Настоящее преступление

В ту весну 2002 года в деревнях Подмосковья пахло тревогой. Пенсионеры запирали двери даже днём, бдительные бабушки оглядывались на прохожих, будто чувствовали — по деревенским тропам ходит смерть. Никто тогда не знал, что в сером поношенном плаще и с вежливой улыбкой скрывается один из самых хладнокровных убийц в истории современной России.

Звали его Денис Писчиков. Прозвище ему дали позже — «Уральский Раскольников».

Родом он был из шахтёрского посёлка Буланаш в Свердловской области. Воспитание — строгое, семья — небогатая. Как рассказывали знакомые, Денис с детства был замкнутым и странным. Говорил мало, читал много — особенно Достоевского. Его кумиром стал Родион Раскольников, герой, который однажды решился на убийство "ничтожного существа" ради идеи.

Но Писчиков превзошёл литературного персонажа — и по жестокости, и по количеству жертв.

Он действовал тихо, как зверь. Приезжал в Орехово-Зуевский или Александровский районы, шёл по просёлочным дорогам, присматривался к домам. Искал избушку на отшибе, полусгнившую, с крыльцом, где могла сидеть старенькая хозяйка.

Он не приносил с собой оружие. Топор находил на месте — в сенях, в сарае, под крыльцом. Просил воды, таблетку от сердца или просто кусочек хлеба. И когда добрая бабушка поворачивалась, чтобы помочь — он ударял. Сбоку. Сзади. Обухом. Лезвием. Лишь бы быстро.

"Жалко было бабушек, но жить-то нужно было на что-то," — скажет он потом на допросе. "Вижу старушку — и как будто голос в голове говорит: возьми топор. Увидишь тень — иди за ней."

Следователи записали: психиатрия? Возможно. Но всё слишком чётко. После каждого убийства Писчиков обшаривал дом, искал деньги. Иногда уходил с тысячей рублей, иногда — с несколькими десятками. Этого хватало на билет и на хлеб. До следующего раза.

Первое убийство он совершил весной — в деревне Пашнево. Потом было Александрово. Потом — Мележи, Войнова Гора... Всего — четырнадцать жертв, и почти все — пожилые люди, одинокие, беззащитные.

Но преступник однажды оступился.

3 апреля 2003 года в одной из деревень Писчиков напал на старика. Ударил — и начал прятать тело, когда в дом зашла его 50-летняя дочь. Женщина оказалась крепче, чем ожидал убийца: он ударил её по голове, но она выжила. Кровь, следы, паника — и вот преступник впервые оставляет за собой не просто смерть, а свидетельницу.

На следующий день в деревне Плоски Писчиков снова бродил по улицам, присматриваясь. Но одна из пенсионерок узнала лицо с фоторобота. Она не испугалась. Позвонила в милицию.

5 апреля 2003 года в Ликино-Дулёво Дениса Писчикова задержали.

На допросах он не сопротивлялся. Напротив — охотно рассказывал. Говорил, будто с облегчением. Как топором бил по затылку. Как тела прикрывал тряпками. Как уходил пешком через лес, с деньгами в кулаке и голосами в голове.

Следственные эксперименты были шокирующими: он точно показывал, где стояла кровать, куда падала жертва, как брал оружие. Ни одной ошибки. Ни тени раскаяния.

Психиатрическая экспертиза признала его вменяемым. Суд — приговорил к пожизненному. Место отбывания — ИК-2 "Белый Лебедь", особый режим, пермская глубинка.

Казалось бы, конец. Но у этой истории было послесловие.

Весной 2025 года, спустя более двадцати лет после первых преступлений, Писчиков вдруг заговорил снова. Во время плановой беседы с оперативниками он упомянул три новых эпизода, о которых ранее молчал. Сотрудники не поверили. Проверили. И убедились: он говорит правду. Следы, старые материалы, совпадения в почерке.

Ещё три убийства. Счёт — семнадцать.

"Не могу забыть, — сказал он, — как одна старушка насыпала мне соль в ладонь, когда я попросил. Я чуть не заплакал. А потом взял полено..."

История Писчикова — это не просто хроника преступлений. Это иллюстрация того, как зло может маскироваться под вежливость, как образ "тихого парня" способен скрывать хищника. И как общество иногда слишком поздно слышит шёпот опасности.

Он не искал славы. Не оставлял посланий. Не наслаждался вниманием. Он просто приходил — и убивал. И уходил, будто ничего не случилось.

Все самое интересное на тему тру крайм тут https://t.me/nastdetectiv_criminal

7 декабря 1964 года для пассажиров поезда Братислава — Будапешт начался как обычно. Люди занимали свои места, делились новостями, читали газеты, переговаривались с попутчиками. Но во второй половине дня один из проводников почувствовал странный запах в тамбуре. Когда он открыл металлический ящик для хранения инвентаря, его охватила паника: внутри лежала человеческая голова, обмотанная газетами и засунутая в старую сумку. Так началось одно из самых мрачных и шокирующих уголовных дел в истории Чехословакии.

Расправа из печи

Вскоре удалось установить личность погибшего — это был Амброз Серко, рабочий и житель небольшого городка недалеко от словацкой границы. Следствие немедленно отправилось в его дом, где проживала жена — 41-летняя Ирэна Чубиркова. То, что увидели сыщики на месте, повергло их в настоящий шок. В печи всё ещё догорали обугленные остатки тела. Запах палёного мяса впитал в себя весь дом.

Когда Ирэне задали прямой вопрос о муже, она недолго колебалась — вскоре женщина призналась в убийстве. 7 декабря, по её словам, супруг в очередной раз пришёл домой пьяным и, как водилось, начал ссору. После короткой перепалки он рухнул под стол. У Ирэны «помутился разум» — она схватила верёвку и задушила его. После чего с пугающей решимостью приступила к расчленению тела.

Труп она разделала на части, аккуратно, как мясник, и сожгла большую их часть в печи — при этом не спала и не покидала дом почти двое суток. Однако голову почему-то решила сохранить. Как позже выяснилось, у неё возник безумный план: избавиться от улики, подбросив её в случайный поезд, чтобы запутать следствие. Так голова её мужа оказалась в тамбуре состава, следующего в сторону Венгрии.

Убийство в прошлом

Следователи, поражённые хладнокровием женщины, начали копать глубже. Им казалось странным, с какой лёгкостью она решилась на убийство. И тогда обнаружилось: это не первое её преступление.

В 1951 году Ирэна уже была замужем — за другим мужчиной. Отношения в той семье тоже были далёкими от идеала. Муж Ирэны злоупотреблял алкоголем, между ними часто происходили ссоры. Тогда, по воспоминаниям соседей, Ирэна жаловалась на его "тяжёлый характер" и якобы хотела его «проучить».

Первую попытку отравления она предприняла, подсыпав в еду сильнодействующее лекарство. Муж выжил. Тогда она попыталась устроить «самоубийство», повесив его, пока он спал в пьяном виде. И вновь — неудача. Только с третьей попытки, в сговоре со своим тогдашним любовником и его женой, ей удалось добиться цели. Мужа избили до смерти, а в органы сообщили, что с чердака якобы свалилась железная печная плита, убившая мужчину.

Это объяснение приняли на веру, и Ирэна избежала даже подозрений. Лишь спустя 13 лет следствие вернулось к тому преступлению и полностью его пересмотрело. Выяснилось, что оба её сожителя погибли при подозрительно похожих обстоятельствах — и только теперь все части головоломки сошлись в жуткую картину.

Суд и приговор

Суд над Чубирковой прошёл в Праге в 1966 году. Заседание вызвало колоссальный общественный резонанс. Её лицо появилось в газетах, детали дела обсуждали на кухнях, в очередях и в электричках. Женщина, убившая двух мужей с промежутком в 13 лет, сжигавшая трупы в собственной печи, стала символом тихого ужаса, скрытого за стенами обыденных домов.

На суде Ирэна вела себя спокойно, порой даже вызывающе. Она не отрицала фактов и с какой-то усталой прямотой рассказывала о случившемся. «Они оба были пьяницы и били меня», — повторяла она. Мол, у неё просто «лопнуло терпение». Однако никакие оправдания не могли изменить очевидного — женщина совершила два преднамеренных и жестоких убийства.

Суд приговорил Ирэну Чубиркову к высшей мере наказания — смертной казни через повешение. Приговор был приведён в исполнение в том же 1966 году.

Любовник, помогавший в первом убийстве, получил 15 лет заключения. Его жену, по каким-то причинам, амнистировали — возможно, из-за сотрудничества со следствием.

Все самое интересное на тему тру крайм тут https://t.me/nastdetectiv_criminal

Куйбышев, лето 1961 года. В одном из спальных районов города начинается то, что позднее в милицейских сводках получит негласное название — «дело Газовика».

Первой была четырнадцатилетняя девочка. Через неделю — двенадцатилетняя. Сценарий тот же: звонок в дверь, за которой одинокий ребёнок. За порогом — вежливый мужчина в рабочем халате, с удостоверением и фразой:

— Газовик. Проверка оборудования.

Дальше всё происходило стремительно. Замок, нож, угроза и изнасилование.

Пока город жил своей обычной жизнью, преступник хладнокровно разыгрывал одно и то же представление. Он появлялся во дворах, наблюдал, выслеживал, запоминал, а затем действовал. Его не останавливали ни риск, ни возраст жертв. Он будто проверял себя — насколько далеко может зайти, прежде чем его поймают.

Третьей пострадавшей стала тринадцатилетняя школьница. После этого в городе началась паника. Родители стали встречать детей из школы, жильцы перестали открывать двери незнакомцам. В школах шепотом рассказывали о «Газовике», который охотится на детей.

Но он не остановился. Он снова звонил в квартиры, где дети были одни. Несколько попыток провалились — кто-то отказался открывать, кто-то закричал. Однажды женщина оказалась дома, и маньяк скрылся, бросив удостоверение.

Финал наступил зимой. Очередной подъезд, очередная дверь. Внутри — 12-летняя девочка. Кирсанов, так звали преступника, всё рассчитал. Он успел достать нож и приказать ребёнку раздеваться. Но не учёл одного: брат девочки — десятиклассник — вернулся домой раньше времени.

Оценив ситуацию за долю секунды, парень бросился на нападавшего. Тот вырвался, помчался вниз по лестнице. Юноша — за ним. Во дворе шла компания мужчин. Услышав крики, они бросились на помощь. Совместными усилиями нападавшего повалили в снег, связали шарфами и передали милиции.

Настоящее имя «Газовика» — Георгий Кирсанов, 30 лет, сменный мастер почтового ящика № 32, проживавший неподалёку. У него была работа, семья, жена. В его биографии не было ни детских травм, ни признаков безумия. Он не скрывался, не менял внешность. Просто надевал рабочую одежду, брал поддельное удостоверение и шёл по чужим квартирам.

На допросах он был спокоен. Его объяснение звучало абсурдно: он хотел понять, что происходит с девочками при утрате девственности, потому что сомневался в «чистоте» собственной жены. Ужасающе, но он верил, что проводит нечто вроде «личного эксперимента».

Психиатрическая экспертиза признала его полностью вменяемым. Суд — безжалостным. Весной 1962 года Георгий Кирсанов был приговорён к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор привели в исполнение в конце года.

Это дело не попало в газеты. Советский Союз не любил распространяться о подобных историях. Но память о «Газовике» осталась в народных рассказах. В этом преступлении было всё: тихие улицы, доверчивые дети, фальшивое удостоверение и абсолютное зло в облике вежливого соседа.

Все самое интересное на тему тру крайм тут https://t.me/nastdetectiv_criminal

Казань, конец 1970-х. Осень здесь наступает быстро — серая, холодная, с запахом промасленного бетона и дешёвого вина на вокзале. Именно здесь, в ноябре 1979 года, 22-летняя Екатерина Осетрова, уставшая от жизни и постоянной нужды, встретила мужчину, который показался ей надёжным, даже обаятельным. Алексей Суклетин был внимателен, галантен, обещал ужин и тепло. Девушка не знала, что шагнула за порог собственной гибели.

В квартире Суклетина её уже ждала его сожительница — Мадина Шакирова. Женщина тихая, подавленная, с мутным взглядом. Ужин начался как обычно: немного спиртного, разговоры, странноватые взгляды хозяев. В какой-то момент, пока Осетрова отвлеклась, Суклетин тихо подобрался к ней сзади, в руках — молоток, обмотанный тряпкой. Один удар, второй — и тело рухнуло на пол. Потом — нож. Горло было перерезано. Он пил её кровь. Потом, молча, приказал Шакировой сделать то же самое. И она подчинилась.

С этого момента началась история, которую следствие потом опишет как «каннибализм систематического характера».

Алексей Суклетин, ранее судимый, освободился из мест лишения свободы с одним желанием — почувствовать власть. Не деньги, не уважение — именно тотальную, абсолютную власть над другим человеком. Его интересовали жертвы слабые, уязвимые: проститутки, бездомные, женщины в беде. Казань конца 70-х — идеальное место для охоты.

После убийства Осетровой тело разделали. Часть мяса пара пожарила, часть скормила собаке. Кости — закопали во дворе. Остальное – в дело: Шакирова готовила котлеты и другие блюда, которые продавала соседям под видом «домашней свинины с мясокомбината». Никто не догадывался.

Так продолжалось годами. Суклетин находил новых женщин, приводил их домой. Схема была отработана. Его не мучила совесть, он записывал впечатления в тетрадку, как будто вёл гастрономический дневник. Шакирова — всё терпела. Психиатры потом скажут: "патологическая зависимость, полное подавление воли".

Всё изменилось летом 1985 года. Очередная жертва оказалась чуть внимательнее — оставила записку подругам, кто её пригласил и куда она пошла. Когда она пропала, милиция быстро вышла на Суклетина. Обыск — и всё вскрылось. Замёрзшие части тел в морозилке, закопанные кости во дворе, котлеты на сковороде. Страшнее всего были записи Суклетина: точные, безэмоциональные, как инструкции по приготовлению еды.

На суде он не раскаялся. Наоборот — рассказывал подробно, с холодным удовольствием. Шакирова молчала.

29 июня 1987 года Алексей Суклетин был расстрелян по приговору суда. Мадина Шакирова получила 15 лет заключения и вышла на свободу в 2001 году. С тех пор она исчезла из поля зрения журналистов и общества.

История Суклетина — это не просто жуткий случай каннибализма. Это история абсолютного зла, маскирующегося под обаяние, повседневность, даже заботу. Убийца ходил по улицам, продавал котлеты соседям, улыбался. Он не выглядел как монстр. Он был им.

P.S. После этого дела в Казани усилили надзор за «неофициальной торговлей» на рынках. Но главное — в людях надолго осталась тревога: а точно ли вы знаете, что именно лежит у вас в тарелке?

Все самое интересное на тему тру крайм тут https://t.me/nastdetectiv_criminal

Мартовским утром 2009 года дежурный наряд полиции Курского вокзала получил сигнал: на скамейке в зале ожидания лежал мужчина без сознания. Рядом — фляга с мутной жидкостью. Уже через полчаса сотрудники задержали подозреваемого. На вид — обычный парень в поношенной куртке. Его звали Алексей Выговский. Он спокойно попросил «не поднимать шума» и утверждал, что просто «подпоил товарища». Но под курткой у него нашли десятки банковских карт, чужие документы и странный блокнот. Так началась развязка одной из самых жутких криминальных историй, которую Москва не забудет.

Тень из Владивостока

Выговский родился во Владивостоке, в семье с хорошим достатком. Мать — сотрудница правоохранительных органов. Казалось бы, всё должно было сложиться иначе. Но уже в 7 лет он впервые сбежал из дома. В школе замкнутый, вороватый, неприметный. С 14 лет — улицы Москвы, пирожки, карманные кражи, заброшенные платформы и компании беспризорников. Он рано понял: уличный инстинкт важнее сочинений и оценок.

Первые аресты — мелочь. Кража, год — вышел, снова кража. Вернулся во Владивосток, попытался начать заново, но снова побег. Казалось, у него было врождённое отвращение к нормальной жизни.

Формула страха

В 2006 году Выговский придумал то, что сделает его по-настоящему опасным. Он смешивал спирт с азалептином — мощным антипсихотиком с угнетающим эффектом. Жертвы обычно были пьяны и не вызывали подозрений. Он подходил на платформах или в вагонах, вел светскую беседу, протягивал фляжку. Люди пили, засыпали — и теряли всё. Иногда — жизнь.

Он не проверял пульс. Его интересовали кошельки, телефоны, банковские карты. Уходил быстро. В начале думал, что никто не умрёт — «просто поспят». Но когда первая жертва скончалась, Выговский не остановился. Он лишь стал осторожнее.

Записная книга смерти

В его квартире на окраине Москвы нашли блокнот. Там были даты, места, имена. Он не вёл дневник — он фиксировал "результаты": «Павел, Курский вокзал, 2 тыс. руб., карта Сбер, спит крепко».

Иногда — просто крест напротив имени.

Всего следствие установило 28 нападений — 15 из них закончились смертью. Позже выяснится: их было гораздо больше. Следователи нашли ещё 44 эпизода, из них 22 — летальные. По сути, Выговский стал одним из самых результативных серийных отравителей в современной России.

Сговор молчаливых

Он не работал один. После очередного освобождения в 2007 году снял квартиру с бывшими зэками — Ильёй Трубановым и Шухратом Джураевым. Вместе они совершали налёты. Один отвлекал, другой подавал флягу, третий обчищал карманы. Их добыча росла. Выговский купил подержанный BMW, делал дорогие подарки своей девушке, которую убеждал, что работает в рекламном бизнесе.

Когда один из подельников — Трубанов — умер в СИЗО, от страха или не выдержав давления, Выговский не выказал ни капли сожаления. Он продолжал отрицать всё до последнего.

Суд без раскаяния

Суд начался в 2011 году. Выговский вёл себя спокойно, почти вызывающе. Он не раскаялся. На вопрос судьи, жалеет ли он о случившемся, ответил:

«Жалею, что меня поймали».

Это был приговор не только жертвам, но и иллюзиям. Перед судом стоял не безумец, не одержимый маньяк, а расчётливый, холодный преступник, нашедший свою «формулу» успеха в безразличии.

Финал

Алексей Выговский был приговорён к 22 годам и 3 месяцам лишения свободы. Его сообщник Джураев получил 15 лет. Это был громкий финал, но, как показало следствие в 2023 году, не конец. История продолжает раскручиваться. Возможно, за страницами блокнота скрыты десятки имён, которых никто не вписал в сводки.

Выговский — не типичный убийца. Его оружием была вежливость, доверие и фляжка с мутной жидкостью. Он не преследовал, не пугал — он улыбался. А потом исчезал.

И только электричка продолжала мчаться дальше, унося очередную жертву в неизвестность.

Все самое интересное на тему тру крайм тут https://t.me/nastdetectiv_criminal

В Москве середины 2000-х было неспокойно — город, переживавший бурный рост и миграционные волны, казался хаотичным и тревожным. Среди бетонных улиц и тысяч одинаковых автомобилей один из них стал движущимся местом казни. За рулём — человек, которого никто не замечал. Он не существовал в базах МВД, у него не было регистрации, работы, даже удостоверения личности.

Его имя — Александр Иванович Елистратов. Позже его прозовут иначе: Кровавый Таксист.

Появление призрака

Александр родился в Ульяновске, но ещё в советское время уехал в Казахстан. В 1990 году он перебрался в Москву, женился, растил двух сыновей и вроде бы вёл обычную жизнь. Но была одна странность: Елистратов не получил паспорт гражданина России. До самого ареста в 2006 году он оставался обладателем старого советского паспорта — и, по сути, призраком в глазах государства.

Он не был прописан в квартире жены, нигде официально не работал, не платил налогов, не проходил медосмотры. Ни одна служба не могла точно сказать, существует ли он вообще. Но этот призрак успел четыре раза побывать на скамье подсудимых. Каждый раз он представлялся новым человеком, и каждый раз его судили как впервые попавшегося — условные сроки и отпущенные грехи.

Первые тени

В начале 2000-х в Москве участились ограбления пассажиров «бомбил» — частных таксистов. Но с 2005 года кто-то начал не просто грабить. Он убивал. Холодно, методично, безжалостно. Первые два трупа не связали воедино: да, оба были найдены с огнестрельными ранениями в живот, да, ограблены. Но только на третий случай — 16 мая 2006 года — милиция обратила внимание.

Жертва, Артак Петросян, чудом остался жив и перед смертью сумел описать убийцу. Составили фоторобот. Появились первые свидетели. Началась охота.

Метод Кровавого Таксиста

Он использовал старую «копейку» — ржавую, ничем не примечательную, таких в Москве в то время были тысячи. Брал пассажиров с южной внешностью. Через несколько минут после начала поездки — обрез, выстрел в упор. Сцену преступления он очищал быстро: забирал деньги, а остальное выбрасывал в ближайший мусорный бак. Следов почти не оставалось.

Но однажды он оставил газету — в ней был номер квартиры. Следователи проверили все соответствующие адреса. Всё — кроме одного. Того самого, где жил Елистратов с семьёй. Его имени не было в базе — только женщина и двое детей. Милиция ушла, оставив убийцу за закрытой дверью.

Анна, которая выжила

Анна Кузнецова, продавщица, стала исключением. Она отказалась отдать сумку. Обрез — выстрел — и всё же она осталась жива. Смогла описать нападавшего, его машину. Это стало первым серьёзным следом. Но найти «ржавую копейку» в огромной Москве было всё равно что искать иголку в стоге машин.

Конец пути

Настоящий прорыв произошёл после последнего нападения. Генеральный директор издательства Андрей Жуков сумел после выстрела выскочить из машины, добежать до экипажа ЧОП и назвать номер автомобиля. Погоня. Попытка бегства. Колючая проволока, в которой запутался стареющий убийца. Его поймали, но Андрей Жуков умер, не дождавшись скорой.

Что скрывал семейный человек

На допросах Александр Иванович был вежлив, спокоен. Работал водителем у слепой женщины по имени Алеся, которая отзывалась о нём с восхищением. Заботливый отец, не пропускающий родительских собраний. Человек, мечтавший дать детям образование. Ежемесячно покупал им огромную сёмгу, чтобы «они знали, что могут жить лучше».

Он никогда не срывался, шутил, был доброжелателен. Никто не верил, что этот обаятельный водитель — человек, способный на зверства. Его жены и дети не подозревали, откуда у отца деньги.

Мотивы и мрак

Следствие долго пыталось выяснить, что толкнуло его на убийства. Безумие? Нет — экспертиза признала его вменяемым. Одержимость? Тоже нет. Истинный мотив оказался до ужаса банальным — зависть. Елистратова раздражало, что приезжие отбирают у него клиентов, мешают зарабатывать. Он не принадлежал к таксомафии, не мог работать официально, и злился.

Сегодня Александр Елистратов отбывает пожизненный срок в колонии особого режима «Полярная сова».

Все самое интересное на тему тру крайм тут https://t.me/nastdetectiv_criminal