40lis

Период правления императрицы Анны Иоанновны (1730-1740 гг.) является одним из мрачных эпизодов в истории Российского Государства, и его завершение обозначилось событием, ярко отразившем политические и культурные процессы, происходившие в это время – возведением грандиозного дворцового комплекса изо льда и проведенной в нем потешной свадебной церемонией.

Особую страсть императрица питала к всевозможным карликам и горбунам, которые формировали штат её придворных шутов.

Любимицей императрицы была шутиха-калмычка Авдотья Ивановна. Симпатизировала ей Анна Иоанновна, как считается, из-за чрезвычайно непрезентабельной внешности шутихи, на фоне которой сама императрица, не блиставшая красотой, смотрелась выигрышно.

Как-то в конце 1739 года Анна Иоанновна обратила внимание, что Авдотья Ивановна Буженинова (фамилию шутихе дала императрица в честь любимого блюда калмычки) загрустила. Поинтересовавшись, в чём дело, она узнала, что Авдотья Ивановна мечтает о замужестве. Калмычке в это время было около 30 лет, что по меркам XVIII века считалось возрастом весьма солидным.

Анна Иоанновна загорелась идеей выдать замуж любимицу и устроить по этому случаю грандиозное веселье.

Жениха императрица нашла быстро — на эту роль определили ещё одного придворного шута, Михаила Александровича Квасника ( ранее Михаил Голицын, фамилия Квасник - от слова квас, ему присвоили эту фамилию, потому что квас гостям должен был разливать).

В отличие от калмычки Бужениновой, Квасник был родовитым дворянином, угодившим в страшную опалу. Ранее князь женился уже, и во время второго брака на иностранке принимает католичество, за что и попадает в немилость, вернувшись на родину. Между казнью и позором, дворянин выбирает второе и становится придворным шутом, которому определяют персональное лукошко, в котором должен был высиживать яйца.

Императрица взялась за дело с размахом, создав специальную «Маскарадную комиссию», которой предстояло готовить торжества. На свадьбу приказано было денег не жалеть.

Решено было устроить торжества в специально построенном Ледяном доме, похожем на те, что возводились ещё при Петре Великом, но со значительно большим размахом.

Лёд разрезали на большие плиты, укладывали их одну на другую и поливали водой, которая тотчас же замерзала, накрепко спаивая отдельные блоки.

К торжеству было приказано привести по два представителя всех племён и народов, проживавших в России, в национальных одеждах и с национальными инструментами. Таких к началу февраля 1740 года в Петербурге собралось 300 человек.

Сами торжества состоялись в феврале 1740 года.

Во главе «свадебного поезда» ехали молодожёны, размещённые в железной клетке, поставленной на слона. Вслед за ними ехали представители малых и больших народностей России, кто на верблюдах, кто на оленях, кто на волах, а кто-то и на собаках…

После венчания в церкви состоялось пиршество и танцы. Анна Иоанновна пребывала в отличном расположении духа, довольная реализацией собственной задумки.

После бала Квасника и Буженинову отвезли в Ледяной дом и после церемоний уложили на ледяную постель, приставив караул, дабы новобрачные до утра не вздумали сбежать со своего роскошного ложа. А повод сбежать был — мало кому захочется провести ночь, лёжа на куске льда в сорокаградусный мороз, от которого не спасают никакие горящие ледяные поленья. Есть мнение, что выжили только благодаря взятке надсмотрщикам, положили тулуп, этим и спаслись.

Утром полуживых шутов наконец выпустили из дома, который вполне мог стать для них склепом.

После шутовской свадьбы Ледяной дом простоял еще почти два месяца, и в конце марта стал таять и разваливаться. Привлекая внимание многих горожан, дом затмил собой на время все величественные постройки Петербурга. Однако он сохранился на страницах литературных произведений (в частности в романе Ивана Ивановича Лажечникова «Ледяной дом»), на гравюрах и живописных полотнах, став памятником, с одной стороны, высокому профессионализму зодчих и мастеров, а с другой – самодурству и расточительству власти, и людским трагедиям.