Мобилизация

Ночной лес куда неприятнее дневного. В нём просто ничего не видно - ты тонешь в чёрной сырой вате, лишь над головой расчерченной призрачными темно-серыми штрихами кусков неба, просвечивающего сквозь деревянные пальцы ветвей. Излишне поэтично, наверное... Жопа, короче.
Ветви тянутся к тебе, пытаются зацепить за китель, за мешки с водой и сухпаем, которые связаны вместе и перекинуты через плечо, лезут под ноги, стараясь уронить тебя на землю, а потом - хер его знает, что потом. Наверное, утащить во мрак и прорасти сквозь твой труп.
Трупов в этой леске хватает. Мёртвые наши, которых ещё не успели забрать, мёртвые украинцы, которых никто и не собирается забирать - нахуй они кому нужны. Обшмонали и нахер. Наши, так-то здесь вообще с августа лежат.
Но их ночью не видно, только запах выдаёт. И мы идем сквозь ночь и запах туда, на передок.
Вообще, здесь привыкаешь к соседству с мёртвыми. В разной степени сохранности. А как десяток двухсотых в мешки упакуешь - так вообще сживаешься с мыслью, что вот оно, твоё будущее. От него не сбежишь. Ты станешь точно таким же, и пахнуть будешь так же, и сначала распухнешь, а потом сдуешься, как пляжный мячик. Бежать от этого некуда.
Потом, когда в тебе прогниет дыра, все содержимое отслужившего бурдюка из тебя выльется зловонной лужей. А во что впитается - в красный бархат домовины, или в прелую листву... А не всё равно?
Нас двое. Д. тащит, так же, как и я, мешки с едой-водой, кроме того, у него в руке пулемёт, а у меня - короб с лентой.
Собственно, ради пулемёта мы и поперлись в ночь, он нужен парням в закрепах; обоз до утра бы подождал.
Без фонаря не видно ни хрена, поэтому я подсвечиваю путь своим налобником, который умеет в красный свет. Считается, что птичка красный ночью не видит. Птичка - возможно, а вот ДРГ или снайпер... Впрочем, без фонаря вообще не вариант, глаза на ветках оставишь.
Если смотреть сверху, с высоты полёта птицы (и,если бы эта птица умела в генштабовские карты), то мы движемся по длинной палочке огромной буквы "Т", которая является отбитой территорией. Слева от нас, справа от нас и за перекладиной этой " Т" - хохлы. И, в принципе, пересечь эту длинную палочку им ничего особо не мешает. Так что внезапную неприятную встречу поиметь можно легко.
Когда над кронами деревьев проходит очередной дрон, мы прижимаемся к стволам и я, зачем-то, прикрываю свет штурмовой перчаткой. Типа, мы, распаренные, сейчас в тепловизоре не светимся как новогодние ёлки...
Дошли, скинули мешки, вручили пулемёт.
Дошли мы на ту самую точку, где в начале истории я побывал под миномётным обстрелом.
Позиция - отбитая хохлятская. Блиндажи здесь копали они. Но поленились, заразы, нормальный накат не сделали. Вместо нормальных брёвен - палки и чёрная целлофановая плёнка, способная защитить лишь от дождя.
Ложимся спать в свободном блиндаже.
Блиндаж, мля... Слово громкое. Это не что-то монументальное и железобетонное, как у фрицев в Нормандии. Это яма в земле, 2 на 2 метра, глубиной по грудь, в которую ведут земляные ступени. Вход прикрыт куском брезента с подбитого урала. Крыша из веток, смотанных обрывками проводов и пластиковыми стяжка - ну, кошку выдержит. Возможно.
падаем на кариматы, накрываемся одним на двоих спальником и вырубаемся без снов спустя секунды - вторые сутки на ногах.
Поспать не дали...
Был огневой контакт. В темноте. С нашей стороны два двухсотых (оба - мои приятели) и несколько трехсотых. Хохлы не пострадали, и, я, пожалуй, пропущу объяснения.
Так или иначе, нам нужно выдвигаться, тащить раненых...
Но всё веселье засекла птичка, и проснулись сразу два миномёта. Один начал работать по точке, где был бой, а второй - по нам. Методично обрабатывая квадрат.
Первые полчаса мы так и не смогли выйти из блиндажа, потому, что это было нереально. Мин не жалели, а свист осколков было слышно даже из блиндажа.
Потом стихло.
Достаю голову на поверхность, в свежесть ночного воздуха - и замираю. Прямо над нами висит птичка. Блядь... Тихо висит, из блиндажа не слышно было. Хорошо, что брезент входа ещё прикрывает мою голову от тепловизора, лёжа на моей голове и спине. Стою раком, упершись руками в верхнюю ступень, не шевелюсь.
Над головой взвывают и успокаиваются винты, когда дрон корректирует своё положение в пространстве. А затем...
А затем улетает дальше.
Фффух... Выбираюсь, Д. лезет за мной.
- Где пострелялись, на какой точке? - подхожу к местным, стоящим в антидроновых пончо.
- На ***... - и замирает, замолчав, потому, что где-то далеко слышится выход миномёта. И мы оба откуда-то знаем, что это по нашу душу. Интуиция.
И почти сразу - ещё один далёкий хлопок. Не сговариваясь, рвем в блиндаж. Почти успеваем.
Хриплый свистящий вой нарастает. Это точно к нам. Уже ныряя в блиндаж, я вижу, как из поля клевера, освещенного взошедшей луной, выбивает султан земли.
Метров 20 перелетела. Совсем рядом.
Вход узкий и низкий, туда и в спокойной обстановке быстро не попадешь, но мы внутрь набились оперативно.
Прилетает вторая мина. Недолет.
Хлопок. Хлопок.
Ещё пара.
Разрыв. Дальше от нас.
Разрыв. Рядом, и со стены блиндажа мне за шиворот сыпется земля.
- Блядь, как они вашу точку любят то! - то, что я испытываю сейчас - это не страх. Или не тот страх, с которым я прожил сорок лет. Я взвинчен, я зол, но одновременно странно спокоен, как будто сам стал чугунной статуей, а эмоции бурлят где-то глубоко внутри. Я полностью контролирую мысли, слова и действия.
Я ни хрена не могу сейчас сделать.
- Так через нас все ходят. - по голосу узнаю командира точки, чей позывной она и носит. - Они движ засекли и по нам ебулят, чтобы подкрепления не завели, и чтобы не съебал никто...
Хлопок. Далёкий и обманчиво безобидный. Знаете, с каким звуком пробка из шампанского вылетает? Вот с таким она бы залетала в бутылку.
Хриплый свистящий вой нарастает, и я понимаю - всё, это к нам. Четко идёт, сука. Мы все валимся на бок, друг на друга. У меня под щекой чужая броня, на моих коленях голова Д. Закрываю глаза.
Не то, чтобы сильно картинка изменилась, в блиндаже и так глаз выколи.
Мина проходит четко над нами и въебывает за блиндажом. Нас присыпает землёй.
- Молитесь, парни... - командир точки. Д. и вправду начинает бубнить какую-то молитву.
А я, блядь, не умею. И не верю. Я октябренком был, какие молитвы, нахуй?
Выход. Выход.
Прилёт. Прилёт.
Все рядом.
Ебучая плёнка камня то не выдержит, не то что мины...
Я не умею молиться и не хочу. Достаю из под обшлага рукава смарт-часы, на экране фото дочери. Разве что так...
Выход. Выход.
- Я вернусь...
Прилёт. Прилёт.
- Обещаю тебе, вернусь. Она смотрит на меня с экрана часов, вся такая взрослая и серьезная. А я чуть не плачу.
Тишина... Только звук винтов дрона.
- Эй! Есть кто? - крик неподалёку. - Мы трехсотых несем, тяжёлые! Дайте связь!
Командир подрывается, высовывается из блиндажа.
- Не подходи, блядь! Не подходи! В леску съебите, ждите там!!!
- Но раненые...
- Съебись нахуй!!!
Выход, выход. Птичка срисовала...
Начинается ад. Две собаки работают без устали, закидывая минами не абстрактный квадрат, а уже конкретно пятачок рядом с нашим блиндажом. Лежим на полу, прижавшись друг к другу, и я ловлю себя на некрасивой мысли, что тела бойцов могут прикрыть меня от осколков. Но быстро от неё отказываюсь - глупо; если положат мину к нам, то нас можно будет совковой лопатой грузить.
Затишье...
И в небе тоже. Корректировщик ушёл на пит-стоп.
Раненых, тех, что донесли, заносят в соседний блиндаж, там пытаются оказывать помощь. Тоже иду узнать обстановку - несем, ждем, кто из тех, кого я вчера сюда завел, ещё живы...
- Воздух! - да бляяя...
Приседаю на ступенях блиндажа, прикрываясь брезентом входа. Жду, пока улетит...
Щелчок.
Взрыв за спиной, совсем рядом. Как я снова оказался внутри, сам не понял. Задрали, господи, как же задрали, а?
Мы вывели троих лёгких раненых утром, по серому, когда ночные птички сменяются дневными, и можно минут 20 спокойно ходить.
Развернулись, и пошли выносить тяжёлых.

Есть такая категория бойцов, которая пришла сюда, соблазнившись деньгами. Если как я, из Москвы, с Яблочкова - то да, вообще кучеряво получается: 2,3 мульта выплаты, плюс от 260 в месяц довольствие... Лёгкие деньги от Министерства обороны, чë.
Нет, я вот того же сослуживца *** не осуждаю, наоборот, я горжусь тем, что мы воюем вместе.
У парня заболела мать. Нужны деньги на операцию. Он пришёл сюда.
Он настоящий мужик.
А есть - как из вчерашней истории про миномёт, тот самый человек, что приехал за баблом, а под первым же обстрелом обосрался и начал истерить. Про бабки он знал железно, а то, что здесь убивают - сюрпрайз, мазафака)
... Пришли выплаты. На карте два мульта. Ты в лесу, достаточно далеко от обоза. Кончились сигареты - и ты неделю ходишь, побираешься. Заказать не вариант, прямо сейчас - некому заказывать. Неимущий миллионер)
Кто даст сигарету, кто пачку.
Ну что, сынку, помогли тебе твои миллионы? Или, всё же, есть вещи поважнее бабла?
***
Тот самый трусливый боец, о котором шла речь, дезертировал, когда его вывезли на день на гражданку, помыться и закупиться. Чем автоматически лишил такой роскоши всех остальных, сука. А как раз моя очередь была после него.
Привет тебе, Сереженька.

Зы: про миномёт продолжим, наверное, вечером, одной рукой очень неудобно набирать и редактировать на телефоне

Знакомство - потому, что история в трёх частях - на данный момент. А продолжение возможно, потому что у меня к этому миномету уже личное. Не к самой железяке, а к расчёту...

Итак, где-то в трёх километрах впереди, группы бойцов затекают в хлипкую лесополку, отбитую у хохлов, и там закрепляются. Я пока ещё ничего не знаю ни по географии, ни по обстановке; двадцать минут назад мы повыскакивали из задроченной ротной буханки, которая привезла нас с отдыха - и в темпе вальса забились в бетонный погреб рядом с брошенным жильцами домом, крайним в деревне. Всё бегом, ибо нехрен под открытым небом отсвечивать; несмотря на скупо капающий серый дождь, птички ещё летают.
Дожди уже третий день; Курский чернозём превратился во что-то жирное и липкое, что само не отваливается от форменных берцев, даже когда полностью под сохнет.
в погребе сыро и холодно, но места на всех хватает. Снимаю броник, ложу спиной на забытый кем-то брезент, грудную часть откидываю к побеленной стене - получается импровизированный стул со спинкой и без ножек. Но сесть можно, будет сухо и тепло.
Ну, относительно. Но от простатита поможет...
Вжикают собачки змеек на рюкзаках бойцов, на свет появляется кофе, сахар, батон, колбаса... Ну а что, так сидеть? В подвале темнота, разгоняется парой на лобных фонарей, липкая сырость пытается вползти под одежду.
В той, прежней жизни, обычный горячий растворимый кофе никогда не казался мне настолько охрененным.
Те, кто званием постарше, собирают совещание в доме, а мы, стрелки, старательно не отсвечиваем. Треплемся о своём, пьем кофе, пуская две закопченые кружки из нержавейки по кругу.
серый, ничего толком внутри погреба не освещающий свет, падает на ведущие вверх, во двор, ступени...
хриплый нарастающий то ли свист, то ли вой, саданувший по ушам даже в погребе разрыв - и даже через броню чувствую, как стена погреба вздрагивает. По скворечнику входа в погреб прилетают осколки - как будто расшалившийся сорванец горсть щебня кинул.
стодвадцатимиллиметретровая мина. Положили рядом.
несколько секунд, свет на ступеньках меркнет - и по ступенькам ссыпаются все, кто был наверху, в доме. Кто-то, лиц не видно, в спешке пинает открытую полторашку воды, и она с хрустом сминаемого пластика отлетает к стене, в воздухе - веер подсвеченных моим налобником капель.
- Суки, рядом совсем! - от короткой пробежки и передоза адреналина мужики тяжело дышат.
ждем, ждем... Ничего больше не происходит.
- Это они так, наобум положили. - объясняет боец, который встречал нашу группу. На тёмном лице выделяются во мраке глаза и зубы. - Беспокоящий огонь...
Ну и правильно, нехрен расслабляться. Здесь уже передок, считай, размякнешь разок не по делу - и этот разок последним может оказаться...

Прямо оттуда я в составе группы выдвинулся в пешем порядке знакомиться с местностью - я должен был быть в обозе, а бойцы - вставать в закрепы.
Дождь перестал, а это плохо. Это значит, что птичек противника в небе теперь прибавится. карабкаемся в гору по раскисшей грязи. На нас броня, оружие, БК, рюкзаки с вещами, спальники, кариматы...
курская земля вообще для меня непривычна. Если на моей малой родине только леса и болота на плоскости в преддверии Валдайской возвышенности, то здесь ровные нарезы полей, разделённые заросшими лесом глубокими оврагами. И тот лес, что есть - рукотворный, это ветрозащита. То есть, спрятаться в нём - та ещё задача, он насквозь светится. По кукурузным полям особо не погуляешь... Не, можно, но, скорее всего, это закончится быстро и плохо.
либо миной, либо сбросом.
Ходить по лесу, увешанным вещами - развлечение сильно ниже среднего. Рюкзак и пристегнутые к нему вещи цепляются за ветки при каждой возможности, заставляя остановиться и из вернуться, чтобы хоть как-то пролезть. В сумме тащу на себе килограмм 40 - вещи, броня, магазины, гранаты... Плюс, чтобы пустым не ходить, поверх моего вещмешка несу мешок с ТМкой и взрывателем.
Если толстая ветвь висит через дорогу на уровне груди, то это становится проблемой - просто нагнуться и пройти не позволит рюкзак. Пробираешься как огромный камуфляжный краб. Автомат норовит соскользнуть на ремне по броне и ткнуться в грязь стволом, чего допускать нельзя. С задеваемых тобой веток на тебя сыплются холодные капли воды, но тебе пофиг, ты и так уже взмок и из ворота валит явственно видимый пар. Легче только проводнику, который заводит группу - он без брони, только калаш, пара магазинов и эфка в подсумке на пор тупее.
Для себя любимого.
Граница лесополосы, в жухлую кукурузу уводит растекшаяся жирной грязью тропа. Она пересекает грунтовую колею, на которой раскорячился подорванный ТМкой Урал, на единственной уцелевшей дверце - треугольник из малярного скотча. Ну, туда и дорога...
Впереди четыреста метров поля.
- Стоим, курим, мужики... - проводник прислоняется к дереву и лезет за сигаретами. - Дальше бегом надо...
Ноги уже и так охуели. Идти я ещё могу, а бежать... А бежать надо.
- Готовы? Пошли! - да хуй там, я не готов, и не буду. Просто бегу. Бегу, оскальзываясь в грязи, придерживая правой автомат, левой - горловину перекинутого через плечо мешка с миной. Рюкзак, сука, нет же ничего в нём толком, а весит как кирпичами набитый. Мина в мешке колотится и постоянно норовит съехать. Очень быстро начинаю дышать сначала с хрипами, а потом - просто в голос, откусывая сырой холодный воздух со звуком, похожим на предсмерный рев крупного зверя.
По кукурузе и идти тяжело, а уж бежать... Торчат пеньки стеблей, ноги цепляются за вмятые в грязь те же стебли, плюс грязища...
Промежуточная леска, забежали, там наши. Несколько блиндажей, пулемётная точка, в которой грустно мокнет "покемон" (Пулемёт Калашникова) с заправленной лентой, уставивший раструб ствола в свинцовый горизонт над кукурузным полем.
- Давайте, давайте, ходом, пока птица не спалила! - кричат нам. Спускаемся на дно поросшего хилым подлеском оврага.
Роняю мешок с миной, падаю на него коленями, чтобы не в мокрую траву...
- Сука! - гребаные зелёные мешки, они хлипкие. Мину я донёс. Но, пока бежал, нити мешка разъехались, и взрыватель от мины остался валяться в кукурузе. А без него мина годится только гвозди забивать. Не донёс, обидно. А она нужна там, куда мы идем... Теперь придется бросить.
Кое как отдышались, перекурили, подождали пролёт нескольких дронов и пошли вверх - на край оврага, в следующую кукурузу.
Канонаду на передке ты перестаешь замечать очень быстро, она становится просто фоном - постоянно какая-то стрелкотня, взрывы, далекие и не очень, иногда над головой с ревом пролетают фабы, чтобы въебать в паре километров от тебя, на позициях противника. Надо сказать, кстати, что даже на таком расстоянии они впечатляют. Работают минометы, хлопки выходов, треск прилетов... Это становится фоном, перестаешь обращать внимание. Это там, далеко, это к тебе не относится.
поэтому нашего выхода я не услышал.
Мы уже поднялись к краю оврага и границе лески...
... Хриплый свистящий вой мины, ввинчивающейся в воздух, все ближе, громче, и, наконец, измученный отупевший мозг включает алярм - "ЭТО К НАМ!!!
Падаю на колени, стараясь пригнуться, сколлапсировать в точку. Почему не плашмя? На мне броня, груз, и я не хочу сломать себе всем этим позвоночник. Такой случай был при мне, и, Как-то отложилось в подкорке. Даже не отложилось, а клеймо выжгло, как на скоте.
Треск разрыва, в ушах звенит.
а близко было...
Отчётливый звук осыпающих деревья осколков, срубающих ветви. Ветви с шелестом и лёгким треском падают вниз.
Самое, наверное, для меня, страшное - чувствовать собственную беспомощность. Я готов идти в атаку, потягаться с врагом... А некого здесь атаковать, и не с кем тягаться. Тяжёлому куску начиненного взрывчаткой чугуна, со свистом летящему к тебе, вообще насрать на твою злобу, твой страх, твою робкую надежду, что ещё раз пронесет, как уже много раз случалось.
просто плевать. Плевать, что ты тут такой весь красивый, в бронике и каске. Только что ты чувствовал себя несокрушимым и грозным - а для неё ты просто кучка мясного студня в упаковке, и твои бронеплиты она вряд ли заметит, дай только лечь поближе.
Хриплый вой, разрыв. Совсем рядом с головой свист осколка.
Ждем дальше.
Сидим, сука, как в тире, на этом склоне.
Но не страшно. Совсем. Я просто жду, чем это закончится. Невидимый наводчик довернет ствол - и всё.
Или не довернет. Ты один хер ничего не сделаешь. А бежать... Птичка спалит движение, и положат точно в тебя. Всё, чего добьешься - умрешь уставшим.
У птичек оптика хорошая, ты её ещё не слышишь, а она тебя уже видит.
Прилёт. Правее
Прилёт. Недолет.
Прилет...
Каждый такой прилёт сопровождает хриплый вой мины, и, когда она теряет высоту, устремляясь к тебе, ты можешь лишь сильнее сжиматься в точку и пытаться на слух определить, насколько точно в этот раз она ляжет. Обычно, получается. Но перед самым прилетом, поэтому всё равно ничего не успеешь
Рядом со мной мужик, трясется, чуть не плачет...
- Охуеть! Охуеть, блядь, куда нас послали???
- На войну, братан... - лезу в наплечный карман за сигаретами. Ну а хули так сидеть?
Я себя трусом считал. А мне сравнить не с чем было.
Сижу, смотрю сквозь ветви на грунтовку, идущую вдоль лески, иногда пригибаясь при прилетах мин. На дороге лежит наш двухсотый с оторванными ногами. Тоже прилетело, а забрать не дают, только птица заметит, сразу просыпается вот этот самый миномёт, который нас сейчас нащупать пытается.
И, блин, почему не страшно-то?..
Зы: двухсотого в итоге забрали. Но не всего - ноги не смогли. Птичка, блин, спалила...