...Меня несколько лет назад поразило варварство немцев, которые при отступлении во Франции в 1917 году взорвали до основания башню Шато де Куси, построенный в XIII веке горделивыми баронами де Куси, — самый высокий донжон европейского средневековья, господствовавший на много миль над востоком Пикардии. Немцы взорвали донжон до фундамента и разрушили большую часть стен и башен замка, чтобы они не могли послужить высотными наблюдательными пунктами для французской артиллерии. Глядя на оставшиеся руины я какое-то время едва не плакал над этим варварством, а потом задумался вот о чем…

Я оплакивал культурный памятник. Но, разве донжон Куси был культурным памятником? Нет, он строился бароном Ангерраном III как инструмент господства, как своеобразный вызов, в том числе и власти французских королей. Людовик Святой расправился с этими притязаниями, бросив в тюрьму за самовольную казнь его младшего сына Ангеррана IV. То, что в XIX-XX веке такие башни и замки стали «культурными ценностями» — во многом плод их отчуждения от собственной природы, попытки подчинить их, лишить власти и вписать в координатную сетку модерна.

Древние замки, до того как стать уютными музеями, где во дворах танцуют прекрасные реконструкторши в средневековых одеяниях, а их суровые друзья готовы продать вам плащ, меч или ржаную ковригу с мёдом, были средоточием власти и насилия. Древние храмы, до того как превратиться в живые выставки фресок, витражей и архитектурных излишеств, были средоточием живой, горячей, фанатичной веры. Искусство, масштаб, культурное значение вложенные в них, были лишь инструментом для достижения главной политической или религиозной цели. И, в этом смысле, немцы поступили с замком в чем-то более уважительно (хотя по сути, конечно, глупо и бездушно) — они к нему отнеслись как к актуальному фортификационному сооружению, как к инструменту господства, а не как к отчужденному музеефицированному «элементу культуры».