Цитропус
Длиннопост.
Текст сохранён в авторской редакции с минимальной правкой пунктуации, но с полностью сохранённым авторским слогом. Материал чередуется со сканами рукописных листов. Особенно трогательно видеть правки, сделанные, по-видимому, родителями автора.
Наш бедный XX век. Полузадушенный бактериями и водкой, ослеплённый водородной бомбой, до смерти напуганный атомным оружием, он кончается. Да, XX век близок к концу, за ним придёт XXI, а там уже гляди и XXII. Так как события, описанные в этом рассказе, произошли именно в XXII веке и не имеют ничего общего с событиями XX и XXI веков. Разве что наши события не произошли ни в том, ни в другом. Я опускаю все исторические переломы XX и XXI веков, которые вы, если вы житель XX века, легко узнаете у вещего оракула в иранской пещере, если вы из XXI века - из газет, а если вам посчастливилось жить в XXII - из труда "История Homo sapiens" том 9 страницы 18-32.
Итак, в XXII веке по трассе "Вега-Луна" нёсся субсветовой звездолёт с единственным разумным пассажиром на борту - со мной, если вы относите вашего покорного слугу именно к этой категории.
Работа у меня весьма интересная - я доставляю в зоопарк на Луну всякую звёздную живность. Согласитесь, что это любопытно. На этот раз моим подопечным оказался цитропус.
Цитропуса вы, конечно, не видели - имеется в виду жители XX и XXI веков. Цитропус - животное, по своему виду отдалённо напоминающее носорога. Мне так и хотелось сказать "млекопитающее, напоминающее носорога". Но всё дело в том, что до моего полёта все считали, что цитропус вообще не ест.
Выглядит цитропус примерно так: четыре ноги с раздвоенными копытами, на морде длинный нарост, напоминающий рог носорога, но тупой и очень толстый, так что служит продолжением головы вверх. Скорее цитропус напоминает мифического единорога. Вся морда, широкая грудь и плечи скрыты под твёрдой бронёй, но всё остальное туловище покрыто голой кожей и не защищено.
Хвоста нет, но зато есть мехало. Некоторые учёные считают, что это и есть переместившийся в результате эволюции хвост. Расположено мехало на спине ближе к голове. На тему работы и значения мехала было защищено множество диссертаций. И воистину мехало заслуживает этого - оно похоже на хвост, но с широкой воронкой на конце. Мехало забирает в эту воронку всю заднюю часть цитропуса вплоть до собственного основания и передних конечностей.
Надо заметить, что задние конечности цитропуса смехотворно малы по сравнению с передними. Затем вместо расширения воронки происходит какой-то ещё не нашедший своего объяснения взрыв - и цитропус вылетает из собственного мехала со скоростью реактивного снаряда, разбивая вдребезги своим наростом препятствия.
Как я уже раньше замечал, все думали, что цитропус ничем не питается, кроме разве что воздуха - атмосфера на его планете подобна земной. В пути я обнаружил, что он питается раз в 25 лет, как это было установлено позднее. Всё это и произошло, когда цитропусу захотелось есть.
Уж не знаю, чем питается цитропус у себя на родине - быть может, зелёными мухами или болотными мхами, - да только я у себя на звездолёте этого не держал.
И пока разгневанный моей беспечностью и непредусмотрительностью цитропус, выбравшись из перевозного ангара, крушил переборки жилого помещения звездолёта уже описанным мною способом, я сидел за бронированной стеной квантового реактора и думал: "Что делать?"
Конечно, я мог убить цитропуса, но не хотелось мне уничтожать такое редкое животное и тем самым заслужить упрёк начальника нашего агентства по доставке живых грузов - "РОСЖИВГРУЗАГЕНСТВО".
Мы оставили позади уже более половины пути, и оставалось 5 дней полёта. По проникавшим через стену звукам я понял, что цитропусу понадобится гораздо меньше времени, чтобы превратить весь жилой отсек с его тонкими, не приспособленными для осады стенками в одну-единственную большую залу, где поваленные переборки и разбитые приборы будут печально чередоваться с моими раздавленными вещами.
В то же время моё пребывание у квантового реактора было ограничено 12 часами - потом корабль по моей собственной ранее данной программе начинал торможение, а в это время присутствие у квантового реактора нежелательно.
Лучше всего было бы, конечно, отсиживаться в рубке, но кто мне даст гарантию, что цитропус не съест меня на пути к моему убежищу? Раньше он считался не особенно опасным для человека животным, однако теперь, подстёгиваемый голодом, цитропус может отведать... Да и вообще, может быть, он не привередлив и питается простым белком, а тогда я придусь ему по вкусу.
Я чувствую, что мой читатель, тщательно проанализировавший факты, сейчас с триумфом заявит, что уличил неопытного рассказчика в противоречии самому себе, что поймал его на нелепице, на абсурде. Действительно, как я мог догадаться, что цитропусу захотелось именно есть, ведь до моего полёта считалось, что цитропус каким-то ему одному известным способом обходится без пищи.
Это сама по себе длинная история, но она заслуживает того, чтобы её рассказали. Тем более что она разъяснит читателю, как я оказался у квантового реактора, а цитропус - в моих покоях.
Произошло это вчера утром. Каждый день я захожу в перевозной ангар и делаю беглый осмотр своих пассажиров. Так и в этот раз, поднявшись по приставленному к стене трапу, я попал на небольшую площадку, расположенную в пяти метрах над полом.
С одной стороны площадку ограничивала наружная стенка ангара, с двух других - перила, а прямо передо мной находился большой металлический щит с системой управления ангаром. Второй и третий пульты находились в центральной рубке и кабине. Посещать ангар полагалось в голубоватой кабинке, проникающей в помещение через отверстие под потолком.
Нажатием на белую кнопку я вызвал кабину. Кабина находилась как бы на острие раздвижной стрелы, основание которой скручивалось в блестящем белом потолке.
Теперь немного об устройстве ангара. Впуск и выпуск кабины осуществлялись через отверстие, которое открывалось и закрывалось, оставаясь при этом герметичным во время осмотра животных, пропуская через растягивающуюся мембрану только саму стрелу-трубу, поддерживающую кабину со звездоплавателем.
Стены, потолок и пол в ангаре были обиты толстым слоем поролона, менявшим свой цвет согласно заданной программе. В этом полёте стены оставались серыми, так как на родной планете цитропуса, особенно в местах его обитания, преобладал грязновато-серый цвет.
Конечно, на старте и при посадке цитропуса и ему подобных не вытаскивали через отверстие на трёхметровой высоте - для этого растягивали всю стену, но в космосе такой способ был и удобнее, и безопаснее.
Заняв своё место в миниатюрной, но удобной кабине, я рычагом привёл в действие весь сложный механизм ангара. Площадка осталась внизу, а я поднялся под самый потолок. За толстым слоем поролона находились различные приборы, следящие за состоянием животного. В мои обязанности входило снимать показания с этих приборов, а также вести личные наблюдения за поведением обитателя ангара.
Как только я застыл в своей кабине над цитропусом, я сразу невольно обратил внимание на его необычайное поведение. Отличавшийся полным безразличием к своей судьбе, цитропус, которого раньше ничто не могло вывести из состояния глубокой апатии и меланхолии, теперь катался на спине по поролоновому настилу и, разбежавшись, тыкался мордой в грязновато-серые стены, не используя при этом мехало.
Изумлённый таким изменением в его поведении, я спустился ближе к цитропусу, пытаясь понять, что же произошло. Увидев мою кабину, цитропус отнюдь не обрадовался и немедленно использовал её как мишень для новой атаки. Но меня поразило то, что цитропус таранил стены, а теперь и мою кабину, во-первых, не используя мехало, а во-вторых, не своим чудовищным рогом, а тем местом, где у всякого земного животного находится рот.
Я, кажется, забыл вам сообщить, что у цитропуса ротовое отверстие отсутствует. После первого же удара, не принёсшего машине никаких повреждений, я рычагом поднял кабину под самый потолок. И тут же я увидел, как расширяется мехало, затягивая в себя туловище цитропуса. Испытывать прочность кабины не входило в мои обязанности, и я уже собирался мирно удалиться, когда цитропус взметнулся в воздух. Страшный удар сбросил меня с кресла куда-то вниз, на педали и рычаги.
Но кабина устояла - быть может, потому что цитропус ударил её опять-таки не рогом. Кое-как выбравшись из-под сиденья, я направил кабину к отверстию. Цитропус опять прыгнул, и в последнюю секунду я заметил, что броня на месте, которым он меня таранил, немного треснула.
Сам не знаю, как, но я увернулся - себе на горе, так как цитропус, промахнувшись по кабине, случайно попал в отверстие, в которое я тогда почти проскочил, смял трубу бронированным плечом и вывалился с другой стороны. Свет в кабине погас, механизмы остановились. Я даже не понял сразу всю трагичность моего положения.
Я висел в восьми метрах от пола ангара, не в силах сдвинуть кабину хотя бы на сантиметр к спасительному отверстию. Свет я зажёг при помощи аварийного аккумулятора, но механизм ангара был мне не подвластен - вероятно, смяв трубу, цитропус уничтожил связь с источником энергии. Через десять минут я понял, что выход только один: выбраться из кабины и пробраться по стреле до отверстия.
Мне двадцать шесть лет, и я думал, что пройти, балансируя или проползая по трубе, не окажется для меня трудной задачей. Выбраться из кабины на трубу мне удалось довольно легко. Но дальше всё пошло совсем не так гладко, как бы мне хотелось.
Прежде всего, восемь метров высоты давали о себе знать. Правда, я бы не разбился, упав на толстый слой поролона даже с большей высоты, но тогда пришлось бы сидеть в ангаре до прибытия на Луну, так как стена растягивалась только по команде из рубки, кабины или со щита. Да и неизвестно, что было бы со мной через пять дней - ведь цитропусу, по всем данным, не нужно было ни есть, ни пить.
К тому же после этого мне не было бы житья от коллег - они иронически спрашивали бы: "Цитропус тебя в зоопарк привёз?" Но вот я шагнул на стрелу - она оказалась смазанной каким-то синтетическим маслом, одновременно скользким и липким. Когда я попытался оседлать её и отталкиваться руками, труба оказалась слишком толстой. Это объяснялось тем, что части трубы складывались одна в другую, а я был недалеко от отверстия. Мне оставалось только ползти, покрепче обняв трубу.
Докарабкавшись наконец до отверстия, я уже собирался спрыгнуть вниз на площадку, но злой рок преследовал меня весь этот день. Площадки не существовало - вероятно, цитропус своим могучим телом сбросил её на пол звездолёта. Действительно, где-то внизу виднелись её обломки. Остался только трап, и мне предстояло совершить небольшой прыжок с восьмиметровой высоты.
Что ж, прыжок был совершён, и я, отдуваясь, стоял на трапе, когда появился цитропус, проломив стенку каюты. Я сразу заметил в нём поразительную перемену: у цитропуса прорезался рот. Я неоднократно замечал, что цитропус - редкое животное, его ещё никто не анатомировал, а внутренние органы, вероятно, приспособлены для принятия пищи или же претерпевают такие же изменения. Треснувшая узкой щелью броня образовала ротовое отверстие, теперь внушительно клацающее. У цитропуса не было зубов - рот был устроен как у варана. Теперь стало понятно, почему цитропус стукался головой о стены и кабину - он искал что-то твёрдое.
"Бедняга", - подумал я. Это, вероятно, было мучительно, однако в этой ситуации приходилось жалеть только себя. Сейчас на этом звездолёте хозяином был цитропус, и он решил доказать мне это.
Мехало начало действовать. Не знаю, что ему во мне не понравилось - правда, я был весь измотан и измазан липким маслом, а моё лицо отнюдь не выражало радости по случаю освобождения. По понятиям цитропуса, капитан корабля, вероятно, должен был являться в белоснежном кителе. Я быстро скатился вниз и влетел, словно на крыльях, в машинное отделение. Цитропус проводил меня немного озадаченным взглядом, а потом - о чудо! - этот хронический флегматик отправился наводить порядок в своих новых апартаментах.
Итак, теперь вы знаете, откуда я узнал, что цитропусу захотелось есть. Глухие ритмичные удары возвестили мне, что цитропус принялся за новую переборку. Больше я ждать не мог...
