Развертывание Группы «Дельта-6» в «Красном Секторе» (далее — RS-Zone) больше не рассматривается как стандартная зачистка. Мы наблюдаем столкновение двух агрессивных реальностей. Уровень Юма (Hume Level — мера стабильности реальности) в зоне RS падает, в то время как оперативники «Дельта-6» генерируют собственные, искаженные поля реальности.

Основной риск заключается не в гибели группы, а в адаптации среды «Красного Сектора» к способностям «Дельты». Если «Иссы» (резонирующие сущности Сектора) ассимилируют паратехнологии «Дельты», мы получим угрозу уровня Аполлион.

II. Анализ Угроз Среды (Бестиарий «Красного Сектора»)

Разведка дронами и ретроактивное сканирование «Гроссмейстера» выявили наличие в Секторе высокоактивных биологических и меметических угроз. Данные сущности представляют собой гибрид искаженной плоти (схожесть с SCP-610) и резонансных частот.

1. Объект: «Хористы» (The Choir)

Классификация: Евклид (потенциально Кетер).

Описание: Конгломераты из 10–15 тел бывших сотрудников Бюро, сплавленных в единую биомассу. Передвигаются за счет множества конечностей.

Аномальная способность: Генерируют звуковой мемагент частотой 18 Гц. Жертвы начинают слышать «Песнь Иссов», что приводит к мгновенному кровоизлиянию в мозг или переходу под контроль улья.

Взаимодействие с «Дельтой»: Оперативник «Тишина» невосприимчив к акустике. Ожидается, что он использует «Хористов» как живой щит.

2. Объект: «Фрактальные Гончие» (Fractal Hounds)

Классификация: Кетер.

Описание: Хищные сущности, состоящие из нестабильной геометрии. Их физическая форма постоянно меняется, имитируя окружение (эффект, схожий с SCP-966, но видимый в красном спектре).

Угроза: Они не кусают плоть, они «вычитают» материю из пространства. Ранения выглядят как идеально ровные пустоты в теле жертвы.

Прогноз: Оперативники «Вивисектор» и «Псалтырь» могут попытаться вступить в симбиоз с Гончими, используя их нестабильную материю для регенерации. Это недопустимо.

3. Феномен: «Черный Полип» (SCP-designated Strain)

Описание: Грибковая структура, покрывающая 40% архитектуры Сектора. Реагирует на движение и тепло. Выбрасывает споры, превращающие органику в кристаллический резонансный материал.

Риск: Если споры попадут в системы жизнеобеспечения «Дельты», мутация оперативников выйдет на новый виток, создав «Техно-Органический Вирус».

III. Сценарий Боевого Контакта: Риски Эскалации

Д-р Штерн предупреждает о непредсказуемых химических реакциях между аномалиями «Дельты» и Сектора.

A. «Гроссмейстер» против Темпоральных Петель

В «Красном Секторе» время течет нелинейно. Попытка «Гроссмейстера» предвидеть будущее в зоне, где будущего не существует (или оно многовариантно), может вызвать Каскад причинности. Мы рискуем получить ситуацию, где «Гроссмейстер» начнет переписывать историю Бюро, пытаясь «исправить» тактические ошибки, которые еще не были совершены.

Рекомендация: Принудительная блокировка синапсов «Гроссмейстера» при превышении уровня когнитивной нагрузки 80%.

B. «Тишина» и Эффект Наблюдателя

«Тишина» является, по сути, «анти-мемом» (сущность, стирающая информацию о себе). В Секторе, который состоит из чистого восприятия и резонанса, «Тишина» станет невидимым хищником.

Опасность: Существует риск, что Сектор попытается «заполнить пустоту», которую создает «Тишина», материализуя бесконечное количество агрессивных сущностей вокруг него. Это перегрузит Якоря Реальности Скрэнтона (SRA), установленные на броне группы.

C. Симбиоз «Вивисектора» и Скверны

Это самый высокий риск уровня Био-Угрозы. «Вивисектор» использует чужую плоть для лечения. Плотность биомассы в «Красном Секторе» критическая. Если он начнет интегрировать ткани «Хористов» или SCP-610 в себя и «Псалтыря», они могут стать новым Нулевым Пациентом.

Статус: Протокол «Выжженная Земля» подготовлен.

IV. Заключение и Требуемые Ресурсы

Мы не просто отправляем солдат на войну. Мы вливаем бензин в пожар, надеясь, что взрыв погасит пламя.

Необходимые меры обеспечения:

1. Доставка Якорей Скрэнтона: Запрашиваю сброс двух портативных Якорей Реальности (SRA Mark-IV) в зону высадки для стабилизации локального пространства-времени. Без них «Дельта-6» распадется на атомы в первые 10 минут.

2. Амнезиаки Класса А: Подготовить аэрозольное распыление во всем периметре Бюро на случай прорыва визуальных мемагентов из Сектора.

3. Код «Танатос»: Если датчики зафиксируют слияние оперативников с сущностями Сектора, детонация ошейников должна произойти автоматически, без подтверждения Совета.

"Мы боимся не того, что они не справятся. Мы боимся того, чем они станут, когда победят."— Д-р Штерн

Статус: ОЖИДАНИЕ ВВОДА КОДОВ ЗАПУСКА.

Подпись: [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

- Не дай бог такое несчастье никому. Пускай выздоравливает.

"Криминальные новости" увидела Лиля на экране маленького телевизора, работавшего фоном, и вдруг в передаче мелькнуло что-то знакомое!

- Подожди, мам! – сказала девушка.

Отец заворчал про то, что нечего дома и в выходной про работу думать, Лиля не слышала ни его, ни диктора, которая рассказывала что-то. Она – смотрела. Крупным планом показали фотографию парня. Знакомое лицо! Странно знакомое.

- Лиля! Отомри.

Отец смешливо надавил на кончик ее носа. Лиля улыбнулась. По телевизору уже передавали прогноз погоды.

Лиля продолжила говорить с родителями, сказала, что передаст Лениной маме привет и наилучшие пожелания, но перед ней все время стояло увиденное на экране лицо.

Когда она пошла к себе, родители переглянулись. Отец развел руками.

Лиля закрыла за собой дверь в комнату. Откуда она знает это лицо? И вдруг перед ней в памяти возник скрин второй картины. Это же один из тех парней! Она не зря вчера рассматривала картины во всех подробностях!

Лиля включила компьютер. Да. По телевизору показывали фото одного из парней, изображенных на городском пейзаже. Зря она не слушала, о чем говорил диктор, но с другой стороны, парня явно не нахваливали. Фото было похоже на одно из тех, что приклеивают на табло – "их разыскивает полиция". Лиля решила завтра поехать и посмотреть, если ли фотография. Если есть, то она узнает, за что парня ищут.

Утром Лиля вышла пораньше. Она остановилась около ближайшего отделения. Да, вот он. Дальше шел текст, говоривший, в чем подозревается данный гражданин.

- Доброе утро, лейтенант.

Лиля вздрогнула. Она так увлеклась, что не заметила подошедшего человека.

- Здравия желаю, товарищ капитан! – ответила она машинально, продолжая еще думать о своем, но краем глаза заметив форму и погоны.

- Можно не так официально, - улыбнулся ей Никитин, - вы уже слышали, что ваш одноклассник Одинцов вышел из комы?

Лиля ответила, что она слышала. Она рассказала, что была у Одинцова дома, разговаривала с матерью и Елена Олеговна потом ей звонила. Взгляд девушки постоянно возвращался к фотографии. Вдруг не он? Все-таки там мелко.

- Чем вас так заинтересовал этот персонаж? – спросил ее Никитин.

Лиля подумала, что можно и показать капитану скрин. Не говорить, про все остальное. Но пейзаж показать.

- Мне кажется, я видела этого человека на одной из картин Одинцова, - сказала она.

Капитан удивленно поднял брови. Лиля достала телефон, показала скрин и тут же нахмурилась.

- Здесь очень мелко. Дома я рассматривала на компьютере. Один вот из этих людей изображен на фото.

Капитан Никитин посмотрел на нее.

- Давайте поедем в управление и там все увидим.

Лиля кивнула. Они разошлись по машинам и отправились на работу. В управлении Лиля молча последовала в кабинет к Никитину, скинула ему на ноутбук скрин. Капитан увеличил масштаб и минут десять рассматривал изображение.

- Вы правы. Это он, но почему вы заинтересовались этой картинной?

Приплыли. Лиля закусила губу. Вот и что ему сказать? Про рыжего кота, который привлек ее внимание? Подумает – неадекватная девица в управлении!

- Случайно.

- Врете, лейтенант.

Лиля судорожно вздохнула. Хотела как лучше. Потом она мысленно махнула рукой. Про кота не скажу, а все четыре картины можно и показать. Ничего сверхъестественного в этом же нет.

Она снова достала телефон, сбросила на ноут три остальных изображения и рассказала все то, что продумала в субботу. Не сказала только про кота. Могла же она там, в гимназии, обратить внимание на пейзаж из-за знакомой фамилии? Могла. Вот так все и случилось.

Никитин слушал внимательно.

- Елена Олеговна отошла поговорить по телефону, мне неудобно было идти за ней, и у меня было много времени, чтобы смотреть картины, я и смотрела, а потом обратила внимание на то, что он рисовал на пленэре, а память на лица у меня хорошая, товарищ капитан.

Капитан чувствовал, что девушка что-то недоговаривает, но подробнее расспрашивать не стал. Он хмыкнул, вглядевшись в набросок. Ну, очень хорошая память. Трудно что-то разобрать в паре линий на наброске, но на пейзаже объявленный в розыск Трачук вполне узнаваем.

Он открыл скрин с натюрмортом. Если здесь есть и правда что-то очень ценное, Трачук мог участвовать в нападении на Одинцова. Плохо, что тот пока не может говорить. Но если он так изобразил случайного человека, то наверно и предметы на натюрморте возможно опознать. Нужен эксперт.

Непонятно, при чем здесь чердак. Капитан спросил девушку, зачем она сделала этот скрин, на что Лиля честно ответила, что в таких местах дети ищут сокровища.

- Спасибо, лейтенант. Я покажу ваши находки эксперту, возможно, он скажет, что ценного изображено на картине.

Лиля попрощалась и отправилась работать.

Вечером ей позвонила мама Лени и сказала, что к нему можно прийти.

- Если вы не передумали, Лиля.

С разрешения врачей, ей посоветовал так капитан Никитин. Вдруг визит девушки поможет Одинцову прийти в себя окончательно. Они договорились на следующий вечер.

- Нести Лёне ничего не нужно, - сказала Елена Олеговна в ответ на вопрос Лили. – Ему пока ничего нельзя есть. Все строго диетическое, кормят в больнице хорошо.

Дома Лиля снова открыла школьные альбомы, которые они недавно рассматривали со Светкой. На одной из фотографий она увидела, как они с девчонками хвастаются фигурками, которые подарили им мальчишки в седьмом классе на восьмое марта. А своей руке Лиля увидела котенка, у Светки был щенок. А где этот котенок? Лиля вспомнила, что сажала его на елку, как украшение.

- Мам, а где у нас ящик с игрушками?

- Рано еще, елку-то наряжать, октябрь только! – отец посмотрел на нее поверх очков.

- Пап, да и елки нет пока. Посмотреть хочу просто.

Игрушки оказались на балконе в самом дальнем углу самодельного стеллажа. Елку большую не ставили уже давно, но выкинуть память о детстве было жалко. Отец ворчал, но помог дочери добраться до нужной коробки. Лиля осторожно выкладывала стеклянные игрушки на диван и на самом дне обнаружила рыжего котенка.

- Вот что я искала! - с триумфом подняла она игрушку, - хочу завтра Леньке показать. Это нам пацаны дарили. Вдруг ему поможет.

Отец снова посмотрел поверх очков, погладил дочь по голове и потом помог сложить все назад.

Ночью Лиля поставила котенка на стол рядом со своим диваном, улыбнулась и уснула. А во сне она увидела Рудого. Кот ластился к ней и мурчал, а она гладила его по спинке и голове.

Бледное лицо одноклассника испугало Лилю. В его лица словно выцвели все краски, но девушка постаралась не показывать этого. Она поздоровалась и протянула парню котенка. Он медленно и с трудом поднял руку, взял игрушку и на мгновение рядом с ним оказался настоящий рыжий кот!

Лиля успела подумать, что врач будет ругаться, но, похоже было, что Рудого никто кроме нее не заметил!

А Леонид посмотрел на котенка в своей руке и, еле шевеля губами, сказал:

- Помнишь!

Глава 5

- Лейтенант, зайдите ко мне.

Лиля пожала плечами, в ответ на вопросительные взгляды коллег и отправилась к капитану. В кабинете кроме него находился незнакомый Лиле пожилой мужчина.

Лиля поздоровалась.

- Заходите и смотрите: узнаете что-нибудь? У вас же хорошая память.

Девушка почувствовала подколку в словах Никитина. Она зашла в кабинет и внимательно посмотрела на его стол.

На нем находились вещи. Старые вещи, даже старинные. Книги, письма, чернильница, гусиного пера, правда, не было. Один из свитков привлек ее внимание.

"Можно?", - взглядом спросила она.

Капитан посмотрел на незнакомца.

- Браво, девушка. У вас и на самом деле отличная память! Эксперт-криминалист Воропаев, Евгений Максимович, - представился мужчина, - берите и смотрите. Это как раз то, из-за чего пострадал ваш одноклассник!

***

- Рукопись отправили на экспертизу, - рассказала Лиля родителям, - потом что будет, не знаю. Ленька сказал, что нашел ее давно. Никому не говорил. Ему нравилась тайна. Он иногда залезал на чердак и рассматривал находку, а потом снова тщательно прятал туда, где нашел. В пластик заворачивал, чтобы не испортилась.

- А что за рукопись? – поинтересовался отец.

Лиля пожала плечами.

- Девятнадцатый век, начало, это мне Воропаев сказал точно. Насчет автора молчит. Говорит, что боится ошибиться.

- Как она могла оказаться на чердаке? - спросила Лилю мама. – Здание, конечно, старое, но это сталинка. Какой там девятнадцатый век!

Этого Лиля не знала.

- Возможно, спрятал кто-то из жильцов. Если посмотреть, кто жил в доме с самого начала и кем работал, это и можно установить, - ответила она, - не знаю, важно ли это.

- А как они нашли свиток?

- Ленька сказал. Он начал приходить в себя и рассказал капитану Никитину про тайник.

Одинцова продержали в больнице еще почти месяц. Лиля приходила к нему в гости, они то вспоминали школу, то просто молчали.

- Выпишут, я обязательно напишу твой портрет, - обещал ей Ленька.

Перед самой выпиской Одинцова капитан Никитин сказал Елене Олеговне, что подозреваемый в нападении на Леонида находится в СИЗО. И его подельник тоже.

- Вашему сыну ничего больше не угрожает, - сообщил он.

Лиля несколько раз спрашивала про Рудого. Елена Олеговна сказала, что кот снова куда-то пропал.

- С тех пор, как Лёнечка пришел в себя, я его и не видела! – восклицала она.

Они вместе с Лилей обошли весь квартал, писали объявления. Елена Олеговна жалела, что не сфотографировала кота.

Лиля десятки раз просматривала сделанные фотографии и скрины картин, где она точно видела рыжего, но безрезультатно. Кота там больше не было.

Мистика какая-то! Лиля вспомнила, что кот пропадал долго, а потом появился. Появился, чтобы привлечь ее внимание. И как только она начала раскручивать тайну, Лёня пришел в себя!

Что это? Случайность или что-то еще?

Современному человеку было трудно сделать какой-то другой вывод, но мысленно Лиля постоянно обращалась к этим моментам.

Про свиток ей не дали забыть в управлении.

- Лейтенант, вы будете работать с капитаном Воропаевым, - сказал ей полковник.

Лиля несколько растерялась Воропаев – эксперт, у нее таких знаний нет.

Полковник заметил ее реакцию.

- Евгений Максимович сказал, что вы человек заинтересованный, и он рассчитывает на ваш энтузиазм.

Лиля отправилась к Воропаеву.

- У меня нет достаточно специальных знаний, товарищ капитан, - честно сообщила она.

- Я в курсе. Я читал ваше дело, но именно вы это все замутили (Лиля мысленно фыркнула), значит, будете продолжать. Вам же интересно!

Лиля кивнула. Ей – интересно.

- Как бы вы действовали? - поинтересовался Воропаев.

Лиля ответила то, что сказала матери. Проверить, кто жил в доме, найти возможного организатора тайника. К сожалению, Ленька лазил в него не один раз и следы того, кто свиток прятал, давно пропали, если и были.

Лиля закопалась в архивы. Болели глаза и спина. Довольно долго она не могла ничего найти. Квартиры в свеже построенной сталинке получали люди, приближенные к руководству, так сказать. Лиля обнаружила, что не все они вели честную жизнь, но обнаружить точно того, кто спрятал на чердаке рукопись, она не могла.

Воропаев тоже не сидел без дела. Он вел расследование со своей стороны и выяснил, что свиток был похищен вместе с прочими рукописями еще в тридцатых годах из одной из разрушенных церквей. Кроме рукописей пропали и другие ценности.

Лиля снова взялась за списки жильцов. Она заинтересовалась, где они жили до того, как поселились в их городе и получили квартиру в новом доме.

И она нашла.

- Вот, Евгений Максимович, - Лиля положила перед Воропаевым документы, - Коржаев, Силантий Петрович. Он и его семья приехали как раз из тех мест, где разрушили много сельских церквей со всеми последствиями этого.

- Интересно. Где жил этот Коржаев?

Они проверили квартиру, но ничего больше найти не удалось.

- Жаль. Возможно все остальное Коржаев, если мы не ошибаемся и тайник на чердаке его рук дело, реализовал, - вздохнула Лиля.

- Он мог спрятать и в другом месте, - возразил ей Евгений Максимович.

- Где, например? У него могла быть еще одна квартира?

- Не знаю, как квартира, а вот дача – могла! – усмехнулся Воропаев. – И завтра мы там поищем.

***

- Лень, завтра мы едем с Воропаевым и целой бригадой на раскопки! – сообщила Лиля. – Не знаю, когда и вернусь. Там старый дом, заброшенный. Дача у Коржаевых только сейчас так бы называлась, а много лет назад это был дом в одной из деревень, которая позже была заброшена. И участок заросший. Да и земля уже мерзлая…

Пока шли розыски в архивах, наступила почти зима. Почти, потому что декабрь пришел, а снег нет. Теперь Лиля этому радовалась. Было холодно, но хотя бы руки не мокли в перчатках и варежках.

Часть людей занялись проверкой дома, часть отправились с металлоискателями на участок.

Лиля отправилась в подвал. Она захватила фонарь и, стоило включить его, как раздался негодующий писк, фырканье и топот лапок. Девушка остановилась и обвела развалины лучом. Никого. Кто тут поселился? Крысы? Но тут и есть-то нечего. Девушка погасила фонарь, замерла и постояла в темноте.

- Миу, - услышала Лиля.

Нет, не крысы. Кошка! И котята. Взрослая кошка так не пищит.

- Что там, Лиль? – спросил ее сверху один из коллег.

- Аборигены здесь, - усмехнулась девушка, снова включая фонарь.

- Потусторонние сущности? – поинтересовался парень, - место располагает!

Лиля улыбнулась.

- Кошка и котята. Надо их найти. Как они здесь не замерзли еще.

Подвал был довольно велик, и пришлось звать на помощь. Кошка и пара котят никак не хотели даваться в руки людям.

- Товарищи, мы вообще-то не за этим приехали! - рассердился, в конце концов, Воропаев, бегая по подвалу.

Вдруг он замер.

- Ну-ка, давайте сюда металлоискатель! – сказал капитан, наклонившись к одной из стен.

***

Через два часа они ехали обратно. За пазухой у Лили прятались отловленные рыжие малыши. Протестовавшую кошку пришлось засунуть в спортивную сумку и застегнуть молнию не до конца, чтобы могла дышать. Ее один из коллег обещал отвезти к сестре. Поверить в клинике, а потом устроить в приют.

Воропаев потирал руки: кроме кошки и котят в подвале обнаружился приличный сундучок, который явно не был пуст.

"Один котенок – мне, один – Леньке", - думала девушка.

Рудого они так и не нашли. Лиля мысленно спорила сама с собой. Рациональная ее часть доказывала, что такого не бывает, но та часть, которая в детстве верила в сказки, еще не совсем исчезла.

Ленька не мог сказать сам. Он был в коме. Но зато он смог послать к ней своего пропавшего друга, рыжего друга по имени Рудый. Его дух, душу послать. Не бывает так? Если бы ей кто-то рассказал, она бы не поверила, скорее всего. Но она же видела кота на картинах! Сама видела…

"И сегодня котята нам помогли. Если бы не они, мы могли бы не так тщательно обшаривать подвал", - думала Лиля. – "Ленька своего котенка наверняка снова назовет Рудый, а я как?".

- Лиля, а что вы скажете, если я предложу вам немного сменить специализацию? – услышала она вопрос капитана Воропаева.

Рыжий котенок высунул мордочку и пискнул, глядя девушке в лицо.

- Я подумаю, Евгений Максимович, - ответила девушка.

конец

— Водитель! Поднимайся! Есть видеоканал! — голос Картер вырвал его из оцепенения.

Он перехватил винтовку левой рукой — правая слушалась плохо, пальцы немели — и начал подъем по винтовой лестнице в кабину наблюдения. Каждый шаг отдавался звоном на металлическом настиле. Внизу, за запечатанной дверью, все еще ощущалось присутствие. Фиолетовая волна распалась, но сам Носитель никуда не делся. Он просто перегруппировывался.

Кабина наблюдения встретила его гулом аппаратуры. Картер совершила чудо: из груды металлолома она собрала полноценный оперативный центр. На главном мониторе, сквозь помехи («снег» здесь был не серым, а зеленоватым), проступало лицо пожилого мужчины в стерильных очках и белом халате.

Профессор Сахаров. Легенда и проклятие Бюро.

«...показатели стабильны, но фон в вашем секторе аномально высок», — голос Сахарова звучал сухо, без эмоций, словно он диктовал рецепт, а не обсуждал судьбу двух людей в эпицентре ада. — «Я фиксирую всплеск желтого спектра три минуты назад. Вы использовали Гармонизатор?»

Водитель вошел в кадр, тяжело опираясь на консоль.

— Использовал. И он сгорел. У нас нет защиты от искажений, профессор. Если эта тварь вернется до сброса, мы трупы.

Сахаров поправил очки.

«Смерть — это лишь прекращение биологических функций, молодой человек. А потеря Омега-Установки — это крах десяти лет исследований. Слушайте внимательно. Транспортный дрон уже в стратосфере над Зоной. Мы не можем посадить его автоматически. Магнитные поля вышки сбивают навигацию».

— И что вы предлагаете? — вмешалась Картер. Ее пальцы летали по клавиатуре, поддерживая шифрование канала.

«Ручное наведение», — отрезал Сахаров. — «Установка оборудована лазерным приемником. Вам нужно подсветить точку посадки. Прямо у основания вышки. Погрешность — ноль. Если контейнер упадет в аномалию или ударится о конструкцию вышки, ядро сдетонирует. И тогда "Желтая Гармония" покажется вам детской хлопушкой».

Водитель выругался.

— Вы хотите, чтобы я вышел наружу? Туда, где бродит эта фиолетовая дрянь, и стоял с фонариком, как регулировщик на перекрестке?

«Я хочу, чтобы вы обеспечили вектор посадки, — голос Сахарова стал жестче. — Дрон войдет в зону видимости через шесть минут. У вас есть лазерный целеуказатель в снаряжении. Картер будет координировать снижение по телеметрии. Вы будете глазами дрона на земле».

Экран мигнул. Помехи усилились.

«И еще одно», — добавил профессор, глядя куда-то поверх камеры. — «Дрон тяжелый. Его двигатели создают вибрацию в низком диапазоне. Это привлечет внимание. Всё, что есть в радиусе километра, сбежится к вышке, как мотыльки на свет. Удачи».

Связь прервалась, оставив на экране лишь логотип Бюро.

Картер медленно повернулась к Водителю. В свете мониторов ее лицо казалось бледным, но решительным.

«У нас нет выбора. Если мы не получим Установку, мы здесь застрянем. А без питания твой осколок сожрет тебя за пару часов».

Водитель проверил заряд батареи на винтовке. Полная. Но против искажения реальности пули бесполезны.

— Лазерный целеуказатель, — пробормотал он, доставая из разгрузки небольшой прибор, похожий на пистолет с широкой линзой. — Значит, снова в пекло.

Он подошел к разбитому окну кабины. Ветер снаружи усилился. Небо над Зоной меняло цвет: свинцовые тучи закручивались в спираль прямо над вышкой, а в центре этой спирали пульсировал тот самый болезненный, фиолетовый свет.

— Картер, — сказал он, не оборачиваясь. — Когда я выйду, заблокируй дверь в машзал изнутри. Не открывай, пока не услышишь мой код. Если я не вернусь... запускай Установку сама, как только она коснется земли.

— Ты вернешься, — твердо сказала она. — Я буду вести тебя. Дрон подходит. У тебя четыре минуты, чтобы занять позицию.

Водитель кивнул. Боль в правой руке внезапно сменилась холодом. Осколок просыпался. Он чувствовал приближение чего-то грандиозного с неба, и это "что-то" ему не нравилось.

Он толкнул дверь кабины и шагнул на внешнюю галерею вышки. Ветер ударил в лицо запахом озона и гнилой листвы. Внизу, у основания вышки, тени начали сгущаться и вытягиваться вверх, вопреки законам физики.

— Я на позиции, — произнес он в микрофон, включая лазерный модуль. Тонкий, невидимый глазу (но видимый в визоре) луч ударил в бетонную плиту внизу. — Давай свою посылку, Сахаров. Только не промахнись.

Небо над головой разорвал рев тормозных двигателей.

Запах ладана всегда вызывал у Леры чувство глубокого спокойствия. Он напоминал о детстве, о бабушкиных иконах, о тихих летних вечерах, когда мир казался понятным и безопасным. Поэтому, когда подруга детства Марина, с которой они давно не общались, позвонила и с легкой таинственностью в голосе пригласила на «особый обряд для женщин» — что-то вроде очищающего ритуала перед новолунием, — Лера согласилась. Не из суеверия, а из ностальгии по тому самому запаху и по теплу женского круга, которого ей так не хватало в её одинокой жизни графического дизайнера.

Марина жила теперь на самой окраине города, в старом деревянном доме, унаследованном от бабушки-травницы. Дом стоял особняком, почти в лесу. Когда Лера подъехала, уже сгущались сумерки. Окна светились не электрическим, а каким-то дрожащим оранжевым светом — видимо, горели свечи или лампады.

Её встретила уже не та веснушчатая хохотушка Марина, а стройная, почти бестелесная женщина с гладкими черными волосами и слишком спокойными глазами. Она была в длинном льняном платье. Обняла Леру без обычных восторгов, сухо и быстро.
«Проходи.Девочки уже собрались».

«Девочек» оказалось четверо. Все молчаливые, с тем же отрешенным, но внимательным взглядом, что и у Марины. Их представили скупо: Аня, Света, Оля, Ира. Комната, гостиная, была почти пуста. В центре на полу лежал большой круглый ковер с вытканными странными символами — не славянскими, нет, что-то более угловатое, древнее. Вокруг горели свечи в тяжелых медных подсвечниках. И стоял тот самый, дурманяще-сладкий запах ладана. Но с примесью чего-то ещё — пряного, горьковатого, как полынь или мускатный орех.

«Разденься, Лер», — мягко сказала Марина, указывая на складную ширму в углу. — «Оставь всё, включая нижнее белье. Надень это». Она протянула просторную рубаху из неотбеленного хлопка.
Лера почувствовала легкий укол смущения,но внутренне пожала плечами. Ритуал есть ритуал. Все остальные девушки были в таких же рубахах. Их босые ноги выглядели беззащитными и бледными на темном полу.

Обряд начался с тихого монотонного напева Марины. Она ходила по кругу, окуривая каждого из сосуда, похожего на кадило, но явно более древнее. Дым был густым и обволакивающим. Лера вдыхала его, стараясь поймать то самое чувство умиротворения, но оно не приходило. Вместо этого в висках застучала легкая, навязчивая пульсация. Свечи начали плыть перед глазами, расплываясь в золотые ореолы. Звук голоса Марины отдалился, превратившись в гул, а затем в настойчивый, ритмичный шепот, который, казалось, исходил уже изнутри её собственной головы.

«Мы — сосуды. Сегодня мы опустошаем себя, чтобы наполниться силой новолуния. Сила — в пустоте. Сила — в желании, что рождается из пустоты», — доносилось до Леры сквозь вату в ушах.

Девушки начали медленно двигаться по кругу, их руки плавно взмывали вверх, словно стебли под водой. Лера, повинуясь общему импульсу, встала и попыталась повторять движения. Её тело казалось чужим, тяжелым и одновременно невесомым. Рубаха скользила по коже, и каждое прикосновение ткани отзывалось необычайно остро, почти болезненно приятно. Она поймала на себе взгляд одной из «девочек» — Ани. Та смотрела на неё не в пространство, а пристально, изучающе. И в её глазах не было отрешенности. Был голод.

Марина остановилась в центре круга.
«Первый круг— круг земли. Почувствуйте тяжесть, плотность. Плотность своего тела».
Девушки замедлили ход,движения стали давящими, приземленными. Лера чувствовала, как пол уходит из-под её ног, а её тянет вниз, к центру комнаты, к Марине. Ладан и та странная примесь вились в голове густым медом. Мысли распадались.

«Второй круг — круг воды. Гибкость, текучесть, слияние».
Движения стали плавными,волнообразными. Девушки двигались уже не каждая сама по себе, а почти касаясь друг друга. Рукав Леры коснулся руки Светы. От прикосновения по спине пробежал электрический разряд, горячий и жидкий. Она ахнула, но звук застрял в горле. Света повернула голову и улыбнулась. Улыбка была медленной, как патока, и такой же сладкой и липкой. Она провела кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Леры. Это уже не было частью ритуала. Это было личное. Интимное.

Лера попыталась отстраниться, но её тело не слушалось. Оно откликалось на прикосновение само, словно долго ждало его. Внутри что-то перевернулось и потеплело. Это было неправильно. Это было опасно. Но мысль о опасности тут же тонула в нарастающей волне тепла, которая поднималась от живота к грудной клетке, сжимая горло.

«Третий круг — круг огня. Жар. Движение. Преображение».
Ритм изменился.Монотонный гул перешел в низкое, пульсирующее бормотание. Движения девушек стали резче, в них появилась странная, откровенная грация. Они уже не просто касались друг друга — они поглаживали, обнимали за талии, запрокидывали головы, обнажая шеи. Воздух стал густым и душным от жара тел и дыма. Лера видела, как Аня прильнула к Оле, прижавшись губами к её плечу. Та закинула голову и застонала. Звук был низким, хриплым, откровенно чувственным.

Паника, острая и холодная, на мгновение пронзила дурман в голове Леры. Это не очищение. Это что-то другое. Она попыталась остановиться, сделать шаг из круга, но ноги были как ватные. А Марина смотрела на неё из центра, и её спокойные глаза теперь горели тем же огнем, что и свечи — отраженным, ненастоящим, но жадным.
«Иди,Лера. Прими огонь. Он в тебе. Мы поможем ему разгореться».

К Лере приблизилась Света. Её руки обвили Лерину талию, притянули к себе. Грудь прижалась к груди сквозь тонкую ткань рубах. Лера чувствовала каждую выпуклость, каждую линию чужого тела. Её собственное тело, предательское, отозвалось немым трепетом, вспышкой тепла в самом низу живота.
«Не бойся,— прошептала Света губами прямо в её ухо. Голос был хриплым, густым, как дым. — Мы все здесь, чтобы отпустить. Чтобы почувствовать. Бабушка Марины учила: нет силы сильнее, чем сила выпущенного желания».

Её губы коснулись мочки уха, затем скользнули по шее. Прикосновение было влажным, горячим, невыносимо конкретным. Лера задрожала. Это была не дрожь отвращения. Это была дрожь пробуждения — дикого, животного, того, что годами дремало глубоко внутри, прикрытое слоями приличий, работой, одиночеством. Ладанный дурман смешался с этим пробуждением, выстилая ему путь, убирая последние преграды.

Она увидела, как Марина снимает свою рубаху. Её тело было тонким, почти аскетичным, но в движениях была звериная уверенность. К ней потянулись другие девушки. Руки, губы, языки — всё сливалось в единый, пульсирующий клубок плоти в центре комнаты. Это уже не было танцем. Это был акт. Групповой, ритуальный, откровенный. Воздух свистел от прерывистого дыхания, сдавленных стонов, шепота, в котором сквозь слова на непонятном языке прорывались русские, грубые, глаголы плоти.

Леру втянуло в этот водоворот. Чужие руки стаскивали с неё рубаху. Чужие губы исследовали её ключицы, грудь, живот. Она не сопротивлялась больше. Паника утонула в потопе ощущений. Каждое прикосновение жгло, но это было сладкое, опьяняющее горение. Она сама стала касаться других, погружая пальцы в чужие волосы, проводя ладонями по вспотевшей коже спин, чувствуя под пальцами судороги наслаждения. Её сознание сузилось до точки — здесь и сейчас, до запаха пота, полыни и сексуального возбуждения, до жара, исходящего от сплетенных тел, до низкого голоса Марины, который нашептывал что-то, звучащее как заклинание.

Но в самый пик этого коллективного экстаза, когда Лера уже почти потеряла себя, её взгляд упал на стену. Там, в промежутке между двумя подсвечниками, отбрасывающими пляшущие тени, висело старое, почерневшее от времени зеркало в резной раме. И в нём отражалась не комната с обнаженными, извивающимися девушками.

В зеркале они были одеты. Стояли в том же самом кругу, неподвижные, с пустыми глазами. А в центре, там, где была Марина, клубилась черная, безформенная тень. И от этой тени к каждой из девушек, включая её, Леру, тянулась тонкая, похожая на пуповину, нить тьмы. И она поняла. Ладан, травы, ритм, «очищение» — всё это было приманкой. Крючком. Они не выпускали своё желание. Они его вскармливали. Кормили это, что стояло в центре, приняв образ ритуала, образ сладкой сексуальной раскрепощенности. Их жизненная сила, их страсть, самая чистая и дикая энергия, высасывалась через этот испорченный, извращенный оргией контакт.

Ужас, настоящий, леденящий душу ужас, вырвал её из объятий телесного блаженства. Она вскрикнула, но её крик потонул в хрипах и стонах. Света, что была над ней, прижала её сильнее к полу, её глаза были закатившимися, в них не осталось ничего человеческого.

Лера собрала всю свою волю, всё, что осталось от неё под слоями дурмана и навязанного возбуждения. Она не стала вырываться физически — сил не было. Вместо этого она сделала то, что делала всегда, когда паниковала в детстве: зажмурилась и с силой укусила себя за внутреннюю сторону щеки. Боль, острая, своя, родная, пронзила пелену. Она сконцентрировалась на ней, как на якоре.

И прошептала. Не заклинание. Нет. Она прошептала детскую считалку, которую пела ей бабушка, та самая, с иконами и ладаном. Простые, глупые, родные слова о зайчиках и ёлочках. Противопоставила эту нелепую, светлую чепуху — гулу древней похоти, что висела в комнате.

Тень в зеркале дрогнула. Нить, ведущая к Лере, натянулась и истончилась. Марина, настоящая, обернулась на неё. В её взгляде было нечто большее, чем злость. Было изумление. Сбой в программе.

Этого мгновения хватило. Лера рывком оттолкнула онемевшую на мгновение Свету, откатилась в сторону, натыкаясь на горящие свечи. Одна упала, воск брызнул на кожу — ещё одна порция чистой, обжигающей боли. Она вскочила, не помня себя, набросила на себя первую попавшуюся ткань — свою же рубаху, и, спотыкаясь, побежала к двери.

За спиной не было криков. Был лишь нарастающий, яростный гул, будто разозлившегося роя пчел. И тихий, ледяной голос Марины, донесшийся уже из глубины дома:
«Ты не уйдешь.Ты уже часть круга. Ты вернешься».

Лера выскочила в холодную, темную ночь. Босиком, в испачканной воском и травами рубахе, она бежала по мокрой от росы траве к своей машине. Только когда она завела двигатель и вырвалась на пустынную дорогу, её накрыла настоящая истерика. Она тряслась так, что пришлось остановиться. Её тело, еще несколько минут назад бывшее ареной чудовищного, интимного насилия, теперь зябко и отвратительно ёжилось от каждого воспоминания. Прикосновения, которые вызывали волны удовольствия, теперь горели на кроме как клеймо, как грязь.

Она смотрела в темное стекло, а в нём, в отражении, ей чудились не её черты, а пустые глаза одной из «девочек». И тихий вопрос, от которого стыла кровь: что именно она там оставила? Часть души? Или что-то голодное, напротив, принесла с собой, прицепившееся к её пробужденной, оскверненной плоти? Обряд закончился. Но что-то внутри неё только началось. И она не знала, что страшнее: то, что происходило в том доме, или это новое, тихое, настойчивое чувство пустоты в самом центре себя, которое теперь просилось наружу — любым способом.

Знаю лишь то, чем он притворялся.

Мой друг Дэйв ехал по трассе I‑25 и остановился на стоянке.

Место было пустым, заброшенным. В туалете не было ни туалетной бумаги, ни мыла, на стенах — сатанинские граффити, а на полу валялись шприцы.

Когда Дэйв уже собирался выйти, он услышал тихое мяуканье из кабинки.

Потом оттуда выполз кот.

У него была тёмная шерсть, жёлтые светящиеся сернистые глаза и уши, торчащие высоко над головой.

Он походил на обычного котёнка, но тело было крупным — примерно как у взрослой кошки.

Мяуканье было громким, казалось, животное в настоящей беде.

Дэйв сказал, что почувствовал сильное сострадание к зверю. Его сердце разрывалось от этих звуков.

Он решил забрать кота домой. К несчастью, у него уже жили две кошки, и обе стали вести себя странно, держались от новичка на расстоянии.

Моя кошка недавно умерла, поэтому, когда Дэйв спросил, не хочу ли я приютить Мейсона, я согласился.

Его история тронула меня. Мой последний котёнок тоже был бездомным, так что я с радостью взял его.

С самого начала было ясно: с Мейсоном что‑то не так.

Мейсон продолжал расти. За неделю он достиг размеров средней собаки.

Странно, но ел он совсем мало. Еда в мисках оставалась наполовину нетронутой, а воду я доливал редко.

Я подумывал отвести его к ветеринару, но у меня почти не было денег. Счета за лечение предыдущей кошки опустошили мои последние сбережения.

По ночам он начинал мяукать странными визгливыми звуками, похожими на крики оленя в брачный период.

Его внешность тоже начала меняться. Шерсть становилась короче, но темнее, глаза округлялись, а зрачки приобрели странный красный оттенок.

Сначала шерсть начала выпадать на лапах — к тому моменту они почти облысели. Пальцы на лапах удлинились, когти стали шире и острее.

Может, это какое‑то дикое животное?

Однажды он так сильно меня поцарапал, что мне чуть не пришлось ехать в травмпункт.

Я больше не мог этого выносить. Мейсон начал вызывать у меня дрожь.

Я подумывал отдать его в приют для животных.

В тот вечер Дэйв пришёл ко мне на ужин и выпить пива.

Он приехал пораньше, и мы сидели, пили, пока готовилась лазанья.

— Ты замечал что‑нибудь странное в Мейсоне?

— Да, мои кошки держались от него подальше. Даже не дрались с ним, просто смотрели с испугом.

— И ещё то, как я его нашёл. Я говорил, насколько странным выглядел туалет, да?

— Да, все эти сатанинские граффити и прочее.

— Точно. Я зашёл в кабинку, а когда вышел, услышал мяуканье Мейсона. Потом он выполз из‑под кабинки.

— Внутри было темно, но я уверен, что заметил бы кота. Особенно такого, как он — для котёнка он был довольно крупным.

У меня волосы на руках встали дыбом.

— Почему ты спрашиваешь? — сказал Дэйв.

— С ним что‑то не то. Он растёт как на дрожжах, шерсть начинает выпадать, глаза меняют форму. И последние несколько ночей он издаёт жуткие звуки.

— Я хотел показать его тебе, но не знаю, где…

Тут из туалета снова донеслись странные вопли. На этот раз они были намного громче, разносились по всему дому. Они уже не походили на звуки, которые издаёт животное.

Это были пронзительные, нечеловеческие, низкие крики. Ни одно живое существо не должно так звучать.

Мы с Дэйвом подскочили на местах.

Дэйв уставился на меня в недоумении.

Затем по коридору разнеслись громкие шаги. Дом содрогался от каждого шага. Воздух наполнился запахом меди.

Холод пронзил мой позвоночник, зрение затуманилось.

Глаза Дэйва широко раскрылись от ужаса.

Я быстро встал со стула. Руки дрожали, когда я искал нож в ящике. Когда я поднял взгляд, Мейсон — или то, во что он превратился, — стоял в дверях.

Теперь он был около двух метров ростом, стоял на задних лапах, вся шерсть выпала, и под кухонным светом виднелась розовая кожа. Его лапы превратились в нечто среднее между лапой животного и человеческой рукой с острыми широкими когтями.

Уши были длинными и свисали по бокам головы. Глаза — жёлтые, с красными зрачками в центре.

Мейсон издал ещё один вопль, обнажив два ряда острых зубов. Его челюсть начала вытягиваться.

Всё моё тело дрожало. Я прижал нож к груди, застыв от страха.

Дэйв встал со стула и начал отступать.

Глаза Мейсона вылезли из орбит и уставились на Дэйва.

Прежде чем Дэйв успел развернуться и убежать, Мейсон бросился на него и прижал к полу.

Затем он начал раздирать его тело и лицо когтями.

Дэйв кричал во весь голос, как маленький ребёнок.

Я колебался.

Кровь пульсировала в моём застывшем теле.

Я знал, что должен действовать. Я начал наносить удары ножом, но он даже не вздрогнул.

Он продолжал терзать моего друга, разрывая его на части, пока Дэйв не замолчал.

Затем Мейсон начал пожирать его останки, мурлыкая при каждом укусе.

Весь мир поплыл перед глазами, меня затошнило.

Потом я услышал хруст костей и хлюпанье крови.

Я вывалился в коридор и упал на пол, извергая содержимое желудка.

Это отвлекло Мейсона от трапезы. Он посмотрел в мою сторону и зашипел.

Я тут же бросился к двери, выбежал в темноту и постучал в дверь соседа.

Нож всё ещё был в моей руке, а одежда была вся в крови Дэйва.

Соседи вызвали полицию. Когда они приехали, я попытался предупредить их о том, что они найдут внутри.

Я вышел на улицу и уставился на свою дверь, боясь того, что они могут выпустить наружу. Но когда дверь открылась, оттуда вышел лишь милый маленький Мейсон.

Мои руки задрожали, весь мир начал выходить из‑под контроля.

Я быстро забежал за дом соседа и начал писать этот пост.

Мейсон сидит у окна. Улыбается.

Он оскалил свои звериные зубы и убежал.

Полиция подъезжает к дому, выкрикивая моё имя. Они думают, что это сделал я.

Мне нужно как можно скорее скрыться.

Исправление: сейчас я прячусь в лесу.

Мейсон где‑то здесь, и он знает, что я сбежал.

Деревья начинают дрожать, а его вопли разносятся по лесу.

Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit