Однажды закрыла рабочего в канализационном люке. Люк был открыт, а рядом никого. Гражданский долг, видимо, сработал уже тогда.
Тогда я встала на колени, чтобы сдвинуть крышку. Сдвинула, да. Человек под крышкой матерился и кричал. Бегала я тогда не быстро, но знала, что убегать по прямой нельзя. Улепётывала в шлёпках дворами.
В спортивном лагере вместо вечернего волейбола уходили на дискотеку на соседнюю базу. Закрытые ворота никогда не были помехой. Мы пролезали под ними, вырыв дополнительно яму, чтобы не застрять. Возвращались ночью с той звездой, которая золоткой свалилась с неба. Утром на пробежке вместо трёх кругов медленно шли до корпуса, чтобы лечь спать.
У бабушки в деревне вдоль железной дороги собирала чабрец.
Махала машинистам пролетающих составов и считала вагоны. В какой-то момент собирать, махать и считать надоело.
В общем, в детстве я росла любопытной рванью.
Вы знаете, что у рельсов особенный стук, когда приближается поезд? Я знала, потому что складывала на рельсы камни и прислушивалась. Левым ухом ложилась на стальную балку, а правое ухо плотно закрывала ладонью.
Стучит.
Значит пора прятаться в канаве за столбом. Поезд летел, камни свистели.
Теперь можно снова их раскладывать ровный рядок.
За этим занятием и застали меня трое железнодорожников в ярко-рыжих жилетах.
Рвань бегала плохо. Поймали меня возле штаба-канавы со смачным матом, пообещали вызвать полицию и отправили домой собирать узелок.
Домой я зашла не сразу. Сначала отдышалась на крыльце, потом объела куст соседской смородины, чьи ветки заходили на нашу территорию.
Наша территория – наша ягода.
Только потом появилась на пороге.
Нашкодившая и сытая.
Сегодня, поднимаясь по лестнице в подъезде, возникло желание позвонить в соседнюю квартиру и убежать.
– Взрослая тётя! – мелькнуло в голове.
Рвань из которой не вышла.
Шкодили в детстве?
