Рваная печенька Пикабу

Привет, друзья!

Вот и закончился июнь, а вместе с ним и Рваная печенька Пикабу, июнь.

В конкурсе приняло участие 25 авторов, а это значит, что будет дополнительный приз в 1000 рублей победителю, которого выберут сами авторы. И еще один приз моей личной читательской симпатии.

Ура!

Итоги подведем после 3.07, а сейчас время анонсировать новый конкурс:

Итак, мы начинаем июльский конкурс авторских рассказов “Вкусная Печенька Пикабу”

В этот раз у нас будет тема. И эта тема “Пикабу”.

Для участия достаточно опубликовать свой рассказ в этом сообществе и в конце добавить “Пост на конкурс /ссылка на этот пост/”

Главный приз - любовь читающей части ресурса и символические 2000 рублей.

Размер от 5000 до 30000 символов. Рассказы не цензурируются и не вычитываются. Главное, не быть баяном и подходить для в общей ленты Пикабу.

UPD.Победителям также причитаются уникальные ачивки от @pikabu,

Побеждает рассказ, набравший наибольшее количество плюсов.

3 августа подводим итоги, победитель получает приз и начинаем новый конкурс.

Условный регламент. Ну просят, значит надо)

Задача: Написать интересный авторский рассказ на тему “Пикабу” и разместить его в сообществе "Рваная печенька Пикабу", в конце добавить “Пост на конкурс /ссылка на этот пост/”.

Жанр: свободный. Обозначим его как "Современная художественная литература".

История из жизни, рассказ о том, как на вас повлиял Пикабу, чему вы здесь научились или с кем познакомились. Любая фантазия на тему Пикабу - шутка, котолампа, страшилка. Что угодно!

Главное, чтобы наш любимый ресурс был значимым участником повествования (Уровень значимости определяется мной. Не переживайте, я не придирчивый)

Размер: от 5000 до 30000 символов с пробелами.

Сроки: Конкурс начинается 01.07.22 в 13:00, прием работ до 23:59, 31.07.22.

Побеждает рассказ, набравший наибольшее количество плюсов на 12:00, 03.08.22

Призовой фонд:

• 1 место 2000 рублей

Если будет больше 30 рассказов, появится дополнительный приз в 1000 рублей за победу в голосовании среди самих авторов.

Ограничения: Политика под запретом. Также не допускается контент, не предназначенный для общей ленты. Баяны, NSFW, неприемлемый и т.п.

Если ваш рассказ опубликован где-то, но еще не был на Пикабу, можно участвовать.

Удачи, друзья!

P.S. Ставлю "без рейтинга" и прошу плюсануть. Чтобы в горячем были хорошие посты их нужно создавать нам с вами!

Никто уже и не помнит, кто додумался подарить Вячеславу Семеновичу Прохора. Видно решили, раз дядя Слава уходит на пенсию, после стольких лет работы ветеринаром, нельзя его оставлять без работы.

Так, в небольшой квартирке на улице М. появился Прохор. Наглый меховой шарик, с жесткой шерстью и пушистым хвостом. Отличительной чертой Прохора, как и других его сородичей, всегда было любопытство и стремление к деструкции всего, до чего его лапки могли дотянуться. Еноты, только на первый взгляд кажутся милыми. На деле, игры енотов - это бесконечные попытки подрать что-нибудь, укусить кого-нибудь, или украсть что-нибудь.

Но для дяди Славы это не было проблемой. Он соорудил на балконе утепленный вольер и пару раз в день, под строгим присмотром выпускал Прохора погулять по квартире.

Любимым местом Прохора стал диван, точнее поддиванье. Куда меховой шар протискивался с ворованными лакомствами, делал нычку, а потом, сытый и довольный, наблюдал за движущимися картинками телевизора.

На руки Прохор шел только к дяде Славе, оно и к лучшему: руки старика всегда были исцарапаны и мало кому хотелось носить подобные украшения. Енот же - зверь дикий, ему не объяснишь разницу между поверхностью ковра и кожей. По ковру он может взобраться, и радостно съехать впиваясь в ворс когтями. И по спине он может проделать тоже самое. Но дяде Славе не впервой было возиться с таким бандитом. Он его с младенчества, считай, вырастил, приручил. Подружился.

Так и жили дядя Слава с Прохором в квартирке, никому не мешали, иногда даже во двор выходили гулять. (Где мы и познакомились.) Енот на шлейке - вот, уж, потеха всему двору была! Но Прохор больших пространств опасался. Особенно ему коты не нравились. Увидит кота, встанет на задние лапы, и начнет шипеть угрожающе. Для котов тоже диковинка, не знают, как подобраться, как укусить? А когда пытались, дядя Слава Прохора на руки брал, да домой уводил.

Было это на пятый год жизни Прохора в нашем доме. Однажды утром дядю Славу на скорой увезли. Вроде, бодренький старичок был, да вот от инсульта никто не застрахован. В квартирку его быстро ретировался младший сын с невесткой. Разное про них говорили. Но, тут,, как обычно. Вот старичок один- одинешенек годами ходит, а как плох стал, сразу-то толпа родственников разных мастей небезразличия объявляется!

Дядя Слава, попросил сына о Прохоре позаботиться, пока в больнице лежит. Павел, конечно же пообещал. А на деле, как во двор не выйдешь, смотришь на балкон - так на балкон к Прохору никто не заходит. Енот в своём вольере шумит, пищит, а новым хозяевам - хоть бы что!

Беременная жена Паши зато, каждый день в свой инстаграм фотки енота выкладывает, лайки собирает, про то, какой он мимимишный рассказывает.

А на деле только ругань из квартиры слышится. Енота мало кормить, его чистить надо, дядя Слава рассказывал, что не меньше двух раз в день! У енотов привычка есть - все мыть. Так это только на “дискавери” потешно смотрится, что енот что-то моет, потом ест. Видел я, как ему творог дядя Слава давал: так этот черт меховой, сначала творог в поилку опустит, потом себя творогом измажет, потом радостный в твороге носится по вольеру. И с мясом такая же история, и с любой другой едой.

И, если поначалу, Павел с женой пытались что-то чистить, то как дядя Слава в больнице почил, естественно стало не до этого.

Прошли и похороны и девять дней, запашина на балконе стояла такая, что уже у меня на втором этаже чувствоваться стала. Мы жене Павла даже предложили помочь, у Прохора убрать, любимец двора же был - она ни в какую. Говорит, что сама справится.

Однажды, она все-таки решилась Прохора почистить, видимо, тогда же, когда решила его продать и привести в товарный вид. Ну и выпустила того. Прохор на воле оказался, давай хозяина искать и квартиру разорять. А в клетку возвращаться совсем не хотел. Ну и тут, барышня додумалась его голыми руками в клетку затолкать. Прохор, естественно сагрился. И инстасамку поцарапал.

Воплей было столько, что соседние дома слышали. Когда Павел домой пришел, барышня рыдала, орала и кричала, что “енот пытался ребеночка убить”. Тут вся ненависть будущего бати и обрушилась на бедолагу Прохора. Енот был пойман. Зверь в панике успел прикусить и Павла, от чего решение мужчины было моментальным. Он открыл на балконе окно и вышвырнул енота.

Прохору повезло, он в кусты приземлился, но лапу видно повредил. В ужасе в подвал сбежал, туда где потеплее.

Мы когда про Прохора узнали, поиски организовали, все облазили, только на третий день нашли. Порванного, покусанного, с лапкой поломанной и глазом гноящимся. Местные коты Прохору спокойной жизни в подвале не дали. А он, что им мог противопоставить? Чудом выжил.

Когда мы его забирали, он сопротивлялся из последних сил. От милого упитанного игривого Прохора, остался озлобленный напуганный исхудавший зверь, который пытался порвать любого, кто к нему приближался. Не прошло для него человеческое предательство бесследно.

Енота мы передали потом в специалистам. В центре, куда увезли Прохора было таких, аж девять штук. Все “отказники”, как их называли.

Большинство покупалось, как игрушки, потом игрушка показывала зубы, потом игрушку выбрасывали на улицу.

Полгода спустя я приезжал навестить Прохора. Узнал его по шраму на морде. Он завел себе трех самочек, теперь объедает самцов поменьше и... бросается на любого человека, кто пытается подойти к нему.

Он не понял, за что так поступили с ним люди. И не простил.

Для: Рваная печенька Пикабу

Алевтина была в дурном настроении: парень бросил её прямо в День Всех Влюблённых. Сказал, что у него сюрприз, а по приезду в кафе объявил, что нашёл другую. Ещё и засмеялся, да гнусно так:

— Неожиданно, правда же? — ухмылка искривила красивые полные губы, которые в другой ситуации Але хотелось бы поцеловать, а сейчас просто-напросто треснуть.

— Да, ты всегда был шутником, — с горьким сарказмом сказала она, изо всех сил стараясь скрыть слезы: не хватало ещё разреветься при этом козле.

— Этого не отнять, но я тебя позвал не только поэтому. Как бы тебе помягче сказать... Короче, чтобы до понедельника твоих вещичек в моей квартире не было: мы с Марго переезжаем туда на следующей неделе, ей бы не хотелось видеть в квартире следы пребывания моей бывшей.

Теперь они с лучшей подругой Светкой сидели в Светкиной гостиной за бокальчиком красного-полусладкого, и вот тут-то Аля не скрывала своих эмоций; всхлипывала, по-детски утирая слезы кулаком (тушь потекла, сделав Алевтину похожей на енота, но разве это важно, когда ты в обществе лучшей подруги, почти сестры?)

— Как… он… мог? Каак?... – Алю уже немного отпустило, она не ревела, а только время от времени вздыхала и качала головой.

— Да плюнь ты на этого судака, на нём свет клином не сошелся. Посмотри вокруг: сколько красивых парней. – говорила Светка спокойным, рассудительным тоном.

— Тебе хорошо: ноги от ушей, волосы длинные, талия, как у осы. А я… Корооовааа!!! – Аля снова готова была зареветь.

— Да брось ты. Вот увидишь: завтра любовь всей твоей жизни даст о себе знать.

— Издеваешься?

— Не-а. У меня прабабушка цыганкой была, по руке гадать умела. Я тоже умею. Так вот: мне твои линии на ладони говорят, что ты скоро встретишь любовь.

— Да ну её на фиг, эту любовь, дай лучше ещё салатик.

На следующий день Аля проснулась с жесточайшим похмельем. С трудом подняв чугунную после вчерашнего голову от подушки, она потащила своё тело сначала в душ, а затем на кухню, за аспирином, но — вот беда! — аспирина в холодильнике не оказалось, так что бедолаге пришлось укутаться потеплее, и плестись в аптеку.

Выйдя из квартиры, Аля вдруг заметила на придверном коврике что-то белое. И, хотя голова у неё болела нещадно, она всё же наклонилась: это оказался листок, сложенный чьей-то заботливой рукой: «Это еще что? Будь это почтальон, он бы по-любому положил письмо в ящик. Разве что, подростки какие-нибудь фигней страдают…» – сама не зная, зачем, Аля развернула послание:

"С тобой мир сияет для меня ярче, дорогая Аля. И жизнь теперь наполнена красками". — ни подписи, ничего. Тьфу ты, кому понадобилось писать такую "ваниль"? Разве что... Она быстро набрала знакомый номер:

— Свеееееетааа, ну зачем ты так? Знаешь же, что мне итак плохо. Если хочешь как-то поддержать, найди другой способ. Но зачем подбрасывать дурацкие записки?

— Ты о чём вообще? — Света явно была в недоумении.

— А то ты не знаешь. Сегодня утром я нашла записку с признанием в любви у себя под дверью. И я прекрасно помню, как ты в третьем классе подкинула мне валентинку от имени некоего Андрея. Так вот, я уже не в третьем классе, и больше этот номер не пройдёт.

— Ну да, тогда это была я, тебя же никто не поздравил. Но теперь я тут вообще не при чём. Если не веришь — сфотографируй записку и покажи мне, а я пришлю тебе что-нибудь, написанное своей рукой.

— Окей, приду домой, и разберусь.

— Пока, сердцеедка!

— Да ну тебя. — и Аля нажала "отбой"

Пока шла до аптеки и обратно, все думала, кто это может быть, если не Светка? Конечно, отчасти подозрение все еще падает на нее, но уж больно у подруги был удивленный голос, когда Аля сказала про записку.

Вернувшись домой, девушка сфотографировала послание на камеру смартфона, и отправила его подруге через соцсеть. Ответ прилетел почти мгновенно:

«Говорила же, что это не я. У меня почерк, как у врача». – к сообщению прилагалось фото какого-то листка, где Светиным почерком было что-то написано. И правда: здесь буквы были острые, как птичьи клювы, а в записке – круглые, почти каллиграфические.

Не успела Алевтина додумать свою мысль, как прилетело очередное сообщение от Светы: «Поздравляю, у тебя появился поклонник. Не подвел бабушкин дар». – следом шли три мигающих рожицы.

Где-то с неделю новых посланий не появлялось, и Аля уже начала забывать об этом: ну мало ли, кто мог над ней пошутить. Тем более, что время поджимало: этот мудакот сказал ей съезжать с квартиры в самое ближайшее время. В Интернете она нашла объявление о съёме квартиры (по совпадению, как раз рядом со Светой, только этажом ниже) и договорилась о встрече с хозяином:

- Квартира хорошая, раньше принадлежала моей маме, да ее в деревню потянуло: говорит, там все экологически чистое, без химии. –тараторил мужчина неопределенного возраста, расхаживая туда-сюда по комнате – и беру недорого. – тут он назвал цену, от которой Аля присвистнула, но пришлось соглашаться: деваться-то некуда, в той квартире со дня на день появятся бывший и его чучундра.

- Этот вариант мне подходит. – кивнула она – завтра я перевезу вещи и заплачу за первый месяц.

Пока собирала вещи, на неё то и дело накатывали приступы ностальгии: вот этот браслет он ей подарил на первый месяц отношений, а вот этот кулон в виде птицы — на день рождения, а вот эту... Так, всё! Надо валить, а то так и с ума сойти недолго. Она оделась, взяла в правую руку чемодан и покинула место, которое когда-то считала своим домом, чтобы больше никогда не возвращаться.

На такси доехала до нового места обитания, отдала деньги хозяину и набрала смс Свете: "А мы теперь соседи" — дальше шла улыбающаяся рожица. Потом распаковала вещи, поймав себя на мысли, что зачем-то взяла из старой квартиры потертого плюшевого медведя по кличке Финик.

"И нафига ты мне нужен? Я ведь уже не маленькая, верно? Пожалуй, отнесу тебя на мусорку... Или нет, завтра пойду в парк и оставлю тебя там на скамейке. Пусть берет, кто хочет".

Вечером пришла в гости Света, и снова были разговоры обо всем и ни о чем. Бывшего Али, по молчаливому согласию, не упоминали, только раз Света поинтересовалась, глядя на Финика:

— А его то зачем взяла? Только душу травить.

— Случайно. — честно призналась Алевтина — завтра выброшу.

Утром Аля, как и планировала, понесла злополучную игрушку в ближайший сквер. На улице было морозно, маленькие снежинки медленно падали на её русые кудри. У скамейки она ещё подумала, стоит ли расставаться с памяткой, но решила — если рвать с прошлой жизнью — так окончательно:

— Тётя, а можно я возьму... Поиграть? — вывел её из задумчивости чей-то тихий голос. Это была маленькая рыжая девочка в смешной шапочке с помпоном.

— Бери, конечно, мне он не нужен. — Аля протянула девочке мишку.

— Спасибо. Меня, кстати, Огниславой зовут.

— Тебе идёт. А я Аля. А с кем ты здесь играешь, Огнислава?

— Одна, я не люблю играть с другими детьми, они только всё портят.

— А кто же за тобой смотрит?

— Брат, он воооон там. — Огнислава показала на дальнюю скамейку, где сидел молодой человек, по-видимому, чем-то озадаченный.

— У вас очень милая сестра. — негромко сказала Аля, но мужчина даже не повернул головы в её сторону.

— Он глухонемой. — объяснила Огнислава — я с ним общаюсь на специальном языке.

— Ой... — Але вдруг отчего-то стало так неудобно, что захотелось уйти прямо сейчас. — Ну, я пойду, у меня дела.

— Угу. Спасибо за мишку.

— Ну, а ты чего? — выпрашивала у неё Светка двумя часами позже.

— Ушла я. Не по себе как-то...

— Ну ты даёшь. У него ж две руки и две ноги, как у всех, а что глухонемой, так приветствие и на листочке написать можно, если уж так запала.

— И ничего я не запала! — возмутилась Аля.

— То-то ты мне уже битый час про его серо-голубые глаза рассказываешь...

— Да ну тебя!

— Вот ты как всегда уходишь от разговора, а я, между прочим, тебе помочь хочу.

— Как?

— Завтра пойди в тот же самый сквер, в то же время, и спроси у девочки, как зовут её брата

— А если их там не окажется?

— А лучше сидеть и страдать?

Но на следующий день Але стало уже не до похода в сквер: под дверью снова была записка. Всё тот же каллиграфический почерк, без подписи. Аля вчиталась внимательнее:

"Ты очень добрая, как фея из сказки. И снежинки на твоих волосах были красивые. Я думаю, малышке понравился твой подарок".

Нехороший холодок пробежал по коже Алевтины: о том, что она подарила маленькой Огниславе медведя, знали только она и Света. Или кто-то ещё? К обеду девушка накрутила себя до того, что всерьёз уже думала о маньяке, который всё это время ходит за ней. Она набрала Светку:

«Я съезжаю, да. Нет, не передоз кофе. Да, я серьёзно».

С большим трудом, но Света уговорила Алю подождать и успокоиться "В конце концов, может, это чья-то шутка, а у тебя просто сдали нервы на фоне расставания с бывшим — мягкий и такой знакомый Светин голос немного успокоил— вот приду с работы, там что-нибудь придумаем".

Аля налила в любимую кружку с совой некрепкого зелёного чая, и, попивая его мелкими глотками, думала, что же ей делать дальше. Наконец, было решено пойти в сквер — прогуляться, а заодно освежить мысли.

Еще издалека она увидела Огниславу с братом: девочка что-то быстро объясняла парню на языке жестов:

- Привет. – поздоровалась Аля. На этот раз она чувствовала себя менее скованно, хотя все еще слабо себе представляла, как найти подход к человеку с особенностями.

- Здравствуйте. – скромно ответила девчушка.

Не зная, как начать разговор, Аля поинтересовалась:

- А трудно учить жестовый язык?

- Не-а. Когда общаешься на нем постоянно – привыкаешь. – улыбнулась Огнислава – а для тех, кто еще не совсем его выучил, у моего брата есть блокнот. Там с ним можно переписываться, как смс-ками, только на бумаге, понимаете? – тут молодой человек слегка толкнул Огниславу в плечо – ох, не любит, когда я говорю о нем, когда он рядом. Ну, скажи тогда сам.

Парень достал из кармана блокнот (обычный, из тех, что продают по дешевке в «Фикс-Прайс») и ручку. Опустив глаза, он начал быстро-быстро что-то писать на белом листе, а потом протянул блокнот Але. Там красовались аккуратные круглые буквы:

«Меня зовут Янислав, и я глухонемой от рождения. Я учился в специальной школе, благодаря чему я теперь могу читать по губам. Но вам такой способ может показаться немного непривычным, поэтому можете просто написать мне». – он протянул блокнот Але, и ту охватило дежавю: такое ощущение, что она где-то уже встречала такой почерк… да ну, глупости – она же общается с Яниславом впервые.

Прогнав от себя дурные мысли, Аля нацарапала ответ:

«Очень приятно, меня зовут Алевтина. Закончила 11 классов средней школы и институт. Сейчас нахожусь в поиске работы».

Так они, наверное, написали записок 10: Аля узнала, что Янислав любит читать, а еще – пешие прогулки. Наверное, это затянулось бы надолго, если бы не Огнислава:

- Извините, но я замерзла. – вмешалась она, потирая красные ладони – пойдем – это она уже брату.

- Да, конечно. – спохватилась Аля. Она взяла у Янислава блокнот, и нацарапала там несколько цифр – вот мой номер, если что, пишите.

- А у него телефона нету. – снова вмешалась Огнислава. Брат погрозил сестре кулаком, но по лицу было видно, что он смущен.

- Тогда давайте встретимся здесь завтра в три? – предложила Аля, а сама подумала: как в двадцать первом веке можно обходиться без телефона? Пусть даже самого простого, «кирпича»?

Мысли о маньяке отступили на задний план, теперь у неё в голове звучал голос Огниславы: "А у него нет телефона..." — мысль о том, как помочь, показалась Але простой и ясной: надо сходить в салон (благо, что был он в паре шагов от дома) и купить там телефон. Эх, жаль, что рабочий день у них уже подошёл к концу, придётся ждать до завтра...

Неожиданно «тренькнул» телефон. Смс от Светы:

«Ну как ты?»

«Нормально – быстро набрала Аля – завтра в три встречаюсь кое-с-кем»

«Оо, это свидание?»

«Да ну тебя»

«Я просто спросила. А как же записки?»

«Потом разберусь. Слушай, поможешь мне в одном важном деле?»

Назавтра они со Светой уже бродили по салону в поисках телефона для Янислава. Остановились на «хоноре» серебристого цвета.

- Надеюсь, ему понравится.

- Будь уверена. Меня больше беспокоит, как ты выглядишь, Пчелка.

- А как я выгляжу?

- Если ты еще не заметила, то на твоем лице ни грамма косметики.

Аля только хотела произнести свою любимую фразу, но поглядела на часы и поняла, что времени на пререкания с подругой уже нет: до встречи оставалось всего ничего.

«Удачи». – быстро сказала Света, поцеловала ее в щеку и пошла домой. Аля же направилась в сквер.

Янислав уже ждал ее на скамеечке; сегодня он был один, без сестры, и от этого Але было немного непривычно. Но, с другой стороны, теперь она знала, что он понимает этот мир не хуже остальных. Она махнула ему, и он махнул в ответ. Как и в прошлый раз, какое-то время они переписывались в его блокноте (так Алевтина узнала, что Огнислава заболела, и поэтому не смогла пойти с ним). Собравшись с духом, она нацарапала: «У меня для тебя есть подарок». – и протянула парню коробку.

Увидев, что там, он заволновался, начав быстро-быстро что-то писать в своем блокноте, потом протянул его Алевтине; в глазах его было явное смятение. Аля взяла блокнот – на страницах большими буквами было написано:

«ЗАЧЕМ? НЕТ, ЭТО ДОРОГОЙ ПОДАРОК, Я НЕ МОГУ ЕГО ПРИНЯТЬ!»

«Прими, это от чистого сердца».

«Скажи честно, ты думаешь, что у меня денег нет???»

«Ничего я такого не думаю».

«Мой старый сломался».

«Вот и отлично. Бери».

«Я все отдам со временем».

Она хотела написать привычное «да ну тебя», но подумала, что парня эти слова могут ранить, поэтому быстро написала: «Время покажет… - и, подумав, добавила – теперь у тебя есть мой номер, а у меня – твой».

Они еще немного поговорили о книгах, о Огниславе и о природе, а потом пришло время расходиться; по дороге домой Аля думала о гордом Яниславе: он ведь был близок к тому, чтобы не взять телефон, пришлось буквально впихнуть подарок ему в руки. И эти серо-голубые глаза, полные одновременно восторга и смятения…

А на следующий день она вновь нашла у себя под дверью записку. Всего несколько слов:

«Спасибо за подарок, Пчелка. Я этого никогда не забуду». – вот только эти круглые буквы не внушали больше такого ужаса, потому что они были ей знакомы.

Она быстро достала из кармана телефон, и отправила сообщение Яниславу:

«Скажи честно, это ты писал записки?» ответ не заставил себя ждать, и в нем было всего одно слово: «Да».

https://pikabu.ru/add?community=KonkursPisteley

Солнце уже клонилось к горизонту, но небольшая группа путников во главе с высоким седым стариком этого не замечала, так как лучи света и до того слабо пробивались сквозь плотные кроны деревьев древнего как мир леса. Странники были одеты в пестрые лохмотья, от былой красоты которых не осталось и следа. Материал, из которого были пошиты их одежды, явно не был готов к тому, что пришлось им пережить всего пару дней назад.

Самому старшему в группе, помимо старика, едва было больше пятнадцати лет. Это был парнишка, по выражению лица которого было видно, что он изо всех сил старается сдержать слезы и не выплеснуть наружу эмоции. Только не при сестрах. Они должны видеть в нем защитника, а защитники слез не льют.

На руках у парня висела девочка лет пяти. Она с детским азартом осматривалась вокруг и искренне радовалась, когда находила что-то новое, о чем непременно сигнализировала всей группе. Делала она это задорным полу-шепотом, искоса глядя на широкую спину идущего впереди старика, довольно грозно отучившего ее шуметь в начале их путешествия. Малышка еще слабо понимала что происходит, и она совсем забыла, что еще совсем недавно рыдала навзрыд далеко-далеко отсюда. Сейчас девочка была занята чем-то более важным: с замиранием она следила за бабочкой, что застряла в кудрях ее старшего брата. Ей хотелось спасти несчастное создание, но при этом она не хотела чтобы та улетела: уж очень бабочка была красивой!

Рядом шагала, спотыкаясь и всхлипывая, девочка лет десяти. Ее некогда пышное платье, доходившее до пят, было разорвано в клочья, и теперь едва доходило до колен. Кусок материи, бывший раньше его подолом, опоясывал ее левую руку чуть ниже локтя. На одной стороне повязки виднелось небольшое бордовое пятно. Другой же рукой девочка держалась за пояс брата, чтобы не отставать от него, что было совсем нелегко, хоть парень и старался сдерживать темп.

И все же скорость отряду задавал старик. Впрочем, о том, что он уже в годах, говорили лишь его седины да сеть морщин на лице. Если бы случайному человеку довелось натолкнуться на него в темном переулке, то по силуэту он мог бы предположить, что перед ним мужчина лет тридцати-сорока. Высокий, крепкий по телосложению, с ухоженной прической и гладковыбритый, он всегда одним своим видом внушал доверие и трепет у присутствующих. Даже обгорелые лохмотья, в которые он был сейчас облачен, смотрелись на нем лучше, чем на многих прочих людях - лучшие костюмы. Шел он быстро, но не торопясь, постоянно оборачиваясь и посматривая на детей.

Внезапно он остановился и повернулся к детям всем телом. Снял с плеч объемную импровизированную сумку, наспех сделанную из мешка, и объявил привал. Тьма была уже настолько глубокой, что продолжать движение было попросту опасно: того и гляди напорешься глазом на сучок или повредишь ноги на кочках.

Парнишка без лишних слов принялся развязывать мешок и доставать из него все необходимое, пока старик, достав из-за пояса топорик, начал собирать хворост для костра. Его глаза были хорошо приспособлены к темноте, его движения были легки и точны, так что со своей задачей он справился быстрее, чем мальчик разгрузил сумку.

Вспыхнул огонь, озаряя лица севших вокруг него людей. От одного только вида пламени детям, в том числе и малышке, стало тяжело дышать, и в голове тут же пронеслись свежие воспоминания, которые хотелось бы поскорее забыть. И хоть они все понимали разумом, что огонь не только сеет разрушения, но еще и дарует свет и тепло, душой они все равно чувствовали, что они не скоро смогут воспринимать его иначе.

Первое время все сидели у костра тихо, слушая только треск горящего хвороста да прислушиваясь ко звукам окружающего их леса, пока старик не нарушил тишину, глядя на озабоченные лица детей:

— Не беспокойтесь по поводу зверей. Местные животные огня боятся как… огня. Они и близко к нам не подойдут.

— Дедушка Фад, — заговорила вдруг малышка, поняв что можно перестать молчать, — нам мама с папой… рассказывали, что ты знаешь много сказок.

— Да, так и есть, моя хорошая.

— Расскажи нам хотя бы одну, перед сном. Пожалуйста!

Глядя в ее бездонные голубые глаза, в отражении которых плясало пламя, старик начал:

— Хорошо. Сказка называется “Храбрый Воин”. Итак, давным-давно…

… в далеком-предалеком государстве правил мудрый Король. Его королевство было таким огромным, что молодой всадник, начав скакать в одном краю, добирался до другого конца уже глубоким старцем. И процветало оно день ото дня, становясь все краше и краше, на удивление и зависть соседям. Фермеры каждую неделю собирали богатый урожай, амбары ломились от зерна, а мяса было столько, что даже обычные крестьяне не считали его роскошной едой.

В королевстве была армия, но она уже давно не принимала участие в военных сражениях: никто не хотел нападать на этот рай на земле, а Король не хотел вторгаться на чужие земли, да и смысла в этом не видел. Поэтому по большей части солдаты были заняты на различных работах: на стройке, на охоте, в шахтах. И общественная польза, и физическая тренировка.

Король был бесконечно мудр и добр. Он очень любил выйти с утра пораньше из своего дворца и прогуляться по окрестностям, разговаривая с обычными людьми. Все для него были равны и все одинаково любимы. С собой он часто брал Принцессу, своего единственного ребенка, чтобы она перенимала его образ жизни и правления, и училась уму-разуму. Ведь он понимал, что ничего не вечно, а седины в его бороде не давали ему покоя. Дочка должна унаследовать его трон, ведь сыновей у него не случилось, а супруга почила уже давно.

Но однажды случилась беда: во время одной из таких прогулок на Короля с Принцессой напала банда разбойников в масках и похитила красавицу, попутно сильно покалечив старика, оставив его лежать на земле. Когда на помощь к Королю прибежали солдаты, след разбойников совсем остыл.

Дни сменялись днями, недели летели за неделями, а солдаты Короля все никак не могли найти мерзавцев, покусившихся на самое святое. Сам правитель стал совсем безутешен: он перестал выходить из палат, ел и пил совсем мало, забыл про сон. Каждый раз, как к нему прибывал капитан разведки с докладом, что никаких следов снова обнаружено не было, внутри Короля увядала очередная частичка надежды. В конце концов, перестав это все терпеть, он решил, что терять ему уже нечего. Дни его сочтены, наследника все равно нет, поэтому он вышел к своему народу с таким объявлением: «Тому, кто найдет мою дочь и вернет ее ко мне живой и невредимой, дарую полцарства!"

Народ всполошился: какая невиданная награда! Тут же то тут то там начали собираться в поход люди со всех концов королевства. Кто в руки брал вилы, кто дубину, кто с голыми руками шел искать обидчиков Короля. Нет-нет, не подумайте о них плохо; они это делали не из-за награды, а исключительно из любви к короне.

И лишь одному из них повезло натолкнуться на тех самых разбойников в глубокой пещере далеко в темных лесах. Что подтолкнуло парня искать их именно там, никто не знает. Возможно, он и сам не понимал, как его туда занесло: может это было чутье, а может он двигался по следам, которые замечал, но не видел. Как бы то ни было, пробираясь сквозь колючие хвойные лапы и высокую режущую траву, прорубая ее мечом, он вдруг начал слышать голоса людей, лязг мечей на наковальнях да ржание лошадей.Еле дыша, он занял удобную позицию, откуда было удобно наблюдать за происходящим и не быть при этом замеченным. Он насчитал пятерых людей у входа в пещеру: один увлеченно ковал меч, другой постоянно заносил ящики в пещеру, еще двое сидели у костра и жарили кролика, а последний был совсем близко - собирал хворост.

Юный воин не спеша отложил в сторону меч и достал верный кинжал, обхватил его покрепче и, дождавшись очередного звонкого удара молота кузнеца, набросился на разбойника, затянул его в кусты и… кхм! Осталось только четверо бандитов, которых парень так же бесшумно устранял, двигаясь в ритм кузнеца. С последним движением его кинжала на опушке наступила тишина…

Он направился в глубь пещеры. К его счастью, разбойники позаботились о комфортном передвижении в ней, развесив факелы и фонари, поэтому парню не составило особого труда найти Принцессу в одном из тупиков, отправляя на тот свет ничего не подозревающих охранников. Поэтому им вдвоем совсем ничего не мешало покинуть это проклятое место, захватив с собой провиант в дорогу.

Как же был рад Король, когда снова увидел свою дочь! Пир для всего королевства длился целый месяц не переставая ни на минуту. А по окончанию празднования Король торжественно объявил, что исполняет свое обещание и дарует Храброму Воину половину своих земель и руку своей дочери! И радостные возгласы толпы гремели громче всех барабанов и залпов из всех орудий…

Прошло несколько лет со знаменательного события. Воин все так же восседал на троне, дарованном ему Королем, недавно отправившемуся на небеса. Доставшаяся ему половина королевства быстро пришла в упадок: земля не давала урожай, с ферм поступало все меньше молока и мяса, люди по большей части бездельничали да пьянствовали. Да и сам новоиспеченный король с того самого пира не обходился ни дня без бокала крепкого вина да без хороших девок. Принцесса, а точнее уже Королева, наблюдала за всем этим со стороны сквозь слезы, не веря своим глазам. Она щипала себя, била по лицу и вредила себе более изощренными вещами, лишь бы проснуться и оказаться рядом с мудрым отцом, но этого никак не происходило. Окончательно ее добило решение Воина снова объединить королевство, чтобы править не одной его жалкой отмирающей половиной, а всем им целиком. Ведь если у государства освободился трон, значит его нужно скорее занять, не так ли?

Этим и занялся Воин, собрав бездарей-солдат и обучив их воинскому мастерству и дисциплине. И в один день он направил войско на желанную территорию. Старому королевству нечем было ответить на это неожиданное нападение, поэтому Воин без проблем добрался до дворца и к своему удивлению увидел, что трон был уже занят каким-то выскочкой, которого парень видел мельком на пиру рядом с Королем. Без лишних вопросов Храбрый Воин освободил старика от обязанностей правителя и от необходимости дальше жить в нашем грешном мире. Засим он во всеуслышание объявил, что королевство наконец снова стало единым и провозгласил себя единоправным Королем этих земель.

И всего ему было мало. Видя, что и эта половина начинает приходить в упадок, Храбрый Воин решил не останавливаться на достигнутом и продолжать захватывать соседние государства. Но перед этим он натаскивал свою армию до изнеможения. С утра до ночи солдаты не расставались с оружием и переносили боль и унижение в самых жутких условиях. Одних это закаляло, но многих лишало здоровья и даже жизни. Однако в армию уходило все больше и больше народа, ибо по приказу Воина в первую очередь всем необходимым снабжались военные, а затем что останется, уходило обычным людям. А еды во всем королевстве становилось все меньше и меньше.

Разрушительной силой прошлись войска по соседним государствам, присоединяя все новые и новые территории к королевству. С каждым захватом вражеского дворца Храбрый Воин устраивал пышный пир для своей армии, пока запасы в захваченных городах не приходили к концу. И тогда объявлялся новый поход, и все начиналось с самого начала.

Старик вдруг замолчал, глядя на детей. Никто не спал, все слушали его очень внимательно, стараясь не пропустить ни одного его слово. Внезапная остановка вывела их из равновесия, но каждый из них решил, что он либо подбирает слова, либо пытается вспомнить продолжение. Но никакого продолжения не последовало.

— Так а чем же закончилась история? — не выдержал парень.

— О, этого никто не знает. Этого еще никто не знает, мальчик мой, — задумчиво ответил старик, глядя на костер.

— Тогда в чем ее смы… — начал свой вопрос парень, но не закончил, поняв все и сам, глядя на на старика и своих сестер.

Дедушка Фад лишь грустно кивнул и подкинул еще хвороста в костер.

На конкурс Рваная печенька Пикабу, июнь

Его не стало три дня назад. Но я еще чувствую его присутствие. Кажется, сделаю лёгкое движение и дотронусь до него.

Эта история — напоминание о том, что нужно вовремя обращаться к врачам.

Мы встретились, когда мне исполнилось девять. И с этого дня не расставались ни на секунду. Родители считали, что для нас это слишком рано. Говорили, что ожидали подобной встречи хотя бы через года два-три. Только его близкие поддерживали нас и помогали нам.

В третий класс я пришла с ним. С ликованием показывала его подружкам, которых не видела все лето. Он стоял и молчал, давая себя разглядеть со всех сторон, насколько это было возможно. Крепкий, твердый, скромный. Я гордилась им примерно месяца три. Потом он стал обыденной частью жизни. Но той самой жизни, которую я уже без него не могла жить.

Я помню тот день, когда впервые чуть не потеряла его. По улицам разливался аромат сирени, теплый май сменился холодным июнем. Мы шли с выпускного экзамена по литературе. Я смеялась, вспоминая, как шуршала на весь класс фольга от моей шоколадки. Тогда все принесли с собой сладости, но только моя предательски сообщала всем присутствующим, что я снова подкрепилась. Еще мгновение назад я была в роли шуршащей упаковки, и вот уже сложилась пополам. Его словно током ударило. Я ощутила его боль, как свою.

Тогда мы никому не сказали о случившемся. Тайком от родителей, боясь обследования врачей, была выпита обезболивающая таблетка. Тихо изъята из запасов мамы в медицинском шкафчике в ванной. Еще долгие две недели после было страшно, что пропажу лекарства обнаружат. Но все обошлось.

Потом мы поступили в институт, на удивление легко сдав вступительные. Вместе жили в общежитии, прогуливали пары, жевали один пирожок на двоих, когда стипендия неожиданно кончалась. Боль вернулась неожиданно. Сначала я осматривала его самостоятельно. Тыкала пальцем в его тело, отмечала, где больнее всего. Спустя две недели и пачки обезболивающих было принято решение — идти к врачу.

Мой дикий страх за него не позволял врачу нормально провести осмотр. Я цеплялась за руки медиков, умоляя делать все аккуратно. Три врача не выдержали и выгнали нас. Спасение пришло с четвертым. Доктор нашел подход к нам, и несмотря на сковывающий ужас при виде инструментов, сумел завершить осмотр и поставил диагноз.

Ему оставалось лет пять. В лучшем случае.

Нам оставляли пять лет.

Конечно, врач провел лечение. После него он некоторое время был похож на себя прежнего. Я бережно относилась к нему. Помогала соблюдать все рекомендации доктора. Вовремя выполняла положенные процедуры. И некоторое время жизнь шла, как обычно. Мы снова смеялись, плакали, ели пиццу на набережной, наблюдая, как чайки уносят кругляши колбасы, кинутые на воду. Я обожала эти моменты. Обожала ветер в волосах, шум улиц, шуршание подошв по асфальту и его твердое тело.

А потом… потом я вышла замуж и забеременела. Эйфория, буйство гормонов, ожидание новой жизни внутри меня, отодвинули на второй план все вокруг и его тоже. Он все понимал, но держался за жизнь, зная, что мне важно сейчас родить здорового ребенка. Поэтому просто был рядом, не напоминая, что время очередного осмотра прошло еще полгода назад.

Невыносимая боль вернулась, когда я была на восьмом месяце. Заливая щеки слезами, я сидела в кабинете и слушала печальный вердикт — поддерживать жизнь не имело смысла. Не имело смысла ни одно лечебное мероприятие. Я снова умоляла и цеплялась за руки врача. Дикий страх отзывался ноющей болью в районе сердца.

Нам дали время — еще месяца четыре, максимум полгода. Врач — золотые руки, подлатала его. И мы ушли доживать совместную жизнь и встречать новую, которая должна была вот-вот появиться.

Дочь ярким лучиком ворвалась в мою жизнь. Бессонные ночи, смена подгузников, улыбки беззубого ротика, первые шаги. Я не заметила, как прошел год. Потом еще один. Казалось, что все ушло, ничего страшного не случится. Врач ошибся. Я живу. Он живет. Мы по-прежнему вместе.

Тот самый день пришел в июне — ирония судьбы. В таком же холодном, как когда первая боль скрутила его. Дочь я оставила с мужем. Он понимающе обнял меня, когда я сказала, что больше нельзя ждать и нужно идти к врачу. Я плакала всю дорогу. Просто не могла остановиться. Из-под тёмных очков смотрела на мир вокруг, который не понимал, что я иду прощаться. Злость и ужас сплелись в области пупка. В груди было холодно и страшно.

— Почему вы не приходили раньше, — задал вопрос врач. Он смотрел на нас добрыми карими глазами. Маска на лице слегка волновалась от дыхания.

— Было очень страшно, — честно ответила я.

— Здесь работы на пятнадцать минут, максимум. Мы укол будем дольше ставить, — успокоил меня врач.

Я посмотрела на часы. Они висели прямо напротив кресла, где мы сидели еще вместе.

«Час пятнадцать», — отметила я про себя, вцепилась в кресло и закрыла глаза.

Спустя боль от иглы, скрежет инструмента и глухой стук подноса, я услышала бодрый голос доктора:

— Вот и всё.

Я открыла глаза, минутная стрелка нервно дрожала над шестеркой.

Еще через десять минут я стояла за дверью кабинета. Позади меня поблескивала на солнце надпись «Стоматолог».

Рваная печенька Пикабу, июнь

- А ты расскажешь мне сказку?

- Сказку? – Чуть полноватый мужчина лет сорока-сорока пяти поправил край одеяла в ногах Томми. – А тебе разве не поздно слушать сказки? Вон какой большой уже, скоро шесть, да? Давай лучше я расскажу тебе историю.

- А она интересная? – Мальчишка чуть приподнялся над подушкой, но сильная прохладная ладонь мягко вернула его голову на место.

- Очень. – Мужчины чуть улыбнулся. Будь в комнате больше света, можно было бы сказать, что губы его, обрамлённые эспаньолкой, скривились иронично и с лёгкой примесью грусти. Но полумрак детской нарушался лишь желтоватым квадратом окна и лицо мужчины Томми почти не видел. Да и не разобрался бы в оттенках эмоций, на миг скользнувших в глазах и улыбке так внезапно появившегося в его комнате незнакомого дяди. – Это будет история нашего дома. Ты ложись удобнее, глазки прикрывай и слушай.

- Да, история моя будет о нашем доме. Ведь он теперь наш, Томми. А началась эта история когда-то давно, я тогда был ненамного старше тебя… Точнее, намного, но не то, чтобы взрослым. Мне было чуть больше шестнадцати, когда в поисках приключений я сбежал от родителей и отправился путешествовать по Америке. Искали они меня или нет, даже не думал, просто забыл о них. Хотя, теперь-то, уверен, что искали.

Но это сейчас. А после побега я их не видел никогда. Скитался, бродяжничал, были и приключения, разные – и хорошие, и не очень, но о них я расскажу тебе как-нибудь потом. У нас ещё много времени будет, чтобы рассказывать истории в нашем доме.

Вырос, нашёл работу, даже женился. Представляешь? Женился, да… Много лет прошло, я построил свой дом, открыл собственную мастерскую сначала в пристройке, потом снял ангар, потом выкупил его. И, так странно, ни разу за все эти годы не вспомнил о родителях. Как, почему… Детей у нас с Элли не было, может поэтому я и не вспомнил ни разу такие слова, как «отец» или «мать».

Элли оставила меня одного, когда ей исполнилось шестьдесят три. Она была на пару лет младше, но болезнь какая-то, тебе не интересно, да и мне тоже уже не до того.

Через пару недель после того, как я остался один, в почтовом ящике обнаружилось письмо. Простой белый конверт, без марок и штемпелей. А в нём – пара листков, исписанных витиеватым стариковским почерком. Мой отец написал, представляешь. Не знаю, как это письмо дошло до меня, как он нашёл адрес, но отец написал мне письмо. Он звал меня приехать.

Писал, что они искали меня, подавали в розыск. А спустя три года уехали из Висконсина и купили вот этот дом. Писал, что они с мамой никогда не переставали ждать меня. И она не дождалась… А отец надеялся всё же увидеть меня, доживая последние дни в уже начавшем коситься доме. В этом доме. Что на меня нашло – я не понимаю до сих пор. Но я сорвался, прыгнул в пикап и полетел, только шины по асфальту шуршали. Полторы тысячи миль за трое суток, представляешь?

Опоздал. К моему приезду перед домом уже стояла табличка «Продаётся», а калитка висела на одной петле. Наверно, кто-то ненароком зацепил её, а поправить было уже некому. А войдя в дом, я понял, что теперь – дома. Странно звучит, правда же?

Ходил по комнатам, открывал двери, заглядывал в шкафы и всё глубже и глубже проникал в жизнь моих стариков. Они прожили здесь больше полувека и каждая вещь напоминала мне о них. И об упущенных годах родительской и сыновней любви.

Оформить наследство мне помог мистер Брайен – старенький, небрежно одетый нотариус, так и не снявший ни разу свою странную шляпу-котелок.

Получив на руки документы и вернувшись домой, я увидел… маму. Она вышла по мне навстречу, обутая в мягкие шлёпанцы и махровый халат с вышитыми на нём птицами. А светившее через открытую дверь солнце пробивало своими лучами и фигуру, и одежду, делая птиц почти живыми. Как и её саму…

Мама улыбнулась, кивнула как так и надо, будто и не было долгих лет разлуки. И позвала на кухню – кушать оладьи с кленовым сиропом. Словно сомнамбула, я пошёл за ней и в дверях столкнулся плечами с отцом. Конечно, не столкнулся, а прошёл сквозь него, но ты понял, о чём я, верно?

Так мы и жили здесь втроём, полной семьёй. Что стало со мной, с моим телом? Не знаю, не помню и не хочу вспоминать. Мама сейчас в основном готовит на кухне, отец столярничает в мастерской и лишь изредка заходит в комнаты, а я брожу по дому, открываю двери, заглядываю в шкафы, навожу порядок. Дому стало немного лучше, но всё равно – выглядит он ещё очень старым. Нужны, понимаешь, новые силы, силы жизни. Так что пришлось снова выставить его на продажу.

И вот теперь нас будет пятеро: ты и твоя мама – просто молодцы, что купили его. Ты уже с нами, а мама – её же Мэри зовут, да? – скоро присоединиться. Она мне нравится, да и я будто помолодел здесь, в родительском доме. Мэри найдётся здесь работа по душе, уверен. Думаю, что в кладовой и подвале много ещё чего, чему требуется хозяйственная женская рука. А ты сможешь кататься по коридору на велосипеде и ещё… На чердаке можно построить вигвам индейцев! Это же наш дом, Томми. Что хотим, то и делаем.

- Томми? – Из-за двери послышался женский голос. Полоса света от коридорного бра скользнула к кровати. – Ты о чём там болтаешь?

Молодая стройная женщина заглянула в комнату. Томми был с головой укрыт одеялом, его силуэт лишь смутно угадывался в полумраке комнаты. Он мерно сопел во сне и даже не шевельнулся на голос мамы. Мэри ласково улыбнулась, плавно прикрыла дверь. «В кладовой надо ещё сегодня навести порядок». За своими мыслями она не услышала, как стукнул, задвинувшись до упора, бельевой ящик шкафа.

**** спустя несколько лет ****

- Милый, а как тебе этот вариант?

Автомобиль остановился на обочине улицы в пригороде разраставшегося Тэнвилля. Посреди плохо подстриженного газона торчала палка с прибитой к ней табличкой «Продаётся». Калитка на входе во двор чуть провисла на верхней петле. Но дом за оградой выглядел милым, ухоженным, входная дверь и крыльцо явно были недавно покрашены. В чердачном окне мелькнул отблеск солнца, как раз вышедшего из-за облака.

- Неплохо. Давай на завтра закажем просмотр, там телефон указан.

- Мне нравится. Я уже хочу жить в этом доме…

Рваная печенька Пикабу, июнь

Над лесами снег кружится, вихри хлопья собирают и несут сквозь злую стужу к новым сильным дышлам ветра. В этом хаосе внезапно появляются теченья, что снега сбивают в кучу, гнут могучие деревья, и зверей приводят в трепет мощной снежною лавиной. Вихрь кружится, завывает ветер, холод приносящий, сам с собой в снежки играет и резвится с наслажденьем, все живое охлаждая.

Бедный путник в злую стужу пробивает путь сквозь ветер, острый иней застилает очи путника больные, против ветра путь свой держит ночной путник-одиночка, а следы, что он оставил снегом быстро заметает. Он идет в ночи, качаясь, углубляясь в лес зловещий и направив взгляд суровый в тьму стихий ночного леса. Даже снег не помогает разглядеть косые тени, вся засыпана дорога, путник выбился из силы, но конца дороги нету.

Все сильней бушует ветер, вглубь ночи мороз крепчает, снег кружит перед глазами, и дорога исчезает. А вокруг сгустилась темень, тени страшные деревьев устрашающим узором сплошно стелются по снегу. Сила ночи всех пугает, ветер волком завывает, это странное явленье смерть, несчастье возвещает: не ходите темной ночью в лес дремучий и опасный, искушать судьбу не стоит, лучше спрятаться от бури, заперев потуже двери.

Но упрямый путник дальше, в пасть разинутую леса странный путь ночной свой держит. Он не ведает дороги, что снегами заметало, он устал, замерзли руки, каждый шаг пронзает болью, не унять ее мольбами, с новой силой боль тугая в членах мерзлых отдается. Холод стрелами пронзает замерзающее тело, мысли путаются, слезы в льдинки превратились на щеках заиндевевших, и рассудок притупился, замерзает как и руки, что не чувствуются даже. Только снег вокруг летает, ветер не угомонится, одинок в страдании путник, он бесцельно бродит в чаще, только страх навек исчезнуть не дает остановиться.

Меж деревьев промелькнуло что-то светлое и скрылось. То ли это показалось, то ли вправду за пригорком огонек теплом сверкает, и приют своим явленьем наконец-то возвещает? Свет в окне, костер горячий, иль звезда в ночи сверкает в небесах переливаясь? Но искра надежды жалкой, что почти что умирала, вмиг разверзлась в пламя жизни, и надежду на спасенье. И к теплу одно стремленье, боль, усталость отметает, свет дарует, освещая истомившуюся душу. Судьбоносное явленье волю вместе собирает и кует ее железной, разум к мыслям возвращает, собирая по крупицам радость жизни продолженья. И сверкать глаза заставит с новой страстью с новой силой, огонек, во тьме горящий приводящий к новым целям. Так любовь свое явленье в сердце юное вселяет и привносит, разгораясь, в тьму ночную наслажденье.

На конкурс Рваная печенька Пикабу, июнь

«Я не знаю, кто ты, и не знаю, как тебе в руки попал этот дневник. Да это и неважно. Просто помни одно.

Никогда не смотри им в глаза».

На закрытой на все замки стальной двери отчётливо проступают следы ударов. С каждым последующим стуком дышать становится всё сложнее, словно что-то неимоверно тяжёлым грузом давит на грудную клетку.

«Это конец».

***

— Доброе утро, Тёмочка!
— Здравствуйте, Клавдия Степановна.

Старушка неодобрительно смотрит на зажатую в губах сигарету и качает головой.

— Совсем себя не бережёшь, милок.
— Никак не могу бросить. Сам понимаю, что вредно, а всё равно руки тянутся.

Артём проходит мимо лавочки и щёлкает зажигалкой. Дым, от горечи которого не спасает даже ментоловая кнопка в фильтре, проникает в лёгкие, вызывая привычное першение в горле.

— В университет идёшь?
— Да нет, в магазин надо сбегать, а то мне скоро тараканы еду приносить начнут.
— Ну, беги-беги.

Парень поправляет лямку сползающего с плеча рюкзака. Благо, пару дней назад отец оплатил квартплату и отправил очередную «гуманитарную помощь» в размере нескольких тысяч, а значит, можно раскошелиться на нормальную еду.

«Долой дешёвые макароны и дошираки!» — Тёма улыбается от своих на удивление позитивных мыслей и ускоряет шаг.

Всё-таки переезд в другой город по учёбе идёт на пользу не только ему, но и окружению: даже родители не так сильно ворчат на желание сына жить отдельно. Несмотря на все ссоры в прошлом, на самом деле парень бесконечно им благодарен за подаренную на совершеннолетие однушку в Москве, доставшуюся в наследство от бабушки.

Артём всего неделю на новом месте, но этого хватает, чтобы привыкнуть к вечно спешащим куда-то людям. Он и сам временами переходит на бег, хоть и понимает, что уж ему-то точно спешить некуда.

В своей любимой кофейне по дороге парень берёт обожаемый им ореховый капучино, и успевает допить его аккурат около дверей в магазин.

— Здарова, Тёмыч! Опять сигареты закончились? — его сосед по лестничной клетке и по совместительству кассир в продуктовом Саша радостно машет рукой пришедшему.
— Не, я ж бросаю потихоньку. Так что сегодня только за продуктами.
— Ты уже второй раз бросаешь.
— У всех свои недостатки.

Саша отмахивается, мол, «знаю я тебя», и начинает пробивать товары только что подошедшей к кассе женщины.

Прогулка по магазину оказывается пусть и недолгой, но очень уж приятной благодаря прохладе в зале. Под конец августа жара неплохо так зарядила по пыльному городу, запирая жителей в любых помещениях, где есть хоть намёк на кондиционер.

В прихваченную около входа корзинку летит всё, что готовится быстро и в больших количествах: пачка фарша, десяток яиц, пара упаковок пусть и хорошего качества, но всё-таки макарон, и три двухлитровых бутылок газировки.

«На первое время должно хватить», — к уже имеющимся продуктам присоединяется пакет с килограммом картошки, и Артём, наконец, доходит до свободной кассы.

— Пакет нужен? — конечно же, Саша знает ответ, но отсутствие проговариваемого скрипта уж очень сильно бьёт по карману.
— Спасибо, я в рюкзаке донесу.
— Завтра с нами тусить пойдёшь? У Кати родители на дачу уехали, впишемся, может, каких девчонок подцепим...
— Не, я пас. — Артём игнорирует выпад в свой адрес и ухмыляется. — Ты себе, главное, венеричку не подцепи.
— А ты меня за придурка не держи. — Саша бросает на ухмыляющегося парня обиженный взгляд и пробивает последний товар. — Что-то ещё?
— Давай всё-таки одну п… — кассир не глядя хватает сразу две пачки любимых сигарет друга и пробивает их, выводя сумму на маленький экран. — Как облупленного меня знаешь.
— Ещё бы. Заскочу к тебе сегодня вечером, кстати, так что все не кури.

Артём показывает свой фирменный жест «два пальца от виска» на прощание, направляясь в сторону выхода из магазина.

Так проходят все дни свободы, начиная с приезда — сон до обеда, проснуться, зайти в магазин раз в пару дней, а вечером сидеть на кухне с Саней и парой бутылок пива, разговаривая о всякой ерунде до самого утра. И, кажется, обоих парней это полностью устраивает.

***

Всё оставшееся до вечера время Тёма занимается тем же, чем занимается любой человек, начавший жить самостоятельно — ищет себе работу. Причём, как он решил сам для себя, «только на удалёнке».

Спустя несколько часов поисков и чуть поменьше разговоров с потенциальными работодателями, удача наконец улыбается парню. Мало того, что его руководитель оказывается ненамного старше, так и работа проще некуда: пиши рефераты и доклады, да презентации к ним иногда делай.

— Спасибо большое! С понедельника быть на связи, да? — по ту сторону телефона о чём-то тихо говорят. — Конечно, я скину вам все документы для оформления в ближайшие сутки.

Торопливый стук в дверь звучит одновременно с гудками в трубке. Артём переводит взгляд на запястье — всего пять часов вечера.

«У Сани же смена в шесть заканчивается».

— Сань, ты? Ты чего-то рано… — на неуверенный вопрос никто не отвечает. Не слышно даже размеренных шагов от стенки к стенке — отголосков дурной привычки не любящего стоять на одном месте друга. — Саня?

Парень прислоняет лицо к месту, где на старой квартире находился глазок, вместо него ощущая щекой прохладу металла.

«Блин, точно».

Единственной возможностью посмотреть, кто же стоит за дверью, является замочная скважина небольшого размера. Но даже этого обычно хватает, чтобы разглядеть силуэт и одежду человека.

Тишина, сопровождаемая тяжёлыми стуками сердца, которые, кажется, слышит не только Артём, но и все соседи вокруг, обрывается в тот момент, когда парень наклоняется к отверстию в стене.

И в ту же секунду видит в нём пустой, полусгнивший глаз с примесью серого и болотного цветов.

Громкий, срывающийся на фальцет в конце визг с силой бьёт по ушам, а сам парень отпрыгивает от двери с нечеловеческой силой. Он задевает спиной оставшиеся после переезда коробки, от чего по всему телу проходит волна боли, но сейчас это волнует его меньше всего.

«Что за фигня?!»

Рука сама тянется к телефону, зажимая цифру 2 на клавиатуре — сейчас Артём благодарит всех существующих и несуществующих богов за то, что додумался поставить номер Саши на быстрый набор.

— Саша! Саш, когда… когда ты собирался в гости ко мне? — голос предательски дрожит, выдавая вместо вопроса наполовину восклицательную интонацию.
— Через час смена закончится, потом сразу к тебе. Что-то случилось? — сосед не на шутку обеспокоен состоянием друга.
— Расскажу, когда придёшь. Возьми вместо пива чего покрепче, скину деньги на карту.
— Постараюсь побыстрее.

Артём вздрагивает, услышав очередной стук. Он подрывается с пола, на котором сидит уже несколько минут, дёргает защёлку и с силой толкает дверь в квартиру.

— Ой! — Зинаида Степановна, вторая соседка по лестничной клетке, охает и потирает ушибленное плечо. — Чегой ты так?
— Простите, просто не рассчитал силы и вот… — парень лепечет что-то в своё оправдание. — Вы чего-то хотели, Зинаид Степанна?
— Сахара хотела одолжить немного, решила вареньица яблочного сварить, а тут вдруг не хватило.
— Конечно-конечно, сейчас. — Артём убегает на кухню, через минуту возвращаясь с запечатанной упаковкой сахара. — Тут килограмм, если что-то останется, заберите себе, я всё равно особо им не пользуюсь…
— Ой, спасибо тебе огромное, милок! Хочешь, как настоится, баночку отдам? Внуки редко когда приехать могут, хоть ты домашнего попробуешь.
— Только если чего сами не съедите, а то мне вас объедать неловко.
— Хорошо, Тёмочка, обязательно забегу к тебе на недельке!

Зинаида Степановна уходит к своей квартире, и Артём запирает дверь обратно на щеколду.

«Совсем уже со своим недосыпом с ума сошёл, вот, чуть бабушку дверью не убил».

Саша приходит на полчаса раньше назначенного времени, удивленный тому, что около входной двери стоит топор, а в руках самого друга находится что-то, отдалённо напоминающее фомку.

— А ты неплохо подготовился к моему приходу, — парень скидывает кроссовки на нижнюю полку шкафа и проходит на кухню. Из рюкзака слышно приятное позвякивание бутылок. — Я, конечно, понимаю, что на утро мы будем выглядеть, как зомби, но это не значит, что нужно готовиться к апокалипсису!
— Я ещё слишком трезв, чтобы это обсуждать, — от воспоминаний по спине пробегает целый табун мурашек. — Иди руки мой, будешь помогать закуску делать.
— Не придётся! Разбирай пока рюкзак, я в ванную.

Саша уходит в ванную комнату, но благодаря никакой звукоизоляции всё ещё может продолжать разговор.

— Ты ещё и пива взял? — Артём достаёт сначала 0.7 бутылку виски с большой колой, а затем ставит рядом с ними несколько литровых бутылок светлого. — На понижение идти собрался, придурок?
— Да нормально, мне только к ночи надо будет к Катьке ехать, отосплюсь за день, — шум воды, который приходилось перекрикивать парню, затихает, и тот уже через несколько секунд появляется на кухне с цветастым полотенцем в мокрых руках. — Слышь, ты не заболел случайно? А то ты какой-то бледный.
— Наливай, Сань.

К куче чипсов, сухариков и колбасок, появившихся на столе сразу после алкоголя, добавляется пара рюмок из морозильника с красивым узором из инея на стенках.

— А ты подготовился! — себе Саша наливает стакан колы, на две трети газировки добавляя одну треть алкоголя. Артём же качает головой и показывает на рюмку. — Чистый будешь? Обалдеть, Тёма, растёшь в моих глазах!
— Да заткнись уже, Санёк. Мне сейчас как никогда надо напиться.
— Охотно верю. Ну, за вечер пятницы!

Раздаётся стук стекла об стекло, и оба парня выпивают свои напитки — Артём резко и всю рюмку, не забывая сделать резкий выдох, как показывали в фильмах, а Саша всего лишь половину и мелкими глотками.

Тёма честно пытается сдержать брызнувшие из глаз слёзы, но получается у него, мягко говоря, не очень.

— Погоди, ты что, первый раз не разбавленный пьёшь? — Саня ужасается, когда получает кивок в ответ. Он быстро наливает второй стакан колы, бросает в него пару кубиков льда и протягивает другу. — Придурок, на, выпей!

После выпитой залпом ледяной газировки жить становится как-то легче: и горло не першит так сильно, да и сознание уже начинает заволакивать пьяная дымка.

— Давай, рассказывай, что у тебя произошло, — не просит, требует Саша, подливая и себе в стакан, и в рюмку Артёма виски.
— Чертовщина какая-то, Сань. Честное слово, будь я алкоголиком, подумал бы, что белку словил.

Друг внимательно вслушивается в каждое слово из рассказа друга, понимая, что вряд ли что-то в этой жизни удивит его ещё больше, чем это.

— Ты же понимаешь, что у меня сейчас нет никаких цензурных слов в голове?— Саша стучит ногтями по столу. — Может, тебе показалось?
— Не может такое показаться, Сань, не может! — плечи начинают мелко дрожать, и кажется, что ещё немного, и Артём сам доведёт себя до истерики.
— Между первой и второй, как говорится, — парень, не говоря больше ни слова, наливает полную рюмку и доливает себе колы.

***

— Идея! — от громкого удара ладонью по столе Артём подскакивает. — У меня появилась гениальная идея, которая поможет нам разобраться!
— Трави, — сам Артём предпочитает молчать: от количества выпитого алкоголя язык уже не просто заплетается, но и отказывается работать в принципе. А ведь это они ещё до пива не дошли…
— Попробуй записывать всё! И какие-нибудь аудиозаписи делать, как доказательную базу.
— Мне записывать некуда. Тетради не купил, а телефон мелковат.

Саша смотрит на часы и качает головой. Как-никак, уже три часа ночи.

— Я сейчас сгоняю за своим старым дневником, всё равно пустой дома валяется. А потом расходимся, а то я завтра вообще не встану.
— А пиво?
— Да ты же сейчас первый глоток сделаешь и упадёшь на месте. До воскресенья оставь.
— Окей.

Парень с трудом встаёт из-за стола, берёт в обе руки бутылки и пошатываясь подходит к холодильнику. На удивление, в нём как раз есть немного места в дверце.

«Хорошо, что я успел уговорить отца купить новый холодильник».

Наконец, когда все бутылки уложены ровным рядком, а дверца холодильника оказывается с трудом, но захлопнута, Артём садится обратно на стул, чтобы дождаться своего соседа.

Но Саша не приходит ни через пять минут, ни через десять, ни через полчаса. Стрелки показывают четыре часа утра, а от друга никаких вестей.

Часы тикают тихо, но в предрассветной тишине их слышно как нельзя лучше. Каждые шестьдесят щелчков медленно трезвеющий парень делает себе пометку, сдаваясь на трёхсотом щелчке.

На полу в прихожей лежит дневник, о котором говорил Саня — чёрный, в солидной кожаной обложке, с прикреплённой сбоку ручкой под цвет тетради.

«А где сам Саня?»

— Саш? — конечно же никто не отвечает. — Саня, это не смешно, выходи давай. А то у меня сейчас сердце остановится, если ты меня пугать вздумал.

Артём резко отдёргивает занавеску, за которой когда-то находилась небольшая гардеробная.

Никого.

В ушах начинает звенеть.

— Последний шанс, Санёк, выходи!

Снова лишь тишина в ответ.

За лестничной клеткой раздаются шаги, и Артём отчётливо слышит, как под аккомпанемент звона в ушах начинает биться его сердце.

Шаги останавливаются в паре метров от квартиры, и он принимает первое пришедшее на ум решение — берётся за ручку и дёргает дверь от себя.

— Вот ты где, Саш! — увидев знакомую фигуру на малоосвещённой лестничной клетке, Артём облегчённо выдыхает и подходит ближе. — Я уж думал, случилось чего, или спать по…

Положенная на плечо ладонь обжигается холодом, которым веет от неподвижного друга. Парень поворачивает Сашу к себе лицом и не сдерживает вырвавшегося из груди вопля от увиденного.

Зеленоватая кожа, висящая на теле лоскутами, вызывает у наблюдателя рвотные позывы. Он краем глаза замечает падающие с полусгнивших пальцев чёрные ногти и поднимает взгляд на лицо некогда хорошего друга.

Мертвец делает шаг вперёд и вытягивает руки, словно хочет обнять Артёма, но тот, взвизгнув нечеловеческим голосом, отпрыгивает в сторону соседской квартиры.

— Не приближайся!

Саша открывает рот и пытается что-то сказать, но не издаёт ни звука. Артём же, как парализованный, смотрит на выпадающие один за другим изо рта трупа гнилые зубы.

Дверь в квартиру Зинаиды Степановны открывается, и в нос ударяет тот самый, знакомый многим запах лекарств и смерти.

— Зинаида Степановна, помогите, пожалуйста! — парень подбегает к спасительной двери. — Саша, он…

Старушка поднимает свой взгляд на Артёма, и тот отпрыгивает туда, где стоял до этого.

Потому что у Зинаиды Степановны оказываются такие же болотные пустые глаза и зелёного цвета кожа.

— Не подходите! Не трогайте меня! Уйдите! — Тёма цепляется руками стену, словно она может защитить его от этих монстров. — Прочь!

Парень не помнит, как добегает до входной двери и захлопывает её прямо перед носом Сани. И он, и Зинаида Степановна стоят перед дверью ещё несколько минут — это Артём видит через замочную скважину, — а затем уходят по домам.

— Боже… — юноша сползает на грязный пол прихожей и запрокидывает голову, упираясь затылком в дверь. Глухой металлический стук отрезвляет только на долю секунды, и этого оказывается достаточно, чтобы паника вновь захлестнула с головой.

***

Всю субботу Артём сидит в самой дальнем углу своей комнаты, записывая всё произошедшее за вчерашний день своим крупным размашистым почерком. Мысли путаются, и парень перескакивает с одной на другую, пытаясь ухватиться за постоянно ускользающую от него ниточку рассудка.

К концу дня дневник оказывается заполнен на десять с лишним страниц.

«Надо бы поесть», — Артём проходит в кухню и вздрагивает от громкой трели телефонного звонка.

На экране появляется аватарка с Сашей, смешно прижавшимся щекой к какому-то стеклу, будто он заперт в смартфоне. Старый прикол, но обоим парням он тогда понравился настолько, что и Тёму уговорили сделать такую же, только уже на телефоне Сани. Пока парень размышляет о том, стоит ли отвечать, звонок сбрасывается, и на панели уведомлений появляется сотня иконок из разных приложений. Саша даже до Инстаграма добрался, хотя Артём в нём не сидит почти.

«Стратичук, ты чё на звонки не отвечаешь?»

«Возьми трубку, алло, иначе я сорвусь с тусовки и приеду к тебе. Катька потом на твоей совести останется!»

«Уже не смешно, Артём, ответь!»

«Я в порядке, — Артём печатает это дрожащими от волнения пальцами, с трудом попадая на кнопку «отправить». — Спал просто весь день. Забей, потуси там лучше».

Он получает в ответ через пару секунд ёмкое «ок» и выдыхает.

Остаток вечера проходит за ужином и редкими заметками в виде оценки своего состояния в всё том же дневнике. На протяжении всего времени Артём несколько раз подходит к шторам, поправляя их так, чтобы на улице не было видно, есть ли кто-то дома, и постоянно озирается по сторонам, словно кто-то или что-то смотрит прямо ему в затылок.

Такая тишина, мёртвая и поистине пугающая, не предвещает ничего хорошего. В этом парень убеждается, когда слышит громкий настойчивый стук в дверь.

«Я ведь никого не жду в гости…»

Он на носочках доходит до входной двери, молясь всем известным богам, чтобы его шаги не было слышно, и смотрит в замочную скважину.

За дверью, взявшись за руки, стоят Саша и Зинаида Степановна. В тот момент, когда парень смотрит на эту картину, левая рука друга с шлепком падает на грязный пол.

От увиденной картины хочется кричать. И Артём кричит. Кричит так громко, что собственные уши сворачиваются в трубочку, а в голове уже отголосками слышен привычный звон. Парень отталкивается обеими руками от двери и с грохотом ударяется копчиком об пол.

— Открой... — из-за двери доносится нарастающий с каждой секундой шёпот. — Открой, открой, открой…

По двери с той стороны бьют с такой силой, что, не будь дверь стальной, она вылетела бы в ту же секунду. А затем ещё и ещё.

Артём, словно загипнотизированный, не может отвести взгляда от прогибающегося под ударами металла. Он на ощупь находит отброшенный в сторону дневник и не глядя делает очередную запись.

«Я не знаю, кто ты, и не знаю, как тебе в руки попал этот дневник. Да это и неважно. Просто помни одно.

Никогда не смотри им в глаза».

Резкая боль сдавливает виски, перед глазами плывут силуэты, и последним, что видит Артём, оказывается отлетающая в сторону дверь.

***

— Говорите, он последнее время вёл себя довольно странно, да?
— Да, говорил о том, что его кто-то преследует, и что в пятницу у него под дверью мой труп стоял… — Саша пересказывает всё, что вспоминает из прошедшей совсем недавно посиделки, и грузный мужчина в деловой одежде едва поспевает записывать за ним.
— Слушайте, Николай Алексеевич, а не врёт! На месте ведь около трупа дневник лежал, всё в точности, как вам сейчас Александр рассказывает! — молодой стажёр-криминалист нетерпеливо стучит ногой по полу, дожидаясь, пока старший обратит на него внимание.
— И в самом деле. Судя по результатам предварительной экспертизы записи, у Стратичука Артёма Евгеньевича могла быть шизофрения. До этого подобного не проявлялось?
— Нет, ни разу!
— Понятно. Спасибо, что дали контакты его родственников, они уже в пути. Мы можем вызвать вас ещё раз для уточнения некоторых деталей в течение недели. Можете идти.
— Спасибо большое, до свидания!

Саша выходит из здания полицейского участка и сразу же вызывает себе такси — идти до остановки сейчас нет ни сил, ни желания. Молчание Артёма и подозрительно бодрый ответ всё-таки выдернули его с вечеринки, а то, что происходило дальше, и вовсе выкинуло весь алкоголь из головы.

«Тёмка, как же так…» — парень садится в подъехавшую машину с логотипом популярного перевозчика. Через несколько минут ему приходит сообщение от Кати, узнавшей о трагедии, с предложением посидеть немного вместе после ночной смены, и он просто не может отказать прелестной даме сердца.

Саша ещё не подозревает, что, когда он придёт домой, то найдёт свой старый дневник ровно на той же тумбе, где он лежал ночью субботы, и ровно в четыре часа утра услышит стук в дверь. И совершенно точно будучи уверенным, что пришла Катя, парень откроет дверь.

Но перед этим он обязательно посмотрит в замочную скважину.