Рваная печенька Пикабу

Привет, друзья!

Вот и закончился июнь, а вместе с ним и Рваная печенька Пикабу, июнь.

В конкурсе приняло участие 25 авторов, а это значит, что будет дополнительный приз в 1000 рублей победителю, которого выберут сами авторы. И еще один приз моей личной читательской симпатии.

Ура!

Итоги подведем после 3.07, а сейчас время анонсировать новый конкурс:

Итак, мы начинаем июльский конкурс авторских рассказов “Вкусная Печенька Пикабу”

В этот раз у нас будет тема. И эта тема “Пикабу”.

Для участия достаточно опубликовать свой рассказ в этом сообществе и в конце добавить “Пост на конкурс /ссылка на этот пост/”

Главный приз - любовь читающей части ресурса и символические 2000 рублей.

Размер от 5000 до 30000 символов. Рассказы не цензурируются и не вычитываются. Главное, не быть баяном и подходить для в общей ленты Пикабу.

UPD.Победителям также причитаются уникальные ачивки от @pikabu,

Побеждает рассказ, набравший наибольшее количество плюсов.

3 августа подводим итоги, победитель получает приз и начинаем новый конкурс.

Условный регламент. Ну просят, значит надо)

Задача: Написать интересный авторский рассказ на тему “Пикабу” и разместить его в сообществе "Рваная печенька Пикабу", в конце добавить “Пост на конкурс /ссылка на этот пост/”.

Жанр: свободный. Обозначим его как "Современная художественная литература".

История из жизни, рассказ о том, как на вас повлиял Пикабу, чему вы здесь научились или с кем познакомились. Любая фантазия на тему Пикабу - шутка, котолампа, страшилка. Что угодно!

Главное, чтобы наш любимый ресурс был значимым участником повествования (Уровень значимости определяется мной. Не переживайте, я не придирчивый)

Размер: от 5000 до 30000 символов с пробелами.

Сроки: Конкурс начинается 01.07.22 в 13:00, прием работ до 23:59, 31.07.22.

Побеждает рассказ, набравший наибольшее количество плюсов на 12:00, 03.08.22

Призовой фонд:

• 1 место 2000 рублей

Если будет больше 30 рассказов, появится дополнительный приз в 1000 рублей за победу в голосовании среди самих авторов.

Ограничения: Политика под запретом. Также не допускается контент, не предназначенный для общей ленты. Баяны, NSFW, неприемлемый и т.п.

Если ваш рассказ опубликован где-то, но еще не был на Пикабу, можно участвовать.

Удачи, друзья!

P.S. Ставлю "без рейтинга" и прошу плюсануть. Чтобы в горячем были хорошие посты их нужно создавать нам с вами!

Обычная многодетная семья зайцев вела обычную, размеренную жизнь, в тот момент была осень. Они собирали еду, какую могли найти, а попадалось по-разному, то люди овощи потеряют, то ещё что-нибудь найдётся, бывало, правда, не попадалось ничего, к счастью, это было не так уж и часто. Зайцы делали запасы на зиму, когда случайно обнаружили, вдруг, то, что их сбило с этих мыслей, заставило задуматься о другом, и, к собственному удивлению, переменить многие взгляды и на свою жизнь.

Они нашли маленького, беззащитного зайчонка, который остался без мамы, многое ещё не понимал, не знал, что делать и ему было очень страшно, куда бы он ни глядел.

Имея по природе добрые, открытые и отзывчивые души, они не смогли пройти мимо, тем более, это же был, как и они, заяц, взяли его к себе в семью. Малыш был безумно благодарен им за то, что они о нём заботились, кормили, приютили, всячески ухаживали, взяли в тёплую нору, где он смог согреться и спокойно выспаться. Однако маленький зайчик всё ещё не понимал, что происходит, где он и с кем сейчас. Ему нравились все зайцы, которые его окружали, но малыш всё боялся, что не долго будет продолжаться эта радость тёплого дома, доброты и заботы, что останется скоро снова совершенно один на улице, а также он с горечью осознал, что пока сам о себе заботиться совсем не научился, не знал, что ему делать, как быть, от этих грустным мыслей у него из глаз, вдруг, полились слёзы…

Тут все зайцы заметили это и стали его сразу утешать, мама-зайчиха особенно забеспокоилась, может, заболел детёныш. Она стала его всего осматривать, ощупывать, не горячий ли или наоборот, холодный. Также спрашивала о самочувствии, не болит ли чего, хочет ли есть, может, устал, предложила, подольше поспать. Зайчишка просто не мог поверить своему счастью, хоть ему и было тяжело всё ещё, он ощутил от такого беспокойства особенный исход тепла и нежности от мамы-зайчихи. Хоть, малышу даже стало неловко обращаться к большой и очень дружной семье с такими просьбами, но он всё же слёзно попросил оставить его наедине с мамой-зайчихой, сказал, что хочет её спросить о том, что его сейчас волнует, но стесняется. Все отнеслись с пониманием и сочувствием, с удовольствием выполнили его просьбу. Он спросил её о том, кто же он сам такой, кто они такие, где его мама, где они все сейчас находятся и что, вообще, происходит. Ведь, по-прежнему, ничего не понимал. Понимающе кивнув, мама-зайчиха рассказала ему всё: что его нашли они совершенно одного в лесу, видимо, его мамы, к сожалению, не стало. Им его стало жалко, тем более, что называется, он “свой “, не раздумывая, решили взять к себе в семью, вот и стали заботиться о нём, пока он совсем маленький и, кажется, не совсем окрепший. Малыш слушал и ощущал, что на душе ему становится легче, приятнее и теплее. Он прижался к маме, а затем попросил прийти всех членов его новой семьи. Будучи ещё маленьким, зайчик сделать ничего не мог, но ему так захотелось от всей своей широкой и доброй души отблагодарить всех, кто проявил к нему доброту, заботу и терпение, несмотря на то, что он многого не понимал пока, как ему показалось, доставил немало забот и хлопот. Все члены семьи друг друга с радостью заключили в объятья, и всем стало, невероятно, хорошо.

Прошло ещё немного времени, малыш подрос и окреп, хоть и наступила очень холодная зима, ему и всем всегда было тепло в сердце. Семья была безумно рада новому члену семьи, с которым с удовольствием проводила время. Он рос добрым, заботливым, отзывчивым, нежным и ласковым. Ведь, и видел заботу, добро, нежность, тепло и ласку. Семье понравилось, что все её члены осознали для себя, что переосмыслили благодаря ему некоторые ценности. До этого думали лишь о запасах на зиму, о том, как прокормиться всегда в данный момент, в общем, в основном о каких-то бытовых делах. Теперь, особенно на радость зайцам-родителям, дети стали думать о том, что не главное думать о себе, нельзя пройти мимо, когда другому требуется помощь, а сам он себе не в состоянии помочь, ведь, это был бы эгоизм, нужно помогать друг другу. Может так случиться в жизни, что помощь понадобится и тебе, любой поступок вернётся, поэтому и нужно поступать с другими только так, как хотели бы, чтобы с вами поступали. Они уже совсем не чувствовали, что найдёныш какой-то не родной, все его любили так же, как и остальных. И КАЖДЫЙ член семьи пожелал искренне от всего сердца всем в мире, чтобы было только добро, забота, любовь, дружба, тепло, нежность, помощь, сопереживание и отзывчивость, не случалось зла, и все были счастливы, у всех было всё самое прекрасное, чудесное, волшебное и просто лучшее!

В жизни каждого может случиться такой момент, когда приходится начинать жизнь заново, менять место жительства и учёбы или работы, вливаться в новый коллектив. Не всегда это происходит благодаря какому-то приятному событию, например, повышению или получению жилья. Бывает так, что, наоборот, тяжёлая жизненная ситуация буквально толкает на перемены. Например, после потери кого-то близкого всё напоминает, невозможно оставаться на прежнем месте, так как тяжело. В такие моменты, порой, преследуют чувства одиночества, незащищённости, неуверенности в себе, страха, тревоги и так далее. Если не знаете ничего о новом знакомом, не торопитесь судить его, пусть даже он покажется, возможно, сначала робким, неуверенным в себе, замкнутым, трусливым, стеснительным и слишком скромным. Не обижайте и не лезьте в душу. Если человек захочет, сам расскажет о себе и своих делах. Лучше помогите, как сможете, сделайте всё возможное, чтобы пребывание было комфортным и приятным, дайте возможность почувствовать себя свободным от дискомфорта, страхов и переживаний, что что-нибудь не получится в делах или станут плохо относиться в коллективе. А ещё лучше, постарайтесь призвать всех к исключительно доброму отношению, поддержке в трудные моменты. Ведь, в жизни всё может быть, возможно, на месте новенького когда-нибудь будете вы или ваши знакомые. Помогайте всем, кого знаете, кто нуждается. Тогда в трудные моменты помогут вам. Добро и душевное спокойствие вернутся. Но не только людям бывает тяжело. К сожалению, не все об этом задумываются, но проблему бездомных животных надо решать. Им необходим дом, где их будут любить, и заботиться о них. В груди каждого зверя бьётся доброе сердце. По возможности ищите им хороший дом или возьмите к себе сами, тогда сразу в вашем доме станет больше добра, любви, тепла, позитива, радости и всего, что приятно сердцу. Если взять к себе не получается, хотя бы, покормите животных. Это уже может помочь спасти не одну жизнь. Будучи сытыми, звери не возьмут отравленную еду, которую, к сожалению, могут дать ненавистники животных…

Но мало спасти зверей от холода и накормить, это только физические потребности, нужно ещё душевное спокойствие. Если у вас есть дети и другие звери, очень важно, чтобы новенький поладил со всеми, показывайте детям личный пример, как надо относиться к животным, лишним никогда не будет объяснить, что они такие же живые существа, как и мы. Звери нуждаются в заботе, они - не игрушки, их ни в коем случае нельзя обижать. И не менее важно проследить за тем, чтобы животные между собой подружились, не факт, что это произойдёт сразу, но если с этим возникают сложности, наберитесь терпения, не будьте равнодушными, не проходите мимо, если видите, что они явно не ладят. И если звери затеют драку, не воспринимайте это, как повод кого-нибудь из них отправить на улицу, разнимайте их и объясняйте им, что нужно жить в мире и согласии, уважать друг друга и дарить только добро, тогда в ответ будет приходить лишь доброта. Многие могут подумать, что звери их не понимают, но это не совсем так. Да они не знают человеческого языка, но, во-первых, по интонации, настроению и вашим действиям всегда, примерно, разберутся, что вы хотите до них донести. Если вы искренне их любите, дарите им только добро, заботитесь о них, то они это почувствуют, ответят тем же, пойдут на контакт с вами. И между питомцами не будет вражды, если всех их любить, одинаково хорошо относиться к каждому, никого не выделять, всем им помогать и, опять же, на личном примере показывать, что нужно ко всем относиться с уважением, никого не обижать, давать всему миру только добро. Во-вторых, нельзя сказать, что животные совсем не понимают человеческого языка, ведь, как минимум, знают, какие клички им дали. Так что те, кто думает, что с ними бесполезно говорить, не правы. Не давайте любимцам повода думать, что кого-то любят меньше, всем дарите только доброту, тогда будет гармония. Не делайте никому зла, относитесь ко всему миру так, как бы хотели, чтобы к вам относились. Тогда будет возвращаться только добро. Помогите людям и зверям, дайте возможность обрести свободу от зла, дискомфорта, неуверенности, непонимания, страхов и прочих неудобств, и будьте счастливы!

Пусть счастливым каждый будет, и ко всем радость прибудет! Пусть у всех сбудутся мечты, и вся жизнь будет, как цветы, принесёт лишь приятное, и самое прекрасное!

На конкурс "Рваная печенька" Рваная печенька Пикабу, июнь

— Ну, ладно, мужики, я пошел, а то жена уже, наверное, по… потеряла, меня, на хрен!

Андрей Потапов с трудом встал с продавленного кресла. Кресло это, а также еще старый диван, притулившийся к плохо оштукатуренной стенке с рядами самодельных полок, заваленных всяческими запчастями, инструментами и еще каким-то железным хламом, находились в просторном теплом гараже соседа и приятеля Андрея, Сереги Шелудько.

— Да ну, ты че, Андрюха! Посиди еще, вон водки у нас сколько! Ты че?

Серега приподнял со стола семисотграммовую бутылку водки, не опорожненную еще и наполовину, поболтал ею в воздухе. Водка ласково булькнула за толстым прозрачным стеклом. Еще одна такая, только пустая, бутылка валялась под низеньким колченогим столом, больше похожим на лавку, и время от времени с тихим звоном перекатывалась по деревянному полу, когда ее задевали ногами.

Сам Сергей сидел на диване, радом примостился еще один мужик — коллега Сереги по работе в автомастерской с редким ныне именем Никодим. Мужики были уже крепко пьяны, но, похоже, расходиться по домам не собирались, так как праздновали получение зарплаты. Андрей Потапов свою получку, вернее, остатки ее, отдал своей жене еще несколько дней назад. Сам он работал совсем в другом месте — был охранником в продуктовом магазине.

В гараж этот Андрей попал не за тем, чтобы напиться — Шелудько уже давно обещал ему притаранить с работы пару флаконов уайт-спирита, которого в их мастерской было, по словам Сереги, «хоть попой ешь!». А этот уайт-спирит, в свою очередь, Андрей обещал тестю, жившему в деревне Опухлинка, за тридцать километров от областного центра. Тестю же эта фигня нужна была как растворитель — он собирался не то что-то красить, не то, наоборот, смывать краску.

По словам тестя, в их единственном опухлинском магазине этого уайт-спирита отродясь не было, вот он и попросил зятя в недавнем телефонном разговоре достать его в городе. А когда Андрей, в свою очередь, обмолвился Сереге о просьбе тестя и пожаловался, что никак не может выбрать времени, чтобы сходить в какой-нибудь хозяйственный магазин и купить, наконец, этот вонючий уайт- спирит и отвезти при случае в Опухлинку, Серега и сказал, что не надо никуда ходить и тратиться: он притащит пару флаконов с работы.

И вот сегодня вечером он позвонил Андрею из своего гаража и попросил его прийти и забрать уайт-спирит (мы не случайно столько внимания уделяем этому растворителю, так как ему предстоит сыграть в нашем рассказе немаловажную роль). Андрей заикнулся было, чтобы сосед приволок флаконы к себе домой, а он потом зайдет и заберет. Но Серега и слышать не хотел.

— Приходи в гараж, и все тут! — орал он в трубку (и менее громко — на тот случай, если жена Андрея рядом: «У нас тут есть!»).

Гаражный массив был всего в паре сотен метров от хрущевки, в которой проживали друзья, и Андрей, несмотря на недовольство жены, решил таки сам сходить и забрать у Сереги уайт-спирит. Ну и заодно составить ненадолго компанию Сереге. Хотел посидеть с часок, а вышло — четыре часа проторчал с мужиками в этом прокуренном насквозь гараже! И когда собрался, наконец, уйти домой и включил отрубленный — чтобы жена не доставала, — мобильник, увидел с десяток пропущенных от нее звонков. Ага, Верка таки потеряла его и злится! И как бы в подтверждение этой глубокой мысли, телефон тут же задилинькал.

— Ну? — буркнул в трубку Андрей.

— Ты где шляешься? — закричала жена. — Звоню тебе, звоню… Зачем телефон отключил?

— Затем, — неопределенно сказал Андрей. — И… иду уже, иду, не ори только!

С женой у него обычно разговор был короткий: чуть что — посылал ее куда подальше. И шла обиженно, и возвращалась снова. Любила она его, что ли? А вот Андрей не мог сказать, любил ли он свою жену, с которой прожил вот уже… вот уже тринадцать лет, и которая родила ему дочь Тайку. Он и женился-то «по залету» Веры, и долго считал себя обманутым, «подловленным», что и накладывало печать неприязни на отношения с женой.

А вот дочку свою, Тайку, тютелька в тютельку «срисованную» с него, он точно любил, хотя так завуалированно, что Тайка порой не могла понять, есть ли у нее отец, или это какой-то грубый чужой мужик живет с ними совершенно по непонятной причине.

— Ну, так иди давай, — раздраженно сказала уже потише Вера. — Тут с дочкой такое случилось, а он шляется непонятно где…

— Да че там с ней могло случиться?

Андрей, хоть и был пьян, но насторожился: дочь свою он по-своему любил, и мог за нее кому угодно отвернуть голову.

— Придешь, расскажу, — все еще сердито пробурчала жена. — Так ты идешь?

— Иду уж, иду, — отмахнулся Андрей и захлопнул трубку. Главное, что он уяснил для себя — ничего особенного с Тайкой не произошло, какие-нибудь школьные неприятности, не более того, иначе бы Верка тут же сообщила ему. Но идти все равно пора, хватит уже трескать водку. Завтра же заступать на сутки.

— Ну, тогда на посошок, — согласился с его уходом Серега, разливая водку. — А мы с Никодимом посидим, у нас тут еще есть. Да, Никодим?

Сосед его уже клевал носом, но при последних словах Сергея проснулся и потянулся за своей стопкой. Андрей проглотил водку, зажевал куском колбасы и, пожав руки остающимся мужикам, стал боком протискиваться мимо Серегиной «тойоты».

— Андрюха, а че, уайт-спирит не заберешь?

Надо же, забыл! Андрей чертыхнулся и вернулся обратно к столу. Сергей уже выставил на него две светлых пластиковых бутылки с веселенькими наклейками и темными колпачками крышек. Андрей поочередно затолкал их в карманы куртки.

— Может, еще по стопочке, а? — предложил Серега.

— Не, не, братуха, мне х-хватит! — энергично затряс головой в вязаной шапочке Андрей. — Завтра ж н-на работу. Ну, спасибо тебе! Если че, тоже об… обращайся!

Он еще раз пожал руку Сергею и пошел к выходу. На улице уже стояла морозная туманная ночь, сквозь которую с трудом пробивался желтый свет уличных фонарей. Снег бодро поскрипывал под сапогами, редкие прохожие прятали носы в шарфы или прикрывали их перчатками.

Местные синоптики не обманули — еще утром по телевизору они обещали резкое похолодание, хотя и без того было под тридцать. А сейчас, похоже, ломануло все сорок.

Андрей быстро дошел до своей панельной пятиэтажки. Взвизгнула открываемая им подъездная дверь без домофона — жильцам подъезда все еще никак не удалось прийти к единому мнению, надо ли скинуться на это современное средство защиты от несанкционированного враждебного проникновения.

Одни считали, что надо, другие — что пусть платят те, кто боится грабителей, а этим, другим, бояться нечего, у них все равно грабить нечего. Эти «другие», в основном, пенсионеры, составляли чуть ли не большинство, и потому подъезд их до сих пор оставался доступным для всех. Что интересно, такая же ситуация была и в трех других подъездах этой разваливающейся панельки шестидесятых годов постройки по улице Энтузиастов.

И ведь правда — не было еще случаев ограбления ни одной из квартир их дома. Во всяком случае, последние лет десять. Произойди обратное, может, тогда дело и сдвинулось бы с мертвой точки. Грабить-то их дом не грабили, но подъезды со свободным доступом облюбовали алкаши и наркоманы, а в последние несколько лет зимой в них гостевали бомжи.

Опять же, большинство жильцов терпимо и философски относились к их присутствию — дескать, от тюрьмы да от сумы не зарекайся, что надо было понимать так: сегодня ты благополучен, но кто знает, что завтра с тобой может произойти, поскольку в нашей стране, где люди — пыль, всякое может случиться, поэтому и надо быть терпимыми к терпящим бедствие.

Но Серега себя к этому большинству не относил, бомжов ненавидел и нещадно гонял их из своего подъезда. Позавчера он буквально на пинках вынес не старого еще бомжа по кличке Борода. Про него было известно, что не так недавно был нормальным человеком, но потом у него умерла жена, детей же у них почему-то не было, и Борода пустился во все тяжкие.

Пропил все сбережения, всю обстановку в доме, а потом какие-то ушлые ребята отжали у него и квартиру-двушку в кирпично-монолитной девятиэтажке, которая стояла на этой же улице Энтузаистов, но только через два дома.

Так Борода оказался на улице, стал грязным, вонючим, заросшим — пегая бородища у него вымахала с лопату, вот отсюда и кличка образовалась. В свой дом он ночевать не ходил: во-первых, подъезд его был оснащен домофоном. Во-вторых, Борода, похоже, еще не совсем опустился и боялся, что его узнает кто-нибудь из соседей. Вот он и ошивался поблизости, выбрав для «перекантовки» от морозов эту панельку. Выгонят из одного подъезда — можно прилечь во втором, третьем…

Как только Андрей вошел в подъезд, в нос ему с мороза сразу шибануло кислым и едким запахом. Так вонял только Борода. Ага, значит, из тех подъездов его шуганули жильцы или раньше него приземлившиеся на ночевку другие бомжи — постоянной «прописки» у них тут не было, поскольку и в других подъездах находились жесткие мужики типа Андрея Потапова.

Борода еще не спал, а сидел под лестницей на какой-то картонке, прижавшись спиной к батарее, и даже в подъездном полумраке Андрей разглядел на его лице страх.

«Ага, сука, боишься! — злорадно отметил про себя Андрей. — Боишься, а все равно сюда ходишь, заразу распространяешь! Бля, как же тебя отвадить раз и навсегда?»

— Я тебе говорил не ходить сюда? — зло спросил Андрей, не сводя глаз с пытающегося встать с картонки бомжа. — Говорил?

— Я щас, щас, — лепетал Борода, упираясь грязными, почти черными руками в бетонный пол и вставая на карачки. Глухо зазвенела какая-то посудина, отодвинутая ногой бомжа в порванном дутыше — Андрей отстраненно отметил про себя, что такая же небольшая кастрюлька, с нелепыми алыми розочками по синеватой эмали, есть и у них на кухне, Верка в ней обычно варит яйца.

— Щас я уйду…

— Конечно, уйдешь, — процедил Андрей, соображая на предмет, как бы в этот раз окончательно и навсегда отвадить Бороду от их подъезда, от их дома и двора. Тут старики живут беспомощные, тут дети гуляют во дворе, да его же дочка Тая возвращается, бывает, поздно из музыкалки. А мало ли чего гнездится в пропитых и отравленных мозгах этих бездомных, подзаборных тварей? Вон этим летом в канализационном колодце, совсем недалеко от их дома, обнаружили истерзанный труп девочки-подростка. Правда, кто это сделал, пока не нашли. Да кто ж еще, кроме этих вонючих скотов, потерявших человеческий облик и живущих, как крысы, в разных норах.

Андрей задел рукой оттопыренный карман куртки. И его внезапно осенило: вот чем он навсегда отпугнет Бородe от своего подъезда. А Борода все никак не мог выпрямиться: кряхтел, стонал, бормотал чего-то — радикулит, наверное, мучил бедолагу. Андрей, не сводя ненавидящих глаз с бомжа, вытащил бутылку из кармана, с усилием отвернул пробку, подошел к Бороде вплотную и стал поливать уайт-спиритом его спину, обтянутую рваной и лоснящейся от грязи болоньевой курткой. Жидкость, пахнущая керосином, стекала у того со спины на рукава, на бесформенные штаны, и даже, кажется, на сивую лопатообразную бороду, которая сейчас упиралась чуть ли не в бетонный пол.

— Ты че делаешь, а? Зачем? — испуганно забормотал Борода, повернув к Андрею свое заросшее по самые брови лицо. — Что ты, что ты, не надо! Я щас встану и уйду. Не надо!

Но охваченный каким-то мстительным, почти кровожадным чувством, Андрей уже не слушал его. Он попятился от Бороды, одновременно нахлопывая в карманах спички. Найдя их, он чиркнул одной спичинкой. И когда она вспыхнула маленьким факелом, швырнул ее на пропитанную уайт-спиритом куртку бомжа. Куртка тут же занялась желтоватым пламенем, и языки его быстро расползлись по всей спине, по рукавам, по штанам, загорелась даже борода.

— А-а-а! — хрипло закричал бомж, приняв, наконец, вертикальное положение. — Горю! Горю!

И, беспорядочно колотя ладошками по трещавшей от огня бороде, весь охваченный пламенем, он как-то враскачку и согнувшись, побежал к выходу, чуть не задев горящим рукавом прижавшегося к стене Андрея.

Хлопнула дверь, и вопли горящего Бороды стали слышаться тише. Андрей, наконец, испугался того, что сотворил, и торопливо стал подниматься по лестнице к себе на четвертый этаж.

На втором этаже приоткрылась дверь одной из квартир, из нее наполовину высунулась встревоженная тетка — кажется, Настасья, или Наталья Петровна, завсегдатай лавочных посиделок у подъезда.

— Что там такое, что за крики?

— Не знаю, — отрывисто сказал Потапов, продолжая в том же темпе подниматься выше.

В дверях своей квартиры он столкнулся с женой. Вера, в тапочках, в накинутом на плечи теплом платке, держала в руках старенький плед.

— Куда это ты собралась, на ночь глядя? — отдуваясь, с подозрением спросил Андрей.

— О, явился, не запылился, — неприязненно сказала жена. — Вниз иду, хочу этому… как его… Бороде плед старый подарить. Холодно же. А чем это от тебя воняет?

— За какие такие заслуги? — задохнулся от возмущения Андрей, пропуская вопрос мимо ушей. — Чего это ты так его жалеешь, а?

— А то и жалею. Пока ты где-то водку свою лакал, он сегодня доченьку нашу, можно сказать, спас. Если не от смерти, то от насилия! — с расстановкой произнесла Вера. — Ну-ка пропусти! Схожу к нему, вернусь, и все расскажу.

— Не ходи, его там нет, — загородил ей выход Андрей. — Картонка евонная лежит, кастрюлька твоя стоит (теперь Андрей не сомневался — посудина была из их дома. Значит, эта дура еще и покормила этого вонючего бомжа!). Ну, чего тут случилось, рассказывай… Блин, и на минуту вас оставить нельзя, обязательно в чё-нибудь вляпаетесь…

И Вера рассказала. Всего пару часов назад Тайка, как обычно, возвращалась из музыкальной школы. По дороге ей показалось, что за ней увязался какой-то взрослый дядька. Тайка прибавила шагу, и дядька тот вроде отстал. Он настиг ее на третьем этаже. Зажал рот ладонью и потащил наверх, на пятый этаж.

Неизвестно, что он дальше намеревался сделать с их двенадцатилетней дочерью: или затащить ее легонькое тельце на чердак, или изнасиловать на последней лестничной площадке, а потом задушить. Понятно лишь, что ничего хорошего Таечку не ожидало.

Ее спас Борода. Греясь внизу у батареи, он увидел, как за девчонкой на цыпочках поскакал какой-то парень, затем услышал ее писк, и, не медля ни минуты, пошаркал своими рваными дутышами туда, наверх. Он ничего такого не сделал. Он просто негромко сказал:

— Слышь, ты, оставь ее, а то сейчас начну во все двери подряд стучать…

И насильник испугался, опустил полуообморочную Таечку на ступени, и также, на цыпочках, как и прокрался, побежал вниз. Борода помог девочке прийти в себя, довел ее до квартиры, а сам спустился обратно, к батарее.

— Вот за это я его и покормила, и плед сейчас хотела отнести, — всхлипывая, закончила свой рассказ Вера. — Так куда же он мог уйти, на ночь-то глядя? Может, ты его опять выгнал, а?

— Нет его там, — упрямо повторил Андрей, и заторможенно стал раздеваться. Это что же получается? Этот недочеловек, это бомж вонючий, спас его дочь, его кровинушку, а он его — уайт-спиритом полил, и спичкой?..

Андрей скрипнул зубами и потряс головой. Надо было бы выйти во двор, посмотреть, что там с Бородой. Но было уже поздно: он слышал во время рассказа жены, как со двора через всегда открытую кухонную форточку — там они обычно оба курили, и он, Вера, — почти одновременно прозвучали сирены скорой помощи и вой милицейской машины.

Андрей прошел в детскую — Тая уже спала, тихонько поскуливая во сне, как маленькая обиженная собачонка, и осторожно поцеловал ее в голову. Когда им в дверь резко и нетерпеливо позвонили, Андрей сам пошел открывать ее и безропотно протянул руки для наручников…

Рваная печенька Пикабу, июнь

Впервые я дрался из-за женщины в семь лет. Она была второй женой деда. Высокая, с гвардейской выправкой и полуседыми усиками над губой.Носила прямые яркие платья с коротким рукавом, плотно облегающим завидный бицепс. Голос имела зычный. Он раскатывался по двору как гром:"Бор-р-рык! Кушать!". Это если я гулял один. А если с дедом, тогда: "Охламоны! Хавать!"

И, когда она в очередной раз вышла на балкон позвать меня, я услышал как Толька Коршунов выкрикнул: "Гвардеец кардинала на посту!" И я вцепился в него, хотя Тольке было целых одиннадцать лет и он даже уже был влюблен в Таньку, о чем поведал всему двору вырезанным на тополе объявлением "Я люблю тебя".Имя вырезать не стал, проявив не детскую мудрость.

Толька валялся в пыли, совершенно не сопротивляясь, а только удивленно таращась на меня. Я пытался молотить его, приговаривая: "Гад, гад!" Под очередное "гад" меня подняла в воздух неведомая сила. Мелькнул яркий рукав, бицепс, усы и я оказался за обеденным столом с моей "не моей" бабой Феней.
Мама назвала ее официально — Феодосия Николаевна и всегда повторяла: "Она не твоя бабушка".Моя бабушка была первая жена деда, баба Женя. Она жила в одном городе с нами, в центре России, а дед с Феней жили у моря.

Оно — море — и стало причиной нашего знакомства. Я был худющим болезненным ребенком, и педиатр убедила мать, что море положительно скажется на моем здоровье. "Но обязательно не меньше месяца," — повторяла она. Когда мне было почти четыре года, меня повезли знакомить с дедом, морем и Феней. Феодосией Николаевной. Как бы не хотели мама с "моей" бабушкой изъять ее из этого уравнения. В первый раз мама была со мной две недели, натянуто общаясь с дедом и Феней. Убедившись, что старики вполне способны управиться с ее чахлым "цветком" жизни, она начала часто уходить в гости к подругам детства и задерживаться там допоздна.

Я не хотел спать без нее. Ходил по квартире, поднывая. Дед уговаривал спать, а Феня сгребалав охапку, и говорила: "Борык, не куксись. Пойдем встречать маму!" Мы выходили в притихший двор, она сажала меня на качели.

Качелей я боялся, мне казалось, что меня, такого легкого, подхватит ветер и унесет, но Феня мощной фигурой вставала ровно напротив качелей и и заключала подвешенное сиденье в свои уверенные руки, прежде,чем снова толкнуть. "Будешь наверху — смотри маму," — напутствовала она и легонько толкала качель. "Не виднооо," — ныл я, а она отвечала: "Значит, надо повыше. Не боишься?" Я мотал головой в разные стороны, и она толкала сильней. И в один день, взлетая до ветки тополя, я понял, что хочу, чтоб мама не торопилась.

И мама, наверное, поняла. Она уехала, оставив меня с дедом и Феней на лето. Мы посадили ее на поезд,помахали в окошко и пошли домой обедать. А вечером мне почему-то захотелось плакать. Я помню ощущение полной опустошенности, и помню, как оно появилось. Оно появилось, когда я думал, что сегодня вечером не надо встречать маму и мы с Феней не пойдем качаться. Но после ужина она объявила:"Борык, не куксись, пойдем смотреть, как мама едет на паровозе."

Мы ходили качаться каждый вечер. Дед поначалу говорил, что поздно, и "ребенку нужен режим", но Феня обрывала его на полуслове: "Не гунди, охламон, рыбенку много чего нужно."
Охламон улыбался внутрь себя и капитулировал. Мы с Феней выходили, когда последние бабульки снимались с лавочек у подъезда, а возвращались к полуночи, покусанные комарами и абсолютно счастливые.
Качели были моим личным раем. Качели которые качала Феня. Она раскачивала меня, а потом притормаживала и влепляла поцелуй в неожиданное место. Когда качели начинали останавливаться, а я просить: "Еще, еще!", Феня принималась щекотать меня. Я вертелся волчком, заливался на весь тихий гулкий двор, но не слезал с сиденья.

Здоровье мое, несмотря на отсутствие режима, улучшилось. Встретив меня, загоревшего и слегка отъевшегося, на вокзале, бабушка Женя поджала губки. Стройность была одной из основных ее добродетелей, и она весьма боялась жирного и сдобного греха.
Очень скоро после приезда домой я спросил, когда снова поеду к деду и Фене.
— Лен, ты слышала?— крикнула бабушка моей маме, и не дождавшись ответа повторила:
—Ты это слышала?
— Мам, не начинай снова, это ребенок, — мама подошла ко мне и внезапно погладила по голове. Она редко так делала, мне стало так хорошо, и я снова вспомнил качели. Мне хотелось повторить свой вопрос маме, но я не стал. А в конце длинной-длинной зимы, когда я свалился с ужасной ангиной, мама сидя у моей кровати сказала: "Бобка, ну что же ты, выздоравливай!Скоро ведь поедем к деду!"

Я выздоровел и мы поехали. Мама уехала через три дня. Была середина мая. Раз в месяц Феня наряжала нас с дедом "в парадное", и мы шли в переговорный пункт: попросить маму оставить меня еще на месяц. Вышло три раза.

Дед работал сутки через трое, и в свободные дни старательно просаливал меня в море. А вечера были мои с Феней. И качелями. Взлет— посадка — поцелуй, взлет — посадка — объятия.
— Борык, маму видишь?
— Вижу! В окно! Она спит!
— А Москву видишь?
— Вижу!
— Кремль красный?
— Синий!
— Значит, вечер!
Смех-посадка-поцелуй, тихий подъезд, мы играем в шпионов, и, чтобы не будить деда, укладываемся вместе спать на диване.

Находясь между этим хитросплетением взрослых, я совершал детские ошибки, но учился на них. Однажды я попросил бабушку Женю испечь оладушки как у Фени. "Борис, питаться жареным — вредно!" — выпалила она, но не преминула заметить под нос: "Своих детей сгубила, за моего взялась..."В моем сознании эта фраза повисла вопросом, но я промолчал. Летом меня снова отправили "на море": у мамы появился перспективный кавалер, и без меня было сподручней.

Вопрос, зародившийся после обмолвки "моей" бабушки терзал меня, и я не знал, как поступить. Мне было уже шесть лет,и я начал ощущать какую-то неловкость в стальных объятиях Фени. К тому же я маялся, гадая, как она сгубила своих детей.Решился однажды спросить у деда. Он вздохнул, но ответил: "Утонули они на лодке с отцом их. Она с тех пор на море и несмотрит.И забудь, что я сказал, и с ней не говори."Я и не говорил, и даже позабыл, ибо мучивший меня вопрос разрешился. А качели так и были нашими, хоть я и мог уже качаться сам. Но не мог же я сам себя целовать?

К следующему лету у деда начались проблемы со здоровьем, и вместо моря я отправлялся гулять во двор. А после драки с Толькой Коршуновым из-за Фени меня приняли в дворовое сообщество и я даже был частью "живой пирамиды", на которой стоял Толька, чтобы вырезать на тополе сердце, пронзенное стрелой, под своим "я люблю тебя". Да что там, и на море мы тоже гоняли, и строили шалаши, и даже пробовали влюбляться, и я еще не раз подрался из-за женщин. Было не до качелей.

Феня ухаживала за дедом, и в квартире поселился тонкий, но устойчивый запах лекарств. А мама вышла замуж. За Толика. За другого, конечно, но вроде он тоже намекал, что "я люблю тебя". Эту новость мне сообщила Феня и, глядя на меня, добавила: "Не куксись! Это хорошо. Вы подружитесь." Я подумал:"Никогда!", а она оказалась права.

Все эти события: дедова болезнь, замужество мамы, драка с Толькой и дворовая дружба подвели итог моего дошкольного детства. Остались лишь воспоминания: разрозненные, малосвязные, но при этом яркие до осязаемости. И в главном из них я подлетаю на качелях вверх, а потом меня целует в макушку Феня.

Больше выездов "на море" не было, потому что началась другая жизнь. Мы приехали к деду через четыре года. На похороны.Я помню, как зашел в ту самую квартиру, а посреди большой комнаты стоял гроб. Феня провела нас с мамой мимо него в спальню и уложила спать с дороги. Назавтра была суета, похороны, поминки, и во всем этом я затерялся и чувствовал себя лишним.

Я потихоньку вышел из-за поминального стола и пошел в маленькую комнату. Сел на кровать, уставился в стену. Не знаю, сколько так просидел, но зашла Феня. Она обняла меня, и внезапно я разрыдался. Феня гладила меня по голове, а затем внимательно посмотрев в глаза, сказала: "Борык, деда все равно тебя любит. Ну, не куксись..."

Мы с мамой уехали после девятого дня. Феня предлагала мне остаться. Я выжидательно посмотрел на мать, рассчитывая, что она заявит о полной невозможности оставить меня...Но она молчала... Я отрицательно мотнул головой.
— Ну поезжайте, поезжайте, выберете время еще приехать... — Феня была тише, чем обычно, да и понятно почему.

А потом жизнь меня закружила. Это был, наверное, не тот танец, который я хотел, но отказаться не получалось. Свадьбы, рождения, болезни, похороны, встречи, расставания... Жизненное колесо неслось все быстрей, пока не застопорилось о диагноз моего собственного сына. Лейкоз. Помню глаза жены как провалы в ад и ее же бесстрастный голос, когда она перечисляла, что нужно купить в больницу. Еще доктора помню, который сказал, что "большинство случаев разрешаются благоприятно". В интернете писали, что большинство — это семьдесят процентов. И наш ребенок должен был в них попасть. Должен! И не должен в тридцать... Пусть не он...Мы стали командой по попаданию в семьдесят процентов: жена взяла на себя всё, связанное с сыном, а я должен был зарабатывать. Общение превратилось в сводки анализов. Лучше, хуже, хуже, лучше, лучше, немного хуже, немного лучше, еще немного лучше.

Мы победили. Мы попали в семьдесят. А я понял, что не чувствую ничего.
Я боялся посмотреть в глаза сыну и жене, потому что они бы это поняли. На работе подвернулась командировка, поехал. И вдруг как током дернуло: "А ведь Феня еще может быть жива! Есть шанс!"Не сама собой, конечно, эта мысль пришла, я рядом с теми местами оказался. Сделал крюк, нашел тот двор... Дверь в квартиру никто не открыл. Значит, не выпал шанс. Она бы точно дома была.

Вышел из подъезда — на лавочке тип алкоголического вида сидит. Аккуратно у него поинтересовался, не знает ли он, кто в шестьдесят четвертой квартире живет.
А он как заорет:
— Боб, ты? Точно ты! Ну ты же!
Друган детства оказался. В квартире пара молодая живет, дальние родственники Фени. А она сама давно уж померла. А до того как будто с ума сошла немного. Выходила вечерами гулять до ночи. На качелях раскачивалась и улыбалась. А потом соседи по запаху нашли ее.

— Боб, на пиво не подкинешь? Давай за встречу, — закончил он свой рассказ вполне ожидаемо.Я подкинул, а "за встречу" не стал. Он сразу побежал отовариваться, и я оглядываясь, как шпион, подошел к качелям. Всё те же. Вечная металлоконструкция. Сел боком, оттолкнулся ногой. Тополь тот же, вон на нем вырезано "Я люблю тебя" и сердце, пронзенное стрелой... Только еще что-то сверху накарябали, раньше не было. "Не куксись". "Не куксись. Я люблю тебя"...Нет, не может быть... Точно: "Не куксись".

Я уперлся лбом в ствол дерева,а потом обхватил руками. Меня трясло. Нет, меня "типало". Так говорила Феня в минуты особого волнения: "Меня типает". Внезапно с утробным рыком я набрал полную грудь воздуха и разрыдался.
Я тоже люблю тебя, Феня. Я люблю тебя, дед. Я люблю жену и сына. И маму, и отчима, и сестру. И даже когда меня не станет, эта любовь останется. Но еще рано, я еще должен сказать им всем об этом хотя бы раз.

Рваная печенька Пикабу, июнь

Глубоко в чаще леса, меж торчащих из-под земли корней мощного дуба, расположилась льняная палатка, освещаемая тлеющими углями недавнего костра. И эта тесная обитель, по иронии судьбы, стала их единственным домом.

- Вот уж не думала, что свяжу свою жизнь с мелкозубым, – с усмешкой оскалилась орчиха потягиваясь на сырой простыне. Ночь была холодная, но любовники согрелись общим жаром своих тел.

Человек ответил не сразу. Он мягко перебирал пальцами чёрные косички молодой орчихи, попутно одаривая её взглядом полным желания. Орчиха терпела-терпела, да не выдержала:

- Рокус, хватит на меня пялится, как волк на ягнёнка, – орчиха грубо ткнула озабоченного блондина в бок кулаком – На сегодня с тебя хватит!

- Камира, ты милая, когда сердишься, ой!

Молодой рыцарь получил ещё один удар, на сей раз в грудь.

В песнях бардов, орки воспевались, как исполины с мускулами «в пучок человеческих голов» и длинными клыками, торчащими из-под нижних губ. И это было не далеко от истины. Разумеется, средний орк был немногим крупнее самого могучего из воинов-людей, а женщины… Рокус видел без доспеха только одну и судил только по ней. Камира была хороша: Атлетически сложенное тело не имело хрупкого изящества эльфиек или нимф из Мира Фей: ноги, торс и руки перевиты весьма плотной сухой мускулатурой, не имея ни капли дряблости или жира и всё же оно соблазняло своеобразной грацией. Лицо, пускай и обладало небольшими жёсткими чертами, но также способно привлекать мужчин. Клыки, намного меньше и короче, чем у самцов, сильно выпирали лишь при оскале. Ну и конечно же волосы – длинные, чёрные пряди заплетённые в мелкие косички, спадали на тело. Эта женщина завораживала своей воинственной красотой и первобытной соблазнительностью. Создавалось впечатление, что женщины зелёных варваров - это отдельная раса. Мужчине этой самки должен перепасть целый океан дикой страсти. Вернее, уже перепал и не раз.

- Ты лучше скажи, что нам теперь делать? – сказала Камира ещё нескольких минут тишины – Куда идти теперь?

Рокуса этот вопрос застал врасплох, хоть и нельзя сказать, что он его не ожидал. И в самом деле, куда?

- Не знаю, – буркнул он. На сей раз вместо кулака под рёбра, орчиха одарила его укусом в ухо.

- Ай!

- Дурак! – рявкнула Камира – Вот вы люди все такие. Трахаете всё что движется, даже баб другого вида! Нахрен ты вообще вмешался? Дал бы меня повесить и дело с концом! Неужели тебе было мало девок своей расы?

Последний вопрос вынудил Рокуса погрузится в воспоминания. Действительно, зачем он полез спасать её? Дворянин, один из лучших рыцарей Гил-Лиама, завоевал сердца множества благородных дам и мог просить руки самой принцессы Лианоры. Но предпочёл ей необузданную дикарку враждебной расы, с которой люди всех государств ведут кровопролитную войну уже несколько столетий. А ведь ничего не предвещало этого противоестественного союза. Даже когда Рокус не позволил палачам свершить казнь. Как-то всё само случилось в первый раз. Рокус был внутренне подавлен положением дел в своей стране, Камира… она делала вид, что просто поддалась инстинктам отдачи сильнейшему самцу. А сильнее человека рядом не оказалось, но опальный рыцарь чуял что она что-то недоговаривает. Так или иначе, они оказались в объятьях друг друга и теперь им нужно куда-то идти. Рокус был достаточно молод и импульсивен, чтобы всё бросить ради женщины, но уже не настолько юн, чтобы наивно заявится домой и, во всеуслышание заявить: «Это я убил тех воинов, исполнявших свой долг! Я женюсь на орчихе!»

Рокус усмехнулся, представив себе эту картину.

- Азарун.

- Что? – воскликнула Камира, но когда до неё дошло она произнесла – В Азаруне нам не будут рады.

- Нам нигде не будут рады, – парировал человек – Но там, нас скорее всего не попытаются убить на месте.

- Откуда такая уверенность?

- Последняя война между Азарунской империей и орками была более двух тысяч лет назад.

Камира знала об этой войне. В орчьих анналах, она была известна, как Война Пришедших. Фаланга из трёх ста закованных в бронзу гвардейцев царя Рокрейха три дня удерживала в узком ущелье армию хозрашаха Артавиза.

- Что ж, логика в этом есть, только нам нужно переть в пустыню, через полконтинента.

Солнце ещё не вышло в зенит, как к стенам Хакиры – самой северной провинции Азарунской империи, приблизилась одинокая лошадь, с двумя всадниками. Когда-то Хакира располагала мощным гарнизоном и целой сетью хорошо укреплённых крепостей, для противодействия «народам с лугов». Но времена меняются. Северные государства людей, эльфов и даже орков, более не представляют угрозы для империи, так как те сами видят опасность больше друг в друге чем в населяющих пустыню азру.

Некогда могущественная сверхдержава, распространялась от Побережья Костей, до Чёрных Пустошей, обладала мощнейшей экономикой, сильнейшей армией, а также развитой наукой и культурой. Теперь же, от былой Азарунской империи сохранилось только название и жалкий осколок территории в северо-восточной части пустыни. Все силы и ресурсы азру направлены исключительно на выживание в отчаянной войне с некромантами восставшего лича Наадира. С другой стороны, именно почти безнадёжное положение южан, вечная нехватка человеческих резервов, вынудила последнего хозрашаха прибегнуть к помощи наёмников. Армия Азаруна пускает в свои ряды всех, кто знает где у меча рукоять, а у секиры обух.

Стрела, пущенная со стены, вонзилась в землю перед лошадью, дав сигнал остановится. Два смуглолицых стражника медленно приблизились к всадникам, сбитые с толку странной парочкой. Высокий и широкоплечий мужчина с волевыми чертами лица и аристократической осанкой обнимал за талию беременную орчиху. Смешанные браки были не такой уж редкостью в мире. Основатель шахской династии Ишравазов, Хозрак Великий, взял в жёны эльфийскую принцессу, также некоторые знатные дома Азаруна заключали браки с джиннами. А родословная «людей с лугов» и вовсе была очень пёстрой. Когда бог равновесия Дилай наслал на северные народы чуму, выкосившую большую часть человеческих женщин, то популяцию людей спасали дриады, водные нимфы, валькирии и прочие жительницы Страны Фей, отчего северные народы и разродились более бледными и светловолосыми потомками. Но ни в одной легенде, не было упоминания о брачных союзах, человека и орка. Это считалось настолько чуждым и неестественным, что даже никому не приходило в голову.

- Назовите цель своего визита! – произнёс один из стражников на ломаном Общем языке.

Его голос немного дрожал, что неудивительно. Большинство южан были невысоки и жилисты, уступая в габаритах своим северным собратьям, а об орках и говорить нечего.

- Мы наёмники, – ответил Рокус на чистом азарунском диалекте, чем изрядно удивил стражников – Я слышал, что вам тут нужны все, кто может держать оружие.

- Ну допустим, – сказал стражник и выразительно глянул на живот орчихи – Но она…

Камира в гневе соскочила с седла и нависла над ним.

- Ты сомневаешься во мне?! – рявкнула она – Думаешь живот мне помешает порубить на ленточки любого из вас?! Да наши женщины рожают на поле боя! Моя мама была на восьмом месяце, когда шинковала гномов в Битве под Горящей Горой!

На стене Рокус услышал разговоры на азарунском диалекте. Очевидно, вызывающее поведение Камиры, вынудило гарнизон спорить на тему казнить их обоих сразу или бросить в темницу.

- Какие-то проблемы? – спросил Рокус, не выдержав ожидания – Моя… кхм… жена нервничает, а ей нельзя нервничать.

- Рархх! Твои слова, как скисшее молоко, на меня они не подействуют!

Румянец проступивший сквозь зелёную щёку, говорил об обратном.

Внезапно, ворота заскрипели и отворились. К ним вышел третий азру. Вместо тюрбана, которые носили рядовые стражники, его голову защищал острый шлем, а поверх стёганного халата чешуйчатый панцирь.

- Меня зовут Бахрэб Парвиз. Я аргбад этого города.

Рокус не разбирался в званиях южан, но ему не составило труда догадаться, что аргбад, нечто вроде командующего гарнизона.

- Значит, мне нужно говорить именно с вами, – Рокус спрыгнул с лошади и, вручив поводок Камире, приблизился к Бахрэбу – Я прошу прощения за свою супругу – тихо извинился он – Женщины в таком состоянии подвержены истерикам.

- Цель вашего визита? – спросил аргбад сменив тему.

- Я уже объяснял.

- Я слышал. Был на стене. Но это не ответ. Это правда, что мы принимаем любой сброд, лишь бы сражались. Но вы оба далеко не сброд. По крайней мере ты, - Бахрэб прищурился – У тебя слишком благородный вид, и ещё меч. Даже по рукояти можно понять, что простому наёмнику такой негде добыть. Искусная работа, фамильная реликвия, не иначе.

- А может я убил дворянина и забрал меч с его трупа – попытался увильнуть Рокус, но Бахрэб демонстративно скрестил руки на груди и скептически приподнял бровь, и рыцарь понял, что увиливать от проницательного капитана бесполезно – Да, вы правы. Моё полное имя – Рокус дель Паблий из дома Паблиев, королевства Гил-Лиама. Сын герцога Серхео.

- Это имя мне ни о чём не говорит – прервал его аргбад – Но остальное, я понял. Только не возьму в толк, почему человек твоего происхождения покинул свой дом и вынужден просить убежища здесь?

Рокус не ответил, а просто сделал шаг в сторону, давая рассмотреть Камиру, которая пока что вела себя тихо, но, по её лицу, было заметно, что она сильно нервничает.

- Да уж, любовь зла… - пробурчал Бахрэб и развернувшись спиной к парочке, дал сигнал рукой. Стражники расступились, а лучники на стенах ослабили тетивы. Рокус не скрыл вздох облегчения. Пропустили.

Следующие три дня были самыми мучительными для Рокуса и Камиры. За гостеприимство азру надо платить, и не звонкой монетой, а собственной кровью.

В Азарунской империи, была чётко отлаженная система в отношении инородцев-наёмников. Из Хакиры, каждую неделю в юго-западные провинции, отправлялись караваны. Хозрашах издал закон, согласно которому транспортировка наёмников на линию фронта, а также расселение на периферии, оплачивается из шахской казны. Всё что требовалось от гостя – погрузится в этот караван и, по прибытии, как можно быстрее вступить в бой с губительными силами Наадира.

Рокуса и Камиру заселили в деревне, заброшенной таверне, в часе пути до границы с Землями Мёртвых. Тесная каморка, вызвала у рыцаря сравнение с богатым дворцом своего Дома. Аристократы всегда жировали на костях простого люда, что вызывало у Рокуса чувства стыда. Теперь он познает жизнь простого смертного. Что ж, справедливо. И тем не менее, засыпая в обнимку с орчихой, он впервые за долгое время не чувствовал опасности.

- Ааа!

Рокус вскочил, машинально хватаясь за рукоять меча, но вместо потенциального противника, получил грубый толчок ногой от возлюбленной.

- Что?.. – спросил было Рокус, но увидел мокрую дорожку из промежности Камиры. Осознание неизбежного ворвалось в уши вместе с её чудовищным рыком:

- Я рожаю, беложопый ты кретин!

Рокус рванулся было искать повитуху, но схватки не помешали орчихе ухватить его за шкирку подобно стальным тискам.

- Сидеть ублюдок! Будешь меня морально поддерживать!

- Я лишь хотел пойти за помощью…

- Сама справлюсь! Наши бабы в бою рожают! Ааархх!

Схватки заставили Камиру выгнуться дугой. Рокус был уверен, что рык, который заставит содрогнуться стаю львов, услышали даже на стене у границы.

- Это всё ты виноват! – вопила орчиха – Грязное животное, больше никакого тебе секса, наааарррхх!!!

Поглощённый страданиями любимой, Рокус пропустил сильный удар под дых и повалился на пол. Как раз в этот момент произошёл новый чудовищный рык, сменившийся детским плачем.

В течении всего времени, с момента беременности Камиры, Рокуса мучали кошмары, о которых он не смел делится с ней. Он встречался с Богами, которые проклинали этот противоестественный плод. Пророческие слова Дилая о вечных страданиях рождённого уродца и, в довершении всего, труп Камиры, над которым нависает уродливое, гротескное нечто – их дитя. Но реальность оказалась другой.

Девочка. Маленькая и беззащитная. Кожа зелёная, но бледнее чем у матери, чуть заострённые ушки, но в остальном, простой ребёнок. Рокус увидел самое прекрасное существо на всём свете. Аккуратно взяв столь ценную ношу, он передал её матери.

- Ты молодчина, – только и сказал он.

Камира кивнула и улыбнулась.

- Вот теперь можешь идти за помощью, – необычно мягко сказала она – Я хочу пить. С пуповиной сама справлюсь.

- Ты уверена?

- Пф, наши женщины…

- Понял-понял... - не стал спорить Рокус и уже собрался уходить, как Камира мягко ухватила его за рукав:

- Эй... это, как у вас принято... люблю тебя, вот!

Рокус почувствовал, как горят его щёки. Радуется первой любви, как подросток.

- И я соврала.

- О чём?

- Что с этого дня никакого секса. Я сама не выдержу больше двух дней. Так что готовься, человек.

Рокус судорожно сглотнул.

Боевой рог дал сигнал людям расступится, пропуская элитное азарунское войско из знати. Савараны, так их принято называть. Смотря на тяжёлых всадников, Рокус поймал себя на мысли, что невольно прикусил губу от зависти.

Родной Гил-Лиам славился своей конницей, набираемой из дворян. Только аристократ мог позволить себе хорошего скакуна и лучшее снаряжение. Пока ордена Иеруна и когорты лизийцев делали ставку на тяжёлую пехоту, именно кавалерия была решающим козырем Гил-Лиама. Которая и рядом не стояла с тяжёлой конницей Азаруна. Закованные в компиляцию из чешуи, пластин и кольчуги катафракты, могли легко раскатать хвалёную конницу Гил-Лиама и даже эльфов. Ни одна часть тела не оставалась без защиты. Даже лица. Головы венчали высокие шлемы, к которым крепились кольчужные бармицы или железные маски. Защищены были не только всадники, но и их скакуны. Чешуйчатые панцири лошадей блестели на палящем солнце. Довершали внушительный облик саваран контосы. Длинные копья, используемые катафрактами при смертельном натиске. Сейчас всадники держали их остриями вверх, но Рокус представил, как клин из саваранов на полном ходу врезается во вражеские порядки и что останется от этих порядков.

- Северянам повезло, что азру тратят все силы на сдерживание угрозы Наадира – услышал Рокус разговор двух других наёмников, что сидели у приземистого дома и играли в кости – Удивительно, как до появления некромантов южане не успели вытереть нашими предками землю всего континента.

- Наша сила в магии, - ответил второй – Люди изначально не имели талантов к чародейству. Но кровь людей с лугов разбавили феи, а пустынники очень долго кичились своей «чистокровностью». Брак Хозрака Ишраваза с эльфийкой был скорее исключением.

- Так быстро? – удивилась Камира. Рокус встретил её кормящей грудью пятидневную малышку. Саха. Имя ей придумала мама.

- Сегодня на стенах дежурит много народу, прибыло пополнение. – ответил Рокус сбрасывая мешок на пол и доставая оттуда продукты.

- Ого! – глаза Камиры округлились – Жаренное мясо? Откуда?

- Купил.

- На какие деньги? С нашим жалованием хватает только на финики, хлеб и чечевичную похлёбку, мясо мы в последний раз ели, когда тебе пришлось прирезать нашу лошадь.

Тут Камира кое-что заметила и не поверила своим глазам.

- Ты продал свой меч?! Это же ваша фамильная реликвия!

- Поэтому он и стоил так дорого, что нам надолго хватит на жизнь. К тому же я купил себе новое оружие, – Рокус продемонстрировал увесистый боевой топор, который не впечатлил жену.

- Одноразовая игрушка, - фыркнула она – Твой меч был зачарован и не тупился.

- В бою с нежитью от него мало толку, – пожал плечами Рокус – Уничтожить ходячего мертвяка можно только лишив его возможности двигаться или сжечь. Клинковое оружие против них бесполезно, что вынудило воинов Азаруна отдавать предпочтение топорам, секирам и булавам. Савараны до сих пор использовали мечи и сабли только потому что у их семей хватает средств на огненные чары для лезвий, а ты видела расценки у местных пиромантов?

Камира кивнула, приняв объяснение. Но причина была несколько в ином. Фамильный меч дома Паблиев действительно был зачарован и рассекал плоть, кости, как нож масло, игнорируя любые доспехи, кроме заговорённых. Соответственно и нежить шинковалась на ура. Соответственно, такой артефакт будет весьма ценным на чёрном рынке и потому привлекает внимание воришек и грабителей. Рокус понял, что меча он рано или поздно лишиться, поэтому решил выиграть с этого, хоть что-то. Сбыв чудо-клинок торговцу, бывший рыцарь получил весьма неплохую сумму. Он не сомневался, что клинок стоил дороже, намного дороже, но решил не торговаться, дабы не получить кинжал в спину. По крайней мере, теперь Камира может лучше питаться.

Было забавно наблюдать, как дикарка, которая в состоянии разрубить десяток врагов и голыми руками свернуть шею быку, ведёт себя, как обычная мать в отношении своего ребёнка.

Ей не терпелось вступить в бой, но Рокус настоял, что пока Саха питается грудью, то на рейды против нежити выходит только он. Командиры азру, не особо интересовались переписью инородцев. Пока Наадир не нанёс удар всей мёртвой ордой, штаб смотрел на отсутствие в строю нескольких наёмников сквозь пальцы. Никто не заметит отсутствия одной единственной орчихи, когда расходного мяса из наёмных головорезов больше чем самих азру.

- Поешь пока, я присмотрю за дочкой.

Пока Камира уплетала мясо и фрукты, Рокус игрался с малышкой. Такая маленькая и беззащитная, но весёлая. Хихикает и тянет ручки к папе. Глядя на это зелёное чудо, Рокус окончательно убедился, что принял правильное решение, оставив ради Камиры погрязшую в интригах семью и подхалимов придворных.

На похороны внезапно почившего герцога Серхео приехал даже король Пагрио. Монархи Гил-Лиама, вопреки заблуждениям, никогда не являлись абсолютными правителями, будучи лишь первыми среди равных. Это вынуждало королей участвовать в придворных интригах, и иногда выказывать наиболее знатным аристократическим домам даже больше уважения, чем послам соседних государств.

- Какая честь, что вы почтили нашу скромную обитель своим присутствием, ваше величество! - новый герцог Белого Утёса - Филип дель Паблий, в почтении упал на одно колено. Слуги и солдаты последовали примеру своего герцога и тоже пали ниц.

- Что ж, мне тоже очень приятно Филип, встань.

Из всех сыновей Серхео, Филип единственный, кто не отличался боевыми навыками. Из него был довольно посредственный фехтовальщик, да и политическими навыками он тоже не блистал. Но недостатки с лихвой компенсировались высокомерием, подлостью, садистскими наклонностями и непомерным подхалимством. Последнее качество, он умело маскировал за преданностью и патриотизмом, что и выделило его среди всех детей отца.

- Вы должно быть устали с дороги, ваше величество. Я прикажу приготовить ваши покои.

- Благодарю, но я не устал. – отмахнулся король. Пагрио был невысок и стар, но моложав и крепок. Филип поймал на себе его изучающий взгляд и занервничал. Небось, король пытался обдумать сам ли умер Серхео или ему «помогли» - Давайте прогуляемся.

Они шли вдоль парка, во внутреннем дворе замка. Король распустил прислугу, взяв с собой лишь двух телохранителей из личной гвардии.

- Знаете, откуда у Белого Утёса, такое говорящее название? – спросил король.

- Не знаю. – честно ответил Филип. Он редко говорил правду. Только если она могла принести пользу его целям. Или, когда ложь может обернуться для него трагедией. Как с королём. Пагрио был милосердным правителем и мог простить многое включая ложь и лукавство, кроме того которое используется ему в лицо.

- Эх молодёжь, нужно знать подвиги предков. Когда-то, эти земли, как и почти весь мир принадлежали эльфам. И лишь несколько регионов смогли сохранить за собой гномы и орки. Так было до тех пор, пока четверо героев: Исидор, Дардан, Сакса и Хозрак не подняли людей на восстание. Прямо на этом месте состоялось великая битва. Один из эльфийских чародеев, чтобы переломить ход войны, прямо на этом месте открыл портал в иное измерение, призвав чудовище.

- Демона или элементаля? – спросил Филип, но тут же извинился – Прошу прощение, ваше величество…

- Всё нормально, я ценю любопытство. Нет, это было существо за пределами нашего мироздания. Его размеры были огромны, примерно в три таких вот замка. Битва была тяжёлой, но чудовище не устояло перед четырьмя героями и пало, а его тело, белое, как снег, разложилось и смешалось с почвой. С тех пор это место и называется Белым Утёсом.

- Это очень интересная история, ваше величество.

- Верно, но её отголоски мы ощущаем до сих пор. Как ты знаешь, после той войны герои основали четыре империи и все они, не считая Азарун, сохранились лишь в анналах истории. Да и детище Хозрака Ишраваза являет собой лишь тень былого могущества. Так вот, Гил-Лиам входил в состав Илликии – державы Исидора. Первый из героев, помимо великой империи оставил после себя очень ценные магические артефакты, названные Ста Мечами. Большинство из них утеряны, оставшиеся семнадцать разбросаны, по всей территории бывшей Илликии. Тремя из них владела королевская семья.

Внезапно, мягкий взгляд короля ожесточился, а глаза недобро сверкнули.

- Что бы укрепить нашу власть, король Ториан IV был вынужден подарить два из них своим наиболее верным вассалам: Тюдорам и Паблиям.

Филип раскрыл глаза от осознания истинного визита короля. Получается, что Зуб Луны, их фамильная реликвия…додумать ему не дал король Пагрио:

- Недавно, верные мне люди шепнули, что наиболее достойный сын моего старого друга Серхео – предатель и братоубийца.

Король шагнул к Филипу и посмотрел ему в глаза.

- Замарав своё тело с грязной орчьей самкой, он предал свою родину, короля и семью. А ещё он вор.

- Его предательство стало ударом для всего дома Паблиев, – попытался оправдаться Филип – Отец хотел выслать погоню, но… не успел.

- Скажу честно: меня не волнует судьба твоего младшего братца. Съест ли его та дикарка в порыве бешеной страсти или он бесславно помрёт в какой-нибудь дыре от старости, мне всё равно. Но меч, который он украл надо вернуть. Если это не сделает дом Паблиев, то сделает кто-нибудь другой. Многие Дома почтут за честь стать новыми фаворитами Королевского Двора!

Филип всегда испытывал смешанные чувства к брату. Он его не любил, как и никого из своей семейки. Но и не считал мишенью в борьбе за власть. Рокус был хоть и любимчиком отца, но младшим сыном в семье и получение Белого Утёса по праву наследования ему не святило. Единственное, завидовал его популярности у женщин, особенно если это женщины на которых положил глаз сам Филип. Но братец захотел чего-то экзотического и сбежал с оркской бабой, попутно умудрившись в поединке смертельно ранить Хуана – первенца Серхео, чем расчистил другому брату путь к наследству. За это Филип был Рокусу мысленно благодарен, но это не значит, что он не убьёт его. Ничего личного, братец, только желание сохранить власть.

Рваная печенька Пикабу, июнь

В баре было накурено — хоть топор вешай.

Дым висел под низким потолком, стелился над столами, придавая происходящему какую-то мистичность, словно всё происходит не здесь.

Игорь поморщился, встретился взглядом с Костиком, вышибалой двухметрового роста, бывшим военным, а потом — наёмником, ушедшим на покой года два-три назад после контузии и теперь подрабатывавшим здесь, в «Триаде». Костику не было и тридцатника — значит, родился в конце восьмидесятых, и он был истинным ребёнком эпохи — рос в «лихие девяностые», большей частью на улицах, потому что детский досуг в девяностые, а то и раньше, уже накрылся медным тазом. Как-то избежал молодёжных банд, которые расплодились в начале «нулевых» и были окончательно выбиты полицией на ее последнем издыхании примерно к 2005-му, пошёл в армию, остался на сверхсрочку, а лет пять назад ушёл в наёмную группу, творившую какие-то тёмные делишки на границе с Кавказскими республиками. Оттуда и вернулся с контузией и, что называется, «больным на всю голову». Но парнем Костик был неплохим, разве что задевать его категорически не стоило — себе дороже.

К Игорю он относился нормально, если не сказать положительно — возможно, сказывалось военное прошлое Игоря, хотя и своеобразное: успев получить в девяностые образование на военной кафедре и убедившись, что работу по гражданской специальности не найти, Игорь без особых раздумий устроился в артиллерийскую часть, расположенную в одном из посёлков по соседству: при жутком кадровом голоде того времени тогда брали абсолютно всех. Правда, долго послужить не удалось — к двухтысячному часть развалилась и была ликвидирована, новоиспеченный старлейт получил пинка под зад, разве что остались полезные знакомства.

— Привет, Костян.

Руку подавать давно уже было не принято, и Костик просто коротко кивнул:

— Привет, Горын. Твой угол чист.

— Спасибо, — тысяча рублей перекочевала в широкую ладонь Костика. Не ахти какая большая сумма, стоимость пары кружек нормального пива, но зато стол, который старался занять «Горын», был всегда для него свободен.

Огибая столы, Игорь прошёл «в свой угол». У столика, собственно, было три преимущества: он стоял в углу, позволяя держать в поле зрения почти весь зал, прямо над ним располагалась вытяжка, худо-бедно работавшая, и буквально в паре метров находилась дверь второго выхода, обычно заложенная изнутри на металлический штырь. Не лишнее.

Хозяином заведения был Вагран — бывший старлейт понятия не имел, кто он по национальности. Кавказец, и ладно. Крышевала его, по слухам, группировка Кривого — база их нынче была где-то на комбинате, закрытом несколько лет назад окончательно из-за аварии. Полиция на комбинат не совалась, как, в принципе, не совалась вообще почти никуда — правобережье города стало по сути самостоятельной территорией, поделенной на зоны влияния лет десять назад, в середине двухтысячных.

Ага, а вон и Вагран — высунулся из своей подсобки, встретившись с Игорем глазами, кивнул. Почти сразу из подсобки выскочила Ленка — крепкая девка лет тридцати, ходившая у Ваграна одновременно в помощницах и в партнершах, во всех смыслах.

— Горын, как всегда?

— Только пива. И что-то погрызть, — есть не хотелось, днём Игорь наскоро перекусил пельменями, а вот пиво у Ваграна было неплохим — варили его в одном из соседних посёлков, и от продававшегося в магазинах «Ладожского» в двухлитровых пластиковых баллонах оно отличалось примерно так же, как листовой чай, который Игорь ещё помнил по юности, отличается от трухи в пакетиках, которую продают сейчас.

Официантка — на сей раз новая, некрасивая тощая девчонка с немытыми волосами — принесла массивную поллитровую кружку пива и тарелку с оббитым краем, на которой лежало пять сухих колбасок — тоже производства какой-то артели из соседних посёлков. Производство еще в самом начале XXI века как-то само собой перешло от предприятий к частным лавочкам, тем более, что налогов разваливающемуся государству никто и не думал платить, а «крыше» было совершенно всё равно, кто именно им платит, предприятие или частник.

Молодец Ленка, правильно понимает слово «погрызть», — про себя усмехнулся Игорь, устраиваясь поудобнее. Мельком глянул на наручные часы — без четверти, время до встречи ещё есть. Несмотря на начало апреля, было жарковато, но куртку он снять не рискнул — чёрная невзрачная кожанка, прошитая металлической сеткой (разумеется, производство одной из артелей) могла спокойно удержать удар ножом, так что те, кому удавалось заполучить подобную деталь гардероба, лишний раз с ней не расставались. Особенно в подобных местах, где собирается соответствующий контингент.

Старлейт потягивал холодное пиво — для постоянных клиентов оно было именно что холодным, — и наблюдал за залом.

Собрались в основном завсегдатаи — те, кого можно было бы охарактеризовать как «тёмные личности», происходи дело во времена какого-нибудь Пушкина. Сейчас, под конец второго десятилетия XXI века, их скорее можно было бы назвать теми, кто не задумывается о завтрашнем дне. А кто сейчас задумывается? Жители городка, который когда-то, еще до так называемой «Перестройки», был крупным промышленным и железнодорожным центром, а потом потихоньку скатился на самое дно, забытый всеми, в том числе страной, разделились на две части — те, кто просто пытался выжить, будучи не в силах уехать, и те, кто крутился в этой бурлящей клоаке, пытаясь «делать дела».

Сам бывший старлейт завис где-то посерёдке. У него как-то мало-помалу сложилась репутация человека, который умеет решать конфликты и добывать нужное — в том числе и информацию. Сейчас, в свои «сорок плюс», он уже не раз задумывался — как хорошо, что нет ни жены, ни детей... Жена была — ушла после армейской голодухи... да и скатертью дорога. Тогда он это пережил — а сейчас и понимаешь: может, оно и к лучшему... Что было бы сейчас? Лихорадочные попытки прокормить семью и не дать ее в обиду? Да ну. Одному проще... Особенно после того, как случился Крах и в тартарары покатилось вообще всё.

Хотя иногда, конечно, накатывала безотчетная тоска. Как-то с трудом понимлось, что могла бы быть нормальная жизнь, если б Ставропольский Комбайнер и Свердловский Алкоголик не пустили бы страну под откос, а их преемники радостно не подхватили бы эту идею...

И что в итоге?

Советский Союз приказал долго жить, еще когда Игорь окончил среднюю школу, а после Краха и бывшая Российская Федерация представляла собой лоскутное одеяло — Петроград с окрестностями еще лет семь назад объявил себя Вольной Ингрией, отгородившись от большинства бывшей области, Сибирь последовала его примеру, оттяпав чуть не пол-страны, которую забрать обратно у правительства не было ни сил, ни средств, Карелия, Татарстан и Русский Север стали отдельными государствами, не говоря уж о братья-славянах Украины-Белоруссии или о Кавказе...

Может, и правда уехать в Петрозаводск? Там остались связи, старые друзья предлагали перебраться к ним — надёжные люди нужны всем. Конечно, по фальшивым документам, и карельскую границу пришлось бы переходить нелегально... но где наша не пропадала, а?

Старлейт погрыз колбаску. Хорошая, пряная, под пиво — самое то.

Вот только что делать на новом месте, никого там не зная?

Тут-то все как на ладони...

Вон расположилась банда Лося — четвёрка молодчиков, занимавшаяся силовым «решением проблем». Ну да, их потёртый то ли серебристый, то ли серый внедорожник как раз стоит на площадке у входа в кабак. Накачанные, наглые — пьют не пиво, а какое-то крепкое пойло, перед ними высится гора закуски — простенькой на вид, но натуральной, а потому весьма недешёвой, не та дрянь, что продают в магазинах. На одном, кстати, кожаная куртка — точно такая же, как у самого Игоря, с сетчатой прошивкой. Вот эти ребята устроились отлично — на улицах от них шарахаются, одного их приезда уже достаточно для того, чтобы проблема решилась. Стволов не видно, но они есть — у самого Лося, бритого наголо бородача, уж точно.

Вон за столиком у стены двое — это «деловые», из коммерсантов. Судя по всему, что-то обсуждают — возможно, должна прийти партия товара, скорее всего нелегального: то, что полиция устранилась от выезда на вызовы, не значит, что она не попытается перехватить нелегальный груз, а в этом-то кабаке точно нет ушей «с той стороны». А за соседним столиком — их охрана, два амбала со скучающим видом тянут пиво, скорее всего безалкогольное.

За столиком ещё ближе — трое лет тридцати, тоже с пивом, на столе тарелки с сосисками и каким-то гарниром. Чёрные куртки, камуфляжные штаны с накладными карманами — это ребятки Колуна, что держит автосервисы и приторговывает стволами, включая автоматику. Есть сведения, что схроны у них где-то в бывшей больнице, разнесённой лет десять назад от взрыва газа. На виду, опять же, оружия нет, но старлейт был почти уверен, что все трое вооружены — работа нервная, и то, что «Триада» считается нейтральной территорией, свободной от разборок, их явно не впечатляет.

Эти трое уже были хороши — явно сидят давненько. Один попытался лапнуть за зад проходящую мимо тощую официантку, потерял равновесие, чуть не сверзился со стула — остальные заржали, официантка шарахнулась — точно новая, не привыкла ещё...

Несмотря на гомон, голоса из-за столика были более-менее слышны:

— ...и вот тела их мы нашли, а они целёхоньки, ни царапины — только бледные как мел. И главное — они ж с полмесяца провалялись там, а не тронуты! Крысы давно бы уже набежали, вороны поклевали. Неееет, будто только что шли и откинули копыта. И ничего не тронуто, ни деньги, ни стволы. Стволы за поясами, они и не вынимали их! Говорю тебе, это он бродит, Ловец Душ...

Эту байку Игорь тоже слышал. Вспоминали ее в основном, когда находили тела тех, кто умер необычной смертью, или тела людей, непохожих на других. Были и такие — ухоженные люди в одежде из хорошего материала, более подходящей для элитного особняка, чем для этого умирающего городка, при том непонятно как сюда попавшие, или вон так, как говорят эти — когда на теле ни царапины...

...А ночью по лесу идёт Сатана

И собирает свежие души...

— вспомнил старлейт старую песню, которую и сейчас иногда крутили по радио подвыпившие ди-джеи. Нормально нагоняет мрачняк, чего уж там... Такие случаи как раз и списывали на мифических ловцов душ, которых, конечно, никто никогда не видел.

Он закинул в рот остатки колбаски, глотнул пива. Махнул официантке, показывая почти опустевшую кружку.

А вот и он.

Парень лет двадцати пяти уверенно шёл к его столику, лавируя меж подвыпившими клиентами — Игорь мог бы поклясться, что он ни к кому не прикоснулся, несмотря на толчею. Тоже, кстати, отличный пример «человека не отсюда» — это старлейт подумал ещё при первом знакомстве с ним, ранней осенью прошлого года. Сейчас на нём был лёгкий, явно дорогой свитер и замшевая куртка нараспашку — за такую вполне могли бы и прирезать, и не обязательно в подворотне. Коротко стриженый, уверенный в себе, словно ходит в «Триаду» каждый вечер. Как он вообще не боится ходить по улицам в таком виде? Расстёгнут — ствола не видно.

Вот откуда он такой взялся?

Стриженый, не здороваясь, сел напротив Игоря — спиной к залу. Кто бы ещё сделал так? Да никто, пожалуй — из тех, кого знал Игорь. Вот найдут его тело — и опять заговорят про ловца душ.

— Вечер добрый... Горын, — наконец поздоровался он без тени улыбки. Правда, интонация была странной — то ли здоровается, то ли издевается.

Старлейт не торопясь допил пиво, дождался официантку, отпил из новой кружки и только потом поднял на собеседника взгляд.

— А он добрый?

Ещё во время первой встречи он заметил, что глаза у стриженого разные — один карий, другой зелёный. Раньше такого встречать не доводилось, но жизнь стремительно отучала удивляться. Потому Игорь и предпочитал не удивляться — ни этой не столько дорогой, сколько шикарной куртке, ни ухоженным рукам, которые словно и не поднимали ничего тяжелее ложки-вилки, ни ощущению превосходства, которым словно веяло от странного гостя.

Ни поручениям, которые он давал и за которые неплохо платил.

— Жив-здоров — значит, добрый, — хохотнул стриженый, ничуть не удивившись неласковому приёму. — Принёс?

— Само собой, — Игорь толкнул по грязной столешнице конверт, и он моментально исчез во внутреннем кармане куртки стриженого. Взамен на столе появился другой конверт, который столь же быстро прибрал на колени сам Игорь. Чуть отодвинувшись от края столешницы, приоткрыл, мельком глянул внутрь — да, вся сумма, как и договаривались.

В этот раз собрать информацию оказалось несложно — объектом был какой-то парень-автомеханик, кстати — как раз из подчинённых Колуна, причём даже не из криминальных, а работяга. Было что-то стильное в том, чтобы сливать информацию именно под носом у колуновских ребят, вскользь подумал старлейт.

— Окей, — кивнул стриженый, и Игорь в очередной раз подумал, что даже не знает его имени. Впрочем, зачем оно? Меньше знаешь — крепче спишь, а знал Игорь и без того слишком уж много. — Надо будет ещё что нагуглить — обращусь, — и, увидев на лице собеседника непонимание, поправился: — Найти. Извиняй, жаргон.

Обычно стриженый уходил сразу, получив искомое, но в этот раз у него, похоже, были другие планы. Он откинулся на замызганном стуле и улыбнулся. Улыбнулся настолько радушно и открыто, как может улыбаться лишь жулик.

— Знаешь, а у меня праздник, — доверительно сказал он. — Закончил важное дело... благодаря тебе. Выпьешь со мной?

Вот те на — хоть стой, хоть падай.

Игорь неторопливо отхлебнул пива, отгрыз колбасы. Посмотрел на стриженого поверх кружки:

— Я пью только с теми, кого хорошо знаю и понимаю.

Стриженый ничуть не обиделся и вытянул из кармана плоскую фляжку:

— Да не на брудершафт. Хочешь — пей своё, я коньячка хлебну. Может, будешь? Армянский.

Армянский коньяк? Если не набивает себе цену, то это просто ух. После разрыва связей с Кавказом из Армении не доходило абсолютно ничего, а если и доходило, то точно не в этот Богом забытый городишко и по совершенно несусветным ценам, практически на вес золота — если и дешевле почти мифического французского, то ненамного.

— Не буду, — уверенно отказался старлейт.

Стриженый пожал плечами и, демонстративно отсалютовав фляжкой, сделал солидный глоток, не закусывая:

— Твоё здоровье!

Он дождался, пока Игорь выпьет пива и отломит колбаску, и продолжил, понизив голос:

— Понимаешь, старлейт...

Игорь чуть не поперхнулся. Ох, не зря этот тип выдержал паузу!

«Старлейтом» его стриженый ещё ни разу не называл, более того — свое недолгое армейское прошлое Игорь старался не афишировать. Выходит, сейчас он явно пытается дать понять, что знает больше, чем должен бы.

А что он ещё знает?

Игорь с трудом подавил желание схватить этого щёголя за грудки и встряхнуть хорошенько. Реальный же выход был всего один — дослушать.

Видимо, стриженый это прекрасно понимал, потому что на его холёном лице проскользнула еле заметная ухмылка.

— Понимаешь, старлейт, мне до зарезу нужен надёжный человек. Кто-то вроде тебя — кто умеет устроиться даже в этом, — он брезгливо поморщился, — даже в этом постапокалипсисе, но притом не отморозок.

«Постапокалипсисе»? Что он имеет в виду? Слово вроде как состояло из знакомых корня-приставки, но было непонятным совершенно. Опять, как он выразился, «жаргон»?

— Ты умный. Деятельный. Военный, хоть и не кадровый — а военные бывшими не бывают, даже в таком бардаке. Ты выжил и устроился, в конце концов. Умеешь собирать информацию, умеешь анализировать. Навыки есть, хоть тебе и под полтинник.

Надо же. Столько лестных слов сразу старлейт в свой адрес не слышал никогда — даже про «полтинник» можно пропустить мимо ушей.

— И что ты хочешь предложить? — негромко, в тон стриженому, поинтересовался Игорь.

— Всё, — просто ответил тот. — То есть, действительно всё. Нормальную жизнь нормального человека. Нормальную квартиру или дом, а не ту халупу без газа и отопления, где ты живёшь сейчас. Хочешь — можешь жениться, дети там, туда-сюда... Поездки за границу. Нормальные, легально. К тёплому морю. Заработок.

Бредит он, что ли? Какая, нахрен, «нормальная жизнь»? Где она ещё осталась? Какое море? На море Игорь был всего пару раз, в детстве, когда Чёрное море ещё не стало отрезано несколькими границами.

— Не веришь, — резюмировал стриженый, не сводя с Игоря взгляда разноцветных глаз.

— Нет, — безразлично сказал старлейт.

— А если я тебе скажу, что этот, — собеседник брезгливо поджал губы, — этот умирающий мир — лишь один из многих? И что в других мирах нет всего вот этого... непотребства? — он сделал круговое движение глазами, словно обводя окружающее взглядом.

Да он сумасшедший, вяло подумал мужчина.

Ну разумеется — кто бы ещё припёрся в этот кабак в таком виде, кто бы платил немалые бабки за бросовую информацию, кто бы...

Стоп.

Что у него в руках?

Поначалу Игорь принял этот предмет за зеркальце — прямоугольник размером с ладонь, толщиной в полсантиметра, с блестящей серой отражающей поверхностью, но, судя по ехидному выражению лица стриженого это было совсем не так.

— Это смартфон, — пояснил стриженый. — Мобильный телефон, фотоаппарат, компьютер.

Игорь открыл было рот, чтобы сказать, что мобильный телефон такого размера и без кнопок быть не может, что фотоаппараты, даже какие-то «цифровые», которых он никогда в жизни не видел, гораздо больше, что компьютер — это железный ящик с телевизор размером, который к тому же стоит дороже автомобиля... но слова застряли в горле.

Собеседник несколькими лёгкими движениями пальцев провёл по блестящей поверхности, и на ней появились кнопки — как на телефоне. Помедлил мгновение, видимо, демонстрируя, поднял предмет на уровень глаз, потом вновь положил на стол, крутанул, поворачивая к старлейту.

На блестящей поверхности была фотография Игоря, сделанная явно только что, секунду назад.

Охренеть.

Такое может быть правдой?

Мысли в голове Игоря понеслись вскачь.

Этот предмет стоит гораздо дороже машин или квартир. Технология совершенно неизвестная — если что-то похожее и есть, то далеко за рубежом, сюда подобные предметы попасть не могут. Стриженый не сумасшедший — он очень опасен, раз спокойно принёс сюда этот «смартфон».

Игорь поднял взгляд на собеседника — на него смотрели разноцветные глаза зверя.

— Чтобы ты не сомневался, — стриженый несколько раз махнул пальцем по блестящему прямоугольнику, кажется, почти не касаясь его, словно смахивал пыль — картинка сменилась, и Игорь сразу узнал это место. Снимок был сделан тут же, прямо за дверью кабака, но... тут ли?

Знакомый двор, но в его центре нет уродливого магазина-павильончика, рядом с которым уже много лет торчит обгоревшая машина. Много деревьев, пусть и без листвы — рано ещё. На окнах окружающих двор хрущёвок нет массивных решеток, совсем не видно выгоревших квартир. Кое-где лежат пласты неубранного снега, но видно, что его немного — Игорь знал, что сейчас за дверью тающий снег оставил грязное месиво. А тут... даже неразбитый асфальт.

И главное — яркие башенки с горками и лесенками, на которых играют дети в таких же ярких одеждах! Детская площадка? Такое бывает?

— Что это? — спросил старлейт, чувствуя себя невероятно глупо.

— Иной мир, — цинично сказал стриженый. — Точнее, один из. Они все похожи. Тебе мало? Вот ещё, сегодня снимал.

Он водил пальцем по прямоугольничку-экрану, словно странички блокнота перелистывал, и картинки менялись — дом с магазином по соседству, над магазином яркие вывески, хотя в реальности он давно заброшен, площадь со свежевыкрашенным Домом Культуры и плакатами в советском стиле, который на самом деле перестроен под торговую площадку, уходящий вдаль проспект, ничуть не разбитый и с огромным потоком ярких машин неизвестных марок... Комбинат с дымящими трубами, электростанция, подходы к которой не перегорожены несколькими рядами колючей проволоки, новый огромный мост через реку, который в реальности так и не достроили...

Мир наизнанку. Лучший мир.

— Там не было того, что вы называете Крахом, — пояснил стриженый будничным тоном. — Страна живёт. Хочешь туда?

Игорь почувствовал себя, словно на него опрокинули ведро ледяной воды.

Ну да, важные вопросы задаются именно так — буднично, будто ответ на них ничего не значит.

Так вот почему он не задумываясь сел спиной к залу — он загораживает собой этот адский прибор на столе. Впрочем, мог бы и не делать этого: место выбрано верно, в «Триаде» никто не суётся в чужие дела...

Неужели есть хоть кто-то, кто не захочет попасть в такую жизнь? Жизнь нормальную, где можно просто жить, а не выживать? Где можно работать, а не метаться, где не надо ждать нож в спину, где слышен детский смех?

— Кого надо убить? — Игорь говорил и не узнавал своего голоса.

И не узнавал себя. Несмотря на долгую и сложную жизнь, он никогда не лишал жизни другого.

А сейчас, кажется, был почти готов.

— Тебя, — сухо сказал разноглазый, и по его лицу Игорь понял, что он ничуть не шутит. Это... как?

Стриженый неторопливо глотнул коньяку, выждал. Потом опять заговорил:

— Ты не думай, тебя самого убивать не надо. Просто природа не терпит излишеств. Потому как только ты придёшь в другой мир — тот ты, который живёт в нём, тихо-мирно умрёт. Тебе и пальцем шевелить не надо — всё произойдёт само. Миров шесть, помимо, — он поморщился, — помимо этого. Ты мне нужен во всех. Значит, должны умереть шесть твоих двойников. А ты уж сам решишь, место которого тебе нравится на постоянку... В четырех мирах ты одинок, никто ничего не заподозрит. Ещё в двух у тебя есть семья — если хочешь, можешь получить сразу жену и ребёнка, а то и двух. Кстати, в одном случае жена та же самая, — он улыбался, но разноцветные глаза были холодны как лёд.

Или как смерть.

...А ночью по лесу идёт Сатана

И собирает свежие души...

Ловец Душ.

Этот стриженый — и есть Ловец Душ.

Так вот как это происходит. Вот откуда непонятные трупы. Вот откуда дорогие шмотки.

Для чего ему это?

Ох, да для чего угодно. Вот этот наш умирающий город — идеальное место, чтобы что-то спрятать, будь то оружие, наркота, даже тела. Тела — проще всего, никто ничего не будет искать. Тот, кто нашёл тело, оберёт его и разденет, а потом — может, через месяц, через два — утилизаторы вывезут его и сожгут...

Если этот человек... нет, не человек... Если он имеет возможность проходить меж мирами — он может практически всё. Вот откуда он знает обо мне — нашёл информацию в каком-то из других миров. Если у них есть компьютеры размером с пачку сигарет — скорее всего, это не так сложно.

Сложно мне.

Как же мне сложно переступить через кровь...

Тем более — через мою. Через кровь человека, которого я знаю как самого себя.

Кажется, что может быть проще — тихо и безболезненно уничтожить человека ради своего будущего. Кому будет от этого хуже? Да никому. Это же я. Мне решать.

Но я уже решил. Верно он сказал — военные бывшими не бывают.

Старлейт рванулся вперёд отточенным движением. Опрокинуть нетяжёлый стол, вцепиться в глотку, вытрясти жизнь из этой стриженой твари...

...И понял, что не может пошевелиться.

Он мог бы поклясться, что в разноцветных глазах стриженого есть доля грусти.

Разноглазый неторопливо сделал ещё один глоток, убрал в карманы фляжку и «смартфон». Посмотрел на замершего Игоря долгим взглядом — и тот почувствовал, как темнеет разум, словно два разноцветных глаза вытягивают из него саму жизнь.

Несколько секунд — и ощущение пропало.

Потом стриженый заговорил. Негромко, почти неслышно.

— Вот, значит, как выглядит отказ... Ну что же, я ошибся в тебе. А может, как раз не ошибся — кто знает? И знаешь, я не буду тебя убивать — я просто уйду. А ты останешься в этих дебрях, может быть — проживёшь ещё много лет... но всегда будешь помнить, что у тебя был шанс. А ты его — упустил.

Он встал, привычно охлопал карманы, видимо, проверяя, не забыл ли чего. Вынул и бросил на стол мятую тысячную банкноту:

— Бонус — за науку.

И ушёл, всё так же умело лавируя в проходе меж столиками.

Игоря отпустило через несколько минут. Тяжесть, словно тело налилось свинцом, аж пригвоздила к стулу, и он долго сидел, ожидая, когда отойдут сведённые мускулы. Дождался, взял тяжёлую кружку с остатками пива, выпил, сгрыз последнюю половинку колбаски.

...Новую кровь получила зима,

И тебя на получит,

И ТЕБЯ ОНА ПОЛУЧИТ!

Не получит.

Да, я упустил шанс на другую жизнь.

Но зато не упустил шанс остаться самим собой...

И ещё не всё кончено. Он не зря искал информацию про парня-автомеханика — он явно выйдет на него. Значит, это новый шанс. Мы... мы ещё встретимся.

Не дождавшись официантку, Игорь отдал деньги Ленке, кивнул Костику, вышел на крыльцо, поплотнее запахивая куртку. Тощая официантка тоже была здесь — торопливо докуривала сигарету, опасливо косясь на группку крепких парней, которые что-то «перетирали» возле стоящей неподалёку машины.

Подумав, Игорь достал деньги — ещё столько же, сколько уже отдал Ленке:

— Держи. Не уходи надолго — сбежит клиент, потом с тебя высчитают с процентами...

— Спасибо, — пробормотала девчонка, глядя удивлённо.

На тёмном небе висели облака, в прореху выглядывала луна, таращась над домами ярко-белым кругляшом, подмигивали меж облаками редкие звёзды.

Пахло сыростью и весной, и само собой вспомнилось:

...Облака в небо спрятались,

Звёзды пьяные смотрят вниз

и в дебри сказочной тайги

Падают они...

Рваная печенька Пикабу, июнь

Moderator1337 как обычно вместо обеда, совершил небольшую пробежку по парку. Уставший, но довольный, он вернулся в офис пикабу, налил себе чашку ароматного кофе, подошел к своему столу и замер...

Moderator1337 резко изменился в лице а чашка кофе в руках дрогнула и упала разбившись о пол.

Другие модераторы сидевшие в офисе подняли свои головы из под мониторов и озадаченно посмотрели на модератора.

- Там..., смотрите..., это..., это она??? Модераторы перевели взгляд на стол Moderator1337 и разом побледнели...

На столе Moderator1337 лежала она..., рваная печенька Пикабу...

В офисе воцарилась гробовая тишина, глазки модераторов забегали, кто то пытался спрятатся за монитором, ведь все знали что означает лежащая на столе рваная печенька Пикабу...

В Пикабу царили жестокие законы, сродни древнеримским правилам, такими например как децима́ция, где казнили каждого десятого по жребию, за провинность на службе в армии. Так что рваная печенька Пикабу на столе, означала что данный модератор не справился со своими обязанностями и теперь у него есть 24 часа что бы освободить свой рабочий стол, сдать выданный ему годовой запас печенек Пикабу, возвратить чистую кружку Пикабу и значок Пикабушника.

Если по каким то причинам печеньки уже съедены/подарены/украдены, то кровь из жопы, но он должен их найти/сделать/украсть у другого модератора, но возместить эти печеньки, иначе будут последствия...

Также помимо этого, он дожен выбрать двоих других невиновных модераторов, которые уйдут из команды Пикабу вместе с ним. Несправедливо скажете вы?

Но команда, есть команда, накосячил один а отвечают все, вот такая вот децимация по Пикабушному.

Дальнейшее описывать очень тяжело, насколько готов пасть человек, что бы спасти себя.

Moderator1337 просил, умолял, вставал на колени перед другими модераторами в офисе, просил одолжить печенек, но другие модераторы только опускали головы и отворачивали глаза.

Когда мольбы и слезы не сработали, в ход пошли угрозы.

- Да я вас с собой заберу!

Я не потону один, я могу выбрать двоих, может это будешь ты! Или ты!

Moderator1337 бегал от стола к столу, брызжа слюной, запугивая всех что выберет их по децимации.

- Дай мне печенек! Или я выберу тебя!

В итоге угрозы сработали и понемногу Moderator1337 все таки смог получить от каждого часть печенюшек.

Кружку же отдавать никто не хотел, она была у всех по одной, но все таки получилось обменять одну кружку на свои новый автомобиль, за который только закончил отдавать кредит.

- Привет народ! Извиняйте что опоздал! С велика упал, колено ушиб, пришлось в больничку заглянуть, проверится на всякий случай, нет ли перелома.

- О, вот и моя печенька! Не успел доесть, девушка отвлекла, звонила в обед, у нас совместный велозабег с ней!

Новенький Moderator13 подхватил рваную печеньку Пикабу со стола и с аппетитом ее схрумкал.

Это был его первый рабочий день в качестве модератора а инструкцию которую ему выдали накануне, он еще не успел с ней ознакомится... Так сплоченно и дружно команда модераторов Пикабу еще никогда в жизни не работала. Пиздили новенького долго и с особым усердием.

Кто то из модераторов не пожалел даже свою кружку и разбил ее об голову Moderator13.

В рот ему старательно пихали печеньки, особо упоротые пытались запихнуть их в задницу, но они постоянно крошились.

Когда Moderator13 перестал подавать признаки жизни, один из модераторов воскликнул.

- Стойте! По моему мы его убили!

Другой модератор осторожно поднял вялую руку новенького Moderator13 и нащупал пульс.

- Пульс есть, но очень слабый, что делать будем???

- Надо звонить админу...

Через час пришел какой то мужик, у которого на лице было написано три ходки за плечами в местах не столь отдаленных .

Осмотрел все вокруг и произнес - Уроды... Взвалив тело новенького Moderator13 на плечо, администратор Пикабу удалился.

Из сводки врача больницы святой Марии: Пациент был обнаружен у входа больницы, по всему телу были нанесены побои, на голове огромная гематома и ссадины, скорее всего по голове был нанесен удар тупым предметом, возможно большой тяжелой кружкой.

Лицо обезображенно, отпечатки пальцев на обеих руках выжжены, документов не обнаружено, поэтому опознать пациента не удалось.

Сам пациент на данный момент в сознании, но оторван от реальности, находится в сильном эмоциональном шоке и повторяет только одни и теже фразы:

- Печенька..., рваная..., рваная печенька..., печенька...(истеричный хохот), рваная, рваная печенька...

На конкурс рваной печеньки

Рваная печенька Пикабу, июнь

Вся история является вымыслом, а персонажи выдуманными, любое совпадение чистая случайность, но если меня забанят...

Привет, друзья!

Посетила внезапная мысль и я стал ее усиленно думать. А потом моментально решил воплотить. Но без вас ничего не выйдет, поэтому давайте думать и делать вместе!

Объявляю старт июньского конкурса авторских рассказов "Рваная Печенька Пикабу"

Для участия достаточно опубликовать свой рассказ в этом сообществе и в конце добавить ссылку на этот пост.

Главный приз - любовь читающей части Пикабу и символические 2000 рублей.

Свободная тема, размер от 5000 до 30000 символов. Рассказы не цензурируются и не вычитываются. Главное, не быть баяном и подходить для в общей ленты Пикабу.

Побеждает рассказ, набравший наибольшее количество плюсов.

В конце месяца подводим итоги, победитель получает приз и начинаем новый конкурс.

Всего планирую три конкурса, а в конце августа подведем общий итог и решим, продолжать или нет.

Меня просят обозначить более четкие рамки. Действительно, получилось немного сумбурно, поэтому давайте добавим небольшой регламент:

Задача: Написать интересный авторский рассказ на свободную тему и разместить его в сообществе "Рваная печенька Пикабу", в конце добавить ссылку на этот пост. Жанр тоже свободный. Обозначим его как "Современная художественная литература".

В этом месяце мы пробуем, а потому давайте писать о чем угодно, что для нас важно и интересно. Главное, чтобы это была не новость, мем или политическое заявление.

Размер: от 5000 до 30000 символов с пробелами.

Сроки: Конкурс начинается 02.06.22 в 14:00, прием работ до 23:59, 30.06.22. 

Побеждает рассказ, набравший наибольшее количество плюсов на 12:00, 03.07.22

Призовой фонд:

• 1 место 2000 рублей

Ограничения: Не допускается контент, непредназначенный для общей ленты. Баяны, NSFW, неприемлемый и т.п.

Если ваш рассказ опубликован где-то, но еще не был на Пикабу, можно участвовать.

Удачи, друзья!

Идея возникла из известного сетевого конкурса Рваная Грелка. Но немного модифицированная с учетом специфики Пикабу.

Я знаю, что уже проводилось несколько конкурсов. В том числе, шикарный Конкурс КрипиСтори. Но вот так, чтобы можно было писать о чем угодно - не припомню.

Если будет больше 20 участников, сделаю еще один приз за победу в голосовании среди самих авторов.

P.S. Ставлю "без рейтинга" и прошу плюсануть. Чтобы в горячем были хорошие посты их нужно создавать нам с вами!