Смутный клубок мыслей и образов наконец-то распался и ко мне вернулось сознание. Следом вернулись чувства. О чём я тут же пожалел, так как боль, едва не помножила на ноль все усилия по возвращению к реальности.
Бессловесные испытуемые, едва ли могли поделиться ощущениями… До сего дня к лабораторным животным я сочувствия не испытывал. Но теперь их стало жалко. Сказывается опыт первого хрононавта от Homo Sapiens, продвинутой версии «подопытного кролика».
Мыши, грызуну, собаки, обезьяны. Истощённые и напуганные, но здоровые по биохимическим и физиологическим показателям. Контактные и неагрессивные спустя неделю после «полёта». Увы, их подвига во благо науки было недостаточно.Влияние «капсулы» на высшую корковую деятельность можно было проверить только опытным путём…
…проверили, блин. Капсула должна была переместить испытуемого на 24 часа во времени, удержав положение в пространстве. Это называлось режимом «дрейфа», промежуточный режим, перед полноценным пространственно-временным прыжком Что-то пошло не так. Место, куда меня занесло, меньше всего походило на испытательную лабораторию 13-го отдела НИИМАШ СССР.
По какой-то причине аппаратура не смогла «удержать ноль» и меня выкинуло куда-то далеко и, по всей видимости, глубоко. Спасибо, что хоть не в толщу породы. Это была первая проблема. Вторая — амнезия, переход вытряхнул из головы как большую часть биографии и, так и солидную часть общих знаний. Времени на проверку того, что вывалилось, а что осталось из багажа знаний — не было. Нужно было выбираться.
Знать бы ещё откуда! За тамбур-шлюзом моего временного убежища тянулись в темноту устрашающего вида тоннели. В таких ситуациях полагается следовать инструкции, но если она и была, то оказалась среди потерянных знаний.
Ждать помощи на месте — план хороший. Но стоит осмотреться. Нацарапав на стене послание, я долго думал, как его подписать, но не смог вспомнить даже имени. Хреново. Но прошло не так много времени и была надежда, что память начнёт возвращаться. Какие-то отрывочные знания касательно миссии я ведь помнил!
Часов нет, придётся ориентироваться не по времени, а по расстоянию. Поэтому я считал шаги: десять, сто, тысяча, две тысячи… Устал.
Неизвестно, сколько я пробыл без сознания и насколько у меня ещё хватит сил. Нужно отдохнуть, собраться с мыслями и решить, что делать дальше…
Что делаем?
P.S. Летные сапоги и перчатки в процессе поиска. Образ не окончательный. ЛОР и сюжет будет дырявый, что сыр Маасдам. Советы и предложения приветствуются.
Приветствую у себя на канале всех любителей истории, различных приключений, путешествия и прочего активного отдыха! Спасибо, что следите за моими успехами как в деле приборного поиска, изучения тайн заброшенного, так и моим развитием как автора. В благодарность за это, я готова делиться с вами своими похождениями и приключениями, а так же приятными и неприятными происшествиями из моей жизни!
Это как говорится, только присказка, сказка будет впереди. Сегодня, как и обещала, хочу поделиться с вами историей моей самой дорогой в денежном эквиваленте находки – новеньким на тот момент Айфоном XР, так как эта история (весьма показательная и поучительная, кстати говоря) произошла со мной более двух лет назад.
Все началось с того, что договорились с приятелем выбраться в глухие Тверские края поползать с металлоискателями вокруг одной некогда большой и процветавшей деревни, а ныне уже практически заброшенной (осталось полдюжины используемых домов, а постоянно проживают и вовсе только в одном). Так как предполагался выезд от заката до рассвета, а я дама хлипкая и целый день прогулки с металлоискателем и рытья ямок (а так же их закапывания, ибо в соседней деревне держат до сих пор скот) мне не выдержать, предлагалось на закуску проверить несколько заброх, в изобилии стоящих на двух деревенских улицах.
Выехав осенней промозглой ночью (дело было в сентябре), чтоб к рассвету приехать на нужное место и эффективней провести день, засветло прибыли на место. Моему взору предстала наиприятейшая и наигрустнейшая картина: заросшие улочки с множеством сиротливо покосившихся домов, утопающих в яблоневых садах, чьи ветви ломились от тяжести зрелых и ароматных плодов (всем известен факт, что вкуснее яблок с заброшенных садов ничего на свете нет). Местами вокруг деревни были выкошенные (или выгрызенные) скотом поляны, манившие нас скорей расчехлить своих верных железных друзей и отправиться зондировать наконец почву. Надо сказать, приглашая меня в это путешествие, мне были традиционно обещаны золотые горы из империи, раннесоветского и польского серебра, чешуи и металлопластики. Не знаю, почему я согласилась на эту авантюру, может быть потому, что были обещаны милые моему сердцу заброшки, а может, захотелось новых неизведанных мест.
Полдня пробродив по окрестностям деревеньки, наевшись до отвала яблок всевозможных сортов, накопавшись алюминиевой проволоки и вездесущих пробок-бескозырок от водки, в хабарнице толком ничего особенного не бренчало. За давностью времени и значимостью последующей находки, равно как и потрясающих видов и заброшенных домов, даже не отложилось в памяти, какого шмурдяка тогда удалось все же нарыть: вроде были поздние советы, обязательное для Тверской эхо войны и все.
Во второй половине дня начал накрапывать мерзкий осенний мелкий дождик, и изрядно вымокнув, мы с товарищем все же переместились в заброхи. Заброшенные дома все были послевоенной постройки, ибо во время войны немцы сожгли всю деревню дотла. Однако, это не помешало нам наползаться по прогнившим полам и прошерстить пыльные чердаки, где по преданиям коллег, водилось царское серебро в заначках и эхо войны в виде немецкой посуды (она то меня и интересовала больше всего). К слову сказать, именно в тот выезд был совершен мой первый полет с чердака и прямо в подполье. Пролетев два этажа, не знаю, каким чудом я осталась цела, ничего не пропорола себе и не сломала, отделавшись лишь легким испугом.
Надо сказать, что тогда я не была еще блогером в полном смысле этого слова. У меня был свой аккаунт в запрещенной ныне соцсети, где болтались пару тысяч подписчиков, и куда я выкладывала свои фотографии, записывая коротенькие отчеты о поездках (все еще помнят лимиты Инсты на 10 фоток, которые грузились через раз и коротенькие тексты, которые к ним можно было прикреплять). Несмотря на это, фотографии я делал тогда старательно и очень много, так что до сих пор пользуюсь теми чудесными снимками.
За год до описанных выше событий я приобрела по негуманной цене, свойственной всем произведениям искусства и технологий от Эппл, новенький айфон ХР, который очень мне нравился и удобно сидел в руке. За не имением нормальной камеры я снимала и фото и коротенькие ролики для сторис именно на него (это позже я уже разжилась и камерой и стабилизаторами и всякими прочими примочками для съемки и обработки изображений). Естественно в такой волшебной локации, какой оказалась эта деревенька, я не выпускала телефон из рук, снимая все подряд. Для удобства складировала его в широкий карман моих рабоче-копательских брюк.
Каков же был мой ужас, когда уже в сумерках на подходе к машине я обнаружила, что его у меня в карманах ни куртки, ни штанов не оказалось. Речи о том, чтобы купить новый телефон с нормальной камерой и быть не могло, ибо только накануне был приобретен дом с участком в Анапе, за который я не расплатилась до конца и сегодня. Спасибо товарищу, что как смог утешил меня и предложил поисковую операцию по нахождению моей бесценной пропажи. Если честно, я понимала всю бесперспективность затеи искать маленький телефон в зарослях крапивы в человеческий рост, завалах гнилых заборов и разрушенных сараев (а свой нос я, по традиции, засовывала в самые неприглядные уголки), ворохах хлама в темных заброшенных домах в сентябрьских сумерках. Согласилась, наверное, для того, чтобы очистить свою совесть и оправдаться перед второй половиной.
Восстанавливая ход событий, я вспомнила, где в последний раз фотографировала на злосчастный айфон. Это была одна из практически сложившихся заброшек на краю деревни, продираясь куда, я знатно содрала ногу в кровь о торчащие из досок гвозди. В быстро сгущавшихся сумерках ненастного сентябрьского дня мы с товарищем обшарили весь дом в поисках пропажи, но безрезультатно. Помнится как я села на какой-то трухлявый комод и заплакала. Как следует проревевшись и заев горе очередным яблочком, заботливо предложенным мне другом (столько яблок как в тот день я не ела никогда в жизни), решила напоследок заглянуть в хлев, расположенный в черной части избы на задворках. Каково же была моя радость, когда на одной из его перекладин, лежал и поджидал меня мой иностранный дружок. В тот миг я почувствовала себя самой счастливой на свете, ибо в телефоне хранилось множество личной информации, в том числе фотографий моих еще маленьких детей и уйма важных контактов. Помню, что орала от счастья на всю деревню, а к машине неслась как на крыльях. Бедные кабаны округи, да и прочие деревенские жители тоже.
Мораль сей басни стара как мир: важно не найти что-то ценное, а не посеять драгоценную для тебя вещь.
Ну а злосчастный айфон, на нахождение которого я потратила столько нервов и сил, и сейчас до сих пор верно служит уже не мне, а моей подросшей и повзрослевшей дочери, радуя ее яркими и сочными фотографиями и видосами.
Засим раскланиваюсь и убегаю на поиски новых приключений. До новых встреч.
Бывший пионерлагерь «Солнечный» — это один из десятков заброшенных детских баз отдыха в окрестностях Омска.
Весьма любопытный и хорошо сохранившийся, он заслуживает внимания тех, кому хочется поностальгировать по времени, проведенному в ранних послесоветских детских лагерях.
Уютное место между двух массивных хвойных лесопосадок с одичавшей малиной и редкими грибами всего в получасе езды от города. В этот раз мы не будем вдаваться в причины закрытия, а просто прогуляемся там, где когда-то целое лето не смолкали детские голоса, а теперь только ветер мирно треплет кроны деревьев.
Молодая поросль деревьев, словно стражи защищают покосившуюся беседку, но мы на неё не покушаясь, сразу направляемся вглубь лагеря.
У лагеря огромная территория и перед тем, как дойти до первых построек я успел прихлопнуть несколько комаров и собрать пару десятков ягод с несколько измельчавшей, но всё ещё крупной и сладкой малиной.
Как я и говорил, лагерь довольно любопытный. Нашей команде, увлеченно собирающей фотографии уникальных образцов декора советской эпохи особенно понравилась пара декоративных панно в жилых корпусах.
Эти крупицы истории и есть главные отличительные признаки таких мест, так как новые собственники бывших пионерских лагерей даже сохраняя их в качестве мест отдыха, зачастую стремятся избавиться от «совковости».
К сожалению, мало кто может отличить уникальный аутентичный декор и типовые решения, которые действительно было бы неплохо сохранить.
Жилые домики представляет из себя капитальные одноэтажные постройки с деревянной пристройкой. Электрифицируемые, с удобствами, но без отопления они были переходным звеном от «деревянных бараков» к капитальным многоэтажным корпусам, что строили в лагеря 1980-х.
Отремонтированные, многие домики такого типа эксплуатируются до сих пор, впрочем, судя по надписям на стёклах «Солнечный» тоже держался молодцом и закрылся только к концу «нулевых», успев стать частичкой детства для сотен детей родившихся уже после развала СССР.
Я называю советскими те заброшенные объекты, в которых не произошло существенных изменений со времён СССР. Собственники приватизированных санаториев, пионерлагерей и домов отдыха крайне неохотно вкладывались в их развитие, предпочитая «выкачивать прибыль» вплоть до аварийного износа инфраструктуры.
Закончив осмотр жилых корпусов, идём дальше, попутно заглядывая в небольшие постройки, что оказываются малоинтересными подсобными помещениями.
Закончив осмотр жилых корпусов, идём дальше, попутно заглядывая в небольшие постройки, что оказываются малоинтересными подсобными помещениями.
Миновав их, двигаемся к плацу.
Здесь, мало что сохранилось. Но бетонная подложка, ржавый флагшток и остатки декоративной ракеты напоминают о былом предназначении места.
Завершает наш маршрут внушительных размеров актовый зал с целым проекционным экраном и стройными рядами стульев, напомнивших мне о школе.
Сохранилось даже пианино. Инструмент расстроен, но не сломан, что сильно отличает его от большинства собратьев брошенных на руинах пионерских лагерей и домов отдыха. По своему опыту скажу, что после библиотек, пианино и фортепьяно — это главная «красная тряпка» для вандалов. Почему очень многим кажется, что сломать его это весело.
На этом, нашу небольшую прогулку прошу считать оконченной. В подборке вы другие отчёты с брошенных пионерлагерей, а пока, надеюсь, что вам понравилось это маленькое путешествие по руинам прошлого и экспериментальная обработка фотографий, стилизованных под плёнку. (дилетантство, знаю, но без неё как-то совсем скучное вышло, посещал в не самую лучшую для посещения таких мест погоду)
Любителей заброшек и индустриального туризма буду рад видеть в нашем блоге (его и прошу считать первоисточником и указывать при перепости на др. ресурсы, заранее спасибо)
Кизическое торфпредприятие. Добыча фрезерного торфа: ворошение. 18 февраля 1950 г. г. от неизвестного сдатчика.
Моё приветствие! В последнем исследовании речь шла о посёлке «Савинка», а в этом мы обратимся к самому началу пути, ещё тогда 18 февраля 2023 года, к тому самому болоту, на котором были обнаружены остатки стен, плитки и камней. Если обратится к детским воспоминаниям, меня всегда удивляло наличие болотистых и лесистых областей в области улицы Чуйкова и далее по маршруту. Также в памяти сохранилось событие о вспышке холеры в Казани в начале 2000ых и якобы причиной этого случая стало одно из озер-болот на «кварталах», освежив память я понял, что ошибся и то самое озеро виновник заболевания находилось в Азино. Анализ современной спутниковой карты этой области (ориентир остановка «Дружба») удивил наличием водоёмов строгих прямоугольных форм. Несомненно, природа – это лучший художник, но такие пропорции могли быть созданы при непосредственном человеческом вмешательстве, природа лишь довершила финальным штрихами и подъёмом грунтовых вод композицию этого ландшафта. Беглый опрос казанцев об этом месте дал весьма необычный ответ – «бывшая добыча торфа». О развалинах и валунах на тропе посреди болота ответа не нашлось ни у кого, всё-таки версия с незаконным выбросом строительного мусора, а вполне возможно, что это были остатки стен домов бывшего посёлка, является наиболее вероятной. Так что же за торф и его добыча, когда, как и кем могли вестись работы и для каких нужд? Название было найдено быстро – «кизическое торфопредприятие», действительно ли было моё предположение, что болотистая область, по которой я двигался в феврале была одной сплошной зоной выработки ресурса будет разбираться далее.
Глава I (1817 – 1917)
«Слобода Кизическая, Кизическое болото, торфоразработки в годы гражданской войны».
Сразу же хочу оговориться, тема добычи природных ресурсов для меня далеко не проста, так как я совершенно не разбираюсь в предмете, поэтому в исследовании будет использовано немалое количество информации из научных работ, но взято из них будет самое важное и написанное простым и понятным языком.
Так, труд «Особенности генезиса озер Ново-Савиновского района города Казань республики Татарстан» Института проблем экологии и недропользования Академии наук Республики Татарстан, изданный после с помощью сотрудников в составе: О.Н. Урбанова, старший научный сотрудник, Р.А. Рыков, младший научный,А.Т. Горшкова, канд. географ. наук, ведущий научный сотрудник, Н.В. Бортникова, научный сотрудник,Д.А. Семанов, канд. хим. наук, научный сотрудник, В.П. Горбунова, младший научный сотрудник, сообщает следующее:
«Бытует мнение, что правобережье Казанки во все времена было заболоченной
пустошью, на которой, кроме ивняка и камыша ничего не росло. Однако, на плане
Казани 1817 года очень хорошо видно, что в начале XIX века территория между слободами Биш-Балта, Гривка, Козья, Ягодная была покрыта густыми, почти нетронутыми смешанными лесами».
План г. Казани 1817 года.
«К востоку от Кизической слободы и д. Караваево до с. Савиново, где отсутствовали лесные насаждения, вперемешку простирались пустыри, поля, луга с сырыми мочажинами, кочковатые болота с многочисленными озерцами, ручьями и даже речками.
Заболоченная равнина, получившая название «Кизическое болото», сформировалась в устьевой правобережной части р. Казанка, подверженной природному подтоплению, причиной которого был литологический состав почвогрунтов с разными фильтрационными свойствами (суглинки, глины, алевриты, заторфованныегрунты). На данном участке долины р. Казанка наблюдается нарушение равновесия между общим приходом влаги и ее расходом, что сопровождается заполнением почвенных горизонтов или выходом грунтовых вод на поверхность. На территории с избыточным увлажнением грунтов и произрастанием влаголюбивой растительности идет накопление неразложившихся органических остатков, в дальнейшем превращающихся в торф, глубина которого должна быть не менее 30 см.
На Кизическом болоте сформировались запасы такого торфа на площади не менее
50 га с объемом сырца до 2 млн. м3. В начале XX века здесь были начаты промышленные разработки торфяных залежей, интенсивность и систематичность добычи которых отмечена в 1919 г. и получила наибольший размах в 1930-1940-е годы. Высокозольный торф (18-40%), использовался в качестве топлива для производственных нужд предприятий различных отраслей. Добывался торф карьерным методом, в основном, ручным способом. С 1933 г. основным способом добычи торфа становится механический способ (элеваторный и фрезерный), позволивший добиться большей производительности труда и получить топливо более высокого качества. На выработанных участках после торфодобычи оставалось много глубоких рвов, ям и канав, заполненных водой. А территория торфодобычи нуждалась в значительных мелиоративных работах по осушению и планировке земель.
В послевоенные годы, когда добыча торфа была прекращена, а карьеры оставлены без каких-либо мер по его рекультивации, произошло образование вторичных болот на данной территории. Это заболачивание связано с проблемой высокого уровня стояния грунтовых вод, вызывающих подтопления территорий. Ранее, до заполнения водохранилища, русла рек Волги и Казанки являлись естественными дренами, куда происходила разгрузка грунтовых вод пойменных и низких надпойменных террас.
В 1960-е годы на месте выхода моста «Миллениум» на правый берег ещё располагались дачи горожан. К 70-м годам ХХ века на территории «Кизического болота» ещё сохранялись «окна» до 10 и более метров глубиной с черной водой, используемые местными жителями как колодцы для полива садов и огородов. Тогда это была, по сути, все ещё нетронутая территория, поскольку квартальные застройки еще не велись, хотя необходимый грунт уже был намыт. Поскольку мощных залежей качественного песка в разрезах грунтов, слагающих пойму р. Казанка нет, то в этот район песок и гравий завозили по воде баржами с месторождений Волги. Часто использовали пульпу (смесь воды с песком), которой заливали территорию будущих «Кварталов». Но и после заливки (засыпки) территории песком, оставались «окна», на месте которых образовывались болотистые водоёмы. По сути, водоёмы «Кварталов» – это места, которые не были осушены, а явились дренами в ходе строительной кампании.
В Ново-Савиновском районе Казани расположено большое число водоёмов, сформировавшихся на месте некогда обширного бывшего Кизического болота.
Озёра имеют органогенного происхождения, то есть, сформированные на болотах.
С другой стороны – это озёра искусственные (антропогенно-производные) и образовались в результате скопления поверхностных и грунтовых вод в котлованах старых торфоразработок и понижениях рельефа».
Предместья кизической и соседствующей козьей слодоб в 1877 году выглядели так. Исходя из данных предыдущего исследования вспоминаем, что старт савиновской стойке будет дан в 1909 году. Можно видеть, что ландшафт не был тронут и оставался прежним, как и в 1817 году. Судя по всему, геологическая разведка и освоение территории началось позже, о добыче торфа в 1890 году рассказывает труд Е.В. Воейкова «Торф для промышленности Татарии в годы первых пятилеток: альтернативное топливо и экономические проблемы».
«В Казанской губернии отдельные помещики использовали торфяное топливо для своих винокуренных заводов ещё с 1890 г. [1, л. 1; 2, с. 61]. Но масштабы добычи этого вида топлива были незначительны; систематического изучения торфяных месторождений Татарии не проводилось. Топливный кризис периода Гражданской войны заставил активно использовать местные виды топлива – дрова и торф. В сезоне 1919 г. в Казанской губернии добыча торфа велась на Кизическом болоте; в июле там находилось 69 рабочих; работа производилась с использованием нескольких торфяных машин [3, л. 23–24; 4, л. 1]. В1920 г. функционировали уже три торфоразработки: Кизическая, Осиновская, Шушарская».
«Кизическое болото находилось в четырёх верстах к северу от Казани».
Статья газеты РТ Онлайн «В защиту торфа» от 20.12.2014 содержит следующую информацию:
"Камско-Волжская речь", 26 июля 1917 года
ХРОНИКА.
«Разработка торфа. Сильное вздорожание дров и нефти, недостаток этого топлива и опасение за будущее настоятельно требуют приступить к разработке торфяников для нужд жителей Казани. Обследования, произведенные с целью подыскания соответствующих залежей, указали, что близ Казани имеются торфяники, около Кизического монастыря на городских землях, около земской фермы, в Дербышках и др. но с большой дальностью около 15 проц».
«Лесная комиссия нашла нужным развить выработку торфа в Кизическом торфянике и тем частично пополнить недостаток в дровах, который будет ощущаться и в будущем году. Имея в конечном итоге неуклонную цель, комиссия признала рациональным обзаведение оборудованием, отвечающим дальнейшим её перспективам».
Другая работа вышеупомянутого Е.В. Воейкова, «Торфоразработки среднего поволжья в годы гражданской войныи их роль в преодолении топливного кризиса 1918 – 1921 годов» от2009 года рассказывает о положении дел в 1919 году.
«В сезоне 1919 г. заготовка торфяного топлива осуществлялась в Казанской, Симбирской и Пензенской губерниях. В Казанской губернии добыча торфа велась на Кизическом болоте. В июле 1919 г. там находилось 69 рабочих; работа производилась с использованием нескольких торфяных машин.
Более удачно протекал опыт использования аналогичного оборудования в Татарии. Казанский губторфком использовал три кадки с конным приводом на Кизической торфоразработке ещё в сезоне 1919 г.; в 1920 г. их работало уже пять штук, в 1921 г. – шесть.Интересно отметить, что в 1918 – 1919 гг. прорабатывался вопрос об организации торфоразработок новым гидравлическим способом на базе Казанского губторфкома. Гидроторф являлся изобретением инженера Р. Э. Классона, который при поддержке Ленина, заинтересовавшегося новым способом торфодобычи, добился выделения средств для продолжения опытов.
По сезону 1919 г. архивные материалы сохранили эпизод, произошедший на Ломовских разработках Пененской губернии. В протоколе общего собрания красноармейцев от 27 июля эмоционально и красочно описывались условия труда:” При сильнотяжёлой работе и отсутствующих продуктах работать становится невозможно. Обещанные из Пензы продукты, селёдка, масло, а также мука, не доставлены; а у местных граждан купить невозможно, приходится работать на одном хлебе, которого недостаточно”. В этом же сезоне недостаток продовольствия повлиял на работу торфяных машин на Кизических торфоразработках Казанской губернии».
Госархив р. Татарстан имеет в наличии документ датируемый 1918 годом. Обращение в архив и получение информации планируется в будущем.
Фонд № Р-4132. Торфяной комитет Совета Народного хозяйства ТАССР, г. Казань
Период времени: 1918 - 1921
Глава II (1932 – 1945)
«Вторая пятилетка, торфодобыча в период второй мировой войны, трудовой подвиг женщин».
Снова необходимо вернуться к работе Е.В. Воейкова «Торф для промышленности Татарии в годы первых пятилеток: альтернативное топливо и экономические проблемы».
«В заметных масштабах добыча торфа началась в Татарской АССР только во второй пятилетке. Если в 1932 г. заготовку торфа вели 4 предприятия, то в 1935 г. – уже 7. Размер торфодобычи резко вырос с 17 тыс. т в 1933 г. до 47 тыс. т в 1935 г. Основными заготовителями по-прежнему оставались спиртзаводы: Петровский, Усадский, Елабужский и МРС1 заготовили в сезон 1935 г. 31.6 тыс. т [10, л. 24; 11, л. 14; 12, с. 65]».
«Другим крупным заготовителем торфяного топлива Татарии в предвоенные годы стал наркомат местной промышленности (Наркомместпром). Его Казанская торфяная контора традиционно вела заготовки на двух участках (Кизическом и Борисоглебском, расположенных вблизи Казани с северной стороны»).
«Следует подчеркнуть, что круг потребителей торфяного топлива был гораздо более обширным, чем список организаций, ведущих торфоразработки. Так, например, постановление СНК ТАССР от 16 ноября 1939 г. следующим образом распределяло торф, заготовленный заводом № 124 (кроме оставленного предприятием для своего потребления): Банно-прачечный трест – 3 тыс. т, Мальтозный завод «Пламя» – 4 тыс. т, фабрика киноплёнки – 3 тыс. т, гортопу – 3 тыс. т. В свою очередь, городской топливный комитет (гортоп) распределял полученный торф отдельным школам и больницам. Казанская торфконтора Наркомместпрома вела заготовку торфяного топлива для кирпичного комбината «Строитель», кожкомбината «Спартак», стеклозавода «Победа труда» и Воскоэкстракционного завода [14, л. 100, 179]».
Стоит добавить об обнаружении архива за 1932 год, полное наименование фонда звучит так:
Фонд № 431. Кизическая промыслово-кооперативная артель "Торфяник" по выработке торфа Татарского областного промыслового союза стройматериалов в г.Казани
Местонахождение: Государственный архив Республики Татарстан / Фонд № 431
Период: 1932 – 1934
Подробных данных этого архива в свободном доступе не найдено, обращение в сам архив планируется в будущем. Там же присутствует ещё один фонд:
Фонд № Р-2645. Свободный. Кизическая промыслово-кооперативная артель "Торфяник" по выработке торфа Татарского областного промыслового союза стройматериалов в г.Казани.
Период не указан, местонахождение то же, свободные данные также отсутствуют.
«Жилищные проблемына торфозаготовках Татарии носили перманентный характер и не были решены в течение всего рассматриваемого периода. Недостаток жилья в 1930-е годы был общей проблемой всей страны. Промышленным предприятиям ТАССР, которые осуществляли добычу торфа, часто было негде расселить своих рабочих даже основного производства. Например, у крупнейшего торфозаготовителя Татспиртотреста – Петровского завода – ещё в 1936 г. в землянках проживало 60 семей рабочих, работающих на самом предприятии [27, л. 79 об.]; стоит ли удивляться, что на торфоразработках (считавшихся второстепенным и подсобным производством) жильё не было построено вплоть до конца 1930-х годов Строительство бараков и домов на торфяных болотах повсеместно велось медленными темпами, у предприятий не хватало финансовых средств и фондов на стройматериалы. Отсутствие жилых построек часто компенсировалось размещением рабочих в домах местных жителей ближайших населённых пунктов. Но полностью проблему это не решало и отражалось на ходе работ. Например, на партийном собрании Петровского завода в марте 1938 г. один из выступающих отметил: «…а у нас на болотах нет ни одной избы… как дождь, то рабочие бегут в ближайшие деревни» [26, л. 25 об.].
На Кизических и Борисоглебских торфоразработках Казанской торфяной конторы с 1937 г. по 1940 г. не смогли решить проблему дефицита спецодежды. На разработках банно-прачечного треста в 1939 г. сложилась аналогичная ситуация: рабочие «работают без спецодежды… на ногах разорванные сапоги, резиновые только у некоторых, а у других просто лапти» [14, л. 152, 168 об.;17, л. 4; 28, л. 3 об., 4 об.]».
На плане Казани от 1939 года указана область Ново-Кизической стройки, по диагонали стройка Ново-Савиновская, между этими областями и велась торфодобыча. Следовательно, не только комплекс озер-болот на Чуйкова сформировался с годами после разработки, но и озеро в парке победы, а также озеро «Марьино», частично масштаб добычи природного ресурса сможет определить АФС 1942 года.
Статья «В защиту торфа» газеты «Республика Татарстан» от 20.12.2014 содержит следующее:
«И это понятно. Помимо того, что мы имеем большие запасы торфа, они расположены вблизи основных промышленных центров, наших городов. Наряду с этим следует сказать, что торф по своим теплотворным качествам мало чем уступает дровяному топливу и поэтому с успехом может заменить дрова. Так, одна тонна, торфа с расположенного в черте г. Казани Кизического болота заменяет собой 1,7 кубометра дров. Зольность этого торфа не превышает 23 проц., а теплотворная способность его равняется 2.470 калориям (килограмм). Наш торф хорошо горит и в топках предприятий и в обычных квартирных топках. Для Казани торф имеет особо большое значение. Ежегодно перед городом встает трудный вопрос—снабжение топливом. Дрова заготавливаются вдали от города, возникают серьезные трудности с их доставкой. В этих условиях торф — средство разрешения проблемы снабжения города топливом. Самое важное состоит в том, что торфа огромные запасы, способные обеспечить потребности города на десятки лет, что запасы эти расположены в черте города, следовательно, удобны для транспортировки трамваем, автотранспортом и на лошадях. Одно только болото около Кизической слободы имеет до 10 миллионов тонн торфа. Савиновское болото —свыше миллиона тонн и т. д. — Казанский торф—прекрасное топливо— таково единодушное мнение тех, кто его использует.
Больше того. Сами работники, которым доверено дело обеспечения города топливом, сопротивляются использованию торфа. Нельзя, например, без возмущения говорить о негодной позиции руководителя топливного отдела Казанского горсовета т. Кравченко, управляющего Казгортопом т. Скоморохова и его заместителя т. Касаткина. Эти работники отвергли установленный Совнаркомом РСФСР план добычи торфа в 23.000 тонн и самочинно установили «план» в 14.600 тонн. При чем тт.Кравченко, Скоморохов и Касаткин приложили все свои способности, чтобы вообще сорвать добычу торфа. И они добились своего. На сегодня Казгортопом добыто лишь 200 тоин торфа. В самый разгар торфоразработок на Кизических залежах было занято только 87 рабочих, в то время как планом предусматривалось 237 чел. Да и из 87 человек начали отрывать одного за другим на лесозаготовки. Потребовалось вмешательство председателя СНК ТАССР т. Шарафеева чтобы отменить незаконные распоряжения городских руководителей о полной ликвидации торфоразработок. Провалив добычу Казгортоп ничего не делает по реализация давно заготовленного торфа. С 1942 года на разработках лежит 11 680 тоин добытого торфа. Ежегодно он сушится и перекладывается с места на место, а в город не завозится. Так обстоит и сейчас. Организациями г. Казани вывезена на сегодня всего 551 тонна торфа из намеченных 6 000 тонн. Казгортоп даже не соизволил поставить в известность учреждения об отпуске нм торфа (Горздрав, Гороно, Мединститут и др.)».
В национальной электронной библиотеке был обнаружен документ под издательством Нар. ком. местной топливной пром-сти РСФСР «Инструкция по паспортизации торфяной залежи на участках добычи торфопредприятий Наркомместпрома РСФСР», год издания 1940, на обороте тит. л.: Авт. инж. Родионов Н. С.
Немецкая АФС 1942 года. Приблизительная площадь торфоразработки кизического предприятия.
Следующим не менее важным обнаружением по объекту исследования стал труд, затрагивающий непосредственных участников добычи торфа в данной области. Статья проекта «Татар информ» от 8 мая 2021 года «Добывали торф: трудовой подвиг тысяч татарских женщин в годы войны остался в тени» рассказывает о шокирующей информации, далее самое важное цитатами:
«Во время Великой Отечественной войны сотни тысяч советских женщин были отправлены на добычу торфа – этот природный материал стал стратегическим топливом для советской оборонки. Среди них было много девушек из деревень Татарстана.
Женщины годами добывали торф в холодных болотах, теряли здоровье и даже погибали от тяжелого труда. Однако их трудовой подвиг не нашел отражения ни в художественной, ни в документальной литературе. На это указывает старший научный сотрудник Института истории АН РТ, кандидат исторических наук Тамина Биктимирова в своем материале, созданном по рассказам бывших торфяниц».
«В тяжелые военные годы, когда в тылу была острая нехватка рабочих рук, ТАССР отправляет тысячи женщин на торфодобывающие предприятия в Шатурском районе Московской области. Добыча торфа становится в буквальном смысле вторым фронтом – шатурский торф идет на электроснабжение оборонных предприятий Москвы и области, обеспечение электростанций топливом, отопление жилых домов.
После моего выступления на радио я получила сотни писем, из которых стало понятно – татарские девушки и женщины трудились на торфяных болотах по территории всей страны - от Московской, Вологодской областей до далекой Сибири. К примеру, Раиса Хакимова и Карима Фазылова из села Старый Яваш Арского района в годы войны три сезона ездили на торфодобычу в леса Нижнего Тагила.
Но удивляет одно: судьбы татарских торфяниц, их тяжелый труд ни в литературе, ни в научных трудах почему-то практически не отразились».
«Неслучайно и то, что для женщин на торфоразработках была специальная газета “Правда”, которая выходила только на татарском и башкирском языках. Сохранились воспоминания татарской журналистки Марьям Дибаевой, которая в одиночку работала над изданием этой газеты. Марьям апа к торфяницам Московской области приехала в 1944 году после того, как получила известие о гибели мужа Самата Дибаева на фронте, оставив маленькую дочку на попечение матери. Наверняка ей нелегко было видеть душевные страдания таких же, как она, потерявших на фронте мужей, отцов, сыновей. Она одна работала над сбором материалов, писала статьи, заметки, увозила в Москву в типографию и привозила весь тираж, затем раздавала по всем баракам и брезентовым палаткам, в которых проживали торфяницы.
«Наши татарки тогда были размещены в рабочем поселке Туголес, расположенном рядом с лесом, - пишет Марьям Дибаева в своих воспоминаниях. – Длинная улица из бараков. Впервые оказавшиеся в чужих краях девчушки, проводившие на фронт мужей молодые невестки, не теряющие надежды вдовы после тяжелой работы на торфяных полях, вечером выходят на крыльцо, и делятся между собой горестью и печалью. Наши татарские девушки сдержанные, в голос не плачут, переживают все в душе, внутри. Затем тихонько, с грустью начинают петь», пишет она».
«Тяжесть добычи торфа не описать»
«Современному человеку сложно даже представить, насколько тяжелая это была работа. “Сначала участок для добычи торфа надо очистить от деревьев, - рассказывает уроженка села Старый Шимбер Рашида апа Зайнуллина. – Лопатой, топорами вырубали деревья, выкорчевывали корни. Работали в воде, с каждым ударом болотная жижа хлещет на лицо, одежду. Топоры, пилы быстро затупляются. Точили их тоже мы сами. Норма на человека – 6-10 соток в день. Хорошо, если попадется участок с редкими, не очень толстыми деревьями. Но чаще приходилось чистить густо заросшие места. Всегда старались делать больше нормы, по двенадцать соток. За выполненную норму полагалось 600 граммов, иногда 500 граммов хлеба. Другой еды у нас небыло.
Ощищенный от деревьев участок торфа специальный трактор режет на куски. Мы отрываем эти брикеты от земли и складываем на сушку. Торф весь пропитанный водой, от такой тяжести болел живот. Вдобавок, терзала мошкара, комары. Приходилось обматывать лицо, глаза. Молодые были, выдержали. А куда деваться? Сбежишь – наказывали”, рассказала Рашида апа.
Разия апа Валиуллина из села Демкино Аксубаевского района пишет: “Мы добывали торф в сосновом лесу. В три утра уходим на участок. Приходили в девять вечера. Обед – час. С флагами садились обедать, с флагами поднимались. Ни у кого из нас часов нет. Мы работали без выходных. За перевыполнение нормы нас называли “знамяносцами”. По колено в холодной воде, сейчас у всех торфяниц больные ноги”, рассказала она».
Шли на самую тяжелую работу
«Амина апа Хисматова из села Нижние Куюки Атнинского района приехала с торфодобычи без ноги. Ногу ей ампутировали, она носила деревянный протез. Замуж так и не вышла, хотя была девушкой красивой – длинные косы черных волос, большеглазая, темноокая».
На территории Соцгорода добывали торф
«Одна из радиослушательниц, бывшая торфяница, 76-летняя Гыйниямал апа Сайфуллина приехала в Казань аж из города Чайковский Пермского края. В старости ей очень захотелось еще раз увидеть места, где с такими же девушками, как она сама, в былые годы добывала торф. Оказалось, добыча торфа была организована и близ Казани – сейчас эти болота практически все высушены, на них возвышаются городские многоэтажки.
«Мы добывали торф на окраине Казани, из болот на территории нынешнего 39-го квартала, - рассказала она. - Жили в землянке. Раньше в ней держали кур. Потом нас перевели в фанерный городок. Он был в районе ДК Урицкого. В те годы торф использовали в качестве топлива. Маленькие озера правильной формы на кварталах – это ямы, откуда мы доставали торф. Летом резали торф, а зимой работали на авиационном заводе. Условия были самые плохие, я сама простудилась и полгода лежала в больнице, встать не могла. В каждом бараке живут по 50-60, а то и 100 девушек. Редко из деревни приезжают родители, привозят немного масла, яиц. Мы им отправляем ситец, резиновые галоши. Из одежды у нас практически ничего нет. 19-20-летние девушки босиком выходим на вечерние игры, гуляем по городу. А зимой в бараке лютый холод. Топить давали сырые дрова, к печкам не подступиться, обувь сушить негде. К керосинке, керогазам очередь. Иногда не получается приготовить горячую пищу – ложимся спать голодными. Еще беда – все одновременно овшивели. Баня раз в десять дней. Как-то одежду решили хорошенько прожарить на огне в бане, а она и сгорела. Представь себе: около ста молодых девушек, с Соцгорода до Урицкого пришлось пройти без одежды - кто простеней укрылся, кому не хватило простынь – закрылись вениками и тазами, и так днем на глазах у всего города. Еще навстречу попались солдаты! Что там среди них творилось – кто-то катается со смеху, а кто-то свистит, гонится за нами”, вспоминает Гыйниямал апа.
“Один случай не забуду никогда, он мне до сих пор снится в кошмарах. Это было в послевоенные годы. Как-то поздней осенью, в ноябре нам дали выходные. Мы, девушки из соседних деревень, вместе собрались и в тот же день отправились в домой. До Чистополя на пароходе, затем на попутном транспорте. Доехав до Алмалов, решили по льду перейти Каму, и пешком дойти прямиком до своей деревни. Нас было около десятка девушек, на спине – рюкзак, держимся все вместе за длинную веревку. Лед на Каме еще тонкий, непрочный, под ногами гнется. Страшно оборачиваться. Помню, последней шла Амина – лед после нас качается, идет волнами, что она думала в тот момент?! Сломайся лед тогда, мы все вместе ушли бы ко дну. Вышли на берег, обессиленные, дрожа от страха и напряжения, и не выдержали – долго плакали.
Большого счастья девушки в Казани не обрели. Кого-то бросил муж, кто-то состарился, так и не дождавшись с войны своих любимых. Некоторым хорошим девушкам попались мужчины с дурным характером, и они потратили свою жизнь, угождая таким мужьям. Немилым оказалось небо Казани и для меня. Отца по клевете посадили, пока я работала на торфе, он умер в казанской тюрьме”, поделилась Гыйниямал апа Сайфуллина».
«Справка: Торф – порода, образующаяся в болоте из разложившихся в условиях отсутствия кислорода мха и растений. Используется в качестве топлива, а также перегноя в растениеводстве.
В годы войны, после захвата Донбасса немцами, угольные шахты для советских предприятий оказались недоступны. С наступлением немцев на Сталинград прекратились поставки кавказской нефти. Торф, хотя и намного уступающий по своим энергетическим качествам, становится стратегическим топливом.
13 февраля 1942 года Президиум Верховного совета СССР издает указ о привлечении трудоспособного населения к добыче торфа. Отправить на торфяные предприятия подлежало женщин и мужчин от 16 до 45 лет. Мужчины в эти годы все были на фронте, поэтому в действительности на торфоразработках трудились одни женщины».
Следующая статья проекта «Татарстан Республикасының Бөек. Ватан сугышы. Виртуаль музее. ТАТАРСТАННЫҢ ҖИҢҮГӘ КЕРТКӘН ӨЛЕШЕ!» (Республика Татарстан. Великая Отечественная война. Виртуальный музей. ВОПРОС ТАТАРСТАНА В ПОБЕДЕ!» «Жогальская Надежда Михайловна. Далёкая весточка из Пскова спустя семь десятилетий» упоминает ещё б одной участнице добычи торфа на кизическом предприятие торфодобычи.
Портрет Надежды Михайловны Жогальской. Год не указан.
«9 июля 1916 года в городе Старая Русса родилась Надежда Михайловна Жогальская. Благодаря ее публикации в ЗОЖ, в которых упоминался Заинский район в годы эвакуации мы смогли связаться с ней. Перед Вами отрывок из ее воспоминаний того времени
"В конце октября 1941 года мы, т.е. я и вся моя семья из 10 человек, в товарном вагоне прибыли в г. Казань. Город был переполнен эвакуированными, и нас отправили на подводах в Заинский р-н, в деревню Корчажки. Там мы сразу включились в колхозную работу: доставали из-под снега ржаные и пшеничные снопы и подтаскивали их к комбайну. Затем с конца 1942 г. по 25 марта 1943 г. я училась в 7м классе Заинской средней школы, фамилия моя была Силина Надежда Михайловна. Помню, провожала своего отца, Силина Михаила Петровича, на фронт с Заинского военкомата. В 1943 г. он погиб под Ленинградом. Мама осталась в восемью детьми.
В начале 1943 года нас завербовали в город Казань на Кизическое торфопредприятие. Торф добывали ручным способом. Затем начались курсы по подготовке техников, и следующие три года зимой я училась на курсах, летом работала техником по торфу в г. Елабуга, Набережные челны, а затем меня взяли на работу в управление местной топливной промышленности при СНК ТАТССР, которое находилось в Кремле в г. Казани. Затем я работала техником по торфу в Арском р-не, деревня Купербаш,- до ноября 1947 года.
На родину, в город Старую Руссу, мы вернулись восстанавливать наш разрушенный войной город. В 1950 году я вышла замуж за военного, и с тех пор до выхода на пенсию работала машинисткой в штабах воинских частей. В настоящее время я на пенсии; работаю председателем общества инвалидов 15-го микрорайона города Пскова. После войны я гимнастикой восстанавливала своё здоровье, и это вошло в привычку.
Я хорошо помню весь период с 1941 года по 1945 нахождения в Татарстане; даже помню фамилию семьи Крайновых из деревни Корчажки. Помню также директора Кизического торфопредприятия в г. Казани — Гайсин. К сожалению, забыла имя и отчество. Благодарю от всего сердца людей, с которыми я работала и училась. Не помню ни одного случая, чтобы обидели меня, наоборот, все нам помогали, и татары, и русские».
Приветствую всех любителей нетрадиционных активностей, путешествий в прошлое и лазалок по осыпающимся и пыльным руинам!
Давно ничего не было о моем нежно любимом заброшенном, оставленном и покинутом . Даже чувствую себя не удобно!
В одном из путешествий по просторам нашей необъятной, а именно в селе Петровское Алексинского района Тульской области, родине ароматных пряников и сердитых самоваров, прямо на краю населенного пункта я встретилась с ним (далее будет много восторженных слов ввиду моего полного восторга от этой локации!!!)
Я ставлю пять звёзд памяти исчезающей и заброшенной России. Ставлю пять звёзд месту, на котором стоят руины прекрасные в своей безысходности, забвении и разрухе. Ставлю пять звёзд невероятно прекрасным Окским пейзажам, сдобренным гаражами и курятниками полными деловито кудахчущих кур.
Все эти красочные эпитеты я посвящаю ей - усадьбе Беров в Петровском. Интересно же?
Ну а теперь обо всем по порядку.
Усадьба была названа по имени последнего владельца - предводителя уездного дворянства коллежского асессора, главы нескольких благотворительных обществ, завзятого мецената Владимира Владимировича Бера, выкупившего и облюбовавшего для своего местожительства усадьбу в Петровском перед трагичными событиями 1917 года.
Построен же архитектурно-парковый комплекс был полутора веками ранее князьями Тюфякиными.
Князь Иван Петрович Тюфякин (1740— 1804), курировавший строительство дворцово-паркового комплекса Екатерининского дворца в Москве, в 1763 году получил в наследство село Ковша и деревню Среднюю, близ древнего Алексина. На высоком берегу некогда полноводной Оки он выстроил каменный дом в стиле зрелого классицизма и разбил прекрасный ландшафтный парк, усадьбу же он назвал Петровским.
Весьма интересен фасад усадьбы, обращённый к Оке, убегающей удаль. Его полуротонда окружена по высоте первого этажа дорической колоннадой, стоящей на высоком цоколе. Архитектор профессионально использовал уклон рельефа, введя в композицию ведущие из парка к дому пологие пандусы, сейчас полностью разрушенные и едва читающиеся среди зарослей бурьяна и завалов мусора.
Они охватывают полукольцом колоннаду и придают ей монументальность и особую выразительность. На уровне второго этажа над колоннадой расположена терраса, с которой открывается чудесный вид на реку и окружающие ее всхолмлённые лесистые просторы. Представляю, какое было наслаждение ранним летним утром пить чай, наслаждаясь такими божественными пейзажами!
В 1908 году имение Петровское вместе с двумястами десятинами земли было выкуплено вышеупомянутыми Берами. Каменный двухэтажный дом с ротондой и ампирными колоннами они занимали сами, а все надворные постройки и даже садовые беседки сдавали под дачи москвичам, преимущественно поэтам и художникам, влюбленным в Тарусско-Алексинские края.
Следует отметить, что с конца XIX века в связи со строительством железной дороги Петровское становится весьма популярным среди дачников. И не удивительно!
Места эти удивительно живописные, просто невозможно не оценить природную красоту данной локации. С горы, где стоит усадьба, открывается потрясающий вид на окрестные дали. Причудливая излучина Оки, широкая окская пойма, заречные луга, уходящие к горизонту, редко где можно встретить такой широкий, просторный, привольный пейзаж. Здесь гостили Пастернак, Скрябин и многие другие представители искусства и литературы начала XX в. После революции в усадьбе был создан дом отдыха наркомата. В 1928 г. здание передали школе, а затем ремесленному училищу, и впоследствии там размещалось общежитие сельского ПТУ.
Искренне рекомендую посетить это волшебное по красоте и заброшенности место. Два уцелевшие флигеля вполне себе живы и используются до сих пор. Среди колонн приусадебной постройки комплекса висит сохнущее белье в цветочек нынешних жильцов усадьбы, двери свеже выкрашены зелёной краской и гавкает бобик на привязи. В здании, помнящем шаги молодого Бориса Пастернака, размещается небольшая домовая церковь. Остатки прекрасного ландшафтного парка с вековыми липами дают тень и пристанище древним авто для парковки, а прекрасные видовые окские пейзажи дополняют курятники, полные деловито квохчущих кур, стихийные огороды и гаражи. Жизнь идёт своим чередом. И только доживающий последние годы центральный особняк усадьбы почему-то оказался выброшенным на ее берег.
P.S. Усадьбу посещала, равно как и готовила статью уже 2 года назад, так что во внешнем облике особняка могут быть изменения, и к сожалению, уверена, что не в лучшую сторону.
На этой грустной ноте позвольте раскланяться и поделать всем добра!
Ночь. Темный закуток промзоны. Путь до объекта застилала скомканная простынь слежавшегося снега. Слишком тонкая, чтобы согреть заводские катакомбы, но достаточно толстая, чтобы захотелось сменить невысокие туристические ботинки на валенки до колена.
Дорога, если так можно назвать собачью тропу между заборами и гаражами, едва освещалась отблесками заводских огней. Прошло немного времени и за очередным сугробом показалась насыпь. Бомбоубежище. Лысину насыпи венчали поросшие куцыми кустами вентиляционные шахты, а оголовки людских ходков на противоположных сторонах от укрытия напоминали торчащие уши. Пора заглянуть внутрь!
Убежище насквозь проморозило и всю его площадь покрывал скользкий, как пойманный на недостаче завхоз и такой же ненадёжный с виду лёд. Было бы его поменьше, устроили бы здесь подземный каток, но высота потолков 2.4 метра и передвигаться по сооружение приходилось гуськом. А гуськом, особо на коньках не покатаешься.
Заброшенное убежище имело вид, подобный вмерзшему в арктические льды судну. Холодное и полностью разукомплектованное спасающимся экипажем.
Судя всеобъемлющей ржавчине, убежище было затоплено под потолок.
Возможно, по весне его снова затопит и оно до следующей зимы, перестанет быть доступным. И скорее всего лишь эта цикличность, уберегла его от судьбы быть порезанным на металлолом.
С техническое точки зрения, защитное сооружение не является чем-то особенным. Это классическое отдельно стоящее укрытие на два блока, вмещающее от силы 300 укрываемых и имеющие второй класс защиты.
На этом всё. Убежище не пещера и температура здесь не сильно отличается от минус тридцати на поверхности и задерживаться здесь дольше необходимого — совершенно не хочется...
Любителей заброшек и индустриального туризма буду рад видеть в нашем блоге (его и прошу считать первоисточником и указывать при перепости на др. ресурсы, заранее спасибо)
Дурная голова ногам покоя не даёт. Но было нереально круто понаблюдать как природа оживает,ручьи потоками несли свои воды,пробудилось тьма насекомых,птиц. Около 20 километров пешком по льду,грязи и воде. Красота. Держал путь в деревню которой уже нет 40 с лишним лет. Люблю находиться в таких местах,только одинокие кладбища говорят что когда то здесь кипела жизнь,да порой буквально под ногами попадаются следы жизни ,кирпичи, обломки посуды и прочий хлам
Улица Ямашева, поселок «Савинка» После 1979 года. Фотографии предоставила Мария Гришина.
Важно! Данное исследование опубликовано в ознакомительно-развлекательных целях. Информация для исследования взята из открытых источников и не всегда соответствует истине, а все выводы являются субъективным мнением автора. Опубликованный материал как полностью, так и частично не рекомендуется к использованию при подготовке научных работ.
(Автор - Владислав Левин).
Моё приветствие. Данное исследование охватит объект, ушедший в небытие задолго до обнаружения первых признаков пребывания людской деятельности в этой области лично мной. По уже сложившейся традиции каждое исследование начинается с обнаружения подозрительных объектов, не вписывающихся в ансамбль окружающей обстановки. 18 февраля 2023 года в виду форс-мажора у меня освободилось время и находясь в районе улицы Чуйкова (г. Казань) я решил посетить один из моллов, что находится неподалёку. Около остановки «Дружба» я решил сократить путь и идти напрямую по диагонали через болото, скажу, что таким маршрутом я шёл впервые, несмотря на то, что почти всю жизнь живу в Казани. Половина дороги вопросов не вызвала, но ближе к середине стали попадаться куски стен с мелкой плиткой. Редкие бетонные блоки, какие-то валуны, больше похожие на фундаментное основание и под завершение следования по правую руку показался остов руин из красного кирпича. Площадь данного болота далеко не маленькая и присутствие на побережье небольших озерец остатков зданий само собой вызывает вопросы. Старожилом этих мест я не являюсь, эти территории для меня существовали как данное принадлежащее к городу, но любопытство и интерес подвигли к написанию нового исследования.
Координаты этих руин: 55°49'53.1"N 49°07'01.3"E
Вездесущая «викимапия» даже успела сохранить фактический адрес этого здания - 2-я Поперечно-северная ул., 24. Но к чему же относилась эта постройка?
Глава I (1909 – 1942)
«Каймарская волость и землепользование высокогорского лесничества, Савиновская стройка, Савинки»
Чтобы не вводить в заблуждение читателей я определю ориентиры, руины постройки до сих пор находятся за моллом «Парк Хаус» (на спутниковом снимке от 2012 года выше видна часть молла), дорогой пересекающей болотистую территорию пользуются для того чтобы сократить путь, выходя со стороны остановка «Дружба» и достигая торгового центра или наоборот. По одну сторону улица Мусина, по другую – парк победы и манеж «Искандер». Особенность человеческой памяти сводится к уже неоднократно упоминаемой поговорке – «глаз замылен», с этим объектом сложилась совершенно идентичная ситуация и на вопрос, что было до торгового центра смогут ответить, наверное, лишь те, кто там когда-то проживал, чьё детство или взрослая жизнь проходила в этих местах. Беглый поиск по тому, что было здесь раньше дал несколько результатов и самый близкий к современности результат – деревня «Савинка» или «Ново-Савиново».
Историческая справка:
Ново-Савиново (тат. Яңа Савин, Yana Sawin) — посёлок, находившийся на территории нынешнего Ново-Савиновского района Казани.
Происхождение названия
Посёлок получил название по селу Савиново, на землях крестьян которого возник. Варианты названия: Савиновская стройка, Ново-Савиновская стройка, Савиновская слобода, Новосавиновская, Савинки.
История
Упоминается в 1909 году как «стройка на земле крестьян с. Савинова»; на 1915 год здесь имелись 3 бакалейные лавки. С момента создания находился на земле Каймарской волости Казанского уезда Казанской губернии (позднее — Арского кантона Татарской АССР).
Каймарская волость (Коймарская волость, тат. قايمار ۋولىٰسىٰ, Каймар вулысы) — административно-территориальная единица в составе Казанского уезда Казанской губернии и Арского кантона Татарской АССР.
В селе Кадышево располагалось волостное правление, в посёлке Ивановская Стройка — квартира полицейского урядника. В настоящее время территория Каймарской волости находится в составе Авиастроительного и Ново-Савиновского районов Казани и Высокогорского района РТ.
История
Волость была образована после 1860-х гг. По декрету «Об Автономной Татарской Социалистической Советской Республике» вошла в состав Казанского (с конца 1920 года — Арского кантона) Татарской АССР. Ликвидирована в середине 1924 году в результате укрупнения волостей в ТАССР; северная часть вошла в состав Калининской волости, южная (Савиново, Караваево, Борисоглебское, Сухая Река) — в состав Воскресенской волости.
Известные жители
Среди известных жителей Ново-Савиново — мэр Казани Камиль Исхаков и мусульманские религиозные деятели Шамиль Исхаков (имам мечети «Казан нуры») и Мансур Джелялетдинов (имам-хатыб мечети аль-Марджани).
По старой доброй традиции следующим актом в исследовании является обращение к картам, самая ближайшая дата, обозначающая некую принадлежность к застройке или каким-либо строительным мероприятиям – это 1930 год.
Дом, о котором упоминалось в начале будет построен спустя примерно 40 лет. Принадлежность этой территории определена к землепользованию высокогорского лесничества, внизу савиновская стройка, справа землепользования села Савиново. По данным АФС 1942 года территория осваивается постепенно, большей частью прилегая к современной улице Ямашева, но вопрос вызывают расчерченные поля выше точки ориентира.
Глава II (1942 – 2004)
«Развитие инфраструктуры, жизнь, быт и закат посёлка»
Ново-Савиново присоединён к Казани в 1924 году(с 1934 года — в Ленинском районе). Вскоре после присоединения к Казани посёлок был соединён дамбой с Козьей слободой. Состоявший в конце 1920-х гг. из трёх улиц небольшой посёлок к 1940 году разросся и фактически слился с соседними слободами — Новой стройкой и Козьей. К 1957 году общая длина улиц Нового Савинова (с улицами Новой Стройки) составляла 20,95 км.
В 1950-е годы в посёлке появился ряд новых построек: в связи со строительством Куйбышевского водохранилища сюда (на Савиновскую улицу) переносится жилой посёлок Казанского механического завода «Сантехприбор», сНовой дамбы и Бакалды переносятся жилые дома и склад треста «Казгортоп»; для переноса жилых домов из зоны затопления отводится участок восточнее посёлка, для подъезда к которому реконструируются улицы Короленко и МОПРа; впоследствии именно этот участок отойдёт под многоэтажную застройку кварталов 37 и 39 Ленинского района.
В 1966 году ровные ряды домов указывают на активную застройку территории и увеличение числа улиц. Площадь выше, под снегом, но невооружённым взглядом прослеживаются следы воздействия на землю.
Из статьи журнала «Собака»,Камиль Исхаков: «Я не привык в своей жизни делать что-то для показухи» от 28 марта 2019 года:
«Вы были мэром Казани почти семнадцать лет. Эпоха Исхакова — время ликвидации ветхого жилья, строительства новых микрорайонов и метро, подготовки к 1000-летию Казани. Что было самым сложным?
Все непростые. Но самое большое удовлетворение я получил от реализации программы ликвидации ветхого жилья. Я сам родился в Казани, на улице Островского, 76. Мы жили в коммуналке, в небольшой комнате с тонкой перегородкой на уровне печки, три семьи: наша семья, две сестры папы со своими семьями. Когда мне было четыре года, в 1953-м, мы переехали в поселок Савиновка. Папа построил времянку – маленький насыпной домик, в котором мы провели семь лет, пока не построили шлакобетонный дом. Но многие казанцы жили намного хуже. И я, став мэром, был настроен помогать людям, что-то сделать для них. В итоге мы переселили в новые квартиры сто тысяч человек. Это же целый город!»
Из книги «Мой друг Камиль Исхаков» под авторством Евгения Березина:
Исхакова Фания Хасановна:
«… Дом моей тети находился на улице Меридианной, где жил Камиль. Так что бегали мы с ним по одним савиновским болотам, не подозревая о существовании друг друга. А заметила я Камиля уже в университете. Запомнила его по стихам – так он их замечательно читал. Когда познакомились в райкоме, он влюбился в меня с первого взгляда. Сначала я старалась не воспринимать уж близко к сердцу его чувства. Но он ухаживал красиво – дарил мои любимые розы. Я все переживала, как быстро они осыпались. Я была одной из первых невест в длинном свадебном платье. В то же время не носили одежду длиной ниже колен. Наряд, за которым я ездила в Москву, Камиль забраковал. Но зато где-то умудрился купить совершенно обалденный и страшно дефицитный тогда трикотин – белый с серебристыми блестками. До сих пор хранит тайну его приобретения. А мама Камиля сшила мне платье…»
1967 год вновь вносит изменения в ландшафт местности выше над посёлком, появляется подобие канала и как будто пашенного межевания. Пока тяжело сказать, была ли необходимость в создании здесь какого-то подобия агрикультурной агломерации, чёткого понимания что это такое и для чего пока нет.
Дом по улице 2-я Поперечно-северная, 24 появляется примерно в 1970е, территория выше никакими зданиями не застраивалась, однако ландшафт постоянно видоизменяется, добавляются дорожные направления, часть ровных линий будто бы заполняется водой, по правую руку возводятся первые многоэтажки по улице Мусина. И территория посёлка теперь отделена от так называемой «пашни» ровной дорогой ведущей к улице Бондаренко.
В 1998 году вся территория посёлка выглядела так, наш объект попавший в фокус идентифицируется таким образом:
В надежде понять, что же за остатки стен и булыжника были обнаружены по пути следования к современному торговому центру перемещаемся выше, но обнаруживаем лишь огромную территорию под меткой «озеро». Мнение коллеги, помогающего в исследовании – это неправомерный выброс строительного мусора на этой территории. Грубо говоря всё это было привезено сюда и выброшено с нарушением многих законов.
Вновь обратимся к исторической справке, чтобы узнать, что могло находиться на улицах утраченного посёлка, именно в исследуемой области.
Социальная инфраструктура
В посёлке находились школа № 38 (между улицами МОПРа и Ветлужская), библиотека (угол улиц МОПРа и Руставели)
Из списка улиц конкретно этой области на 1998 год существовали:
• Ветлужская
• Меридианная
• Поперечно-Мирная
• Поперечно-Северная
• Поперечно-Северная 2-я
• Поперечно-Южная
• Руставели
Карта Казани от 2003 года рисует ещё вполне существующие улицы, но дело уже идёт к закату.
В 2004 году квартал между улицами Чуйкова, Мусина, Ямашева, Бондаренко выглядел так. Программа по ликвидации ветхого жилья беспощадно проходила по всей территории посёлка, но как показали новостные известия некоторые умудрились прожить в этой области до 2013 года, но тем не менее, посёлок был упразднён в середине нулевых. Так как я никогда в нём не был и не имел знакомств с людьми, которые жили здесь фотоматериал приходилось искать в свободном доступе. Благодаря публичным страницам «Казань 1000-летняя...до и после...» и «Казань Онлайн | Главный Казанский Паблик» удалось позаимствовать фотографии разных лет.
Большая часть Ново-Савиново была снесена во время программы ликвидации ветхого жилья в Казани, проводившейся с 1996 по 2004 год; последние дома по улицам Кемеровская и Нижне-Торфяная были снесены в марте 2019 года.
Глава III (2004 – 2024)
«Воспоминания бывших жителей, редкий фотоматериал, суды и справедливость».
В данной главе будут собраны комментарии и воспоминания жителей посёлка «Савинка» разных лет, данная информация поможет воссоздать хронологию некоторых событий ссылаясь на фотографии, коих не так много в свободном доступе. Также глава затронет события 2017 года, в которых между бывшим жителем и владельцем имущества в упразднённом поселке велось судебное разбирательство с администрацией города.
«Савинка была на месте ТЦ парк Хаус и в границах Ямашева, бондаренко, Четаева, Мусина. Единственное сохранившееся название - это улица Мередианная. А вот на месте ХЛ и парк хаус были сады 22 завода. И остановка называлась сады»
«Прекрасно помню частный сектор, там ещё был продовольственный магазин одноэтажный (Аля сельпо)» - Марат Хайрутдинов.
«Мой дом. Помню, когда болото замёрзло, мы там в хоккей играли» - Сергей Коновалов.
«Родная савинка! Каждый день ходил на остановку "Автозаправочную" по этим пескам» - Зуфар Мусин.
«Мирную не помню. Наш дом на большой Савинке стоял на пересечении Ямашева/Руставелли. Так сначала почтовый адрес значился ул.Мопра 100, позже Ямашева 100» - Елена Тиханчик.
«Во, за это огромное спасибо, а то всё центр, центр. Вот параллельно стоят дома Мусина 49 слева, направо 47 по факту он как один дом, и там, в 47 доме прошла часть моего детства, т.к. там жили дед с бабушкой, деда уже нет как года 4, а бабушка еще жива, но уже не помнит никого. Так же, с родителями я жил на савинке на улице поперечно мирная 5, там был 1 этажный деревянный дом, в принципе, как и у всех, технология утепления стен называлась насыпушкой, насыпушка представляла собой 2 стены внутри набивали опилками, это как современные каркасные дома, только вот хорошо помню, что опилочным каркасным домам ничего не было, ничего не промерзало как например в современных каркасных домах утепленных минеральной ватой или пеноплексом. Как видим, 49 школа уже стояла в то время, так же стоял тепло узел, с другой стороны и тепло узла стояла и сейчас стоит трансформаторная подстанция которая снабжает многоэтажные дома, и отдельная линия была выведена на савинку, но мощности порой не хватало напряжение вечером опускалось порою до 160 вольт, соответственно у каждого дома к телевизору был подключён стабилизатор ,просто в розетку телевизор никто не включал, частенько слышал что у кого то преуспевающего в то время сгорели видеомагнитофоны и телевизоры из за обрыва нуля происходил скачок напряжения. Как мы видим, опщаги, не общежития, а именно опщаги так её иногда называли в то время через п, в то время не было. Между двух девятиэтажек располагалось один продуктовый, ранее он назывался филиал, потом он назывался Арча (плохой выбор был) но припоминаю там эти Рояли), там же продавались напитки Кристина. Помню мужики жаловались на то, что пиво прокисло (вот оно качество и натуральные продукты), молочка в бутылках, хлеб, ах, какой был хлеб в тех самых деревянных лотках помню запах до сих пор, далее магазин переименован Эдельвейс и под этим названием он стоял очень долго, ну и в какой-то момент его название сменилось на Магнит. Про пожар сзади нынешнего магнита не смогу подробно рассказать, был ещё мелкий, но запах помню. Так же, сзади нынешнего Магнит был приём стеклотары. Моя улица располагалась как раз напротив от этого магазина, в 90ые все женщины на пенсии сидели возле этих магазинов и продавали кто семечки, кто лук, чеснок, огурцы, помидоры, редиску. Так же небольшой рынок был примерно где идут эти три ханум, сейчас тут находится тат мак, не помню какая-то пекарня, что-то ещё. На этом месте недалеко стоял киоск Мальборо, был прокат видеокассет с залогом, торговали и обычными кассетами, в то время построили торговые ряды Анастасия, там до сих пор находится рюмочная, ну и клиенты у них соответственно имеются) рядом с магазином Магнит стояло, и сейчас стоит 2 этажное здание, там был супермагазин Электроника. И знаменитая, игра Ну погоди продавалась именно там, были часы электроника 7, припоминаю шариковые ручки с часами. Но, это всё ничто, в сравнении с стереоэлектрофоном Электроника 017 стерео, которая состояла из 2 блоков, усилителя и проигрывателя (я его позже сфоткаю, и эти 2 блока мне радуют душу больше чем какой-нибудь ресивер пионер даже серии ax 5) может из-за того, что параметры не хилые и мощность, и частотный диапазон. Ближе к 85 ым уже стояла асфальтная дорога между савинкой и этими многоквартирными жилыми домами, следует отметить что первая девятиэтажка экспериментальная, так же там разводка электрики из меди». – Динар Вахитов.
«... Общаги-малосемейки около "Анфилады" ещё не было... по левую сторону... - сам принимал участие в "зачистке".... Последний дом был возле водоразборной колонки - Габдулхака Абы - всегда ставил на совещаниях вопрос о выделении ему квартиры в современных постройках напротив...» - Александр Юрьевич.
«Когда я переехал на квартал весной 81 года, Савинка была по обе стороны Ямашева от 56 квартала до Мусина, далее уже была степь с правой стороны до Адоратского, там еще были действующие садовые участки, где Лента был разлив от намытия земснарядом с коегде оставшимися садовыми домиками и густо оставшимися садовыми деревьями и кустарниками...район 25 и 27 кварталов были пустынями с нитками тянувшихся к реке трубами через которые намывались в округе горы песка для стройки панелек домов» - Дмитрий Гонцов.
«Остановка трамвайная называлась "Автозаправка"(ныне "Парк Победы"). Мы туда в детстве бегали играть в "классики", т.к. на Савинке не было хорошего асфальта» - Елена Тиханчик.
«Кроме перечисленных Мирной и Мусина эта ост. называлась некоторое время Ковровый цех в честь 2-х этажного дома из красного кирпича по производству ковров который ранее стоял на месте современного Ямашева,50 который на снимке в центре» - Дмитрий Гонцов.
Приятно было читать диалог бывших жителей посёлка, переношу его в исследование:
Зуфар Мусин: Айдар,спасибо! - редкое фото сноса Савинки. Мои родные края, где родился и жил 30 лет.
Александр Юрьевич: а далеко жили от Семьи Исхаковых?
Нет, не далеко. Через две улицы. Теперь там ничего уже не напоминает о прежней савинке. Сначала завалили и выровняли все песком на 1,5 -2 метра. Затем подняли многоэтажки. Сейчас там ходят тысячи людей и не знают, какая жизнь под их ногами кипела 30 лет назад.
Елена Тиханчик: дом Исхаковых до сих пор стоит, по-моему. Я училась в одном классе с племянником, за одной партой сидели. А брат Исхакова к нам домой приходил, с отцом был знаком.
Зуфар Мусин: Нет, отказаться не было возможности ни у кого. Ладно у кого действительно были ветхие дома. Не жалко. Но были и кирпичные, новые, двухэтажные. Вот им то и было обидно.
«Вот наш дом. мы жили на Теодолитной. жаль, что осталось так мало фотографий с нашего родного поселка» - Аделя.
«Этот пустырь, по-моему, до 90-го года просуществовал. Путепровод называлось место, мы по нему в 90-м на Казанку ходили купаться. Речным песком всю территорию засыпали. Там раньше луга были, коров пасли до 75г.
А наш дом стоял крайний на большой Савинке, сначала адрес был ул. Мопра 100, потом Ямашева 100. После, когда на проспекте Ямашева построили высотный дом 100, почта стала путаться в адресах, и нам присвоили почтовый адрес: ул. Руставели 57/100» - Елена Тиханчик.
«Здравствуйте всем. Я жил на Мусина д4 раньше это улица называлась Мирная. Жил там с 1976 по 1992» - Ильшат Гайнетдинов.
«Чтобы попасть на настоящую Савинку, надо было сесть на 11 автобус. Пазик. Поворачивал на Чистопольской направо и на Савинку. Сойти у магазина (по-моему, это была конечная остановка) и шлёпать в глубь. Вот там и начиналась настоящая Савинка» - Алексей Петров.
Савинка, ул. Мирная (позднее Мусина). Снято с крыши дома №5. Сквозь ветки деревьев можно разглядеть девятиэтажки на Ямашева. Март 1979 г. Автор фото Георгий Хитров.
«Деревня Савинка. Это же место: Перекресток Ямашева/Мусина в 1978 году и в наше время. На переднем плане Мусина 59а, далее - 61а и 53. Частный сектор по левую сторону продержался до середины 2000-х, на его месте ныне ТЦ Парк Хаус».
«Деревня Савинка, ныне Ново-Савиновский район. 1968 год. Фото предоставил: Алексей Пашалов».
«Район улиц Бондаренко и Ямашева. Раньше тут был старинный частный сектор который еще остался от деревни Савинки. Ныне на этом месте стоят новостройки с дворами и детскими площадками.
Фото: Альберт Вафин».
Улица Чуйкова, поселок Дружба и остатки поселка Савинки, 1996 год.
От фотографий и воспоминаний бывших жителей перейдём к новости трёхлетней давности, отчасти курьёзной, но зерно истории имеющей. Статья онлайн газеты «Вечерняя Казань» от 2 июля 2020 года «Бабушка мне его завещала» сообщает:
«Наследник земельного участка требует в собственность землю, на которой сейчас стоит ТЦ «Парк Хаус», а раньше стоял один из частных домов поселка Савинка, 41-летний казанец Сергей Скугоров: его иск к Управлению Росреестра по РТ начал рассматривать Ново-Савиновский райсуд. По словам мужчины, более 15 лет назад власти города снесли их с бабушкой дом в числе прочих - землю у собственников изымали якобы под государственные и муниципальные нужды, но на ней вырос торговый центр».
«Как рассказал «Вечерней Казани» Сергей Скугоров, бывший сотрудник правоохранительных органов, его бабушка в 1964 году приобрела дом по адресу ул. Ветлужская, 15/30. Территориально он был расположен правее того места, где сейчас находится главный вход в ТЦ «Парк Хаус». А в 1997 году бабуля продала 1/3 дома внуку, то есть ему, Сергею Скугорову».
«В 2004 году в поселке Савинка стали на основании постановлений Кабмина РТ и главы администрации Казани изымать земли у собственников и сносить дома, - вспоминает Сергей».
«26 октября 2004 года, как сейчас помню, ушел утром на работу, прихожу вечером, а дома нет, сломан. Но я до сих пор прописан по тому адресу на Ветлужской, другого жилья мне не предоставили, а нашу землю, как оказалось, отдали не под муниципальные нужды, а под строительство ТЦ!».
«А в прошлом году я нашел завещание от 2001 года, в котором моя бабушка Саушина Анна Матвеевна (она умерла в 2006-м) завещала мне все принадлежащее ей имущество на Ветлужской - часть дома и земельный участок».
В комментариях даже был предложен вариант местонахождения участка.
Общий вывод и заключение исследования:
В данном исследовании в фокус попала часть старинного посёлка, который был основан в 1909 году и просуществовал почти 95 лет, о том, что было на этом месте смогут напомнить лишь остатки здания из красного кирпича, стоящего в глубоко заросшем кустарнике. Предания от бывших местных жителей как мне кажется не столь распространены в общедоступных источниках, возможно воспоминания бывшего мэра Казани, Камиля Исхакова дадут более полную и общую картину жизнедеятельности посёлка начиная с 1953 года. Тем не менее, территория задокументирована исторической справкой, указывающей на принадлежность к волости, о присоединении к Казани в 1924 году, о переселении в эти области посёлков с Дальнего Устья, постройке будущих кварталов. Досконально известны и сохранены все улицы исследуемой части посёлка. Также указывается нахождении школы и библиотеки. Не менее ценными являются и комментарии от бывших жителей посёлка, как уже неоднократно показала практика, такого рода исследования дают толчок к воспоминаниям и дополняют и без того скромную информацию об утраченном месте. На месте бывшего посёлка ныне располагается торговый центр, который затмил собой и вид, и память об этом месте. Но за задворками его все же ещё есть то самое огромное озеро-болото, о котором речь пойдёт в следующем исследовании.
