Самое удивительное из мира нейросетей…

И самое удивительное будет сейчас… Все дело в отделе IT ФССП и в том, что многие (в том числе, ФССП) службы до сих пор используют «ручную» передачу данных на госуслуги. Казалось бы, в чем подвох? А вот в чем. Многие организации до сих пор ведут свои базы в устаревших форматах, которые создавались ещё в 90-х, в основном на локальных базах данных (что, собственно, логично), которые умели выгружать (допустим, посредством Access) в ограниченный список возможных форматов. Вручную. Причем, работать в этих БД в силу множества костылей могли только те разрабы, которые их создавали. Сейчас же ситуация складывается таким образом, что разрабы БД тех годов уже отходят в мир иной, либо, уже не вяжут лыка. И это, на самом деле, происходит до сих пор во многих организациях.

Например, в ФССП Урюпинска приходит информация из банка о том, что должник оплатил задолженность. ФССП может обработать данную информацию, но в силу отсутствия централизованной системы, ФССП Урюпинска, казалось бы, принимает эту информацию, но сформировать отчёт для банка (по новой форме, с новыми полями) с отметкой о погашении задолженности не может, по причинам, указанным выше. Вот и получается, что при, якобы, «полной автоматизации», ФССП просто-напросто не может выгрузить валидную информацию в банк и на Госуслуги. Поэтому, до бесконечности может снимать деньги с банковского счёта, и отображать наличие задолженности в Госуслугах.

Честно говоря, если одна из основополагающих (на текущий момент) служб для работы с простым народом испытывает такие проблемы, возникает много вопросов…

P.S. Будучи предпринимателем, четыре раза заплатил с расчетного счета налог (точнее, пенсионные взносы). Придя в ФССП, спросил об этом. Ответ: идите в суд. Пожалуй, это все, что нужно знать об этой системе…

Первая мировая. Георгиевские кавалеры 7-ого гренадерского Самогитского графа Тотлебена полка. На шестерых 14 георгиевских крестов и 5 медалей

@Yuris73, А ты только узнал?
Был случай.
Бабушка подбрала котят. Часть раздала, один остался, мяукать не умел, ел с пипетки, мурчать тоже не умел.
Я приехал к ней в гости на пару суток. Первые несколько часов мы с этим котёнком привыкали друг к другу. Потом же, я по наитию, его, котёнка который был с ладошку. Посадил на плечо к себе и начал типа мурлыкать, и об него тереться головой. И мы оба заснули, было это поздно ночью. Бабушка с утра удивлялась, что и мяукать начал, и мурлыкать. Я уехал, хотя хотел его через пару недель забрать к себе.
А бабушка с этим котёнком поехала в ветклинику. Проверились, поставили прививки.
И на обратном пути, в маршрутке, Мама с Мальчиком лет 8 увидели этого котёнка и Мальчик задал вопрос:
"Мама можно этого котёнка мы возьмём к себе?"
На что Мама посмотрела на мою Бабушку и задала вопрос: "Вы отдадите нам этого котёнка, пожалуйста?!"
Бабушка отдала, после же, через пару недель и рассказала об этом случае. Когда я приехал за своим "Моторчиком", как я про себя его и назвал)...
З. Ы.
Домашние животные вообще эмпаты, они не понимают в прямом смысле - "слова", причём на разных языках. Они понимают интонации, понимают смысл причинно-следственной связи слов и действий - дрессировка, воспитание, восприятие "человек - животное"). Они достаточно умные чтобы взглядом, телодвижениями, реакциями своими передавать свои эмоции, в том числе и некоторые рыбы с "пятнадцатьюсекундной памятью". Поэтому относиться к животным, как к неразумеым относиться неразумно...
З. Ы. Ы. Это было 12 лет назад :))
А теперь я спать :)

Глава 1

- 1 -

- Но труп-то первым я обнаружил!

- Ха! Обнаружил он! Случайно наткнулся! Что, скажешь, не так?

- Ничего подобного! И если кто-то не видит логики в чужих действиях…

- Логика? Не смешите мои подметки! Где ты тут увидел логику?

- Коллеги, коллеги! Прошу вас…

- А я улики нашла! Целых две! Понятно?

- Нашла она! Улики у нее!

- Коллеги, коллеги…

- Ой, да хватит вам уже собачиться. Было бы из-за чего. Сценарий-то примитивный, для детского сада.

- Нет, почему же? Мне, например, понравилось.

- Еще раз повторяю, для особо одаренных, – труп обнаружил я! Так что десять очков – мои!

- Идите в задницу, коллега!

- Коллега Руст, выбирайте выражения! Иначе я, как председатель, заблокирую ваш канал!

Очередное заседание детективного клуба подходило к концу. И, как всегда при подсчете очков, вылилось в обыкновенную свару и грызню. Дон Перспикас откинулся в кресле и позволил себе тонкую ироничную усмешку.

Вот дураки-то, честное слово! Спорят чего-то, доказывают, теряют лицо. Из-за чего, спрашивается? Чего хотят добиться своими голословными утверждениями? Вот скоро счетчик закончит свою работу, и всем все станет ясно. Программу не обманешь, нет! Программа, она все фиксирует, честно и добросовестно, каждое слово, каждый намек! И с выводами ее не поспоришь. Хотя встречаются отдельные слабоумные личности, которые с пеной у рта готовы идти наперекор всему и всем. Впрочем, такие в клубе надолго не задерживаются.

Я сегодня был хорош, с удовлетворением подумал дон Перспикас. Определенно хорош. И пусть никто из моих самодовольных коллег этого не заметил, я-то знаю! И счетчик знает. И скоро выдаст результат, от которого у всех челюсти поотвисают! Гениальный детектив не выпячивается, как некоторые тут, гениальный детектив незаметен, но вездесущ. Ничто и никто не может укрыться от него. Оставаясь в тени, он выбирает психологически выверенный момент и наносит один-единственный, но точный удар. И заслуженно получает свою награду.

Зеленым огоньком загорелось окошко приват-чата. «Детектив Смит» уведомляла подпись. Кто такой, почему не знаю? Так это ж новенький, сообразил дон Перспикас. Хочет чего-то перетереть наедине. Интересно, что ему от меня надо?

В вирт-клубе «Суперсыщик»детектив Смит появился совсем недавно и пока никак себя не проявил, больше помалкивал. И виртуальный образ он выбрал себе под стать имени – ничем не примечательный мужчина средних лет, одетый более чем стандартно. Обычный клерк, каких двенадцать на дюжину, мимо пройдешь и не заметишь.

Поймав взгляд дона Перспикаса, детектив Смит подмигнул ему и незаметно показал оттопыренный большой палец.

А он ничего, снисходительно подумал дон Перспикас, соображает. Пожалуй, стоит уделить ему немного времени. Вдруг будет интересно. И, подмигнув в ответ, коснулся сенсора привата.

Они очутились в кабинете, который дон Перспикас обустроил под свой вкус: полки с книгами, портьеры, оббитое красным бархатом кресло, тяжелый стол с полированной дубовой столешницей. Общий чат, где продолжали ругаться и размахивать руками, превратился в картину на стене.

- Позвольте выразить вам свое восхищение, коллега, - неожиданно звучным голосом произнес детектив Смит. – Честно признаюсь, не ожидал увидеть такую тонкую игру ума. Это было великолепно! Жаль, что остальные не способны оценить этого по достоинству.

Дон Перспикас почувствовал, что краснеет. Какое счастье, что в вирте этого не видно!

- Да ладно, - буркнул он. – То есть, я хотел сказать, что мне очень приятно.

Спохватившись, что гость все еще столбом торчит посередине кабинета (пусть это всего лишь вирт, но все равно невежливо), дон Перспикас быстренько создал кресло, точную копию своего.

- Присаживайтесь, коллега Смит.

Детектив Смит обошел кресло, уселся в него, поддернув брюки на коленях. В руках у него оказался портсигар, он вынул сигарету, щелкнул массивной зажигалкой, прикурил, выпустив тонкую струйку дыма к потолку, небрежным движением пальцев сотворил себе пепельницу, и все это проделал с таким изяществом, с такой великолепной уверенностью, что дон Перспикас немедленно ощутил острую зависть.

Научусь курить, пообещал он сам себе. Научусь, будь я проклят! Хот бы в виртуале.

- Я уже говорил и повторю еще раз, что восхищаюсь вами, - сказал детектив Смит. – Вы весьма незаурядный человек, дон Перспикас. И очень, очень проницательный. – Он многозначительно улыбнулся, давая понять, что понял и оценил точность и уместность имени Перспикаса. - Вы инициативны, но умеете держаться в тени. Вы манипулируете людьми, но так, что они этого не замечают. Вы тонко чувствуете момент и умеете терпеливо ждать. Поверьте моему опыту, это редкий и ценный набор качеств. Мы искали вас, дон Перспикас.

- Меня?

От смущения голос дона сорвался в фальцет, но Смит словно бы не заметил этого.

- Такого, как вы. В конечном итоге – да, вас. – Детектив Смит вдруг подался вперед, глаза его стали серьезными. – Мы хотим предложить вам дело, дон Перспикас. Настоящее дело. Такое, которое потребует от вас максимальной отдачи. Но мы уверены, что вы с этим справитесь.

- Мы?

- СГБ. Служба Галактической Безопасности.

- Я слушаю вас, - сказал дон Перспикас.

- Оно довольно рискованное, это дело, - предупредил детектив Смит. – Хотя и абсолютно законное. Вы можете отказаться прямо сейчас, и мы не будем в претензии.

- Я слушаю вас, - повторил дон Перспикас и расправил плечи.

***

… Хлоп вынырнул из вирт-сферы и шумно перевел дух. Вид у него был совершенно обалдевший, а глаза горели от восторга.

- Вот это да, - пробормотал он. – Вот это да! А дельце-то закручивается прикольное! Как он этого болвана обработал, просто прелесть! Пари держу, какой-нибудь молокосос. Впрочем, мы это скоро узнаем. Мы скоро все узнаем!

Хлоп довольно потер руки и вынул из рекордера кристалл с записью сегодняшнего заседания детективного клуба. Несколько минут смотрел на него, улыбаясь своим, без сомнения, очень приятным, мыслям, а потом нахмурился.

- Куда бы тебя спрятать, - озираясь, пробормотал он. – Вроде бы и некуда.

Комната, где проживал Хлоп, поражала своей аскетичностью, если не откровенной нищетой. Матрас, брошенный прямо на пол, встроенный шкаф, забитый одеждой вперемешку с каким-то хламом, древний кухонный комбайн, душевая кабинка, давно нуждающаяся в хорошей чистке. И только роскошный вирт-поликомб выделялся на этом фоне, как выделяется драгоценный бриллиант среди невзрачной россыпи речной гальки. И с такой же разницей в цене.

- Некуда мне тебя спрятать, - уныло подвел итог Хлоп. – Захотят, так найдут. Я бы нашел.

Ожил уником – дешевый, с плоским двумерным экраном. С экрана смотрела хорошенькая девушка с капризно надутыми губками.

- Нет, вы только поглядите! – воскликнула она. – Он дома! Я жду его, жду, а он! Хлоп, ты совсем совесть потерял?

- Бегу, детка, - Хлоп вскочил. – Бегу, моя сладенькая! Пять минут, и я у твоих ног!

Кристалл с записью он без затей сунул себе в карман.

На пороге Хлоп оглянулся, окинул взглядом свое убогое жилище. Ничего, пообещал он себе, скоро все изменится. Хватит щипать по мелочи, пора уже заняться настоящим делом. Раз судьба дает мне шанс – крупный шанс, такой, какой выпадает раз в жизни, буду я последним идиотом, если не воспользуюсь им. Такому парню, как я, не место на богом забытом Форшанге, такой парень, как я, достоин лучшего.

Сердце сладко замерло в груди. Переберусь на Гензу, подумал он. А может – чем черт не шутит! – и в Метрополию. Крутые тачки, крутые цыпочки с роскошной грудью и ногами от ушей, шикарные рестораны… Ух, как я там развернусь! А денег хватит. Если повести дело с умом – хватит и еще останется!

- 2 -

Время шло, но Ник терпеливо ждал. Место было выбрано идеальное: этот дальний уголок парка не пользовался особой популярностью у отдыхающих. Сюда не забредали ни старушки с собачками, ни мамаши с малолетними сопляками, не шатались веселые компании подростков, ищущих развлечений, потому что никаких развлечений здесь не было и быть не могло. Лишь влюбленные парочки да одиночные спортсмены-любители, и вот они-то интересовали Ника в первую очередь. Он знал – рано или поздно кто-нибудь обязательно появится на извилистой лесной тропинке, освещаемой лишь редкими фонарями.

Наконец, терпение его было вознаграждено – в вечернем сумраке между деревьями замелькал светлый силуэт и скрылся за поворотом. Ник вскочил на ноги, обежал огромный шершавый валун и встал на краю обрыва. Позицию для стрельбы он облюбовал уже давно: именно в этом месте начинался довольно крутой подъём, что вынуждало любого, даже самого упорного спортсмена, снижать скорость. К тому же еще и фонарь… Идеальная мишень, с удовлетворением подумал Ник, глядя сверху вниз на тяжело дышащего человека, остановившегося прямо в центре светового пятна. И расстояние небольшое. Промахнуться просто невозможно.

Ник тщательно прицелился. Хлопок от выстрела был едва слышен, зато пронзительный вопль жертвы, полный ярости и боли, буквально оглушил Ника. Судя по запредельной высоте звука, на этот раз ему попалась женщина.

- Уроды! – орала она, временами переходя на ультразвук. – Гады! Сволочи!

Весьма довольный собой, Ник из мальчишеского озорства помахал беснующейся внизу жертве, закинул винтовку за спину и вскочил на гравиборд. Через десять минут он был у тайника, куда спрятал винтовку, а еще через полчаса открывал дверь своего дома.

- Коля, это ты? – из кухни выглянула мать. – Почему так поздно? Ужинать будешь?

- Потом, - отмахнулся Ник, взбежал по лестнице на второй этаж и заперся в своей комнате.

- Звонили из школы! – крикнула мать. – Ты опять пропустил тренировку!

Она еще что-то кричала высоким сердитым голосом, но Ник ее не слушал. Плюхнувшись на небрежно застланную кровать, он вызвал Перси. Тот ответил тут же.

- Ну? – нетерпеливо спросил он. – Как?

- Нормуль, - небрежно ответил Ник. – Плюс один, с первого выстрела. Тетка какая-то.

- Где?

- У Барана, - сказал Ник. – Там еще, знаешь, тропинка внизу…

- Знаю, - кисло отозвался Перси. – Сам к этому местечку приглядывался. Опередил ты меня.

Ник весело рассмеялся, глядя на обиженное лицо приятеля.

- Ничего, найдешь себе другое. Сам понимаешь, в нашем деле главное не зевать.

- Ладно, разберусь, - буркнул Перси. – Инструмент на месте?

- Конечно.

- Ты не наследил там? Никто тебя не видел?

- Обижаешь!

- Ладно, - повторил Перси и отключился.

А Ник с чувством выполненного долга отправился ужинать. В дополнение к ужину он получил от матери порцию упреков и нотаций, но даже это не испортило ему аппетита. Он был очень доволен собой. Все шло по плану.

- 3 -

- Гады! Уроды! Ненавижу! Как только таких подонков земля носит?

Рыдая злыми слезами, Патриция Колмен изо всех сил терла мочалкой правую щеку и шею.

Темно-синяя краска сходила с трудом, и Патриция снова и снова смывала, намыливала, терла.

- Хватит, - не выдержал Билл Колмен. – Кожу до костей сотрешь.

Он отнял у жены мочалку, выключил воду, завернул жену в пушистое полотенце и на руках отнес в гостиную. Бережно усадив плачущую женщину в кресло, он достал из бара бутылку шерри-бренди, два стакана, разлил напиток.

- Выпей, - приказал он. – Залпом. Ну! Тебе надо успокоиться, Пат. Слава богу, ничего страшного не произошло и…

- Успокоиться? – взвизгнула Патриция. – Ничего страшного? И это говоришь мне ты? Ты, полицейский? Сидишь тут, напиваешься, вместо того, чтобы ловить этого негодяя!

- Бывший полицейский, - криво усмехнулся Билл. – Не забывай, моя родная, я в отставке.

Он залпом выпил свой виски, резко встал, подошел к окну и уставился в темноту, сцепив пальцы рук за спиной. Он покачивался с пяток на носки и фальшиво насвистывал «Самый лучший день». Что для него являлось признаком сильнейшего душевного волнения. Пат почувствовала угрызения совести. Напрасно она так. Билл так тяжело переживает свою отставку. Он же всю жизнь отдал своей работе, всю жизнь на посту, а вот теперь оказался не у дел. Наверное, это была ошибка, и ведь его уговаривали остаться, давали хорошую должность, но Билл, ее гордый и честолюбивый Билл, не захотел милости с барского плеча. Конечно, он рассчитывал на кресло окружного комиссара, но Гендерсон, этот молодой выскочка, опередил его. Конечно, Биллу уже под шестьдесят, и выглядит он ни на год не моложе – седая голова, морщины, фигура оплыла, но ведь для полицейского это же не главное! Опыт, вот что ценится по-настоящему, опыт и хватка, а всем этим Билл может щедро поделиться с Гендерсоном, да еще и останется. Но – что поделаешь? У Гендерсона оказались такие связи, которых у честного полицейского нет и быть не может.

Позабыв про свою беду, Пат подбежала к мужу и обняла его.

- О, Билл! – горячо воскликнула она. – Мне так жаль! Бедный ты мой, бедный!

Билл похлопал жену по руке.

- Ничего, моя родная. Ты со мной, значит, все хорошо.

Он повернулся, осторожно приподнял ее лицо за подбородок, осмотрел щеку. Озабоченно покачал головой.

- Сильно натерла, - сказал он. – Знаешь, давай-ка спиртом попробуем. Ты сядь, я сейчас все принесу.

Он сходил в кухню, принес салфетки и пузырек спирта и принялся обрабатывать покрасневшую отекшую кожу. Пат сморщилась и тихонько зашипела от боли.

- Щиплет, - пожаловалась она.

- Еще бы, - проворчал Билл. – Но зато краска сходит, - он показал ей салфетку со следами синей краски. – Потерпи еще немного.

Когда он закончил, Пат подбежала к зеркалу и, едва взглянув на себя, снова расплакалась.

- Господи, - причитала она, - ну как же я завтра покажусь в таком виде? Ну что мне делать, что?

- Может, не пойдешь никуда? – нерешительно предложил Билл, заранее зная ответ. И не ошибся.

- С ума сошел? – возмутилась Пат. – Это же Эмми, моя маленькая Эмми. Она же мне как дочь была! Как я могу не проводить ее в последний путь? И что люди скажут? И потом, я ведь действительно любила ее. Хотя характер у нее был непростой.

Билл кивнул. Ему тоже нравилась младшая сестра его жены, он относился к взбалмошной легкомысленной Эмми со снисходительной отцовской нежностью. И был потрясен ее смертью не меньше Пат. Такая молодая, такая энергичная, полная всяческих идей и планов, и вдруг – обширный инфаркт. А ведь никогда на сердце не жаловалась, да и вообще почти никогда не болела.

Странная смерть. Странная именно своей внезапностью и… быстротой, что ли. Она даже не успела позвать на помощь. Села позавтракать, съела один тост с маслом, сделала несколько глотков кофе и – умерла. Ее так и нашли вечером сидящей за столом с кусочком непроглоченного тоста во рту. Инфаркт. Откуда у молодой здоровой женщины инфаркт? Или она не была такой уж здоровой? Какой-нибудь скрытый дефект… может быть, даже врожденный…

Билл с беспокойством посмотрел на жену. А не сидит ли в его любимой Пат та же угроза, которая убила ее сестру? Все может быть. Надо посоветовать ей пройти обследование, очень настоятельно посоветовать. Конечно, она станет отказываться, она терпеть не может ходить по врачам, но он найдет нужные слова. Обязан найти