Таверна "На краю вселенной"

— А что такого? — отвечал Витька, поправляя свои неизменные солнцезащитные очки. — Люди хотят шоу, а я им его даю. Сегодня научу, как обойтись без ключа. Главное — чтобы зрители поверили. 

— И что, работает? — скептически хмыкнул Серёга. 

— В теории — да, — ухмыльнулся Витька. — А на практике… ну, если машина загорится, это тоже контент.

Но слава, как водится, принесла проблемы. Завод стал настолько популярен, что местные власти не могли остаться в стороне. Однажды на пороге появился мэр с делегацией, чтобы "оценить вклад в культурное наследие". Геннадий Петрович, директор завода, встречал их с улыбкой, но внутри у него всё кипело — он знал, что за такими визитами обычно следуют либо налоги, либо требования "привести всё в порядок". 

— Геннадий Петрович, ваш завод — жемчужина города! — воскликнул мэр, размахивая руками, как будто дирижировал невидимым оркестром. — Но с такой популярностью нужно соответствовать стандартам. Может, обновить экспозицию? Заборы покрасить, здания подлатать… 

— Обновить? — директор нахмурился. — Да весь наш шарм в том, что тут всё настоящее. Туристы едут за ржавчиной и скрипом, а не за глянцем. 

— Понимаю, — мэр подмигнул, — но вы же не хотите, чтобы нас обвинили в эксплуатации… исторической неухоженности? 

Геннадий Петрович понял: нужно что-то делать, но так, чтобы не потерять "душу" завода. Он созвал рабочих на экстренное собрание. 

— Товарищи, нам нужно модернизироваться, но по-нашему. Идеи? 

— Покрасим всё в яркие цвета, как в Диснейленде! — предложил Миша. — Туристы любят яркое. 

— Или устроим "День инноваций", — добавил Серёга. — Покажем, как меняем молотки на новые… с резиновыми ручками. 

— А я сниму ролик про "умный ремонт", — подхватил Витька. — Например, как приложить смартфон к капоту и включить музыку для диагностики. 

Все заржали, но идея родилась: "Неделя инноваций на заводе имени Прогресса". Туристам предложили собирать машины из деталей с 3D-принтера по советским чертежам или тестировать "электромобиль" — старый Запорожец с аккумулятором от дрели. 

Антон, инженер-идеалист, всё ещё мечтавший о настоящем производстве, не выдержал: 

— Это же цирк! Мы могли бы реально что-то улучшить! 

— Антон, дорогой, — успокаивал Геннадий Петрович, — цирк платит. А с деньгами, может, и чайник новый купим. 

Но Антон решил доказать своё. Ночами он тайно собирал настоящий электромобиль на базе старого шасси. И вот, гордо представил его директору: 

— Смотрите, едет на электричестве, не дымит, не ломается! 

— Молодец, — похвалил Геннадий Петрович, — но как это вписать в шоу? Туристы хотят грохот, а не тишину. 

— Давайте устроим "День будущего", — предложил Антон. — Покажем, что мы можем быть современными! 

"День будущего" объявили, и Антон представил свой электромобиль. Он плавно проехал по заводу, но туристы заскучали: 

— Где искры? Где лязг? Это не по-русски! 

Витька, видя отчаяние Антона, решил спасти шоу. Он подбежал к машине, открыл капот и с криком "Добавим русской магии!" ударил молотком по батарее. Машина заискрила, задымила, и толпа взорвалась аплодисментами: 

— Вот это по-нашему! 

Антон не знал, смеяться или плакать. Его изобретение стало клоунадой, но туристы были в восторге. 

Тем временем Витька совсем зазнался. Он потребовал гонорары за выступления и "эксклюзивные права" на свой образ в сувенирах. Геннадий Петрович пошёл на уступки, но это взбесило остальных. 

— Почему ему всё, а нам ничего? — возмущался Миша. — Я тоже могу шоу устроить — поджигать что-нибудь каждые полчаса! 

— А я могу разбирать машины на скорость, — добавил Серёга. 

Директор, чтобы унять бунт, объявил "конкурс талантов". Миша устроил "огненное шоу" с фейерверками из аккумуляторов, Серёга показал "скоростную разборку", а Витька прочёл "монолог мастера" о смысле ржавчины. Туристы визжали от восторга. 

Но вечером Геннадий Петрович собрал всех в кабинете: 

— Товарищи, мы стали заложниками успеха. Хотели выжить, а стали цирком. Может, пора остановиться? 

— И вернуться к производству? — с надеждой спросил Антон. 

— Нет, — покачал головой директор. — Наше — это шоу. Но давайте найдём баланс. 

Витька, сняв очки, добавил: 

— Я устал быть клоуном. Хочу иногда чинить по-настоящему. 

— И мне поджигать ради шоу надоело, — подхватил Миша. 

Так появились "Дни тишины", когда туристов не пускали, а рабочие ремонтировали машины и учились новому у Антона. А в "Дни шоу" завод снова становился театром абсурда — но теперь с удовольствием. 

Завод нашёл свой путь: смесь ржавчины и инноваций, шоу и реальности. 

— Мы — живая история, — говорил Геннадий Петрович. — И в ней есть место всему. Главное — не забывать, кто мы. 

И завод жил дальше, доказывая, что русский автопром — это не идеальные машины, а люди, умеющие превратить любой абсурд в искусство.

P.S. от автора:Русский автопром силён не техникой, а умением смеяться над собой и выкручиваться из любой передряги. Может, в этом и есть настоящий прогресс?

— Это может быть наш шанс, — сказал Гриша, протягивая свиток Лёхе. — Старая мельница на окраине города. Там мы можем найти Борислава или его сообщников.

Лёха нахмурился, взвешивая слова друга:

— Полночь уже скоро. Нужно быть начеку. Если он связан с Теневыми Стражами, это может быть ловушкой.

— Тогда подготовимся, — решительно ответил Гриша. — Возьмём оружие и попросим помощи у Велемира.

Лёха согласился, и они направились к дому старейшины. Велемир выслушал их рассказ, его лицо омрачилось тревогой:

— Это серьёзно. Я дам вам трёх воинов для сопровождения. Но будьте осторожны — Теневые Стражи хитры и беспощадны.

С отрядом опытных бойцов Лёха и Гриша двинулись к старой мельнице. Ночь окутала землю мраком, луна пряталась за облаками, и лишь слабый свет звёзд указывал путь. Приблизившись, они заметили тонкие лучи света, пробивающиеся сквозь щели в деревянных стенах мельницы.

— Там кто-то есть, — прошептал Лёха. — Подходим тихо.

Они крадучись окружили строение. Гриша осторожно заглянул в окно и увидел Борислава. Тот стоял у стола, на котором лежал свёрнутый в ткань предмет. Напротив него возвышалась фигура в чёрном плаще, лицо скрывал глубокий капюшон.

— Ты принёс его? — голос человека в плаще был холодным и властным.

Борислав кивнул:

— Да, вот он. Артефакт, как вы просили.

Человек развернул ткань, и перед глазами Лёхи и Гриши предстал ещё один кристалл Нави — такой же, как тот, что они уничтожили в храме.

— Отлично, — сказал человек в плаще. — С его помощью мы откроем портал в Навь и призовём наших братьев.

Лёха и Гриша обменялись взглядами. Медлить было нельзя. Лёха подал сигнал воинам, и они ворвались внутрь.

— Стоять! — крикнул Лёха, направив меч на Борислава и его собеседника.

Борислав побледнел, а человек в плаще издал зловещую усмешку:

— Вы опоздали, хранители. Портал уже открывается.

В тот же миг кристалл засветился зловещим светом, и в воздухе возник разрыв. Из него хлынула тёмная энергия, а затем начали появляться Теневые Стражи — их глаза пылали красным огнём.

— Отступаем! — выкрикнул Гриша, но пути назад уже не было. Теневые Стражи бросились в атаку.

Завязалась яростная схватка. Лёха и Гриша сражались плечом к плечу, отбивая удары призрачных врагов. Воины Велемира держались стойко, но силы были неравны — противников становилось всё больше.

В хаосе боя Лёха заметил, как Борислав пытается ускользнуть. Он рванулся за ним, но человек в плаще преградил путь, выставив клинок:

— Ты не остановишь нас, хранитель, — прошипел он, нанося удар.

Лёха увернулся и вступил в поединок. Тем временем Гриша, пробиваясь сквозь битву, добрался до стола с кристаллом. Он понял, что только уничтожив его, можно закрыть портал.

— Лёха, я займусь кристаллом! — крикнул он, хватая артефакт.

Лёха кивнул, продолжая сдерживать человека в плаще. Гриша сжал кристалл в руках — тёмная энергия попыталась проникнуть в его разум, но он стиснул зубы и с размаху ударил кристалл о каменный пол. Раздался треск, и артефакт раскололся. Портал задрожал и начал затягиваться, унося с собой Теневых Стражей, которые растворились в воздухе с яростным воем.

Человек в плаще, увидев поражение, отступил и скрылся в тенях. Лёха и Гриша, тяжело дыша, осмотрелись. Воины Велемира были ранены, но живы. Борислав лежал на полу, оглушённый одним из бойцов.

— Мы сделали это, — сказал Лёха, вытирая пот со лба.

— Да, но это лишь начало, — ответил Гриша. — Борислав должен рассказать, что знает.

Они связали пленника и привели его в чувство. Борислав смотрел на них с ненавистью, но под напором вопросов сломался:

— Я... я работал на Теневых Стражей, — признался он. — Они обещали мне власть и богатство, если я помогу им проникнуть в Светлояр.

— Сколько ещё кристаллов у них есть? — резко спросил Лёха.

Борислав покачал головой:

— Не знаю точно. Но они не остановятся. У них сеть агентов по всему миру.

Гриша сжал кулаки:

— Мы найдём их всех.

Лёха кивнул:

— Борислав, ты должен помочь нам. Расскажи всё.

— Они убьют меня, если узнают, что я вас выдал, — пробормотал он, опустив взгляд.

— Мы защитим тебя, — твёрдо сказал Лёха. — Но ты должен сотрудничать.

Под давлением Борислав начал говорить. Он рассказал о планах Теневых Стражей: они ищут древние артефакты, способные открывать порталы в Навь, чтобы подчинить все миры своей воле. Лёха и Гриша слушали, осознавая масштаб угрозы, но их решимость только крепла.

Вернувшись в Светлояр с пленником, они были встречены как герои. Велемир поблагодарил их за спасение города, но друзья знали, что борьба впереди будет ещё тяжелее.

Вечером, сидя у камина, они обсуждали следующий шаг.

— Нужно найти и уничтожить все кристаллы Нави, — сказал Лёха. — И вычислить агентов Теневых Стражей.

Гриша кивнул:

— Нам понадобится помощь. Может, стоит обратиться к хранителям из других миров?

Лёха улыбнулся:

— Отличная мысль. Вместе мы справимся.

Они чокнулись кружками с травяным чаем, готовясь к новым испытаниям. Путь впереди был нелёгким, но Лёха и Гриша знали: их дружба и решимость — их главная сила.

Сначала я таскался туда с большой неохотой, но попал как-то (на лирическом пути к уборной, с брошюркой "Пришельцы среди нас") в "тепловой мешок". Ногу переставил — а там морозилка! Я назад — нормально. Ещё попытка, вроде то же самое и там и там. А если на месте не топтаться? Во, движется волна-то. Вместе со мной. По схеме было и со светом: движущиеся светящиеся линии; хаотично возникли параллельно мне, хаотично пропали.

Я стал следить за территорией управления, совершал обходы, видел, как по мне, в этой полузаброшке немало странного. Но всё это были физические явления, пускай не всегда по нашему учебнику физики. Я же мечтал о встрече с инопланетным разумом лично, хоть внутренне и побаиваясь того, что "серые люди" не будут такими, как в киношках или в моих книжках. Ещё я круглыми сутками размышлял, почему некая внеземная цивилизация пристрастилась к визитам в покосившееся заводоуправление, стоящее на городском отшибе? И где уже они прячут свой корабль, летающую тарелку или хоть блюдце, эти коварные посетители?! При этом ни разу в небе я не видел ничего знаменательного, что очень огорчало. Однако на другие мысли не наводило, слишком я "подсел" на свою теорию об НЛО.

Крах же собственно предприятия, чьи извилины шевелились в этом здании семьдесят лет, наконец наступил. Исчезли и те, кто платил комиссии какие-то номинальные деньги за работу. Зимой 94-го сдалась даже моя благоверно воспитанная мама и, опечатав очередной несгораемый шкаф с архивами "К хранению", пошла устраиваться библиотекарем в мою школу. А я свою затею не бросил. Тайком пробирался в совсем задубевшее без отопления здание — и наконец добился встречи с "объектом".

Мама задерживалась в школе, получив ещё ставку уборщицы. Я же, нет бы помочь ей (мам, прости за дурь!), застрял в заводоуправлении на подольше. Официально: делая уроки в библиотечной подсобке. Лазал по бывшему курятнику с табличкой "Дежурный по ПТО", в котором остались верхние насесты, не мешавшие внизу дежурить около чёрного телефона с лаковой трубкой. И нашёл заломанную в стенку дверцу, прикрытую противопожарными щитами. Дверца сильно оттопыривалась, так что я взял обрезанный телефонный кабель и накинул этакое лассо туда, где она отошла максимально. Потянул на себя и оторвал эту гладкую пластину с единственным отверстием под маленький ключик.

Это был проход, полый когда-то с обеих сторон, для птичника за дом. От воздуха в низенькой, долго забитой нише закружились разноцветные перья, гадко пахнуло спёртостью, экскрементами, палёной птицей. И прямо за моей спиной человеческий голос, не дразнясь, но безумно закричал: "Куд-кудах, куд-кудах!!". Хлопая при этом как бы в ладоши, изображая, вероятно, хлопанье крыльями... И свет с кудахтаньем начали перемещаться большими шарами, подскакивая, подпрыгивая или перелетая по всему курятнику.

В одном из шаров я увидел здешнюю "инопланетянку": старуху в длинной жилетке-спецовке на голое тело и в синих перьях в косматых волосах, похожую сразу на Бабу Ягу и на древнюю рыбу, состоявшую будто из одних костей. Это было что-то, что родилось до появления жабр и плавников. Сплошной скелет, оббитый очень давно, как развалившийся диван, чем-то кожистым и бугристым.

Я и не знаю, что со мной было, как я выбирался, ползком, катаньем или бегом, но фонарик так и остался зажат в зубах, как в момент срыва двери. У школы только выпал.

Когда-то одна пожилая птичница сошла с ума. Это было до завода, тогда всю окрестную птицу национализировали и передали в общий птичник, в экспроприированную помещичью усадьбу. Так вот бабуля, вчерашняя графиня или кто-то там, сначала вообразила, что верит в дело Революции и в новую жизнь. Потом, на фоне голода и лишений, что понимает птичий язык. А напоследок поняла, что куры — они в душе павлины. И принялась перекрашивать их перья краской... Буйную старушку, прозванную мадам Синекуровой, хотели полечить, но она "упорхнула".

Искать одинокую женщину было некому, да и подозревать криминал в её состоянии не приходилось. Никаких упоминаний о ней больше нет, кроме ключевого инцидента с пропажей без вести. Но проход из птичника впервые забили именно тогда — от шнырявших лис. И чтоб с другой стороны кур не воровали.

Луций поднял взгляд, вытирая руки о фартук.

— Ты имеешь в виду магию?

— Да, — кивнула она. — Ваши демонические способности — это лишь часть вас. Я могу показать вам, как использовать энергию света и создавать заклинания, которые усилят вас в битвах.

Азраил, всё ещё ощущая боль в плече от раны, полученной в схватке с демоном, задумчиво кивнул.

— Нам пригодится любая помощь. Они не остановятся, пока не найдут новый способ пробраться сюда.

Мадам Карла поднялась и достала из шкафа старую книгу в кожаном переплёте, украшенную потёртыми рунами.

— Тогда начнём сегодня. Я научу вас двум вещам: защитным барьерам и атакующим заклинаниям. Это основа, но она спасёт вам жизнь.

Она открыла книгу, и её пальцы пробежались по пожелтевшим страницам. Луций и Азраил подошли ближе, с интересом вглядываясь в символы, которые Мадам Карла начала объяснять. Она рассказала о потоках магической энергии, о том, как направлять её через намерение и волю, и продемонстрировала, как создать щит из света. Её амулет засветился, и перед ней возникла полупрозрачная стена, мягко мерцающая.

— Попробуйте, — сказала она, отступая.

Луций сосредоточился, закрыв глаза. Его руки дрожали, когда он попытался повторить движения Мадам Карлы. Сначала ничего не произошло, но затем слабое свечение возникло между его ладонями, быстро угаснув.

— Неплохо для начала, — улыбнулась она. — Азраил, твоя очередь.

Азраил, стиснув зубы, вытянул руку. Его щит получился чуть сильнее, но тоже продержался лишь мгновение. Мадам Карла наблюдала за ними с терпением наставника.

— Это требует практики. Но я верю в вас.

В следующие дни они тренировались неустанно. Луций научился создавать устойчивый барьер, способный выдержать слабый удар, а Азраил освоил энергетический шар — сгусток света, который он мог метнуть в цель. Мадам Карла следила за их прогрессом, иногда поправляя их жесты или интонации заклинаний.

— Магия — это не только сила, — напоминала она. — Это ответственность. Используйте её, чтобы защищать, а не разрушать.

Спокойствие длилось недолго. Однажды вечером, когда кофейня уже закрылась для посетителей, Мадам Карла собрала Луция и Азраила в задней комнате. Её лицо было серьёзным, а в руках она сжимала письмо, запечатанное чёрным воском.

— Это от моего старого друга, — сказала она, разворачивая лист. — Он следит за демонической активностью в городе. Похоже, ад не теряет времени — они планируют открыть новый портал.

Луций нахмурился.

— Где?

— В заброшенном театре на окраине, — ответила Мадам Карла. — Это место давно считалось проклятым. Если они активируют портал там, мы можем не успеть его остановить.

Азраил скрестил руки.

— Тогда нам нужно выдвигаться. Сегодня же.

Они собрали свои вещи: амулет Мадам Карлы, несколько свечей для ритуала и травяные сборы. По пути к театру дождь усилился, превратив улицы в зеркала, отражающие тусклый свет фонарей. Луций и Азраил обсуждали план, стараясь предугадать, с чем им придётся столкнуться.

— После нашей победы они будут осторожнее, — сказал Азраил. — Жди ловушек.

— Или новых врагов, — добавил Луций. — Но мы готовы.

Заброшенный театр встретил их зловещей тишиной. Разбитые окна пропускали ветер, который завывал, словно призраки прошлого. Внутри было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь щели, освещая пыльные кресла и пустую сцену. Мадам Карла подняла амулет, и его свечение указало путь — за кулисы.

Они двигались осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Внезапно из тени выступила фигура — человек с красными глазами, одержимый демоном. Его голос был хриплым, полным злобы:

— Вы не остановите нас. Ад сильнее, чем вы думаете.

Луций шагнул вперёд.

— Мы уже доказали обратное. Уйди с нашего пути.

Одержимый бросился на них, но Азраил мгновенно создал барьер, отразив атаку. Луций метнул энергетический шар, отбросив врага к стене. Человек рухнул, но тут же из-за сцены показалась чёрная воронка — новый портал, уже пульсирующий энергией.

— Быстро! — крикнула Мадам Карла, начиная ритуал.

Она расставила свечи и зажгла их, шепча древние слова. Луций и Азраил встали на страже, когда из портала начали вылезать мелкие демоны — быстрые, с острыми когтями. Они отбивались, используя новые навыки: барьеры сдерживали натиск, а энергетические шары разрывали врагов на части.

Мадам Карла сосредоточилась, её голос набирал силу. Свет амулета становился ярче, и портал начал сжиматься. Наконец, с громким хлопком он исчез, утянув за собой оставшихся демонов. Одержимый человек упал, освобождённый от демонической власти.

— Что где я? — пробормотал он, растерянно оглядываясь.

— Ты свободен, — мягко сказала Мадам Карла. — Иди домой.

Вернувшись в кофейню, они едва успели перевести дух, как дверь распахнулась. Вошёл высокий мужчина в тёмном плаще, его лицо скрывала тень капюшона. Он подошёл к стойке и заговорил с Мадам Карлой:

— Я слышал о ваших подвигах. Меня зовут Габриэль. Я охотник на демонов и хочу предложить свою помощь.

Луций и Азраил насторожились.

— Почему мы должны тебе доверять? — спросил Азраил.

Габриэль снял капюшон, открыв суровое лицо с глубоким шрамом на щеке.

— Потому что у нас общий враг. Я знаю, как выслеживать демонов и закрывать их порталы. Вместе мы будем сильнее.

Мадам Карла задумалась, затем кивнула.

— Хорошо, Габриэль. Присоединяйся. Нам понадобится каждая пара рук.

Луций улыбнулся, глядя на своих товарищей.

— Похоже, наша команда растёт.

— И наши испытания тоже, — добавил Азраил.

Они стояли вместе, готовые к новым битвам. Победа в театре укрепила их решимость, но появление Габриэля намекало, что впереди их ждут ещё большие тайны и опасности. Их путь к искуплению продолжался.

Шарлотта уставилась на цепь, будто это была дохлая медуза.

— Цепь? Мне? — процедила она. — Я акула, а не рэпер с побережья. Что мне с ней делать? Надеть на зубы и пугать крабов своим "блеском"?

— Это символ статуса! — не унимался тюлень. — А ещё бренд хочет запустить реалити-шоу: "Жизнь с Шарлоттой". Будут снимать, как ты охотишься, спишь, ворчишь на дельфинов...

— Ворчу на дельфинов? — Шарлотта фыркнула так, что дрон над ней качнулся. — Это не ворчание, это искусство сарказма. И что, теперь каждая моя трапеза будет под софитами? "О, смотрите, Шарлотта ест скумбрию, какая драма!"

Тюлень замялся, но быстро нашёлся:

— Ну, это же деньги! Ты сможешь купить себе риф. Или двух дельфинов-уборщиков. Или даже...

— Подожди, — перебила Шарлотта, прищурившись. — А что, если я съем камеру? Прямо на шоу. С хрустом. Это будет рейтингово?

Тюлень побледнел — насколько это возможно для тюленя — и пискнул:

— Эм, лучше не надо. Камеры дорогие.

— А я нет? — Шарлотта оскалилась, показав зубы, которые всё ещё могли перекусить акулу помельче. — Ладно, где подписывать? Но предупреди их: если режиссёр опять скажет мне "улыбнись", я съем его панаму. С ним внутри.

На следующий день пещера превратилась в съёмочную площадку. Водолазы с камерами плавали вокруг, туристы на матрасах аплодировали, а какой-то парень с мегафоном орал:

— Шарлотта, сцена первая! Ты плывёшь к кораллу, делаешь вид, что охотишься, а потом находишь банку тунца и...

— Серьёзно? — Шарлотта вынырнула прямо перед ним, обдав водой его мегафон. — Я акула, а не собака с трюками. Хочешь охоту? Дай мне того дельфина с вейпом, я устрою шоу.

— Дельфин отказался, — робко ответил парень. — Говорит, после прошлого раза у него стресс и синяк на лбу.

— Жалко, — хмыкнула Шарлотта. — Тогда давайте без фальши. Я просто съем банку. Прямо сейчас.

Она подплыла к реквизитной банке, которую подвесили на леске, и одним движением челюстей разорвала её пополам. Тунец разлетелся по воде, туристы завизжали от восторга, а оператор чуть не выронил камеру.

— Это не по сценарию! — завопил парень с мегафоном.

— Зато честно, — рыкнула Шарлотта, проглатывая остатки жестянки. — И скажи своему боссу, что следующий выпуск называется "Шарлотта против всех". Я съем дрон, если он ещё раз загудит над моей пещерой.

Тюлень подплыл с очередным чеком, пока туристы снимали её на телефоны.

— Ты гениальна, — прошептал он. — Они уже планируют второй сезон. И линейку энергетических напитков: "Сила Шарлотты — укус в каждой банке".

— Энергетиков? — Шарлотта чуть не подавилась водой. — Это что, теперь я должна плавать быстрее, чтобы оправдать рекламу? Ладно, но если увижу своё лицо на бутылке с надписью "Без сахара", я съем весь ваш офис. С кетчупом.

Она посмотрела на чек — нули всё ещё размножались, как стая мальков. Потом глянула на туристов, которые уже заказывали футболки с её мордой и слоганом "Тунец или смерть".

— Знаешь, толстый, — сказала она тюленю, — я хотела быть грозой морей, а стала королевой хаоса. И, чёрт возьми, мне это нравится.

Шарлотта уплыла в пещеру, где её ждал новый подарок: надувной матрас в форме неё самой, только с короной. Она плюхнулась на него и пробулькала:

— Завтра съем дрона. Или дельфина. Или оба. Главное — чтобы камеры сняли.

И с этой мыслью она задремала, пока над океаном гудели новые дроны, снимая её триумф.

Коридоры базы были узкими, освещёнными тусклыми лампами, что мигали от нестабильного питания. На стенах висели выцветшие плакаты: "Не входить", "Опасность: биологическая угроза". Иван понимал, что это место — эпицентр исследований "Чумного" вируса, и каждый шаг здесь мог стать последним.

Внезапно за углом послышались шаги. Иван прижался к стене, вытащив пистолет. Из-за поворота вышел человек в военной форме, но его пустые глаза и бледная кожа выдавали заражённого. Не раздумывая, Иван выстрелил. Тело рухнуло на пол с глухим стуком, но звук эхом разнёсся по коридору. Из соседних комнат тут же послышалось рычание и топот — чумные почуяли его.

Иван побежал, стреляя на ходу. Чумные вываливались из дверей — быстрые, худощавые, с искажёнными лицами. Их было слишком много. Он ворвался в ближайшую комнату и забаррикадировал дверь столом и стульями. Оглянувшись, он понял, что попал в лабораторию: столы были заставлены колбами и микроскопами, а на одном из компьютеров мигала надпись: "Эксперимент №47: Субъект Маша".

Сердце Ивана заколотилось. Он сел за компьютер и начал листать файлы. Документы описывали эксперименты над детьми с природным иммунитетом. Маша была одной из них — её кровь использовали для создания вакцины. Но последние записи гласили: "Состояние ухудшается. Высокий риск мутации". Иван сжал кулаки. Время уходило, и он должен был найти её.

Дверь затрещала под ударами чумных. Иван схватил со стола шприц с экспериментальным лекарством — тем самым, о котором писала доктор Смирнова в своём дневнике, — и выпрыгнул через разбитое окно, оказавшись во внутреннем дворе базы.

В центре двора стояла большая палатка, из которой доносились крики и стоны. Иван, не теряя ни секунды, направился туда. Внутри он увидел ряды кроватей с привязанными заражёнными, их тела дрожали от вируса. В дальнем конце, за стеклянной перегородкой, находилась операционная.

Он ворвался внутрь и замер. На столе лежала Маша — бледная, с закрытыми глазами, её дыхание было слабым. Рядом стояла женщина в белом халате — доктор Смирнова.

— Стой! — крикнул Иван, направив на неё пистолет.

Доктор обернулась. Её лицо было измождённым, но спокойным.

— Ты пришёл за ней, — тихо сказала она. — Но ты опоздал. Вирус побеждает.

— Нет! — Иван бросился к Маше, схватив её холодную руку. — Я нашёл лекарство. Оно может её спасти.

Смирнова покачала головой.

— Это экспериментальное средство. Оно замедлит вирус, но не излечит. И есть шанс, что она станет чумным.

Иван посмотрел на шприц в своей руке. В этот момент Маша открыла глаза и прошептала:

— Папа…

— Я здесь, милая, — ответил он, сжимая её руку. Затем повернулся к доктору: — Делайте, что нужно. Я не потеряю её снова.

Смирнова кивнула, взяла шприц и ввела лекарство в вену Маши. Девочка вздрогнула, её тело затряслось. Иван держал её, шепча слова утешения. Через несколько минут дрожь утихла, и Маша затихла. Доктор проверила её пульс.

— Она стабильна, но нужно время, чтобы понять, подействовало ли оно.

Их разговор прервал шум снаружи. В палатку ворвались военные — остатки охраны базы, возглавляемые суровым полковником.

— Вы нарушили карантин! — рявкнул он. — Всех заражённых уничтожить!

Иван встал перед Машей, закрывая её собой.

— Она моя дочь! Вам её не тронуть!

Полковник поднял пистолет.

— У нас приказ. Вирус не выйдет за пределы базы.

Смирнова шагнула вперёд.

— Полковник, Маша — ключ к вакцине. Дайте нам шанс.

Он заколебался, но приказал солдатам:

— Уничтожить всех!

Иван понял, что ждать нельзя. Он подхватил Машу на руки и бросился к выходу. Смирнова побежала за ним. Снаружи их встретил град пуль — военные открыли огонь. Иван укрывался за контейнерами, отстреливаясь, пока не добрался до старого военного грузовика у ворот.

Он усадил Машу в кабину, Смирнова запрыгнула следом. Заведя двигатель, Иван рванул прочь от базы. За ними погнались джипы военных. Он гнал по заснеженной дороге, маневрируя между деревьями. Впереди показался шаткий мост через замёрзшую реку. Иван вдавил педаль газа в пол. Грузовик пронёсся по мосту, доски трещали, но выдержали. Преследовавший джип сорвался в пропасть.

Остановив машину на безопасном расстоянии, Иван взглянул на Машу. Она дышала ровно, но была без сознания. Смирнова проверила её состояние.

— Лекарство действует, но нам нужно укрытие для исследований.

— Я знаю место, — ответил Иван. — Старик Василий живёт неподалёку. Он поможет.

Они поехали дальше, оставляя базу позади. Но Иван знал: это не конец. Вирус всё ещё угрожает миру, а Маша — их единственная надежда. Он был готов на всё, чтобы её защитить.

— Витька, ты чего, в артисты подался? — подначивал Серёга, глядя, как тот позирует для очередной группы японских туристов.

— А что такого? — отвечал Витька, поправляя очки. — Я теперь бренд. Без меня тут экскурсии — пустое место. Может, скоро в рекламу позовут, буду "лицом русского автопрома".

— Лицом-то, может, и будешь, — хмыкнул Серёга, — только с таким лицом машины покупать точно не станут.

Но Витька не шутил. Он потребовал у Геннадия Петровича "гримёрку" — уголок с зеркалом и кофемашиной, чтобы "подготовиться к выступлениям". Директор, не желая терять свою главную приманку для туристов, согласился, и вскоре в кабинете завсклада появился кофейный аппарат, вызвавший бурю возмущения у остальных.

— Это что, теперь официально буржуй? — ворчал Миша, тот самый поджигатель склада. — Мы тут в пыли и ржавчине, а он кофе с молоком хлебает!

— Товарищи, не ссорьтесь, — успокаивал Геннадий Петрович. — Витька — наш актив. Он деньги приносит. А деньги — это новые экспонаты или хотя бы краска для забора.

Но рабочие не унимались. Началось негласное соревнование: кто круче сыграет "аутентичного мастера". Миша устроил импровизированный пожар для "эффекта", а Серёга разобрал машину прямо во время экскурсии, назвав это "живой деконструкцией". Туристы были в восторге, а завод всё больше напоминал театр абсурда.

В один из дней на завод заявился новый персонаж — туроператор Игорь Викторович из Москвы. С горящими глазами и блокнотом в руках, он сразу взял быка за рога:

— Геннадий Петрович, ваш музей — это находка! Но мы можем вывести его на новый уровень. Тематические дни! "День русской смекалки", "День советского автопрома", "День, когда всё сломалось" — это же золотая жила!

— Звучит заманчиво, — директор задумчиво потёр подбородок. — А что конкретно?

— Интерактив! — Игорь Викторович размахивал руками, как дирижёр. — Квесты: туристы собирают машину из запчастей, но все детали от разных моделей. Или мастер-класс "Ремонт по-русски": как завести двигатель с помощью молотка и пары ласковых слов.

Антон, инженер-идеалист, который всё ещё не оставил мечту о нормальном производстве, не выдержал:

— Это что, теперь официально над техникой издеваться будем? Мы же можем хоть что-то полезное сделать с этими деньгами!

— Антон, дорогой, — туроператор снисходительно похлопал его по плечу, — полезное — это скучно. А у вас тут колорит! Туристы хотят цирк, а не конвейер по немецким стандартам.

Геннадий Петрович, почуяв прибыль, дал добро. Завод погрузился в новый хаос: туристы с азартом собирали "франкенштейнов" из несовместимых деталей, а рабочие соревновались в изобретательности. Один "мастер-класс" закончился тем, что двигатель, который туристы пытались завести молотком, взорвался фонтаном искр. Миша гордо заявил: "Это у нас спецэффект такой, для остроты ощущений!"

Слава завода имени Прогресса докатилась до соседнего города, где завод имени Революции, тоже еле державшийся на плаву, решил не отставать. Они открыли свой "музей советского автопрома" и объявили "баттл музеев", приглашая туристов сравнить, чей абсурд круче.

— Это наглость! — кипятился Геннадий Петрович. — Они украли нашу идею!

— Ну если честно, это была идея Ханса, — заметил Серёга, — но всё равно обидно.

Чтобы перехватить инициативу, завод имени Прогресса запустил новый аттракцион: "Гонка на выживание". Туристам предлагали прокатиться на машинах, которые разваливались прямо на ходу, а победителем становился тот, чья рухлядь продержалась дольше всех. Приз — ржавый болт с автографом Витьки — стал хитом сувенирного магазина. Очереди на "гонку" выстраивались на неделю вперёд, а рабочие с азартом подбирали детали так, чтобы развал был максимально зрелищным.

День "Гонки на выживание" стал апофеозом музейной лихорадки. Территория завода гудела от туристов, журналистов и любопытных местных. Витька в своих очках раздавал интервью, Миша готовил "спецэффекты" из искр, а Антон, смирившись с реальностью, помогал гостям надевать шлемы.

Старт! Машины, скрипя и разваливаясь, поползли по трассе. Одна потеряла колесо на первом метре, другая — капот, третья загорелась, но Миша ловко потушил пламя, объявив это " частью шоу". Победителем стал турист из Японии: его машина продержалась 50 метров, прежде чем рассыпаться в кучу лома. Получив свой болт, он сиял от счастья:

— Это невероятно! Такого нет нигде в мире!

Геннадий Петрович, сияя не меньше, обратился к толпе:

— Вот оно, товарищи! Мы не просто музей — мы феномен! Нас копируют, но наш дух неподражаем!

Вечером рабочие собрались в кабинете директора. Витька, сняв очки, устало сказал:

— Быть звездой тяжко. Может, вернусь к простой работе?

— И кофе свой забери, — подхватил Серёга. — А то мы тут не в кафе.

Все рассмеялись, а Геннадий Петрович поднял кружку с чаем:

— За наш завод! Он как феникс, возрождается из ржавчины. Мы доказали, что русский автопром — это не машины, а люди, которые умеют сделать из хаоса праздник.

Завод имени Прогресса стал легендой, где абсурд превратился в искусство, а провал — в повод для гордости. Туристы уезжали с болтами и историями, рабочие находили радость в новой роли, а Антон, глядя на этот цирк, думал: "Может, в этом и есть наш прогресс — не догонять, а удивлять?" И завод жил дальше, доказывая, что в России возможно всё — даже превратить рухлядь в мировой хит.

P.S. от автора: Реальность порой абсурднее вымысла. Русский автопром — это не про идеальные машины, а про умение выкрутиться из любой ситуации. И, возможно, именно в этом его сила — в хаосе, который мы научились любить.