Нейросетевая музыка

Новая роковая версия песни на эти стихи по заявкам трудящихся (см первый вариант панковский).

Облака плыли ни́зки и се́ры,
И мне было увидеть дано
То, как бесы зерно и плеве́лы
Просевали, сжигая зерно.

Я смотрел и стоял, но нестойко,
Когда бес мне один подмигнул:
«Перестройка идёт, перестройка»,
И в костре кочергой шевельнул.

И постиг я наитьем поэта
Тем, что да́ру пророка родня:
Перестройка закончится эта
С наступлением Судного дня.

«Судный День» — метал-интерпретация стихотворения Николая Зиновьева

Облака низко плывут.
Огонь пылает на горизонте.
И голос беса шепчет: «Перестройка идёт…»

Эта песня — не просто музыка. Это пророчество в риффах, облечённое в стальную гитару и громовой вокал. Русский хеви-метал, где каждая нота дышит напряжением эпохи, где каждый аккорд — как удар судьбы.

Музыкальный стиль: Русский хеви-метал / Эпический фолк-метал / Виртуозные гитарные риффы и соло, драйв и энергия

Мощный мелодичный вокал с оперной подачей и закосом под Кипелова
⚡ Атмосфера: героическая, драматичная, пророческая
На стихи Николая Зиновьева — песня о переломных временах, о выборе между зерном и плевелами, о том, что «перестройка» еще не закончилась и, в логике своего развития, рано или поздно закончится Судным Днем. И, может быть, уже совсем скоро.

Иллюстрации в стиле карандашного эскиза, передают то, что в другом визуальном стиле не получается.

Не пропустите, если вы цените:
— настоящий металл с душой и смыслом
— пророческую поэзию

🎧 Включайте на полную. Пусть гитара заговорит за всех нас.

Когда, измученный тревогой,
Начну придумывать беду,
Я к речке тропкою пологой,
Как к другу верному, иду.

Вернусь оттуда, как из детства:
Нет глупых мыслей в голове,
Нет зла в душе, нет боли в сердце,
Лишь стрекоза на рукаве.

Н. Зиновьев

«Стрекоза на рукаве» — песня на стихи Николая Зиновьева

Когда тревога сжимает грудь, а мысли бегут вперёд сами по себе, есть одно лекарство — тихая тропинка к реке. К тишине. К себе.

Эта песня — о возвращении домой в самого себя. О том, как природа без слов возвращает ясность разуму и тепло сердцу. О детстве, которое живёт не в воспоминаниях, а в ощущении прохладного ветра и стрекозы, севшей на рукав.

🎶 Музыка: русский акустический фолк, тёплый мужской вокал, акустическая гитара
Атмосфера: светлая, спокойная, задумчивая (110 bpm)

Решил поэкспериментировать с Suno.ai, генератором музыки, и сделать песню про наш любимый Пикабу.

Не судите строго 😅
Стихи писал сам, вымучивал честно, вперемешку с помощью нейросети, подбирая рифму и варианты

Если среди вас есть поэты, рифмачи или просто ценители ритма, то буду рад вашим комментариям, советам и критике 🙌

https://band.link/MaaRs

Где-то между 1840 и 1842 году молодой прусский чиновник Генрих фон Мюлер (да, именно с одним “л” — он Heinrich von Mühler) написал очередную забавную песенку “Я только что вышел из кабака” (Grad aus dem Wirtshaus komm ich heraus). Собственно, именно подобные песенки его и прославили, несмотря на то, что со временем он дослужился до министра культуры Пруссии и даже спорил с Бисмарком насчёт культуркампфа.

Исполнялась она на мотив модной тогда испанской качучи и стала хитом тогдашних песенников. Со временем появилась куча её переделок и переосмыслений, от пивных до социал-демократических.

Но нас интересует скорее её великолепный (и даже эквиритмический) русский перевод, “Улица, улица” опубликованный в 1859 году в журнале «Арлекин». Имя переводчика указано не было, а новую музыку (довольно обычный вальс) написал Александр Иванович Дюбюк — автор доброй половины “романсов” и “цыганских мелодий” конца XIX века. Чуть позже (из-за упоминания цыганок в последнем куплете) её стали называть ещё и “цыганской песней”.

Между тем автор перевода был личностью примечательной.

Василий Иванович Сиротин, потомственный попович с Вологодчины, начинал как типичный провинциальный служитель культа: сначала училище, потом семинария, потом годы учительства в ожидании вакансии… Но чем дальше, тем больше его жизнь шла кувырком: жена умерла, он начал порядочно пить, а потом оказался (типичное для того времени назначение для вдовых священников) в Спасо-Преображенской Белавинской пустыни на Каменном острове Кубенского озера. Примерно в это время и публикуется тот самый перевод, ставший легендой, а чуть позже, в феврале 1860, он пишет «Исповедь» — обширное послание в стихах великому князю Константину Николаевичу, который был тогда морским министром, с просьбой назначить его судовым священником.

Собственно, из этого чудом сохранившегося послания мы и знаем его биографию.

Попытки пристроить его на церковную службу в Вологде или родном грязовецком уезде тоже заканчиваются какими-то скандалами. Дошло до того, что в 1865 году, после драки с монахами (!) он по личной просьбе уволен из духовного звания и начинает служить чиновником в вологодских канцеляриях.

Там он тоже не оставил прежних привычек и сомнительных литературных занятий, чем изрядно раздражал начальство. Сатирические поэмы “Ада”, “Долгоносые” и “На приёме у Сатаны” и какие-то стихи ходили в списках (тогдашнем самиздате) и со временем потерялись. Кроме “Исповеди” и “Улицы” удалось отыскать ещё 3 стихотворения, напечатанные в петербургской газете “Вечерний досуг”: “Летний вечер”, “Ливанские кедры”, “Питейный” (тема для Сиротина актуальная!).

Дальнейшая судьба Сиротина покрыта туманом. Ходили слухи, что странствовал по Северу и даже побывал на корабле в Америке. Кажется, его видели в 1880-е где-то в Казани, сильно побитого жизнью.

Между тем “Улица, улица” расползлась по сборникам классических романсов популярна до сих. Много кто бывал на этой пьяной улице и может подтвердить: там творится полное безобразие. Под разными названиями («Улица, улица», «Пьяная улица» «Вечерняя песня») её исполняли даже Фёдор Шаляпин и Иосиф Кобзон — видимо, они тоже нашли на этой улице что-то своё. А в качестве автора обычно указывается абстрактный “Дюбюк” или даже “Дюбук” (теперь вы знаете, что это не так).

Но если вчитаться и вслушаться, то вдруг понимаешь — это самый натуральный паб-рок, из которого вырос панк-рок. И тема конечно же очень панковая.