Фэнтези истории

Для конкурса "Нейровдохновение 2.0".

Треск разносится по руинам башни. Двое разведчиков кидают в слабый костёр всё, что только может гореть. Мебель мигом ломают, подкидывают в костёр, разжигают пламя магией. Высокий седой мужчина в серой лёгкой броне тяжело уселся на камень, вытер пот с лица и поправил плащ с капюшоном.

- Вроде успели, - сказал он. - Марси, хватит. Должно хватить.

Девушка отложила поломанный стул и уселась напротив. Одета она была точно так же, как и напарник. Длинные чёрные волосы аккуратно спрятаны под капюшоном. Она стянула бандану с носа, тяжело выдохла.

- Вот не могли вы просто пройти мимо той жаровни, Генди Бейтон, - возмутилась девушка. - Я говорила, что это - обычная жаровня, не магическая, а вы всё равно полезли. Когда вы уже будете прислушиваться ко мне?

Генди усмехнулся: его ученица выглядела очень милой и смешной, когда злилась. Марси он взял на обучение когда ей исполнилось четырнадцать лет. Родители вначале были против, но всё же отправили на обучение, согласившись, что у девочки талант к поиску. Так она чуть ли не с ранних лет стала его напарницей в поисках различных древностей в руинах города.

- Марси, ты же ещё начинающий разведчик. За тобой глаз да глаз, проверять всё надо. Да, та жаровня была не магической, но я всё же должен был удостовериться. На них сейчас очень большой спрос в жилом районе.

Спор потихоньку стихал, подходила кромешная тьма. Днём, если так можно называть вечный сумрак, ещё можно идти отбиваясь от редких порождений тьмы слабым огнём и магией. Но в кромешной тьме порождения смелеют, а свет костров и фонарей не освещает должно, словно тьма поглощает его. В таких условиях порождения нападают даже не боясь световых ожогов. Секунда-две и путник, которому не посчастливилось оказаться вне стен, исчезает.

Вокруг них зашуршало, что-то огромное ходило снаруже. Порождение шипело, запускало когтистые лапы в проёмы бойницы, царапая стены и пол.

Марси всегда не по себе при их виде. Обычный человек не видит их, так как живёт в обитаемых зонах, но ей, как разведчику-сборщику, приходится часто сталкиваться с ними. И за всё время работы она ни разу не увидела их полностью. Только силуэты когтистых длинных лап. Генди запустил в лапу сноп огненных искр с кончиков пальцев, и та тут же исчезла с воем.

- Запомни, видишь тварь - избавляйся или убегай. Иначе приведёт ещё дружков…

За ним последовал другой дикий вой, а за ним ещё, и ещё, пока не стихло всё, кроме треска костра…

Генди перепрыгнул с крыши на крыши, за ним следом Марси. Она чуть оступилась, но старый учитель быстро подхватил её. Потёртый магический фонарь звякнул, едва удержавшись на ремне. Сколько Генди не пытался наставлять её, она всё равно сначала принимала решения, а после уже думала. Так и тут прыгнула следом ни о чем не задумываясь, не присмотревшись куда прыгает. Хорошо хоть фонарь удержался на ремне - даже самый плохой магический фонарь ценится высоко.

- Знаешь, когда нибудь ты навернёшься, если не будешь внимательней, - сказал Генди.

Марси фыркнула, проверила увесистый фонарь и подвязала его туже.

- Спасибо, учитель, но я бы и сама справилась. Не надо меня оберегать.

Генди знал, что справилась, но вот фонарь уж точно бы улетел вниз на улицы покинутого города и затерялся среди костей и мусора. Он кивнул, указав на высокую башню.

Таких башен было полно в городе. Их строили знатные и богатые люди, чтобы показать свою возвышенность к богам. Эта, по сравнению с другими, была ещё маленькой, очень дешёвой. Дорогие украшались мрамором, золотом и драгоценными камнями, а это всего лишь разукрашена разными красками, да и то они уже поблекли.

- Немного наклонилась, но ещё устойчива. Можно обследовать и заночевать там же.

- Учитель, не нравится мне это, - сказала Марси оглядываясь по сторонам. - Две кромешной тьмы за раз мы можем не выдержать…

Генди не отрывал взгляда от башни. Нутро подсказывало, что эту башню другие разведчики ещё не обыскивали - мало кто захочет тратить время на такую мелочь, когда вокруг полно богатых. Он шагнул вперёд, как что-то вдруг потянуло назад.

Генди обернулся. Марси держала его за плащ, взгляд у неё был уставший.

- Учитель, давайте возвращаться. Сами же говорили, что жадность к могиле приведёт.

Генди улыбнулся, бросил взгляд на башню и махнул на неё.

- Уже заново учишь меня прописным истинам, - бодро сказал он. - Так скоро и сама учителем станешь. Ладно, идём домой.

Возвращались по крыше старой библиотеки. Когда-то она была крупнейшей на всём континенте. Лучшие произведения и научные труды стекались сюда, пока другие государства не решились построить библиотеки больше. Всех их называли "великие", и не столько  из-за содержания, сколько из-за размеров: нужно идти полчаса, чтобы пройти её вдоль.

Хруст, крыша под Марси потрескалась, крупные трещины пошли во все стороны. Она остановилась, затаила дыхание.

- У-учитель, - запинаясь сказала она, не отрывая взгляда от трещин. - К-крыша трескается…

Генди медленно, выбирая каждый шаг, отошёл, достал из-за пояса верёвку и кинул Марси. Она обвязалась ею, проверила - держится крепко. Рядом не было ни торчащих труб, ни балок, только небольшой спуск, об который упёрся учитель. Он скомандовал Марси бежать. Только она сделала шаг, как крыша ушла из под ног. С криком она полетела вниз, но верёвка, болезненно впившись в тело, выдержала.

Учитель что-то крикнул, пытался достать невезучую разведчицу, но поблизости не было ничего, об что можно было упереться или обмотать верёвку. Марси всё ближе и ближе поднималась к разлому. Хлопнуло. Верёвка громко лопнула. Крича, девушка полетела вниз, ударяясь об твёрдое и цепляясь за всё что можно. Ближе к полу она крепко зацепилась за книжную полку, пытается встать ногами, но тяжёлый шкаф накренился и повалился на неё.

Слабый голубоватый свет бил в лицо. Марси открыла глаза, потянулась к горящему фонарю, чудом не разбившемуся при падении. Голова гудела, спина ужасно болела, но двигаться могла. Она стряхнула с себя пыль и книги. Завалившийся шкаф грозно нависал над ней, уперевшись в шкаф напротив. Учитель всегда говорил, что родилась она под счастливой полной Луной. Правда или нет - это её не особо интересовало. Появление спутников планеты в небе, всё же, как выяснилили учёные, не случайное, а закономерное явление. Но никто не мог сказать как и почему. Магия? Оружие? Или что-то иное?

Марси выбралась из под шкафа, отряхнулась, оглянулась. В библиотеке царила тьма, всё в ней словно бы застыло с незапамятных времён.

Разведчица потянулась к книге с потускневшей красной обложки, как вдруг, краем глаза, заметила колыхающийся синеватый свет дальше меж шкафов. Она пригляделась. Похоже где-то там горела магическая жаровня. Полностью заряженная жаровня может служить десятилетия, если её сделали на славу. Марси поглядела на дыру в потолке, позвала Генди, но ответа не последовало. Набравшись духу, она пошла к жаровне.

Из-за угла она видела высокую фигуру в мантии, сидящим за крупным дубовым столом прямо возле жаровни. Одет человек был богато и пёстро, как купцы на старых гравюрах, но что-то в нём пугало. Марси тихонько подошла ближе, прокашлялась. Но человек не двинулся, всё сидел, склонившись над столом. Когда уже она взяла его за плечо фигура развалилась, под ноги разведчицы упал череп с отвалившийся челестью. Не успела она пискнуть, как из черепа повылазили тёмные отвратительные всевозможные насекомые. Они спасались от обжигающего света, умирали и пищали под голубым сиянием жаровни. Через десяток секунд от них остались маленькие чёрные склизкие пятна.

Марси взяла себя в руки и оттолкнула череп ногой. И уже было начала уходить, но вдруг краем глаза увидела дневник с исписанными страницами. Вырвав его из рук скелета, - тот окончательно развалился, - быстро пробежалась глазами по страницам. Часто встречала слова "климатическая машина" и "разогнать облака". На последних двух страницах криво нарисованная карта города, и на ней же два здания помечены красными крестами.

Марси окликнули. Она вздрогнула и быстро развернулась. Напротив, на границе ореола света, стоял запыхавшийся Генди. Он жадно глотал воздух, держался за бок. Марси бросила дневник на стол, побежала к учителю и обняла его. Тот также обнял, погладил её чёрные волосы.

- Всё-всё, девочка. Я рядом. Сейчас выберемся отсюда. Только нужно поспешить, у нас часа два… - Генди отпрянул от неё и осмотрел с ног до головы. - Ты как сама? Не ранена? Идти сможешь?

От счастья она не могла говорить, и лишь быстро кивала.

- Хорошо. Это хорошо… Ладно, пошли к выходу.

Марси уже было пошла за учителем, как вдруг вспомнила про дневник. Она быстро вернулась за ним, положила в глубокий карман для надёжности.

Генди ошибся со временем: кромешная тьма наступила через час. Они укрылись в первом же попавшем здании - ничего высокого поблизости не было. Большинство башен были укреплены или во время вторжения порождений, или уже после силами разведчиков. Некоторые люди всерьёз считали, что смогут выжить в башнях вне жилого квартала, но как бы они не укрепляли их, порождения всё равно прорывались внутрь. Так поползли слухи, что порождения не просто разламывают укрепления, а перемещаются во тьме, и могут вылезти из любого тёмного угла.

Одно маленькое порождение чуть было не застало двоих врасплох. По размерам оно было чуть больше котёнка, но зубы были как у зверя. Генди вовремя посвятил лампой, заставив обожжённую тварь с визгом убежать.

- Марси, смотри за периметром, а не в книгу, - грозно сказал учитель. - Нужно ещё окно заделать. Места тут не много: лапу просунут и сцапают.

Спустя минут двадцать укрепления были готовы. Они не сравнятся с теми, что в башнях, но выдержать ночь должны. Тем более сегодня на небе одна из лун, активность порождений будет чуть ниже обычного.

Марси зачитывала дневник до дыр, проговаривала по слогам сложные и длинные слова. Генди слушал, внимательно вглядывался в стены. Горящие доски громко потрескивали и освещал небольшую комнату.

- Учитель, как вы считаете, можно как-то развеять пепельные облака? - спросила Марси.

Генди опёрся на локоть, почесал седую бороду.

- Не думаю. Учёные до сих пор даже не решили: магия это или какой-то природный эффект? А если мы даже не знаем что это, то как мы можем разобраться с ними?

Марси посмотрела на костёр, выставила руки поближе к теплу.

- А в этом дневнике человек писал, что их можно развеять. Что в городе есть лаборатория, а там какая-то "погодная машина". Может, сходим туда? Тут на карте два места отмечено. - Марси подсела поближе, показала карту учителю. - Мы могли бы за пол дня дойти вот до этой ближайшей, а оттуда до второй. А от неё до жилого сектора не больше двух часов идти.

Старый разведчик ухмыльнулся, помотал головой.

- Не, Марси. Хватит с нас приключений на неделе. И так уже привлекли внимание порождений. Нутром чую, что ходят они за нами по пятам. Я ведь тебе не рассказывал, но одна тварь хотела напасть на меня на входе в библиотеку. И чем дольше мы будем снаружи, тем больше они будут крутится вокруг нас.

Он снял бурдюк с водой с пояса, жадно выпил половину содержимого и предложил Марси, но она отказалась и попила воды из своей фляги, закусив мякишем.

- Да и припасы наши… - продолжил учитель, поглядывая на последний кусок солонины. - В целом, на ночь их только и хватит. Так что бросай думать об этом. Сходим туда как нибудь другой раз.

Марси тяжело вздохнула, откинулась чуть назад. Взглядом зацепила лежащий в стороне улов: пару фонарей и один магический поломанный. Она усмехнулась, вернулась к разговору:

- Учитель, с таким уловом нам в городе долго не прожить. А в лаборатории могут быть всякие дорогие штучки.

Генди неловко глянул на улов - мало. Даже продав их по высокой цене, они не окупят вылазку.

- Знаешь, на что давить. Ладно. Зайдём хотя бы на одну точку, а дальше как получится. Главное успеть завтра до жилого района.

Ночь прошла тихо и спокойно. Изредка слышались шуршания и далёкий вой порождений. Свет луны этим вечером оберегал всех, кому не посчастливилось ночевать снаружи.

Вышли они раньше обычного, чтобы точно успеть до дома. Генди не очень хотелось менять маршрут, но без денег не подготовиться к следующей вылазке. Но его пугала мысль, что лаборатория уже кем-то могла быть найдена и разграблена - всё же она примерно в трёх километрах от стены. Город, конечно, огромный, но за пять десятков лет разведчики перевернули всё вверх дном рядом с жилым районом. Марси даже не думала об этом, а просто верила, что найдут они то таинственное оборудование.

Пару раз на них напали большие порождения. Марси и Генди вовремя реагировали, обжигали светом фонарей. Искусственный свет их не убьёт, но точно отпугнёт на некоторое время. Порождения поменьше наблюдали издали, жёлтые глазки выглядывали из каждых щелей и окон, и чем дольше они шли, тем больше на разведчиков устремлялось взглядов.

Они проходили мимо бывшей мэрии, когда вдруг сверху повалились обломки камня. Генди оттолкнул ученицу и в последнюю секунду отпрыгнул в сторону. Он грязно выругался, сетуя на старые дома. Сверху послышались крики. Следом за камнями упал навзничь человек в броне разведчика. Марси быстро подбежала к нему, но спасать уже было некого - через порванную одежду виднелась огромная режущая рана. Раздался рёв с крыши.

- Порождение… - сквозь зубы процедил Генди. Он указал на сумку рядом с трупом, - Хватай сумку и побежали, пока не спустился.

Марси подхватила исхудавшую сумку - тоже не повезло на трофеи - заодно вытащила из нагрудного кармана бедолаги коробок спичек.

Через пять минут они уже были далеко от мэрии. Оттуда доносился страшный рёв порождений, не меньше десятка, как думала Марси.

- Боги, кажется это был Льюис, - сказала девушка дрожащим голосом, когда они забежали в первый попавшийся укреплённый дом. - Он ушёл за день до нас вместе со своим другом.

Руки у Марси дрожали. Чаще в городе натыкаешься на кости, обглоданные тела. К ним она привыкала, таков их мир, но смерть на глазах всё равно сжимала её изнутри.

- Марси, ты как? - учитель положил ей руку на плечо.

- В порядке. Просто… Нужно руки вытереть, - она нашла старую одежду в доме, вытерла руки, но часть крови успела присохнуть. В укрытии повис металлический запах.

Сверху что-то шуршало. Они посмотрел наверх, увидели маленький жёлтый глаз. Существо, похожее на безобразного ворона, пристально следило за ними. Через секунду Марси разглядела ещё несколько глаз. Вороны глухо закаркали.

Ком в горле встал у Марси, тело словно оцепенело. Генди одной рукой схватил её за руку, другой выпустил маленький светлый шар и побежал к выходу. Он втолкнул разведчицу в дверной проём, вбежал следом и захлопнул дверь. Послышался стук и скрежет - вороны врезались, царапали дверь.

Генди дал слабый подзатыльник ученице. Такие маленькие существа может и не убьют, но раны зализывать придётся долго, а там уже зверюги покрупнее придут…

Шли дальше молча. Жёлтых глаз становилось всё больше, между домов виделись прыгающие тени. Открытая местность с богатыми площадями перетекала в плотную городскую застройку усеянную скелетами: порождения любили нападать на людей в узких проходах.

Они поднялись повыше, на крыши жилых домов. Здесь, на открытой местности, порождения редко появляются, но многие из них сидят в засаде, поджидают в руинах, ждут, когда незадачливый разведчик решит заглянуть в пролом крыши…

Вдали на севере виднелась крепость и четыре небольшие башни - центр жилого района. Огни в башнях горели ярким синеватым пламенем, сидящие в темноте словно маяки. По такому ориентиру Генди быстро наметил курс, обходят наиболее опасные участки.

- Не передумала? - спросил Генди.

Марси вздрогнула, словно отошла от сна. Помотал головой.

- Слушай, если что, в районе всегда найдётся подработка, - продолжал Генди. - Можно накопить на припасы за неделю две, а дальше в путь-дорогу.

- Дело не в богатстве, учитель, - ответила Марси. Она достала дневник, прижал его к груди. - Я словно чувствую, что должна туда придти сегодня или завтра. Что-то подсказывает, кричит об этом. Уйдём сейчас и можно будет не приходить.

Генди вздохнул, перепрыгнул с крыши на крыши, протянул руку ученице.

- Обещай, что больше не будешь делать глупостей.

Марси невинно посмотрела на него, прыгнула следом. Учитель поймал её, помог удержаться на ногах.

- Обещаю, - сказала она. - Да и когда я совершала глупости?

- Ну, например сейчас… - Сказал Генди на выдохе.

Через жилые районы дошли до торговой площади. С высоты домом видны длинные торговые ряды, уходящие словно бы куда-то вдаль. Все они разграблены, перевёрнуты, где-то и вовсе сожжены.

Когда мир погрузился во тьму люди побежали скупать продукты, а когда товаров первой необходимости оставалось мало, за них началась борьба. Последний император - Светлейший Сайади VI - мечом и кнутом остановил беспорядки, собрал людей. Но вскоре появились порождения. В тот же день они заполонили город, вылезали из теней. Император и его гвардия сражались, пока выжившие не укрылись в крепости. Дальнейшая же судьба последнего императора никому не известна. Одни говорили, что видели, как его сразило порождение, другие же уверяли, что император спасся и ушёл за помощью к своим вассалам. Правду же никто точно не сможет сказать.

- Базар… И чего же здесь могли спрятать? Отсюда всё вынесли ещё десятки лет назад, - сказал Генди.

Марси открыла дневник, зачитала небрежно страницу. Генди уже стал думать, что читать она будет до самого заката.

- Где-то здесь есть потайной ход, прямо на площади под статуей императора.

- Статуя императора? - Старый разведчик всмотрелся вдаль - Что-то не видно. Наверное упала со временем. Долго искать будем…

- Время есть, учитель, - сказала  Марси и прыгнула на крышу чуть ниже. - Наверное она где-то в центре.

Генди прыгнул за ней следом, взглянул вновь на площадь, и тяжело вздохнул.

- В жизни не видел тебя такой самоуверенной. А я знавал тебя ещё ребёнком!

Меж рядов завывал ветер, колыхались обрывки ткани лавок хаотично раскинутых вокруг. Повсюду валялись побрякушки, сгнившая еда и белёсые кости. Генди и Марси разожгли факелы, но даже с круговым источником света ходить по узким коридорам было не безопасно.

- Столько места под площадь… - сказала Марси, рассматривая перевернутую лавку. - Наверное торговцы скучали здесь, пока случайный покупатель зайдёт.

Генди усмехнулся, задумался.

- Тогда людей было больше, Марси. Все эти ряды были словно река из людей, только без какого либо направления.

Марси взяла серебряное блюдо с изящными обводом по краю, изображающий дивный горный пейзаж.  Задумалась на секунду другую. Ну и странный город, очень треугольный, сказала она про себя.

Во тьме через ряд что-то глухо топнуло, потом пшикнуло и утихло. Марси бросила блюдо, подняла факел повыше. Генди приготовился метать огоньки из пальцев. Но шум, кроме звона блюдца, затих. Они осторожно выдохнули, пошли дальше мелкими шажками.

Генди молниеносно развернулся, выпустил шар света в лавку. Из под неё, шипя, выбежал маленький чёрный комок, пробежал под ногами Марси и прыгнул в деревянный ящик.

Марси шагнула к ящику. Учитель махал руками, звал к себе, но ученица уже заглянула внутрь. Существо зашипело, истошно издало звук. Девушка сунула руку и тут же одёрнула.

- Зараза, царапается! А с виду такой милый, - обиженно сказала Марси, обхватив поцарапанную ладонь.

- Руки не надо совать куда не надо, и перчатки нужно носить, - сказал Генди подходя ближе.

- Вы не носите, - обиженно заметила Марси..

- С ними колдовать не получится… Что это за существо такое?

Стоило занести лампу над существом, как оно тут же забилось в угол ящика. Тёмное и пушистое, с четырьмя лапами, хвостом и треугольными ушами. Существо мяукнуло и обнюхало фонарь.

- Кошка, - неожиданно сказал старый учитель. - Или кот. Давно их не видел. Ты как тут оказался?

Кот пшикнул, заносил лапками по фонарю - не нравился ему яркий свет. Выбрав момент он выпрыгнул и забежал под каменные обломки позади дуэта.

- Ловкий засранец, - выругался Генди. - Можно было бы с собой забрать, богачи за них отваливают круглую сумму… - Он всмотрелся в обломки, - подождика…

Генди навалился на валун, с трудом сдвинул его. Марси не сразу поспешила убрать мелкие обломки. За три минуты они расчистили обломки. Оба вспотели, устали, но результатом довольны: под грудой камней был пролом в катакомбы.

- Службу кот нам сослужил, - сказала Генди отдыхиваясь. - Найдём - заберём с собой. Я даже продавать его не буду, пусть у меня живёт и радует глаз.

Каменные стены узкого туннеля заросли мхом и плесенью, в воздухе стоит запах тины и сырости. Марси и Генди долго шли прямо, освещали фонарями тыл и перед. Под ногами постоянно булькала вода, норовила затечь в ботинок. Казалось, туннель бесконечно уходит вперёд, а стены поглощают свет фонарей. Марси занервничала, прибавила шаг.  Девушка шагнул в пустоту, оступилась, увидела лишь как приближается каменный пол. Звук удара разнесся по всему туннелю, как и последующие болезненные всхлипы.

Генди, не сразу, понял, что вошли они в большую комнату. В стенах рядом были туннели, лестницы, а под потолком шахта лифта. Он помог встать незадачливой ученице, дал платок.

- Это можно считать за глупость? - спросил он.

Марси надула щёки, покраснела как рак. Генди отмахнулся, пошёл вперёд.

- Ладно-ладно, понял. Сильно ударилась то?

- Сильно, - ответила Марси, держа мокрый от крови платок у носа. - кажется нос сломала… Или мне так кажется.

Нос был в порядке, чего нельзя было сказать о её гордости - упасть почти на ровном месте нужно уметь.

Они пришли немного, пока не оказались перед огромной грязно-рыжей дверью. Генди дёрнул за хитроумную ручку, но дверь не открылась. Лишь ржавчина попадала со стенок. Следом попробовала Марси приложив все возможные усилия, но дверь оставалась неподвижной.

Старый учитель уже хотел предложить уйти, как вдруг знакомый стук раздался позади. Кот, быстро пробегая мимо них с крысой во рту, прыгнул на неприметный уступ и протиснулся в отверстие. Послышался глухой звук и мяуканье за дверью. Марси и Генди сразу поняли, что к чему, посвятили в отверстие. Оно было маленьким и, как казалось со входа, не слишком изгибается. Марси попробовала залезть, но броня сразу застряла в стене. Пришлось снимать броню.

На той стороне Марси с трудом отперла заржавевший замок и, с великими усилием и не без помощи Генди, отворила дверь. Стоило Генди войти, как она тут же выхватила у него свою броню.

Они открыли массивную дверь ведущую в небольшое тёмное помещение. Всё стены утыканы кнопками и магическими кристаллами соединённых медным проводами, которые быстро заинтересовали старого учителя. Марси потыкала несколько кнопок, дёрнула за рычаг. Хлопнуло. В глаза ударил яркий свет. Сзади упало что-то грузное, Генди громко выругался. Когда Марси обернулась, он стряхивал пыль и грязь.

- Ну, за пятьдесят лет полы тут точно не мыли, - сказал он.

Размерный гул прокатился вокруг и ушёл вглубь бункера. Хлопки звучали друг за другом, словно по цепочке. Марси выглянул в коридор - всё освещено. Лампочки вдоль стен сияют тусклой синевой, некоторые из них моргают, редко встречаются лопнувшие.

- Магический генератор! - воскликнула Марси, оборачиваясь к запутанной машине из кристаллов и проводов. - Я о них только в книге читала. Что скажете, учитель?

Генди оценочной глянул на генератор, попробовал вытащить небольшой кристалл. По пальцам и кристаллу пробежалась искры и он отдернул руку.

- На обратном пути заберём. Но, стоит сказать, находка не плохая. Если всё вытащим, то будем жить не хуже дворян.

Генди глянул на массивный пульт управления, не рискнул нажимать что либо на нём.

- Меня, порой, ты сильно удивляешь, - сказал Генди. - Для тебя разобраться в сложной технике и упасть на ровном месте почти одно и то же.

Марси промолчала. Она тыкала кнопки наугад, даже не знала, что это за большая коробка с рычагами. Наверное, судьба действительно словно играется с ней. Девушка поправила чёрные волосы, помогла учителю стряхнуть грязь с плаща. Теперь дело оставалось за малым: найти ту самую машину.

Бродили они не долго, но казалось, что времени прошло много. Одинаковые коридоры, комнаты. Ничего в этом месте не меняется, только размеры помещений и их наполнение.

В одной комнате были длинные столы, из подсобного помещения там же тянуло гнилым отвратительным запахом. Никто не решился заходить внутрь и обыскивать. Находили комнаты выделенные под офисы, командные пункты и казармы. В них стоял настоящий хаос: предметы разбросаны, свет местами не работал, где-то даже затопила местная канализация.

Они дошли до лестницы, спускались минуты три до нижнего этажа. Здесь же в каждой комнате стояло замудрённое оборудование, пробирки, клетки измазанные в крови. Здесь было также заметно теплее, чем на верхнем этаже.

Марси копалась в столах, вытряхивала из тумб истлевшую бумагу, перья и чернила, почерневшие кристалы. Генди старательно собирал всё ценное с пола, ворчал на ученицу.

- Учитель… Кажется мы тут не одни, - неожиданно сказала Марси, подзывая жестом учителя.

Генди подошёл, пригляделся. Столы слева и справа стояли здесь несколько десятилетий и покрылись изрядным слоем пыли, но не тот стол, у которого стояла Марси. Его словно бы недавно убирали. Генди готов был поклясться, что на нём сохранилась влага от недавней уборки. И словно в подтверждение что-то просвистело над ухом, в стену вонзился арбалетный болт!

Генди и Марси бросились в рассыпную. Свист. Ещё один болт пролетел рядом. Кто-то отстреливался из-за дверного проёма, разглядеть его невозможно! Генди бросил сноп огненных искр, сразу после них Марси забежала в дверной проём. Послышался глухой удар, свист и женский вопль. Генди крикнул, вбежал следом.

Он перешагнул многозарядный арбалет, разнял дерущихся и прижал нападающего к стене. Это был уродливый, старый человек. Лицо покрыто рытвинами, морщинами и ранами, на голове волосы росли местами, словно острова посреди океана. Он такой низкий, что Генди даже не сразу понял, что он не дотягивается до пола.

- Мародёры! - кричал он шепелявя. - Воры! Это место священно. Вы оскверняете Его последнее пристанище!

Марси отползла в сторону, с трудом остановила кровь - болт попал в ногу.

- Какое “Его” пристанище? - сказала она сквозь зубы. - Это не усыпальница и не гробница, урод!

Маленький человек попытался вырваться, но Генди крепко держал его. Он расплакался и совсем обмяк.

- Я подвёл его… Подвёл..! Боги не простят мне этого, не простят! - причитал маленький человек.

Генди отпрянул, отпустил человека, заранее подобрав арбалет. Тот упал на мягкое место, сел у стены.

- Пожалуйста, - говорил он сквозь слёзы и сопли. - Просто уходите. Не тревожьте его сон. Он слишком долго страдал, не тревожьте его, молю вас!

Уродец встал на четвереньки. Он кланялся чуть ли не ударяясь лбом об пол, продолжая умолять их.

Первой не выдержала Марси. Обработав рану и срубив часть древка, она подошла к бедняге и подняла его на ноги.

- Слушай, не знаю кто ты, но мы даже не знали, что это чья-то… могила. Выглядит всё как секретная лаборатория. И так её описывали в дневнике. И в нём же писалось про некую “погодную машину”. Знаешь что-то про неё?

Старик встрепенулся, перевёл взгляд на Генди, затем на Марси. Он замялся, пытался отнекиваться от вопроса, но всем стало понятно, что актёр из него никакущий.

- Говори, где машина, - грозно сказала Марси. - Ты мне должен ещё за ногу, засранец.

- Нет… Нет-нет. Там… Там обрёл покой Он. Не могу, не просите.

- Сдался нам покойник… - пробурчал Генди. - Покажешь машину, она успокоится, и мы уйдём. Будешь тут и дальше присматривать. Тебя, кстати, как зовут то?

Бедолага глянул на него глазами полной надежды.

- Правда? То-есть… Я… Я… Даже не помню, как меня звали. Кажется имя начиналось на С и заканчивалось на -уга.

- Слуга? - предположила Марси.

Старик ударил себя по ноге.

- Да, Слуга! Последний раз меня так называл Он. Правда, называли меня ещё как-то, но я уже и не припомню…

Марси и Генди переглянулись, пожали плечами.

- Ладно, - протяжно сказал Генди. - Слуга, кхм, ты можешь нас сопроводить к этому оборудованию?

Он немного помялся. Даже если он их не отведёт, они сами найдут дорогу. И по пути всё перевернут и сломают. Может они и вправду успокоятся сразу, как найдут то, что хотят?

Продолжение: [ пост ](Под покровом с фонарём (продолжение) )

(Рассказ на конкурс Нейровдохновение 2.0)

«Лекарство»

Нимея, несмотря на то, что путы крепко удерживали ее грузное тело, продолжала отчаянно вырываться, остервенело клацала челюстью, корчила одну гримасу отвратительнее другой и норовила зубами дотянуться до Лоэла.

- Кто ее связал? – спросил он у сестры Благой Длани, смиренно стоящей в углу комнаты.

- Я не знаю. Когда я пришла ее проведать, - девушка запнулась, всхлипнула, не сдержав слезы,- Я… Она уже была такая. И… И… Вся родня… О, Сильгалл…

Лоэл тяжело вздохнул, подождал пока сестра успокоится.

- Когда она была на своей смене?

- Два дня. Нет, постойте. День. Вчера! Вчера я видела, как она выходила из лазарета.

Значит, уже больше суток. Ни лихорадки, ни спазмов, ни паралича, ни какого-либо другого недуга, лишь безумие и всепоглощающая слепая ненависть. Глаза Нимеи были пусты, но лицо отражало нечто, что можно было принять за презрение и отвращение, если бы у нее все еще оставались человеческие чувства.

Рано или поздно это должно было произойти, несмотря на все предостережения и правила, грустно подумал Лоэл. Глупая ошибка, халатность, злой умысел, а, может, простая случайность, и вот, Оплот Недины, теперь расплатится за свою самонадеянность. Проклятие заползло по эту сторону стен.

Лоэл осторожно вытащил сосуд с остатками божественной эссенции и, сосредоточившись, запел. Слова древнего заклинания сорвались с его губ и протянулись золотистыми нитями к обезумевшей женщине. Нимея резко застыла, на мгновение она будто бы пришла в себя, испуганно и удивленно оглянулась по сторонам, но тут же обмякла и потеряла сознание.

- Я успокоил ее разум и погрузил в долгий сон,- пояснил Лоэл и многозначительно указал в сторону двери, за которой лежали изуродованные тела семьи Нимеи,- Не стоит ей знать об этом, доживая последние часы. Больше мы ничем не сможем помочь.

Сестра кивнула. Ее глаза блестели от слез.

- Я не знаю как вас зовут,- немного виновато произнес Лоэл.

- Лоренна, ваша светлость.

- Лоренна, вы понимаете, что вам придется остаться здесь? Я не смогу выпустить вас из дома.

- Д-да.

Повисла неловкая тишина, пока Лоэл пытался подобрать хоть какие-то слова поддержки, но все, что приходило в голову казалось неискренним, смехотворным и лишенным всякого смысла.

- Ваша светлость,- еще одна сестра буквально спасла его, осторожно приоткрыв дверь,- Светозарные здесь.

Лоэл кивнул и поспешно направился к выходу.

***

На улице перед домом выстроился внушительный отряд воинов, не меньше шестидесяти человек. Солнце играло бликами на кончиках копий, запыленные мантии поверх кольчуг поражали искусной вышивкой Бога Солнца.

Одного из Светозарных Лоэл узнал, самого высокого и здоровенного, в шлеме с плюмажем офицера.

- Хиррат тебя забери!- низко проревел солдат.- Лоэл, ты какого туда полез?!

- Стедд, там Нимея, это одна из служительниц, помогающих мне при лазарете. Она заражена, ее семья жестоко убита, внутри еще две девушки, сестры Длани, которые зашли за ней сегодня, у них пока нет симптомов.

Стедд помрачнел, бросил испепеляющий взгляд на Лоэла, развернулся и отдал несколько отрывистых приказов. Солдаты окружили дом. Лоэл наблюдал, как они устанавливали шесты и разворачивали принесенные с собой тюки ткани, пока не понял, что это защитный шатер из лазарета. У целого консорциума магов Недины уходило по несколько недель на изготовление метра полотна, зачарованного десятками оберегов.

- Зачем? Это уже не поможет.

- Ты не ответил на мой вопрос,- строго прервал его Стедд.

- Ответил. Эти люди,- Лоэл указал на дом,- каждый день рискуют собой, занимаясь больными. Отчасти по моей инициативе. И заслуживают того, чтобы я не бросал их в беде.

Стедд подался вперед.

- Они сами сделали свой выбор и следуют голосу веры. Если пострадает одна из сестер или братьев – это ужасно, это большое горе. Но если пострадаешь ты – это катастрофа.

- Не слишком-то справедливо. Не находишь?

- За то, что я не уберег наследника величайшего из архимагов Недины, Вершитель разжалует меня и бросит в темницу.

- Велика потеря.

- Но вот Лида,- Стедд прожег Лоэла взглядом.- Лида, когда узнает, что ты помер, найдет способ достать меня в казематах и обречь на такую ужасную смерть, что Проклятие покажется цветочками. Так что не испытывай меня, дружище, иначе мне придется связать тебя и держать взаперти ради моего же блага.

- Оберег не поможет.

- Что?

Лоэл указал на солдат, устанавливающих шатер. Стедд бросил непонимающий взгляд:

- В чумнике он работает. Да, ты и сам в него с ног до головы завернут.

- Работал, но сейчас я уже не уверен. Сутки. Стедд, целый день Нимея провела в Недине, гуляла, может, ходила в храм или в кельи к сестрам, делала покупки и, демон ее знает, что еще. Сестры нашли ее уже связанной, и я не уверен, что она смогла бы сделать это с собой сама или это сделал кто-то из родных, и сомневаюсь, что она сама их убила. А значит там был кто-то еще, а теперь сбежал – преступник или свидетель. Так что бросьте этот бесполезный кусок ткани и оцепите всю улицу, район, проверяйте другие дома!

- Хиррат его побери! У меня не хватит людей,- вздохнул Стедд.- Большинство сейчас с беженцами за стеной, поддерживают порядок в лазарете и не пускают отчаявшихся меркалльцев за ворота. А еще кто-то должен охранять порт и стены, патрулировать поля и пастбища.

- Тогда город потерян.

- Рано об этом говорить…

- Стедд! Бахейр нтаки!- выругался на имперском Лоэл,- Ты понимаешь, что происходит? Мы. Теряем. Наш город. Проклятию требовалось не больше ночи, чтобы уничтожить намного более крупные поселения. Столица Меркаллы пала всего за два дня! Возможно, завтра мы все будем мертвы или сойдем с ума. А ты еще отчитываешь меня за риск.

- Завтра - это завтра. А ты, я погляжу, хочешь вперед остальных помереть!

Последние слова Стедд сердито выкрикнул, но вместе с этим его взгляд погрустнел. Лоэл понимал, что друг сейчас переживает не меньше, чем он.

- Кажется, наш ужин сегодня отменяется,- заключил Стедд.- Ох, Мелинда мне голову оторвет. Она уже все подготовила. Эти женщины. Проклятие от отца к сыну – жениться на гельдке. Никакого уважения к традициям Меркаллы. Да?- Стедд немного наигранно усмехнулся,- А у вас в Империи как было с почтением к мужам?

- Я почти ничего не помню,- соврал Лоэл.

- Ладно, подожди,- Стедд махнул Лоэлу, отошел подальше и подозвал к себе нескольких солдат и своего заместителя, Карвика.

Лоэл видел, как друг отдает приказы. Как солдаты разбегаются с поручениями, озадаченные и тревожащиеся. Заметил, как заместителю Стедда что-то не понравилось, как они начали спорить, как Стедд чуть ли не выхватил короткий меч из ножен, пока Карвик не склонил голову в знак согласия, скорым шагом направился в сторону храмового квартала, бросив злой взгляд на Лоэла.

Наконец, с двумя оставшимися Светозарными Стедд сам подошел с Лоэлу.

- Ты сюда из лазарета добрался?

- Да, как только получил вести через миноритов Светлого Брата.

- Думаю, что ты на ногах уже больше суток и даже не пытайся мне врать. Вероятно, нас ждет очень тяжелая ночь. Я послал за подкреплением, а ты пока отдохни. Проводите его светлость до дома,- приказал Стедд солдатам,- Лоэл, береги себя.

- И ты тоже береги себя,- отозвался Лоэл.

***

Дверь лавки открылась непривычно тихо, лишь поскрипывали застарелые петли.

- Мы опять забыли починить колокольчик,- машинально отметил Лоэл.

- Какая разница, если посетителей стало еще меньше с тех пор, как ты начал помогать меркалльцам,- сначала из-за стойки показалась копна густых светлых кудрей, а затем, выдержав драматичную паузу, и их обладательница.

- Я уже начала волноваться, ты задержался на несколько часов, - Лида подбежала и помогла Лоэлу снять защитную мантию, обернутую вокруг него в несколько слоев,- Сегодня была лишь пара человек – постоянные покупатели, капитан Лазвик приходил за припарками от морской болезни и ядов отшельников, да Хозелл из гильдии снова заказал партию расходников для экспериментов. Правда я думаю, что последний захаживает сюда только из-за меня, опять рассыпался в комплиментах, представляешь? Кишка у него не тонка конкурировать с великим Лоэлом Невизерром. И не надо так криво улыбаться, я стараюсь поддерживать твою репутацию, даже если тебе на это наплевать. Иначе нам бы пришлось совсем тяжко. Ах, да, еще прибегала эта гнойная сука, Зоарра. Кричала, что я дура и шалава. Грозилась всем рассказать, будто ты уже давно ходишь с отваливающейся кожей, стал чуть ли не нежитью, если ты не перестанешь лечить беженцев. Я послала ее куда подальше и пригрозила в следующий раз натравить на нее Стедда. Такие вот дела.

Девушка перевела дух и выжидающе посмотрела на Лоэла. Он знал, что за потоками слов Лида всегда скрывала огромную тревогу. Наверняка, какие-то слухи уже поползли по городу.

Лоэл устало привалился на ступеньки, ведущие на второй этаж, пригласил Лиду сесть рядом.

- Проклятие Горгата пробралось в город. У меня есть подозрение, что это сделали специально, но теперь уже это не имеет значения. Болезнь скоро поразит всех.

- Я так и подумала.

Только сейчас Лоэл начал ощущать накатывающую на него досаду. Злость. Он сжал кулаки и стиснул зубы.

- Бахейр! Я понимал, насколько наивно было полагать, что мы навсегда удержим Проклятие за стенами. Но мне хотелось надеяться, до последнего надеяться, что мы найдем способ хотя бы продержаться подольше, понять, как оно действует, найти средства защиты.

- Ты нашел.

- О, нет, эти обереги не лучше бумаги против ножа,- отмахнулся Лоэл.

- Я про другое.

- Нет,- отрезал он.

Тихое тиканье хронометра раздавалось в лавке. По улице проехал экипаж и проскакала группа всадников, скорее всего подкрепления стягивались в зараженный район. Склянки с зельями и эссенциями на полках задребезжали в такт тяжелой поступи лошадей.

- Что ж, тогда надо бежать, верно?

Лоэл только пожал плечами. Он всерьез задумывался о том, чтобы покинуть город, пока не слишком поздно. Но куда им деться? В Империю Ласс он бы не рискнул вернуться – если его все еще разыскивают, то их с Лидой ждет участь похуже смерти. На побережье и в Содружестве скоро не останется безопасных мест, однажды Гнус или Проклятие доберется до каждого из городов. Может быть отправиться в Дикие Земли? Бежать, спасаться пока есть силы, навсегда покинуть столь привычный мир, цивилизацию?

- Убегая, мы лишь отсрочим неизбежное,- сказал он.

- Выходит, это конец.

Лоэл промолчал.

Конечно, был и другой вариант, о котором попыталась сказать Лида. Лоэл старался не думать о нем часто, но и не мог отринуть соблазн, который разъедал его душу. Давал надежду и в то же время истекал ядом непредсказуемых последствий и мучительных воспоминаний.

- Что ж, тогда намешаю алхимический огонь, у нас там осталось немного ингредиентов, и пойду подожгу лавку Зоарры. Давно мечтаю это сделать,- Лида прилегла на его плечо.- И ограблю винный погреб.

Лоэл грустно усмехнулся.

- Ты правда готова принять это? Когда знаешь, что есть способ остановить Проклятие?

- Если ты говоришь, что он будет хуже самого Проклятия.

- Иногда я боюсь того, насколько ты мне доверяешь.

- Доверие неплохая штука.

Лоэл обнял Лиду и прошел наверх в свой кабинет.

Их дом находился на одной из возвышенностей, с которой легко можно было обозреть почти весь город.

Оплот Недины все еще был полон жизни: порт занимали корабли из колоний Империи, Гельдова Содружества и даже Диких земель, горожане толпились на улицах, спеша по своим делам, работали гильдии и ремесленные лавки, в воздухе носился говор десятков разных народов и народцев, торгующих, спорящих, зазывающих, и даже ордена послушников Сильгалла продолжали служения в храмах, хотя Светозарный Бог покинул этот мир, как и другие, после Смерти Горгата и распространения Проклятия. Но теперь Лоэлу все это казалось последними глубокими предсмертными вздохами обреченного города.

Он сам толком не мог объяснить, зачем тянул время. В голове крутилась одна мысль: «Ну почему это оказался именно я? Почему не кто-то другой должен принимать такие решения?».

Быть для всех наследником Великого Невизерра, поддерживать образ, который создавал отец Лоэла, притворяться было тяжело и мучительно, даже после его смерти, особенно после его смерти. Лоэла наперебой приглашали в разные магические гильдии, но он старался держаться подальше от них и от магов, которые были очарованы отцом. А теперь ему предстояло взять еще больше ответственности за наследие Невизерра старшего.

«У тебя нет стержня, которым должен обладать настоящий мужчина. Не хватает амбиций и силы. Было бы проще, если бы ты перенял что-то у меня. Но, к сожалению, приходится работать с чем есть»- часто констатировал отец своим мягким и холодным, хорошо поставленным голосом.

Солнце клонилось за горизонт, в городе стали зажигаться огни, но несколько улиц рядом со стеной так и остались погруженными во тьму.

Откладывать больше нельзя.

- Лида,- позвал он свою жену.- У нас еще осталось то вино, которое дарил посол Ихрейра?

Она выглянула с первого этажа. На ее лице читалось облегчение и одобрение.

- Да.

- И помоги мне одеть защитную мантию. Пойду спасать этот гребаный город.

***

В казармах Стедда не оказалось. Вместо него дежурил заместитель Карвик, который успел напиться за упокой своего командира.

Выяснилось, что после того, как Лоэл ушел, Стедд оставил с собой только добровольцев и вместе с ними обошел все дома квартала, обнаружил еще зараженных, собрал всех, кто дольше положенного контактировал с ними, приказал разрезать защитную ткань и завернуть в нее каждого с ног до головы, чтобы безопасно провести через город за ворота в «чумник». После такого, конечно же, Стедд и все Светозарные с ним тоже остались в «чумнике», так как уже гарантированно пострадали от Проклятия.

Лоэл с ужасом представил, как бы он воспринял эту новость, если бы у него уже не было заготовленного плана.

Не обращая внимания на стенания Карвика, он поспешно направился за ворота Недины, где располагались лагеря с беженцами из Меркаллы и лазарет, или «чумник», как его чаще называли местные.

Внутри отвратительная вонь просачивалась даже сквозь надушенные платки. Тела, тела, тела – десятками они лежали на земле – больные, которым не помогало уже никакое лечение – застывшие в непрекращающейся агонии, пока держалось их сердце и дух. Многие умирали, но служители не успевали переносить тела на сжигание. Чуть подальше в разделенных палатках на койках лежали те, кому можно было хотя бы облегчить состояние.

Три года назад умер бог, Горгат, покровитель Меркаллы. Никто не знал, почему и как это могло случится. Вскоре, как заявляли священники, остальные боги перестали отвечать и показывать себя в этом мире. Из тела Горгата вышел Гнус – рой кровожадных и жестоких монстров, который за несколько дней поглотил половину Меркаллы и начал распространяться во все стороны, сметая на своем пути любое сопротивление. А потом пришло Проклятие Горгата – не болезнь, не одержимость, не сглаз или злое колдовство. На человека обрушивался хаос всех возможных недугов, которые существовали в мире.  По злой иронии даже самое сильное волшебное исцеление убирало лишь одну болезнь, один симптом, но на их месте вскоре появлялись два новых. Пытка продолжалась пока больной не сходил с ума от отчаяния и безысходности, кошмарной боли, пока не отмирали конечности и органы. Над загадкой Проклятия бились лучшие маги, ученые, алхимики и жрецы Меркаллы и Гельдова Содружества, но так пока и не могли понять ни его природу, ни найти способ его остановить. Лучшее, что можно было делать – это изолировать страдающих, что помогало сдерживать распространение.

Лоэл проходил мимо несчастных, отыскивая своего друга. У кого-то слезала пластами кожа. Кто-то был покрыт нарывами и рвал бурой жижей. Один из больных держал в руках свои собственные глаза, на его лице вздувались гнойники.

Стедду как офицеру Светозарных служители отвели отдельную палату, закрытую со всех сторон занавесками.

- Всего лишь лихорадка,- вместо приветствия объявил он.- И смотри, я выиграл время, как ты и просил. В городе все спокойно.

- Ценой себя,- Лоэл испытывал одновременно и злость и облегчение. Стедд выглядел измотанным, покрылся испариной, от него исходил жар, но в целом был бодр.

- Зато теперь мы будем видеться чаще, чем обычно,- улыбнулся Стедд.

Лоэл не ответил на его браваду, просто поставил бутылку вина, бокалы и разлил им напиток. Стедд присвистнул:

- То-то я думаю здесь отбоя от пациентов нет.

- На твое счастье, сегодня мы обойдемся без героических самопожертвований,- Лоэл обратился к своим воспоминаниям, к отвратительным упражнениям, которые заставлял выполнять отец. Голосовые связки отчаянно сопротивлялись издавать неестественные звуки. Лоэл буквально вытолкнул из груди непривычно вязкие и горькие подобия слов и теперь мог видеть, как Стедда обволакивала переливающаяся дымка, осторожно укоренявшая свои щупальца-отростки в его теле.

«Теперь приказ».

Очередная порция звуков заставила дымку встрепенуться, отступить, сжаться до размеров кулака и спрятаться где-то в районе затылка мужчины.

- То, что я сейчас сделал, на моей родине в Империи карается смертью и преданием полному забвению,- сказал Лоэл озадаченному Стедду.- И оно же является лекарством от Проклятия.

- Ты не шутишь? Это правда?

Лоэл кивнул.

- Мне нужно признаться кое в чем, Стедд. Мой отец, Адарик Невизерр, которого вы величаете Архимагом Недины, был амбициозным, лицемерным, хитрым и подлым человеком. При этом не самым талантливым волшебником. Он завидовал своим конкурентам при дворе Императора, ненавидел проигрывать и его мания величия толкала на очень рискованные поступки. Он занялся изучением «иномирья».

- Чего?

-  Так он сам называл пространство, которое находилось за пределами миров богов и людей. Знания об «иномирье» под жесточайшим запретом в Империи, а здесь в Содружестве я заметил, что вообще нигде нет никаких упоминаний о нем. Неудивительно, что никто пока не додумался проверить связь Проклятия с этим «местом». Стедд, я сам догадался об этом пару месяцев назад чисто случайно, когда пытался облегчить боль одного из зараженных. Мне вдруг почудилось, что Проклятие как живое, изворачивается, издевается, изощренно мучает человека. И тут же вспомнились занятия с отцом, он говорил о сущностях, населявших «иномирье», у них нет имен, но отец безыскусно называл их «инородцами». Он как-то мечтал натравить одного такого на особо раздражающего конкурента, описывал мне, как можно выпустить «инородца» в наш мир, чтобы он разрушал и мучил. И как его можно контролировать. В общем-то, именно это он и пытался освоить, и заставлял меня учить то же самое. Его уроки магии были сущим кошмаром, и я старался о них не вспоминать. Но в тот раз я попробовал запретное заклятие на зараженном, и, к своему удивлению, действительно обнаружил того самого «инородца», который на самом деле, Хиррат его побери, мучил человека. Я приказал «инородцу» прекратить. И это сработало. Как и сейчас. Он больше не сможет тебе навредить.

- Что ж это… как-то ошарашивает и обнадеживает одновременно, - друг отпил добрую половину бокала.- Погоди, а чего ты ждал? Почему сразу не сказал?

- Потому что этот способ опасен. Он несет в себе зло. Я отпустил того человека, сказав, что он ошибся, что это было не Проклятие, а простая болезнь. Я размышлял. Те заклятья, которые изучал отец – ими можно пользоваться по-разному. Сейчас я приказал инородцу ничего не делать, «заснуть». Но также я могу приказать ему убить тебя на месте или перекинуться на другого человека или… В общем, это может быть как лекарством, так и оружием. Все будет зависеть от человека. Если я объявлю о своем открытии, то сюда начнут стекаться люди за лечением, один я не справлюсь, мне придется обучать помощников. Знания получат огласку, люди станут изучать возможности управлять «инородцами». И я боюсь, что все это выйдет из-под контроля. Я надеялся, что мы сможем найти другой способ.

Между Лоэлом и Стеддом на некоторое время повисла тишина.

- И что ты предлагаешь?

- Я не знаю.

- Так не пойдет,- нахмурился Стедд.- Ты навесил на меня это знание, с которым, я не сомневаюсь, тебе было непросто ходить последние месяцы. Но теперь просто намекаешь на то, что мы должны делить эту ношу вместе?

- Лида тоже знает.

- Замечательно.

Лоэл задумчиво уставился в бокал с вином. Проходили минуты. Из-за тканевых перегородок доносились стоны больных.

- Значит так,- снова заговорил Стедд.- Мы сейчас пойдем со всем этим к Вершителю, я соберу своих самых преданных людей и мы вместе обсудим, как нам лучше преподать твое «лекарство» городу и меркалльцам за стенами. Ты отберешь нескольких наиболее адекватных магов и обучишь их своим фокусам, а мои люди будут за ними присматривать. Начнем с малого, организуем лечение небольших группок и постараемся сдерживать слухи настолько, насколько это возможно.

- Спасибо,- внутренне Лоэл со стыдом признал, что с его плеч сейчас свалился огромный груз.

Стедд понимающе кивнул.

- Доверься, мы справимся, все будет хорошо!

Продолжение

Копье Лонгина

Часть 1

Часть 2

***

Солнце не двигается. Где-то в вышине появляются и медленно плывут мелкие облака, но этот умиротворенный пейзаж больше не может никого обмануть. Не только потому, что где-то здесь находится загадочный артефакт, но и наверняка потому, что и сам этот мир – не из большинства.

Фангус оглядывается, но все еще видит все те же зеленые взгорья и редкие пики выпирающих из травы скал.

– Что это за место? – он вдруг не помнит, спрашивал ли своего провожатого об этом, и тот фыркает себе в усы.

– Один, ты не сможешь найти сюда дорогу, а потому и название тебе ничего не скажет.

Драгоценности продолжают сиять в его шерсти, а вот свет глаз чуть тускнеет. Наверняка потому, что он пытается что-то от него скрыть.

– Откуда взялось это копье? – Фангус никогда не устает подозревать подвох, а будучи так близко к цели, должен делать это наверняка. Но тревожное ожидание и нетерпение ослабляют сейчас свою хватку.

– Думаешь, его история поможет тебе избежать смерти? – Бафомет усмехается и снова показывает клыки. – Или поможет тебе с ним договориться?

Фангус в ответ лишь пожимает плечами – не зная, к чему готовиться, он не сможет заранее выстроить ход своих действий.

– На мой взгляд, у тебя хорошие шансы для достижения как одного, так и другого, – мелкие бабочки облетают сферу Бафомета по широкой дуге, но он внимательно следит за каждой из них. – Хотя, пожалуй, мне стоит рассказать – скоротаем время за дорогой.

Он ненадолго умолкает, пока они обходят лужу, пытающуюся превратиться в озерцо. Теплое сияние впереди медленно, но становится ближе.

– История стара как мир. Как многие из этих миров. Кто-то, весьма похожий на тебя, однажды тоже вознамерился осчастливить всех вокруг чудесным спасением. И для этого он собрал несколько сильных магов и пожелал зачаровать свое оружие, – Бафомет вдруг разражается урчащим смехом, который больше похож на рычание хищника, только что плотно пообедавшего. – То ли среди тех магов нашелся тот, кто действительно что-то умел, то ли среди них оказался кто-то достаточно умный, а может, кто-то – пожелавший нашему благодетелю изощренной смерти. Но у них и правда все получилось! Самое обычное боевое копье стало реликвией, о которой со временем стали говорить не только с восхищением и трепетом, но и со страхом. Еще позже – только с первозданным страхом.

– А ты его боишься? – дав Бафомету отсмеяться, Фангус следит за чужой реакцией, а потому замечает, как шерсть чуть приподнимается, а на мощных рогах вспыхивают и гаснут мельчайшие искры.

– Мне оно не интересно, – если Фангус и угадал, то Бафомет больше ничем не подтверждает его догадки. Голос возвращается к прежнему тембру, а взгляд – к горизонту. – Куда интереснее то, что с ним можешь сделать ты.

Фангус задумывается, но все еще не намерен отступать от своего первоначального плана.

– Кстати, я слышал, что Лихт полностью вымер после вашего набега, – Бафомет не пытается сменить тему. Он, так же, как Фангус, очевидно представляет перспективы.

– Лихт заслужил это. А заодно лишил меня необходимости волноваться о том, что однажды этот мерзкий подземный народ выроет лаз к Фанагории, – ему нет нужды оправдываться: его сила – его преимущество. Его – власть и возможности. Ну а то, что земля Лихта была богата рудой, из которой делали прочнейшую сталь, стало лишь приятным довеском к победе.

– Да-да, как и Сантор, Бринн, Руния, и другие миры, – Бафомет опять довольно посмеивается. – Я встречал многих убийц в Сопределье, но ты, пожалуй, поискуснее многих.

– Вопрос определения деяния, а не его цели, – Фангус вспоминает, как когда-то давно они вели с отцом подобные разговоры. Он уже определился с выбором своего пути, а потому не видит причин объяснять его кому-то сейчас. Особенно тогда, когда уверен, что на счету Бафомета куда больше жертв, чем у него самого.

– Я говорю не об этом, – со значением откликается Бафомет, но решает не начинать спор. – Если продолжить речь о копье, то с момента своего создания, оно сменило уже многих хозяев. Сначала передавалось из рук в руки, потом хранилось в храмах, усыпальницах или сокровищницах, а много лет назад оказалось здесь. И теперь каждый желающий, найдя способ сюда добраться, может им воспользоваться.

– И его никто не охраняет? – это риторический вопрос – луг постепенно спускается в низину, но пространство вокруг до сих пор просматривается достаточно хорошо, и Фангус не замечает каких-либо строений, означающих место хранения.

– Оно само себя защитит, – Бафомет лукаво оглядывается, а Фангус предпочитает не думать о том, что это значит – жаждущее стремление снова берет над ним верх, притупляя страх.

Из низины они поднимаются на очередной холм, но дальше долина ровная как полотно. Теплое, желтое сияние, что мерцало на горизонте, вдруг разом становится вполне достижимым. А еще обретает размытые, но довольно определенные границы. Это купол размером с тронный зал во дворце отца – то, что полыхало на горизонте далеким заревом, вблизи оказалось не многим меньше.

***

Наконец они огибают скалу высотой с человеческий рост и выходят на поляну, лишенную травы. Фангус различает под ногами старый окатанный булыжник, уложенный широким кругом, и понимает, что они на месте. Не только по тому, что поляна определенно рукотворная, но по тому, что в центре нее – низкий постамент, на котором установлено копье.

Как завороженный, он шагает вперед, но тихое фырканье у левого плеча заставляет его остановиться и повернуть голову.

– Все, что тебе нужно сделать – лишь прикоснуться к нему, – напутствует Бафомет. – А потом отсюда ты сможешь отправиться куда захочешь.

Сфера вокруг него вдруг начинает таять, а сам он становится прозрачным, что говорит о том, что задача Бафомета выполнена.

– Не буду желать тебе удачи потому, что знаю, чем все закончится, – шелестит за спиной тихий вкрадчивый голос, и Фангус фыркает про себя: это его тоже не испугает.

Небольшой постамент оказывается парой истертых каменных ступеней. Подойдя ближе, Фангус не видит на них опор – копье висит в воздухе. Как будто удерживаемое тем сиянием, что вблизи стало лишь немногим ярче, но как будто плотнее.

Он делает несколько глубоких вздохов и поднимается на постамент, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от копья. Оно большое и длинное – превышает рост самого сильного и тренированного фанагорийца. Его древко испещрено царапинами, выжженными символами, которые невозможно прочесть, а в некоторых местах темная древесина как будто опалена или оплавлена.

Под наконечником древко обмотано узкой лентой в несколько слоев. Когда-то ткань наверняка была красной, но со временем выцвела и побурела. Лезвие копья двойное: полосы острого металла изгибаются наружу над древком, а потом стремятся вверх и друг к другу, но так и не соединяются. На копье нет ни драгоценных камней, ни изящной гравировки, но Фангус восхищен его величием и силой, что буквально вибрируют в воздухе – желтое марево вокруг словно дрожит, а температура здесь выше на несколько градусов, чем на краю поляны.

Он сосредотачивается и протягивает обе руки к копью, и в первое мгновение ощущает шероховатость и теплоту дерева под своими ладонями, но в следующее приходит боль. Такая боль, какую он еще никогда не испытывал и навряд ли когда-нибудь испытает.

Она не сравнима ни с болью от ядовитых дротиков, что зачастую использовали воины Сантора, ни с болью от боевых топоров Лихта, ни с болью от заклинаний рунийских колдуний. И даже фанагорийский пыточный стилет не смог бы заставить ощутить нечто подобное. Фангусу кажется, что на его руках не осталось ни кожи, ни мышц, ни костей – одни лишь оголенные нервы, которыми он прикасается к раскаленному докрасна металлу. К полуденному солнцу в зените, к полыхающим на поле брани кострам. А еще к этому чувству примешивается боль от потери. Как будто он снова мал настолько, что едва может ходить, но ноги подкашиваются не от слабости, а от того, что он снова видит умирающую в своей постели мать. Двоякое чувство – к физической боли примешивается то, что когда-то всерьез волновало его душу, и этого слишком много за раз. Фангус чувствует, что вот-вот провалится в беспамятство.

Однако боль неумолима, и именно она заставляет его оставаться в сознании. Видеть, как из-под сжавших древко копья пальцев начинает сочиться синяя кровь. Ощущать, как к запаху цветущего луга примешивается другой характерный запах. Чувствовать, как солнечное тепло сплетается с жаром от погребального костра.

Он не может этого вынести, и когда уже собирается отдернуть руки, его внимание привлекает другое чувство. Это что-то иное – оно где-то глубоко, но весьма однозначно. Что-то необыкновенное, но вместе с тем и до боли знакомое. Что-то чужое, и Фангус сжимает зубы и пытается ухватиться за это ощущение. Понять, что оно. Сила ли это копья или это и есть копье.

Неожиданная догадка начинает метаться из одного уголка сознания в другой, но почти сразу же находит себе подтверждение – Фангус слышит голос.

«Пришел?» – голос идет из глубины – со дна в самом центре океана Залима. Как будто он – камень, вросший в ил, вдруг обретший дар речи и попытавшийся докричаться до лодочника, закидывающего сеть. А может, это – голос утопленника – Фангус не торопится определять. Важное не это – копье определенно живое.

«Чего ты хочешь?» – все тот же «глубоководный» голос заставляет Фангуса покрыться мурашками и снова отринуть свой страх.

«Силы!» – он закрывает глаза и всем сердцем кричит это в ответ копью.

«А разве твоих сил недостаточно?» – вопрошает голос, и следом перед мысленным взором Фангуса встают картины из прошлого: многие и многие битвы – многие и многие решения и поступки, приведшие в победе.

Фангус видит первую кровь на своих руках: после того, как он научился ходить, военачальники отца стали брать его на тренировочные арены. На которых ожесточенные драки превращались в убийство – потому что тот, кто был слаб, всегда умирал. И Фангус впервые увидел кровь на своих разбитых кулаках, смешавшуюся с чужой, льющейся из рассеченных губ, лба и затылка. Он бил своего противника пока какой-то солдат не оттащил его и пока хруст ломаемых костей не отпечатался в мозгу так же хорошо, как слова «мать» и «отец». Пока не стал заменять ему колыбельную. Пока не стал самой приятной музыкой на свете.

Это было очень и очень давно, но для копья, очевидно, время не имеет значения – следом оно показывает ему недавнее подавление бунта в Залиме. Фангус махал топором над плахой несколько часов подряд, но так и не почувствовал усталости. Вера в несокрушимость Фанагории вела его с самого рождения – давала силы и до сих пор. И так эти чувства роднятся – не было ни одной причины не убивать, если это было ему под силу. Если вместе с ним это делало сильнее и Фанагорию, а потому Фангус не может не согласиться с копьем: во многих и многих мирах Сопределья не было никого, кто мог бы его одолеть. Ровно до того момента, как появились тернии.

«Я хочу еще!» – Фангус отбрасывает в сторону ненужные воспоминания и концентрируется на том, что уже несколько лет сидело занозой в его сердце. Что подстегивало не отказываться от поисков и неумолимо двигало вперед.

«Будь по-твоему», – соглашается голос, и тут же Фангус чувствует, что вместе с непрекращающейся болью в его тело, сознание и душу начинает вливаться что-то еще. Медленно, но упорно – словно замороженный кусок мяса пытаются разрезать горячим ножом. Словно стальные шипы одно за другим загоняют под ногти. Словно кол, что неспешно, гран за граном, забивают в сердце. Или копье.

Это чужеродное вторжение как будто раздвигает восприятие Фангуса: боль отходит на задний план, уступая место спокойствию и уверенности. Жажда силы умеряет свой пыл, даря надежду и обещание. А потребности души затмеваются превосходством, растущим с каждой секундой. С каждой секундой Фангус видит не только блеск наконечника копья перед собой и не зелень цветущего луга и камень брусчатки – он видит все бескрайние земли этого мира, затерявшегося в глубинах небытия. А следом – и мир по соседству: пустой, выпотрошенный, мертвый. Потом еще один – и еще, и еще.

Он видит бестелесную, незримую сеть, что соединяет эти миры – пространственные переходы. Проследив за одним взглядом, Фангус натыкается на Врата, что используют, и так находит жизнь. Он теперь видит все Сопределье, что подобно клубку паутины, в чьем перекрестье нитей каплями росы застыли планеты и звезды. Мертвые и живые.

«Твой дух силен, чтобы уничтожить все это», – говорит копье. «Желаешь?»

Фангус настолько поражен открывшейся картиной, что с трудом улавливает смысл сказанного. Он понимает только одно: он может получить гораздо больше, чем ожидал. Прямо сейчас в этой паутине он может найти мир, в котором обитали тернии, и превратить каждого их воина в пыль. Даже не пошевелив и мускулом – просто подумав об этом. Одного его взгляда хватит, чтобы увидеть все богатства Сопределья, а одного взмаха копьем хватит, чтобы завладеть ими. Одного только вида копья в его руках будет достаточно, чтобы любое живое существо встало перед Фангусом на колени.

«Это был не вопрос», – он чувствует, как инородная сила полностью заполняет все его существо. Она не вытесняет уже имеющееся, она смешивается с ним и поглощает его сущность, и вот теперь Фангус чувствует давно позабытый страх и сомнения.

«Что?» – откликается он, а потом вдруг обнаруживает, что больше не может разжать ладони на все еще теплом шероховатом древке. И не может воспротивиться, когда руки поднимают копье с постамента, а потом направляют его наконечник прямо в центр Сопределья – средоточие паутины, увешенной сияющими или тусклыми огоньками миров.

***

Первыми погибают мертвые земли – то, что уже давно было покрыто золой, прахом или пеплом, обращается в абсолютное ничто. Следом за ними приходит очередь живых – Фангус видит, как повинуясь воле копья, его движению и силе, сокрытой в нем, плодородные земли обращаются в пустыни. Как закипают и испаряются ручьи и озера, моря и океаны. Зелень превращается в труху, а великие горы рассыпаются в камни.

Но вскоре и это перестает занимать его сознание – он видит миллионы и миллионы существ, что в одночасье встречаются со смертью. Диковинные существа или привычные животные вдруг падают замертво и стремительно начинают разлагаться: кровь не успевает впитываться в землю, плоть сползает грязными клочьями с костей, а те, в свою очередь, крошатся на осколки.

Фангус видит, как крестьяне и фермеры, купцы и ремесленники, знать и монархи хватаются за горло, как в удушье, и падают наземь. Как обгорают их тела в невидимых пожарах, как они покрываются струпьями и язвами от болезней, как старые раны раскрываются сами по себе и начинают кровоточить.

Он чувствует, как миры вздрагивают от первородных сил – зло, от древнего до молодого, противится чужой воле и призывает свои легионы, чтобы остановить саму смерть. Добро – уповает на свет и веру, но и его способностей: заклинаний, обрядов или молитв не хватает для того, чтобы дать отпор всеобщему мору. Ничто не в силах помешать удару копья.

Последним Фангус видит родную Фанагорию: медный песок пустынь, величественные стены дворцов, стройные ряды воинов, выдвигающихся в очередной поход и статную фигуру отца на троне. Латы Рораха тускнеют, а корона падает с головы, прочертив по лицу широкую рваную рану.

Все естество восстает против представившейся картины, но Фангус уже ничего не может изменить – ужас, охвативший его, приносит с собой это знание. А великая боль, следующая за ним, не дает даже шанса усомниться в воле копья. В том, что все это могло оказаться обманом – мороком, наваждением, ловушкой того, кто оказался в теле копья прежде, чем Фангус.

«Разве не этого ты хотел?» – чужой голос теперь слышится гораздо ближе – или утопленник всплыл, или Фангус теперь сам опустился на дно.

«Разве тебе это было не под силу? Теперь ты знаешь наверняка», – и это последнее, что он слышит перед тем, как раствориться в копье. Слиться с ним, поглотившись чужой волей, разумом и душой. Стать его неотделимой частью. Проиграть в схватке с собственной жадностью, непоколебимостью и слепой самоуверенностью.

***

Повинуясь невидимой силе, копье возвращается на постамент и замирает в медовом сиянии. Теплый ветер меняет свое направление, но все так же разносит сладкий запах полевых цветов по округе. Солнце остается на месте – лишь скрывается за набежавшей дымкой полупрозрачных облаков.

Бафомет позволяет себе стать видимым и, не сдержавшись, недовольно хмыкает.

– Давненько ты не уничтожал все вокруг. Да еще и с таким размахом… – у него нет сил толком злиться – он все еще под впечатлением от того, что случилось.

Максимум, на который он рассчитывал, это один или, может быть, два мирка и пара сотен миллионов жертв, но этот пришедший воин, его душа, сердце, мысли и деяния вкупе с копьем оказались способны на многое и многое большее. Сотни миров, повинуясь их воле, обратились в пыль, и Бафомет злобно прицыкивает, передернув усами.

Он просчитался, позволив Фангусу взять копье – он не увидел в нем того, что смогло стать силой для копья, и это обернулось куском небытия, образовавшимся во Вселенной. Дырой на теле мироздания. Впрочем, если успокоиться и поразмыслить, то это Сопределье было далеко не единственным и переживать в сущности не о чем, но это все еще не значит, что Бафомет будет доволен итогом. В конце концов, к этому Сопределью он уже привык, и не собирался менять его на новое.

Ему необходимо несколько минут, чтобы унять свою злость и начать мыслить здраво. Конечно же, обладай он такими силами, он нашел бы им более интересное применение, но он не обладал. Это не в его власти, и все, что ему остается, это только смириться. Смириться с тем, что рано или поздно снова найдется какой-нибудь дурак, чьей силы воли будет достаточно не только для того, чтобы прикоснуться к копью и не развеяться пылью в ту же секунду, но и на то, чтобы его поднять. Поднять и уничтожить вражескую армию. Поднять и уничтожить город или страну. Или даже целый континент. Чтобы уничтожить мир или все Сопределье.

Верить в то, что однажды здесь окажется тот, кто будет способен не только на все вышеперечисленное, но сможет при этом остаться в живых, подчинить себе копье и стать повелителем Вселенной, он уже давно перестал. Ведь тот, кто был способен на что-то подобное уже погиб от этого копья, и неизвестно, родится ли вновь. А Бафомет не любит неизвестность, но и с ней он смирился уже достаточно давно – таскает, вон, ему претендентов…

– Бойтесь своих желаний, – он позволяет себе невесело усмехнуться и исчезает, отправляясь туда, где все еще обитает что-то живое. Или мертвое – он не привередлив. Главное, что это что-то еще существует.

Конец

Копье Лонгина

Часть 1

***

Тронный зал пустеет быстро. После последнего сражения они все еще не закончили считать потери, и восстановительные работы должны начаться как можно скорее. Ведь они не имеют права быть слабыми. Они никогда ими не были.

Военачальники расходятся по своим отрядам, и последнего из них провожает косой луч красного заходящего солнца. Фангус тоже бросает взгляд им вслед, а потом оборачивается к отцу.

Тот все еще в походных латах – сталь почернела от крови и песка, давно не чищена и не помнит кузнечного молота, но она по-прежнему крепка, а отцу не пристало заботиться о внешнем виде перед теми, кто проливал за него кровь. Это – то, за что его всегда будет уважать любой из воинов.

– Фангус, – отец кивает, дав понять, что заметил его, но не отводит взгляда от окон.

Солнечный свет танцует по глубоким морщинам его лица, придавая коже цвет рассветного неба. Лиловый, слишком светлый и болезненно усталый.

– Я все решил, – он пересекает залу по диагонали, останавливаясь возле своего правителя на расстоянии десятка локтей. С этого момента они больше не будут семьей – только маршалом и солдатом.

– Скольких ты забираешь? – отец хмурит густые брови, губы сжимаются в полоску, и вся поза выдает напряжение. Фангусу пришлось долго убеждать его в необходимости этих мер, но он не пошевелил и мускулом, чтобы доказать, что это – не трусость. В конце концов, отец его понимает.

– Пятьдесят воинов. Выходим с рассветом, – коротко отвечает он, и только теперь ловит на себе внимательный взгляд.

– Так скоро? – без злости, но все еще с явным неодобрением.

– Первые Врата откроются через три ночи. Иначе придется ждать еще полмесяца, – поясняет Фангус. Все уже подготовлено, все просчитано. Вот только отправляется он в неизвестность, которая может сулить всем им еще больший кошмар, чем уже есть.

– Тогда удачи, сын. Что бы ты ни делал, всегда побеждай, – еще один кивок заменяет им прощание, но они и не привыкли терзаться разлукой – слишком много потерь, от которых душа закалилась не хуже латной стали.

Им незачем прощаться, ведь они обязательно увидятся вновь.

***

Круг Советников посчитал его идею откровенно бредовой – первый из семнадцати сыновей Великого Рораха не должен покидать свою Родину и Правителя. Его место подле и на благо народа. Против были и военачальники – после разгромных сражений с Урией каждый сильный воин был на счету, а потому Фангус не имел права на блажь. Однако Старейшины дали добро, а их ослушаться мог далеко не каждый правитель. Отец перечить не стал, позволив сыну попытаться еще раз прославить Фанагорию на все Сопределье.

Самому Фангусу было не до размышлений о том, кто и в чем его попытается обвинить – такие вопросы решались всего одним взмахом меча, а волновала его только собственная сила – то, чем он сможет доказать несокрушимость их Империи. Поэтому выход у него был только один.

За последнюю сотню лет было много славных битв, и в каждой из них он побеждал, но это никогда не значило, что он воевал достаточно или не мог сделать больше. Фанагория не была захватчиком, она была крепким, устойчивым миром, чьи блага интересовали многих. Поэтому науку войны Фангус впитывал со младенчества – с молоком, кровью и песком окрестных дюн. Он знал, как защитить свой мир, и верил, что может сделать это любой ценой. Верил довольно долго, пока по сопредельным мирам не стали разноситься слухи о демонической армии. Невиданных доселе воинах, описать которых никто не мог, но все говорили о последствиях их набегов: о смерти всего живого не только на поле боя, но и в целом мире.

Долгое время все это было только слухами. Долгое время у этой армии не было ни имени, ни названия, пока демоны не пробрались в центр Сопределья. Ни один, из более чем сотни миров которого, не знал еще подобной погибели. Однако однажды слова нашлись – прадед Великого Рораха познакомил их с Терние. Подобно колючему терновому кусту, миры высыхали под воздействием демонических сил. И за все время их существования не нашлось ни оружия, ни магии, ни хитрости, ни какого-либо иного способа дать им отпор. Не было ни одной надежды. И поэтому затею Фангуса посчитали блажью. А кто-то смелый – наверняка еще и слабостью, но его это все еще не заботило. Единственное, чего он хотел, так это быть уверенным в том, что, если тернии однажды придут в Фанагорию, он сможет победить их.

Естественно, там, где были демоны или иная сила, выходящая за рамки обыденности, не могло не быть магии и мага, ее использующего, однако ни придворный колдун, ни все те заклинатели, которых им удавалось поймать и допросить, не знали ничего о тернии. Только, то, что они существовали. И могли появиться в любом из миров Сопределья в любую минуту. И обратить все вокруг в смерть. И их не интересовали ни земли, ни власть, ни деньги и ни жертвы. Только – всеобщая погибель. И вот тогда Фангус решился.

Он не мог позволить кому-то уничтожить его мир. Не в честном бою – не оружием из стали, не умом и не тактикой, не численным перевесом армии. Он должен был найти какой-то другой способ уничтожить их. Уничтожить любого, кто мог бы покуситься на Фанагорию. Долгие годы его собственных сил хватало на это, но больше он не мог надеяться только на себя.

В Сопределье было много миров – много странного, чуждого, обычного или естественного: магии, мифических существ, богов средней руки или простого люда, что, конечно же, составлял большинство. И Фангус был уверен, что если такие существа, как тернии, тоже были частью какого-либо из миров, то наверняка должно было быть и то, что могло их уничтожить. Иначе просто не могло быть. Его идея оказалась проста – найти это нечто. Нечто, способное убить убивающее все живое.

И поэтому он отбрасывает любые сомнения, собирает воинов и отправляется ко Вратам, ведущим в Залим – отправную точку их поисков.

***

Тяжелые сумерки сменяются непроглядной тьмой. Облака сулят ливень и грозу, но к ночи температура на этой высоте падает настолько, что скорее пойдет снег, чем разразилась буря. Так и случается – едва добравшись до нужного перевала, они встречают фронт мелкого колкого крошева, но уже не останавливаются – цель слишком близка.

Их поиски занимают три фанагорийских года, и Фангус, разглядывая лица своих воинов, все еще не собирается начинать сомневаться в своем решении. Время не важно, пока они могут осознавать его течение. Не важны ни раны, ни потери, пока они могут чувствовать боль. Ведь когда они не смогут делать ни того, ни другого, это и будет означать смерть.

Узкая тропа между скалистыми холмами приводит их к черному зеву пещеры. Провожатый настаивает на привале, и Фангус, разглядывая усталые лица, приказывает воинам разводить костры и отдыхать.

– Дальше нам следует идти только вдвоем, – провожатый сутулится и не спускает с плеча тяжелую торбу, когда обращается к нему.

– Ни за что, – Селет, старый друг и верный товарищ, ни за что не оставит наследного правителя наедине с чужаком.

Он не имеет на это права, когда провожатый – дряхлый старик, прошагавший долгую тяжелую дорогу наравне с фанагорийцами. Они все знают, что это только личина. Маска, под которой кроется нечто иное. Но за годы скитаний, за годы тренировок и сражений, Фангус научился быть готовым ко всему, поэтому останавливает друга.

– Хорошо, – он делает предупреждающий жест рукой, и Селет отходит в сторону. А старец подхватывает факел и шагает вглубь пещеры.

Они наткнулись на него случайно и совсем не там, где могли бы ожидать – в лавке продавца магическими артефактами. Годы поисков быстро научили их отличать шарлатанов от тех, кто действительно мог владеть или использовать магические силы. Однако стоило одному из воинов заглянуть в шатер со старой рухлядью, как продавец тут же оповестил о том, что может помочь его повелителю найти то, что он хочет. А когда воин не поверил, старьевщик превратился в провожатого с торбой за спиной и посохом в руке – из крепкого мужчины средних лет в старца со шрамами от заклинаний на лице и руках. Фангус решил ему проверить.

Много раз его пытались обмануть, и путь к цели был густо устлан трупами, чтобы любой, услышавший о нем, подумал дважды, прежде чем попытаться поживиться деньгами, оружием или душами фанагорийцев. Фангус позаботился об этом лично, и запах крови не переставал преследовать его все это время. Но провожатый не был испуган – явно знал о цели их поисков и был готов помочь, а потому уверенно повел их к горной гряде, начинавшейся у горизонта.

Шагая широко и быстро, он не стал называть своего имени – он – всего лишь тот, кто указывает страждущим путь к тому, что они ищут. Или – к тому, кто может дать им это. И за свои труды он не попросит много – ровно то, что у них есть с собой. Что каждый может отдать, – и Фангус согласился. Даже зная, что этим может быть и их жизнь.

В Аркри похожий лавочник попытался отвести их на жертвенный алтарь, замаскированный под арену, за что, конечно же, поплатился головой. Поплатился каждый участник той «арены», «устроитель боев» и даже зритель этих «смертельных поединков». Если в Аркри не знали, что фанагорийские воины – лучшие в Сопределье, то теперь запомнят это наверняка.

Еще несколько раз его следопытов пробовали обдурить, сбить со следа или снова принести в жертву, пока весть о них не стала разноситься по смежным мирам. А это привело к тому, что довольно скоро они потеряли нужду в путешествии – те, кто что-либо знали или умели, стали сами находить их. Если, конечно же, не убегали в страхе. И кто-то в награду за свою попытку и храбрость получил несметное богатство, а кто-то – оказался недостоин даже самого последнего ножа их походной кухни.

Но еще кто-то однажды привел их в эту пещеру на горный перевал.

***

Тесный кривой проход в толще камня кажется нескончаемым. Отчего-то здесь Фангус теряет ощущение и пространства, и времени, и, хмурясь, окликает старика.

– Долго еще?

– Мы спускаемся к подножию горы, ее корням, – отвечает провожатый и, бросив косой взгляд из-за плеча, добавляет загадочное. – Но для тебя это – только начало.

Фангус лишь усмехается: он слышал много подобных речей. Много напутствий, советов, увещеваний, предостережений или же заклинаний. Все они оказались пустыми словами и не смогли поколебать его – его уверенность никто бы не смог ни подарить, ни отнять.

Они продолжают спуск, и только спустя небольшую вечность старик наконец сбавляет шаг – очередной поворот приводит их в еще одну пещеру. Ее дно устлано битыми камнями, слабо поблескивающими в свете факела, а свод теряется где-то в непроглядной темноте. На секунду Фангуса посещает ощущение, что сверху кто-то смотрит на них – кто-то дышит очень тихо, но очень тяжело этой абсолютной темнотой. Но ощущение исчезает так же быстро, как и появилось – его провожатый легко встряхивает рукой с факелом, и взвившиеся в воздух искры начинают жить своей собственной жизнью, унося сомнения.

Искры разгораются и под невидимым потоком воздуха плывут к скалистым стенам пещеры, все больше освещая ее. Однако темнота вверху остается незыблемой и снова смотрит на них, и Фангус инстинктивно сжимает рукоять меча на бедре.

– Теперь приготовься, – тихо говорит старик. – Как и обещал, я представлю тебя тому, кто сможет исполнить любое твое желание.

Не дожидаясь ответа, старик уходит к центру пещеры и там замирает, подняв факел вверх. Монотонный речитатив заклинания начинает гулять по камням и отражаться в них тихим эхом, но Фангус не пытается опознать язык. Это неважно – неважно, к кому взывают и кого призовут, лишь бы тот выполнил требуемое.

Некоторое время ничего не происходит, и Фангус готовится пустить в ход меч – его не первый раз провожали на такие встречи: многие их них либо не состоялись вообще, либо оказались бесполезными. Поэтому он не торопится загадывать наперед. Однако одна из искр вдруг зависает в центре пещеры, накаляется ярким белым светом, а провожатый делает шаг назад, и Фангус себя одергивает. Он не боится, как и не торопится, но ощущение всевидящей тьмы заставляет его поверить в то, что, возможно, на этот раз ему действительно повезет.

Искра превращается в большой сияющий шар размером с колесо походной телеги, а провожатый опускается на колени. Его речь становится громче, взвивается до высоких нот, а потом резко обрывается. Шар света начинает тускнеть: в его эпицентре зарождается темная точка, что постепенно увеличивается в размерах и начинает обретать форму. Спустя почти минуту сияние приобретает окраску предрассветного солнца, а внутри оказывается голова животного.

***

Фангус не видел таких раньше, но уверен в том, что это существо просто приняло личину кого-то, кто никогда раньше не обладал сознанием. Голова полностью покрыта шерстью, вместо глаз – два синих холодных огонька с узким вертикальным зрачком, а под длинными усами отчетливо видны острия клыков. Такие зубы предназначены только для того, чтобы рвать свою жертву на части, однако взгляд уставившихся на него синих глаз настолько осмыслен, что Фангус больше не думает уличать провожатого в обмане. Определенно – это существо обладает разумом.

Определенно – безмозглому животному не понадобилось бы вычурное колье из драгоценных камней и металлов, сверкающее на шее. Как и – тяжелая, остроконечная корона, воздвигнутая между лохматых ушей. Но больше всего привлекают огромные витые рога это животного, растущие на затылке. Расходясь в стороны от макушки, они закручиваются кольцом и, кажется, тоже покрыты каким-то металлом. Фангуса так и тянет присвистнуть – такое существо стало бы украшением любого дворца и правителя. Особенно, если бы могло использовать эти рога в бою. И, конечно же, если бы само не было правителем какого-нибудь мира.

В синих глазах мелькает теплая искра – как будто оно услышало эту мысль, но обращается существо отнюдь не к Фангусу.

– Ты снова кого-то ко мне привел? – голос у него не громкий и не рокочущий – вкрадчивый. Как будто ребенок выпрашивает у матери дозволения поиграть в саду. Однако в то же время он таит в себе могильный холод, и Фангусу мигом приходит на ум шепот умирающих воинов, доживающих свои последние минуты на поле брани.

Кажется, на этот раз речь об обмане не пойдет.

– Да, о, Великий Бафомет, – провожатый не поднимается с колен, но и головы не поднимает. – Испрашающий готов заплатить любую цену.

– Это правда? – существо переводит взгляд, и Фангус отбрасывает возникшую было дрожь и делает шаг вперед.

– Все, что у нас есть с собой – ваше, – твердо обещает он.

– Включая их тела? – существо, названное Бафометом, тоже стремительно приближается навстречу. Его голова останавливается не дальше, чем на ладонь от лица Фангуса, а голос из вкрадчивого становится тем, что пробирается под кожу. Словно крючками впивается в живую плоть. У этого существа определенно должны быть еще и острые когти… – Их сердца и души?

Голос требует ответа с истовой жадностью, взгляд теперь полыхает, а узкие зрачки становятся бездонной пропастью, наполненной темнотой из пещеры.

– Именно, – Фангус без страха смотрит в чужие глаза и не дает сбить себя с толку. Собираясь в этот поход, он действительно был готов к любым жертвам.

– Тогда оплата принята, – морда отодвигается.

Ее очертания вдруг подергиваются дымкой, и теперь Фангус видит перед собой не сверкающее инфернальное нечто, а костры, разведенные где-то там, в верхней пещере. Силуэты своих воинов, расположившихся на камнях, отложенное в сторону оружие и сваленные в кучи походные рюкзаки. На видение вдруг набегает короткая тень, а в следующую секунду все силуэты начинают распадаться на куски.

Фангус видит, как головы воинов сами собой падают с плеч. Как крепкие латы вскрываются невидимым мечом, и из груди появляются еще бьющиеся сердца. Слышит, как звенит оружие, мелкими осколками рассыпаясь по камням. Но он не отводит взгляда – он готов платить. А потому упрямо смотрит в синие глаза, появившиеся следом за тающим видением.

– Свободен, – голос снова тих и обращен к старику. Тот торопливо поднимается с пола и уходит из пещеры, согнувшись вдвое. В страхе ли, или в благоговении – значения не имеет. Теперь Фангус знает наверняка, что ему не только не откажут, но и обязательно помогут.

– О жестокости фанагорийцев ходят легенды во многих из миров, – Бафомет усмехается, продолжая гипнотизировать взглядом. В синем огне теперь – ярко выраженный интерес. – Но кучка воинов не подарит тебе спасение ото всех бед. Этого достаточно только для того, чтобы я указал тебе дорогу. Получишь ли ты то, чего хочешь, зависит только от тебя.

– Я готов, – просто отвечает Фангус, а в ответ слышит еще один одобрительный хмык.

– Тогда идем, – рядом с сияющей сферой животного появляется еще одна – немного вытянутая и над полом. Это наверняка Врата, и Фангус без сомнения шагает вперед.

***

В первые минуты вид, представший за Вратами, поражает Фангуса своим спокойствием и умиротворенностью. В Сопределье было очень мало миров, способных похвастать таким количеством зелени, чистых быстрых рек и безоблачного неба над головой. Если не лукавить перед самим собой, то большая часть этих миров потонула в огне и крови именно благодаря руке Фангуса. И он считал, что имеет полное право гордиться собой за это – теперь все эти миры принадлежали Фанагории, а умывшись кровью и очистившись огнем, они стали вдвойне прекрасней.

Однако, земли, куда привели Врата, кажется, не были населены кем-то, кто мог бы бороться за свою жизнь. Или они находился так далеко, что отыскать к ним путь не представлялось возможным – ни обычному смертному, ни достаточно сильному магу.

Краем глаза Фангус еще раз осматривает животное, последовавшее за ним, и кивает сам себе: дело стоящее. Провожатый наверняка был в услужении того, кто обладал куда большими силами. А встреча с таким – именно то, что нужно Фангусу.

– Нам сюда, – Бафомет чуть щурится, указывая на край зеленой долины, испещренной невысокими холмами и каменистыми взгорьями.

Послеполуденное солнце переливается желтым огнем в чужих колье и короне, но совсем другой огонь привлекает внимание. На краю долины, у самого горизонта, над землей ввысь поднимается столп теплого медового света. Как будто далекий костер светится в ночи. Но сейчас день, и этот свет не может означать ни что иное, как пункт их назначения.

– Дорога займет три часа, – Бафомет передергивает усами и взмывает над едва заметной в луговой траве тропинкой. – Что бы кто ни делал, а переместиться ближе не получится.

Тихий и вкрадчивый, голос наполнен простыми живыми эмоциями, присущими любому разумному существу, но Фангус не торопится обманываться беседой ни о чем с демоном. Бафомет наверняка принадлежит к этой касте – тех, кому плевать на общепринятые блага. И потому, в отличие от магов, колдунов или магических существ, ими было сложно управлять. Даже далеко не многие могли с ними договориться, не то что – использовать в бою. Но Фангус никогда не прибегал к заимствованным силам – все, чего он хотел, он всегда добивался сам.

– Что это за место? – а может, с ним все-таки стоит поговорить.

– Мир, в который могут попасть только единицы из таких, как ты, – Бафомет отодвигается чуть в сторону и теперь плывет рядом с левым плечом Фангуса. – Таким, как я, здесь делать нечего.

– И какой резон тебе здесь находиться? Кроме, конечно же, пятидесяти моих воинов, – Бафомет наверняка знает, о чем он на самом деле хочет спросить, поэтому снова фыркает в ответ.

– Конечно же – посмотреть, что из этого получится, – они пересекают неглубокий бурлящий ручей и взбираются на пригорок. – Ты – далеко не первый, кто приходит сюда, и – далеко не единственный, кто лишился жизни, пытаясь его получить. Но каждый раз за этим довольно занятно наблюдать. Например, последний из приходивших не только умер сам, но и убил свое единственное дитя.

Фангус в ответ лишь скептично поднимает бровь.

– Каждая тля способна на эту глупость при том, что оно способно на многое, многое большее, – Бафомет щурится на зависшее справа от зенита солнце, а Фангус отчетливо слышит в его словах кровожадный азарт. Восхищенную истому и трепетное вожделение. Истовую потребность, схожую с его собственной. Потребность увидеть нечто большее, помимо обычной смерти.

– И что это?

За пригорком начинается луг, усыпанный мелкими полевыми цветами. Тропинка петляет вдоль ручья, а невдалеке слышится шум невысокого водопада.

– Мы зовем его копьем Лонгина, но тебе это наверняка ничего не скажет, – отвечает Бафомет. – Его настоящее имя давно стерлось из любой памяти. Оно и само наверняка не помнит, как звалось раньше. Впрочем, имя не важно.

Он снова смотрит на Фангуса оценивающе. Пронзительно – сквозь кости, сердце и мысли.

– А что важно? – Фангус послушно задает напрашивающийся вопрос, на который Бафомет полностью обнажает клыки.

– В зависимости от того, кто обладает этим копье, могут находиться жизни целых миров, а не только какой-то принц.

За его показным презрением четко слышна зависть, граничащая с одержимостью, но Фангус отмахивается от них, как от гнуса, витающего над лугом. Жизни миров – это даже больше, чем он мог когда-либо пожелать.

Часть 2