Вторая Мировая

«От нечестивого органиста — гимн ненависти»

Самое громкое информационное событие 1938 года произошло 29 сентября, когда четыре государственных деятеля встретились в мюнхенском доме Фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя государственными деятелями, посетившими эту историческую конференцию, были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но, несмотря ни на что, доминирующей фигурой в Мюнхене был немецкий хозяин, Адольф Гитлер.

Фюрер немецкого народа, главнокомандующий немецкой армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, канцлер Третьего рейха, герр Гитлер в тот день в Мюнхене собрал плоды смелой, вызывающей, безжалостной внешней политики, которую он проводил в течение пяти с половиной лет. Он разорвал Версальский мирный договор в клочья. Он перевооружил Германию до зубов - или настолько, насколько это было возможно. Он украл Австрию на глазах у охваченного ужасом и, по-видимому, бессильного мира.

Все эти события были шокирующими для стран, которые всего 20 лет назад победили Германию на поле боя, но ничто так не напугало мир, как безжалостные, методичные, управляемыми нацистами события, которые в конце лета и начале осени угрожали развязать мировую войну из-за Чехословакии. Когда он без кровопролития превратил Чехословакию в марионеточное государство Германии, вынудил к радикальному пересмотру оборонительных союзов Европы и получил свободу действий в Восточной Европе, получив обещание “развязать руки” от могущественной Великобритании (а затем и Франции), Адольф Гитлер, без сомнения, стал человеком 1938 года года.

Большинство других мировых деятелей 1938 года утратили свою значимость по мере того, как год подходил к концу. Казалось, что “почётный мир” премьер-министра Чемберлена, как никогда ранее, не принес ни того, ни другого. Все большее число британцев высмеивало его политику умиротворения диктаторов, считая, что ничто, кроме унизительной капитуляции, не может удовлетворить амбиции диктаторов.

Среди многих французов возникло ощущение, что премьер-министр Даладье несколькими росчерками пера в Мюнхене превратил Францию во второразрядную державу. Подражая Муссолини в своих жестах и копируя кричащий комплекс триумфатора Гитлера, некогда либеральный Даладье в конце года был вынужден прибегать к парламентским уловкам, чтобы сохранить свой пост.

В 1938 году диктатор Муссолини был всего лишь младшим партнером в фирме "Гитлер и Муссолини Инкорпорейтед". Его шумная агитация за то, чтобы отторгнуть Корсику и Тунис от Франции, была расценена как слабый блеф, непосредственными целями которого были не более чем снижение платы за проезд итальянских судов по Суэцкому каналу и контроль над железной дорогой Джибути - Аддис-Абеба.

Ушел с международной арены Эдуард Бенеш, в течение 20 лет считавшийся “Самым умным маленьким государственным деятелем Европы”. Последний президент свободной Чехословакии, теперь он был больным изгнанником страны, которую помог основать.

Благочестивый китайский генералиссимус Чан Кайши, "Человек года" 1937 года, был вынужден отступить в “Новый” Западный Китай, где он столкнулся с возможностью стать всего лишь респектабельным номинальным главой всеохватывающего коммунистического движения.

Если бы Франсиско Франко выиграл гражданскую войну в Испании после своего великого весеннего похода, он вполне мог бы стать лучшим материалом для "Человека года". Но победа все еще ускользала от генералиссимуса, а усталость от войны и недовольство правых сделали его будущее сомнительным.

На американской арене 1938 год не был годом одного человека. Конечно, это был не год Франклина Рузвельта: его чистка потерпела поражение, а его партия потеряла значительную часть своего влияния в Конгрессе. Госсекретарь Халл запомнит добрососедский 1938 год как год, когда он увенчал свои усилия по заключению торгового договора британским соглашением, но история не будет связывать мистера Халла конкретно с 1938 годом. В конце года в Лиме его план континентальной солидарности двух Америк потерпел крах.

Но фигура Адольфа Гитлера шествовала по съежившейся Европе со всей развязностью завоевателя. Не тот простой факт, что фюрер подчинил своей абсолютной власти еще 10 500 000 человек (7 000 000 австрийцев, 3 500 000 судетцев), сделал его Человеком 1938 года. Япония в то же время пополнила свою империю десятками миллионов китайцев. Более значительным был тот факт, что в 1938 году Гитлер стал самой большой угрозой, с которой сталкивается сегодня демократический, свободолюбивый мир.

Его тень простиралась далеко за пределы Германии. Небольшие соседние государства (Дания, Норвегия, Чехословакия, Литва, Балканы, Люксембург, Нидерланды) боялись обидеть его. Во Франции нацистское давление было отчасти причиной некоторых антидемократических указов, принятых после Мюнхена. Фашизм открыто вторгся в Испанию, спровоцировал восстание в Бразилии, тайно помогал революционным движениям в Румынии, Венгрии, Польше, Литве. В Финляндии министру иностранных дел пришлось уйти в отставку под давлением нацистов. После Мюнхена во всей Восточной Европе наметилась тенденция к уменьшению свободы и усилению диктатуры. Только в США демократия к концу года почувствовала себя достаточно сильной, чтобы одержать верх над Гитлером.

ФашИнтерн, во главе которого стоял Гитлер, а за ним - Муссолини, Франко и японская военная клика, возник в 1938 году как международное революционное движение. Сколько бы он ни разглагольствовал о махинациях международного коммунизма и международного еврейства, сколько бы ни твердил, что он всего лишь пангерманец, пытающийся объединить всех немцев в единую нацию, фюрер Гитлер сам стал №1 в интернациональной революции - настолько, что если сейчас и произойдет часто предсказываемая борьба между фашизмом и коммунизмом, то только из-за двух диктаторов-революционеров. Гитлер и Сталин слишком велики, чтобы позволить друг другу жить в одном мире.

Но фюрер Гитлер не считает себя революционером; он стал им только в силу обстоятельств. Фашизм обнаружил, что свобода прессы, слова, собраний представляет потенциальную угрозу его собственной безопасности. В фашистской фразеологии демократия часто ассоциируется с коммунизмом. Фашистская борьба против свободы часто ведется под ложным лозунгом “Долой коммунизм!” Прошлым летом одна из главных претензий Германии к демократической Чехословакии заключалась в том, что она была “форпостом коммунизма”.

Поколение назад западная цивилизация, по-видимому, переросла основные пороки варварства, за исключением войн между нациями. Коммунистическая революция в России способствовала распространению классовой войны. Гитлер довершил ее другой, межрасовой войной. Фашизм и коммунизм возродили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства привели в 1938 году к проблеме, из-за которой люди, возможно, скоро снова будут проливать кровь: проблема цивилизованной свободы против варварского авторитаризма.

Более мелкие люди года казались ничтожными по сравнению с фюрером. Бесспорным жуликом года стал покойный Фрэнк Дональд Костер ("Мошенник года"), а Ричард Уитни, который сейчас находится в тюрьме Синг-Синг, занял второе место.

Спортсменом года стал теннисист Дональд Бадж, чемпион США, Англии, Франции, Австралии.

Авиатором года стал 33-летний Говард Робард Хьюз, неуверенный в себе миллионер, который трезво, точно и безошибочно пролетел 14 716 миль вокруг вершины мира за три дня, 19 часов и восемь минут.

Человеком года на радио был признан молодой Орсон Уэллс, который в своей знаменитой передаче "Война миров" напугал людей меньше, чем Гитлер, но больше, чем когда-либо пугало радио, продемонстрировав, что радио может быть огромной силой в разжигании массовых эмоций.

Драматургом года стал Торнтон Уайлдер, ранее известный литератор, чья первая пьеса на Бродвее "Наш город" была не только остроумной и трогательной, но и имела большой успех.

Габриэль Паскаль, продюсер "Пигмалиона", первой полнометражной картины, снятой по мотивам многословных драм Джорджа Бернарда Шоу, был удостоен звания "Кинематографист года" за то, что обнаружил богатый драматический материал, когда другие знаменитые продюсеры потеряли всякую надежду когда-либо его использовать.

"Людьми года", выдающимися в области всесторонней науки, были признаны три исследователя-медика, которые обнаружили, что никотиновая кислота является лекарством от пеллагры у человека: доктора Дж. Том Дуглас Спайс из больницы общего профиля Цинциннати, Марион Артур Бланкенхорн из Университета Цинциннати, Кларк Нил Купер из Ватерлоо, штат Айова.

В религиозном отношении две выдающиеся фигуры 1938 года резко отличались друг от друга, за исключением своей оппозиции Адольфу Гитлеру. Один из них, 81-летний папа Пий XI, с “горькой грустью” рассказал об антисемитских законах Италии, преследовании итальянских католических инициативных групп, приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в мае прошлого года, и с грустью заявил: “Мы пожертвовали своей прежней жизнью ради мира и процветания народов”. Проведя большую часть года в концентрационном лагере, протестантский пастор Мартин Нимоллер мужественно свидетельствовал о своей вере. Примечательно, что лишь немногие из этих людей года могли бы свободно реализовать свои достижения в нацистской Германии. Гении свободной воли были настолько подавлены гнетом диктатуры, что выпуск поэзии, прозы, музыки, философии и искусства в Германии был действительно скудным.

Человек, который несет наибольшую ответственность за эту мировую трагедию, - угрюмый, задумчивый, невзрачный 49-летний аскет австрийского происхождения с усами Чарли Чаплина. Адольф Гитлер, сын мелкого австрийского таможенного чиновника, был воспитан любящей матерью как избалованный ребенок. Постоянно проваливая даже самые элементарные занятия, он вырос полуобразованным молодым человеком, не подготовленным ни к какому ремеслу или профессии и, казалось бы, обречен на провал. Блестящую, очаровательную, космополитичную Вену он научился ненавидеть за то, что называл ее "семитской"; ему больше нравился однородный Мюнхен, его настоящий дом после 1912 года. Для этого человека без профессии и с ограниченными интересами Великая война была долгожданным событием, которое дало ему какую-то цель в жизни. Ефрейтор Гитлер участвовал в 48 боях, был награжден немецким железным крестом первого класса, один раз был ранен и один раз отравлен газом, находился в госпитале, когда было объявлено перемирие 11 ноября 1918 года.

Его политическая карьера началась в 1919 году, когда он стал партийцем № 7 малочисленной немецкой рабочей партии. Обнаружив свои ораторские способности, Гитлер вскоре стал лидером партии, изменил ее название на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и написал антисемитскую, антидемократическую и авторитарную программу. Первый массовый митинг партии состоялся в Мюнхене в феврале 1920 года. Месяцем позже вождь намеревался принять участие в попытке монархистов захватить власть, но для этого неудавшегося путча фюрер Гитлер прибыл слишком поздно. Еще менее успешная попытка национал-социалистов - знаменитый Мюнхенский пивной путч 1923 года - привела к гибели части "мучеников", а герра Гитлера посадили в тюрьму. Заключение в Ландсбергской крепости дало ему время написать первый том “Майн кампф”, который теперь стоит "обязательно" на каждой немецкой книжной полке.

Объявленная вне закона во многих округах Германии, Национал-социалистическая партия, тем не менее, неуклонно увеличивала число своих членов. Проверенные временем методы Таммани-Холла по оказанию множества мелких услуг сочетались с шумным терроризмом и кричащей патриотической пропагандой. Усердно культивировался образ мистического, воздержанного, харизматичного фюрера.

Только в 1929 году национал-социализм впервые получил абсолютное большинство на городских выборах (в Кобурге) и впервые продемонстрировал свои значительные результаты на выборах в провинции (в Тюрингии). Но с 1928 года партия почти постоянно набирала силу на выборах. На выборах в рейхстаг в 1928 году она набрала 809 000 голосов. Два года спустя за национал-социалистских депутатов проголосовали 6 401 016 немцев, в то время как в 1932 году число проголосовавших составило 13 732 779. Несмотря на то, что ему все еще не хватало большинства голосов, голосование, тем не менее, стало впечатляющим доказательством силы этого человека и его движения.

Ситуация, породившая это демагогическое, невежественное, отчаянное движение, была присуща зарождению Германской республики и стремлению значительной части политически незрелого немецкого народа к сильному, властному руководству. Демократия в Германии была зачата в условиях военного поражения. Именно Республика поставила свою подпись (неохотно) под унизительным Версальским договором, и это позорное клеймо никогда не изгладилось из памяти немцев.

Ни для кого не секрет, что немецкий народ любит униформу, парады, воинские формирования и легко подчиняется властям. Фридрих Великий - герой самого фюрера Гитлера. Это восхищение, несомненно, проистекает из военной доблести Фридриха и его автократического правления, а не из любви к французской культуре и ненависти к прусскому хамству. Но, в отличие от утонченного Фридриха, фюрер Гитлер, начитанность которого всегда была очень ограничена, приглашает в гости немногих великих умов, и фюрер Гитлер не согласился бы с утверждением Фридриха о том, что он “устал править рабами”.

В плохих условиях, не смотря на хорошую погоду, Германская республика рухнула под тяжестью депрессии 1929-1934 годов, во время которой безработица в Германии возросла до 7 000 000 человек, несмотря на общенациональный поток банкротств и неудач. Призванный к власти в качестве канцлера Третьего рейха 30 января 1933 года престарелым президентом-маразматиком Паулем фон Гинденбургом, канцлер Гитлер начал выворачивать рейх наизнанку. Проблема безработицы была решена с помощью:

• 1) широкомасштабной программы общественных работ;

• 2) интенсивной программы перевооружения, включая создание огромной постоянной армии;

• 3) принудительного труда на государственной службе (немецкий трудовой корпус).;

• 4) заключение политических врагов и работников-евреев, коммунистов и социалистов в концентрационные лагеря.

То, что Адольф Гитлер и компания сделали с Германией менее чем за шесть лет, вызвало бурные и восторженные аплодисменты большинства немцев. Он избавил нацию от послевоенного пораженчества. Под знаменем свастики Германия была объединена. Это была не обычная диктатура, а скорее диктатура огромной энергии и великолепного планирования. “Социалистическая” часть национал-социализма могла вызывать насмешки у ярых марксистов, но нацистское движение, тем не менее, имело массовую основу. Построенные 1500 миль великолепных автомагистралей, программы по продаже дешевых автомобилей и простых пособий для рабочих, грандиозные планы по восстановлению немецких городов вызывали у немцев чувство гордости. Немцы могли есть много продуктов-заменителей или носить эрзац-одежду, но они ели. То, что Адольф Гитлер и компания сделали с немецким народом за это время, повергло цивилизованных мужчин и женщин в ужас. Гражданские права и свободы исчезли. Противодействие нацистскому режиму стало равносильно самоубийству или еще худшему. Свобода слова и собраний - это анахронизмы. Репутация некогда прославленных немецких учебных центров исчезла бесследно. Образование было сведено к национал-социалистическому катехизису.

Темп ускорился. 700 000 евреев Германии подверглись физическим пыткам, у них отняли дома и имущество, лишили возможности зарабатывать на жизнь, прогнали с улиц. Теперь их удерживают ради “выкупа” - гангстерский трюк, который использовался веками. Но пострадали не только евреи. Из Германии прибывает постоянный, постоянно увеличивающийся поток беженцев, евреев и неевреев, либералов и консерваторов, католиков и протестантов, которые больше не могли терпеть нацизм. На обложке журнала TIME органист Адольф Гитлер исполняет свой гимн ненависти в оскверненном соборе, в то время как жертвы висят на колесе Св. Екатерины под взглядами нацистских иерархов были нарисованы бароном Рудольфом Чарльзом фон Риппером, католиком, который считал Германию невыносимой страной. Тем временем Германия превратилась в нацию униформистов, шагающих гусиным шагом под дудку Гитлера, где десятилетних мальчиков учат бросать ручные гранаты, где к женщинам относятся как к машинам для размножения. Однако самую жестокую шутку Гитлер и компания сыграли с теми немецкими капиталистами и мелкими бизнесменами, которые когда-то поддерживали национал-социализм как средство спасения буржуазной экономической структуры Германии от радикализма. Нацистское кредо о том, что человек принадлежит государству, распространяется и на бизнес. Некоторые предприятия были полностью конфискованы, с других был взят налог на капитал. Прибыль строго контролировалась. Некоторое представление об усилении государственного контроля и вмешательства в бизнес можно получить из того факта, что в прошлом году 80% всех строительных и 50% всех промышленных заказов в Германии были получены от правительства. Испытывая острую нехватку продовольствия и финансовых средств, нацистский режим захватил крупные поместья и во многих случаях коллективизировал сельское хозяйство - процедура, в корне схожая с русским коммунизмом.

Когда Германия захватила Австрию, она взяла на себя заботу о 7 000 000 бедных родственников и их пропитании. Когда поглотили 3 500 000 судетцев, нужно было кормить гораздо больше ртов. К концу 1938 года появилось много признаков того, что нацистская экономика валютного контроля, бартерной торговли, пониженного уровня жизни, “самодостаточности” давала трещину. Не было недостатка и в признаках того, что многим немцам не нравились жестокости их правительства, но они боялись протестовать против них. Испытывая трудности с обеспечением населения хлебом, фюрер Гитлер был вынужден устроить для немецкого народа еще один развлекательный цирк. Пресса, контролируемая нацистами, прыгала через скакалку по приказу министра пропаганды Пауля Йозефа Геббельса, выкрикивая оскорбления в адрес реальных и воображаемых врагов. И темпы становления немецкой диктатуры ускорялись по мере того, как с заводов сходило все больше и больше оружия, а сливочного масла производилось все меньше и меньше.

За пять лет, проведенных под руководством президента 1938 года, Германия превратилась в одну из крупнейших военных держав мира. Британский военно-морской флот по-прежнему лидирует на море. Большинство военных считают французскую армию несравненной. Наибольший вопрос вызывает численность авиации, которая меняется день ото дня, но большинство наблюдателей считают, что Германия превосходит их в военной авиации. Несмотря на нехватку подготовленных офицеров и материальных средств, армия Германии превратилась в грозную машину, победить которую, вероятно, можно только объединением противоборствующих армий. Как свидетельство могущества своей нации, фюрер Гитлер мог оглянуться на прошедший год и вспомнить, что, помимо приема бесчисленных государственных деятелей (например, трижды мистера Чемберлена), он лично засвидетельствовал свое почтение трем королям (шведскому Густаву, датскому Кристиану, итальянскому Витторио Эмануэле) и принимал двоих (Борис 3 из Болгарии, Кароль 2 из Румынии, не считая регента Венгрии Хорти).

Тем временем примерно 1133 улицы и площади, в частности Ратушная площадь в Вене, получили имя Адольфа Гитлера. Он произнес 96 публичных речей, посетил одиннадцать оперных спектаклей, победил двух соперников (Бенеша и Курта фон Шушнига, последнего канцлера Австрии), продал 900 000 новых экземпляров "Майн кампф" в Германии, а также широко продал ее в Италии и мятежной Испании. Единственной его потерей было зрение: ему пришлось начать носить очки на работе. На прошлой неделе герр Гитлер принимал на рождественской вечеринке 7000 рабочих, которые сейчас строят новое гигантское здание Берлинской канцелярии, и сказал им: “Следующее десятилетие покажет странам с их патентованной демократией, где можно найти истинную культуру”.

Но другие страны решительно присоединились к гонке вооружений, и среди военных возникает вопрос: “Будет ли Гитлер сражаться, когда станет окончательно ясно, что он проигрывает эту гонку?” Динамика диктатуры такова, что немногие, кто изучал фашизм и его лидеров, могут представить себе бесполого, неугомонного, инстинктивного Адольфа Гитлера, доживающего свой зрелый возраст в своем горном шале в Берхтесгадене, в то время как довольный немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет никакой гарантии, что неимущие нации уснут, когда они получат то, что им сейчас нужно от имущих. Тем, кто наблюдал за заключительными событиями года, казалось более чем вероятным, что Человек 1938 года может сделать 1939 год запоминающимся.

https://time.com/archive/6598257/adolf-hitler-man-of-the-yea...

Результативность этой пиратской посудины оказалась выше, чем у многотысячетонных гигантов, закованных в броню и вооруженных орудиями чудовищных калибров.
Кто виноват, что два суперлинкора Кригсмарине на двоих потопили один корабль водоизмещением 40 000 тонн, а это недоразумение отправило на дно судов на 150 000 тонн водоизмещения?
И британский флот со своими десятками крейсеров и сотнями эсминцев тоже в стороне не должен остаться, поскольку топили-то их корабли. И вся эта «королевская конница и королевская рать» не смогла ничего противопоставить… а, собственно, кому?

Сухогруз «Санта Круз» был спущен на воду в марте 1938 года, и почти сразу куплен для своих нужд Кригсмарине. А в начале 1940 года его переоборудовали во вспомогательный крейсер и дали собственное имя «Тор».
Всё как в песенке из мультфильма: «Как вы яхту назовете…». Название оказалось в тему, и один из самых маленьких рейдеров стал одним из самых страшных противников союзникам.

Попробуем представить себя на месте тех, кто выходил в море на этих кораблях.
Уходили, зная, что скорее всего не вернутся. В районы, которые за тысячи миль от родных берегов, где нет надежды ни на какую помощь, где царствует флот империи, за кораблями которой и придется охотится. И в случае чего – рассчитывать можно только на свой экипаж.
Духовно и романтично? О да. Можно только догадываться, из каких отморозков комплектовали экипажи, которые в Германии называли вспомогательными крейсерами, а весь мир называл рейдерами.
Рассмотрим историю самого жуткого из них.

С чего начинался «Тор»

Сухогруз «Санта Круз» был спущен на воду 16 марта 1938 г. на верфи Deutsche Werft в Гамбурге, был одним из двух однотипных транспортных судов, но систер-шипу повезло больше: он сразу был куплен Кригсмарине и служил как как база подводных лодок «Эрвин Васснер».
«Санта Круз» попал в оборот в конце 1939 - начале 1940, и был был переоборудован во вспомогательный крейсер, получив обозначение «HSK 4» и имя собственное «Thor»/«Тор».
Вспомогательный крейсер «Тор» вступил в строй 15 марта 1940. Тогда же ему был присвоен оперативный позывной «Schiff 10». У британцев «Тор» именовался как «Raider E».
Выбор был вполне: «Тор» был новым кораблем, а значит, практически никаких проблем с машинами и механизмами. Да, это был паротурбинный теплоход, но даже это оборачивалось плюсом: рейдер не потреблял дефицитную солярку, его котлы работали на нефти, высвобождая топливо для подводных лодок и агрегатов «Дойчландов».
Новые котлы и турбины могли дать кораблю ход в 17 узлов, а нефтяные цистерны обеспечивали плавание на 40 000 миль. Большие внутренние помещения сухогруза позволяли взять много припасов, воды, вооружения и разместить с комфортом экипаж.

Вооружение
Что касалось вооружения, то тут шика не было. Естественно, такое явление, как рейдер, вооружали по остаточному принципу. То есть, взяли из арсеналов орудия, снятые еще с кораблей кайзеровского флота.
В случае с «Тором» это были шесть 150-мм орудий SK L/45 образца 1906 г. и видевшие еще Первую Мировую войну. Большинство орудий были порядком изношены, так что реальная дальность расстрелявших ресурс стволов не превышала 10 тысяч метров.

Боекомплект 300 фугасных снарядов на орудие состоял из снарядов с донным и головным взрывателем. Снаряды различались и по количеству взрывчатки, при одинаковом весе в 15,3 кг снаряды с донным взрывателем несли 3,05 кг, а с головным – 3,9 кг. Всего в погребах разместили 1 500 фугасных снарядов, 250 фугасных трассирующих снарядов с головным взрывателем и 50 150-мм осветительных снарядов.
Так как «Тор» был меньше других собратьев, орудия на нем разместили несколько иначе, чем на других кораблях:
- два были установлены под надстроенной палубой перед мостиком;
- два - на верхней палубе позади надстройки;
- два - замаскированы в оконечностях.

То есть, одновременно бортом «Тор» мог вести огонь из четырех орудий.
Для выхода во второй поход ушатанные старые пушки были заменены на скорострельные орудия Tbk С/36 L/48 на миноносном станке С/36 с длиной ствола 48 калибров, как на эсминцах проекта 1936А.
Ну еще было еще одно орудие: открыто установленная на баке 60-мм сигнальная пушка, предназначенная для подачи предупредительных сигналов. Это было совершенно старое орудие с дальностью стрельбы не более 4 000 метров. Вообще предполагалось, что при помощи этой пушки и прожектора подавались сигналы к остановке судов. А в случае неисполнения приказа уже начинался огонь на поражение нормальными орудиями. Но выяснилось, что 60-мм бумкалка совершенно не эффективна и в будущем предупредительные выстрелы уже делались из 150-мм орудий.
Было уделено внимание и зенитной артиллерии. В кормовой надстройке прятался спаренный 37-мм зенитный автомат и четыре одноствольных 20-мм зенитных автомата С/30 с боекомплектом по 2000 выстрелов на ствол. Вообще малокалиберная артиллерия могла кроме борьбы с самолетами нормально продырявить радиорубку, из которой атакуемое судно стало бы вести передачу или деревянную парусную шхуну (прецеденты имелись).
Кроме артиллерии имелись два двухтрубных поворотных 533-мм торпедных аппарата, спрятанных за фальшбортом на верхней палубе под шлюпками в задней части надстройки. Торпеды были парогазовые, типа С7а, способные пройти 6 000 м на 44 узлах, 8 000 м на 40 узлах или 14 000 м на 30 узлах. Боевая часть содержала 280 кг взрывчатки. Торпеды комплектовались контактным или магнитным взрывателем, но были крайне ненадежными.
В отличие от других рейдеров первой волны, «Тор» не был приспособлен для постановки мин. Откровенно корабль был маловат для нормального обустройства минных погребов, но это и к лучшему: неизвестно, каким был бы список побед «Тора», ставь он еще и мины.
Есть данные, что «Тор» оснастили двумя 3-метровыми дальномерами, которые располагались побортно над радиорубкой и штурманской, в задней части мостика. В принципе, этого было более чем достаточно, чтобы вести огонь на 15 км.

Ну и последним, чем оснастили «Тора», были два стандартных морских разведчика-гидросамолета «Арадо» Аr-196. Опускались на воду самолеты по одному подъемником за трюмом по левому борту.

Маскировка
Это вообще был один из важнейших пунктов. Чем позже распознавался рейдер, тем больше шансов у него было на удачный исход дела. Все решали изображения в справочниках Ллойда, так что для «стелс»-режима рейдеру надо было походить на какое-то конкретное судно иной страны.
Вся проблема была в том, что немецкие торговые суда имели очень специфический облик и маскировать их было трудно. Это вам не дополнительную трубу легкому крейсеру присобачить, все было намного сложнее.
У «Тора» были два «двойника»: советский пароход «Орск» и югославский «Вир». На них рейдер более-менее был похож, а до выхода в море его маскировали под прорыватель заграждений «Sperrbrecher 26».

Но и относительная внешняя схожесть была только половиной дела. Далее силуэт корабля изменялся при помощи деревянных щитов, полотнищ парусины. Дымовая труба удлинялась, раструбы вентиляторов перемещались, в дополнение к настоящим устанавливались большие фальшивые, можно было хорошо играть стрелами кранов, разворачивая их в различные положения. Плюс каждый немецкий рейдер имел в трюмах достаточное количество краски для того, чтобы экипаж мог в случае необходимости перекрасить корабль на скорую руку.

Пара слов о спасательных средствах. Мирный теплоход имел для своего экипажа две спасательные шлюпки, каждая на 50 человек. Шлюпочная палуба находилась на корме, шлюпки размещались по обеим бортам. Так как задачи рейдера были несколько иные, что требовало экипажа большей численности, то шлюпочную палубу перекомпоновали и на ней добавилась одна шлюпка на левом борту, а на правом появился катер, который использовался абордажной командой. Это было очень шустрое плавсредство, поскольку основной его задачей было увезти абордажную команду от судна, на котором горели запальные шнуры подрывных зарядов. Катер мог вместить до 30 человек.
Кроме шлюпок и катера на борту «Тора» находились 20 надувных резиновых плотов размером 5 х 2,5 м. Каждый такой плот мог перевозить около 20 человек. В общем, учитывая, что экипаж рейдера состоял из 350 человек, то 580 мест на спасательных средствах – это была серьезная заявка на то, что спастись в случае чего, получится.
Вот так из банановоза получился вспомогательный, или как их еще тогда называли, коммерческий крейсер.

Когда корабль представлен, надо сказать и о его капитане.

Капитаном «Тора» был назначен опытный 45-летний капитан-цур-зее (капитан первого ранга по-нашему) Отто Келер, повоевавший еще в Первую Мировую войну, во время которой сперва служил на броненосном крейсере «Roon», а затем перешел на подплав и воевал на подводных лодках UB-30 и UB-112. Это, в целом, свидетельствует об определенных качествах Келера, поскольку на подводные лодки шли люди весьма определенного склада психики. После войны Келер остался на военном флоте и был абсолютно непривередлив в тех условиях: командовал тральщиком, тендером, миноносцами, даже учебным парусником – но в коммерческий флот не пошел.
Келер считался очень грамотным капитаном и штурманом (3 года был штурманом на легком крейсере «Карлсруэ»), славился истинно нордическим спокойствием, прямотой и практичностью. Келер очень быстро сошелся с командой и завоевал авторитет такого уровня, который и позволил совершить то, что совершила команда «Тора».
Кстати, имя «Тор» для корабля выбрал сам Келер. До момента поднятия флага в марте 1940 года, корабль именовался как HSK-4.
Итак, 15 марта 1940 г. на корабле подняли флаг, и он вошел в состав Кригсмарине как вспомогательный крейсер «Тор». В течении трех месяцев, закамуфлированный под «Sperrbrecher 26», крейсер проходил ходовые испытания, а также занимался артиллерийскими стрельбами, после чего ушел в Киль на комплектацию. В Киле с корабля выбросили все лишнее (в том числе и 60-мм пушку), погрузили все необходимое и 6 июня 1940 года «Тор» отправился в свой первый поход.

Шаг в неизвестность

В 21:30 под прикрытием плохой погоды «Тор», все еще замаскированный под «Sperrbrecher 26», в сопровождении миноносцев «Фальке», «Ягуар» и настоящего прорывателя «Sperrbrecher IV», вышел в море и направился к датским проливам.
Далее, сменив эскорт на более действенных в те водах охотников за подводными лодками Uj-А, Uj-С и Uj-D, 8 июня «Тор» зашел в укромный Сёргулен-фьорд в 50 милях к северу от Бергена. Там за два дня ударной работы экипаж сделал из «Тора» советское судно «Орск» из Одессы, выкрасив в черный цвет корпус и трубу, а в белый все надстройки и подняв советский флаг на мачте.
В ночь на 12 июня, в тумане, в сопровождении тральщиков рейдер вышел в море. И, буквально наутро «Тор»-«Орск» прошел первые проверки, поскольку погода улучшилась и рейдер несколько раз облетали самолеты разных стран, в том числе и германский разведчик. Но без приключений «тор» вышел в Северную Атлантику и направился к Азорским островам.
Вообще основной зоной деятельности для рейдера была определена южная часть Атлантического океана, запасными — Индийский и Тихий океаны. Потому уже после 20 июня «Тор» еще раз сменил облик, превратившись в югославский «Вир»: присутствие советского парохода в тех водах смотрелось бы более чем странно.

Первые победы
Первым судном, которое остановили немцы, стал голландский пароход «Kertosono» (9 289 брт), который с закрашенным названием следовал из Нового Орлеана во Фритаун. Случилось это 1 июля 1940 года. Голландцы сдались без проблем, а груз, обнаруженный в трюмах (1300 т древесины, 800 т бумаги, 280 т стали, 250 т асфальта, 12 тракторов, бензин и машинное масло в бочках, станки и ЗИП к ним) Келер посчитал настолько ценным, что отправил пароход в Лориэн под управлением 15 человек призовой команды. «Kertosono» успешно прибыл в Лориэн (Франция) и впоследствии использовался как база подводных лодок.
5 июля «Тор» пересёк экватор, а 7 июля наблюдатели обнаружили пароход, который определили, как британский, из-за легко узнаваемой 102-мм палубной пушки, установленной на корме.
Увидев преследователя, британское судно повернуло на восток, увеличило скорость и попыталось уйти. Два часа продолжалась погоня, после чего с дистанции около 8 километров немцы дали три залпа из четырех орудий правого борта. После третьего британский пароход остановился. Экипаж не пытался сообщить по радио о нападении и не стал отстреливаться из пушки. Призовая команда сообщила, что пароход «Delambre» (7032 брт) действительно британский, следует из Рио-де-Жанейро в Ливерпуль с грузом хлопка и шкур. Призовая команда уничтожила пароход подрывными зарядами, экипаж был доставлен на «Тор».
На борту рейдера от капитана «Delambre» Прэтта Келер узнал интересные подробности: оказывается, Прэтт не дал приказа гнать «SOS» по радио и открыть огонь из орудия, потому что принял «Тор»… за британский корабль! Интересный факт: Прэтт в первую Мировую войну был уже в подобной ситуации, когда его транспорт был потоплен немецким рейдером «Mowe». Но по словам британского капитана, он даже представить не мог, что такой небольшой корабль окажется немецким рейдером!
9 июля, после третьего предупредительного выстрела, был остановлен очередной кандидат на потопление. Не повезло бельгийскому пароходу «Bruges» (4983 брт) с грузом пшеницы, следовавшему из Мар-дель-Платы во Фритаун. Пикантная подробность: немцы захватили бывшее германское судно «Kybfels», захваченное британцами в 1914 году и проданное бельгийской компании. Бывший немецкий пароход тоже был потоплен при помощи подрывных зарядов.
14 июля был остановлен британский транспорт «Gracefield» (4631 брт), шедший из Монтевидео во Фритаун и Лондон с грузом 7 400 тонн пшеницы. Судно остановили уже практически на исходе дня, устраивать доставку подрывных зарядов на британца решили не производить, а потопить транспорт торпедой. Но «Gracefield» одной торпеды оказалось мало, потому Келер потратил еще 40 снарядов.

Первая кровь
Если все предыдущие атаки были бескровными, то вот следующий инцидент, увы, уже таковым не стал.
16 июля «Тор» практически незамеченным подкрался к сильно дымившему пароходу в его же дыму. Но, подойдя к кораблю, немцы обнаружили на корме два орудия. Келер приказал открыть огонь на поражение без предупредительных выстрелов, дабы избежать ненужного боя. С третьего залпа немецкие артиллеристы добились накрытия, а четвертым подожгли судно, попав в корму. Только после этого заработало радио атакуемого парохода, послав в эфир сигнал «QQQQ» (я атакован неизвестным кораблем) и был замечен человек, бегущий к кормовым орудиям. Келер приказал продолжить огонь, атакованный пароход получил еще два попадания, в том числе и в рубку. Пароход остановился, передача прекратилась и экипаж начал покидать судно.
Абордажная команда выяснила, что был атакован британский транспорт-угольщик «Wendover» (5489 брт), направлявшийся из Великобритании в Буэнос-Айрес с 7250 тоннами угля. Из сорока членов экипажа при обстреле погибло два, в том числе и радист. Еще два умерли от ранений уже на борту рейдера. Немцы похоронили погибших со всеми почестями, а пароход отправили на дно подрывными зарядами.
На следующий день после этого боя удача вообще улыбнулась немцам: был остановлен голландский сухогруз «Tela» (3777 брт), шедший из Росарио (Аргентина) в Ливерпуль с 489 т пшеницы, 2407 т кукурузы и 2 555 т проса, но самую большую ценность представляли 57 тонн замороженной птицы: индейки, куры и утки. После того, как перегрузили все съестное на рейдер (а там количество желающих поесть все увеличивалось), судно было потоплено подрывными зарядами.
В дневнике Келер отметил, что на корабле стало тесновато: количество пленных достигло почти двух сотен человек (194), но в целом действия рейдера были удачными. За 17 дней потопить 6 судов общим тоннажем более 35 тысяч тонн, причем, кроме угольщика все везли в Британию продовольствие – это был серьезный ход. Командование тоже придерживалось такого же мнения и отметило 30 человек из состава экипажа Железными крестами 2 класса. Радиограмма об этом пришла 20 июля, и в этот же день пришла вторая, в которой говорилось об отправке к «Тору» танкера «Рекум».
Из найденных на «Tela» документов немцы получили описание торгового «Маршрута 211», на котором, собственно, и оказался «Тор». И именно на этом маршруте рейдер встретил четыре последних судна. Естественно, Келер решил оставаться в этом районе и продолжать поиски, но океан как вымер, в течении 10 дней поиски были безрезультатны. Даже впервые поднятый корабельный гидросамолет никого не смог обнаружить.

Драка всерьёз

После 11 дней поисков, на горизонте, наконец, появились мачты. С большим энтузиазмом «Тор» пошел на сближение, но, увы, добыча оказалась несколько не такой, на какую рассчитывали немцы.
Вообще еще 17 июля, поняв, что в океане пропадают корабли, а также получив информацию от моряков, бывших в плену на другом рейдере («Widder» действовал примерно в том же районе, только севернее), командир Южно-американской дивизии Американо-Вест-Индской станции британский контр-адмирал Генри Харвуд понял, что на коммуникациях находится как минимум, еще один немецкий рейдер.
Вообще случай нестандартный: обычно руководство Кригсмарине очень четко расставляло рейдеры по океанам, чтобы они не мешали друг другу. Пожалуй, эпизод с «Тором» и «Виддером» - единственный за всю войну, когда операции одного корабля сказались на действиях другого.
Но тем не менее: в район Пернамбуко - остров Тринидади был отправлен для патрулирования вспомогательный крейсер «Alcantara» (22 209 брт), бывший океанский лайнер на 1219 пассажиров. Это был относительно новый (1928 г.) пароход, с максимальной скоростью в 22 узла и вооруженный восемью орудиями калибра 152-мм и двумя зенитками 76-мм.

Корабли были сопоставимы в плане боевых возможностей, но британец имел очень большое (в 5 узлов) преимущество по скорости. Когда Келер понял, что перед ним британский вспомогательный крейсер, то согласно инструкции дал команду «валить». «Тор» развернулся и на полном ходу начал удаляться, но не тут-то было. «Алькантара», используя преимущество в скорости, начала догонять немецкий рейдер.
Вариантов больше не было, и Келер решил дать бой, в надежде повредить британский корабль настолько, что получится оторваться и уйти. Сбросив ход до 15 узлов, чтобы вибрации не мешали стрельбе, «Тор» отвернул вправо, поднял боевой флаг и дал первый залп с расстояния примерно 13 800 метров. Это случилось в 13-00. В этот момент «Алькантара» начала запросы по радио и прожектором, так как капитан Игрэм не был уверен в том, что это рейдер. Была вероятность и того, что просто запаниковавший экипаж небольшого парохода изо всех сил старается уйти от крупного преследователя.
Вообще бой двух совершенно небронированных кораблей – это риск для обеих сторон. И вопрос военной удачи, помноженной на выучку экипажа.
Выучка и удача были лучше у немцев. Когда «Тор» дал первый залп, «Алькантара» довернул вправо, чтобы дать полный бортовой залп. И как раз попал под снаряды немцев, которые накрыли цель. Плюс явно более опытный Келер поставил корабль так, чтобы солнце слепило британских артиллеристов. И «Тор» начал долбить «Алькантару», причем, прямыми попаданиями. Снаряд попал в корму, потом между мостиком и дымовой трубой, перебив паропровод, третий перебил кабели управления орудием №4, но четвертый попал в носовую часть аккурат в районе ватерлинии. То есть, вызвал затопление. Ну и еще один залп снова повредил систему управления огнем британского крейсера.
Расчеты «Алькантары» в таких условиях мало что могли сделать, так что, по сути, единственный приличный ущерб нанес снаряд, который уничтожил моторный катер и повредил торпедный аппарат. В 13-13 корабли оказались на минимальном расстоянии друг от друга за весь бой – 9 километров. Это пистолетная дистанция по корабельным меркам, так что Келер повернул свой корабль кормой, продолжая вести огонь из кормового орудия и начал ставить дымзавесу с целью под ее прикрытием уйти от греха подальше. Но после ряда маневров, корабли снова оказались в поле зрения друг друга и в 13.29 «Тор» снова открыл огонь, а «Алькантара» сделала это чуть позже.
Итогом перестрелки стало то, что «Алькантара» потеряла ход и остановилась, имея небольшой крен на левый борт. Как ни хотелось Келеру одержать победу, добив британский корабль, разум возобладал, и капитан-цур-зее приказал прекратить огонь и снова начать ставить дымзавесу для отхода.
Практичность Келера была обоснована двумя вещами: первое – даже один снаряд, попавший «куда не надо» мог бы поставить крест на всем походе «Тора». Второе – наверняка «Алькантара» по радио уже сообщила куда надо о немецком рейдере и есть вероятность того, что Адмиралтейство пошлет на помощь своему вспомогательному крейсеру корабли.

И тут Келер оказался совершенно прав: британское командование оценило угрозу, исходящую от немецкого рейдера, и отправило на перехват сразу ДВА тяжелых крейсера: из Фритауна вышел «Дорсетшир», а из Саймонстауна – «Камберлэнд».

Любой из этих кораблей превратил бы «Тор» в обломки, так что командование Кригсмарине одобрило решение Келера, признав его совершенно правильным.
В итоге, выпустивший за бой 284 снаряда «Тор» под прикрытием дыма спокойно ушел, а «Алькантара» осталась на месте боя. Но в конце концов британские моряки смогли дать ход и крейсер похромал в Рио-де-Жанейро, где встал на ремонт. Самое неприятное в ситуации было то, что один из немецких снарядов вырубил систему управления помпами, из-за чего «Алькантара» мог и не дойти до Рио. Но если стреляли британцы так себе, то за жизнь корабля они боролись вполне успешно, и до порта дотащили избитый немцами крейсер.
А «Тор» спокойно так ушел на широту островов Тристан-да-Кунья, откуда повернул на восток, в «мертвую зону», где команда занялась ремонтом.

Статья заняла больше 30 тысяч символов, поэтому делим её на две части.
Продолжение следует...

Продолжение: Позор «Тирпитца», «Бисмарка» и головная боль британского флота (часть вторая)

Танковые части вооруженных сил предвоенной Югославии ведут свою историю от взвода бронеавтомобилей, сформированного в составе армии Королевства Сербия в 1917 г. в период ее действий в составе сил Антанты на Салоникском фронте. В этом подразделении насчитывалось два пулеметных бронеавтомобиля «Пежо» и два «Мгебров-Рено» (по другим данным – только два «Рено») французского производства. В 1918 г. они хорошо зарекомендовали себя в ходе марша через Сербию, а некоторые из них дошли вместе с сербскими войсками до самой Словении.

Ориентируясь на французскую военную школу, в межвоенный период военное командование Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев (сокращенно - Королевство СХС; с 1929 г. – Королевство Югославия) приняло для обозначения бронетанковой техники аналог французского термина «char de combat» - «боевая машина» (bornа kolа). Отлично осознавая перспективность этого рода оружия, югославский генералитет с 1919 г. вел весьма интенсивные переговоры с французской стороной о поставках танков и обучении личного состава. В результате уже в 1920 г. первая группа югославских военнослужащих прошла подготовку в составе 303-й танковой роты 17-й французской колониальной дивизии, дислоцированной в оккупированном Антантой Стамбуле, и вплоть до 1930 г. на учебу во Францию неоднократно направлялись группы офицеров и унтер-офицеров. В 1920-24 гг. армия Королевства СХС получила от французов в рамках военного займа, а так же безвозмездно несколько партий подержанных легких танков «Рено» FT17, как с пулеметным (так называемый «женский» вариант), так и с пушечным (так называемый «мужской» вариант) вооружением. Сербский военный историк Душан Бабац оценивает общее количество танков в 21 машину, его коллега Далибор Денда полагает, что их было несколько меньше. В любом случае, FT17 поступали разрозненными партиями, находились не в лучшем техническом состоянии и использовались преимущественно для подготовки кадров в интересах планировавшегося развертывания бронетанковых частей. Первый опыт создания отдельного подразделения был предпринят в 1931 г., когда 10 остававшихся «на ходу» танков были сведены в «Роту боевых машин» (Сеta bornih kola), дислоцированную в историческом центре сербской военной индустрии городе Крагуевац. Однако изношенность техники, особенно гусениц и ходовой части, в условиях отсутствия запчастей привела к тому, что уже в июле того же года роту расформировали, а боевые машины передали в состав пехотной и артиллерийской школы в Калиновике. Остальные уныло ржавели на складах, пока не были разобраны на запчасти для новых танков, появившихся у югославских военных в 1932-40 гг.

В 1932 г. на основании военного соглашения Польша передала Югославии 7 легких танков FT17 и партию запасных частей, которая пришлась обветшавшему танковому парку Королевства весьма кстати. Продолжая интенсивные переговоры с Францией об оказании «балканскому союзнику» безвозмездной военной помощи, югославское правительство сумело в 1935 г. заключить договор о поставке еще 20 FT17, в т.ч. и усовершенствованной модификации M28 «Рено-Кегрес», который был выполнен французской стороной до 1936 г. При условии, что стоимость даже такого заслуженного «ветерана», как «Рено» FT17 на европейском рынке бронетанковой техники того времени превышала 150 тыс. франков, предпреимчивые югославы провернули весьма выгодную сделку!
Оснащенные четырехцилиндровым двигателем «Рено 18», двухместные легкие танки FT17 могли развивать по пересеченной местности скорость до 2,5 км/ч (М28 – вдвое больше) и имели броневую защиту 6-22 мм. Примерно 2/3 из них были вооружены 37-мм орудиями SA18, остальные несли пулеметное вооружение – 8-мм «Гочкисы». Разумеется, в условиях современной войны они были, мягко говоря, малоэффективны, и годились разве что для поддержки пехоты против не имеющего тяжелого оружия противника (партизан и т.д.). Однако во второй половине 1930-х, когда Югославия считала своим основным вероятным противником Венгрию (против которой королем Александром I Карагеоргиевичем активно сколачивался военно-политический альянс, известный как «Малая Антанта»), и такие боевые машины могли показаться вполне адекватными: парк бронетехники мадьяр был не многим лучше.
Югославские FT17 имели стандартную французскую темно-зеленую окраску, и только некоторые М28 получили трехцветный камуфляж «Малой Антанты» - зеленые, «шоколадно-коричневые» и «охристо-желтые» пятна.
Увеличение числа танков позволило в 1936 г. сформировать в армии Югославии «Батальон боевых машин» (Вataljon bornih kola), организованный по «тройному» принципу – три танковых роты (четвертая – «парковая», т. е. вспомогательная) по три взвода по три танка в каждом. Третий взвод каждой роты составляли усовершенствованные FT17 М28. Один танковый взвод был также придан штабу, один – «парковой» роте, а каждая танковая рота располагала «резервным» танком. Командирами рот были назначены прошедшие танковую подготовку во Франции капитаны Д. Зобеница (впоследствии – командир батальона), Б. Небреклиевич и Л. Терзич. Всего в батальоне насчитывалось 354 человека личного и офицерского состава, 36 танков, 7 легковых и 34 грузовых и специальных автомобилей и 14 мотоциклов с колясками.
«Батальон боевых машин» находился в непосредственном распоряжении Военного министерства (в военное время – Верховного командования югославской армии), однако его подразделения были разбросаны по всему королевству: штаб, 1-я и «парковая» роты – в Белграде, 2-я рота – в Загребе (Хорватия) и 3-я рота – в Сараево (Босния). Специальных уставов для танковых войск в Югославии не было, боевая учеба велась по французским наставлениям и регулярно – только в 1-й роте. Танки предполагалось использовать исключительно для «сопровождения пехоты», чем их боевая роль сознательно ограничивалась – распространенное заблуждение в европейских армиях предвоенного периода! Тем не менее, в сентябре 1936 г., когда батальон был продемонстрирован публике и иностранным наблюдателям на военном параде в Белграде, он, согласно воспоминаниям современников «вызвал ажиотаж».
В 1936 г. появился документ, обусловивший дальнейшее развитие бронетанковых сил Югославии – Положение о мирновременном и военном составе армии (Uredba o mirnodopskoj i ratnoj formaciji vojske). Согласно ему, предполагалось в ближайшее время сформировать два батальона средних танков (всего 66 машин), еще один легкий батальон и эскадрон «легких кавалерийских танков» из 8 машин. В 1938 г. предполагалось развернуть уже семь танковых батальонов (всего 272 машины) – по одному для каждой армии, и батальон тяжелых танков (36 машин) в подчинении Верховного командования. В перспективе каждый танковый батальон должен был получить четвертую «дополняющую» танковую роту.
В рамках проекта преобразования одной из двух югославских кавалерийских дивизий в механизированную в 1935 г. были начаты переговоры с Чехословакией (также членом «Малой Антанты») о поставке «легких кавалерийских танков» - проще говоря, танкеток. С чешским заводом «Шкода» был подписан договор о займе в размере 3 млн. динаров, в качестве части которого в Югославию в 1937 г. было доставлено 8 танкеток «Шкода» Т32. Имеются сведения, что капризные югославы потребовали, чтобы стандартные образцы этой боевой техники были доработаны специально для них, максимальная броневая защита увеличена до 30 мм, усилено вооружение и т.д., что и было исполнено пунктуальными чехами. В 1938 г. в Югославии были проведены испытания Т32, получивших официальное наименование «скоростный кавалерийских боевых машин» (brza konjicka borna kola) и они составили отдельный эскадрон подчиненный непосредственно командованию кавалерии. До февраля 1941 г. он дислоцировался совместно с танковым батальоном близ Белграда, а затем был передан кавалерийскому училищу в Земуне. Вполне современные для конца 1930-х гг. чешские танкетки, имевшие неплохую скорость и несшие вооружение из 37-мм орудия «Шкода» А3 и 7,92 мм пулеметом «Зброевка-Брно» М1930, обслуживались экипажем из двух человек. Все они были окрашены в трехцветный камуфляж «Малой Антанты».

В армии Югославии эскадрон этих легких боевых машин стал, пожалуй, наиболее подготовленным и широко использовавшимся в предвоенные годы бронетанковым подразделением. Специально для Т32 генштабом Югославии в 1938 было издано «Руководство по применению броневых подразделений в кавалерии» (Uput za upotrebu oklopnih jedinica u konjice). Этим документом, ставшим по сути единственным в Королевстве Югославия чисто «танковым» уставом, предусматривалось широкое применение танкеток. Они могли быть использованы для разведки и действий во фланг и тыл неприятеля, захвата ключевых пунктов до подхода главных сил, авангардно-дозорной службы (в последнем случае вперед высылался один взвод из двух машин, а остальные несли боевое охранение на флангах или составляли огневой резерв). Фронтальная атака неприятеля предполагалась только в случае наличия фактора внезапности. Предлагалось извлекать максимальную выгоду из низкого силуэта машин, их относительно легкого веса, высокой бронебойности 37-мм орудия А3 и т.д. Эскадрон танкеток, который мог похвастаться самыми вышколенными в армии экипажами, был задействован во всех крупных маневрах Югославии предвоенного периода. В частности, в сентябре 1940 г. они были на понтонах переправлены через реку Сава на Аде Циганлии близ Белграда; эти маневры посетил молодой король Петр II Карагеоргиевич, лично опробовавший боевую технику на ходу.

В 1938 г. были, наконец, заложены оперативно-тактические основы применения югославских танковых частей. Изданное генштабом «Руководство по применению броневых подразделений и обороне от боевых машин» (Uput za upotrebu oklopnih jedinica i odbranu od bornih kola) содержало, впрочем, всего 12 страниц, посвященных действиям бронетанковых частей, из более, чем 100, однако это было начало. Под явным влиянием французской военной доктрины, на танки возлагалась вспомогательная роль в обеспечении операций пехоты и кавалерии: сопровождение и огневая поддержка, разведка и преследование отступающего неприятеля, функции борьбы с боевыми машинами противника и т.д. Учитывалась и специфика балканского ТВД – немало внимания уделялось особенностям координации действий танков и пехоты в гористо-лесистой местности. В наступлении предполагалось действие таковой части в двух эшелонах, при чем второй имел функцию маневренного резерва. Изредка выделялся и третий эшелон для «обеспечения развития успеха». Наступающая на направлении главного удара пехота получала танковую поддержку из расчета одна рота боевых машин на батальон, а на второстепенных направлениях пехотному батальону предписывалось придавать взвод танков.
Военные власти Королевства Югославия накануне Второй мировой войны хорошо отдавали себе отчет в недостаточности и несовершенстве имеющейся в их распоряжении бронетехники. В связи с этим предпринимались энергичные попытки получить партию более современных танков. По аналогии с основным поставщиком бронетехники Францией, выбор был сделан в пользу «Рено» R35, поступивших на вооружение французских войск взамен устаревших FT17. В начале 1940 г. югославская военная делегация после длительных препирательств (похоже, основным принципом королевских стратегов был: «обороноспособность задешево») сумела заключить договор о поставке в кредит партии из 54 «Рено» R35, ранее состоявших в бронетанковом резерве французских вооруженных сил. В апреле того же года машины прибыли в Югославию. Падение Франции под ударами войск нацистской Германии освободило югославов от необходимости выплачивать кредит; однако вскоре им самим предстояло «платить по счетам» совсем иного рода…

R35, вооруженный 37-мм орудием и 7,5-мм пулеметом М1931 (боекомплект – 100 снарядов и 2,4 тыс. патронов) и оснащенный четырехцилиндровым двигателем «Рено», являлся относительно неплохой машиной для своего класса: «легкий танк сопровождения». Он мог развивать по пересеченной местности скорость 4-6 км/ч, а броневая защита от 12 до 45 мм. была способна более-менее успешно выдержать попадание 37-мм снаряда – основного калибра тогдашней противотанковой артиллерии. Экипаж состоял из двух человек, при чем сложность заключалась в том, что командир, на которого ложились также функции стрелка-наводчика, наблюдателя, а, если танк был радиофицирован – и радиста, должен был быть прямо-таки универсальным специалистом, в то время, как на должность механика-водителя можно было подготовить любого гражданского водителя. Впрочем, малая маневренность и мелкокалиберное вооружение делали R35 заведомо слабейшей стороной в дуэли с германскими Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV, несшими соответственно 50-мм и 75-мм орудия и обладавшими отличными ходовыми качествами.
Новые «Рено» вошли в состав сформированного в 1940 г. «Второго батальона боевых машин» (Drugi bataljon bornih kola) армии Королевства Югославия, который возглавил один из нескольких профессиональных офицеров-танкистов страны майор Данило Зобеница. Уже имавшийся батальон FT17 соответственно получил наименование «Первого» (Prvi bataljon bornih kola). Тем не менее, в наименовании батальонов имелась известная путаница (сербский военный историк Душан Бабац считает, что к 1941 г. батальон R35 получил номер «Первый»), выразившаяся, к примеру, в том, что R35 получили бортовую эмблему части в виде белой «пылающей гренады», в которую была вписана черная цифра «1». Во избежание недопонимания, сами югославские военные предпочитали именовать танковые батальоны просто «Старым» и «Новым». «Новый» батальон впервые был применен в гарнизонных учениях 9 сентября 1940 г. на Торлаке близ Белграда, в ходе которых на башни его танков была нанесена белая горизонтальная опознавательная полоса. Не успевшие толком освоить свои машины, югославские танкисты действовали на маневрах довольно осторожно и, по свидетельству современника, «ничего особенного не показали, зато и не облажались».

В декабре 1940 г. были «высочайше» утверждены новые штаты танковых батальонов, единые для обоих. Батальон отныне состоял из штаба (51 солдат и офицеров, 2 легковых и 3 грузовых автомобиля, 3 мотоцикла); трех танковых рот по четыре взвода, по три танка во взводе плюс один «резервный» на каждую роту (в каждой 87 солдат и офицеров, 13 танков, 1 легковой и 9 грузовых и специальных автомобилей, 3 мотоцикла); одной «вспомогательной» роты (143 солдат и офицеров, 11 «резервных» танков, 2 легковых и 19 грузовых и специальных автомобилей, 5 мотоциклов). Бортовыми эмблемами рот в обоих батальонах были наносившиеся белой краской круг – для 1-й, квадрат – для 2-й и треугольник – для 3-й. В эти фигуры синей краской вписывались эмблемы взводов – пиковый туз для 1-го, червовый туз – для 2-го, бубновый туз – для 3-го и трефовый туз – для 4-го. В целом это очень напоминало маркировку, принятую во французских бронетанковых частях. На фотографиях встречаются также порядковые номера, нанесенные белой краской на башнях или на лобовой броне FT17 из «Старого» батальона и на башнях R35.
27 марта 1941 г. «Новый» танковый батальон сыграл важную роль в государственном перевороте в Королевстве Югославия, который совершила группа высших офицеров во главе с генералом Д. Симовичем. Пробритански и просоветски настроенная часть югославской политической элиты выступила под широко поддержанным сербами лозунгом «Лучше война, чем пакт» (Bolje rat njego pakt) против союза с гитлеровским Третьим рейхом и свергла прогерманское правительство принца-регента Павла и премьер-министра Д. Цветковича. Танки R35 под командой активного участника военного заговора майора Данило Зобеницы вошли в Белград и установили контроль над районом зданий Министерства армии и флота и генштаба, а также взяли под охрану резиденцию поддержавшего переворот молодого короля Петра II «Бели двор». Фотографический материал тех дней свидетельствует, что на башнях боевых машин батальона майора Зобеницы мелом были нанесены патриотические девизы «За короля и отечество» (ЗА КРАЉА И ОТАЏБИНУ), что показательно – кириллическими буквами (кириллица считалась в Югославии отличительной чертой «сербства»). После переворота майор Зобеница «ушел на повышение» во флигель-адьютанты короля Петра, и батальон R35 фактически встретил начало войны «бесхозным».

Еще одним подразделением боевых машин армии Королевства Югославия являлся взвод бронеавтомобилей, закупленных в 1930 г. и приданных кавалерийскому училищу в Земуне. Эти машины, которых, вероятно, насчитывалось всего три (2 французских «Берлие», модификация неизвестна, и 1 итальянский SPA), имели в Югославии классификацию «авто-пулемет» (automitraljez) и предназначались для огневой поддержки и сопровождения кавалерийских частей и несения разведывательно-дозорной службы.
Основу личного и офицерского состава югославских бронетанковых частей составляли военнослужащие «титульной нации» королевства – сербы. Встречались среди танкистов также хорваты и словенцы – представители народов, имеющих богатые индустриальные и мастеровые традиции. Македонцы, боснийцы и черногорцы, уроженцы наименее технически развитых территорий Югославии, были редкостью.
Югославские танкисты носили стандартную армейскую серо-зеленую униформу М22. Головным убором при «служебной и повседневной» форме одежды для личного состава являлась традиционная сербская пилотка – «шайкача», для офицеров существовали варианты с кепи характерной формы («касекет»), пилоткой и летней фуражкой. Приборным цветом для военнослужащих танковых батальонов был «общевойсковой» красный, для членов экипажей танкеток и бронеавтомобилей – кавалерийский синий. В 1932 г. для танкистов был введен отличительный знак для ношения на погонах в виде небольшого силуэта танка FT17, изготовлявшегося из желтого металла для нижних чинов, и из белого металла – для офицеров. Рабочую и походную форму одежды танкистов составлял серо-зеленый комбинезон и танковый вариант стального шлема модели Адриана М1919 французского производства. Со шлемом носились специальные пылезащитные очки с кожаной оправой.

К моменту начала агрессии гитлеровской Германии против Королевства Югославия в составе югославских вооруженных сил находилось 54 легких танка R35, 56 устаревших танков FT17 и 8 танкеток Т32. «Новый» танковый батальон (R35) дислоцировался в городе Младеновац к югу от Белграде в резерве Верховного командования, кроме 3-й роты, которая была переброшена в Скопье (Македония) в подчинение Третьей югославской армии. «Старый» танковый батальон (FT17) был рассредоточен по целой территории страны. Штаб и «вспомогательная» рота находились в Белграде, а три танковых роты были распределены между Второй, Третьей и Четвертой югославскими армиями соответственно в Сараево (Босния), Скопье (Македония) и Загребе (Хорватия). Эскадрон танкеток был дислоцирован в Земуне близ Белграда с задачей противодесантной обороны находившегося там военного аэродрома и прикрытия оперативного направления на Белград со стороны Срема.
Боевая готовность бронетанковых частей и состояние техники едва ли могли быть признаны удовлетворительными. Старая техника давно выработала свой ресурс, новая еще не была толком освоена экипажами, тактическая подготовка подразделений оставляла желать много лучшего, обеспечение боевых машин горючим и боеприпасами в ходе боевых действий не было отлажено. Наибольшую боеготовность демонстрировал эскадрон танкеток Т32, однако, по злой иронии судьбы, на протяжении всей скоротечной компании он так и не получил бронебойных снарядов к своим 37-мм орудиям.
6 апреля 1941 г. войска нацистской Германии начали вторжение в Югославию, действуя с территории Австрии, Болгарии, Венгрии и Румынии. В последующие дни развернули наступление союзные им итальянские и венгерские войска, а болгарская армия начала сосредотачиваться на исходных рубежах для вступления в Македонию. Югославская монархия, раздираемая национальными и общественными противоречиями, оказалась неспособной противостоять удару и рухнула подобно карточному домику. Правительство утратило контроль над страной, командование – над войсками. Армия Югославии, считавшаяся самой мощной на Балканах, в считанные дни перестала существовать как организованная сила. Многократно уступавшая противнику по уровню технического обеспечения и мобильности, неадекватно руководимая и деморализованная, она потерпела чудовищное поражение не только от боевого воздействия противника, но и от собственных проблем. Солдаты и офицеры хорватского, македонского и словенского происхождения массами дезертировали или переходили к врагу; военнослужащие-сербы, оставленные командованием на произвол судьбы, также расходились по домам или самоорганизовывались в иррегулярные отряды. Все было кончено за 11 дней…
На фоне чудовищной катастрофы Королевства Югославии некоторые ее бронетанковые подразделения пали жертвой всеобщего хаоса и паники, но другие продемонстрировали твердую волю к сопротивлению, неоднократно вступали в бой с превосходящими силами захватчиков и порою даже достигали некоторого успеха. После пилотов-истребителей югославских ВВС, прославившихся за эти несколько трагических дней своей отчаянной храбростью, танкисты, вероятно, могут считаться вторым родом оружия армии королевства, более-менее адекватно выполнившим в апреле 1941 г. свой воинский долг.

Согласно югославскому военному плану «R-41», штаб Первого («Старого») батальона боевых машин и вспомогательная рота должны были с началом боевых действий передислоцироваться из Белграда в район Велика-Плана (центральная Сербия) и там дождаться подхода 2-й и 3-й танковых рот батальона. Ваполняя этот приказ, командир батальона майор Станимир Мишич с подчиненными подразделениями прибыл в назначенный район. Однако потому, что до 9 апреля ни одна из рот так и не появилась, он принял решение присоединиться к потоку отступающих войск и беженцев, двигавшемуся в направлении Боснии. 14 апреля близ сербского города Ужице майор Мишич и его подчиненные сдались в плен передовым частям немецкого 41-го механизированного корпуса.
Наиболее упорный отпор противнику из всех подразделений «Старого» танкового батальона оказала 1-я рота, дислоцированная в Скопье (Македония). Согласно плану командования Третьей югославской армии, танки и личный состав роты в ночь на 7 апреля были погружены в железнодорожный эшелон и переброшены в район Струмицы. Оттуда они своим ходом двинулись на соединение с частями Шумадийской пехотной дивизии, занимавшей оборону близ населенного пункта Струмичко Поле. К 10.00 7 апреля рота, потеряв на марше один танк из-за технической неисправности, заняла оборону в районе сел Пирово и Страцин близ болгарской границы. Отступавшие части Шумадийской дивизии к этому времени уже отошли с оборонительных позиций на окрестных холмах, и 12 устаревших танков FT17 оказались единственным препятствием на пути наступления германского 40-го армейского корпуса. Около 13.00 расположение югославских танков было обнаружено разведывательными дозорами тогда еще бригады «Лейбштандарт-СС Адольф Гитлер» (Leibstandarte-SS Adolf Hitler), однако командир роты, явно растерянный сложившейся ситуацией, отдал приказ огня не открывать. Вскоре последовал налет германских пикирующих бомбардировщиков Ju-87 «Штука», в ходе которого рота понесла серьезные потери в технике и живой силе, а ее командир пропал без вести (по некоторым данным – бежал). Но затем командование принял на себя 27-летний поручик Чедомир «Чеда» Смилянич, который, решительно действуя уцелевшими танками и импровизированным отрядом пехоты (составленным из «безлошадных» танкистов, технического персонала роты и группы прибившихся к ним солдат-сербов из других частей), вступил в огневой бой с авангардом эсэсовцев, наступавшим по дороге Владаново - Удово. Храбрым танкистам удалось задержать продвижение многократно превосходящего противника на несколько часов. Однако их маломощные средства вряд ли были в состоянии нанести немцам существенный урон: общие потери «Лейбштандарта-СС» в югославской кампании не превысили нескольких десятков человек. В свою очередь, противотанковым средствам эсэсовцев удалось уничтожить еще несколько FT17, а их пехота и бронетехника начали обходить опорные пункты югославов. Поручик Смилянич был вынужден отдать приказ об отступлении, совершенном, к чести его подчиненных, в полном порядке.
8 апреля, двигаясь в колоннах разгромленных югославских частей, остатки 1-й роты «Старого» танкового батальона пересекли югославско-греческую границу близ села Кременица. 9 апреля в ходе боя близ населенного пункта Лерин 4 уцелевших танка роты, оставшиеся без горючего, были окопаны и применены в качестве неподвижных огневых точек. Вероятно, тогда все они были уничтожены или захвачены гитлеровцами. Поручик Смилянич был взят в плен и пробыл в немецких лагерях до мая 1945 г.; по некоторым данным, после войны он жил в СФРЮ.
2-я танковая рота «Старого» батальона, расположенная в Загребе (Хорватия), в ходе войны так и не покинула места дислокации. Когда 10 апреля 1941 г. боевые отряды хорватской нацистской организации «Усташа» (усташи) с подходом частей вермахта установили контроль над хорватской столицей, танкисты 2-й роты, среди которых было немало хорватов и словенцев, не оказали сопротивления. Они сдали свою технику немецким офицерам, после чего военнослужащие-хорваты перешли на службу образованному под патронажем оккупантов «независимому государству Хорватия», военнослужащие-словенцы отправились по домам, а военнослужащие-сербы стали военнопленными.
3-я рота танков FT17, дислоцированная в Сараево (Босния), с началом войны согласно плана «R-41» была по железной дороге отправлена в центральную Сербию в район города Аранджеловац, в распоряжение Унской пехотной дивизии. По прибытии на место 9 апреля, рота была рассредоточена для укрытия от налетов немецкой авиации в районе населенного пункта Орашец и на три дня предоставлена сама себе и циркулировавшим паническим слухам. Затем командир дивизии отдал танкистам приказ совершить ночной марш в район Аранджеловац - Лазаревац для прикрытия отступления одного из пехотных полков. В ходе выдвижения танки роты «сожгли» почти все остававшееся в баках горючее, и рассвет застал их в районе населенного пункта Рудник, где они вынуждены были остановиться, так и не установив контакт с пехотой. Командир танковой роты запросил у штаба Унской дивизии дозаправки, однако получил ответ, что все запасы ГСМ «уже захвачены немцами». Вероятно, это стало последним аргументом, сломившим его волю. Последовал приказ снять замки с танковых орудий, демонтировать пулеметы, заправить остатками горючего грузовики и, оставив боевые машины, отступать в направлении боснийской границы. Существует версия, что один из танковых взводов не подчинился пораженческому приказу и на последних литрах бензина двинулся навстречу неприятелю. Однако в районе города Топола он попал в засаду и был расстрелян немецкой противотанковой артиллерией. Косвенным подтверждением этого героического, но бесполезного жеста служит известная фотография из времен Апрельской войны, запечатлевшая сожженные танки FT17, застывшие на дороге в походном порядке, на корпусах которых отчетливо видны пробоины от бронебойных снарядов…

Отступая на грузовиках, оставшийся личный состав роты прибыл на станцию Брдянска-Клисура, где стал свидетелем впечатляющего зрелища: то самое горючее, которого только что не хватило их танкам, слитое из железнодорожных цистерн, по свидетельству очевидца «образовало целое озеро, по поверхности которого плавали мусор и разные предметы». Легко представить себе забористую сербскую брань, последовавшую по адресу командования! Остатки дисциплины после этого окончательно рухнули, и командир роты вскоре распустил своих подчиненных «по домам с личным оружием». Группа военнослужащих 3-й танковой роты «Старого» батальона, которую возглавил фельдфебель (narednik) Матович, действуя в пешем строю, несколько раз вступала в перестрелки с передовыми отрядами вермахта и после капитуляции Югославии примкнула к четникам (сербским партизанам-монархистам).

__________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Вторая мировая стала последней войной кавалерии как самостоятельного рода войск.
В Великой Отечественной войне кавалерия Красной Армии сыграла достойную роль, в т.ч. и в составе танково-кавалерийских группировок прорыва фронта. Однако, несмотря на то, что на Восточном фронте Второй мировой войны противник также располагал кавалерийскими соединениями, встречи советских конников с кавалерией врага в бою носили единичный характер. Большинство из них до сих пор являются поводом для дискуссии военных историков: документальных подтверждений почти нет, а воспоминания военных мемуаристов носят отрывочный характер.

Например, упоминающаяся в мемуарах генерала армии С.М. Штеменко (с 1943 г. - начальник Оперативного управления Генерального штаба) атака 2 марта 1943 г. близ Севска 3-й и 4-й гвардейских кавалерийских дивизий Красной Армии против растянувшейся на марше кавалерийской дивизии СС (SS Kavalleriedivision) остается предметом споров любителей военной истории: https://istorya.pro/Cabel'nyy-boy-v-velikoy-otechestvennoy-2-t.html.

В воспоминаниях одного из лучших кавалерийских командиров Великой Отечественной Иссы Александровича Плиева содержится рассказ о сабельном бое советских гвардейцев-казаков с румынской кавалерий 20 ноября 1942 г. во время совместного наступления 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и 4-го танкового корпуса в Сталинградской стратегической наступательной операции. Тогда 3-й гв. кавкорпус генерал-майора И.А. Плиева выполнял классическую для советской кавалерии боевую задачу: обеспечение и расширение прорыва фронта врага, достигнутого бронетанковыми соединениями Красной Армии. Следуя за танками, мобильная красноармейская конница, располагавшая собственными сильными артиллерийскими и противотанковыми частями на конно-санной и автомобильной тяге, успевала за "острием наступления" быстрее вязнувших в снегу стрелковых дивизий. Численность 3-го гв. кавкорпуса на начало операции: около 22,5 тыс бойцов и командиров, более 18 тыс. лошадей, 70 76-мм орудий, 56 45-мм противотанковых пушек, около 400 82-мм и 50-мм минометов, 388 противотанковых ружей, 145 станковых и 379 ручных пулеметов, 40 зенитных пулеметов. И, разумеется - личное оружие всадников - винтовки, автоматы и казачьи шашки. Кстати, несмотря на закрепившееся за кавалеристами 3-го гв. кавкорпуса название "казаки" (добровольцев и призванных из казачьих областей среди них действительно было много), официально казачьим формированием Красной Армии корпус не являлся.

К фото - Советские кавалеристы на марше в период сосредоточения перед наступлением под Сталинградом, осень 1942. Бойцы одеты в общевойсковую зимнюю форму одежды (никаких эффектных бурок и папах: часть не казачья), вооружены обыкновенными "пехотными" винтовками Мосина обр. 1891/30.

На этапе расширения прорыва фронта противника на Дону в районе стницы Клетская и произошло боевое столкновение 20-го гвардейского кавалерийского полка 5-й гвардейской кавалерийской дивизии (ком-р гв. полковник Н.С. Чепуркин) с неназванным румынским кавполком 1-й румынской кавдивизии (ком-р бриг. ген. К. Баратеску).

О румынской армии на Восточном фронте традиционно сложилось пренебрежительное мнение. Отчасти оно верно: войска этого "мамалыжного" сателлита гитлеровской Германии по вооружению, снаряжению и подготовке существенно отставали от современных стандартов и, кроме того, отличались крайне низким боевым духом. Румынские солдаты, в большинстве своем мобилизованные крестьяне-бедняки, решительно не могли понять, что они забыли в снежных полях смерти под Сталинградом. Они голодали, беспардонно обворовывались снабженцами (кормились мародерством), люто ненавидели своих "союзников" немцев за высокомерие и немногим лучше относились к собственному командованию. Тем не менее, история войны знает немало примеров, когда "упершийся рогом" по непонятной причине румынский вояка мог становиться упрямым и опасным противником. К тому же кавалерия, считавшаяся элитой армии, отличалась лучшим личным составом и более высокой дисциплиной.

Подробный обзорный материал по румынской кавалерии в 1941-42 гг. содержится в работе севастопольского историка Александра Неменко: "Кавалерия - архаизм, или ... Румынский кавкорпус в начале войны".
На момент, когда злая судьба гитлеровских приспешников свела 1-ю румынскую кавдивизию с советскими гвардейцами-казаками генерал-майора Плиева, состав ее был следующим: 11-й моторизованный полк каларашей (кавалерия драгунского типа); 1-й полк рошиоров (кавалерия гусарского типа) "General Corp de Armata Alexandru Averescu"; 2-й полк рошиоров "Prunaru"; 1-й конно-артиллерийский полк и различные подразделения усиления и обеспечения.
Обстоятельства внезапного сабельного боя в ледяной степи описывает в своей статье "Всадники против танков: вариант Иссы Плиева" Артем Чунихин: "Вскоре 5-я гв. кавдивизии, двигаясь на Нижнебузиновку, стала отрезать группу (немецкой) 14-й танковой дивизии от основных сил дивизии. В середине дня и произошёл упоминаемый «удар по русскому кавполку». В отчёте кавалеристов полковника Чепуркина говорится, что 24-й гв. кавполк майора Дембицкого не имел разведдозоров с правого фланга, поэтому атака двух групп немецких танков (6 и 12 машин) из-за высот южнее линии наступления привела к отходу кавалеристов в овраги и балки. Развить атаку немецким танкистам не дали артиллерийские батареи, которые быстро развернулись и беглым огнём отогнали врага.
Когда артиллеристы вели перестрелку с танками, шедший в авангарде 20-й гв. кавполк попыталась атаковать в левый фланг румынская кавалерия. Если взглянуть на карту, видно намерение кавалеристов румынской 1-й кд ударить навстречу немецким танкистам".

Дальше - слово самому командиру советского 3-го гвардейского кавкорпуса И.А. Плиеву: "В 15.30 в ходе наступления части дивизии были атакованы полком кавалерии румын из балки Чечерова. 20-й гвардейский кавполк стремительно контратаковал врага, изрубил до 150 врагов и захватил в плен много солдат и офицеров, а также до 800 лошадей" (И.А. Плиев. "Под гвардейским знаменем"). Сообщается, что в кавалерийском бою красноармейских всадников вел начштаба 20-го гв. кавполка капитан Василий Петрович Суханов. Собственные потери советских кавалеристов на вечер 20 ноября 1942 г. оценивались в журнале боевых действий 5-й гв. кавдивизии примерно в 100 погибших и 150 раненых; очевидно, что в сабельной рубке с румынами была понесена лишь часть из них.

Остальные подробности кавалерийского боя 20 ноября 1942 г. можно только предполагать. Какой именно румынский кавалерийский полк дерзнул вступить в единоборство с гвардейской конницей Красной Армии - неизвестно, но очевидно, это были конные рошиоры-гусары, а не механизированные (наполовину) калараши-драгуны. Основу как советского, так и румынского кавполка составляли 4 сабельных эскадрона; и тот, и другой ранее участвовали в тяжелых боях и понесли потери, так что численность противников можно принять примерно равной. Конский состав румынской кавалерии на основании трофейных лошадей советские кавалеристы охарактеризовали следующим образом: "Лошади хорошего экстерьера, но сильно истощенные, почти не работоспособные". Кони советской кавалерии также были измотаны длительными маршами по снегу, по пересеченной местности, можно предположить - и они недоедали... Однако в итоге именно злополучных румынских рошиоров подвели в бою их оголодавшие одры. Численность захваченных лошадей (даже с учетом обозных) позволяет предполагать, что, проиграв бой, уцелевшие рошиоры драпали пешком - так получалось быстрее.

Итог: в сабельном бою при предположительно сопоставимых силах бойцы и командиры 20-го гвардейского кавполка Красной Армии одержали полную победу.
___________________________________________________М.Кожемякин.