Что-то наподобие творчества Джонатана Свифта. Свифт отличился тем, что понаписал, как говорят, едко-желчную сатиру про путешествия Гулливера, и теперь многие поколения людей потешаются, читая эти гримасы потуг юмора. Меня это так вдохновило, что я тоже.
Автор продолжает обретать разные огорчительные познания насчёт своего ума, но теперь уже от преподавательского состава. Поиск и нахождение призвания.
Надо признать, что в школе в меня не только пихали разные знания, но и пытались получить из меня хоть какую-то отдачу.
Однажды директор школы – Гупельдюк Гупельдюкович Верблюдодоев - задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- В далёкой России тоже когда-то был один такой же с немного другим цветом кожи по сравнению с местными. Пушкин его фамилия. Замечателен этот Пушкин оказался тем, что писал, говорят, хорошие стишки. Причём пописывать начал как раз ещё в юные лицейские годы. Попробуй-как и ты к завтрашнему тоже что-то сочинить. Может, цвет кожи как-то связан с поэтическим даром?
Я в итоге прокорпел и весь вечер, и потом полночи, пытаясь связать непослушные слова в хоть сколько-либо связные строки. Наутро с волнением зачитал перед директором полученный результат:
Прям как узник в заточеньи
Я сейчас в своих штанах!
Если б дали мне свободу,
То я был бы, ясно, наг.
Если ты в штанинах тоже,
То поймёшь меня, дружок,
И тебе под настроенье
Попадёт этот стишок.
Снять штаны бы, эх, и гордо
Побежать средь бела дня,
И вокруг чтоб выла вьюга,
Вихри снежные крутя!
Все живём мы в тесных узах,
Но я верю – дни придут,
И, как говорилось где-то,
Оковы тяжкие спадут!
Гупельдюк Гупельдюкович Верблюдодоев старательно выслушал, почесал задумчиво себе макушку, а потом изрёк:
- Ну вот, отлично! Россияне живут с девизом «Пушкин – наше всё», а мы теперь сможем жить с лозунгом «Пакетикодоев – наше совсем немного»… Слушай, а может, ты чувствуешь у себя призвание к какому-нибудь другому жанру искусства?
- Я недавно в учебнике разрисовал портреты знаменитых исторических личностей.
- Хм... Хм-хм... Хм-хм-хм... Ну ладно, так и быть, давай завтра принеси какую-нибудь картину.
Мне снова пришлось в итоге корпеть и весь вечер, и даже всю ночь, пытаясь что-то намазюкать. Наутро с дрожью в коленях отдал директору полученный результат.
- Это портрет кошки Мурки, - объявил я на всякий случай.
Директор внимательно осмотрел картину и дал отзыв:
- Хорошей руки портрет украшает эту бумажку. Прекрасная кошка глядит на нас, как живая, и кажется, что она вот-вот бросится на нас. Широко открытый дружелюбный рот выглядит на смешной мордочке кошечки как необходимый компонент лицевой композиции. Черный хвост ловко изогнут в лежачее положение. На дальнем плане обозревается нога, но, хотя простой арифметический подсчет находит у кошки три лапы, все-таки эта нога - не кошачья. Сходящиеся на дальнем плане линии и мелкие детали указывают на месторасположение кошки Мурки. Она лежит на столе и, по-видимому, изображена в тот момент, когда чувствует приближение тапка. Нога с заднего плана обладает особым свойством. Неестественное высовывание этой части тела из поверхности стола несколько обескураживает вначале, но, тщательно обдумав, приходишь к выводу, что эту ногу поместить больше и некуда было. То, что нога разута, указывает на то, откуда появился тапок, который сейчас полетит в кошку. Эта картина способна стать украшением любой выставки. Разнообразная черная палитра, тщательная прорисовка грубых набросков и остроумие художника в вопросе гонорара делают картину выдающимся творением.
- Мне надо искать новое поприще для творческого самовыражения? – робко спросил я.
- Да, - ответил Гупельдюк Гупельдюкович Верблюдодоев. И вздохнул.
Я знал, отчего этот вздох. Во время митинга, посвящённого Дню Знаний, директор долго распинался на тему того, что при прохождении одного и того же процесса обучения умному человеку всегда получается больше пользы, чем дураку. Дураку обучение даже иногда идёт немножко во вред и портит. И что умение видеть и получать пользу хоть из общего, хоть из профессионального образования является весомым элементом в разделе диагностики клинических глупцов. Для умного человека даже объяснять подчас не очень нужно, в чём может быть польза от полученной информации - он просто включает воображение и логику, самостоятельно прорабатывая возможные способы применения знаний. Даже если прямой выгоды сначала и не видно, потом обнаруживается, что занятия излишней умственной деятельностью каким-то хитрым и изворотливым образом повышают тренированность мозга для повышенной умственной нагрузки.
- А вдруг знания, полученные вне школы, полезнее знаний, полученных в школе? – крикнул из зала мой одноклассник Свинодоев Гупельдюк.
- Проблема в том, - миролюбиво принялся отвечать Гупельдюк Гупельдюкович Верблюдодоев, - что полезность всего и вся действительно очень относительна.
Далее директор красочными словами поведал, что в очень многих случаях относительность пользы надо оценивать, прежде всего, с учётом фактора времени, которое вынуждает хотя бы чуть-чуть дружить с парадоксами. Допустим, если человек физически очень устал, то ему могут справедливо посоветовать лечь и отдохнуть, дабы набраться сил на последующие подвиги. Но могут и парадоксальным образом посоветовать поменьше лежебочничать и побольше изнурять своё тело напряжёнными тренировками, дабы улучшить состояние организма и легче в последующем переносить нагрузки. В первом случае, напрашивается, что совет ориентирован на достижение краткосрочной пользы, а во втором – долгосрочной. Или вот возьмём проблему олигофрении. Учат-учат слабоумного человека, допустим, пользоваться ложкой при приёме пищи, но человек освоить такое не в состоянии. Потому что в его системе ценностей использование ложки – это бесполезная трата сил и времени. Руками есть быстрее и проще. Не нужно тратить время на поиск и взятие ложки, не нужно координировать мышечные усилия, чтоб попасть ложкой в рот, не нужно мучаться с хранением ложки в периоды между приёмами пищи и так далее. Получается, мозг олигофрена просто не выдерживает нервного напряжения по анализу и прогнозированию последствий на период хотя бы в несколько секунд. Впрочем, с ложкой – это пример остановки умственного развития в возрасте примерно шести-семи месяцев от роду. А ведь есть много возможностей остановиться умом и в более поздние сроки! Учат-учат человека, допустим, что списывать во время экзаменов или скачивать с интернета чужие рефераты – это плохо, но человек такое учение категорически отторгает. Человек справедливо считает, что он от списывания получает выгоду - тут для него экономия и сил, и времени. Олигофрения! Ведь, как и в первом случае с ложкой, чтоб понять, что в этой выгоде что-то рационально не так, нужны расчёты и прогнозы более долговременных последствий, чем осиливает этот человек. Причём, как и в случае с ложкой, хоть сколько-либо сильно умному человеку даже объяснять не нужно, почему прибыльность такой экономии через какое-то время превращается в ущербность.
- А почему, действительно? – встрял с выкриком Свинодоев.
Но директор лишь отмахнулся, словно намекая, что Свинодоеву такое даже объяснять не нужно. Зато навернул мораль, что разница двух описанных им слабоумий в том, что последствия в первом случае сказываются через секунды, во втором - через годы. Вот именно этими самыми годами, дескать, и славна школа. Дескать, любой человек может прикидывать свою склонность к слабоумию или сильноумию через переложение школы на себя. В тех направлениях мысли, где ему школьного времени слишком много, он слаб, а в тех, где слишком мало, он силён.
И вот, увы, вырисовалась проблема, что общество мне через школу всякого надавала, а я в ответ ничего из себя не представляю.
Пришлось начать перебирать себя по школьным предметам. Решил, что мой удел – это направление, где меньше всего требований к мозгам, и больше всего – к мышцам. В физкультуре.
Подошёл к учительнице физкультуры – Сюзанне Гупельдюковне Мелкозубопилорылодоевой. Так, мол, и так, говорю, у меня всё равно одни поигрунчики на уме, а у вас, я слышал, в учебную программу включили как раз модуль по игромании.
- Этот модуль называется не «игромания», а «компьютерный спорт»! – поправила меня физрук.
- Я просто имел в виду, что существует такое явление как «компьютерная игровая зависимость». Такая зависимость даже включена в Международную классификацию болезней. Что-то я не припомню, чтоб какие-то традиционные виды спорта столь же плавно и ловко перетекали в расстройства здоровья! Из-за этого киберспорт начинает для меня играть какими-то подозрительными красками. Это как организовывать соревнования «Кто больше выпьет?». Александр Македонский однажды устроил такое, перебив до смерти вином сразу сорок двух спортсменов. А победителем, согласно писаниям Плутарха, стал воин по имени Промах, который выпил примерно тринадцать литров неразбавленного вина и окочурившийся через примерно трое суток.
- Ты пытаешься рассуждать о том, в чём совсем не разбираешься, - укоризненно покачала головой Сюзанна Гупельдюковна.
- Есть такое, - сконфуженно признался я.
- При всяких маниях человек настолько «зависает» в нейромедиаторном возбуждении, что это приводит к опасности отрыва восприятия от реальности. Поскольку в компьютерных играх изначально заложен обман органов чувств подменой реального мира на иллюзорный, важность учёта выплеска нейромедиаторов повышается многократно. При этом психологи считают, что такие выплески у игроманов сосредоточены не на самой игре, а на её результате, то есть различного рода выигрышах. В ёколоманеевском министерстве образования не головотяпы сидят, они всё это хорошенько обдумали и выбросили из школы нахрен все киберспортивные дисциплины, которые строятся вокруг необходимости непременно выиграть. Оставили для школьной физкультуры только такие игровые элементы, где человек разве что с нездоровой фантазией способен обратить их в победу. Компьютерные бег на месте, ходьба друг за другом кругами в положении полуприсядя, синхронные прыжки в шеренге. Конечно, махания руками персонажа по воздуху в пустоту. И тому подобное. Твои игры разума реально под такой формат подходят? У тебя что, есть фантазия?
- Эх! – только и сумел выдать я в ответ.
Я знал, отчего этот вздох. Стало понятно, что раз я умом настолько мелкий и не имею ни одного таланта, в котором мог бы начать специализироваться, то моё призвание – это быть затычкой. Но зато для любой бочки. Жаль вот только ещё, что никто на меня добровольно и инициативно бочки не катит. Нужно утруждаться и делать всё самому.
