Кто шарит, и очень умный тип.
У нас с другом возникло разногласие, помогите разрешить ситуацию.
Он утверждает(картинка 1) что здесь персонаж стоит НА доме, а я говорю что это ВОЗЛЕ дома, кто прав? Дальше.
Он утверждает(картинка 2) что здесь персонаж стоит НАД домой, а я говорю что это НА доме, а над домом это(картинка 3) кто прав?
Попросили распечатать ценники на осетинские пироги, мне не сложно, но...
Смотрю рецепты и понимаю, что везде написано по разному.
В одном рецепте пирог с картофелем, в другом с картошкой.
Так как правильно?
З. Ы. Заранее спасибо большое.
Будучи филологом и вообще человеком пишущим, я всецело за грамотность. Но, поясняя те или иные правила, я часто задаюсь вопросом их смысла, ценности, ведь многие видят в них исключительно какое-то насилие и выдумку, хотя обычно правила отражают систему языка, его глубинные основы либо же его историю.
О различии между «одеть» и «надеть» я уже писал, но заострял внимание на само́м правиле и способах его запомнить. Что до практической пользы, там я выделил только небольшую экономию времени и сил:
Представим начало некоего вполне бытового рассказа: «Купили мы дочке шапку, одели её, а она, представьте себе, …» Что или кого здесь обозначает местоимение «она»? Если различения «одеть/надеть» нет, то понять это можно будет только по продолжению фразы, а вот если оно есть и соблюдается, то вопрос даже не то что будет закрыт моментально, а, скорее всего, не возникнет вовсе. Таким образом, мы немного, но всё-таки ускоряем и упрощаем понимание, и эта выгода касается не только пары «одеть/надеть», но и различения множества других тонкостей языка.
Однако глаголы «одеть» и «надеть» разные не только потому, что дают «бонус» к скорости понимания, но и потому, что разница между ними ровно такая же, как между десятками, если не сотнями других слов, которые не вызывают никаких сомнений и путаницы. Эта разница — в морфемах.
Озарение пришло, когда мне вдруг вспомнился комментарий корректора Елены Сивцовой под её же роликом о той же паре слов:
Подумаешь, одеть - надеть! Ерунда. А в итоге теряется понимание смысла морфем, способность вычленять их в слове и правильно писать, не осознаётся история слов, способы их конструирования.
Чтобы наглядно показать силу морфем, а конкретно префиксов, задам читателям простой вопрос: знаете ли вы слово «нять» («брать, взять, ловить», как подсказывает словарь Даля)? Если вам кажется, что не знаете, не спешите с выводами и попробуйте добавить приставки:
внять
донять
занять
нанять
обнять
отнять
перенять
принять
разнять
снять
унять…
У приведённых слов единый каркас, навешивая на который те или иные приставки, мы модифицируем его исходный смысл, преобразуем его в нужную нам сторону. То есть значением могут похвастаться не только цельные слова или их корни, но и другие морфемы.
И у нашей пары «одеть — надеть» приставки тоже вполне осмысленные. А чтобы этот смысл было легче прочувствовать, приглядимся к другим подобным парам:
нанести (краску) — обнести (забором);
наложить (кучу кашу) — обложить (подушками);
начертить (линию на бумаге) — очертить (границы);
написать (письмо) — описать (героя);
нацепить (шапку) — оцепить (дом спецназом).
Если мы даже приблизительно попытаемся из указанных примеров извлечь значение (вернее, одно из значений) приставок, мы получим следующее:
«на-» — действие направлено на какую-то поверхность, предмет;
«о-/об-/обо-» — действие направлено вокруг предмета или на весь предмет.
И пресловутые «надеть» и «одеть» ведут себя точно так же:
«надеть» — предмет помещается на отдельную часть, поверхность чего-то (головы, например, когда надеваем на неё шапку);
«одеть» — предмет охватывает всю поверхность чего-то, поэтому, одеваясь или одевая другого, мы не просто напяливаем что-то на что-то, а именно покрываем себя или другого одеждой.
Вот такая фундаментальная смысловая разница, привносимая, казалось бы, мелочью в виде приставок. Но чем больше примеров «на-» и «о-» я вспоминаю и обдумываю, тем печальнее, что такую базовую для языка вещь то ли плохо преподают, то ли плохо учат, то ли всё вместе.
Недавно увидела прекрасное у одного из френдов в небезызвестной соцсети. Во избежание узнавания, все имена и названия изменены :)
Сначала вот вам вид на Виечницу (я бы не переводила, но вроде можно обозначить это здание ратушей) в городе Сараево, а ниже к делу.
Предложила, значит, френду соцсеть обозначить местоположение и просклоняла при этом его название. Френд возмутился, мол, что это такое, как так.
А, чтобы вы понимали, этот человек в своих постах путает -тся и -ться, падежи типа "о поездки" вместо "о поездке", так что немного смешно от него слушать наезды на чью-то грамотность.
И по этому поводу предлагаю вспомнить хорошее правило. Славянские топонимы (названия мест) на -ово, -ево, -ино, -ыно - изначально склоняемые. В сочетании с родовым словом - нет (то есть, в городе Сараево, в крае Косово, в районе Выхино, в городе Пушкино), а без него - изначально склоняются (в Люблине, в Болдине, в Пенькове).
Но язык - вещь изменяющаяся, как бы по этому поводу не ныли не очень грамотные люди, при этом выучившие старое правило про кофе (да, камень в огород того же френда), а потому в последние десятилетия появилась тенденция такие топонимы не склонять.
На грамоте.ру есть версия, что так произошло из-за речи военных. Современные словари отмечают, что несклоняемость таких топонимов сейчас широко распространена и приближается к статусу допустимого варианта.
То есть, сейчас допустимы оба варианта. Однако в образцовой литературной речи всё же такие слова следует склонять, если они не стоят вместе с родовым словом.
Так что соцсеть была права, а вот френд, когда ему указали на это, разбухтелся, мол, что это за новые правила такие, буду всё равно возмущаться, это что, новые правила при каждом новом правителе будут?
И не важно, что правило старое.
В по следнее время по явилась тенденция от делять на чальные части слов, по хожие на со юзы, частицы и пред логи.
В связи с массовым отлётом образованных арнов в Магеллановы Облака, главный редактор «Вѣстника Империи» вынужден принимать на работу внуков землян. Конечно, качество текстов страдает. К несчастью, эти самые внуки не умеют пользоваться Толковым словарём Допельгангера. И если бы и смогли, то вряд ли это могло исправить ситуацию. Потомки землян страдают наследственным равнодушием к чтению настоящей классики. Но главное – это отсутствие литературного вкуса. А и откуда бы он взялся? От бабушек с Земли? В головах решительная каша из высказываний венерианских авторов. Достаточно привести всего один пример – это определение «настоящий герой».
Что в нём необычного, спросит любознательный читатель. И услышит в ответ встречный вопрос: а разве бывает герой ненастоящим? Что же это за герой такой, который нуждается в дополнительном утверждении? Нет, ну действительно? А ведь именно так и звучит с точки зрения литературного языка арнов.
Получается, что репортёр сомневается в своём герое? Разве не достаточно назвать человека героем? Отчего же звучит нотка сомнения в этом определении? Ведь слово «настоящий» подразумевает, есть ещё поддельный герой. Уничижается само понятие «герой». Отчего же это происходит?
Нельзя винить репортёра в неправильном использовании прилагательного «настоящий». В его представлении он усиливает слово «герой», придаёт ему дополнительную значимость. Ограниченный словарный запас понуждает его использовать превосходную степень для своей речи, для её эмоциональной наполненности.
Не имея в детстве образца для подражания, потомок землян не умеет строить сложносочинённые предложения, поэтому использует привычные для его слуха конструкции. У него нет навыка работы со словом. И самое печальное, никогда не появиться, оттого что в детство невозможно вернуться. Нужен автоматический рефлекс, закреплённый в подсознании, когда он и говорить-то не умел. Взрослому землянину мешают привычки, накрепко вытверженные до того, как он начал себя осознавать личностью.
Этот горе-репортёр вынужден ставить в превосходную степень все свои высказывания. Словно жительница глухой провинции, которая раз за разом повторяет одно и то же предложение с разной интонацией, чтобы её понял собеседник. Только репортёр заменил интонации превосходной степенью: самый, очень, слишком, настоящий, буквально и т. п. Во время репортажа не успевает переводить текст на литературный язык, вот и сваливается на привычное для него просторечье.
Конечно, нельзя винить его в этом, как нельзя винить родителей ребёнка пренебрежением к чтению хорошей литературы. Они не знали и не умели выбрать нужную книгу. Кто бы им привил хороший вкус – вчерашние земляне? Это невозможно, вот и слышим из динамиков про настоящих героев, в то время как слово «герой» принижается.
Но что будет, когда этот самый герой совершит нечто невероятное? Кем его тогда назвать? Все настоящие определения уже затёрты до дыр потомками землян. Что останется? И разве слово «герой» нуждается в дополнительном утверждении?
Достаточно взять и перечитать заметки о мужественных поступках героев Великой Отечественной войны из газет того времени, чтобы понять всю ущербность подобных авторов. Взять и перечитать для примера. Что проще? Но нет привычки, нет навыка…
Вася Штыков
Вѣстник Империи 06:43
