Нестандартные рассказы

В процессе я успел запутаться, потеряться, и в конечном итоге — лишиться памяти.

Как это вообще возможно?

Я нахмурился, но в голове была лишь пустота.

Не вспоминались детали, не вспоминались причины, даже её лица я не мог восстановить в памяти.

Осталось только ощущение.

Будто я шёл куда-то очень долго, сражался с чем-то важным, пытался докопаться до правды… и в какой-то момент просто забыл, зачем.

Как будто кто-то или что-то стёрло мои воспоминания, оставив лишь туманные догадки и смутное чувство утраты.

Я прикрыл глаза.

Музыка продолжала играть.

Наверное, стоит вернуться к Семёну. Найти выход из этого места... выбраться и оставить всё позади...

Но как только эта мысль оформилась в голове, в груди что-то сжалось.

Будто внутри вдруг возник тяжёлый камень, который не давал мне дышать.

Я замер, глядя в ночное небо.

Если я сделаю этот шаг... Если позволю себе просто уйти...

Всё, что я делал до этого, окажется бессмысленным.

Всё, что я искал, всё, что пытался понять, всё, ради чего продолжал двигаться вперёд — разрушится в один миг.

Телефон всё так же тихо играл свою мелодию, заполняя пустоту вокруг.

И вдруг музыка оборвалась, сменившись другой — более насыщенной, более тревожной.

Я вздрогнул.

Нет.

Так поступить я не могу.

Я не должен останавливаться.

Я не знаю, кто ты, кем являешься для меня на самом деле. Но если твой образ продолжает стоять перед глазами, если даже после потери памяти я не могу просто взять и забыть, то у меня нет права на отступление.

Я обещал.

А значит, я должен довести всё до конца.

Я медленно поднялся с земли, стряхивая с одежды прилипшие травинки.

Взгляд скользнул по окружающему меня пространству и остановился на старом пне, одиноко стоящем неподалёку.

Я помнил его.

Когда-то давным-давно именно здесь я сидел, размышляя о природе этого места. Именно здесь принял решение изучать лагерь и искать ответы.

И теперь, стоя на этом же самом месте, я решил, что продолжу начатое.

Но теперь у меня была ещё одна цель.

Я обязательно найду её.

И мы выберемся отсюда вместе.

Что бы ни случилось.

Пусть лагерь поставит передо мной любые преграды, пусть он убивает меня тысячи раз – я всё равно не остановлюсь.

Я уже не просто хочу понять, что происходит.

Я должен это сделать.

Медленно переведя взгляд на окружающее меня пространство, я сосредоточился.

Секунда – и мир вокруг словно дрогнул, сменяя декорации.

Теперь я стоял в кружках.

Знакомое место.

Я потянулся к кожаной куртке, висящей в шкафчике. Родная вещь, пережившая со мной не один переход.

Накинул её на плечи, ощущая тепло знакомой ткани.

После чего натянул свои перчатки.

Они плотно облегали руки, как и прежде.

Теперь можно идти

Моё путешествие началось с лагеря Семёна, но его там не оказалось. Возможно, он смог выбраться, и я был рад за него. Затем я отправился к Сове, но и её не оказалось на месте. Значит, её слова о том, что она живёт в том лагере, были ложью. Или же она действительно выбралась… а может, как и я, потеряла память. Я не знал, но останавливаться не собирался.

Дальше начались смены лагерей. Первым был пустой лагерь… или мне так казалось. На самом деле он был полон. Повсюду ходили Ульянки, но не обычные, а зомби. Мне пришлось выживать в течение всей смены, скрываться и искать способы не попадаться им на глаза. Лагерь не позволял мне выбраться. Каждый день я благодарил судьбу, за то что не встретил Лену, а тем более Виолу.

Следующий лагерь оказался обычным. Там я встретил Семёна, но это был не тот Семён, которого я знал. Всё же я решил ему помочь, надеясь, что моё руководство поможет ему выбраться.

Затем лагеря начали сменять друг друга. Они были похожи, словно копии, повторяющиеся снова и снова. В какой-то момент я начал терять надежду. Всё казалось одинаковым: те же лица, те же события, один и тот же день. Будто зацикленная запись.

Но затем я стал замечать различия. Небольшие, почти незаметные. Вещи лежали не там, где должны. Домики стояли в другом порядке. Вместо привычного горна раздавался звук сирены, который здесь почему-то обозначал обед.

В одном из лагерей Волга исчезла, а на её месте оказалась Нива. Она, конечно, не работала, как и всё остальное в этом месте. Я нашёл аккумулятор, поставил его, но толку не было. Будто сама реальность запрещала мне воспользоваться машиной.

Потом лагеря начали меняться не только внутри, но и снаружи. То вокруг была зима, то осень, то весна. Всё оставалось тем же, но окружение становилось другим.

Позже я встретил его — Михаила. Он сказал, что давно здесь и что пытаться выбраться бессмысленно. По его словам, он прошёл через сотни смен лагерей, но выхода так и не нашёл. В какой-то момент он просто перестал пытаться. Теперь он наслаждался жизнью в лагере, воспринимая это место как дом.

Меня его слова не удивили, но и не вдохновили. Видимо, он смирился с судьбой. Возможно, со временем и я стал бы таким же, если бы позволил себе сдаться. Но я не собирался. Раз его всё устраивало, я не стал его переубеждать — каждый выбирает свой путь.

А я продолжал идти.

Лагеря сменяли друг друга. Один за другим, бесконечно. Казалось, этому не будет конца. Дни сливались в единое полотно, словно кто-то зациклил одну и ту же запись, изредка добавляя небольшие вариации.

Иногда попадались лагеря, которые хоть чем-то отличались. Небольшие детали — цвет формы, расположение зданий, музыка, доносящаяся из радиорубки. Я начал замечать эти мелочи. Начал понимать, что отличия не случайны. Они значили что-то.

И в какой-то момент память начала возвращаться. Не сразу, не резко, а будто туман медленно рассеивался, позволяя мне видеть то, что раньше было скрыто. Воспоминания о прошлом всплывали одно за другим. Однажды я проснулся и вдруг вспомнил её лицо. Ту, кого я искал.

Шло время, и в конце концов моя память полностью вернулась. Постепенно я вспомнил всё: Пионера, Генду, внезапное исчезновение Юли… И, в конечном итоге, свою неудачную попытку очищения.

Теперь всё складывалось в единую картину. Тогда, когда я оказался на грани, мне каким-то чудом удалось выбраться. Возможно, именно поэтому воспоминания начали возвращаться. Те, кто оставались в лагере слишком долго, теряли себя. Возможно, я был близок к этому, но всё же сумел удержаться.

Кроме того, исчезли и голоса. С каждой новой смертью, помимо памяти, пропадали и они. Словно что-то или кто-то, что пыталось завладеть моим телом, сдалось. Ну и прекрасно. Теперь это не повторится.

Так проходило время. Я продолжал свой путь, наблюдал, изучал.

И однажды я осознал одну истину.

Лагерь — это место, которое собирает людей из разных измерений. Это не просто одно пространство, а совокупность множества лагерей, отражающих представления каждого, кто сюда попадает. Одни теряют себя, забывая, кто они. Другие, как я, пытаются найти выход. Кто-то распадается на части, а кто-то исчезает без следа. Кто-то, возможно, находит дорогу обратно.

Этот мир живёт по странным правилам.

Но среди всех изменений было одно, что оставалось неизменным.

Генда.

Неважно, куда я попадал, неважно, насколько отличался лагерь. Хоть это место, где пионерами были говорящие кошки, хоть лагерь, где я увидел Райана Гослинга (да, мне казалось, что я схожу с ума, но он действительно был там) — Генда был везде.

Он не менялся.

И это было по-настоящему странно.

В конечном итоге я начал задумываться, что причина может быть в нём. Возможно, перегрузка лагеря, сбои в его структуре связаны с ним. Не факт, но вполне вероятно, что поломка статуи каким-то образом вызывает эту самую перегрузку. Или же дело в количестве "осознанных" людей, населяющих лагерь. А может, всё это связано воедино — множество факторов, сплетающихся в сложный узор. В любом случае, так или иначе, всё сводилось к нему.

Кроме того, моё представление об этом мире изменилось. Я больше не видел его как хаотичное нагромождение случайностей. Это была система. Целая структура, выстроенная по своим собственным, непонятным мне законам.

В каждом мире существует якорь — некий стабилизирующий элемент, удерживающий его в целостности. В этом месте таким якорем является Генда. Он остаётся неизменным, несмотря ни на что.

Каждый лагерь — это своего рода узел в бесконечной паутине реальностей. Но между этими лагерями, что соединяют их, есть нечто большее, что удерживает всё вместе. Это якорь, и этим якорем является Генда. Для каждого из нас лагерь — это свой настоящий мир. Он уникален и воспринимается по-разному в зависимости от того, кто здесь оказался. Важно, что Генда — неизменный элемент, который присутствует во всех мирах и делает их стабильными, не давая им развалиться, но и не давая возможности изменить их структуру.

Каждый лагерь и каждый переход между ними — это не просто путешествие, это часть этой бесконечной паутины, где каждый переход связывает миры и реальности, создавая сеть. Эти связи, хоть и скрыты, пересекая друг друга, как будто склеивают все реальности воедино. Но центральной точкой в этой сети является Генда, его присутствие удерживает всё в определённых рамках, не давая мне выйти за пределы. Он — как барьер, который не позволяет пройти в неведомое за этими путями.

Что же касается автобуса — это не просто транспортное средство. Это механизмы, которые поддерживают мост между настоящим миром и миром лагерей. Он как проводник между реальностями, и, возможно, в его движении скрыты ключи к разгадке. Автобус — это своего рода переходное устройство, которое привозит и отвозит людей в это место. Но что, если я смогу повлиять на это переходное устройство? И если мне удастся, возможно, это будет тот самый выход?

Моё восприятие всего этого мира больше не так важно. Лагерь продолжает держать меня в своих сетях, но теперь, когда я начинаю понимать, как всё устроено, я чувствую, что у меня есть сила действовать. Могу ли я быть не просто частью этой системы? Могу ли я разорвать паутину? Ведь даже если Генда остаётся неизменным, это не означает, что я не могу найти способ изменить всё вокруг.

От автора: Мне было лень искать подходящию картинку...

Я медленно открыл глаза. Сознание было будто в тумане, а зрение ещё не до конца прояснилось. Передо мной смутно проступали очертания... сиденья?

Стоп. Сиденье? Какого чёрта?

Резкий укол паники пронзил разум, а следом пришло удушающее чувство дежавю. Я быстро осмотрелся, пытаясь разобраться в происходящем. Обшивка, поручни, окна, через которые струился мягкий солнечный свет. Это был автобус. Тот самый автобус.

В висках забарабанило, голова заболела, словно кто-то с силой сжал её железными тисками.

— Чёрт, больно...

Я сжал пальцами виски, надеясь хоть немного унять пульсирующую боль. И тут воспоминания обрушились на меня лавиной. Я вспомнил. Вспомнил, почему нахожусь здесь.

И это осознание оказалось невыносимым.

Неважно, что я делаю. Неважно, какие решения принимаю. Всё равно я всегда оказываюсь здесь.

Автобус... Он — неизменная точка в этом пространстве, к которой я возвращаюсь каждый чёртов раз!

Это было странно. Даже абсурдно. Я не понимал, как это возможно, но воспоминания об этом автобусе были слишком чёткими, словно они врезались в сознание на уровне инстинктов. Я помнил его запах, ощущение ткани на сиденьях, даже мелкие потертости на поручнях.

И вдруг… я вспомнил о фиолетововолосой девушке.

В голове вспыхнул образ. Её лицо.

А ещё… Бункер. Я же был там, точно. Но теперь его нет, я не там.

Резко осмотревшись, я не увидел никого. Автобус был пуст.

Я невольно выдохнул с облегчением, но тут же одёрнул себя. Расслабляться нельзя. Всё это слишком подозрительно.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я направился к двери. Когда-то она вела к свободе, но сейчас… Я не был в этом уверен.

Пока шёл, в голове вспыхивала одна мысль — добраться до бункера. Как? Скорее всего, придётся бежать.

Я вышел из автобуса.

Передо мной возвышались ворота лагеря.

"Совёнок"… — мелькнуло в голове. Интересное название. Но почему-то в груди поднялось неприятное, едва уловимое чувство… Отвращение. Будто на самом глубоком уровне я знал: мне не место здесь.

И тут я увидел её.

Из-за ворот показалась девушка. Молодая, симпатичная, с доброй улыбкой. Она выглядела дружелюбной, как будто действительно искренне обрадовалась мне.

— Привет! — весело сказала она. — Ты, наверное, новенький? Тебя ведь Юра зовут?

Я замер.

"Новенький".

Всего одно слово — и меня бросило в дрожь, а в груди начало подниматься что-то другое. Ярость.

Откуда это? Почему это слово меня так задело?

Я стиснул зубы, но ответил ровным голосом:

— Вроде бы да...

Но внутри всё кипело.

"Откуда здесь люди?! Где те монстры, что пытались меня убить?!"

Я пытался сохранять спокойствие, но мысли путались. Всё было слишком неправильно.

— Тебя ждёт вожатая, — продолжила девушка. — Она попросила меня встретить тебя. Но проводить я не смогу, мне нужно убраться в кладовой. Так что слушай внимательно.

Она начала объяснять, как найти вожатую, а я машинально запоминал её слова.

Потом она снова улыбнулась.

— Понял?

— Да, понял.

— Отлично, — она кивнула и скрылась за воротами.

Я остался стоять, глядя на уходящую фигуру. Что это было? Почему? Зачем? Ответа как всегда я не получил.

Стоять долго у ворот я не собирался. Здесь было слишком тихо, а главное — слишком спокойно. Всё вокруг выглядело, как в каком-то странном, нереальном сне. Это место совсем не совпадало с моими воспоминаниями. Я не мог долго стоять на одном месте, в голове крутилось слишком много вопросов. Нужно было двигаться, идти внутрь, искать ответы. Поэтому я шагнул вперёд, затем ещё один. Каждый шаг был с усилием, как будто земля под ногами не была совсем твёрдой, а под ногтями ощущалась какая-то холодная влага, но я продолжал двигаться.

Пройдя примерно пятьдесят метров по главной аллее, я заметил её. Фиолетовые волосы. Я застыл, когда её фигура стала чётко видна. Она выходила из здания кружков, неторопливо шагая. Внутри меня всё сжалось, сердце чуть замедлило ритм. Я чувствовал, как напряжение нарастает. Я готовился к схватке, будто вот-вот должно было произойти нечто страшное. Я знал её. Я помнил её. Это было ясно как день — она нападёт, как всегда. Она была в моих кошмарах, она всегда была там.

Но ничего не произошло.

Она просто стояла, лениво оглядывая окружающее. Никакой агрессии, никаких движений, которые бы могли насторожить. Всё выглядело так, как будто здесь не было ничего странного. Я не мог понять, что происходит. Мои руки продолжали напряжённо держаться в боевой готовности, но мне казалось, что это уже не имеет смысла. Я наблюдал за ней, но она не двигалась. Сначала я не мог поверить своим глазам. Может быть, я что-то не так понял?

Тут всё вдруг изменилось.

Из-за угла, словно из ниоткуда, на неё прыгнула маленькая девочка. Она была в яркой красной майке и держала в руках кузнечика, вытягивая его вперёд, как трофей. Девочка была настолько невозмутимой, как будто не замечала, что делает. Она просто поднесла насекомое, чтобы это выглядело как победа. Фиолетоволосая девушка — та, которую я так сильно боялся, та, что казалась мне угрозой — внезапно взвизгнула. Это был не просто испуг, а настоящая паника. Её глаза расширились, и она завопила так, как если бы перед ней оказалось не насекомое, а страшное чудовище.

Я был ошеломлён.

"Что? Она... боится?"

Этот монстр, который всегда был частью моих ночных кошмаров, который был моим страхом, теперь испугался обычного кузнечика. Не могу объяснить, как это происходило. Я не мог поверить своим глазам. Это что-то совершенно новое и нелепое.

Девочка с кузнечиком рассмеялась и убежала в сторону, оставив фиолетоволосую девушку в полной растерянности. Она всё ещё стояла на месте, не в силах понять, что только что произошло.

Я стоял, наблюдая, пытаясь осознать происходящее. Но голова вдруг стала болеть. В висках начался тяжёлый пульс, как будто кто-то сжёг их холодными пальцами. Я закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но ничего не получалось. Все чувства смешались, реальность скакала, как пёстрая картинка, которой не удавалось найти своего места.

"Нет... это неправильно. Всё здесь неправильно."

Я попытался это осмыслить, но чем больше думал, тем менее понятным становилось происходящее. Я мог просто сходить с ума, ведь всё это настолько странно и нелепо. Может быть, я всё ещё лежу в бункере, а перед глазами разворачивается какой-то бред? Может, я медленно умираю от полученных травм, и вот это — последнее, что я вижу перед тем, как исчезну? Но если так, почему я чувствую, как ветер в лицо, как твёрдая земля под ногами? Почему мне не страшно, хотя всё вокруг настолько странно и нелепо?

Я снова закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Нужно было понять, что здесь происходит.

Медленно вздохнув, я принял для себя твёрдое решение: больше не удивляться ничему. Это тратит слишком много энергии, которой у меня и так не так уж много. Всё вокруг настолько странное, что каждый новый случай только усугубляет это ощущение. Так зачем удивляться, если это место всегда было каким-то нелогичным? Правильно, смысла нет. Если не пытаться понять, то и удивляться нечему. Я сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, и снова почувствовал, как сердце замедляется. Вроде бы, ничего нового. Всё как всегда. Или… нет?

Вдруг голова снова начала болеть. Тот же странный симптом — будто что-то внутри меня «щёлкнуло», как крошечный механизм, что-то щёлкнуло в висках, и боль мгновенно разлилась по голове. Не хотелось думать об этом, но мне было всё равно. Эта боль не первый раз, а значит, она не могла быть чем-то особенным. Я просто сжал челюсти и заставил себя двигаться дальше.

"Надо сходить в медпункт. Вожатая подождёт, думаю идти к ней не буду. Пионером становится, да хрен там!"

Я шел по аллее, решив не тратить время на всякие сомнения. Боль в голове стала чуть тише, но она не исчезала. Вокруг меня было всё так же странно — лагерь жил своей жизнью. Ребята в униформах пионеров бегали, перебегая с одной дороги на другую. Некоторые играли в крестики-нолики, рисуя мелом на дорожках, другие просто весело болтали, как будто в этом месте не было ничего необычного. Всё это выглядело, как какая-то игровая площадка. Я не мог привыкнуть к этому, потому что лагерь, который я помнил, был совсем другим. Это было что-то из другого мира. Место, которое скорее напоминало поле боя, а то, что я сейчас видел, больше походило на сюрреалистическую картину. Вроде бы они все улыбались, но мне казалось, что за этими улыбками скрывается что-то зловещее. Что-то странное, что я не мог понять.

Каждый шаг, который я делал по этим знакомым, но чуждым мне аллеям, был как ещё одна попытка осознать, что здесь не так. Как будто я всё время пытался найти какую-то знакомую черту в этом месте, а её не было.

Когда я дошёл до медпункта, сердце чуть затрепетало — как всегда, когда приближаешься к тому месту, которое в последние дни всё чаще стало ассоциироваться у меня с чем-то важным и неизбежным. Постучав в дверь, я не дождался ответа, просто открыл её и вошёл.

Я вошёл в медпункт, ожидая, что в этом странном месте меня уже ничем не удивишь. Но, как это часто бывает, реальность оказалась другой.

Там сидела она — та самая медсестра. Да, именно та, которая недавно чуть не отправила меня на тот свет. Я сразу заметил, что она чем-то отличалась от того образа, который был в моей памяти. Она сидела спокойно, словно всё вокруг было нормально. Нет, не было того тесака, который я так хорошо запомнил. И халат, который раньше был испачкан кровью, теперь был совершенно чистым, кристально белым. Этот чистый халат казался даже слишком ярким на фоне всего, что происходило вокруг. От этого мне стало как-то не по себе. Что-то не сходилось в этой картине.

Я подошёл к столу и, стараясь не выдать своего волнения, спросил:

— Здравствуйте, у вас есть что-то от головы?

Она оторвалась от своей работы и взглянула на меня. В её глазах не было той угрозы, которую я ожидал, но что-то всё равно было странное в её поведении. Она посмотрела на меня, как будто оценивая, что я за человек, и ответила с лёгкой улыбкой:

— Слушаю тебя, пионер, — сказала она игриво. В её голосе было нечто, что заставило меня почувствовать, как голова начинает болеть ещё сильнее, и напряжение, которое я пытался подавить, вернулось с удвоенной силой.

Я постарался взять себя в руки и повторил просьбу, стараясь звучать спокойно:

— Эм, мне бы таблеток для головы.

Она на мгновение задумалась, как будто обдумывая мой запрос, а потом, не спеша, встала и направилась к шкафу, где, как я предположил, хранились медикаменты. Я заметил, как она аккуратно открывает дверцу шкафа и начинает рыться в нем, перебирая коробки с препаратами. Ожидание тянулось долго, но её спокойствие лишь добавляло странной уверенности в её действиях.

Между тем, она продолжала говорить, как будто эта ситуация была для неё вполне обычной, даже не замечая моего напряжения.

— Не удивительно, что у тебя голова болит, — сказала она с равнодушием. — В тёплой обуви, в куртке, а на улице вон какая жара. Такое ощущение, что ты с Арктики приехал.

Только тут я понял, что всё это время был в своей зимней одежде — тяжёлой и неудобной куртке, берцах. Я никак не обратил внимания на то, что на улице действительно было жарко, и с момента своего прихода в лагерь совсем не обращал внимания на погоду. Всё это казалось настолько нормальным в этом месте, что я и не заметил…

Проснувшись, я начал готовиться к очередному дню. Сначала натянул свои берцы. Они были из моего мира? Не знаю… Но в них я появился в автобусе, и с тех пор они стали моей неизменной обувью. Затем я надел кожаную куртку, найденную в здании кружков. Как броня — бесполезна, но от ветра защитит.

Закончив с одеждой, я проверил содержимое рюкзака. Всё на месте. Накинул его на плечи и начал искать то, что могло пригодиться мне сегодня… Топор. Да, именно его я нашёл в подсобке кружков. В первые вылазки брал его с собой, но бегать с ним неудобно, поэтому на третью решил оставить. Тогда мне была важнее мобильность.

Но сейчас предстояло разводить костёр, а в таком деле топор точно не помешает.

Перекусив бутербродом и кое-как сваренным чаем, я попытался собраться с мыслями. Что будет дальше — я не знал. Но у меня был план.

Рано утром я выйду из лагеря, пойду вдоль дороги и попробую поймать попутку. Затем свяжусь с полицией и сообщу им о происходящем здесь. Возможно, меня сочтут сумасшедшим, но пусть хотя бы проверят это место… Что-нибудь придумаю.

Однако чутьё подсказывало мне, что ничего из этого не выйдет. Было ощущение, будто я уже пытался провернуть подобное… Проклятая фиолетовая тварь. Если бы не она, у меня не было бы столько проблем.

Я поднялся со стула и направился к люку. Осторожно убрал лом, затем медленно выглянул наружу. Как и ожидалось, снаружи было пусто — я проснулся ранним утром.

Туман стелился по земле, пропитывая воздух влажным ароматом травы. Я крепче сжал топор — расслабляться нельзя. Они могут меня найти.

Медленно выбравшись из старого здания, я направился к дороге. К счастью, местность я знал идеально, так что дорога не заняла много времени.

Спустя двадцать минут я вышел к шоссе. Мне повезло — лес не преподнёс неприятных сюрпризов. А это означало, что самое страшное, возможно, уже позади. Оказавшись на дороге, я продолжил путь вперёд.

Странно… За всё это время никто не напал. Это была невероятная удача. По моим ожиданиям, мне предстояло пробираться с боем, но путь оказался спокойным. Даже фиолетововолосая не появилась.

И всё же я не расслаблялся. Держал внимание на высоте, то и дело оглядывался, ожидая подвоха. Вглядывался в кусты, прислушивался к каждому шороху. Любое движение, любой звук тут же попадали в поле моего зрения.

В какой-то момент я осознал: машин давно не было. Точнее, их не было вовсе. Меня охватило странное чувство дежавю. Что-то подобное уже происходило со мной раньше.

Медленно шагая вдоль дороги, я размышлял.

Если я всё-таки выберусь, придётся обратиться к врачу. Возможно, мне смогут помочь, потому что так дальше продолжаться не может. Кто я? Этот вопрос не покидал мою голову. Почему я оказался в лагере? Кто эта фиолетововолосая? Что я делал в своём мире… Эм, точнее, почему я вообще уверен, что есть «мой мир» и этот? Откуда эта уверенность?

Солнце поднималось всё выше, время приближалось к полудню. Я шёл уже долго, лишь изредка делая короткие привалы, чтобы передохнуть.

Но за всё это время я не увидел ни одной машины. Либо по этой дороге просто никто не ездит, либо… лагерь действительно оказался ловушкой.

Дорога здесь широкая, ровная, в хорошем состоянии. Казалось бы, машины должны проезжать часто. Я бы ещё понял, если бы это была обычная лесная просёлочная тропа. Но здесь асфальт. Причём качественный! Даже несмотря на провалы в памяти, я точно знаю: в глухих местах такие дороги не строят.

Всё это было слишком странно.

Вскоре меня охватило отчаяние. Всё указывало на то, что лагерь просто так меня не отпустит. Прямая дорога в идеальном состоянии, полное отсутствие людей и машин… Но хуже всего было другое — участки дороги начали повторяться.

Сначала я не придавал этому значения, но чем дольше шёл, тем сильнее росло ощущение, что я уже видел эти места. Одни и те же деревья, повороты, трещины в асфальте… Сначала казалось, что это просто похоже, но вскоре я понял: эти участки дороги идентичны. Я двигался по замкнутому циклу.

Может, я в какой-то матрице? Всё указывает на это. Повторяющиеся фрагменты дороги. Провалы в памяти. Этот странный лагерь. И… она. Фух, лучше о ней не думать.

Да, похоже, это действительно матрица… Только вот где я видел этот фильм? Не помню.

Я остановился и огляделся. Всё то же самое. Всё, что я видел час назад, снова появилось передо мной. Та же дорога, та же берёза, тот же сухостой у обочины.

Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Если паниковать, то точно ничего не добьюсь. Нужно действовать.

Развернувшись, я пошёл в обратную сторону. Шаг. Десять. Сотня. Всё то же самое. Деревья, камни, идиальный асфальт – всё повторялось. Будто бы кто-то зациклил эту дорогу, как плёнку в старом кинопроекторе.

Чёрт.

Остановившись, я попытался осмыслить ситуацию. Если дорога ведёт в никуда, то значит, я снова в ловушке. Но должна быть лазейка.

Я повернулся к лесу.

Нет. Это плохая идея. Там может быть что угодно. Кроме того меня ещё не пытались убить.

Но оставаться на месте ещё хуже. Это ни к чему не приведёт.

Стиснув зубы, я сделал шаг в сторону деревьев. Трава мягко пружинила под ногами, воздух наполнился запахом хвои. Вскоре я зашёл в лес.

Я сделал ещё несколько шагов вперёд. В этот то момент я и потерял дар речи.

Передо мной раскинулся старый лагерь. Полуразрушенные корпус и она, тишина, которая давила сильнее любого шума.

Я резко обернулся. Позади уходил в бесконечную даль дремучий лес, окутанный туманом.

— Это… телепортация?!

Сердце сжалось. Чёрт возьми, что здесь происходит?!

Но времени на размышления не было. Неважно, что это – телепортация, кротовые норы или шаманизм. Главное сейчас – добраться до безопасного места.

Я рванул с места, почти скользя по влажной земле.

В этот момент я услышал за спиной шаги. Кто-то шёл за мной. Нет… не шёл. Преследовал.

Чуть ли не за мгновение я влетел внутрь, с размаху захлопнул за собой люк. Руки нащупали лом, и я тут же заклинил им запор. Теперь я был в безопасности.

Тяжело дыша, я опустился на пол, прислонившись спиной к холодной стене.

Тишина.

Но я знал – там, снаружи, была она. Уходить фиолетоволосая явно не собиралась. Ну и поделом. Всё равно рано или поздно ей надоест, и она отправится в другое место. Может к такому же бедолаге как и я, кто знает… кто знает… Вот я, ничегошеньки не знаю. Да и уверенности теперь никакой нет, мир этот матрица, ну или же тут правит магия.

Я поднялся на ноги. Нужно идти в бункер. Раз уж теперь это место – мой дом, пора всерьёз заняться его обустройством.

Двигаясь вперёд, я заметил вдали дверь. Она была приоткрыта.

Я застыл на месте. Сердце пропустило удар.

Медленно, почти механически, моя рука потянулась к топору.

Я точно помнил, что запирал дверь перед уходом. Это означало лишь одно – внутри кто-то был. Ошибка. Если ты хотела застать меня врасплох, стоило бы сделать это умнее.

Я начал приближаться. Медленно, но уверенно.

С каждой секундой напряжение росло. В голове крутилась только одна мысль – если промедлю, меня убьют.

Вдох. Выдох.

Я сделал рывок и влетел внутрь.

Но то, что я увидел, выбило из меня весь воздух.

Передо мной стояла женщина. Невероятная, завораживающая, сногсшибательная красавица. Она была словно раскалённый кусок металла, только что вынутый из печи – настолько горячей и пугающей была её аура.

Но весь этот образ рушил один, казалось бы, незначительный штрих.

Тесак в её правой руке.

Кровь.

И медицинский халат, испачканный ею настолько, что белый цвет почти не просматривался.

По телу побежали мурашки.

В груди что-то сжалось, дыхание перехватило.

А душа… душа, похоже, была готова покинуть моё жалкое тело.

Я буквально почувствовал, как чуть не навалил в штаны.

Она пошатнулась, медленно и неестественно, словно марионетка, у которой ослабли верёвки. Её движения были ломкими, разорванными, будто тело уже не подчинялось её воле, но в этом шатании скрывалась угроза. Напряжение нарастало с каждой секундой, словно перед бурей.

А затем – молниеносное движение.

Я не успел даже осознать, как расстояние между нами исчезло. Она двигалась неестественно быстро, опережая мои рефлексы. Мгновение – и её силуэт уже маячил передо мной.

Я едва успел вскинуть топор.

Тесак, сверкая в тусклом свете, обрушился сверху с чудовищной силой. Удар пришёлся в металлическую кромку моего оружия. Раздался звон, пронзающий барабанные перепонки, и в следующее мгновение её клинок разлетелся на осколки. Мой топор вырвался из рук и с глухим стуком отлетел в угол комнаты.

Но схватка не закончилась.

Один из обломков, острый, как скальпель, срикошетил и впился в мою ногу.

Адская боль пронзила всё тело.

Я застонал, но не дал себе ослабеть. Сознание на мгновение затуманилось, вспышка рези затмила всё, но я знал, что малейшее замешательство будет означать конец. Я рванул руку к ножу на ремне, пальцы судорожно сжались на рукояти.

Рывок – и лезвие рассекло воздух.

Но она была быстрее.

Она резко ушла в сторону, избежав удара. В тот же миг её пальцы мёртвой хваткой сомкнулись на моей руке, сжались, выворачивая сустав. Я даже не понял, как это произошло. Её движения были точными, выверенными, словно в ней не осталось ни капли человеческого.

И в следующее мгновение раздался жуткий хруст.

Запястье.

Она сломала его.

Боль обожгла разум, вспышкой отчаяния и гнева разрывая сознание. Пальцы разжались, нож со звоном упал на пол, вращаясь на холодном бетоне. Я почувствовал, как ноги подкашиваются, но не позволил себе упасть.

Стиснув зубы, не давая боли поглотить себя, я метнул взгляд вниз, на застрявший в ноге осколок. Ещё мгновение – и я бы упустил шанс. Я ухватился за обломок её оружия и рванул. Боль вспыхнула с новой силой, заставляя мышцы дёрнуться, но я уже не чувствовал её так остро. Я не мог позволить себе чувствовать.

Я вонзил осколок ей в грудь.

Её глаза расширились.

Она отшатнулась, выдох сорвался с её губ, короткий, сдавленный. Ноги подогнулись, тело осело вниз. Но даже в этот момент она пыталась бороться, её пальцы царапали стену, как будто сам воздух мог удержать её на грани жизни и смерти.

Я не дал ей времени оправиться.

Собрав последние силы, я резко ударил её раненой ногой прямо в лицо.

Она рухнула на спину.

Волна адреналина накрыла меня, приглушая боль. Всё вокруг расплывалось, существовало лишь одно – добить её.

Я схватил стул, пальцы судорожно вжались в дерево, и со всей силы метнул его в неё.

Она успела прикрыться руками, но это уже не имело значения.

Я поднял топор.

Взмах.

Шмяк.

Топор глубоко вошёл в её тело.

Дальше всё происходило, словно в густом тумане. Сознание плыло, боль пульсировала во всём теле, но я заставил себя двигаться. Рывком стянул с плеч рваный, испачканный кровью рюкзак и дрожащими пальцами расстегнул молнию. Внутри – бинты, зелёнка, перекись, несколько стерильных салфеток… Но самое важное – обезболивающее.

Выудив из аптечки пузырёк, я трясущимися руками вытащил таблетку и, не запивая, проглотил её. Горький привкус растёкся по языку, но мне было всё равно – лишь бы заглушить боль, мешающую думать.

Теперь – рана на ноге. Сломанное запястье лишило меня возможности нормально работать руками, но я не мог останавливаться. Стиснув зубы, я с трудом ухватил бинт, зажав его в зубах, и попытался обернуть вокруг ноги. Движения были неловкими, каждая попытка туже затянуть жгут отзывалась вспышками боли, но выбора не было. Нужно остановить кровотечение.

Повезло. Крови оказалось не так много, как я ожидал. Возможно, обломок оружия, которым меня ранили, вошёл не так глубоко. Или же мне просто повезло.

Теперь – рука.

Я бросил на неё быстрый взгляд. Запястье опухло, кожа вокруг него наливалась синевой, пальцы слушались с трудом. Сломано. Возможно, не одно. Я нервно сглотнул. Если ошибусь… Если что-то сделаю неправильно… Тогда моя рука может никогда не прийти в норму.

Но выбора не было.

Зажмурившись, я глубже вдохнул, крепче ухватил повреждённую конечность и… Рывок!

Раздался глухой хруст, сквозь тело прокатилась новая волна боли, заставляя меня вскрикнуть. Сознание на секунду потемнело, но я не дал себе отключиться.

Кое-как зафиксировав руку, обработал рану, насколько позволяли мои возможности. Крепко затянул бинты. Сломанную руку лечить так просто не выйдет, но сейчас это уже не имело значения.

Из последних сил я пополз к кровати. Всё тело ныло, мышцы гудели, а в голове стучал пульсирующий гул. Меня затягивала усталость, накатывала темнота.

Но я не мог заснуть… ещё нет…

Переведя затуманенный взгляд на дверь, я заметил, что она осталась приоткрытой. Чёрт… Если кто-то ещё войдёт…

Собрав в кулак последние остатки сил, я дотянулся до двери и закрыл её. Проверил замок. Надеюсь, его хватит, чтобы не дать никому войти.

И только тогда позволил себе рухнуть на кровать.

Мгновение – и меня засосала тьма.

Дойдя до “лагеря” я не без удивления узрел в его центре хороший костёр и висящий над ним котелок. не очень большой, но явно крепкий, хорошо сделанный. И лишний раз поблагодарил предусмотрительных коллег. Сейчас вокруг котла собрались беженцы и под присмотром Софьи деловито добавляли в котёл найденную снедь. Изможденные, грязные, они поглядывали на сидящих в центре подпольщиков со смесью страха и уважения. Сами они держались поодаль, разбившись на группы по 2-4 человека и о чём-то шептались. Я ещё раз взглянул на Софью, молодая девушка, лет 25, с приятными чертами лица, пухлыми губами и голубыми глазами, словно сияющими изнутри. Её фигура была весьма пышной и соблазнительной, и даже каторга не смогла победить её природную красоту. Я вспомнил, как она порою была освобождена от особо тяжких выработок, и как порою оставалась с охраной наедине. Не она одна, впрочем, тех девиц, что ради лишний миски похлёбки уделяли внимания охране недолюбливали, но особо не трогали. Сейчас же я сложил в своей голове другую часть информации, а именно то, что Паша всегда знал больше, чем положено работнику, о том, как он подстроил расположение бригад, и много других мелочей. Вот как они получали информацию. А как они справлялись с тем что читали их мысли? Много ещё предстоит узнать.

Когда я подошёл к ней, она мило улыбнулась.

— Вот и наш знахарь пред нами предстал. - Они мило улыбнулась. - И как твой улов?

Я немного смутившись протянул её несколько рыбин.

— Вот и спасибо! - Погладив меня по руке. - Давай чисти и в котёл!

Я покрутил рыбину в руках. Не то, чтобы я совсем не знал как её чистить, но без кухонного ножа было всё ещё непривычно. Когда я попытался орудовать здоровенным чугунным тесаком, чешуя летела во все стороны. Женщина хмыкнула, и аккуратно взяла у меня рыбину принявшись уверенными жестами счищать по половине чешуи..

— Спасибо, госпожа Софья!

— Какая я тебе госпожа?! - Даже с некоторой обидой в голосе ответила она.

— Товарищ Софья?

Она и вовсе рассмеялась.

— Ну и куда девался молчаливый и нелюдимый работяга, что молча выполняет нормы, и ни с кем особо не общается? - С улыбкой спросила она.

— Он сбежал с каторги.

— И переродился благородным господином?

— Я никогда не был благородным!

— Но говоришь как сноб! И твои манеры и твои деяния, и твои руки, всё выдаёт в тебе того, кто соху только издали видал. Может ты и не аристократ, но и не из простых, верно?

— Да не то, чтобы. Интеллегенция. - Подобрал я самый близкий вариант, стараясь, сам не зная почему, заработать её расположение. - Зарабатываю умственным трудом, я не из тех что народ эксплуатирует!

— Ой, да все вы под одеждой одинаковые! - Она рассмеялась. - Ты то уж точно знаешь. Небось и в застенки попал, за эксперименты!

— Да что ты! За отсуствие документов!

— О наличии который жители деревень и не знают толком!

— Раскусила, я на самом деле принц заморский.

— Не. На принца не похож. Ну вот повеселел хоть, я понимаю тяжело. Но нужно же и себя веселить.

— Да как-то не весело всё.

— Ну так и мы не скоморохи! Шутовским делам не обучены!

Я замолчал. Всё больше казалось, что женщина меня откровенно дразнит, заставляя оправдываться в том, в чём я был невинен, но её лицо было открытое, тон мягким, а улыбка милой, так что я не мог как-то разозлится.

— А как мы попадём в город, если мы без документов? - Вдруг ляпнул я.

— Думаешь, у всего люда жетоны есть?

— Ну, меня арестовали, за то, что не было.

— Подозреваю, за тебя горожане не поручились, и скорее всего местная власть сказала что ты не из города.

— А в Берёзовце нас примут? — спросил я, решив копнуть глубже.

— Если дойдём, примут, — ответила Софья, помешивая варево в котле. — Там народу поменьше, барон местный церковь недолюбливает, и не даёт им в городе особой власти. Но без Паши и его связей нас бы в два счёта сдали.

— А кто он такой вообще? Откуда столько знает?

Софья на миг замялась, её улыбка чуть поблекла.

— Паша… он из тех, кто не сдаётся. Был когда-то в гвардии, говорят. А потом что-то увидел, чего видеть не стоило. С тех пор и бегает от закона, собирает таких, как мы.

— А ты? Как ты с ним связалась?

Она посмотрела на меня внимательно, словно решая, говорить ли правду. Потом пожала плечами.

— Я была служанкой у одного богатея. Хорошая работа, пока хозяин не решил, что я должна не только полы мыть. Было приятно, но очень обидно, так что когда мне предложили докладывать о том, что знаю и слышала я не колебалась.Ты не представляешь, как много мужчин не следят за тем что говорят, когда лижешь их фаллос.

— А что значит лизать фаллос? - Вдруг спросила стоящая за мной Вета.

— Хочешь научу? - В глазах Софьи мелькнул озорной огонёк.

— Ты чему ребёнка учишь? - Вскрикнул я, закрывая девочке ушки.

Красный как рак, я схватил Вету и потащил подальше от этой распутной женщины.

— Да ладно тебе! — рассмеялась Софья, но тут же смягчила тон. — Полезные навыки, между прочим. Ей уже одиннадцать, через пару лет замуж выдавать пора!

— Ей одиннадцать! — повторил я, красный от возмущения. — Она ещё ребёнок!

Софья вздохнула, её улыбка стала серьёзнее.

— Ну а я о чём? Девок рано замуж отдают. И хорошие умения, — она кивнула на котёл, — всегда в цене. Но ты прав, не сейчас. Пусть хоть немного поживёт без этого.

Я посмотрел на Вету. Она увлечённо чистила рыбу маленьким ножичком, который Софья ей дала, хмурясь от сосредоточенности. Её тонкие пальцы двигались неловко, но упрямо — словно она привыкла держать что-то изящнее, чем этот грубый инструмент. Я вдруг подумал: а что, если у неё есть родители? Надо бы спросить, узнать её историю. Почему я так к ней привязался? Защищаю, как дочку, а ведь даже не знаю, кто она.

Софья заметила мой взгляд и тихо добавила:

— Зря ты её так опекаешь, Алексей. Если она хочет жить, то должно и сама что-то делать. Я серьёзно говорю — она взрослая почти, а всё ещё как дитя. Не дай ей пережить то же, что мне. Хотя… кто знает, что будет.

— Она не должна, — отрезал я. — И точка.

Софья пожала плечами, возвращаясь к котлу.

— Странный ты, — сказала она, помешивая варево. — Как будто и правда с другой стороны моря. Слышала, там девок позже замуж выдают, дают им подрасти. Может, ты оттуда?

Я не ответил, уставившись в костёр. Мысли крутились вокруг Веты. Её детская сосредоточенность, её упрямство… Она пережила насилие, шахту, голод, но всё ещё чистая, как будто этот мир не успел её сломать. И я сделаю всё, чтобы так и осталось.

В этот момент из леса вышел Гном, несмотря на звенящий металл доспехов, шаги его были почти бесшумны. На плечах он нёс тушу кабана — небольшого, но крепкого.

— Да где вы были?! — раздался голос Паши, который отвлёкся от разговора с каторжанами.

— Охотились, пока вы тут языками чесали, — буркнул Гном, сбрасывая добычу у костра. — Разделывайте, а то с голоду сгинете.

Софья оживилась, подхватив нож.

— Вот это дело! — сказала она. — Теперь похлёбка будет с мясом.

Я посмотрел на Вету. Она подняла глаза от рыбы и улыбнулась — слабо, но искренне.

— Кабан большой, — сказала она тихо. — Хватит на всех?

— Хватит, Малышка, — ответил я, чувствуя, как её голос немного разгоняет тень этого мира. — Ешь, пока тёплое будет.

Кабана разделали довольно быстро. Сколь глубок был прочный деревянный рюкзак гнома я и подумать уже не мог, но кажется там оказывался любой необходимый инструмент, да и в других рюкзаках подпольщиков были полезные вещи.

— Не тяжело всё это таскать? - Не выдержив удивления я спросил его. - Сколько ты можешь с этим пройти?

— Сколько нужно! - Он насупился.

— Извини если обидел, но я и правда думаю, может раздать часть вещей им.

Я кивнул на других каторжан, которые, когда подпольщики вновь собрались вместе, отошли от них на некоторое расстояние.

— Он глянул на них.

— Не доверяю я им. И тебе не доверяю. За тебя этот чёрт поручился. - Он кивнул на торговца. - А такие как он помогают пока выгодно.

— Кстати, а как его звать?

— Я не знаю. - Потом каким-то образом он посмотрел на меня так, словно это он был в полтора раза выше меня. - И опасайся узнавать некоторые имена. Когда тебя будут пытать, сколь много ты выложишь?

Я не нашёлся с ответом, тем более усилиями нескольких людей часть кабана отправилась в котёл. Бульканье воды и запах намекали на то, что варево получается вкусным, сочным и наваристым.

— Мясо и рыбу в один котёл? - Удивился я. - И вообще, как мы есть то будем?

— Извините, ваше благородие, для нескольких перемен блюд сервировки не завезли. - Раздалось из толпы.

— Кто это сказал? - Гном неожиданно рявкнул. И все притихли.

— Друзья, не стоит переживать по этому поводу! Я понимаю, мы все разные, и жизнь ныне трудна, но сейчас мы не должны позволять себе ссоры! Давайте же вместе отведаем ужин из этого котла!

Паша показал всем несколько ложек.

— Каждый поест и передаст ложку другому, так мы напомним друг другу, кто мы, и почему надо держаться вместе!

Слова были самые обычные, но Паша говорил так проникновенно, и толи и правда верил в них, толи великолепно вжился в роль, но слова исходящие из его уст зажигали сердца людей. Неорганизованная толпа, ещё недавно поглядывавшая на нас исподлобья приободрилась и выстроилась в очередь, Паша же раздал несколько ложек и все стали по очереди есть прямо из котла.

“Подполье” его поддержала, и Софья, и Николай и даже дворф не моргнув глазом передали свои ложки в “общее пользование”, я после секундной заминки тоже. Магистр вежливо отказался, а торговец предложил выкупить его же ложку, на что Паша скривившись отказался. Вете так же выдали “свою ложку” и когда она съев немного похлебки хотела передать её, Магистр аккуратно взял её за руку и сказал на ушко, но я расслышал.

— Не стоит, кушайте сами.

Не решив как на это реагировать, я внутренне одобрил это решение. Хоть я сам был не из брезгливых, такие на скоряке долго не служат, и привык есть прямо со сковородки великолепный суп по рецепту “как батя учил”, я не мог не думать и о гигиене. Но на моё удивление Вета надулась.

— Не надо! Я поделюсь. - И чуть ли не демонстративно отдала свою ложку мне.

На нас уставились несколько глаз. Я был голоден, но малая выглядела голодной и слабой. Так что зачерпнув ложку похлёпки я подув на неё, поднёс к её рту.

— Милая пара. - Софья радостно улыбнулась, а я покраснел.

— Поешь сам! Ты тоже голоден! - Добавила Вета, и я поняв что совсем уж глупо выгляжу под взором двух десятков людей, всё-таки стал есть сам.

Суп… был без соли, но получился довольно жирным и наваристым. Собранные коренья и какие-то травы вроде щавеля, переварились с рыбой и кусками кабанятины, и были весьма сытны. Я даже решил не злоупотреблять густотой и не наедаться, опасаясь, что организм привыкший есть впроголодь не примет особо калорийную еду.

Многие же каторжане напротив стремились поесть как можно больше, и лишь когда Паша их осуждал, передавали ложку следующим. Котёл, казавшийся довольно большим опустел довольно быстро, но теперь я смотрел на толпу сытых и преисполненых решимостью людей.

— Ночь ещё молода! Выдвигаемся, сегодня долгий переход!