Вторая Мировая

«От нечестивого органиста — гимн ненависти»

Самое громкое информационное событие 1938 года произошло 29 сентября, когда четыре государственных деятеля встретились в мюнхенском доме Фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя государственными деятелями, посетившими эту историческую конференцию, были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но, несмотря ни на что, доминирующей фигурой в Мюнхене был немецкий хозяин, Адольф Гитлер.

Фюрер немецкого народа, главнокомандующий немецкой армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, канцлер Третьего рейха, герр Гитлер в тот день в Мюнхене собрал плоды смелой, вызывающей, безжалостной внешней политики, которую он проводил в течение пяти с половиной лет. Он разорвал Версальский мирный договор в клочья. Он перевооружил Германию до зубов - или настолько, насколько это было возможно. Он украл Австрию на глазах у охваченного ужасом и, по-видимому, бессильного мира.

Все эти события были шокирующими для стран, которые всего 20 лет назад победили Германию на поле боя, но ничто так не напугало мир, как безжалостные, методичные, управляемыми нацистами события, которые в конце лета и начале осени угрожали развязать мировую войну из-за Чехословакии. Когда он без кровопролития превратил Чехословакию в марионеточное государство Германии, вынудил к радикальному пересмотру оборонительных союзов Европы и получил свободу действий в Восточной Европе, получив обещание “развязать руки” от могущественной Великобритании (а затем и Франции), Адольф Гитлер, без сомнения, стал человеком 1938 года года.

Большинство других мировых деятелей 1938 года утратили свою значимость по мере того, как год подходил к концу. Казалось, что “почётный мир” премьер-министра Чемберлена, как никогда ранее, не принес ни того, ни другого. Все большее число британцев высмеивало его политику умиротворения диктаторов, считая, что ничто, кроме унизительной капитуляции, не может удовлетворить амбиции диктаторов.

Среди многих французов возникло ощущение, что премьер-министр Даладье несколькими росчерками пера в Мюнхене превратил Францию во второразрядную державу. Подражая Муссолини в своих жестах и копируя кричащий комплекс триумфатора Гитлера, некогда либеральный Даладье в конце года был вынужден прибегать к парламентским уловкам, чтобы сохранить свой пост.

В 1938 году диктатор Муссолини был всего лишь младшим партнером в фирме "Гитлер и Муссолини Инкорпорейтед". Его шумная агитация за то, чтобы отторгнуть Корсику и Тунис от Франции, была расценена как слабый блеф, непосредственными целями которого были не более чем снижение платы за проезд итальянских судов по Суэцкому каналу и контроль над железной дорогой Джибути - Аддис-Абеба.

Ушел с международной арены Эдуард Бенеш, в течение 20 лет считавшийся “Самым умным маленьким государственным деятелем Европы”. Последний президент свободной Чехословакии, теперь он был больным изгнанником страны, которую помог основать.

Благочестивый китайский генералиссимус Чан Кайши, "Человек года" 1937 года, был вынужден отступить в “Новый” Западный Китай, где он столкнулся с возможностью стать всего лишь респектабельным номинальным главой всеохватывающего коммунистического движения.

Если бы Франсиско Франко выиграл гражданскую войну в Испании после своего великого весеннего похода, он вполне мог бы стать лучшим материалом для "Человека года". Но победа все еще ускользала от генералиссимуса, а усталость от войны и недовольство правых сделали его будущее сомнительным.

На американской арене 1938 год не был годом одного человека. Конечно, это был не год Франклина Рузвельта: его чистка потерпела поражение, а его партия потеряла значительную часть своего влияния в Конгрессе. Госсекретарь Халл запомнит добрососедский 1938 год как год, когда он увенчал свои усилия по заключению торгового договора британским соглашением, но история не будет связывать мистера Халла конкретно с 1938 годом. В конце года в Лиме его план континентальной солидарности двух Америк потерпел крах.

Но фигура Адольфа Гитлера шествовала по съежившейся Европе со всей развязностью завоевателя. Не тот простой факт, что фюрер подчинил своей абсолютной власти еще 10 500 000 человек (7 000 000 австрийцев, 3 500 000 судетцев), сделал его Человеком 1938 года. Япония в то же время пополнила свою империю десятками миллионов китайцев. Более значительным был тот факт, что в 1938 году Гитлер стал самой большой угрозой, с которой сталкивается сегодня демократический, свободолюбивый мир.

Его тень простиралась далеко за пределы Германии. Небольшие соседние государства (Дания, Норвегия, Чехословакия, Литва, Балканы, Люксембург, Нидерланды) боялись обидеть его. Во Франции нацистское давление было отчасти причиной некоторых антидемократических указов, принятых после Мюнхена. Фашизм открыто вторгся в Испанию, спровоцировал восстание в Бразилии, тайно помогал революционным движениям в Румынии, Венгрии, Польше, Литве. В Финляндии министру иностранных дел пришлось уйти в отставку под давлением нацистов. После Мюнхена во всей Восточной Европе наметилась тенденция к уменьшению свободы и усилению диктатуры. Только в США демократия к концу года почувствовала себя достаточно сильной, чтобы одержать верх над Гитлером.

ФашИнтерн, во главе которого стоял Гитлер, а за ним - Муссолини, Франко и японская военная клика, возник в 1938 году как международное революционное движение. Сколько бы он ни разглагольствовал о махинациях международного коммунизма и международного еврейства, сколько бы ни твердил, что он всего лишь пангерманец, пытающийся объединить всех немцев в единую нацию, фюрер Гитлер сам стал №1 в интернациональной революции - настолько, что если сейчас и произойдет часто предсказываемая борьба между фашизмом и коммунизмом, то только из-за двух диктаторов-революционеров. Гитлер и Сталин слишком велики, чтобы позволить друг другу жить в одном мире.

Но фюрер Гитлер не считает себя революционером; он стал им только в силу обстоятельств. Фашизм обнаружил, что свобода прессы, слова, собраний представляет потенциальную угрозу его собственной безопасности. В фашистской фразеологии демократия часто ассоциируется с коммунизмом. Фашистская борьба против свободы часто ведется под ложным лозунгом “Долой коммунизм!” Прошлым летом одна из главных претензий Германии к демократической Чехословакии заключалась в том, что она была “форпостом коммунизма”.

Поколение назад западная цивилизация, по-видимому, переросла основные пороки варварства, за исключением войн между нациями. Коммунистическая революция в России способствовала распространению классовой войны. Гитлер довершил ее другой, межрасовой войной. Фашизм и коммунизм возродили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства привели в 1938 году к проблеме, из-за которой люди, возможно, скоро снова будут проливать кровь: проблема цивилизованной свободы против варварского авторитаризма.

Более мелкие люди года казались ничтожными по сравнению с фюрером. Бесспорным жуликом года стал покойный Фрэнк Дональд Костер ("Мошенник года"), а Ричард Уитни, который сейчас находится в тюрьме Синг-Синг, занял второе место.

Спортсменом года стал теннисист Дональд Бадж, чемпион США, Англии, Франции, Австралии.

Авиатором года стал 33-летний Говард Робард Хьюз, неуверенный в себе миллионер, который трезво, точно и безошибочно пролетел 14 716 миль вокруг вершины мира за три дня, 19 часов и восемь минут.

Человеком года на радио был признан молодой Орсон Уэллс, который в своей знаменитой передаче "Война миров" напугал людей меньше, чем Гитлер, но больше, чем когда-либо пугало радио, продемонстрировав, что радио может быть огромной силой в разжигании массовых эмоций.

Драматургом года стал Торнтон Уайлдер, ранее известный литератор, чья первая пьеса на Бродвее "Наш город" была не только остроумной и трогательной, но и имела большой успех.

Габриэль Паскаль, продюсер "Пигмалиона", первой полнометражной картины, снятой по мотивам многословных драм Джорджа Бернарда Шоу, был удостоен звания "Кинематографист года" за то, что обнаружил богатый драматический материал, когда другие знаменитые продюсеры потеряли всякую надежду когда-либо его использовать.

"Людьми года", выдающимися в области всесторонней науки, были признаны три исследователя-медика, которые обнаружили, что никотиновая кислота является лекарством от пеллагры у человека: доктора Дж. Том Дуглас Спайс из больницы общего профиля Цинциннати, Марион Артур Бланкенхорн из Университета Цинциннати, Кларк Нил Купер из Ватерлоо, штат Айова.

В религиозном отношении две выдающиеся фигуры 1938 года резко отличались друг от друга, за исключением своей оппозиции Адольфу Гитлеру. Один из них, 81-летний папа Пий XI, с “горькой грустью” рассказал об антисемитских законах Италии, преследовании итальянских католических инициативных групп, приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в мае прошлого года, и с грустью заявил: “Мы пожертвовали своей прежней жизнью ради мира и процветания народов”. Проведя большую часть года в концентрационном лагере, протестантский пастор Мартин Нимоллер мужественно свидетельствовал о своей вере. Примечательно, что лишь немногие из этих людей года могли бы свободно реализовать свои достижения в нацистской Германии. Гении свободной воли были настолько подавлены гнетом диктатуры, что выпуск поэзии, прозы, музыки, философии и искусства в Германии был действительно скудным.

Человек, который несет наибольшую ответственность за эту мировую трагедию, - угрюмый, задумчивый, невзрачный 49-летний аскет австрийского происхождения с усами Чарли Чаплина. Адольф Гитлер, сын мелкого австрийского таможенного чиновника, был воспитан любящей матерью как избалованный ребенок. Постоянно проваливая даже самые элементарные занятия, он вырос полуобразованным молодым человеком, не подготовленным ни к какому ремеслу или профессии и, казалось бы, обречен на провал. Блестящую, очаровательную, космополитичную Вену он научился ненавидеть за то, что называл ее "семитской"; ему больше нравился однородный Мюнхен, его настоящий дом после 1912 года. Для этого человека без профессии и с ограниченными интересами Великая война была долгожданным событием, которое дало ему какую-то цель в жизни. Ефрейтор Гитлер участвовал в 48 боях, был награжден немецким железным крестом первого класса, один раз был ранен и один раз отравлен газом, находился в госпитале, когда было объявлено перемирие 11 ноября 1918 года.

Его политическая карьера началась в 1919 году, когда он стал партийцем № 7 малочисленной немецкой рабочей партии. Обнаружив свои ораторские способности, Гитлер вскоре стал лидером партии, изменил ее название на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и написал антисемитскую, антидемократическую и авторитарную программу. Первый массовый митинг партии состоялся в Мюнхене в феврале 1920 года. Месяцем позже вождь намеревался принять участие в попытке монархистов захватить власть, но для этого неудавшегося путча фюрер Гитлер прибыл слишком поздно. Еще менее успешная попытка национал-социалистов - знаменитый Мюнхенский пивной путч 1923 года - привела к гибели части "мучеников", а герра Гитлера посадили в тюрьму. Заключение в Ландсбергской крепости дало ему время написать первый том “Майн кампф”, который теперь стоит "обязательно" на каждой немецкой книжной полке.

Объявленная вне закона во многих округах Германии, Национал-социалистическая партия, тем не менее, неуклонно увеличивала число своих членов. Проверенные временем методы Таммани-Холла по оказанию множества мелких услуг сочетались с шумным терроризмом и кричащей патриотической пропагандой. Усердно культивировался образ мистического, воздержанного, харизматичного фюрера.

Только в 1929 году национал-социализм впервые получил абсолютное большинство на городских выборах (в Кобурге) и впервые продемонстрировал свои значительные результаты на выборах в провинции (в Тюрингии). Но с 1928 года партия почти постоянно набирала силу на выборах. На выборах в рейхстаг в 1928 году она набрала 809 000 голосов. Два года спустя за национал-социалистских депутатов проголосовали 6 401 016 немцев, в то время как в 1932 году число проголосовавших составило 13 732 779. Несмотря на то, что ему все еще не хватало большинства голосов, голосование, тем не менее, стало впечатляющим доказательством силы этого человека и его движения.

Ситуация, породившая это демагогическое, невежественное, отчаянное движение, была присуща зарождению Германской республики и стремлению значительной части политически незрелого немецкого народа к сильному, властному руководству. Демократия в Германии была зачата в условиях военного поражения. Именно Республика поставила свою подпись (неохотно) под унизительным Версальским договором, и это позорное клеймо никогда не изгладилось из памяти немцев.

Ни для кого не секрет, что немецкий народ любит униформу, парады, воинские формирования и легко подчиняется властям. Фридрих Великий - герой самого фюрера Гитлера. Это восхищение, несомненно, проистекает из военной доблести Фридриха и его автократического правления, а не из любви к французской культуре и ненависти к прусскому хамству. Но, в отличие от утонченного Фридриха, фюрер Гитлер, начитанность которого всегда была очень ограничена, приглашает в гости немногих великих умов, и фюрер Гитлер не согласился бы с утверждением Фридриха о том, что он “устал править рабами”.

В плохих условиях, не смотря на хорошую погоду, Германская республика рухнула под тяжестью депрессии 1929-1934 годов, во время которой безработица в Германии возросла до 7 000 000 человек, несмотря на общенациональный поток банкротств и неудач. Призванный к власти в качестве канцлера Третьего рейха 30 января 1933 года престарелым президентом-маразматиком Паулем фон Гинденбургом, канцлер Гитлер начал выворачивать рейх наизнанку. Проблема безработицы была решена с помощью:

• 1) широкомасштабной программы общественных работ;

• 2) интенсивной программы перевооружения, включая создание огромной постоянной армии;

• 3) принудительного труда на государственной службе (немецкий трудовой корпус).;

• 4) заключение политических врагов и работников-евреев, коммунистов и социалистов в концентрационные лагеря.

То, что Адольф Гитлер и компания сделали с Германией менее чем за шесть лет, вызвало бурные и восторженные аплодисменты большинства немцев. Он избавил нацию от послевоенного пораженчества. Под знаменем свастики Германия была объединена. Это была не обычная диктатура, а скорее диктатура огромной энергии и великолепного планирования. “Социалистическая” часть национал-социализма могла вызывать насмешки у ярых марксистов, но нацистское движение, тем не менее, имело массовую основу. Построенные 1500 миль великолепных автомагистралей, программы по продаже дешевых автомобилей и простых пособий для рабочих, грандиозные планы по восстановлению немецких городов вызывали у немцев чувство гордости. Немцы могли есть много продуктов-заменителей или носить эрзац-одежду, но они ели. То, что Адольф Гитлер и компания сделали с немецким народом за это время, повергло цивилизованных мужчин и женщин в ужас. Гражданские права и свободы исчезли. Противодействие нацистскому режиму стало равносильно самоубийству или еще худшему. Свобода слова и собраний - это анахронизмы. Репутация некогда прославленных немецких учебных центров исчезла бесследно. Образование было сведено к национал-социалистическому катехизису.

Темп ускорился. 700 000 евреев Германии подверглись физическим пыткам, у них отняли дома и имущество, лишили возможности зарабатывать на жизнь, прогнали с улиц. Теперь их удерживают ради “выкупа” - гангстерский трюк, который использовался веками. Но пострадали не только евреи. Из Германии прибывает постоянный, постоянно увеличивающийся поток беженцев, евреев и неевреев, либералов и консерваторов, католиков и протестантов, которые больше не могли терпеть нацизм. На обложке журнала TIME органист Адольф Гитлер исполняет свой гимн ненависти в оскверненном соборе, в то время как жертвы висят на колесе Св. Екатерины под взглядами нацистских иерархов были нарисованы бароном Рудольфом Чарльзом фон Риппером, католиком, который считал Германию невыносимой страной. Тем временем Германия превратилась в нацию униформистов, шагающих гусиным шагом под дудку Гитлера, где десятилетних мальчиков учат бросать ручные гранаты, где к женщинам относятся как к машинам для размножения. Однако самую жестокую шутку Гитлер и компания сыграли с теми немецкими капиталистами и мелкими бизнесменами, которые когда-то поддерживали национал-социализм как средство спасения буржуазной экономической структуры Германии от радикализма. Нацистское кредо о том, что человек принадлежит государству, распространяется и на бизнес. Некоторые предприятия были полностью конфискованы, с других был взят налог на капитал. Прибыль строго контролировалась. Некоторое представление об усилении государственного контроля и вмешательства в бизнес можно получить из того факта, что в прошлом году 80% всех строительных и 50% всех промышленных заказов в Германии были получены от правительства. Испытывая острую нехватку продовольствия и финансовых средств, нацистский режим захватил крупные поместья и во многих случаях коллективизировал сельское хозяйство - процедура, в корне схожая с русским коммунизмом.

Когда Германия захватила Австрию, она взяла на себя заботу о 7 000 000 бедных родственников и их пропитании. Когда поглотили 3 500 000 судетцев, нужно было кормить гораздо больше ртов. К концу 1938 года появилось много признаков того, что нацистская экономика валютного контроля, бартерной торговли, пониженного уровня жизни, “самодостаточности” давала трещину. Не было недостатка и в признаках того, что многим немцам не нравились жестокости их правительства, но они боялись протестовать против них. Испытывая трудности с обеспечением населения хлебом, фюрер Гитлер был вынужден устроить для немецкого народа еще один развлекательный цирк. Пресса, контролируемая нацистами, прыгала через скакалку по приказу министра пропаганды Пауля Йозефа Геббельса, выкрикивая оскорбления в адрес реальных и воображаемых врагов. И темпы становления немецкой диктатуры ускорялись по мере того, как с заводов сходило все больше и больше оружия, а сливочного масла производилось все меньше и меньше.

За пять лет, проведенных под руководством президента 1938 года, Германия превратилась в одну из крупнейших военных держав мира. Британский военно-морской флот по-прежнему лидирует на море. Большинство военных считают французскую армию несравненной. Наибольший вопрос вызывает численность авиации, которая меняется день ото дня, но большинство наблюдателей считают, что Германия превосходит их в военной авиации. Несмотря на нехватку подготовленных офицеров и материальных средств, армия Германии превратилась в грозную машину, победить которую, вероятно, можно только объединением противоборствующих армий. Как свидетельство могущества своей нации, фюрер Гитлер мог оглянуться на прошедший год и вспомнить, что, помимо приема бесчисленных государственных деятелей (например, трижды мистера Чемберлена), он лично засвидетельствовал свое почтение трем королям (шведскому Густаву, датскому Кристиану, итальянскому Витторио Эмануэле) и принимал двоих (Борис 3 из Болгарии, Кароль 2 из Румынии, не считая регента Венгрии Хорти).

Тем временем примерно 1133 улицы и площади, в частности Ратушная площадь в Вене, получили имя Адольфа Гитлера. Он произнес 96 публичных речей, посетил одиннадцать оперных спектаклей, победил двух соперников (Бенеша и Курта фон Шушнига, последнего канцлера Австрии), продал 900 000 новых экземпляров "Майн кампф" в Германии, а также широко продал ее в Италии и мятежной Испании. Единственной его потерей было зрение: ему пришлось начать носить очки на работе. На прошлой неделе герр Гитлер принимал на рождественской вечеринке 7000 рабочих, которые сейчас строят новое гигантское здание Берлинской канцелярии, и сказал им: “Следующее десятилетие покажет странам с их патентованной демократией, где можно найти истинную культуру”.

Но другие страны решительно присоединились к гонке вооружений, и среди военных возникает вопрос: “Будет ли Гитлер сражаться, когда станет окончательно ясно, что он проигрывает эту гонку?” Динамика диктатуры такова, что немногие, кто изучал фашизм и его лидеров, могут представить себе бесполого, неугомонного, инстинктивного Адольфа Гитлера, доживающего свой зрелый возраст в своем горном шале в Берхтесгадене, в то время как довольный немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет никакой гарантии, что неимущие нации уснут, когда они получат то, что им сейчас нужно от имущих. Тем, кто наблюдал за заключительными событиями года, казалось более чем вероятным, что Человек 1938 года может сделать 1939 год запоминающимся.

https://time.com/archive/6598257/adolf-hitler-man-of-the-yea...

30.01.1944 началась Никопольско-Криворожская наступательная операция войск 3 и 4 Украинских фронтов. И продолжилась более месяца.
Наша 152 с.д. вновь вернулась в состав 6й армии, 3го фронта и вела наступление на юг, в направлении г. Апостолово. Навстречу нам, с юга на север, наступал 4й украинский фронт. Целью наступления было освободить города Апостолово, Никополь и Кривой Рог от немцев.
К тому времени резко потеплело, пошли дожди, наступила распутица и непролазная грязь. Но сравнительно быстро удалось сломить сопротивление противника, который, отступая, бросал большое количество техники: автомашины, орудия, танки. Бросал в основном из-за бездорожья. Преследуя врага, наша пехота срудом двигалась по черноземной жиже. Были места, где буксовали даже танки и гусеничные тракторы. Встал автотранспорт. Наш дивизион и 333 артполк двигался в основном на конной тяге черепашьим шагом. Одну 76мм пушку тянули 8-10 лошадей. Чернозем пластами наворачивался на колеса орудий. Расчеты то и дело сбрасывали его, иначе колеса не проворачивались. Нелегко было передвигаться даже пешком. На дороге жидкая грязь по колено, а на обочине густой чернозем тащится за ногами пластами. Еще тяжелее. Невозможно понять, кто в какую обувь одет. В сапоги или в ботинки с обмотками. Так шли вперед днями и ночами, с кратковременным отдыхом. Не сделали из орудий ни единого выстрела. И как бы ни было трудно, 5 февраля освободили г.Апостолово.
Трудно было и немцам. Они отступали фактически без техники, которую бросили и тоже шли пешком. В одном месте мы любовались брошенными танками и автомашинами, а потом долго смеялись, потому что на дороге были видны следы босых ног оккупантов. Их спасло то, что стояла облачная, нелетная погода. Светлые «окна» появлялись редко.
Такое окно появилось 4 февраля, когда мы шли по степи трое. Часть дивизиона тащилась сзади, а часть вырвалась вперед. И вдруг услышали пулеметные очереди и гул самолета. Видим: немецкий истребитель на малой высоте гонится за нашим У-2. Его тогда называли «кукурузником». Недалеко от нас, метрах в 300, самолет сел, летчик выскочил с каким-то мешком и стал убегать. «Мессершмидт» на какое-то время исчез, но потом вернулся и стал стрелять по самолету. Из любопытства мы остановились и даже немного приблизились к У-2. А «мессер» вновь вернулся и стал атаковать. Самолет загорелся, и фашист улетел. Летчик рассказал нам, что истребитель прилепился к нему уже давно и принудил к посадке. А он вез почту и пару ящиков патронов, потому что наземный транспорт стоит. Письма он вытащил, а патроны сгорели. В таких экстремальных условиях У-2 был незаменим. На них часто летали армейские генералы и транспортировались раненые.
По западному берегу Днепра у немцев еще сохранился коридор, по которому они спешно выводили свои войска из Никопольского плацдарма. Они опасались полного окружения. 5-6 февраля 152 с.д. потеснила противника ближе к реке Днепр и вошла в село Первомайское. Практически перекрывали пути отхода фашистам на юг. И для немцев не оставалось иного выхода, как атаковать нашу дивизию в районе Первомайского. И теперь уже для нас тогда создалась реальная опасность окружения. Главные силы противника оказались у нас за спиной, в 10-12 км от наших позиций. Командование знало о нависшей над нами угрозе: окружая противника, сами могли быть окружены. Но на войне часто приходится рисковать. Трагедию удалось предотвратить. Наши заняли Первомайское еще днем 7.02. Примерно в километре за селом закрепилась наша пехота. Сплошной линии обороны между нами и противником не было. И мелкими группками можно было выйти в тыл друг к другу. В тот день я чувствовал себя неважно, температурил. Видать, простудился. И в душе был рад, что буду спать в теплой избе и поправлюсь. Ночью, часа в два, все улеглись спать на полу. Лампу не гасили. Связист сидел у телефона. Нас разбудила ружейно-пулеметная стрельба на восточной окраине села. Она усиливалась и приближалась к нам. Иногда запускалась осветительная ракета. Это насторожило нас, все поднялись на ноги, многие вышли на улицу. Вышел и я. А на улице темень, за 3-5 метра трудно различить человека. И вдруг видим, что загорелся один из домов на улице. А стрельба не утихает. Оттуда в нашу сторону мчатся повозки пехоты, бегут следом за ними солдаты. И уже хорошо слышна немецкая речь. Только тогда мы поняли, что противник идет на прорыв, «ва-банк», чтобы утром соединиться со своими войсками. Связь оборвалась.
Начштаба Ерофеев приказал отключить телефон и сматывать кабель и отходить ближе к центру села. А немцы подошли совсем близко, перебегая от дома к дому. Они через крыши бросали в нашу сторону гранаты, как бы расчищая себе дорогу. Бросали гранаты и в оставленные нами дома. Видимо, страховали себя от выстрела в спину. Отходя назад, я натолкнулся на орудийный расчет 4й батареи, который выкатывал на дорогу улицы 76мм пушку, чтобы вести огонь по противнику в упор и остановить его. Я тоже пристроился в помощь им. И первые выстрелы возымели большой эффект. На какое-то время немцы притихли. Самое время добавить им еще – но кончились снаряды. Несколько домов загорелись, освещая улицу. Мне показалось, что расчет растерялся. Не знал, что предпринять. Ведь немецкие автоматчики в темноте могли подойти вплотную и расстрелять всех. Лично я такого поворота и опасался.
И вдруг заряжающий говорит: «А может, попробуем выстрелить снарядом от немецкой 75мм пушки? Они тут есть рядом». Поначалу все молчали, а потом кто-то сказал: «Давай, заряжай!» Ждали неприятностей от несовпадения калибров ствола и снаряда. А получилось здорово. Снаряд вышел прямо на цель и поразил ее. Пушка осталась целехонькой. Расчет оживился. И тогда началась настоящая работа.
По стрельбе стало очевидно, что противник отошел на задворки и огороды. Приутих, но может вновь появиться в любое время. К тому времени начало светать. Я поставил в известность расчет, что ухожу искать штаб 2го артдивизиона, связь с которым отсутствовала. В пути я встретил группу автоматчиков численностью 25-30 человек. Впереди ее шел военный высокого роста, худощавый, стройный. На шее висел автомат ППШ. Хотя было еще не совсем светло, но я сразу узнал в этом человеке подполковника Сластюнина, первого командира нашего 333 артполка, а ныне командующего артиллерией 152 с.д. Поравнявшись, я поприветствовал его, а он меня задержал и спросил, куда я иду. Я ответил, что иду с 4й батареи в штаб 2го артдивизиона. За плечами у меня висела сумка с санитарным красным крестом, поэтому он наверняка догадался, кто я. Потом сказал: «Лейтенант, ты пойдешь с нами!» «Есть идти с вами, товарищ подполковник», - ответил я и пристроился в хвост группы автоматчиков. По дороге прихватили с собой еще несколько попавшихся навстречу человек. И я понял, что предстоит решающий бой с прорвавшимся в деревню противником. Но каковы его силы, никто из нас не знал.
Думаю, что подполковник оценивал обстановку серьезной и опасной для дивизии, иначе зачем ему при такой должности лично брать на себя командование ротой автоматчиков, которая по числу бойцов равна взводу?
Около орудия 4й батареи группа Сластюнина развернулась в небольшую цепь, перешла на другую сторону улицы и перебежками от дома к дому и по огородам пошла на сближение с пехотой противника. Я следовал за ними, стремясь не оторваться и не потерять их из виду. Тем временем рассвело. И силы врага определились. В бой вступила наша пехота, в тылу которой оказался противник. Немцы были окружены и после непродолжительного, но кровопролитного боя предпочли сдаться. Из числа группы Сластюнина погиб один человек, лейтенант роты связи 333го артполка, фамилию не помню. Двое ранено. В бою за Первомайское в плен сдались около 120 немцев. Противник мог избежать трагического исхода, если бы не ввязывался в бой, а обошел бы село и в течении ночи мог соединиться со своими войсками западнее г. Апостолово. Однако у немцев могли быть свои расчеты. В случае взятия Первомайского в прорыв должна была вводиться более многочисленная и сильная группа войск, численностью до дивизии.
Итак, 152 с.д. выиграла бой и избежала окружения ценою серьезного риска.
Возвращаясь с места боя в свой дивизион, я заглянул в дом, где накануне располагался штаб. Оказывается, немцы через окно бросили в дом гранату. Тяжело ранили хозяйку в живот и печень. Я посоветовал отвезти ее на повозке в медсанбат в Апостолово. Не знаю, как сложилась судьба этой несчастной женщины в дальнейшем. В тот же день мы передислоцировались из деревни в поле. Там выкопали себе временное укрытие, вели бои и мерзли до 17.02.1944г. На следующий день прибыли на кратковременный отдых в г. Апостолово. Там приводили себя в порядок, подтягивали отставшую в пути технику и орудия, подвозили боеприпасы, которых, увы, почти не было. Готовились к новому наступлению на Николаев и Одессу.
Стало известно, что 22.02 войска нашей 46 армии совместно с 37 армией освободили от немецко-фашистских захватчиков город Кривой Рог. Никопольско-Криворожская операция успешно завершилась.

К тому времени в Ставке Верховного главнокомандующего была разработана новая наступательная операция войск 3го Украинского фронта. В ней предстояло участвовать и нашей 46й армии. Нам противостояла 6я немецкая армия. Та самая, которая подверглась разгрому под Сталинградом в ноябре 1943, которой командовал тогда генерал-фельдмаршал Паулюс. А также 3я Румынская армия. Целью нашей операции было разгромить противника в междуречьи реки Ингилец и Южный Буг.
6 марта 1944 войска 3го Украинского фронта перешли в наступление. В результате ожесточенных боев фронт 6й немецкой армии был прорван. А навстречу нам наступали наши 6-я, 28-я и 5-я ударная армии. Наша дивизия 12 марта вышла на реку Игилец и сходу форсировала ее. Русло реки было неглубоким, да и ширина небольшая. Но в то время она сильно разлилась. Затопились ложбины, а место переправы представляло из себя сплошное широкое озеро. Весенняя распутица еще не закончилась. Теплое южное солнце с каждым днем подсушивало землю. Степь начала оживать.
Мне повезло. Представилась возможность сесть верхом на одну из лошадей, которые везли 76 мм пушку. Переправа, как таковая, не строилась. Просто удачно был найден имевшийся брод. И это позволило не только пехоте, но и нам, артиллеристам, преодолеть реку пешком и на лошадях. Конечно, идти пешком по колено в холодной воде не хочется. Но на войне многое делается вопреки желанию, если не все.
На берегу реки мое внимание привлек один случай. Навстречу нам к переправе конвоировалась колонна немецких военнопленных. Среди них были и власовцы из русской добровольческой армии. Вижу, в колонну въехал на лошади старшина и стал стегать плеткой одного из военнопленных. Потом изловчился, схватил его за воротник и вытащил из колонны. Продолжая избивать, называть его предателем, сволочью и изменником Родины. И чуть было не застрелил его, но тогда уже вмешался конвой. Один из конвоиров потребовал прекратить расправу и сказал: «Нам приказано доставить по назначению и сдать всех пленных живыми. Мы в ответе за жизнь каждого. И не хотим идти под трибунал».
В злобе старшина выпалил: «Я дам расписку, что застрелил пленного, ( и назвал его фамилию ) как изменника Родины и дезертира!»
Немного успокоившись, он рассказал: «пленный – это бывший боец его роты, 544 стрелкового полка. В марте 1943 он и еще несколько человек его роты держали обороны на реке сев. Донец, около села Тенеевки. Ночью они дезертировали из боевого охранения. И вот теперь я опознал его в лицо. Мерзавец, из-за него я, взводный и ротный командиры имели большие неприятности».
Все, кто находился с ним рядом, конечно, сочувствовали ему, убеждая, что в тылу с ним разберутся.
Переправившись через реку, 152 с.д. стала развивать наступление в направлении станции Снигиревка. А конно-механизированный корпус генерала Плиева вышел в тыл 6й немецкой армии. К сожалению, у нас тогда не хватало сил и средств, чтобы окружить немцев. Двум немецким корпусам удалось выйти из окружения. А всего было окружено 13 фашистских дивизий.
В середине марта 1944 прорывавшиеся из окружения фашистские войска доставляли нам много хлопот и неприятностей. Как известно, в первые два года войны они не прибегали к тактике ночных боев, предпочитая наступать днем, после сытного завтрака. Тогда они чувствовали себя самоуверенными и непобедимыми и потому вели себя нагло, дерзко и жестоко. Другое дело год 1944. Попав в окружение, они выбирались из него в любое время, днем и ночью, шли напролом. Бои под Снигиревкой наглядный тому пример. Здесь была окружена и добивалась значительная группа войск противника около 13 дивизий. Сплошного фронта не было. Чувствуя безнадежность своего положения, немцы искали место, где можно с наименьшими потерями прорваться. Вечером, кажется 16 марта, дивизион занял оборону на окраине села неподалеку от Баштанки и Снигиревки. Впереди нас расположилась пехота. В придорожной посадке стояли несколько наших танков. Предстоял ночлег. Но никто толком не знал, где противник и откуда его надо ждать. Впереди нас степь, видимость хорошая до самого горизонта. Это порядка 12 км. А противника не видим. Исчез куда-то. Однако рано или поздно он должен появиться. Ведь мы стали на его пути.
И действительно, перед рассветом, большая группа немцев, целая колонна, ворвалась в деревню и атаковала нашу пехоту. Это началось от нас метрах в 300х. В момент все как будто бы взорвалось и загрохотало. Перестрелка не прекращалась до самого рассвета, пока в бой не вступила наша артиллерия и танки. Они принудили фашистов сдаться. И когда исход боя был очевиден в нашу пользу, на горизонте показалась голова другой колонны фашистов, командование которой, возможно, не знало о судьбе первой. Она двигалась тем же маршрутом, что и первая, по степи и бездорожью. Ей дали подтянуться поближе к деревне.
Первый удар нанесла наша артиллерия с расстояния примерно полкилометра. Затем перенесла огонь в хвост колонны, чтобы перекрыть путь к отступлению. Затем ее атаковали наши танки. Они давили гусеницами все, что попадалось навстречу: людей, повозки, минометы и даже пушки небольшого калибра. Бой закончила наша пехота, весьма малочисленная. По числу штыков полк можно было объединить в одни батальон. В том бою активно помогали пехоте даже наши артиллеристы из хозяйственных взводов дивизиона. Стреляли из карабинов по метавшемуся в поле противнику. В мои обязанности такая «работа» не входила. Хотя, признаюсь, был соблазн. Желающих убивать врага своего оказалось так много, что мое участие было излишним, неуместным, а главное, негуманным.
Из всех трофеев мне досталась пачка галет, изготовленных в Чехословакии еще в 1939 году, возможно, еще до начала Второй Мировой. В конце этого боя был ранен командир орудия 4й батареи сержант Мухин. Ближе к месту его ранения почему-то оказался фельдшер Пономаренко Николай Романович, он и оказал Мухину медпомощь до моего прихода. Сержант был ранен в спину или грудь. Пономаренко наложил ему тугую повязку и сообщил, что видимо, задето легкое. Мне осталось только поблагодарить Колю, с которым учился вместе в Киевском военно-медицинском училище и вместе служили в одном полку, а также позаботиться, чтобы Мухина отправили в медико-санитарный батальон.
Бои в районе Снигиревки продолжались в течении нескольких дней и носили упорный, кровопролитный характер. Немцы пробивались из окружения в сторону г. Николаева. Их ночные атаки на наши позиции повторялись все чаще и чаще. Но повсюду получали отпор.

Примерно 23.05.1944 мы вышли к реке у населенного пункта Христофоровка и форсировали ее. Беспрерывные бои, распутица и грязь, холод, бессонные ночи вконец измотали людей. Все ожидали часа, когда можно выспаться и отдохнуть в тепле. И такая возможность представилась. Не помню название села, где мы остановились, но представляю дом, в котором ночевал несколько ночей. Запомнился мне тем, что ночью меня атаковали вши, а утром следующего дня – собаки. Хозяйка дома, конечно, из самых добрых побуждений предложила мне спать на лежачок у печки, где было тепло. Постелила на него полушубочек, чтобы не надавить бока. Шинель свою я положил в голову, вместо подушки. На полу легли спать еще несколько человек наших солдат. Спал, как убитый, до самого утра. И сразу почувствовал, что как-то неестественно чешется шея и тело под рубахой. Первоначально подумал, что это работа клопов. Незаметно для посторонних удалось поймать одного из виновников. Это была обыкновенная вошь. Небольшая, тощая, видимо, еще не успевшая насытиться моей кровью. Пришлось встать и досрочно пойти в туалет на разборку. То, что увидел, поразило меня. Поверх гимнастерки и рубашки и под ними тоже везде ползали мелкие, беленькие вши. Казалось, нет выхода из беды. Я впал в тоску и уныние. В самом деле, как от них избавиться? Какими средствами? Мыла «К» при себе не было, не было и условий для обработки белья. Ведь не будешь сидеть голым, пока его постирают и высушат. И в любую минуту может последовать приказ двигаться вперед. Неужели, подумал я, еще много, много дней придется носить этих нахальных «гостей» у себя в штанах и за пазухой? И вдруг меня осенила мысль: а не пойти ли мне за деревню под видом прогулки? Может, удастся найти там местечко, скрытое от посторонних глаз, где удастся физически очиститься от вшей? Надежда была найти воронку от снаряда или траншею, где можно перетрясти одежду. А вокруг деревни чистое поле, ни единого деревца, ни единого кустика. С этими надеждами я вышел из уборной и направился к крыльцу дома. И вдруг из будки вскочила большая, лохматая, серого цвета собака. Она стала на дороге и оскалила зубы. Лаяла и оттесняла меня в сторону, ближе к дому. Цепь ее натянулась, и я с облегчением вздохнул. А в это время из конуры около крыльца навалилась на меня вторая собака и стала теснить в сторону первой. Терпение мое кончалось, едва не пристрелил обоих. Но сдержал себя от стопроцентной глупости. В квартире долго не задерживался. Предупредил, что иду прогуляться. Тем более, что утро и день обещали быть теплыми и солнечными. И мне повезло. Вскоре нашел заброшенную траншею. Осмотрелся кругом и приступил к работе. Первоначально очистил рубаху и гимнастерку, потом кальсоны и брюки. Шинель просто хорошо вытряс и осмотрел. На всю операцию «вошь» ушло около 40 минут. Правда, пока там стояли еще несколько дней, я дорабатывал упущенное.
Через несколько дней мы вышли на реку Южный Буг, недалеко от Ново-Петровки. Примерно 9.04 наш полк расположился в деревне Писки, где пробыли несколько дней и помогли местным жителям распахать свои огороды. На Украине уже шел сев. Но земля лежала необработанной, как сирота. Люди, в основном женщины и старики, обрабатывали ее вручную. Пахали и сеяли. У кого сохранился скот, в плуг впрягали коров и быков. У кого вообще не было ничего, объединялись и впрягались сами.
Немного погодя, на станции Зеленый Тай нас погрузили в эшелон и повезли на север, в Белоруссию. В то время фашисты еще хозяйничали не только в Белоруссии, но и в Прибалтике. Пришло время изгнать врага и с этой земли. Прощай, гостеприимная Украина. Свидимся ли когда? Здравствуй. Белоруссия, еще оккупированная врагом, но непокоренная! Мы освободим и тебя.
11-12 апреля эшелоны 152 с.д. начали выгружаться в г. Добруше и в районе его, Гомельской области. Наш артполк расположился в пригороде. 152 с.д. вошла в состав 28й армии, которая ранее вела боевые действия под Сталинградом и на Южном фронте. Командовал армией генерал-лейтенант Лучинский А. А. Так мы оказались в резерве 1-го Белорусского фронта, командующий генерал армии Рокоссовский К. К.

Колхозница деревни Нижнее Блевково А.А. Соловьёва благодарит ефрейтора Е.Г. Боярина.

Август 1943 года.
Колхозница сельхозартели «Красный путиловец» из деревни Нижнее Блевково Смоленской области (в настоящее время Калужской области) Анна Авдеевна Соловьёва благодарит разведчика 244-й отдельной разведывательной роты 164-й стрелковой дивизии ефрейтора Егора Григорьевича Боярина (1922 — 1997). Оригинальное название фотографии: «Спасибо, сынок!».

Место съемки: Нижнее Блевково, Спас-Деменский район, Смоленская область (сейчас Калужская область)

Группа поискового отряда Ополченец в ВКонтакте

9 Ноября 1943 года дивизия овладела высотой на подступах к Гуляй-поле, родине атамана Нестора Махно. Она располагалась в лощине между высотами. Сложилось так, что сам Гуляй-поле оказалось на нейтральной полосе. С высоты с высот обстреливали мы друг друга, а по самому селу не стреляем. Но перед нами - как на ладони. Наша пехота постоянно атаковала противника и не раз овладевала его траншеями. Однако при поддержке танков противник вновь оттеснял нас. И так высоты в день по нескольку раз переходили из рук в руки. Пушечные батареи нашего дивизиона вели огонь прямой наводкой по пехоте и танкам противника. Это все можно было видеть простым невооружённым глазом. Наконец, немцы ввели в бой свою штурмовую авиацию.
Орудия прямой наводки не раз подвергались атакам с воздуха, но серьезного урона не понесли, так как и орудия батареи были хорошо рассредоточены на местности. В ночь с 13 на 14 ноября 1943 года, на высотах занятых противником, был убит наповал, почти расстрелян в упор, наш командир карты дивизиона майор Данилов Александр Васильевич. Тяжело ранен командир отделения разведки артдивизиона старший сержант Мельников. Они в темную ноябрьскую ночь шли на одну из высот, где располагался командный пункт дивизиона. И натолкнулись на пулеметную точку противника. И были расстреляны почти в упор. Похоронили своего командира на лужайке одного из домов села Гуляй-поле, по соседству с кустами молодых вишень. В деревянном гробу, изготовленным нашими же солдатами буквально за час. Похоронили со всеми воинскими почестями. Около гроба выстроился весь личный состав артдивизиона. Заместитель покойного по политической части капитан Козлович Василий произнес краткую речь. И мы дали клятву отомстить врагу за смерть нашего командира. В то утро 14 декабря враг, опасаясь окружения и полного разгрома, оставил занятые высоты. Пришлось догонять, наступая ему на пятки. По этой причине даже поторопились с похоронами, поставили на могилу деревянный крест и дали салют из личного оружия. Сих пор не приходилось мне побывать в Гуляй-поле. В семидесятых годах я долго переписывался с учащимися средней школы, имел приглашение погостить и побывать на братской могиле, да так и не собрался. Меня огорчило, что в списке похороненных в братской могиле Гуляй-поля солдат и офицеров нет фамилии Данилова А.В. Возможно, его и не перезахоронили.

21 ноября 1943 года мы освободили большой населенный пункт Александрово-Белово, а затем Смоленку и Конзавод. Фронтовое командование предоставило дивизии отдых, она нуждалась не только в воде, но и в пополнении. Пехотные полки не располагали и половиной своего личного состава. Месяц ежедневных, ожесточённых боёв на пределе своих возможностей вызвал и физическую и моральную усталость солдат и офицеров. Временно мы расположились на территории завода, где сохранились еще кое какие постройки. В артдивизион пришло пополнение.
После смерти Данилова его обязанности исполнял капитан Булгаков Александр Яковлевич, заместитель по строевой части. Сменился начальник штаба дивизиона, фамилию не помню. Но он был у нас недолго: под Лысой Горой через месяц его ранили в верхнюю треть бедра. Офицер соседней с нами части, будучи пьяным, в ссоре выстрелил из пистолета в начальника штаба дивизиона. И к нам он больше не вернулся. Очевидцами этого случая были Соколовский Борис и я. Офицер, который стрелял в начальника штаба, тут же заорал как сумасшедший: «полундра!» И тут же из землянки к нему прибежала еще человек пять солдат с автоматами. Он, вероятно, испугался возможных ответных мер с нашей стороны и решил подстраховаться. Но все обошлось без дальнейшего кровопролития.
Вскоре командиром 2-го артдивизиона стал ст. лейтенант Кулеш, погибший в боях за Берлин в конце апреля 1945 года.

3-й Украинский Фронт.


В конце декабря 1943 г. 152 с.д. оставила район Конзавода и вернулась в состав 46й армии, перешедшей уже в состав вновь сформированного 3-го Украинского фронта.
Перед нами ставилась задача совместно с 4м Украинским фронтом разгромить Никопольско-Криворожскую группировку противника, ликвидировать его плацдармы на реке Днепр в районе Никополя и Мелитополя. В состав №го Украинского фронта ( командующий генерал армии Малиновский ) входили 37, 46, 8я и 3я гвардейские, 5я ударная и 6я армии, которые вместе с 4м Украинским фронтом имели превосходство над противником в живой силе в полтора раза, по орудиям и самолетам в два раза, лишь немного уступая по количеству танков.
Нам противостояла 6я армия немцев из группы армий «Юг» в составе 17 пехотных, 4х танковых и одной моторизованной дивизии, численностью около 540 тысяч человек, 2400 орудий, 327 танков и самоходок и около 700 самолетов.
Главный удар наносила 8я гвардейская и наша 46я из района Лысая гора и Новониколаевка в направлении города Кривой Рог. Наступление фронтов началось 30-31.01.1943г.
Это наступление в день нового, 1944 года, было неудачным, если не хуже, едва ли не катастрофичным и трагическим. А было так.
29 декабря дивизия прибыла из района Конзавода, после небольшого отдыха и пополнения. И сразу включилась в подготовку наступательной операции. О ее начале не знали. По ходу подготовки чувствовалось, что начнется она через день-два. Мы подготовили огневые позиции, укрытия для личного состава, лошадей и техники. Работали все до пота, потому что погода стояла скверная, мороз чередовался с оттепелями, дождь сменялся мокрым снегом. Успела промерзнуть и земля. Стояла гололедица, а сильный ветер прошивал тебя до костей. В такой обстановка, да еще и при отсутствии стройматериалов, оборудовали лишь временные, холодные укрытия. Небольшие траншеи, прикрытые сверху брезентом или плащ-накидками. А вокруг – голая степь без единого деревца или домика.
Наступление поддерживала не только артиллерия 152 с.д, но и специальные артиллерийские части из резерва командования. В частности, реактивные установки «Катюши» и «Андрюши». Их огня фашисты особенно боялись. Снаряди «Андрюши» стартовали с земли прямо с деревянными упаковками (ящиками). На высоте 50-100 метров ящик разваливался сам по себе, а снаряд длиною около метра продолжал лететь. Его движение было видно до места падения, так как сзади снаряда горела красная лампочка или что-то, ее напоминающее. Скорее всего, реактивная жидкость. Зрелище приятное, а действие эффективное. Говорили, что впервые их применили под Сталинградом. И немцы грозились ответными мерами – применить отравляющие вещества, если мы не перестанем бросаться ящиками.
По соседству с нашим дивизионом стояло несколько таких установок. С большим любопытством и интересом я наблюдал за их работой. Ведь вся р.у. «Андрюша» состояла из автомашины с боевым расчетом человек 7-8, деревянной «бороны» и ящика со снарядами, к которому подсоединялся электрошнур от машины. Этим устройством, схожим с бороной, придавался определенный угол наклона, и снаряд уходил на цель.
Наступление пехотных полков началось около 9 часов утра вместе с рассветом, после мощной артподготовки продолжительностью в полчаса. Пехота продвигалась медленно, пока не очистила от противника его же траншеи.
В середине дня в дивизион поступила команда «на передки». Нужно менять огневые позиции и подтянуть их ближе к боевым порядкам пехоты, к тому времени продвинувшейся вперед до 3,5 и 5 км. Наступали цепью, в два эшелона.
Я шел со взводом связистов во главе с Соколовским Борисом. Они тянули за собой кабельную связь к новому месту расположения штаба. Место должен был указать следующий за нами начальник штаба. Когда до залегшей впереди пехоты оставалось метров триста, мы наткнулись на пустую немецкую землянку. Она очень нам понравилась. Имела сверху несколько накатов нетолстых бревен. Стены обшиты досками, дощатые нары, печка. Этим временным домом мы были рады. Наконец-то отогреемся и отоспимся в тепле хоть одну-две ночи. Единственным недостатком была входная дверь, обращенная в сторону противника.
Связисты начали подключать телефонные аппараты. Начальник штаба и Соколовский волновались: батарей еще не было видно. А цепь нашей пехоты впереди почему-то лежит на земле без движения, давненько. Они вероятно заметили что-то, что не могли видеть мы, и потому не продвигались вперед. Пехота лишилась огневой поддержки и потому проявляет нерешительность. Но в таком положении на голой земле долго не пролежишь. Окопаться пехота не могла. Потому что земля промерзла на солидную глубину, и простой саперной лопаткой укрытие себе не вырыть. Надо много времени. А день уже подходил к концу. Начинало темнеть.
Обстановка прояснилась, когда над нами пролетел сначала один, потом другой снаряд, разорвавшись в метрах 30 от нас. Затем обстрел наших позиций усилился. Стали слышны даже выстрелы. Из ближайшей к нам цепи пехоты донеслась команда: «Впереди танки, готовиться к бою!»
Впереди, на горизонте, виднелись темные предметы, которые двигались на позиции, занятые нашей пехотой. Мы стали считать их. Когда счет перевалил за 30, Соколовский приказал связистам сматывать связь. Танки продолжали двигаться на нашу пехоту широким фронтом и медленно. За их броней шли автоматчики. Танки вели огонь по нашей пехоте из орудий и пулеметов. И вот тут-то нервы у нашей пехоты не выдержали напряжения. Сначала побежали назад из цепи отдельные бойцы и небольшие группы, потом и вся цепь, которая находилась ближе к нам. Но цепь, расположенная ближе к противнику, лежала и не двигалась с места.
В это время появилось несколько орудий нашего дивизиона, которые стали разворачиваться для отражения атаки танков и пехоты противника. И повели огонь прямой наводкой. Но вот и вторая цепь пехоты стала отходить, и вскоре обе они слились вместе и уже приблизились к нам. Образовалось скопление солдат, похожее на неуправляемую толпу, которая поначалу шла, отступая назад, а потом обратилась в бегство. К ним присоединились и мы.
Незаметно наступил вечер, стало темнеть, видимость ухудшилась. Ориентироваться на местности стало трудно. В такой ситуации можно было не попасть в ту дыру в обороне немцев, которую мы сами же создали, а угодить прямо в лапы противника. Общим ориентиром, куда отходить, стала зона сосредоточения огня, которая просматривалась в темноте в виде перекрестного пулеметного огня трассирующими пулями. Нам всем предстояло попасть в его центр, фокус. Противник вел огонь и с флангов, к месту нашего единственного прохода. Его не обойдешь и не объедешь. Хочешь избежать окружения и плена – иди через это пекло, может, и выживешь. Через какое-то время наше отступление стало неуправляемым. Противник наступал буквально на пятки. И каждый стремился от него оторваться, обгоняя друг друга.
Поначалу, когда еще совсем не стемнело, командование дивизии пыталось предотвратить отступление. На нашем пути появилась большая группа автоматчиков. Она создала цепь, и приказано было остановиться под угрозой расстрела на месте. В какой-то мере положение немного поправилось. Но приказу подчинились те подразделения, которые отступали компактно, во главе с командирами. Все остальные, а их было намного больше, продолжали отходить на свои прежние позиции до начала наступления.
Я все время держался своих, связистов. В какое-то время мы попали под прицельный огонь противника. Около меня стали падать раненые солдаты, которым надо было помочь. Приходилось просить других, чтобы увели или унесли раненых. А время шло. Связисты ушли, и я остался один среди своих «чужих». И вот тогда я ощутил нечто большее, чем тревога за свою жизнь. Мелькнула мысль: а что, если ранят меня, да еще тяжело? Тогда наверняка не выберусь отсюда. Кто будет возиться со мною, если каждый находится в опасности, в толпе, которой никто уже не управляет? Все торопились вырваться из котла, который устроил нам противник. Особенно тяжело было преодолеть последний километр перед нашей линией обороны, откуда утром того же дня начали наступление. Именно в этом месте немцы пытались перекрыть нам пути отхода, часто контратаковали, вели непрерывно перекрестный пулеметный огонь. И им в какой-то мере это удалось. Подразделения нашей пехоты, которые подчинились требованиям заградотряда дивизии, не отступили и, проявив мужество, остались на месте, в степи. Поплатились своей жизнью. Танки и пехота противника постреляли всех, как куропаток.
Несколько дней спустя, во время второго, более успешного наступления дивизии, мы стали очевидцами этой трагедии. Солдаты лежали на земле цепью, лишь слегка окопавшись, чтобы спрятать голову. Лежали, как живые, держа в руках винтовки, за спиной вещмешки. Казалось: подай команду, и они поднимутся. Однако они были уже мертвы. Немецкие танки и пехота расстреляли их. За ночь, в мерзлой земле, они не смогли глубоко зарыться.
Командование дивизии, мне кажется, допустило ошибку и совершило большую глупость, не дав подразделениям пехоты отступить на прежние позиции, и заставило занять оборону в голой степи, на промежуточном рубеже. Оставило их в окружении противника. На второй день, 2 января 1944г. надо было контратаковать противника, чтобы высвободить своих, попавших в окружение, но командование не пошло на такой шаг. Посчитало их погибшими. Наша армейская разведка скорее всего тоже бездействовала. Иначе как объяснить тот факт, что группа наших солдат, тоже попавшая в окружение, 10 дней пряталась в скирде соломы на поле, в нескольких десятках метров от землянок противника? Им чудом удалось выжить.
10 января их обнаружили наши и вывезли на повозках. Я до сих пор помню их беспомощность и страдания. А выжили не все, потому что выпал снежок, он и дал им силу не умереть голодной смертью. По ночам они выползали из своих нор, чтобы насладиться вместо воды снегом.
Той ночью артиллеристы нашего дивизиона подожгли и уничтожили несколько танков противника. Расчеты двух орудий 4й батареи едва не погибли полностью. Однако орудия удалось спасти.
В ту ночь погиб мой фронтовой друг, командир взвода 5й батареи, ст. лейтенант Шварцман. Его фото я взял на память, сохранил до конца войны и в 1984 году передал музею 152 с.д. в деревне Эсхар Чугульского района, Харьковской области.
В ту новогоднюю ночь мало кто спал. До самого рассвета поодиночке и группами выходили из окружения наши бойцы. Долго не было сведений о судьбе наших орудийных расчетов, преградивших дорогу немецким танкам. Мы всю ночь с тревогой ожидали их возвращения. К сожалению, вернулись не все. В ту темную новогоднюю ночь в степи сложилась такая ситуация, когда рядом друг с другом блуждали и наши и немецкие солдаты, танки противника принимались за свои танки и мирно расходились.
Помню, сержант пехотного полка рассказал, как они приняли немецкие танки за свои, залезли на них и какое-то время даже ехали. Заметив, что танки ведут себя странно и двигаются не туда, стали присматриваться, нашли кресты и тогда спрыгнули с брони и убежали.
10.01.1944 с тех же позиций под Лысой Горой дивизия начала новое наступление в сторону д. Терноватка и взяли ее, но противник далеко не ушел, окопался на высотах рядом с деревней и часто контратаковал нас при поддержке танков и самоходных орудий. Однажды имели успех. Так, несколько немецких танков неожиданно ворвались на окраину Терноватки и немного потеснили нашу пехоту.
Танки, маневрируя между домами, атаковали с флангов нашу 4ю пушечную батарею. Расчеты двух орудий растерялись и драпанули, оставив противнику оба орудия. Расчеты даже не сняли с орудий замки, без которых нельзя вести стрельбу.
Командование дивизиона было потрясено случившимся. Командир батареи был вызван в штаб и ему сказали: «любой ценой через 2 часа вернуть орудия. Расчеты орудий пусть сами же искупают свою вину за трусость. Договаривайтесь с пехотой, она вам поможет». Конечно, и дивизион был готов помочь всеми имеющимися средствами. Пехота была заинтересована, чтобы вышвырнуть противника из деревни. Через 2-3 часа наши атаковали противника успешно. Оба орудия оказались целыми и невредимыми. Теперь уже пошли разговоры: «молодцы, ребята, вместо трибунала полагаются ордена». Командование дивизиона воспряло духом. Еще бы. Без трибунала тогда бы не обошлось.
В д. Терноватке задержались на несколько дней, так как пробиться через оборону противника дивизии не удавалось. Такое положение многих устраивало: ночью можно было поспать в теплой избушке, совсем как дома, у родной мамы. Разница в том, что спали не в постели, а на полу и не разуваясь. Кому как удобнее и безопаснее. И, конечно, шли разговоры и разборки вокруг событий, происшедших за 10 последних дней. К тому времени стали известны причины поражения 152 с.д. в наступательном бою 1 января. Оказывается, нашему противнику помог случай и не более. К исходу дня его положение оказалось катастрофическим. Наша дивизия прорвала оборону и успешно продвигалась вперед. Резервов остановить наше продвижение у немцев не было. В это время на марше у противника находилась танковая дивизия «Мертвая голова». И шла она недалеко от места наших боев, на другой участок фронта. Наступление ставило под угрозу ее передислокацию. И ей было приказано изменить маршрут и атаковать 152 с.д. Наше командование не могло предвидеть подобного рода осложнение, многократный перевес в танках в условиях степной местности, появившихся неожиданно, когда наша пехота не имела ни сил, ни средств, чтобы противостоять врагу. Это решило исход боя не в нашу пользу.
Итак, 11.01.1944 дивизия прочно укрепилась в Терноватке. Наступление приостановилось на неопределенный срок. Передышка была использована командованием дивизиона во благо здоровья и боеспособности. Командир приказал старшине хозвзвода Москвину организовать помывку личного состава управления дивизиона в бане. И мне тоже. Подыскали домик с теплой пристройкой и колодцем во дворе. Приспособили бочку для нагрева воды, пособирали, где могли, приличные ведра и тазики и начали мыться. Сначала старшие по должности, затем повзводно. Я пошел мыться последним, когда уже начало темнеть. Воды оставалось немного, не более двух ведер. Вымыл с мылом голову и намылил тело. И вдруг слышу, как над крышей пристройки пролетел снаряд и разорвался метрах в десяти. Затем второй, третий. Стоявшая на табуретке лампа из гильзы 45мм пушки подпрыгнула и едва не упала. Я лег на пол и прекратил мыться.
Одеваться не стал, решил выждать, что будет дальше. Бросив еще несколько снарядов, противник прекратил обстрел. Но, прежде чем продолжить мыться, я приказал солдату выяснить, что творится на улице и в деревне. Возможно, немцы вновь ворвались сюда. Солдат быстро вернулся и сообщил, что в деревне спокойно, а обстреляла нас немецкая самоходная пушка, возможно танк.
И я не спеша продолжил мыться. Сменил белье, отдал старшине грязное и вернулся в штаб дивизиона. Оказалось, что причиной артобстрела явился костер, на котором грели воду. Только его погасили – обстрел прекратился. Хорошо, что обошлось без жертв, а баня состоялась.
На ночь, после бани, хозяйка дома постелила на пол солому, и все мы улеглись в ряд друг с другом. В хате было тепло. От свежего белья слегка попахивало мылом «К», что давало гарантию, что вошь беспокоить не будет. Кое-кто снял шинель, но не раздевались. В холодных помещениях и землянках спали, прижимаясь друг к другу – так теплее. Нередко укрывались одной шинелью с соседом. Поэтому, когда у кого-то заводились вши, они сразу становились общественными. Не всегда, но очень и очень часто. А вот мыла «К» вши боялись и погибали, либо уходили к соседу. Со временем запах мыла в белье пропадал или выветривался, и тогда вошь приживалась вновь. Мыло в сочетании с периодической дезинфекцией всего обмундирования давало хороший результат. Обработка паром в металлических бочках широко применялась в полевых условиях на фронте. С помощью этих средств удалось избежать эпидемий сыпного тифа, переносчиком которого является вошь.