Когда мужчина пишет о “женской пустоте”, а выходит пустая книга
Читаешь Артёма Изгагина «Состояние: пустота» — и понимаешь: это не хоррор, а плохо замаскированное раздражение автора к своим персонажам.
Женская одержимость тут подана так, будто героиня — проект «истеричная, липкая, разрушительная». Не исследование, не трагедия, а демонстративное уничтожение. Стерли и забыли. Ни сочувствия, ни попытки понять. Художественный приём? Нет. Позиция.
Мать циничная убийца и хладнокровна, как старый диван. Никакой паузы, боли или смысла. Задаёшь вопрос: это намёк, что женская фигура — расходный материал? Материнство — пустая оболочка?
Мужчины — отдельная история. Женщина — истерика и одержимость, мужчина — амёба. Без воли, без ужаса, без характера. Зло странное и вялое, будто автор сам боится в него заглянуть.
Итог: «пустота» — это не состояние, а отсутствие характеров.
Здесь раздражает не жестокость, а лень. Мода писать «глубоко», не понимая ни женской, ни мужской природы. Результат — громкое мимо. Автору лучше не браться за психологию.
Единственное, что заслуживает ⭐ — Питер. Атмосфера есть. Всё остальное — пусто.
Вопросы для обсуждения (давайте без церемоний):
Имеет ли право мужчина писать о женской психологии, если он её не чувствует?
Где грань между художественной жестокостью и мизогинией?
Почему женщин в литературе проще уничтожить, чем понять?
А если поменять гендеры местами — работала бы эта история вообще?
Это честный взгляд или удобная мужская оптика? Симптом времени или личная позиция автора?
Может ли «пустота» оправдать плохо прописанных персонажей?
Литература имеет право быть жёсткой, но не равнодушной. Здесь же равнодушие выдают за концепцию. И это хочется обсудить здесь и сейчас.
Артем Изгагин — пустой автор
