Лига психотерапии

Некоторые скрытные пациенты могут получать пользу от косвенной вовлеченности в терапию через идентификацию с активными пациентами с такими же проблемами; 

Клинические терапевты единодушны во мнении, что молчаливый пациент не получит пользы от групповой терапии. Чем больше доля речевого участия, тем сильнее ощущение вовлеченности и тем больше ценят пациента остальные члены группы, да и в конечном счете он сам.

Причины такого поведения:

Некоторые могут испытывать страх перед самораскрытием; Для других конфликтной является область агрессии, поэтому они не могут самоутверждаться за счет речи. Третьи слишком, до перфекционизма, требовательны к себе; они не открывают рот из боязни провала, в то время как кто-то еще сохраняет дистанцию между собой и группой или пытается управлять ей, сохраняя надменное высокомерное молчание. Некоторые участники боятся какого-то конкретного члена группы и обычно говорят только в его отсутствие. Кто - то принимает участие только в меньших собраниях или чередующихся (проходящих без руководителя) собраниях. Другие боятся проявить слабость и молчат, чтобы не впасть в истерику, не начать жаловаться, не расплакаться. Еще кто-то будет периодически дуться и обиженно замолкать, наказывая группу или пытаясь привлечь к себе ее внимание.

Важно, что молчание никогда не бывает безмолвным; эта манера поведения

Выбор адекватной терапии частично зависит от динамик молчания. Необходимо найти золотую середину: нельзя оказывать чрезмерное давление на пациента и точно так же нельзя позволить ему постепенно полностью изолироваться. Терапевт при этом может позволять каждому пациенту самостоятельно определять долю своего участия в собраниях, но все же вовлекать молчаливого пациента в дискуссию, комментируя его невербальную активность, когда жестом или поведением он проявляет интерес, напряжение, грусть, скуку или заинтересованность.

Хорошим способом для усиления его вовлеченности будет спровоцированный терапевтом анализ остальными членами группы их восприятия молчаливого пациента, а затем терапевт может поинтересоваться у него, насколько верны оценки.

Даже если его нужно постоянно подгонять, льстить ему. приглашать вступить в разговор, можно избежать обращения с пациентом как с пассивным объектом воздействия, если постоянно контролировать процесс. «Ты хотел бы, чтобы мы подбодрили тебя именно на этой встрече? Как ты себя чувствовал, когда Майк разоблачал тебя? Он не слишком далеко зашел? Ты сообщишь нам, если мы поставим тебя в затруднительное положение? Какой вопрос нам лучше всего задать тебе сегодня, чтобы помочь тебе присоединиться к группе?» Так или иначе можно завербовать пациента в качестве активного союзника в кампании против его молчания.

Если пациент, несмотря на все усилия, продолжает сопротивляться и его участие в работе группы остается минимальным через три месяца терапии, то, как подсказывает мой опыт, прогноз весьма неутешителен. Группа будет обескуражена и фрустрирована не приносящим результата упрашиванием, ободрением, провоцированием закрытого, молчаливого пациента.

На фоне озадаченности и неодобрения остальных его позиция в группе становится еще более шаткой и вероятность участия все слабее. В это время могут принести пользу проведение одновременно и индивидуальных сеансов для молчаливого пациента; если же и это не помогает, терапевту следует серьезно рассмотреть возможность удаления его из группы.

Из книги Ирвин Ялом. Групповая психотерапия: теория и практика

Для каких приматов характерно агрессивное поведение? Когда была предложена гипотеза вызова? И каковы генетические истоки человеческой агрессии? Об этом рассказывает доктор исторических наук Марина Бутовская.

(ниже - краткое содержание видеоролика)

Мы видим, что у представителей каждого вида в той или иной форме существует агрессия, равно как для человека она является видовой универсалией. Но степень проявления агрессии лимитируется какими-то культурными нормами, и нужно понять, почему человек сохранил такую, казалось бы, животную ипостась, как быть агрессивным.

В этом случае, с моей точки зрения, нужно, безусловно, вспомнить Конрада Лоренца, который в свое время очень много говорил и писал об агрессии. Он считал, что это одно из зол, с которым живет человек, и никуда от него не деться. Лоренц поставил вопрос о видоспецифичности агрессии.

Но в более позднем варианте была предложена модель, в рамках которой задавался вопрос: как агрессия может приносить вред или же пользу конкретному индивиду, который эту агрессию проявляет?

Это гипотеза вызова. Гипотезу вызова впервые сформулировали применительно к конфликтам у птиц, прежде всего в периоды размножения. Но в дальнейшем оказалось, что она очень хорошо работает при анализе агрессивного поведения у приматов, в том числе и высших.

Хадза* в принципе миролюбивые, но из этого не следует, что у них никогда не бывает конфликтов. На какой же почве у них возникают конфликты?

Если вспомнить, что гипотеза вызова формулировалась в контексте репродуктивного поведения, то не удивительно, что самые большие конфликты возникают при разборках между мужчинами на почве ревности или конфликта за женщин. Это практически единственная причина, по которой бывают конфликты, сопровождающиеся физическими разборками, драками, и даже в исключительных случаях все заканчивается летальными исходами. Женщины между собой драться могут, но, конечно, все это принимает менее трагичные формы.

Если говорить о датогах**, то там ситуация совершенно другая, потому что агрессия используется во всех конфликтах. Любое оскорбление, ассоциированное со снижением социального статуса, унижением и потерей лица, воспринимается как угроза и, стало быть, требует ответного хода. Какого? Физической агрессии. Но удивительно, что физическую агрессию практикуют не только мужчины, но и женщины.

Истоки агрессии уходят своими корнями в далекое животное прошлое человека. В человеке как представителе единого вида Homo sapiens существует предрасположенность в той или иной мере к агрессивным действиям. Но как она закрепляется и каким образом эта предрасположенность может передаваться из поколения в поколение?

Последние несколько лет мы интенсивно занимаемся поисками генов кандидатов, ассоциированных с проявлением агрессивного поведения. Один из таких генов, с которым мы работаем, — это ген рецепторов андрогенов. Этот ген содержит определенные участки — VNTR-участки, в рамках которых существует определенное количество повторов триплетов C-A-G. Этих повторов может быть от 8 до 35 штук. Считается, что от количества повторов зависит эффективность, чувствительность рецепторов андрогенов. Эти рецепторы направлены на восприятие мужских половых гормонов, и от того, насколько организм, прежде всего ткани мозга, реагирует на выбросы тестостерона, зависит и ваша агрессивная реакция, в первую очередь физическая.

*Хадза (на фото ниже) - одно из африканских миролюбивых племен, проживающие на севере Танзании.

Описывая общество хадза, отдельные исследователи подчёркивали его эгалитарность, то есть незначительность социально-экономического неравенства. А. В. Коротаев (1999) характеризовал его как ещё более эгалитарное, чем большинство сообществ приматов. Такая черта не является общей для всех первобытных сообществ, но из народов Африки объединяет хадза с бушменами и пигмеями.

**Датог (фото ниже) - соседи по региону хадза. У датог сохраняется патриархальная расширенная семья и полигамные патрилокальные браки. Отчетливо выражена система возрастных классов и разделение труда между полами. Наследование осуществляется по мужской линии. Приобретая жену, мужчина должен заплатить родителям невесты выкуп скотом. По своему культурно-хозяйственному типу датог близки к масаям.

Шизоидный пациент часто испытывает те же трудности в терапевтической группе. Практически каждое собрание группы, если, конечно, он достаточно внимателен к происходящему, предоставляет ему доказательства того, что природа и интенсивность его эмоций и переживаний сильно отличается от того, что испытывают другие члены группы. Такое противоречие может привести пациента в замешательство, он может прийти к выводу, что остальные члены группы слишком аффектированы, чрезмерно лабильны, неискренни, слишком сильно переживают по мелочам или у них просто другой темперамент. Однако потом шизоидные пациенты начинают задумываться о том, что они из себя представляют. Подобно сартровскому Матье, они начинают понимать, что где - то внутри у них есть огромный резервуар эмоций, до которого они не в состоянии добраться

Так или иначе, тем, что он говорит, или тем, что не говорит, шизоидный пациент демонстрирует другим членам группы свою эмоциональную изолированность. ... пациент, ...не мог понять озабоченность остальных членов группы тем, что терапевт покидает группу, и навязчивые страхи одного из пациентов, который боялся, что его подругу убьют. Для него все люди равнозначны, взаимозаменяемы. У него была потребность ... в привязанности (при этом абсолютно не имело значения, к кому привязываться). Уход терапевта вызовет в нем напряженность, так как это замедлит его терапию. Он будет злиться на себя, так как не догадался использовать терапевта по полной. Но он не будет испытывать описываемое остальными чувство: горе, вызванное потерей человека, терапевта. В свою защиту он утверждал: «Нет особого смысла сильно переживать из - за ухода терапевта, если я ничего не могу с этим поделать». Еще один пациент, которого группа ругала за отсутствие сопереживания двум другим сильно страдающим пациентам, ответил ей: «Так, им плохо. На Земле в данный момент страдают миллионы людей. Если бы я переживал за всех, кому сейчас плохо, я бы тратил на это все свое время». Другими словами, эмоции появляются только тогда, когда их диктует рациональность; они должны иметь практическую пользу — если они бесполезны, зачем они вообще нужны?

Часто члены группы подмечают несоответствие между словами пациента, его переживаниями и эмоциональными реакциями. Один пациент, которого группа критиковала за утаивание информации, касающейся его отношений с девушкой, сдержанно поинтересовался: «А не хотели бы вы взять камеру и залезть с нами в постель?» При этом он отрицал, что испытывал какую бы то ни было злость, а саркастический тон использовал безотчетно. В других случаях группа получает информацию об эмоциях шизоидного пациента по его жестам и поведению. В самом деле, пациент может присоединиться к расследованию, оценивая сам себя и отпуская комментарии типа: «У меня так сильно бьется сердце, я, должно быть, испуган», или: «У меня кулаки сжимаются, я, наверное, злюсь». Реакция остальных членов группы весьма характерна и представляет собой результат любопытства и замешательства, вызванных сомнениями, озабоченностью, раздражением и фрустрацией. Они будут постоянно допытываться у пациента; «А что ты чувствуешь по поводу...?» — и только потом осознают, что требовали от человека, чтобы он немедленно заговорил на иностранном языке. Вскоре члены группы начнут активно помогать ему разобрать то, что сначала оказывается легким огорчением. Они начинают рассказывать ему, что ему следует чувствовать и что бы чувствовали они в подобной ситуации. В конце концов, начинается фрустрация. Группа утраивает усилия, но почти всегда это не приносит результатов. Скоро группа может начать применять лобовой подход, так как она пытается усилить эффект путем интенсификации стимулов. Собрания становятся крайне предсказуемыми и расхолаживающими. Иногда группа начинает относиться к шизоидному пациенту как к талисману: он становится источником развлечения для группы. (Генри Бергсон считал, что центральным аспектом комической ситуации является человек, ведущий себя как машина. Что - то изначально комичное несет в себе зрелище, которое представляет собой человек, действия которого шаблонны и механистичны (таким является юмор в стиле Чаплина и фарс Лорела и Харди). Я думаю, что именно это позволяет группе считать смешным то, что потом на деле окажется вовсе не смешным.)

техники «здесь – и - сейчас», ... полезны в работе с шизоидным пациентом. Добейтесь того, чтобы он видел разницу между членами группы; несмотря на свои слова, он не относится ко всем совершенно одинаково. Помогите ему прочувствовать эмоции, которые он считает нелогичными. Когда он отмечает: «Я, пожалуй, слегка раздражен или слегка обижен», посоветуйте ему остаться в таком состоянии; никто и не говорил, что он может обсуждать только сильные эмоции. «Рассмотри свою обиду через лупу; как можно точнее опиши, что это такое». Постарайтесь пресечь его привычные способы избегания: «Каким - то образом ты упустил что - то, что казалось важным. Мы можем вернуться на пять минут назад? Мне показалось, что ты почти плакал, когда ты разговаривал с Джули. У тебя внутри что - то происходило». Нужно, чтобы он научился наблюдать за своим телом; часто он не испытывает аффект, но может заметить его анатомические эквиваленты: спазмы в желудке, усиленное потоотделение, удушье, прилив крови к лицу и т. д. Постепенно группа может научить его подбирать этому соответствующие психологические состояния; они могут заметить закономерности его реакций и их проявление в связи с определенным событием в группе.

Участники группы могут переживать то же самое событие совершенно по-разному; событие, кажущееся одному совершенно незначительным, может представлять собой чрезвычайно значимое переживание для другого. Малейшее проявление раздражения сдержанным шизоидным пациентом может означать для него глобальный прорыв; возможно, это был первый случай за всю его взрослую жизнь, когда он проявил гнев, и этот случай воодушевит его применять на практике новые способы поведения как в группе, так и вне ее. Шизоидный пациент представляет собой большую опасность для группы, но это и очень благодарный материал для работы. Если он сможет проявить настойчивость, остаться в группе, и его неспособность быстро изменить стиль отношений не заставит его сдаться, то опыт групповой терапии принесет ему огромную пользу.

Из И Ялом Групповая психотерапия: теория и практика

Замедлить старение мозга вполне возможно при помощи специальной диеты. Мозг людей, которые употребляют в пищу необходимые питательные вещества, в среднем на 11 лет моложе.

Ученые пришли к выводу, что наиболее полезными для поддержания когнитивных функций являются зеленые листовые овощи, такие как салатная горчица, шпинат и капуста.

Доказано, что витамин K, содержащийся в данных овощах, замедляет снижение когнитивных способностей.

Потеря памяти и когнитивных способностей – один из самых больших страхов для многих взрослых людей.

Такие серьезные заболевания, как болезнь Альцгеймера и деменция начинаются с ухудшения когнитивных способностей. Замедлить данный процесс и защитить мозг позволяет простой, доступный и неинвазивный метод – диета, содержащая зеленые лиственные овощи.

Исследование, доказывающее эффективность зеленых лиственных овощей в поддержании когнитивных способностей было проведено эпидемиологом-нутриционистом Мартой Клэр Моррис. Результаты исследования были представлены на ежегодном собрании по экспериментальной биологии Американской Ассоциации Диетологов в Бостоне в 2015 году.

В исследовании приняло участие 954 человека, средний возраст участников – 81 год.

Ученые пришли к однозначному выводу о том, что те, кто ел капусту, салатную горчицу или шпинат не менее двух раз в день, имели более высокие когнитивные способности, чем те, кто не употреблял данные продукты.

Отличие было весьма впечатляющим: мозг тех, кто придерживался данной диеты, в среднем был на 11 лет моложе.

Витамин К, фолиевая кислота, бета-каротин и лютеин – это те вещества, которые способствуют поддержанию когнитивных функций.

Профессор Морис отмечает, что данное исследование устанавливает несколько новых взаимосвязей.

Впервые ученые обратили внимание на связь витамина К и поддержание когнитивных способностей. Несколько ранних исследований связывало снижение когнитивных способностей и пониженным содержанием лютеина.

Другой источник витамина К, фолиевой кислоты, бета-керотина и лютеина – яркие овощи и фрукты.

Профессор Моррис заключает:

«Многие люди, приближающиеся к пожилому возрасту, начинают задумываться о поддержании когнитивных функций. Наше исследование подтверждает, что прием в пищу зеленых лиственных овощей и других продуктов, богатых витамином К, лютеином и бета-керотином поддерживает мозговую активность и сохранность когнитивных функций».

Источник: http://псиблог.рф/2017/11/10/%D0%B4%D0%B8%D0%B5%D1%82%D0%B0-...

Некоторые люди, чувствуя себя в чем-то провинившимися, страстно желают быть наказанными и настойчиво ищут способ как можно строже покарать себя. В своем намерении они, как правило, преуспевают – подрывают свое здоровье, «влипают» в ущербные отношения, регулярно занимаются самоедством.

Самонаказания на любой вкус – от примитивных до изощренных

Классика жанра – разные виды психосоматики: головные боли и мигрени, проблемы с желудочно-кишечным трактом и сердечно-сосудистой системой, гипергидроз, вплоть до серьезнейших онкологических заболеваний. Кроме того, это может быть и реальное, физическое повреждение себя: обкусывание ногтей, вырывание волос, порезы, ожоги, причинение себе боли, поломанные руки и ноги. Подобные виды самонаказаний часто выбирают дети.

Бывает, что люди, наказывая себя, остаются в отношениях или ситуациях, которые им явно вредят, угрожают их здоровью и даже жизни. Например, с партнерами, которые практикуют физическое и эмоциональное насилие. На работе, где жесткий график и невозможно отдохнуть, выспаться, где постоянно царит напряженная атмосфера и все общаются друг с другом на повышенных тонах. В квартире, где на три комнаты двенадцать жильцов, которые тихо ненавидят друг друга.

«Неправильные» чувства – веский повод строго наказать себя

Желание наказать себя пробуждают все социально неприемлемые эмоции, которые мы запрещаем себе испытывать по отношению к другим людям: страх, злость, боль, отвращение, вина, стыд, печаль. Человек, который склонен к самонаказаниям, живет с мыслью о том, что ему нельзя выражать окружающим, в том числе близким, свои негативные эмоции – ни при каких обстоятельствах нельзя злиться, нельзя гневаться, нельзя грустить и плакать, нельзя требовать своего.

Например, я злюсь на Васю, но он мой начальник, поэтому я сдерживаю свою злость. Если мне трудно держать ее в узде, я буду случайно наступать Васе на ногу или прижимать его дверью. А если я хорошо умею сдерживаться, злость вылезет в виде психосоматики.

Проблема родом из детства

Бессознательное желание наказать себя возникает тогда, когда человек не может разместить вовне испытываемые им чувства и переживания. Вместо того чтобы направить их на другого человека или ситуацию, по отношению к которой они родились, он начинает обращать их на самого себя.

Все чувства, эмоции, ощущения рождаются в нас в ответ на какой-то стимул извне. Увидели друга – обрадовались. Укололись иглой – расстроились. С нашими чувствами мы поступаем по-разному. Можем выразить их прямо: например, улыбнуться или нахмуриться. Можем – косвенно: едко пошутить или многозначительно промолчать. Можем вообще сдержать и не делиться ими с окружающими.

Все эти способы реагирования нормальны и естественны, пока они сменяют друг друга, то есть пока человек в состоянии выбирать, как он реагирует. Но иногда этот естественный процесс нарушается. Например, родители запрещают ребенку выражать злость: ругают и наказывают его, если он злится, и поощряют, если он не проявляет это «некрасивое» и «неудобное» чувство, прячет его внутри себя. Ребенок усваивает, что злость надо сдерживать, и отныне стремится маскировать ее. Так он попадает в группу риска.

Быть себе другом, а не строгим судьей

Если вы обнаружили у себя тяготение к самонаказаниям и хотели бы избавиться от него, попробуйте предпринимать следующие шаги.

1. Возвращать себе контроль над своими действиями.

Так, людям, которые грызут ногти, мажут их чем-нибудь горьким. Благодаря этой уловке человек замечает, что грызет ногти – обычно он делает это бессознательно, – и прекращает.

2. Устанавливать истинный объект своих негативных эмоций.

Почувствовав непреодолимое желание нанести себе вред, спросите себя: «Какое чувство мной движет? На кого в действительности оно направлено?»

На этом этапе полезно прибегнуть к классическому упражнению, придуманному психотерапевтом, основоположником гештальт-терапии Фрицем Перлзом, – «Пустой стул». Вы представляете своего «внутреннего вредителя» в виде какого-то образа (животного, знакомого или незнакомого человека, героя из мультипликационного или художественного фильма и др.) и «усаживаете» его на пустой стул. Сами устраиваетесь напротив.

Постаравшись детально визуализировать своего визави, вы задаете ему вопросы, какие только пожелаете. Например: «Почему ты это делаешь? Чего ты хочешь? Для чего ты мне нужен?» Затем перемещаетесь на стул своего воображаемого «собеседника» и отвечаете от его имени. Цель упражнения – услышать «правду», точку зрения «внутреннего вредителя», договориться с ним, из врага превратить в союзника.

3. Выбирать конструктивный способ выразить чувство, которое вы запрещаете себе.

Например, вы поняли, что злитесь и раздражаетесь на начальника. Прежде всего важно осознать: злость – очень полезное чувство, оно появляется тогда, когда мы жаждем что-то поменять в своей жизни, когда чувствуем, что сложившаяся ситуация вредит нам, когда возникает ощущение: дальше так продолжаться не может.

Разобравшись, какие перемены для вас желательны и необходимы, честно обсудите с начальником, что вас не устраивает. Может быть, он ставит перед вами нереальные задачи, или преуменьшает ваши заслуги и не поощряет вас в должной мере, или обращается с вами по-хамски.

Если общий язык с руководителем найти не удастся, можно собирать вокруг себя единомышленников, пригласить комиссию по оценке условий труда, принять решение о переходе в другой отдел или уволиться и др. Вариантов множество.

Часто людям кажется, что злость буквально переполняет их и способна уничтожить все вокруг. А когда они наконец решаются выразить ее в кабинете специалиста, оказывается, что на самом деле «градус» этой злости гораздо ниже, чем они себе воображали.

Иногда истинная причина самонаказания глубоко запрятана и завуалирована. В этом случае «клубок» лучше распутывать вместе с психологом.

источник