Драматический рассказ в двух частях: «Дорога»
Первая часть: Драматический рассказ в двух частях: «Дорога»
Вторая часть:
Оставшуюся часть трапезы провели в тишине. Отец выпил еще одну рюмку, Андрей жестом показал, что ему хватит. Потом договорились разойтись отдохнуть после рабочей смены и долгой дороги.
Андрей, поблагодарив за стол, пошел в свою детскую спальню и, на удивление, обнаружил, что теперь это была комната отца. На столе в комнате лежали обычные личные вещи взрослого мужчины: очки, пачка журналов, пустой патронташ, фонарик, какая-то мазь, таблетки, и сильно пахло одеколоном. Заглянув в спальню родителей, Андрей обнаружил ее практически пустой, совсем без мебели, только в углу стоял наполовину разобранный иконостас. По левую сторону стояла икона Иисуса Христа, с правой стороны, где всегда была икона Пресвятой Богородицы, была дырка. Часть икон покровителей имен домочадцев покинули свои места, остался Николай Чудотворец и Святого Пантелеймон. Андрей догадался, что даже это не уцелело в пронесшейся буре развода. А комната, которая когда-то была сердцем дома, пуста, потому что сердца семьи здесь больше нет.
Перекрестившись, Андрей поблагодарил угодников, что привели его в родной дом в целости и сохранности, и пошел ложиться во вторую детскую спальню, которая, судя по обстановке, давно стала гостевой комнатой.
Сон навалился моментально, только стоило голове опуститься на подушку, напряженное лицо Андрея стало в мгновение расслабленным. За седыми висками и первыми морщинами теперь можно было узнать лицо того молодого парнишки, который много лет назад последний раз беззаботно спал в этом доме. А потом пошла взрослая жизнь, которая, как и всем остальным путникам, оставляет свой след на лице с годами все глубже.
Снилось Андрею, как он, будучи двенадцатилетним мальчишкой, поехал на охоту с отцом и дедом на далекую овчарню в степи. Чабан запряг подростку норовистого вороного трехлетку и отпустил кататься по степи, пока взрослые собирали ужин. Андрей все время держал разгоряченного конька, чтобы тот не пустился в галоп, но, отъехав километра три по гребню большого оврага, погода начала сильно меняться. Небо потемнело, и пошли переметы мелкой пурги. Андрей поворотил назад, но горизонт уже был застлан белым туманом, и овчарня, которая только что была как на ладони, куда-то пропала, словно злой колдун скрыл ее от глаз наездника. Андрей запережевал, сердце начало биться учащенно, ветер повернул в лицо и хлестал острыми иглами. Прижавшись к холке вороного жеребчика, Андрей ослабил удила и пустил его в галоп. Уже через минуту стало понятно, что Андрей выбрал правильное направление, вдалеке замаячил огонек в окне сторожки чабана, ветер свистел в ушах наездника. Дав удилам натяжку, конек нехотя перешел на рысь, от всего его тела подымался пар. Андрей приподнялся в седле и, осмотревшись, подумал: в степи тысячи дорог, какая твоя — не понятно, а при плохой погоде нельзя далеко отъезжать от дома, а то можно потеряться. Потеряться безвозвратно, потеряться навсегда.
Последние слова Андрей произнес уже просыпаясь, когда сознание резко вернулось в его тело, Андрей держался за край одеяла, как за удила его вороного спутника, который только что нес его к домашнему очагу и внезапно исчез, оставив только тревожное предчувствие человека, который почти потерялся.
По свету из окна было понятно, что сон был недолгий, до вечера еще было несколько часов, Андрей захотел выйти из дома, запах дома все еще чужой давил на мысли, хотелось свежего воздуха.
Выйдя во двор и вдохнув полной грудью, Андрею в голову пришла страшная мысль: он в последний раз в жизни входит в этот дом, не исключено, что последний раз он в целом приехал в родное село. Отец был прав, больше родни тут не осталось. Угрюмая тоска навалилась на его плечи, слезы потекли по щекам. Осознание того, что вот-вот не останется на земле места, где его всегда ждали, где пахло безмятежностью и было счастье, разрывало Андрею душу. Захотелось убежать, захотелось спрятаться куда-то, спрятаться, как в детстве, от страшной грозы под одеялом на родительской кровати. Андрей пошел за двор, наспех накинув рабочую куртку отца, висевшую под навесом.
Ноги сами несли Андрея. Непонятно почему, но подсознание выбрало дорогу к школе, которая проходила по берегу пруда, в котором он когда-то учился плавать, в котором учился удить рыбу. Андрей терзал себя мыслями, что больше никогда не сможет увидеть друзей детства и одноклассников, с которыми за эти годы так и не смог встретиться. Жизнь сильно кружила его дорогу, всегда было не до того, но каждый год он собирался бросить все дела и, несмотря на обстоятельства, приехать в отчий дом и побежать, как когда-то, к Юрке в гости, а потом пойти с ним на остановку, самую популярную точку сбора молодежи этого края села. Но этому, видать, не суждено было сбыться, только в памяти останутся миражами те шумные компании мальчишек и девчонок, проводивших веселые вечера на этом месте. А вот и она, знакомая автобусная остановка, стоит пустая, «Нет в ней ни Юрки, ни меня, никого больше нет». Думал Андрей.
Тропинка вильнула, спускаясь к воде, взлетела пара диких уток, отставших от перелета или просто решивших провести зиму здесь, не тратя силы на долгий путь. Пройдя еще сотню метров, Андрей дошел до хорошо знакомого места. Когда-то здесь стоял дом его бабушки. Воспоминания наперебой побежали перед глазами: вот он совсем еще ребенком убегает от гуся-шипуна, вот бабушка теплыми и нежными руками вытирает соленые слезы и угощает вкусным пирожком с капустой. Вот яблоневый сад, грядки клубники и целое море полыни колышется за забором. Нет больше этого дома с русской печкой и большой летней верандой. Нет еще одного родного двора. Стоит теперь здесь бездушная автомастерская, а кругом запах гари и машинного масла.
Тропинка снова потянула к пруду и вела-вела до самой плотины к реке. Андрей поднялся на холм и встретил начинающийся закат. Высокий холм открыл давно позабытый пейзаж: излучина реки, разливы, поросшие камышом, снующих куликов и цапель, церковь на холме. Какую красоту хранило это место. Здесь, куда ни посмотри, обитало спокойствие и безмятежность.
Андрей поймал себя на мысли: как он мог променять эту красоту на постоянные пробки и спальный микрорайон? Как можно было оставить этот простор ради тесного кабинета его офисной работы?
«Какой же я дурень. Где я так сильно ошибся?» — сказал Андрей, присаживаясь на сухую осеннюю траву. «Нужно постараться все вернуть как было», — говорил себе Андрей. «Не может быть, чтобы все было потеряно, мне нельзя потерять свою родину, свое детство».
Андрей опять вспомнил тяжелую правду: документы уже были подписаны. Отчаяние обрушилось на него с новой силой. Закрыв глаза руками, Андрей плакал, плакал как ребенок, навзрыд, дергал себя за волосы, не обращая внимания на караваны тянувших к горизонту журавлей и красный осенний закат.
Андрей прогонял в голове все его уже не маленькие годы и никак не мог понять, что нужно было сделать, чтобы не допустить крушение его мира. «Может, не стоило уезжать вовсе?» «Или вернуться сразу после института?» «Или после женитьбы?» Что-то не сходилось. Андрей чувствовал, что все жизненные выборы он делал правильно, все хорошо обдумывая, действовал согласно имеющейся обстановки. Все, кроме одного. Он понял, наконец, то, где была допущена им роковая ошибка.
Года три назад мать позвонила в слезах и сказала, что у отца «бес в ребро, седина в бороду». Просила поговорить, образумить. Андрей знал, что это уже было не в первый раз, но что в этот раз было по-другому, не понял. Скорее всего, возраст отца взял своё, человек решил пойти ва-банк, распространенная проблема мужчин шестидесяти лет. Осознание, что скоро все закончится, многих толкает на безумные поступки, так и тут награда в виде молодой барышни казалась выше всяких моральных запретов. Итог закономерный. Матери, которой наплевали в душу, было безразлично, что придется жить следующие два года по сути в гараже в трехстах километрах от дома, только не с ненавистным ей человеком.
Андрей, конечно, позвонил, но что он сказал? «Отец, кончай дуреть, на пороге старость, а ты по молодкам побежал, здоровье у тебя уже не то, смерть зачем приближаешь?» По итогу еще сильней бросил и так заблудившегося человека в нравственное падение.
Как по-разному услышали одни и те же слова Андрей и отец. Андрей имел в виду «Старость — довольно сытую и спокойную, долгую, с родным человеком рядом и взаимопомощью», а отец услышал только слова «Старость — и скорая смерть». Говорить курильщику, которому осталось жить пару месяцев, о вреде курения для здоровья так же глупо, как мужику, выдумавшему, что жизнь закончена, говорить, что все хорошее еще впереди.
Помнил он последующий звонок отца через пару месяцев со стандартным раскаянием и просьбой поговорить с матерью, которая, как сумасшедшая, сначала выгоняла его из дома, пока он топором не вскрыл дверь, потом бойкотировала женские обязанности и вообще позволяет себе шляться по ночам непонятно где.
Андрей тогда сделал свой выбор, выбор поддерживать обоих родителей. Он действительно думал, что каждый человек может в жизни оступиться, совершить ошибку, что каждый человек имеет право просить прощение. Также Андрей понимал, что не каждый человек заслуживает прощения, и в жизни всегда все сложней, чем в кино. Много раз он повторял сам себе, что родителей он любит одинаково, и как родители они были хорошие, добрые и заботливые, а то, что они стали друг друга изводить на склоне лет, не делает их плохими для него.
Вот теперь за тот выбор и корил себя Андрей. Вот была его ошибка, за которую пришла расплата. Само собой, занять тогда в конфликте любую сторону не поменяло бы результат, развод бы состоялся.
Нужно было другое, нужно было сорваться, бросить все, приехать и потушить пожар. Стать между молотом и наковальней семейного конфликта, принять гнев и страдания близких людей на себя. Разделить их боль. Нужно было ругать каждого за их действия, нужно было стать опять тем маленьким ребенком с полными глазами слез, умолять прекратить маму и папу склоки и ругань.
Если бы родители тогда помирились, не был бы сейчас продан родной дом, и Андрей жил бы дальше с осознанием, что его где-то ждут и любят. Его бы всегда ждал знакомый запах, теплые руки мамочки и крепкие объятья отца.
Стемнело, южное ночное небо рассыпало миллиарды звезд над головой, в домах зажглись огни, откуда-то потянуло дымом от дровяной бани. Продрогший под вольным донским ветром Андрей поднялся и побрел в сторону дома. Опустошенный, измотанный и без сил. Он брел по знакомой дороге, туда, где все еще была частичка его души, в последний раз увидеть и окончательно проститься с отчим домом, с родным двором.
