Он вышел на проходную. Металлургический комбинат дымил трубами, подпирая низкое свинцовое небо. Смена 12 часов. У цеха разливки стали свой ритм: жар такой, что плавятся подошвы, грохот, от которого вибрируют зубы.

Саня работал подручным сталевара. Зарплата - 27 тысяч рублей. «Грязными». Из них половину сразу списывали приставы в счет штрафа и долгов. Оставалось 13 500. На месяц. Это был квест на выживание уровня «Хардкор», где главная цель - не сдохнуть от голода и не сойти с ума.

Но сегодня у Сани внутри тлел маленький уголек радости. В кармане робы лежал телефон, а там, в Ватсапе - сообщение от Маши: «Жду тебя вечером. Испекла пирог». Маша работала на раздаче в заводской столовой. Они познакомились, когда Саня брал самый дешевый суп, а она молча положила ему лишнюю котлету. С тех пор мир стал чуть менее серым.

***

В это же самое время, в 9:30 утра (потому что раньше вставать - это насилие над биоритмами), Кирилл открыл глаза. Умная колонка поприветствовала его мягким джазом, а шторы на электроприводе плавно отъехали, открывая панораму Москвы с 42-го этажа башни «Федерация».

Кирилл потянулся, хрустнув спиной.

- Тяжелый день предстоит, - сказал он пустоте своей двухкомнатной квартиры с дизайнерским ремонтом.

Он прошел на кухню, ступая босыми ногами по теплому полу. Подошел к кофемашине Nivona за двести тысяч и нахмурился.

- Блин, - выдохнул он трагично.

Это было начало конца. Капучинатор снова барахлил. Пенка получалась не мелкодисперсной, а с какими-то варварскими крупными пузырями. Кирилл налил кофе в термокружку и тоскливо посмотрел на уведомление в телефоне: «Зарплата пришла». $+370 000 RUB$. Он смахнул уведомление. Деньги радовали первые три месяца, потом стали просто цифрами в приложении.

Добравшись до офиса (лифт он ждал целых четыре минуты, что уже испортило настроение), Кирилл упал в эргономичное кресло Herman Miller.

- Привет, - кинул он коллеге-тимлиду. - Слушай, у нас опять альтернативное молоко закончилось?

- Вроде миндальное есть, - ответили ему.

- Мне нужно банановое, - страдальчески закатил глаза Кирилл. - От миндального у меня тяжесть. И вообще, оно не того сорта, слишком жидкое. Как работать в таких условиях?

Он открыл Jira. Задача: «Составить план работы бэкенда на месяц вперед». Руки Кирилла опустились.

- На месяц... - прошептал он в ужасе. - Это же надо всё продумать. Архитектура, майлстоуны... Господи, какой стресс.

Он достал баночку с iHerb, вытряхнул две капсулы 5-HTP. «Надо серотонин поднять, иначе я выгорю к обеду».

***

В Тагиле было 14:00. Обед. Саня сидел на лавке в курилке, вытирая сажу с лица грязной тряпкой. Руки тряслись после того, как они с бригадой вручную ворочали заклинившую заслонку.

Он достал телефон. Экран был треснут, но работал. Пришло голосовое от Кирилла. Они дружили со школы, когда еще жили в одном дворе в провинции. Судьба раскидала их по полярным координатам социума.

Саня нажал плей. Из динамика, перебивая гул завода, полился бархатистый, но бесконечно уставший голос Кирилла:

«Саня, привет... Ты не представляешь, как меня тут всё достало. Просто ад какой-то. Представляешь, в зоне отдыха всего одно массажное кресло Working Pad! И там постоянно сидит тестировщик из соседнего отдела. Я спину ломаю за компом, хочу расслабиться, а там занято. Приходится ждать. Реально тяжело вывозить. А еще... помнишь японскую кафешку, ну ту, где рамен по полторы тыщи? Мне там дали бесплатный обед за отзыв на картах. И что ты думаешь? Я его в офисе забыл, когда вчера уходил. Прикинь? Обидно до слез».

Саня затянулся «Пётром I». Дым драл горло, но после металлической пыли этот вкус казался родным.

«...И вот еще, Сань. Купил сегодня мандарины в "Азбуке Вкуса". Дорогие, испанские. Начал чистить - а одна внутри гнилая. Вот прям с плесенью. Я сидел и смотрел на неё минут пять. Это как метафора всей моей жизни, понимаешь? Снаружи всё оранжевое и красивое, а внутри - гниль. Пью добавки горстями, чтобы хоть как-то фокусироваться, план этот грёбаный на месяц давит на психику... Ладно, не буду грузить. Как ты там? Держишься?»

Саня посмотрел на дымящую трубу. Потом на свои ботинки, которые просили каши еще месяц назад, но новые купить было не на что - 13 500 надо растянуть на еду и сигареты.

Он нажал кнопку записи:

- Привет, Кирюх. Да нормально всё. Держусь. Ты там это... крепись. С мандарином жестко вышло, конечно. Сочувствую. Попробуй в следующий раз марокканские брать, они надежнее. А насчет кресла - ты напиши в эйчар, пусть второе поставят, негоже специалисту страдать. Ладно, мне пора, сейчас чугун пойдёт, мастер орать будет.

Он отправил сообщение. Никакой злости не было. Было странное ощущение, будто они общаются через толстое стекло аквариума. Кирилл был там, в теплой воде с подсветкой, но ему не хватало воздуха. А Саня был на суше, где холодно и ветрено, но он дышал полной грудью.

***

Вечер в Москва-Сити был красив. Огни города расстилались ковром. Кирилл сидел в своей трешке, в тишине. Гнилой мандарин лежал на столе как арт-объект. Он заказал доставку еды, но аппетита не было.

Лифт ждать 5 минут. Кресло занято. Молоко не то.

Одиночество навалилось на него бетонной плитой. Ему некому было позвонить, кроме Сани. Тиндеровские свидания утомляли своей предсказуемостью, коллеги говорили только о крипте и релокации.

«Тяжело мне, тяжело», - подумал Кирилл, глотая очередную таблетку магния. - «Справляюсь потихоньку, конечно, но какой ценой...»

***

Вечер в Нижнем Тагиле был черен, как уголь. Саня вышел за проходную, еле волоча ноги. Спина гудела, лицо отмыть до конца не удалось - въевшаяся пыль делала его похожим на шахтера-ветерана.

У входа в общагу стояла Маша. В пуховике не по размеру и смешной вязаной шапке. Она улыбнулась, и у Сани, несмотря на адскую усталость и пустой кошелек, внутри стало теплее, чем в мартеновской печи.

- Привет, зека, - ласково сказала она.

- Привет, кормилица, - усмехнулся он, обнимая её. От неё пахло ванилью и сдобой. Этот запах перебивал вонь завода.

- Пойдем, чай пить. Я пирог с капустой сделала. И... я там у коменданта обогреватель выпросила на вечер. Тепло будет.

Они поднялись в его убогую комнату. Обогреватель тихо гудел, разгоняя сырость. Они пили дешевый чай из пакетиков и ели пирог, который казался вкуснее любого рамена за полторы тысячи. Саня рассказывал, как мастер Петрович уронил кувалду себе на ногу и матерился на древнерусском, а Маша смеялась, и ямочки на её щеках плясали в тусклом свете лампочки.

Перед сном Саня еще раз глянул в телефон. Кирилл прислал фото своего вида из окна с подписью: «Тоска. Депрессия. Выпил мелатонин, надеюсь уснуть».

Саня положил телефон экраном вниз. Он обнял Машу, чувствуя её живое тепло под боком. Ему завтра снова вставать в пять. Снова вдыхать серу. Снова отдавать ползарплаты. Но он был счастлив. По-настоящему, зло, вопреки всему счастлив.

А в башне из стекла и бетона, под шум идеально настроенного кондиционера, тихо страдал человек, у которого было всё, кроме самого главного - понимания, что мандарин можно просто выкинуть, а не делать из него трагедию.