Здравствуйте. Меня зовут Марина. Мне 29 лет, и у меня нет детей. Но причина кроется не в состоянии физиологического здоровья . А скорее психического. Дело в том, что когда мне было 8 лет, у нас в семье произошло горе. Умер папа, оставив меня и маму с ипотекой, которую мы объективно никогда не смогли бы выплатить. Бабушки и дедушки изо всех сил нас поддерживали, но поскольку жили они далеком пригороде, поддержка эта была больше продовольственная. Но даже с учетом этого маминой зарплаты не хватало на покрытие ежемесячного платежа. Первые несколько месяцев кое-как существовали на пособия и старые накопления. Плюс с папиной работы упала крупная то ли компенсация, то ли матпомощь. Но деньги кончались и нас ждал тупик. В итоге мама решила продать квартиру по переуступке. У нас снова появилось немного денег, но не оказалось жилья. А спустя полдесятка съемных квартир и комнат судьба привела нас в квартиру тети Лиды. Это мамина подруга, с которой они дружили еще в школе. У нее тоже была дочка. Ее звали Аня, и она была младше меня на 4 года. С отцом в разводе, поэтому мы жили вчетвером в их двухкомнатной квартире чисто женским коллективом. И все бы ничего, но денег за проживание с нас не брали. А покупали мы право пользоваться квартирой через разделение обязанностей. Мама готовила и убиралась. А я - играла с Аней.
И тут вроде бы грех жаловаться. Аня хорошая девочка. Она была добрая. Всегда подходила и обнимала меня, когда я плакала. Жалела. Делилась своими вкусняшками. Предлагала свои игрушки. А я просто не могла не плакать. Потому что у меня вдруг появилась младшая сестра, за которой я должна присматривать и развлекать ее. Нет, на меня не свалили целиком заботы о ней. Но восьмилетней девочке, привыкшей быть в семье единственной и любимой, от этого не становилось сильно легче. Меня будто бы перенесли с привычной и твердой земли на мягкий мшистый ковер, под которым таилась трясина. Отныне каждое движение и действие приходилось просчитывать и взвешивать. Делать не так, как я хотела или привыкла, а делать как надо.
Если мы ссорились с Аней или я отказывалась играть в ее игры, начинались не то чтобы скандалы, но отчетливые упреки. Причем, их кидала не 4-летняя Аня, а тетя Лида. "А чего это дети вместе не играют?", "Почему Марина с Аней не хочет посидеть в комнате?", "Некрасиво получается, вы у нас живете, а нас сторонитесь". И каждый раз после этого мама вызывала меня на серьезный разговор, сутью которого было одно и то же. "Мы здесь на птичьих правах, хозяев в доме нужно уважать, вон как они нам помогают! Ну что тебе стоит? Ну удели Анечке немного внимания! Ну посмотри, как она к тебе тянется!"
И я шла. И уделяла. И играла в опостылевшие куклы Братц, о которых тогда мечтали все малявки старше 3, но младше 10. Отец Ани неплохо зарабатывал, поэтому тетя Лида, получая весьма хорошие алименты для нашего региона, дочь ни в чем не ограничивала. В том числе и в игрушках. Ну а мне это не было интересно. Мне хотелось гулять. С подружками, с друзьями. Бегать, прыгать и скакать. Но, к сожалению, Аня предпочитала спокойные игры. И поддержать меня могла лишь иногда. Под редкое настроение. Ей больше нравилось рассадить всех кукол за маленькие столики и представлять себя воспитателем. Ну или открыть магазин, в котором продавала свои пластилиновые поделки. А мне приходилось быть там либо подопечной, либо покупательницей.
В общем, мы были разные. С разными интересами. Разными стремлениями. Разными вкусами. Но я каждый день пересиливала себя. Садилась на большой мягкий ковер и часами разговаривала писклявым голосом, озвучивая куколок. Хотя, не буду лукавить, иной раз я даже втягивалась в игры и получала удовольствие. А по вечерам снова плакала, уткнувшись в подушку.
Осознание того, насколько я устала от постоянного контакта с дошколенком, пришло ко мне лишь тогда, когда мы съехали от тети Лиды. Это произошло к моему десятилетию. Около двух лет понадобилось маме, чтобы скопить на новый взнос и взять квартирку поскромнее, нежели была у нас раньше. В первый день новой жизни я была в шоке. Как это не надо брать в руки игрушки и напрягать связки, разговаривая как мультяшка? Что значит, могу идти на улицу? В каком смысле, заняться тем, что хочется именно мне? Это было пьянящее чувство свободы, которой я и не чаяла уже вкусить.
Сейчас, оглядываясь назад, во мне борются две точки зрения. Первая утверждает: "Вот же ты, Марина, тварь зажравшаяся! Чуть-чуть с ребенком поиграла и всё! Устала она! У плиты не стояла, с тряпкой не ползала на карачках, ребенка не воспитывала, а только развлекалась совместно с ним! От чего там уставать?!" А другая наоборот твердит: "Это было насилие... насилие над собой. Два чертовых года ты занималась тем, чем не хотела. Это был твой посильный взнос за жилье, которое вам предоставили. ". И я чаще прислушиваюсь ко второй, и поэтому бесконечно жалею себя.
Мы с Аней до сих пор периодически общаемся. Не прям подруги, но приятельницы уж точно. Она превратилась в роскошную девушку, вслед которой не обернется только слепой. У нее хорошая работа и отличные перспективы. Есть молодой человек, с которым они планируют свадьбу и семью. Но каждый раз, когда я ее вижу, меня возвращает на 20 лет назад. Вместо роковой брюнетки с кошачьим взглядом, я видела лишь те самые две смешные косички. Робкую детскую улыбку, в которой не хватает переднего зуба. И звучал в ушах пробирающий до дрожи детский голосок: "Маринаааа, давай поиграаааем?"
Меня просто в холодный пот бросает от этих флешбеков. С 8 лет я сторонюсь любых детей, как огня. Мне страшно с ними рядом. Мне некомфортно. Я сразу чувствую себя беззащитной. Теряю собственную волю и становлюсь как она из тех кукол. Что мне прикажет детский голосок, то я и буду отыгрывать. Возможно даже с обманчивым задором. Но внутри... внутри будут только сосущая тоска и пустота.
И вдвойне тяжко осознавать, что я такая тряпка. Ведь на мою долю не выпало каких-то уж совсем зверских испытаний. Но я все равно сломалась и не могу до сей поры починиться. Я ходила к двум психологам, надеясь обрести шанс на нормальную жизнь. Но отходив в общей сложности более 20 сеансов и потратив под сотню тысяч, разочаровалась. Это было какое-то топтание на месте. Вся терапия сводилась либо смакованию пережитого стресса, либо к поиску виноватых. А я не хочу никого винить! Ни маму, потерявшую папу и попавшую в сложную ситуацию. Ни Аню, которая всегда была чудесной доброй девочкой. Ни тетю Лиду, которая за два года не взяла с нас ни копейки денег, позволив маме накопить на новую ипотеку.
Для чего я это все писала? Понятия не имею. Просто через месяц мне 30. А такой одинокой я себя не ощущала очень давно. Надеялась, что со временем пройдет. Что пресловутый материнский инстинкт перевесит смешную детскую травму. Но нет. Стоит мне только увидеть вблизи ребенка - ппц. Туши свет. Стопор. Ужас. Желание побыстрей сбежать. И я ведь совсем не чайлдфри. Мне тоже иногда хочется, чтобы вместо съемной квартиры меня ждал уютный собственный дом, любящий муж и румяный детёныш, который с визгом повиснет у меня на шее. Но только лишь иногда. До первого воспоминания о "Давааай поиграем, Марииинааа..."
Простите. Глупо было это вываливать сюда. Но написано уже много. А стирать жалко. Уже даже советов не жду. Много всякого выслушала за последние годы. Но какая-то иррациональная вера в чудо все же сохраняется. Обзовите меня хотя бы дурой. Может мне полегчает.
