Фэнтези истории

Часть 1. Лёля

– Опять нет просмотров! – Лёля раздражённо отпихнула от себя телефон. Тот с лёгким скрежетом проехался по столу и едва не упал на пол, вовремя подхваченный Светой.

– Ну что ты так расстраиваешься? – улыбаясь, спросила Света. Она заглянула в глаза подруге и увидела в них слёзы. – Разве успех приходит быстро? Для этого упорство нужно. Не сдавайся, продолжай выкладывать видео и вскоре ты заметишь результат.

Лёля капризно надула губы. Она выглядела, как ребёнок, каким и была, ведь несмотря на свои четырнадцать лет, часто устраивала истерики и обижалась на всё что угодно. Света в последнее время часто замечала, как раздражает её Лёлино поведение. Казалось, подруга не ценит их дружбу, с лёгкостью отказывается от слов, сказанных ранее, не сдерживает обещания. Но при этом ждёт к себе так много внимания и раздражается, не получив его.

Вот и сейчас, эта временная забава – новая социальная сеть для подростков, где нужно было выкладывать интересные видео и набирать лайки за просмотр, – захватила Лёлино воображение. Она уже видела себя звездой, принимала выдуманные подарки и комплименты. Но результат всё больше её разочаровывал. А ведь всё потому, что она хотела мгновенного успеха, не прикладывая никаких усилий. Даже видео не свои выкладывала, а взятые из интернета и отредактированные.

– Ну и что мне снимать? – Лёля зло посмотрела на подругу, словно та была виновата в её неудачах. – Всё уже до меня сняли!

– Жизнь свою снимай, друзей, одноклассников, – со вздохом ответила Света, качая головой, – Природу, у нас смотри, как красиво!

– У нас-то? – скривила губы Лёля, и стало так неприятно от её презрительной усмешки, – Ну ты и дура, Светка, мы в крохотном городе живём и ничего красивого в нём нет.

– Это не я дура, а ты! – Света сама не ожидала от себя такого выпада, но ей было так обидно за любимый город, что она не могла сдержаться, – Поэтому и нет у тебя интересных видео, что ты не умеешь замечать красоту вокруг. А не умеешь, потому что душа у тебя пустая! – она облегчённо засмеялась, – Ты же никого вокруг не замечаешь. И меня никогда за подругу не считала. А если бы считала, так себя не вела бы. Я тебе не девочка на побегушках и не игольница, чтобы постоянно подкалывать.

– Ну и вали тогда! – гневно крикнула Лёля, – Только смотри, не пожалей потом! Даже если приползёшь на коленях, не приму обратно. Конец дружбе!

– А была ли она?– уходя, ответила Света, – И посмотрим ещё, кто к кому с повинной придёт.

***

После ухода подруги Лёля долго плакала в подушку, срывала злость на мягких игрушках, а вечером огрызалась с родителями. Отец, прежде во всём потакавший любимой дочери, неожиданно отчитал её за отвратительное поведение и наказал до конца недели. Это настолько поразило Лёлю, что она даже не нашлась, что ответить. Молча отправилась в комнату и завернулась в одеяло, ругая весь мир, так несправедливо обошедшийся с ней.

Ночь была лунной и наполненной стрекотанием цикад. Шумели деревья под окном, словно о чём-то перешёптываясь. Лёля никак не могла уснуть, ворочалась в кровати. В голове непривычно гудело, мысли сменяли одна другую и становились всё мрачнее. Обида скрежетала по рёбрам, выжигая огненные полосы на обычно бесчувственном сердце.

В окно что-то резко ударилось, и по стеклу разошлись мелкие трещинки, превращаясь в зловещий узор. Лёля резко села в кровати и всмотрелась в расползающиеся линии, складывающиеся в неожиданный рисунок. Птица со сгорбленным клювом смотрела на девочку сквозь монокль. В лапке она держала что-то непонятное.

Лёля встала и подошла к окну поближе, пытаясь понять, что же в цепких лапах странной птицы. И тут стекло разлетелось на куски, осыпав прохладный пол сверкающими осколками. А на подоконник взгромоздилась настоящая птица. Но нет, крылья у попугая были созданы из металлических пластин, скреплённых вместе стальными винтами. Клюв так же был стальной, придавая птице хищный вид. Механический попугай защёлкал клювом.

Лёля попятилась в сторону двери, но птица проговорила голосом, полным металлических вибраций:
– Боишься меня, Оля?

Девочка скривилась, услышав это имя. Давно уже она отказалась от него, выбрав более гламурное "Лёля". Откуда вообще эта птица могла знать её имя? И что ей нужно?

– Хочешь узнать, что мне нужно? Тогда загляни в эту газету, – попугай протянул мятый кусок бумаги, оказавшийся обрывком газеты, и Лёля неуверенно взглянула на заголовок.

"Похищена!" – кричали крупные буквы. А с фотографии на Лёлю смотрело улыбающееся лицо Светы.

©Екатерина Смолякова, 14 февраля 2023г

Когда боги создавали руны, Перун, бог грома и молний, следил за соблюдением принципов справедливости. Он знал, что сила рун может быть использована как для добра, так и для зла, и потому решил благословить их своей защитной энергией.

Перун поднял свой могучий топор и ударил им по небу. Молния ударила в камень, на котором были высечены руны, и их символы засияли ярким светом.

— Пусть эти руны станут щитом для тех, кто стоит на страже справедливости, — провозгласил Перун. — Там, где тьма попытается поглотить свет, эти руны будут защищать и оберегать!

Так и получилось - с той пор руны, благословлённые Перуном, стали символом защиты. Те, кто использует их с чистыми намерениями, могут отразить любую атаку и устоять перед лицом зла. Но те, кто злоупотребляет их силой, рискуют навлечь на себя гнев бога грома.

Запомнишь? Сила — это не только оружие, но и ответственность. Используй её с умом, и она станет твоим щитом.

***

📝СПРАВКА:

Перун — общеславянский бог грома и молнии. В пантеоне князя Владимира Святославича является также покровителем воинов и княжеской дружины.

Способности Перуна включают способность вызывать бурю и управлять молниями. В старинных поэтических сказаниях говорилось, что Перун в пору первых весенних гроз «отпирает» молнией облака и посылает на землю «небесные слёзы» — живительные дожди и росы.

Атрибуты Перуна:

• Гром, молнии, землетрясения.

• Оружие бога — меч, топор, секира, палица, волшебный лук с серебряными стрелами, боевая колесница.

• Тотемы Перуна — орёл, огнегривый конь.

• Растение Перуна — папоротник.

• Дерево Перуна — дуб.

Подношения (требы) Перуну:

• бык, петух, хлеб, соль.

• мясо и (или) вино,

• мёд, орехи,

• пироги, зерно злаков,

• из вин — красное вино,

• из прочего питья — молоко, пиво

Купол здания напоминал гигантский череп, сплетённый из рёбер. Каждая кость светилась изнутри, как тлеющий уголёк. Хранитель Зеркал указал на арку, где вместо двери висела завеса из корней — живых, извивающихся, покрытых синими прожилками.
— Внутри ждёт тот, кто старше гор, — прошептало существо, растворяясь в воздухе.

Я шагнул вперёд. Корни обвили запястья, потянув внутрь.
— Надеюсь там не какой-нибудь людоед. — пробормотал я, пробираясь через заросли.

Но вместо паука меня встретил запах — тёплый, землистый, с нотками дыма и мёда.

Зал был похож на гигантскую теплицу. Своды из костей пропускали лунный свет, а по стенам вились растения с плодами, напоминающими рубиновые фонарики. В центре, на каменном ложе, лежал дракон. Его чешуя напоминала кору древнего дуба, а глаза светились, как два озера расплавленной меди.
— Садись, Йинсул, — голос прозвучал так, что отдался ноющей болью у меня в костях. — Ты пахнешь страхом и глиной. Как человек.

Мью внезапно упал у моих ног, появившись из воздуха, когда дракон махнул хвостом. Из трещины в полу, образовавшейся от удара хвостом, поднялся стол, уставленный блюдами:
- Суп из золотистых грибов, плавающих в бульоне цвета янтаря.
- Лепёшки, испечённые на плоских камнях — хрустящие, с корочкой из семян мака.
- Чаши с желе, переливающимся всеми оттенками зелени.

— Ешь, — сказал дракон. — Полгода голодания вредно для Стража.
— Но прошло всего два дня! — возразил я.
— Ха-ха, глупый, ты находишься в мире духов да еще в реке времени искупался. Нам повезло что не тысячу лет прошло. — Мьюн метнулся к столу и с аппетитом стал накладывать себе еду.

Я Суп дымился, как дыхание спящего вулкана. Я поднёс ложку ко рту, и аромат дикого тимьяна смешался с дымком копчёных слив. Грибы таяли на языке, оставляя послевкусие клёна и горечи полыни. Мью, облизнув ложку, тыкнул в желе:
— Это что, из слюны светляков?
Дракон хрипло рассмеялся, и дым из его ноздрей сплёл в воздухе образы:
— Желе из побегов Жилы. Оно хранит память воды, что текла здесь, когда звёзды были молоды.
Я откусил лепёшку. Семена мака щёлкали на зубах, а мёд, замешанный в тесто, обволакивал нёбо. Тепло разлилось по жилам, и вдруг я увидел — корни под полом тянулись к ядру земли, где пульсировал золотой шар.

— Жила — не кристалл, не сердце. Она — корень. — дракон выпустил клубы дыма, в которых замелькали образы: гигантское дерево, чьи корни пронзали пластв пород в разных мирах; люди, рубящие его топорами из черной стали; чёрные трещины, через которые выглядывают безымянные безликие сущности. — Её сок — это кровь миров. Ты будешь одним из её хранителей. Или сгинешь, как многие до тебя.

Мью, облизывая ложку с желе, фыркнул:
— Он даже суп варить не умеет! Ему его папка дал нож, а он его даже из-за пазухи не достал в нужные моменты. Глупый мальчишка, зря Дракон ему свое имя отдал.

Дракон щёлкнул когтем. Мью замерз с открытым ртом, словно кукла.

— Смешной спутник. Но ты научишься без него.

После еды дракон повёл меня в сад под куполом. На каменных грядках росли странные растения.
— Это — Лунные лианы — их цветки открывались с шипением, выпуская искры, которые способны парализовать смертного. — Начал объяснять дракон. — Камнеплоды — кожура твёрдая, как гранит, но они сочные внутри. Огненные мхи — горят, не сгорая, полезно в походах.

Мв подошли к одной из грядок камнеплодов.
— Сорви плод, — дракон ткнул когтем в камнеплод. Шипы впились в ладонь, и боль сменилась потоком видений: я стоял на склоне, впитывая дождь корнями; мой крик эхом разносился по пещерам; чьи-то руки, древние и узловатые, сажали семя в трещину скалы.
— Ты чувствуешь? — дракон положил лапу мне на плечо. — Это не магия. Это твоя память. Ты никогда не был простым человеком.

Мое сознание дрогнуло. Моя память о детстве вдруг вспыхнула некоторыми моментами:
– Моя любовь к горам.
– Я всегда знал как ходить по горным тропам и где найти нужный путь.

Внезапно Город Потерянных Имён вздрогнул. Дома складывались, как карточные домики, а из трещин в земле выползали Безымянные твари.
— Что происходит?— я крикнул, уворачиваясь от одной из них.

— Они пришли на зов зеркала — дракон взмахнул крыльями, поднимая ураган из пыли. — Ты разбил его?
— Оно само разбилось. — Честно ответил я.
— Тогда из можно не бояться. Это старые страхи этого города. Пойдем за мной, Йинсул, город сам справится со своими обидчиками. — Дракон повел меня в темную лазейку между грядок своего сада.

Мы спустились в тоннель, где корни Жилы пульсировали, как обнажённый нерв. Её золотистые волокна были опутаны чёрной плесенью. Дракон толкнул меня вперёд:
— Ты чувствуешь зов? Чувствуешь как Жила зовет тебя?

Я прикоснулся к Жиле. Вспыхнули видения:
- Мать, поливающая огород.
- Скот, пьющий из горного ручья.
- Я сам, стоящий у жилы.
- Страшное черное безликое существо, пожирающее корень дилы в тёмном бездонном колодце, от которого тянуло безнадежностью и ужасом.

Огонь непроизвольно вырвался из ладоней. Не адское пламя, а солнечное — чистое, жаркое, целебное. Плесень сгорела, а Жила запела, как струна.
— Кто это был? — Мое сердце в ужасе билось в груди, а я сам покрылся холодным потом.
— Первывй Страж. Его поглотила ненависть и жажда власти, от чего он потерял свое истинное имя. Смертные, что видели его дали ему новое — Нидхёгг. — Дракон коснулся моей головы.

Видение погрузило меня в бездну. Нидхёгг, покрытый тенями как чешуёй, пожирал корень Жилы. Его рёв выворачивал душу:
— Я чувствую тебя, Страж! Вы цепляетесь за жизнь, как черви за гниль!
Я метнул пламя, но оно отразилось от его шкуры.
— Он питается страхом, — прозвучал голос дракона в моей голове. — Сожги свой.

Я закрыл глаза и вспомнил мать: её руки, пахнущие тестом, смех сестёр, тишину утёса. Огонь в груди сменился теплом. Нидхёгг взвыл, когда пламя слилось с золотом Жилы.
— Ты молодец. Но помни, в жизни он сильнее. — дракон устало повел меня обратно.

Когда мы вернулись, от дракона остался лишь скелет, обвитый корнями. Его голос прозвучал в последний раз:
— Теперь ты Страж. Жила даст тебе остальные знания. И помни — ты выбрал Долг.

Мью, наконец освободившись от заклятия, прыгнул на плечо:
— Ты... ты светишься!

Я посмотрел на руки. По венам тек огонь дракона.

Перед уходом я собрал урожай в саду:
- Выкопал лунный картофель — его кожура мерцала, как звёздная пыль.
- Срезал огненные перцы — они шипели на сковороде, выпуская аромат костра.
- Приготовил суп из камнеплодов — бульон загустел сам, без муки.

Мью, жмурясь от удовольствия, пробормотал:
— Ладно, ты не совсем бесполезен. Но где третья Печать?
— Она дальше, там, куда меня зовет Жила.

Мы вышли за пределы города. Земля под ногами дышала, указывая дорогу. Где-то впереди ждала последняя Печать.

Я шёл по тропе из города, чувствуя, как корни Жилы шепчут:
— Не оглядывайся. Не останавливайся.

Мью сладко спал у меня на голове, а я размышлял о том, что моя сила заключается не в крыльях или огне, и даже не в упорстве. Она в том, что даже сейчас я остаюсь человеком.

Предыдущая глава: Земляной дракон. Глава 3: Зеркало

Начало: Земляной дракон

Луна висела над Долиной Теней, словно треснувшая чаша, из которой сочился серебряный свет. Мы шли вдоль реки, текущей вспять, и каждый шаг отдавался эхом в моих костях.

Вода здесь была густой, как расплавленный свинец, а её волны выплёвывали на берег странные вещи: ржавые ключи, обгоревшие письма, детские куклы с пустыми глазницами. Мью, обычно болтливый, притих, устроившись у меня на плече. Его крошечные лапки дрожали.
— Ты уверен, что это не ловушка? — йок цокал когтями по обсидиановой Печати в моём рюкзаке. — Духи любят дурачить упрямых. Особенно таких тупоголовых, как ты.

Я не ответил. Упорство, словно каменный жёрнов, давило на плечи. Руна Йинсула на груди пульсировала, направляя к чему-то, что Мью называл «проклятой дыркой в мироздании». Всё, что осталось от моей прежней жизни, — это обещание, данное дракону и нож моего деда.

Река внезапно свернула в сторону, будто испугавшись собственного течения. В скале зиял чёрный вход, обрамлённый костями неизвестных существ. Над ним висел щит, покрытый письменами, которые светились ядовито-зелёным:
«Здесь спит то, что лучше не будить».
— Нет, нет, нет! — Мью прыгнул на камень, загораживая путь. Его шерсть встала дыбом. — Это Храм Зеркал! Тут живут...
— Отойди, — я отстранил его. Руна на груди горела, как раскалённый клинок, выжигая все сомнения, а первая печать, лежавшая в рюкзаке, шептала: «ты близко!»

Пещера встретила нас холодом, который проникал под кожу, превращая дыхание в ледяной туман. Стены были покрыты зеркалами — тысячи осколков, отражающих обрывки теней.

Одни показывали меня ребёнком, другие — существом с крыльями из обсидиана, третьи — скелетом в цепях. В центре зала на каменном постаменте лежало зеркало в раме из переплетённых костей. Его поверхность была чёрной, как зрачок спящего дракона.
— Не трогай! — завопил Мью, но моя рука уже легла на стекло. Оно оказалось тёплым, как живая плоть.

Зеркало вздрогнуло. Чёрная поверхность закипела, и из неё вырвалась тень с моим лицом, но с глазами-безднами.
— Йинсул... — оно прошипело моим голосом, и эхо разнеслось по залу. — Ты упрям, как скала. Это погубит тебя.

Отражение схватило меня за горло. Его пальцы впивались в кожу, оставляя синяки. Я захрипел, пытаясь вырваться, но тень была сильнее.
— Отдай Печать! — Мью вцепился в тень зубами, отрывая куски тьмы, которые рассыпались в прах, но вспышка тьмы отшвырнула Мью вглубь храма. Я услышал его писк, но тень не дала даже пошевелиться.

Зеркало рассмеялось. Звук напоминал скрежет ножей по стеклу.

Тень швырнула меня в стену. Зеркала треснули, и из щелей выползли существа. Первой подошла девочка с косичками — точная копия моей младшей сестры.
— Йинсул, хватит мечтать! — она протянула руку, и в ладони зацвела ромашка. — Вернись домой. Папа плачет.
Сердце сжалось. Я вспомнил, как отец прощался со мной, даже не помня меня.
— Не слушай! — Прорычал Мью цепляясь за мою шею и царапая ухо. — Это иллюзия!
Но девочка обняла мои колени со слезами на глазах:
— Ты стал чужим. Мы тебя не узнаём.

Я потянулся к ее голове, но девочка рассыпалась песком, а из тьмы вышел он — я сам, но с крыльями из обсидиана и глазами без зрачков.
— Посмотри, кем ты станешь, — тень-дракон ударил хвостом, сбивая меня с ног. — Ты будешь один. Вечно.
Осколки на моих руках задвигались, превращая кожу в чешую.
Мью зашипел:
— Ты... ты превращаешься!
— Это цена, — прошелестел я-дракон. — Хочешь спасти Жилу? Стань мной. Забудь о свободе!
— Нет, я не ты! Ты всего лишь иллюзия! — Я ударил тень и стены вокруг меня рухнули, а осколки осыпались с рук, возвращая их прежний вид.

Я оказался в пещере, где умер дракон. Но теперь я лежал на камнях, а Йинсул стоял надо мной в человеческом облике.
— Прости, — он положил руку мне на грудь. — Я не хотел этого. Но долг важнее нас обоих.
— Почему ты не предупредил?! — я попытался встать, но тело не слушалось.
— Потому что ты бы отказался. А мне нужен был кто-то... упрямый, как я. — он виновато улыбнулся и исчезая в вихре песка сказал: — Помни, ты не раб, Йинсул, ты вершитель долга…

Я снова оказался в Храме Зеркал, окруженный зеркалами и своими тенями и с зеркалом в руке.

Мир сжался до зеркала в моих руках. В нём отражались все я: ребёнок на утёсе, юноша с крыльями, раб в цепях.
— Сила или свобода? — спросили тени в унисон.
Я повернулся к Мью. Йок сидел в луже крови, прижимая сломанную лапу.
— Выбирай жизнь, — хрипел он. — Зеркала и тени — это твои сомнения!

Руна Йинсула жгла грудь, напоминая о клятве. Я вспомнил, как дракон умер с моим именем на устах. Как отец однажды сказал: «В горах и не такое бывает».

Голоса теней давили, как камни. Сестра, отец, Йинсул — все они смотрели из зеркал. Я сжал кулаки, чувствуя, что горит уже не грудь, а само сердце. Долг или свобода? Но я обещал Йинсулу. Обещал Жиле. Я обещал себе.
— Я выбираю — Долг!

Зеркало взорвалось. Осколки впились в кожу, но вместо крови из ран хлынул свет, ослепительный и жгучий. Тени завизжали, растворяясь в лучах, как ночные кошмары на рассвете.

Мью, хромая и в крови, выбрался из-под обломков зеркал, прижимая сломанную лапу.
— Идиот! Почему ты не слушаешь советов других?
— Прости, Мью, я виноват. — Я беру его на руки, но мурмыло быстро перебирается мне на шею. — Стой, ты уже не ранен?
— Я йок, простые раны заживают на мне быстро, в отличии от магических. А теперь слушай, что тебе старшие говорят, а то я говорю, а ты… — Но я уже не слушал его, ведь на полу, среди обломков камня и зеркал, я увидел вторую Печать — зеркальный треугольник с глазом дракона. Его зрачок следил за каждым моим движением.

* * *
Мы выбрались из пещеры, когда луна уже клонилась к горизонту. Тело ныло от порезов, но первая Печать в рюкзаке жгла спину, напоминая: «Ты всё ближе», а вторая, которую я до сих пор держал в руках, согревала пониманием — долг превыше всего.
— Куда теперь? — Мью залез на мою голову, осматривая местность.

Прежде чем я ответил, свет луны упал на зеркало второй Печати, и земля дрогнула. Река, текущая вспять, внезапно вздулась и хлынув волной унесла нас с берега.

Мы стояли на площади, выплюнутые водой из фонтана. Нас окружали дома с кривыми стенами. Окна были словно глаза кукол — стеклянными и пустыми. Тротуар состоял из гранитных и мраморных плит с выгравированными буквами и цифрами. Воздух пах серой, ладаном и мёдом.
— Где это? — я повернулся к Мью, но йок исчез.

Вместо него на плече сидела кукла с моим лицом. Её рот скрипнул:
— Ты в Городе Потерянных Имён. Здесь живут те, кто забыл себя.

Из тени вышло существо — человек в плаще из осколков. Его лицо постоянно менялось: то старик, то ребёнок, то женщина с пустыми глазницами.
— Приветствую, Йинсул, — оно поклонилось. — Я — Хранитель Зеркал. Ты разбил мою тюрьму, добыл сердце Храма Зеркал и теперь я твой проводник в испытании Стража Стрихий.
— Где Мью? — я сжал Печать, готовясь к бою.
— Спит. Ему, как и всем йокам, запрещено быть в этом городе. И да, не потеряй ключик. — Хранитель кивнул на вторую печать и указал на здание с куполом из костей. — Иди туда. Там третья Печать и наставник, что даст тебе познать силу дракона.
— Почему я должен верить тебе? — Спросил я, пряча печать в рюкзак и чувствуя, как обе печати приветствуют друг друга.
— Потому что упрямство — твоё проклятие. — Он улыбнулся сотней ртов. — А я люблю проклятых.

Начало: Земляной дракон

Предыдущая глава: Земляной дракон. Глава 2: Расплата

Мы шли, пока земля не перестала быть землёй. Камни под ногами шептались на языке, забытом даже ветром. Мью, вцепившийся в мой воротник, дрожал, как осиновый лист. Его обычно болтливая морда была сжата в немом ужасе. Знаки на скалах пылали кровавым светом, словно сама гора истекала рунами. Воздух пропитался гарью и железом — будто в недрах ковали меч, способный разрушить небо.— Ты уверен? — йок спросил без насмешки. Его голос дрогнул.Руна на моей ладони билась, как пойманная птица. Жар проникал в кости, заставляя зубы стучать в такт шагам.
— Он ждёт...Пещера зияла перед нами. Её чернота была гуще ночи, плотнее камня. Мы шагнули — и рухнули в бездну.Падение длилось вечность. Воздух ревел в ушах, вырывая крики. Мью вцепился в мои волосы, визжа что-то несвязное. Свет рун на стенах мелькал, как искры из кузнечного горна. Я успел подумать: «Это конец» — но земля приняла нас мягко, словно мы упали в пуховую перину.

* * *
Тишина обволакивала, как паутина. Мы лежали на дне грота, а над нами возвышался дракон. Его тело напоминало разбитую статую — чешуя, некогда бронзовая, теперь покрылась трещинами, из которых сочилась чёрная смола. Глаза, когда-то полные солнечного огня, потухли, оставив лишь ржавые блики.— Ты пришёл... — его голос скрипел, будто валуны перетирали друг друга.Я поднялся, чувствуя, как пол под ногами дышит. Трещины расходились от моих ступней, рисуя паутину судьбы.
— Почему вы спасли меня тогда? — спросил я, хотя боялся услышать ответ.

Дракон приподнял голову, и я увидел — под облупившейся чешуёй пульсировала тьма. Не пустота — нечто живое, чужое, жаждущее вырваться.
— Мы, Стражи, существуем, пока носим Имена. Но ваша свобода, свобода людей... — он кашлянул, и из пасти высыпался песок, — ваша свобода — наш яд. Я нарушил закон, сохранив тебе жизнь и вмешавшись в дела смертных. Теперь я должен отдать свою.Мью, прятавшийся за моим сапогом, пискнул:
— Значит, ты...
— Моё время истекло. — Дракон двинулся вперёд, и его тело начало рассыпаться. Камни падали с тихим звоном, как слёзы. — Ты примешь моё имя. Защитишь Жилу — сердце, что рождает нас, земляных драконов. А я... возьму твоё имя. Чтобы помнить, каково это — гореть, будучи свободным во всём.Его коготи, холодные как роса в лунном свете, сомкнулись вокруг моего запястья. Руна на ладони взорвалась белым пламенем.Боль ударила в грудь, выворачивая рёбра. Я закричал, но звук потерялся в грохоте рушащихся скал. Где-то в глубине сознания мелькнули обрывки: мать, зовущая к обеду; Кайли, дёргающая за косу; запах яблок из погреба.— Юма! — вырвалось из горла.Имя вспыхнуло золотым вихрем, вытягиваясь из меня, как корень из высохшей земли. Дракон втянул его, и вдруг я «увидел» — он стоит на краю пропасти, мальчик в моей одежде, кричит что-то, но ветер уносит слова.— Спасибо... — дракон прошептал «моим» голосом. Теперь он был мной — тем, кем я мог бы стать.Йинсул расправил крылья. Каждое перо было шедевром — нефритовые пластины с прожилками малахита. Он взмахнул ими, и пещера наполнилась звоном тысячи колокольчиков.— Жила умирает. Люди роют шахты у её истоков. Я не мог остановить их... — его тело начало таять, как снег в пламени. — Они не видят меня. Но тебя... тебя они услышат.Мью завыл, подбирая обломки рогов:
— Он сделал тебя орудием!
— Нет. — Я упал на колени, чувствуя, как что-то новое пульсирует в груди, а на спине растут крылья. — Он дал выбор.Последний осколок дракона — глаз, превратившийся в синий кристалл — упал мне в ладонь.
— Ищи три Печати. Они откроют путь к силе, которая... — голос Йинсула растворился в шепоте ветра.Руна на моей груди вспыхнула — Йинсул. Земля под ногами запела, и я вдруг понял язык камней. Они звали на восток.Крылья проросли внезапно — два тяжёлых серпа из обсидиана. Они дёрнулись, поднимая меня в воздух. Я врезался в стену, потом в потолок. Мью визжал от смеха, цепляясь за мои волосы:
— Наследник дракона! Лицо в пыль!* * *
Рассвет застал нас у подножия Слепых холмов, как сказал Мью, неся осколок рога и бормоча:
— Теперь ты должен съесть луну? Или, может, станцевать с духами?Я коснулся руны. Камни у моих ног зашевелились, складываясь в стрелу.
— Туда, — указал я на узкий проход между скал.
— В Долину Теней? — Йок заёрзал. — Туда даже ветер боится заходить!Тропа вела вниз. Воздух густел, пока мы не ступили в мир, где тени имели объем и осязаемость. Деревья здесь росли корнями вверх, а река текла вспять, унося в прошлое обломки будущего.
— Зачем мы здесь? — Мью спрятался у меня за пазухой. — Жила ведь на западе!
— Йинсул вёл меня сюда не просто так, — пробормотал я, чувствуя, как руна на груди вибрирует.Навстречу выплыли огоньки — духи-маяки с лицами детей, взрослых и стариков. Они закружились вокруг, напевая:
— Без имени ты никто. С именем ты раб. Сними покровы, сними... Имя отпусти.Один из духов с моим лицом коснулся моего лба. Мир перевернулся.Я увидел Жилу — гигантский кристалл под землёй, опутанный стальными трубами шахт. Люди в касках бурили её плоть, а из ран сочился свет, превращаясь в золото.
— Они не знают, что убивают душу гор, — прошептали мой голос и голос Йинсула в моей голове. — Но самое страшное, они не ведают последствий.Вдруг кристалл дрогнул. Из трещин полезли твари из камня и тьмы. Они пожирали рабочих, те даже не успевали крикнуть.Видение исчезло. Я очнулся, держа в руках первую Печать — обсидиановый диск с гравировкой дракона.
— Теперь я знаю, куда идти, — сказал я Мью, чьи глаза светились в темноте, как фонарики.Духи засмеялись и растворились. Стена скал перед нами рухнула, открывая путь к луне.

Начало: Земляной дракон

Предыдущая глава: Земляной дракон. Глава 1: Цена