Сказка о страхе смерти и цене жизни. Красиво, странно и не до конца понятно. Собственно, как и сама жизнь.
Микки 17 – это фильм, который напоминает стул на семи ножках. Стоит устойчиво, но непонятно, зачем столько. Здесь тебе и футуризм, и колониализм, и моральные дилеммы, и абсурдный юмор. Каждую тему вроде заявляют в полный голос, но она не доживает до припева, и тут же переключается на следующую. В итоге ты не можешь сказать, о чём это кино, но точно можешь сказать, что оно странное. В хорошем смысле. Ну, почти.
По сюжету часть человечества под руководством политика-неудачника (и спонсорством религиозной секты?) покидает Землю, чтобы основать новый Рай на далёкой планете. Микки — безработный парень, который присоединяется к полёту, спасаясь от преследования мафии после неудачной бизнес-идеи. Он хотел открыть пекарню с макарунами. Кто не мечтал о сладком перед катастрофой человечества?
На корабле Микки получает должность расходника, которого пересобирают после каждой смерти. В задачи Микки входит выполнять опасную работу и (неудачно) тестировать противоядия. Обычно когда он умирает, его воскрешают. Однако, когда оживает Микки номер 18, предыдущий, 17-й, оказывается ещё при деле. Тут и начинается экзистенциальная драма с элементами политической сатиры, философии и чёрного юмора.
С первых кадров ты будто попадаешь в парк развлечений, который построил философ-архитектор. Всё вычурно, красиво и насыщенно. Камера то скользит по титановым коридорам станции, то смотрит ввысь на пункте сбора перед полётом, то резко врезается в лицо Руффало, который играет местного губернатора, чья мания величия (и абсурдистская тупость) могла бы стать темой отдельного исследования. В общем, всё снято с любовью и почерком По Джун Хо. Видно, что он мастер, даже когда чуть заигрался с красками.
Фирменный стиль корейца прослеживается и в местном юморе. Это не большая ржака, но ты регулярно улыбаешься, потому что всё абсурдно, нелепо и по-человечески трогательно. Например, у Микки течёт кровь из глаз, а учёные со скучающей интонацией обсуждают: «Интересно, когда он начнёт слепнуть». Или жена губернатора, которая с непроницаемым лицом варит соус из хвоста инопланетного кротохомяка. Ну или сам Микки, который, несмотря на статус расходника, сохраняет наивность, эмпатию и проблемы с координацией.
Кстати, про Микки. Паттинсон здесь играет сразу двух клонов: один — добряк, другой — затаившая обиду тень. И это не просто «вжился в роль», а почти два разных актёра. Учитывая, что я совсем недавно увидел его в Бэтмене и Высшем обществе, всё больше хочется признать, что он один из тех, кто не боится странных ролей и оригинальных фильмов. А это редкость.
Но несмотря на это (или из-за всего этого) фильм не оставляет сильного послевкусия. Он как буфет с дюжиной блюд: ты пробуешь всё по чуть-чуть, радуешься, но в конце не можешь вспомнить, что именно понравилось. Темы просто всплывают и исчезают. Трагедия клонирования? Есть. Критика эксплуатации? Да. Экологическое послание? Тоже. Есть даже странная минутка про мизонию. Но именно минутка, потому что как только ты начинаешь втягиваться, фильм уже скачет к следующей идее.
Если выбирать то, что зацепило именно меня, я бы остановился на пришельцах. Тех самых кротохомяках, которые спасают не человечество, а конкретного человека. Потому что для них жизнь одного священна. Не как метафора, а как абсолют. Это звучит так по-голливудски и не по-голливудски одновременно. Так... Чисто. Почти как детская философия: простая и недоказуемая, но почему-то убедительная.
В итоге я смотрел титры с небольшим недоумением. Это кино прошло как сон, который снился тебе под утро: красивый и странный, но уже на пути к забвению. И всё же, пока этот сон ещё живёт в тебе, почему-то хочется всерьёз спросить: ты бы пожертвовал одним ради будущего миллионов? Или встал бы грудью за одного, потому что он… Живой?
Не за цельность истории, но за красивую сказку о человеке, смерть которого стала, пусть и наивным, но уроком. Мы все боимся умереть. А это, возможно, и есть лучшая причина, чтобы ценить жизнь каждого живого существа немного больше.
