Истории из жизни

Снегоход едет в мою сторону, я ему машу фонарём, а он проехал мимо меня и на выезд от меня в метрах 20-ти!

Там то он и заглох. Степень моего озверения достигла апогея. Приближаюсь к нарушителям быстрым шагом, а они стараются срочно завести снегоход, чувствую, что уже на панике, но не завели. Я подошла, наругалась, показала время на часах. Два улыбчивых товарища извинились и обещали больше не хулиганить.

Пришла домой, написала в общий чат, где пообещала за подобные ночные вылазки вызывать товарищей в погонах.

И мирно уснула в тишине.

Утром выяснилось, что снегоход у них так и не завёлся, более того, до своего дома они его тащили ещё 3,5 часа. Причина поломки не установлена.

В чате сосед написал так:

Почувствовала себя мировым злом, которое дремлет…))))

Немного обсудили с грабителем фентези, которое я как раз взял у друга и нёс в пакете, как оказалось, грабитель эту книгу читал, после чего разошлись. Обычные будни окраин. И ведь странно, парень не был похож на дебила, говорил членораздельно и хорошо формулировал мысли, читал, но занимался грабежами. И лицо он ничуть не скрывал. Не прирезал, и на том спасибо.

Но был случай, который заставил понервничать намного больше и серьёзно. В то время было много случаев жестоких грабежей и убийств, совершённых, скорее всего, одной бандой. Что-то среднее между голосующими подставными женщинами на дорогах и клофелинщицами. Сценарий был прост: к мужчинам-жертвам подходила симпатичная женщина, знакомилась, прижималась к ним, что происходило дальше не совсем понятно, но заканчивалось появлением подельников-упырей.

В похожую ситуацию я и попал. Во время очередной прогулки, откуда-то сзади вышла женщина на каблуках и начала меня стремительно догонять. Удивительно как быстро она это делала. Я несколько раз оглядывался, она шла ко мне прямой наводкой как быстрый зомби или взявшая след собака. Я ускорился, ну её нафик, но бежать не хотелось. Всё таки, это показалось мне глупым, да и рискованным - кто знает что там в тенях впереди, может быть, бежать придётся назад.

Женщина стала меня окликать и просить о помощи. Это напрягло ещё больше. Когда она подошла на несколько десятков метров, я сказал ей, чтобы ближе она не подходила. Она начала нести какой-то бред с просьбами, жалобами и флиртом. Не будь я такой осторожный, это могло бы выглядеть соблазнительно, но я смотрел по сторонам и прикидывал где могут сидеть подельники.

Несмотря на просьбу не подходить, женщина реально подкрадывалась. Чем ближе, тем больше в её словах и движениях было сексуального подтекста. Будто бешеная лиса, только пьяная или притворяющаяся пьяной женщина.

Я продолжил движение, впереди был тёмный участок дороги, женщина пыталась меня догнать и обнять. Хрен знает что у неё могло быть в руке: шприц, нож, усыпляющий аэрозоль или что-то другое. Лучше не рисковать. Попытки меня обнять и соблазнить она не оставляла.

Вежливо, но жёстко, потребовал ко мне не подходить. Ненадолго работало, потом она снова, будто незаметно и "случайно", сокращала дистанцию и эротично ворковала. Хрен тебе, я философ, меня таким не проймёшь.

"Приключение на 20 минут" всё длилось и длилось. Я рассчитывал дойти до железной дороги, дальше хорошее освещение, трасса и мой район. Не то чтобы это было сильно безопаснее, но как-то роднее. Машина там не проехала бы, из района в район там можно было пройти только пешком. Если преступники на машине, что логично, то за железной дорогой их быть не должно.

До железной дороги оставалось несколько сотен метров. Я почти успокоился, как раздался рёв мотора, сзади быстро ехала машина. Такси.

Машина на полной скорости проехала вперед наперерез и заблокировала проход. Пиздец. Никаких сомнений, что они приехали не случайно, не было.

Из машины вышел лысый мужчина средних лет, за рулём ещё один. Ситуация хреновая, машина блокировала далеко не всю дорогу, но, куда бы я не побежал, она могла меня сбить. Впереди мужчина, вероятность его вырубить, даже если он без оружия, низкая. За рулём ещё один, выйдет быстро.

У женщины при виде мужчины будто сработал переключатель: она начала верещать и хватать меня за руки. Пиздец. Она что-то там верещала про то, что на неё "нападают", "помогите" и т.д.

Я как мог напрягся, отбивался от женщины, стараясь держать её на дистанции, и судорожно размышлял что делать дальше, просчитывая разные варианты. Было очевидно, что с женщиной, держащей меня за руки, я и не убегу, и не отобьюсь. Это и так было маловероятно.

Мужчина не спешил подходить. Наверное, у меня на лице было написано, что я размышляю о самых суровых вещах, которые только смогу сделать.

Он оценил обстановку и поспешил меня успокоить. Оказалось, это его бухая жена, ко мне он никаких претензий не имеет и он приехал её забрать. Она напилась, начала буянить и ушла.

Женщина всё ещё верещала. Мужчина её позвал, она пошла к нему, после чего села в машину и начала, блядь, петь бухие песни.

Мужчина извинился, тоже сел в машину и они уехали.

Я нервно закурил, после чего пошёл домой. Это действительно была просто пьяная женщина, или по моему виду было очевидно, что денег у меня нет, поэтому на меня не стали нападать?

Особое отношение в семье было к хлебу. Помню, что многие в советское время хлеб просто выбрасывали, в лучшем случае- оставляли в помойных ведрах для животных.  У бабушки с дедушкой были специальные тряпичные мешочки для свежего хлеба и для сухарей. Хлеб в семье всегда был сакральной темой, как величайшая драгоценность.

За годы работы дед скопил приличную сумму в советских рублях и когда мои родители решили переехать в коммуналку, он предложил папе и маме помощь в покупке дома в деревне. Однако, в те годы многие стремились в города и моя мама, вспоминая свое деревенское детство, отвергла это предложение (сейчас, кстати, они с отцом об этом очень жалеют).

Помню время, когда в стране была проведена денежная реформа, которая просто лишила многих из заслуженного военного поколения своих накоплений. Я в тот момент был, как раз, в гостях у дедушки и бабушки и видел лицо деда, который вернулся из сберкассы и очень долго обсуждал тему реформы со своей женой. Они полностью доверяли власть предержащим и до конца своих дней надеялись на справедливость, но, как мы знаем, все кануло в лету и забылось.

Какие же накопления остались? Для меня самым ценным накоплением, во многом переданным мне дедом, остался его жизненный опыт – некие правила и морально-нравственные нормы, которыми руководствовались те великие люди, которых сейчас почти не осталось, но в наших руках сохранить светлую память и хоть как-то пытаться применять завещанное ими в нашей повседневной жизни.

— Кто насрал, по-хорошему признавайтесь?!, — но никто не признался "по-хорошему" и тогда воспитательница перешла к решительным действиям. Она подходила к ребенку, нависая над ним, принюхивалась и спрашивала: "Ты?". Тот мотал головой: нет.

Психическая атака удалась на славу. Почти у каждого ребенка, к которому она подходила, наворачивались слезы, кто-то всхлипывал.

До меня ей оставалось спросить два или три ребенка, когда мой сосед, не дожидаясь допроса с пристрастием, тыкнул в меня пальцем:

— Это он обкакался!

— Это не я, ты обманываешь! — возмутился я, но на меня сразу же все стали показывать пальцем и кричать: "Обкакался!", нарочито зажимать носы. Особенно те, до которых не дошла воспитательница. У меня навернулись слезы от обиды.

— Ну-ка, тихо! — рыкнула воспитательница, подавив шум. Она подошла ко мне... и тут я действительно обкакался. Я плакал уже навзрыд, все еще молвя сквозь слезы:

— Это не я. Не я!

Воспитательница подняла меня за руку, развернула от себя, оттянула белье и издала брезгливое: пффррр!

— Обманщик! — разоблачила она меня и потащила в туалет. Я плакал и вторил: это не я. Мне было до того обидно...

Воспитательница подвела меня к ванне, приговаривая:

— Я покажу тебе, как делать в штаны! — она включила воду, сдернула с меня шорты, колготки с трусиками и ударила ими сначала по попе, потом тыкнула этим же грязным бельем мне в лицо. — Я покажу тебе, обманщик! Будешь стирать сейчас!

А я плакал, плакал... плакал.