То есть наш придумавший салат повар, назвавший его в честь себя - сам назван в честь Гая Юлия. А значит мы просто получаем лишнее звено в цепи, не мещающее нам выводить прямую линию преемственности между республиканским диктатором и салатом с курицей. Поэтому называйте Юлия Салатом и не парьтесь, а всех умников шлите лесом. Dixi.

Александр Картавых.

В прошлых сериях (551–560): Византия украла у Китая секрет шелка, евнух Нарсес добил готов в Италии, а тюрки создали Каганат. На дворе 561–570 годы. Мир замер в ожидании. Сейчас умрет самый влиятельный император столетия, а на Аравийском полуострове произойдет событие, которое изменит вообще всё.

560-е годы — это конец целой эпохи. Уходят великие старики, которые держали этот мир за горло последние 40 лет.

В этом выпуске: слоны штурмуют Мекку (но птицы против), в Италии пьют вино из черепов врагов, а в джунглях Америки одна сверхдержава уничтожает другую. А еще именно сейчас рождается человек, имя которого через 100 лет будут знать от Испании до Индии.

Поехали!

Аравия: Слоны и Птицы (570 г.)

Это, пожалуй, главное событие десятилетия (с прицелом на будущее). В Йемене (юг Аравии) правит христианский царь Абраха (вассал Эфиопии). Он построил крутой собор и хотел, чтобы араби-паломники ходили к нему, а не в Мекку к Каабе. Арабы идею не оценили.

Поход на Мекку (ок. 570 г.) Абраха собрал армию и боевых слонов (в пустыне! это как танки в средневековье) и пошел сносить Мекку.

• Легенда: Слон по имени Махмуд подошел к границе Мекки и сел. Никакая сила не могла заставить его идти дальше.

• А потом налетели стаи птиц (стрижей), которые скинули на войско камни из обожженной глины. Армия погибла от неизвестной болезни (возможно, оспы).

• Этот год арабы назвали «Годом Слона».

Рождение Пророка: Традиция гласит, что именно в этот год (570-й) в Мекке родился мальчик по имени Мухаммед. Пока он просто сирота из клана курайшитов. Но мир скоро узнает о нем.

Византия: Конец Эпохи Титанов (565 г.)

14 ноября 565 года умирает император Юстиниан I Великий. Он правил 38 лет. Он пережил чуму, бунты, войны. Он построил Софийский собор и записал законы, по которым юристы учатся до сих пор.

• В том же году (по иронии судьбы) умирает его лучший генерал — Велизарий.

• Итог правления: Империя огромна (Средиземное море снова "наше"), но казна пуста, а армия не получает зарплату.

На трон садится племянник — Юстин II.

• Первое, что он делает: отказывается платить дань варварам (Аварам).

• Он говорит: "Римляне платят железом, а не золотом!".

• Звучит круто, но это была ошибка. Варвары обиделись и начали готовить вторжение.

Италия: Череп вместо бокала (568 г.)

Помните, как в прошлом выпуске Нарсес с таким трудом отвоевал Италию? Забудьте. В 568 году (через 3 года после смерти Юстиниана) в Италию вторгаются Лангобарды ("Длиннобородые"). Их ведет король Альбоин.

• Византийцы, уставшие и без денег, почти не сопротивляются.

• Лангобарды захватывают Север Италии (теперь эта область называется Ломбардия).

Жесть 18+: Альбоин убил короля гепидов (соседей) Кунимунда. Из его черепа он сделал чашу для вина, оправив её в золото. На пиру он заставил свою жену Розамунду (дочь убитого Кунимунда!) выпить из этого черепа со словами: "Выпей с отцом!".

• Спойлер: Розамунда не оценила шутку и через пару лет убьет мужа.

Америка: «Звездная война» Майя (562 г.)

В джунглях Гватемалы случился свой Перл-Харбор. Две сверхдержавы майя — Тикаль (США того мира) и Калакмуль (СССР того мира) — давно враждовали. В 562 году царь Калакмуля в союзе с городом Караколь нападает на Тикаль.

• Разгром: Тикаль полностью разбит. Их царь Вак-Чан-Кавиль ("Двойная Птица") захвачен и принесен в жертву богам (скорее всего, обезглавлен).

• Последствия: Для Тикаля наступает "Хиатус" (Пауза). На 130 лет в городе перестают строить храмы и писать летописи. Великий город погружается во тьму и забвение. Калакмуль становится гегемоном.

Европа: Битва Королев (Франкский Дом-2)

У Франков (территория Франции) внуки Хлодвига делят наследство. Начинается самая известная вражда в истории Средневековья: Брунгильда против Фредегонды.

• Сюжет: Король Сигиберт женат на благородной вестготке Брунгильде. Его брат Хильперик женат на служанке Фредегонде.

• Фредегонда (интриганка уровня "Бог") заставляет мужа убить свою предыдущую жену (сестру Брунгильды).

• 561–570 гг.: Это начало кровавой бани, которая продлится 40 лет. Убийства кинжалами, отравления, задушенные дети. Мартин со своей "Игрой Престолов" нервно курит в сторонке.

Россия и Степи: Авары пришли

На территории современной Украины и Южной России — великое переселение. Тюркский каганат (из Азии) давит на Аваров. Авары бегут на Запад. В 560-х они проходят через степи Причерноморья, подминая под себя славян (антов).

• В 567 году Авары в союзе с Лангобардами уничтожают народ Гепидов в Европе.

• Авары оседают в Паннонии (современная Венгрия). Там они создают Аварский каганат — базу для набегов на Византию и славян. Славяне оказываются "между молотом и наковальней".

Африка: Эфиопский расцвет

Пока в Европе бардак, Эфиопское царство Аксум (на территории современной Эфиопии и Эритреи) находится на пике могущества. Они контролируют торговлю в Красном море, владеют Йеменом (до того самого неудачного похода со слоном). Это мощная христианская империя, которая дружит с Византией против Персии.

Япония: Приход Буддизма

В Японии (период Асука) происходят важные культурные сдвиги. В эти годы (официально в 552, но процесс шел в 560-х) из Кореи прибывают монахи с подарками: статуей Будды и сутрами.

• Японская элита раскалывается. Клан Сога говорит: "Давайте примем новую крутую веру!". Клан Мононобе кричит: "Наши боги (ками) обидятся и нашлют чуму!".

• Спойлер: вскоре начнется эпидемия, и клан Мононобе выбросит статую Будды в канал. Но буддизм все равно победит.

Итоги 561–570 годов (ЛЛ):

1. Аравия: Год Слона (570). Неудачный штурм Мекки эфиопами и рождение пророка Мухаммеда.

2. Византия: Смерть Юстиниана (565). Золотой век закончился, деньги кончились.

3. Италия: Лангобарды захватили север страны (568). Король пьет из черепа тестя.

4. Америка: Тикаль разгромлен (562). В Майя сменился лидер.

5. Россия/Европа: Авары создали мощное государство в центре Европы (Венгрия), славяне под давлением.

6. Франция: Начало войны двух королев, которая утопит страну в крови.

Вывод: Мир Юстиниана рухнул сразу после его смерти. Старая система сдержек и противовесов сломалась. В Европу пришли новые хищники (Авары и Лангобарды), в Америке сменился гегемон, а в далекой пустыне родился мальчик, который скоро перевернет карту мира.

Спасибо, что читаете! Следующее десятилетие (571–580) принесет нам безумного императора, который будет кусать своих слуг, и начало великой экспансии Тюркского каганата до самого Крыма.

Предыдущая часть лежит здесь - "Война кормит войну" - Альбрехт фон Валленштейн против датского короля Кристиана IV

4 июля 1630 года король Швеции Густав II Адольф высадился со своим 13-тысячным войском на острове Узедом у побережья Померании. Сходя с корабля по узкому трапу, он оступился и повредил колено, что было воспринято его солдатами как плохое предзнаменование. Однако сам Густав, по всей видимости, не очень сильно веривший в приметы, тут же заявил, что он опустился на колени, чтобы попросить Господа благословить его на правое дело.

Ко времени высадки на немецкую землю Густаву Адольфу исполнилось 36 лет. За 19 лет своего правления шведским королевством он укрепил в нем финансовую систему, централизовал правосудие, провел военную реформу, введя продуманную и четкую систему призыва в армию, а также сумел привести к покорности всех шведских дворян. Благодаря всем этим реформам Швеция встала в один ряд с ведущими европейскими державами.

Густав исповедовал лютеранство и на протяжении всей своей жизни был очень религиозным человеком, при этом достаточно либерально относясь ко всем конфессиям христианской веры. Он презирал тех правителей, которые силой обращали покоренные народы в "правильную" веру, и никогда сам подобным не занимался, позволяя плененным солдатам молиться по обряду той конфессии, которую они исповедовали. Вторжение своей армии в Германию он обосновал именно желанием защитить немецких протестантов, угнетаемых со стороны императора Священной Римской империи Фердинанда II. Высаживаясь в германских землях, Густав строго-настрого запретил своим солдатам беспричинно кошмарить местное население и нападать на больницы, церкви, школы и людей, связанных в той или иной мере с ними. За ослушание данного приказа грозила смертная казнь. В свою очередь сам Густав, чтобы лишний раз не провоцировать свою армию на грабеж, всегда тщательно следил за тем, чтобы его солдаты обеспечивались нормальным питанием и одеждой.

20 июля Густав со своей армией вошел в столицу Померании Штеттин, принудив местного герцога стать его союзником и дать денег на продолжение кампании. В дальнейшие несколько месяцев шведский король заручился дружбой еще нескольких протестантских князей, пострадавших от действий императора и объявил главной целью своего похода восстановление в правах Фридриха V, свергнутого короля Чехии и курфюрста Пфальца. Также Густав подписал союзный договор с Францией, у которой окончательно испортились отношения с Габсбургами после начала войны за Мантуанское наследство, о котором я писал в предыдущей части. По заключенному соглашению шведский король обязался держать в Германии 30-тысячную армию, а кардинал Ришелье, фактический правитель Франции в то время, гарантировал оплату всех расходов на содержание этой армии из французской казны.

В начале 1631 года шведская армия начала свой поход по немецким землям и в короткий срок взяла под свой контроль большую часть Балтийского побережья и севера Германии. На отражение шведского нашествия император отправил свое войско под командованием Иоганна Тилли, который недавно сменил Альбрехта фон Валленштейна на посту имперского главнокомандующего. Фердинанд был вынужден уволить Валленштейна из-за давления германских князей, недовольных возвышением императорского любимчика и опасавшихся его растущего влияния в Германии. Сам Альбрехт понимающе отнесся к решению императора и беспрекословно покинул свой пост, однако в дальнейшем он стал действовать так, чтобы вся германская знать осознала, что его увольнение было большой ошибкой.

Войска Тилли находились на землях, принадлежавших Валленштейну, и обеспечивались пропитанием в основном из его амбаров. После своего смещения Валленштейн наотрез отказался поставлять провиант имперским войскам, за исключением тех случаев, когда за него платят наличными. У погрязшего в долгах Фердинанда II наличных денег не было, а потому его армия стала таять на глазах ввиду того, что голодающие солдаты стали массово дезертировать. Тилли писал императору: "За всю свою жизнь я не видел армию, подобную нынешней, испытывающую нужду практически во всем: не хватает тягловых лошадей, офицеров, нет исправных пушек, нет пороха, боеприпасов, нет кирок и лопат, нет денег, нет еды". Иоганн постоянно взывал о помощи, но Валленштейн не хотел, а Фердинанд не мог оказать ее.

Отчаявшись, Тилли решил повести свои войска на протестантский город Магдебург, перешедший на сторону шведского короля, который еще с августа 1630 года осаждали войска Католической лиги под командованием генерала Готфрида Паппенгейма. Как казалось Тилли, город обладал несметными запасами продовольствия, а потому его взятие должно было спасти имперскую армию от голодной смерти.

Подойдя в конце апреля 1631 года со своей армией к Магдебургу и соединившись там с войском Паппенгейма, Тилли потребовал от горожан сдачи, на что, впрочем, получил отказ. Еще после нескольких недель осады, 17 мая, имперские войска приступили к штурму, который с перерывами длился аж три дня. Гарнизон города, проявляя невиданную смелость, раз за разом отражал все вражеские атаки, но 20 мая все же был вынужден капитулировать. Отряды под командованием Паппенгейма с двух сторон прорвали оборону осажденных и ворвались в город, а вслед за ними последовало и все остальное имперское войско. Обозленные долгой осадой и многомесячной нуждой в продовольствии, имперские солдаты устроили в городе чудовищную резню. Паппенгейм и Тилли пытались привести свою солдатню к порядку, однако их приказов никто не слушал. Понимая, что сейчас произойдет, Тилли, отыскав настоятеля местного монастыря, приказал ему увести всех женщин и детей в собор - единственное место, где он мог еще уберечь их от своего разбушевавшегося воинства. Монах, проявляя недюжинную отвагу, собрал в соборе около 600 человек, чем спас их от неминуемой смерти.

Около полудня в городе начался пожар, который из-за сильного ветра быстро распространился по всем его кварталам, превратив Магдебург в огненный ад. В огне заживо сгорели тысячи человек, включая и мародерствовавших солдат. Но самым ужасным обстоятельством для Тилли была не потеря своих солдат и не гибель тысяч мирных жителей, а тот факт, что пожар уничтожил почти все продовольственные склады, на которые он так рассчитывал. После двух дней пожаров, в результате которых город выгорел почти дотла, Тилли начал наводить порядок в том, что осталось от Магдебурга. Спасшихся горожан вывели из собора и разместили в монастыре, где они просидели три недели. Дабы предотвратить чуму, Тилли распорядился сбрасывать трупы в Эльбу, в результате чего все берега ниже по течению были усеяны распухшими трупами, над которыми кружило воронье.

Из тридцати тысяч жителей в Магдебурге уцелело около пяти тысяч, в основном женщины, так как солдаты сначала уносили их к себе в лагерь с целью в дальнейшем изнасиловать, а только потом начинали заниматься грабежом. Когда все закончилось, Тилли послал к своим солдатам священников уговаривать их жениться на своих жертвах. Оставшимся в живых в Магдебурге мужчинам разрешалось выкупить своих женщин либо за наличные, либо нанимаясь в услужение к поработителям своих жен...

Когда новости о случившемся в Магдебурге распространились по Европе, ее охватил натуральный шок. Католики не могли поверить, что их единоверцы могли сотворить такое, а протестанты пришли в ярость от произошедшего. 31 мая Республика Соединенных провинций (Нидерланды) заключила соглашение с королем Швеции, по которому они обязались дополнить французские субсидии и вторгнуться в габсбургскую Фландрию. Перешли на сторону Густава Адольфа и оставшиеся протестантские князья, которые до этого момента еще соблюдали нейтралитет в войне и с императором.

После разорения Магдебурга Тилли вновь стал упрашивать Валленштейна обеспечить его войска едой, на что опять получил отказ. В конце концов, Тилли решил увести свои войска в Саксонию в надежде захватить в ней местные протестантские города и, наконец, разжиться продовольствием. Туда же повел свои войска и Густав Адольф, искавший генерального сражения с имперцами. 17 сентября 1631 года противники сошлись в битве при деревне Брейтенфельд, что в 10 км от города Лейпциг, в которой войска шведского короля благодаря удачному применению артиллерии и мушкетеров нанесли имперцам, потерявшим в данном бою убитыми и пленными более 14 тысяч человек, сокрушительное поражение. Сам Тилли получил тяжелое ранение в шею и грудь. После проигранной битвы имперские войска отступили на юг, дав тем самым шведскому королю карт-бланш на дальнейшее продвижение вглубь империи.

В дальнейшем Густав Адольф разделил свое войско на две части. Сам он со своими людьми стал продвигаться в Центральную Германию, а армию своего союзника, курфюрста Саксонии Иоганна Георга, он отправил покорять Чехию. Незадолго до этого шведскому королю пришло письмо от фактического хозяина чешского королевства Валленштейна, в котором тот предлагал Густаву сдать Прагу в расчете на то, что данный шаг вынудит имперское правительство вернуть ему командование войсками, после чего уже сам Валленштейн выступит в поход на шведскую армию. 10 ноября Валленштейн покинул Прагу, а через 5 дней занял город от имени саксонского курфюрста заняли его войска.

В это же время войско шведского короля активно захватывало земли Центральной Германии: 11 ноября был взят Ханау, 23 ноября - Ашаффенбург, 27 ноября - Франкфурт-на-Майне, (конституционалистский центр Священной Римской империи), а в конце декабря к ногам Густава пало курфюршество Майнц. Понимая, что такими темпами его империи скоро придет конец, Фердинанд II обратился за помощью к своему экс-полководцу Валленштейну. Император трижды отправлял Валленштейну послания с просьбой вернуться, однако опальный полководец, сначала набивая себе цену, просто молчал, а затем заявил, что он сможет набрать новую армию не раньше марта.

Шведский король же, перезимовав в Майнце, ближе к весне, начал готовиться к продолжению своего похода. В феврале к его двору приехал Фридрих V, свергнутый король Чехии и свергнутый курфюрст Пфальца, из-за действий которого в 1618 году, в сущности, и разгорелась Тридцатилетняя война. Густав принял его с особыми почестями и заявил Фридриху, что он намерен возвратить его в Пфальц в качестве вассала шведской короны. Это уязвило чувство достоинства экс-короля, а потому он отказался от такого предложения и покинул шведский лагерь, окончательно устранившись от театра военных действий спровоцированной им войны. Осенью 1632 года Фридрих V заболел чумой, от которой и скончался 29 ноября.

2 марта 1632 года шведский король возобновил свое продвижение вглубь Германии, взяв курс на Баварию. На этот раз его войска сознательно опустошали все на своем пути, чтобы в случае преследования вражеская армия не могла найти себе пропитание. Все это время Валленштейн стоял на границе Богемии со своей армией в двадцать тысяч человек, которых он набрал, но не хотел куда-либо вести. Неделями и венское правительство, и император, и сын императора, молодой эрцгерцог Фердинанд, тщетно умоляли генерала объявить свои условия и прийти к ним на помощь, но все было тщетно. Лишь в апреле Валленштейн после заключенного с императором договора наконец-то решился перейти к активным действиям. Условия этого договора так и остались неизвестными. По слухам, Валленштейн настоял на своем праве не только иметь абсолютную власть над армией, но и вести все мирные переговоры и заключать по своему усмотрению договоры. А в качестве вознаграждения ему были обещаны часть земель Габсбургов и титул курфюрста.

За время своего простоя Валленштейн полностью подготовил себя к войне. В Чехии были построены оружейные заводы и фабрики по производству обмундирования. Были сделаны гигантские запасы продовольствия, а местные чиновники активно собирали подати с населения, чтобы Валленштейн мог вовремя выплачивать жалованье своей армии. Полководец создал сеть банковских расчетных палат, построил дороги, по которым продукты доставлялись в войска, соорудил огромные склады и хранилища на случай непредвиденных и чрезвычайных обстоятельств. Валленштейн был одним из первых европейских правителей, который применил в подготовке к войне государственный подход.

Свою новую военную кампанию Валленштейн начал с того, что очистил Чехию от войск противника и вернул Прагу под свой контроль. Однако вступать в прямое столкновение со шведами он по-прежнему не торопился. Все это время наступающему Густаву Адольфу противостояли лишь остатки армии Тилли. Намереваясь преградить шведскому войску путь через реку Лех, Тилли окопался на восточном берегу реки, у крепости Райна, но после упорного сражения 15 апреля 1632 года был вынужден отступить. В этой битве Тилли вновь получил ранение, на этот раз в ногу, вследствие которого он скончался 30 ноября от заражения крови.

После смерти имперского главнокомандующего его армию возглавил Максимилиан Баварский, а войско Валленштейна, выйдя наконец из Богемии, выдвинулось к нему навстречу. Тут стоит заметить, что Максимилиан после аннексии Пфальца и получения титула курфюрста старался отстраниться от активной фазы конфликта. 8 мая 1631 года он подписал с французским правительством тайный договор на восемь лет, согласно которому французы обязывались признать его курфюршество и помогать ему в случае агрессии, а сам Максимилиан со своей стороны не должен был оказывать какую-либо помощь врагам Франции. Это создало весьма странную военно-политическую ситуацию, так как Ришелье от имени Франции признавал за Максимилианом титул, который союзник французов Густав Адольф собирался вернуть его законному обладателю Фридриху V. Более того, кардинал обязывал французское правительство защищать Максимилиана, если вдруг на него нападут, а нападение на Баварию было одной из главных целей шведского короля. С другой стороны, Максимилиан обязался не помогать императору в его войне со шведами, несмотря на то что прямо сейчас войска его подчиненного Иоганна Тилли сражались со шведским королем.

Максимилиан долгое время пытался лавировать между двух огней, но в конце концов из-за угрозы оккупации Баварии шведским войсками все же был вынужден присоединиться к войскам императора. 11 июля его армия соединилась с войском Валленштейна. Максимилиан долгое время убеждал Валленштейна дать шведскому королю генеральное сражение, однако сам Альбрехт, наоборот, не хотел вступать в битву с Густавом Адольфом, рассчитывая на то, что его армия вскоре начнет голодать и сама покинет территорию Германии. Данное разногласие в конечном итоге привело к тому, что Максимилиан со своей армией покинул войско Валленштейна и уехал защищать Баварию. Вместо него к войску Валленштейна присоединилась армия Паппенгейма. Как показало будущее, Максимилиан зря отправился в Баварию, так как генеральное сражение все же состоялось.

Густав Адольф, понимая, что его войско может не пережить зиму на вражеской территории, решился разбить неприятельские войска прямо здесь и сейчас. 16 ноября противники сошлись в битве близ города Лютцен. Шведский король решил нанести главный удар силами правого крыла своей армии, которым он командовал лично. Целью короля было выбить противника из усиленных полевыми укреплениями позиций к северу от Лютцена. Сам город был подожжён по приказу Валленштейна, которому не хватало сил для его удержания. Первая фаза боя проходила с преимуществом шведов, которые практически опрокинули левый фланг имперского войска. Однако около полудня на поле брани появилась армия Паппенгейма, которая отбросила шведов на исходные позиции. Во время этой стремительной атаки самому Паппенгейму прострелили легкое, вследствие чего его, захлебывавшегося кровью, увезли умирать в Лейпциг.

В это же время шведские солдаты заметили, как по полю битвы метался конь шведского короля без всадника, обезумевший от кровавой раны в шее. По войску пошли слухи, что Густав убит. Разъяренные гибелью своего короля, шведы пошли в яростную атаку и оттеснили имперские войска. С наступлением сумерек военные действия остановились. Валленштейн собрал своих командиров на совет, чтобы обсудить, что делать дальше. В большинстве своем все они высказались за продолжение битвы на следующий день, однако сам Валленштейн отказался продолжать сражение. С одной стороны, он не был уверен в стойкости своих измотанных за день солдат, с другой — не было известно, не подошли ли подкрепления к шведам. Кроме того, сам Валленштейн был ранен в бедро, а потому напрочь потерял мотивацию воевать дальше, вследствие чего принял решение отступать.

После ухода врага шведские солдаты в кромешной ноябрьской темноте прочесали все поле и все-таки отыскали своего короля. Густав II Адольф лежал во рву, голый и заваленный грудой других тел. Все его тело было изранено. Он получил удар кинжалом, выстрел в бок, два - в руку, и один, вызвавший подозрения о предательстве, - в спину. Смертельной же стала пулевая рана между ухом и правым глазом.

Немецкие протестанты лишились своего последнего защитника...

Продолжение следует.

В Англии начала XVII века истории домашних убийств существовали в двух пространствах одновременно. В одном — на сцене — актёры разыгрывали ревность, подозрения и запоздалое прозрение. В другом — на улицах — дешёвые листовки (broadsides) и баллады рассказывали о преступлениях, признаниях вины и казнях. Это была жёлтая пресса того времени: печатные листки превращали частное убийство в готовую мораль — с мелодией, припевом, гравюрой и чёткой инструкцией, как это воспринимать.

К тому времени, когда зрители приходили в «Глобус», или в «Розу» многие уже знали, чего ждать от семейной драмы.

Броадсайд (broadside) — это один печатный лист: обычно гравюра сверху, стихи снизу. Их продавали прямо на улицах за пенни — по цене, доступной почти каждому. Разносчики и уличные певцы (часто слепые, для которых это был один из немногих способов заработать) ходили по рынкам и площадям с листками, прикреплёнными к доске за спиной, и пели или выкрикивали куплеты, завлекая покупателей. К 1660-м годам в Англии продавалось более 400 000 таких броадсайдов в год. Купленные листки вешали на стены таверн и домов — нечто вроде советской стенгазеты, только платной и с мелодией.

В заголовке указывалась знакомая мелодия — «на мотив...» — чтобы любой купивший мог тут же спеть текст на какой-нибудь популярный напев, который все знали наизусть. Новые слова про убийство накладывались на старую мелодию, и история сразу становилась песней — её пели в тавернах, на рынках, даже у эшафота, где казнили преступников. История домашнего убийства, иными словами, обретало своего рода аудиоформат. Гравюра работала параллельно: не документальная сцена, а типовое изображение — комната, занесённый нож, постель, порицающая толпа. Броадсайд был не просто репортажем — это был образец, который обучал взгляд определённому способу восприятия.

Годы чтения броадсайдов сформировали у театральных зрителей той эпохи устойчивые ожидания. Они привыкли к прямой линии смысла: преступление ведёт к наказанию, наказание — к финальному выводу и предостережению. Визуальные и музыкальные подсказки выносили свой приговор быстро: нож, окровавленная простыня, скорбная мелодия. Кульминационное признание узаконивало наказание и закрывало дело. А мораль защищала общество тем, что превращала ужас в урок, который можно было усвоить и передать дальше.

По английскому праву убийство мужа женой могло считаться "малой" изменой — муж мыслился как государь в собственном доме — и каралось, до реформ, сожжением. Какова бы ни была юридическая логика, сожжение превращало правосудие в публичное зрелище: процессия, столб, огонь, вопли казнимой. Баллады сворачивали это зрелище в предостерегающие четверостишия, которые можно было легко запомнить и спеть. Театр унаследовал этот механизм. Глядя на Отелло, мы видим человека, подчинившегося усвоенной схеме чувств — он действует так, как его научили действовать истории об изменах и наказаниях.

История Ардена

Убийство Томаса Ардена из Фавершема организованное его неверной женой Элис в 1551 году породило прозаические памфлеты, пьесу (есть попытки частично приписать авторство Шекспиру) и баллады. Одна баллада особенно показательна: «Жалоба и рыдание госпожи Арден из Фавершема в Кенте» (The Complaint and Lamentation of Mistresse Arden of Feversham in Kent), оформленная как признание на эшафоте и положенная на мелодию «Fortune My Foe». Монолог от первого лица обещает доступ к душе, но на деле мы слышим голос жанра — раскаяние приходит в положенный момент, а риторика искушения и падения укладывается в знакомые формулы. Индивидуальное страдание превращается в общий голос, который может спеть любой.

Шекспир пошёл дальше. «Отелло» не оправдывает ожидания публики, но он делает это не ломая привычной формы. Шаблоны он рвет в самом конце пьесы, превращая семйную драму в трагедию.

Пьеса начинается как знакомая история: преступление, признание или момент правды, наказание, оно же — предостережение. Но каждое звено этой цепи у Шекспира оказывается с изъяном. Преступление все понимают неправильно с самого начала. Признания так и не случается в том виде, в каком его ждали. Наказание выглядит не как справедливость, а как полная катастрофа. А «предостережение», которое должно было защитить общество, и призвать сделать правильные выводы, на деле только его ранит.

То есть платок стал для Отелло смертельным доказательством лишь потому, что персонажи, а с ними и зрители, привыкли верить простым видимым сигналам. Платок работает как гравюра на броадсайде: увидел — и сразу всё понял. Вернее, думаешь, что понял, но на деле видишь только то, чему тебя научили видеть стереотипы.

Поэтому у публики того  времени не возникало диссонанса от того, что по факту Отелло не подслушивает разговор Яго и Кассио, а только подсматривает за ним, не слыша при этом ни слова.

Литература о казнях требовала признания — без него история не закрывалась. Шекспир его в пьесе не даёт. Дездемона умирает невинной, и так и не поняв, за что ее так безжалостно убивает любимый муж. Её голос обрывается раньше, чем она успевает объясниться. Отелло говорит, но слишком поздно и не о том. Ранее невероятно разговорчивый Яго (его роль насчитывает больше слов и сценических появлений, чем роль Отелло) теперь молчит как рыба, превращая молчание в своё последнее оружие. Вместо успокаивающего признания — обрывки речей, самооправдания и молчание там, где ждали раскаяния.

Броадсайды обещали простой урок — «посмотри и не делай так». Шекспир показывает обратное: если ты привык видеть мир по готовым шаблонам — быстро судить по видимым знакам, полностью доверять поверхностному, искать простые объяснения сложным чувствам — слова и вещи могут стать оружием против тебя.

Лондон, 1628

Вот как выглядела типичный броадсайд 1628 года — «Противоестественная жена» (The Vnnaturall Wife):

Противоестественная жена: или Прискорбное убийство некоего добропорядочного Дэниса Локсмита с Тутл-стрит, заколотого насмерть собственной женой 20 июня 1628 года. За каковое деяние она была предана суду, осуждена и приговорена к сожжению в Смитфилде 12 июля 1628 года.

На мотив Брагандэри.

(приблизительный перевод)

Коль жалость может кого-то тронуть,
Дух добрых жён и милосердие,
Здесь разыгралось недавно
В столичном Вестминстере
Бесчеловечное убийство,
Перед Богом и людьми оно предстало:
о, убийство, самое бесчеловечное,
Кровопролитие моего мужа.

Пусть все земные жёны получат урок,
Как они поступают, так не поступайте,
Не проливайте кровь вашего мужа,
Не поднимайте на него руку,
А не то, как я, сгорите в огне,
Из-за жестокой ярости и гнева:
о, убийство, самое бесчеловечное,
Пролить кровь моего мужа.

Как видите, заголовок уже содержит весь сюжет, включая приговор и дату казни. Гравюра показывает типовую сцену с дьяволом слева — визуальный знак искушения, который не нуждается в объяснении. Текст от первого лица имитирует голос убийцы, но это голос шаблона: «о, убийство, самое бесчеловечное» повторяется как припев, превращая признание в песню. Мелодия песни «Брагандэри» сейчас утрачена, но тогда она была всем знакома — её пели на рынках и в тавернах. Купивший листок мог сразу спеть балладу, и история становилась частью общей памяти. Индивидуальная трагедия Дэниса Локсмита полностью растворяется, теряя всё личное и конкретное.

Еще один типичный бродсайд XVII века: сцена казни и исповеди женщины, убившей мужа в Лондоне около 1680 года и публично сожженной перед тюрьмой Ньюгейт,  с таким же шаблонным рассказом о её пути к эшафоту.

Броадсайды учили смотреть быстро, решать быстро и заканчивать припевом, который все запомнят с первого раза. Шекспир предложил анализ ситуации, который не даёт простых ответов. «Отелло» сопротивляется лёгким концовкам, и просит нас пересмотреть шаблоны восприятия, которые заставили простой платок выглядеть как неопровержимое доказательство в глазах мавра.