Сообщество - Книжная лига

Книжная лига

28 155 постов 82 086 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

112

Сказки скандинавских писателей, которые любили советские дети

Сказки скандинавских писателей, которые любили советские дети

Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.

Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.

В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.

Итак, поехали.

“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен

На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.

Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!

“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен

Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.

Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.

“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон

Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.

Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.

“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф

Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.

Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.

“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм

Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.

Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.

“Волшебный мелок”. Синкен Хопп

Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.

У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.

“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер

И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.

У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.

Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?

Источник: Литинтерес (канал в ТГ, группа в ВК)

Показать полностью 1
4

Его девиз - правда жизни «время» 18 августа 2004 год

Жаркий августовский день, подтверждающий

прогноз, что погода в этом месяце будет на градус выше традиционной.

Хотя миновал Ильин день, после которого незакаленной части населения не рекомендуется купаться, так и хочется окунуться. И свободный от работ народ в буквальном смысле этого слова оккупировал водоемы, мимо которых проходит шоссейная дорога. А вот и конечный путь нашего следования - деревня Малое Куземкино, где живет член Союза писателей России Алексей Данилович Леонов, автор многих повестей и рас-сказов: "Яблоки падают", "Ходят девки" "Долгие метели" "И остались жить" "Лесной поп". "Обет молчания" и других.

Этот год для писателя - юбилейный.

Свое 75-летие он отметил 29 марта, а навестить его мы собрались четыре месяца спус-тя. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Четверо из нас в 70-80-е годы посещали творческое литературное объединение "Зарница" в Доме культуры химиков, которое вел Алексей Данилович. Среди гостей были заведующая методическим центром администрации района Т.А. Семенова и старший научный сотрудник Кингисеппского историко-краеведческого музея В.И. Ищенко. Получилась своего рода выездная литературная гостиная, заседания которой обычно проходят в библиотеке администрации. Их организатор Т.А. Семенова и на сей раз оказалась верна своей роли ведущей, став инициатором поездки, транспорт для которой нам любезно предоставила центральная районная библиотека.

Пока остальные совершали экскурсию по живописным окрестностям Малого Куземкина, по берегу Луги, мы с членом Союза журналистов Александром Шевченко взяли у писателя интервью:

  • Каков, Алексей Данилович, ваш распорядок дня?

  • Как у любого человека моего возраста: стараешься не проспать завтрак, что-то себе приготовить, позаботиться об обеде и ужине. Это для меня уже большое напряжение. А если кто-то приедет и приготовит, сразу жить хочется, на душе становится радостно.

  • Над чем вы сейчас работаете, каковы гворческие планы
    Пишу новую повесть. Первая часть уже готова.

Собираюсь браться за вторую. Подготовил рукопись для книги прозы, в которую войдет и «гусиные крики" многострадальная повесть. Она в свое время не вышла в свет - не понравилась издателю. Положенную в основу сюжета драматическую историю о женщине, пережившей оккупацию, я услышал в Кингисеппе. Один из рассказов этой книги "Высокий порог" Также написан на местном материале: прототипи! его жили в деревне Большое Куземкино.

Замысел новой повести "Кузьмич и Птаха" родился на основе рассказа, услышанного мной от знакомого психиатра: два друга, волею судьбы загнанные в тьмутаракань, спиваются, и один просит второго застрелить его. Тот выполняет просьбу товарища и идет с повинной в милицию. Через этот сюжет мной показана современная жизнь деревни во всей ее неприглядности.

Иногда между делом балуюсь стишками.

  • За два последних года вышли в свет книги многих кингисеппских авторов, в том числе и молодых. Что бы вы пожелали молодежи?

  • Писать правду. Мне в молодости в редакциях журналов возвращали рукописи:

  • дескать, деревня описана несовременная,

как в 18 веке - электричества нет, радио нет... А ведь до и сразу после войны она такой и была, и я продолжал писать правду.

Ругали меня и в литературных объединениях, где я занимался. Я же говорил: "Завтра еще злее напишу".

А однажды Никита Сергеевич Хрущев собрал редакторов газет, издательств и сделал упрек, что они подают жизнь деревни такой, какой она показана в "Кавалере 3олотой Звезды", а где же настоящая жизнь?

Ее надо показывать, а не приукрашенную!

После этой встречи редактор журнала

"Звезда" вспомнил, что к нему как-то раз приходил писатель с правдивыми рассказами о деревне. Меня разыскали и опублико-вали два моих произведения. А первый рассказ был напечатан в 1960 году в альманахе

"Молодой Ленинград". Потом вышла в свет книга "Яблоки падают" - и дело пошло...

Сегодня приходится искать современного героя. Хотелось бы написать о том, как смогли на глазах у нашего государства растащить страну, все разбазарить из общего, котла...

У Алексея Даниловича уже есть произведение и на эту тему - "Сны Чубайса". Отрывки из него, пропитанные скорее сарказмом, чем юмором, он прочитал вслух. А на прощание прозвучало несколько стихотворений, в которых так хорошо передано сегодняшнее душевное состояние автора:

Уходит жизнь заметно в никуда, Восторг медведем в зимною залег берлогу.

Пробудится ль когда? О нет! Беда Ему закрыла к воскрешению дорогу...

А втайне хочется вернуть былое вспять.

Наивно и напрасно пожеланье.

Не пережить прошедшего опять - С беспечностью с горы зимой катанье.

Но, несмотря на посещающую его грусть, Алексей Данилович по-прежнему обладает редким даром заряжать других своим жизнелюбием.

На снимке: (слева направо)

А. Леонов, А. Шевченко, Т. Семенова,

Валерий Ярош, В. Розинкин.

фото автора

Его девиз - правда жизни «время» 18 августа 2004 год
Показать полностью 1
8

Посоветуйте книги, похожие на Игру престолов (Песнь Льда и Пламени)

Уважаемые читатели, посоветуйте, пожалуйста, книги или законченные циклы, похожие на Игру престолов (Песнь Льда и Пламени) по сеттингу / лору. Спасибо.

79

Крейсера. Валентин Пикуль

«Думалось что мертв внутри

Но екнет там в груди и заболит» - МИМИК

Роман «Крейсера» по праву занимает место среди самых ярких и эмоционально насыщенных произведений в творческом наследии Валентина Пикуля. Это не просто историческое повествование, но подлинный гимн русскому флоту, пронзительный реквием по погибшим кораблям и трагическое напоминание о цене, которую приходится платить за роковые ошибки верховного командования.

В центре этого масштабного полотна - судьба Владивостокского отряда крейсеров («Россия», «Громобой», «Рюрик») в огненный период Русско-японской войны 1904-1905 годов. Легендарный «Варяг» и «Кореец» тоже упомянуты, но их гибель описана за кадром книги. Пикуль мастерски сплетает две ключевые сюжетные линии: героический и дерзкий рейд крейсеров по коммуникациям противника и бесславную гибель эскадры в Порт-Артуре. Подлинным главным героем книги становится не отдельный человек, а сам Флот - его дух, его служители и его стальные сердца-корабли. Автор с огромной любовью и глубочайшим знанием дела погружает читателя в будничную жизнь судов, позволяя ощутить тяготу долгих походов, ярость морских сражений и всю сложность той противоречивой войны через призму как исторических лиц, так и собирательных образов.

Потрясающая историческая достоверность. Будучи дотошным исследователем, Пикуль не просто пересказывает факты, но анализирует их, предлагая собственную, часто страстную и субъективную оценку, временами даже излишнюю. Пока читал, я как будто оказывался в эпицентре эпохи, чувствуя запах морской соли и угля, слыша скрежет металла и оглушительные залпы орудий.

Пикуль - виртуоз языка. Его стиль кинематографичен, жив и невероятно образен. Морская терминология органично вплетена в ткань повествования, не перегружая, а лишь усиливая эффект присутствия. Диалоги отличаются остротой, характеры - выпуклостью, а батальные сцены написаны с подлинным размахом и динамикой.

Эмоции частично душили меня половину книги. Настолько это актуально сейчас. Это яростный, подчас гневный рассказ о предательстве, трусости и бездарном командовании, приведшем к гибели тысяч моряков. Чувство горечи и несправедливости пронизывает каждую строку, описывающую сдачу Порт-Артура, брак снарядов или происходящее в тылу. В противовес этому автор возносит гимн простому русскому народу - матросам и офицерам, исполнившим свой долг до конца. Нестареющая актуальность. Роман, написанный в 1985 году, остается грозным предупреждением о губительности бюрократии, карьеризма, недооценки противника и рокового разрыва между властью и народом.

Творчество Пикуля нередко становилось мишенью для критики со стороны профессиональных историков, и «Крейсера» - не исключение. Существуют заметные расхождения с историческими фактами, продиктованные задачами художественного произведения.

Автор выступает не столько беспристрастным летописцем, сколько страстным обвинителем. Его оценки исторических личностей (например, адмирала Алексеева или теоретика Кладо, выведенного «клиническим идиотом») часто излишне категоричны и черно-белы. Главнокомандующего сухопутными войсками Куропаткина, на страницах романа Пикуль вообще уничтожает, и есть даже намеки на то, что проигрывал он сражение за сражением не просто так, а за взятку. Но факт остается фактом, Алексей Николаевич Куропаткин, не выиграл ни одного сухопутного сражения за всю войну. В последствии просил императора об оставлении его в армии с понижением в должности. Его просьба была удовлетворена.

«Куропаткин, не обладая талантом крупного военачальника, проявил нерешительность в руководстве войсками. Боязнь риска, постоянные колебания, неумение организовать взаимодействие отд. соединений, недоверие к подчинённым и мелочная опека характеризовали стратегию Куропаткина, что было одной из гл. причин поражения в рус.-япон. войне 1904-05» - Советская историческая энциклопедия.

Так же присутствует хаотичность композиции. Повествование, перескакивающее с одного театра военных действий на другой, изобилующее отступлениями, может создавать ощущение фрагментарности.

Для усиления драматизма Пикуль вводит вымышленные сцены и персонажей. Собирательным образом является главный герой, мичман Сергей Панафидин, чья личная история служит стержнем повествования. Порой изменяются имена второстепенных исторических фигур, что служит читателю сигналом о допущении художественного вымысла.

Важно понимать, что Пикуль - прежде всего писатель, а не историк. Его цель - увлечь читателя и донести определённую идею, а не создать документальную хронику. Несмотря на неточности, его огромная заслуга в пробуждении интереса к истории России и её флота у миллионов читателей. «Крейсера» - это мощная отправная точка, но для глубокого изучения темы необходимо обращаться к историческим трудам.

«Пять лет назад я за какие-то секунды потерял 30 тысяч человек. А этот дерьмовый мир просто наблюдал.» - Некий злодей.

Через описание ключевых битв Пикуль выстраивает свою центральную мысль: русский моряк был готов на геройство, но его доблесть была растоптана порочной системой.

Бой в Корейском проливе 1 августа 1904 года

Бой в Корейском проливе 1 августа 1904 года

Рейды Владивостокского отряда крейсеров представлены как светлая полоса в мрачной картине войны - образец активной, наступательной тактики. Автор с восхищением описывает их дерзкие налеты на вражеские коммуникации, когда «призраки» Японского моря сеяли панику и наносили ощутимый урон противнику.

Бой в Корейском проливе 1 августа 1904 года - кульминация и одновременно трагический финал деятельности отряда. Неравная схватка с эскадрой адмирала Камимуры и героическая гибель «Рюрика», который, лишившись управления, продолжал бой, прикрывая отход товарищей, показаны как апофеоз жертвенности. Этот эпизод выписан с таким накалом, что воспринимается как реквием, где каждый снаряд, разрывающий палубу, звучит похоронным звоном.

Агония Порт-Артурской эскадры служит мрачным фоном, обвинительным актом против бездарного командования. Пикуль с болью описывает, как первоклассные броненосцы гибли не в открытом море, а на внутреннем рейде, уничтоженные огнем осадной артиллерии. Это не батальная сцена, а картина медленного удушения, вызывающая у читателя сжимающую сердце горечь и бессильный гнев.

Толчком к написанию книги послужила трагическая гибель 17-летнего приемного сына писателя - Виктора, который, перед поступлением в Севастопольское военно-морское училище им. Нахимова, утонул при загадочных обстоятельствах. Отсюда посвящение книги «Светлой памяти Виктора, который мечтал о море, и море забрало его у нас навсегда», с которой перекликается трагическая судьба главного героя романа - молодого мичмана Панафидина.

Конечно, мичман Панафидин, как практически все герои Пикуля, имеет своего реального прототипа или собирательный образ, но очень много в нём и черт юноши, которому так хотелось стать морским офицером, и который прожил эту морскую жизнь только на страницах «Крейсеров». Речь идет о мальчике Викторе, в образовании и воспитании которого принимал активное участие Пикуль.

«Крейсера» - это мощный, патриотичный и горький роман, не оставляющий равнодушным. Он заставляет гордиться подвигом русских моряков и одновременно сжимать кулаки от ярости за нелепые и страшные потери. Это книга для тех, кто ищет в литературе не развлечение, а сильные чувства и пищу для размышлений о судьбе России. «Крейсера» - не просто урок истории, выученный на пятерку. Это пронзительная память о людях и кораблях, навсегда оставшихся в волнах Желтого моря. Роман, который бьет наотмашь, но который необходимо прочитать.

Если оценивать, то 9 из 10.

Источник

Спасибо что дочитали!

А что вы думаете о творчестве Валентина Пикуля?

Показать полностью 2
7
Вопрос из ленты «Эксперты»

Ищу книгу про попаданку в Южную Корею

Собственно, сам вопрос.
хотел жене дать почитать книгу.
Помню, что девушка очухивается в себе(не своем теле?), потом попадает в полицию.
Не помню уж каким макаром, но становится Айдолом в Южной Корее, повет в группе К-Поп. Изредка не то приспосабливает наши песни, не то просто перепевает.
Серия книг.
Помню в одной из книг был не то бунт в стране, не то восстание, памяти погибшим в котором они устраивают концерт.

4
Вопрос из ленты «Эксперты»

Ищу книгу по международной политике

Всем привет!

Если коротко: очень нужна конкретная книга в бумаге, называется "Китайско-российские отношения в новой геополитической ситуации, 1991-2003 гг", ISBN: 9785838100863, 5838100869, вот на неë ссылка в Гугл.Букс: https://books.google.ru/books?id=RvQ-AQAAIAAJ&q=isbn%3A5... .

Подскажите, пожалуйста, где достать такую в Москве\СПб, или заказать откуда-то? В библиотеке им. Ленина она есть, но там че-то не продают))

3

Принцесса для Темных Земель

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13.1 Глава 13.2 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Глава 21 Глава 22

Глава 23

Лилит

Я рассказала “Наблюдателю” детали, которыми так любезно поделился со мной Сохор, добавила немного своих размышлений и резюмировала кисло:

- В общем, я совершенно уверена, что ему помогает какой-то хороший маг и почти уверена, что у него есть сообщники из твоего окружения. Он не идиот, но он рассчитывал убедить тебя в этом безумии. У него должен был быть кто-то, кто имеет на тебя влияние. Найди предателя, - стал мой голос жестче, - схвати, выбей признания и отправь мне их вместе с каким-нибудь приметным кусочком его тела. 

Джархан поперхнулся за моей спиной. Я поняла, что слишком много почерпнула из общения с Талорией.

- Домой не поеду, даже не предлагай. С мужем у нас полное взаимопонимание. Да? - требовательно обернулась я.

- Конечно, - покладисто подтвердил Джархан.

Я повернулась обратно к изумрудам.

- Я на тебя надеюсь. Мы разберемся со своей частью заговора, а вы найдите виновных у себя. Люблю вас.

Я подошла к стене, сняла "Наблюдателя" и нажала на символ запоминания.

Звуки сверху стали громче. Джархан смущенно кашлянул и коснулся стены рукой. Заклинания, наложенные Сохором, начали таять. Вначале светлая сетка, а затем и тьма, затягивающая проходы.

С потолка спрыгнула Талория в компании незнакомой мне девушки.

Внимательно осмотрев нас друидесса кивнула на выход. Я помахала рукой, привлекая внимание к "Наблюдателю":

- Это нужно передать моему отцу и чем скорее, тем лучше.

- Что это? - с сомнением уточнила Талория.

- Магический артефакт называемый "Наблюдателем". Он запоминает то, что видит. Им хотел воспользоваться Сохор, но не успел и вместо этого я сама записала отцу сообщение.

- Ты уверена... ммм... - протянул Джархан со скепсисом, - что твоему отцу следует знать о наших трудностях и о том с какой опасностью ты здесь столкнулась?

- Да, - без сомнений ответила я.

- Нет, - так же безапелляционно сказала Талория. Наши взгляды скрестились на мгновение. Я отвела взгляд, а друидесса пояснила Джархану, - незачем посвящать чужих в наши внутренние проблемы.

- Они не внутренние! Я уверена, что у вашего Сохора были сообщники за Рубежом. Отец обязан знать об этом.

- Тебе не кажется, что заговор моих подданных и угроза твоей жизни еще больше усложнит наши с твоим отцом отношения? - посмотрел Джархан мне в глаза. Я попробовала обдумать свое сообщение с этой стороны. Выходило плохо. Я понимала, что отец не будет рад, что мне оставалась делать?

- Не знаю. Возможно, - ответила я честно, - но ты слышал мои опасения. Поддержка в ближайшем кругу отца - это слишком серьезно. Нам не будет покоя, если у местных заговорщиков есть высокопоставленные союзники в Блуоксе. А, возможно, и еще где-то. Об этом нельзя молчать. Будет только хуже, если они продолжат влиять на отца тайно.

Джархан задумался и медленно кивнул. Взял у меня "Наблюдателя", повертел в руках. Протянул Талории:

- Разберись с тем, чтобы оно попало к королю Блуокса как можно быстрее.

Талория не взяла артефакт, демонстративно скрестила руки на груди.

- Это глупое решение.

- Это мой приказ, - прозвучал в голосе Джархана металл.

- Это глупый приказ. Подумай еще раз.

Я заметила, как судорожно сжались руки Джархана на артефакте. В лице появилась необычная для него жесткость.

- Талория, я бесконечно тебя уважаю. Но если ты искала себе марионетку, то выбрала не того потомка Цаагала. Сейчас этими землями правлю я и я отдал приказ.

Она продолжала смотреть на него, но теперь в ее взгляде появилось что-то оценивающе.

- Я не искала марионетку. Ни свою, ни чужую.

Мои щеки вспыхнули от столь откровенного намека, а с губ сорвался нервный смешок. Талория посмотрела на меня, затем снова на Джархана. Он тяжело вздохнул и приобнял меня за плечи.

- Я просто слушаю разумные советы. Лилит лучше знает, чего ожидать от Блуокса и его короля. Ей виднее во что их стоит посвящать.

Талория смотрела так, будто хотела добавить еще что-то, но, помолчав немного, решила промолчать. И взяла "Наблюдателя".

- Я поручу кому-нибудь доставить его. Надеюсь, что не вся твоя смелость ушла в этот спор?

- Нет, - ответил Джархан раздраженно и переплел свои пальцы с моими, - надеюсь, что и ты можешь не только со мной пререкаться. Сохор сбежал. Сможешь поймать?

Она задумалась.

- На этой земле его даже я не найду. Как выйдет из оскверненной зоны - тогда может быть.

- У него есть хороший маг, - вставила я.

Талория оскалилась.

- Ваши маги со мной в моих землях тягаться не смогут.

Из-за ближайшего дома выбежал Алтан. Оборотень казался и тревожным, и радостно-азартным, словно почуявшая кровь гончая.

- Тихо не вышло. Нас заметили, полезли в драку, пришлось отбиваться. Друиды сработали великолепно, считай все сопротивление подавили. На страже почти никого не было, даже проснулись еще не все. Сражаться за Сохора, узнав зачем мы здесь, решилось еще меньше. Пока местные не пришли в себя, город, считай, под твоим контролем.

- У вас же почти не было воинов, - удивленно расширил глаза мой супруг.

- Друиды мастера, - довольно улыбнулся Алтан, - местные решили, что их преобладающими силами атакуют. И это на оскверненной земле-то!

Талория довольно улыбнулась. Оборотень продолжил.

- На площади собрались приближенные Сохора, требуют с тобой поговорить. Вояк туда же пришлось согнать. Охранять их где-то еще нашими силами не выйдет.  Хочешь побеседовать или убираемся отсюда, пока шкуры целы?

Джархан явно задумался. Скосил глаза на меня и кивнул решительно.

- Да. Хочу. Сейчас сбегу - от позора никогда не отмоюсь.

Пока мы шли мой супруг приблизился к моему уху и пояснил негромко:

- Сохор здесь главный и, по нашим обычаям, если они не сместили его сами, то отвечают за его дела. Особенно, если кто-то что-то подозревал. А кто-то в любом случае что-то подозревал.

- И что ты будешь с этим делать? - не поняла я.

- Попробую напомнить им, что Властелин тут все-таки я.

Понятнее не стало, но что мне оставалось, кроме как ему довериться?

Через некоторое время мы вышли на круглую площадь, содержащуюся в исключительном порядке. Если место, где держал меня Сохор, наводило на мысль о давно брошенном (а перед этим еще и разграбленном) городе, то здесь все казалось жилым и ухоженным. По краю площади располагались высокие колонны, а чуть дальше стояли крупные каменные дома. Слегка пахло серой.

На площади нас ожидала толпа в несколько сотен... человек. Я постаралась думать о них, как о людях, хотя в ночи отличия бросались в глаза особенно ярко. Сияющие синим глаза, неестественного цвета кожа, не всегда человеческие пропорции тела. Оружия я не видела, но наверняка многие владели теневой магией.

Враждебность и неопределенность, повисшую в воздухе, можно было резать ножом.

В противоположной части площади стояло четыре фигуры, которых местные сторонились. Меж двух колон нас ждали двое оборотней, комплекцией похожие на Алтана.

Мне было исключительно неуютно, но я надеялась, что мой супруг знает, что делает.

От толпы отделилась и приблизились к охранникам пятерка местных. Три женщины - пожилая в насыщенном-алом и две низкорослые, лицом похожие на родных сестер, но отличающиеся комплекцией. Та, что была полнее смотрела на нас с откровенной враждебностью, худая скорее настороженно.

Мужчины тоже были похожи на братьев. Одного из них я мысленно окрестила воином - он успел надеть кожаный доспех, а на его поясе болтались ножны меча. Второй мужчина носил платье, покроем похожее на жреческое, но невнятно серое и безо всяких украшений. Я предположила, что он маг.

Мы тоже подошли ближе. Когда Джархан остановился, над площадью повисло молчание.

Пожилая женщина поклонилась первой. Неглубоко - у нас в королевстве так приветствовали равных. Поклон худенькой был уважительнее. Мужчины и полная женщина свои поклоны лишь едва наметили.

Толпа на заднем фоне тоже вела себя невпопад. Кто-то кланялся, кто-то кивал, кто-то попытался встать на колени, но был остановлен соседями.

- Властелин, - поприветствовала Джархана пожилая женщина, - Талория. Алтан, - кивнула она друидессе и оборотню. По мне ее глаза скользнули абсолютно равнодушно, - не буду расточать фальшивые любезности. Ваше поведение возмутительно.

Я удивилась, как хорошо я понимаю ее речь. Парламентерша говорила размеренно и неторопливо, а ее произношение напоминало мне Джархана или Сарано. Тех, с кем я упражнялась больше всего.

Джархан промолчал и жестом предложил пожилой женщине продолжить.

Ее тон стал раздраженнее, но слова оставались все такими же понятными.

- Некоторых из нас выволокли из постелей. Многих поколотили. Четверых убили. Это земля Сохора и у тебя нет права...

- Есть, - перебил ее Джархан, - я не пользуюсь им обычно, но оно у меня есть, Оюун. Ты знаешь.

Та вздернула губы, будто хотела оскалиться, но сдержалась в последний момент.

- Многие здесь еще демонов помнят. Я сама сражалась с ними четверть века назад, а мои дочери, - взглядом указала она на женщин рядом, - бились с захватчиками из-за Рубежа. Ты крапиву палкой бил, когда мы кровь проливали. Хорошо бы тебе уважать это.

- Я уважал, - мрачно ответил Джархан, - и чем же вы мне отплатили?

- Какое оскорбление ты нанес Сохору, чтобы он украл твою девку? - не сдержал оскала мужчина, одетый как маг. Воин, отличавшийся большей осторожностью, предупреждающе сжал предплечье брата.

- Не припоминаю, чтобы я оскорблял его, но даже рассуди Сохор иначе, ему следовало вызвать на поединок меня, а не доставлять неудобства моей супруге.

- Тебе повезло, что он не сделал этого, - не смотря на предупреждение фыркнул маг.

Тревоги в глазах воина и худенькой дочери Оюун стало больше. Не напрасно. Заговори подданные Блуокса так с моим отцом и их уже тащили бы на плац получать плетей. В лучшем случае.

Джархан поморщился.

- Сейчас это не имеет значения. Сохор сбежал, украв мое перед этим. Я готов дать вам три дня на его поиски.

- Это ваше с ним дело, - возразила ему Оюун, - не впутывай нас.

- Это его земля, - скрестил Джархан руки, - и ты знаешь правила. Каждый, кто живет на ней, виновен.

- Этот порядок остался от демонов.

- Как и многие другие, - жестко сказал Джархан, - в том числе ите, по которым я так редко вмешивался в ваши дела. Ты не можешь игнорировать один обычай, но требовать от меня соблюдать другой.

- Ты нарушил обычай, когда пришел сюда с оружием! - возмутился маг.

- Нет. Я пришел за своим. Четыре трупа - это мягко в сравнении с тем, на что я имею право.

- Твоя жена жива, - сухо возразила Оюун.

- Не вашими стараниями. И потому мне нужен Сохор. Он ответит передо мной или я потребую ответа с вас.

- Не бросайся угрозами, когда я стою к тебе так близко, - не выдержала Оюун. В ее голосе отчетливо прозвучало рычание.

- Это вызов? - с мрачным любопытством склонил Джархан голову на бок.

- А если и так?

- Ты старшая в отсутствие Сохора, - медленно протянул Джархан, - ты говоришь за всех?

Оюун задумалась лишь на миг и растянула губы в улыбке.

- А если и да?

По площади прошел ропот. Я не видела отсюда наших друидов, но охранники по бокам от нас подобрались. Я попыталась вспомнить какой-нибудь друидический фокус, что поможет мне выжить, если тут начнется драка.

Драка со всей этой толпой разом!

Надеюсь, мой муж знает, что он делает.

Джархан шагнул вперед. Между ним и Оюун было меньше четырех шагов. Теперь я смотрела на него со спины и не видела выражения лица, но широкую, предвкушающую улыбку в его голосе услышала совершенно четко.

- Тогда я его принимаю.

Оюун замерла шокированно, будто не ожидала такого ответа. За то маг ухмыльнулся довольно и темные тени взвились вокруг него. Талория вскинула руки, Алтан ухватил меня за плечи и легко, словно тряпичную куклу, переместил себе за спину. Я не видела больше друидессы, не видела мужчин-переговорщиков. За то я очень хорошо рассмотрела, как худенькая женщина шагнула назад и молниеносным движением перерезала горло своей матери. Мгновение назад ее руки были пустыми, а теперь на камень площади хлестала темная, куда темнее, чем у нормальных людей, кровь.

Меня вырвало. Кто-то вскрикнул недалеко от меня, но я не поняла кто.

Алтан выпустил мои плечи. Я высунулась из-за его спины ровно в тот момент, когда худенькая переговорщица за волосы подтащила свою мать и швырнула ее тело к ногам Джархана.

- Она говорила за себя, - раздалось над площадью звонкое.

Оюун была еще жива. Корчилась, сжимала пальцами вспоротое горло, отчаянно вращала глазами, булькала что-то, будто надеясь на помощь.

Я перевела взгляд правее. Маг висел на десятке тонких шипов, пронзивших его от пяток до макушки. Тело еще дергалось рефлекторно, но по сути было уже мертво.

Меня снова вывернуло, а затем, спустя пару секунд, еще раз. В желудке давно ничего не было и рвало меня одной желчью, но спазмы от этого легче не становились.

Потом меня обнял Джархан. Разумом я понимала, что внимание Властелина сейчас должно принадлежать иным вещам, но руки решительно сжали его одежду. Я прижалась к его телу и спрятала лицо в его волосах. Меня колотило. Было ужасно стыдно за свою несдержанность. Я боялась, что сейчас меня вывернет еще раз, но, кажется, пронесло.

Одной рукой Джархан придерживал меня за талию, а второй гладил по голове и плечам.

Над площадью повисла тишина и потому его голос - нежный, слегка беспомощный, разительно отличающийся от того, каким он говорил с местными, был слышен особенно четко.

- Милая, не надо. Мне так жаль, что ты это видела. Лилит... Прости, мне нужно было оставить тебя позади. Лилит...

Я собралась с силами и выпустила его одежду.

- Дай воду.

Джархан снял с пояса и передал мне флягу.

Краем глаза я заметила, что полненькая сестра стоит на коленях и обернулась неверяще.

Вся площадь успела опуститься на колени за то время, что я пыталась взять под контроль свой разбушевавшийся желудок. Джархан обернулся к ним и скрестил руки на груди.

Я прополоскала рот. Узнай матушка, как я веду себя в присутствии подданных мужа, она, пожалуй, первый раз в жизни подняла бы на меня руку. Но в текущих обстоятельствах на манеры мне было плевать.

- Встань. Я буду ждать три дня, - сухо сказал Джархан после очень, очень долгого молчания. 

Худая женщина поднялась на ноги. Следом за ней постепенно встали и все остальные.

- Какой будет вира, если мы не найдем его?

Джархан посмотрел на мертвого мага.

- Я подумаю об этом после. Лучше бы вам не разочаровывать меня.

- Да, Властелин. 

Он обернулся к ним спиной и приобнял меня за плечи. Коротко приказал Талории заняться поисками и поставить охрану. Повел меня куда-то. Алтан увязался следом.

Когда мы отошли достаточно далеко оборотень принюхался и сказал не то восхищенно, не то неверяще.

- Это был совершенно безумный блеф.

- Но сработал же, - пожал плечами Джархан.

Я пришла в себя достаточно чтобы уловить главное:

- Блеф?

Мысли ворочались в голове тяжело, словно мешки с песком. Джархан говорил что-то об отсутствии воинов, когда слушал доклад Алтана. Об обмане. О том, что неплохо бы нам уносить ноги, пока шкуры целы.

- Нас там убили бы, да?.. - спросила я с запоздалым ужасом.

- Меня считают чересчур осторожным, нерешительным и любезным любителем интриг, - успокаивающе сказал мой супруг, - я подумал, что если я буду достаточно наглым, то они решат, что у них нет шансов. Так и вышло.

Я смотрела на него удивленно.

- Ты действительно сам на себя похож не был.

Он поцеловал меня в кончик носа.

- Буду надеяться, что это комплимент. Я многое переоценил.

Я улыбнулась. Алтан, само собой, не мог не испортить приятного момента:

- Надеюсь, все это закончится чем-то хорошим.

Джархан обернулся к нему и пожал плечами.

- Я уверен, что это закончится чем-то хорошим.

- А когда? Долго еще ждать? - съязвила я.

Мой супруг тяжело вздохнул и поцеловал меня в ухо, но отвечать не стал.

Рада любым отзывам!

На АТ или Литнете выкладка книги уже закончена и можно прочитать до конца

https://author.today/work/476676

https://litnet.com/ru/book/princessa-dlya-temnyh-zemel-b5452...

Показать полностью
12

Прошу оценить: Гай Марий. Третий основатель Рима

Гай Марий

Гай Марий

"Будет ли еще когда-нибудь у римского народа такой же, как и он, вождь и защитник?" — Такой вопрос задаёт Плутарх в адрес Сципиона Эмилиана Африканского из уст некоего гостя на пиру. Сципион отвечает, хлопая Мария по плечу: "Будет, и, может быть, даже он."

Но будет ли после Мария, такой же вождь и защитник, как Марий? На этот вопрос история хранит молчание. Много нам ведомо героев, полководцев, спасителей и покорителей сердец. Многие достойны стоять рядом с Марием и зваться равными ему, рассказывая о своих подвигах, но подвигов Мария никто не повторил.

Тяжек путь будущей легенды, отпрыск семейства, что имело влияние, но не имело богатства. Для господ Вечного города — обречённый оставаться на вторых ролях. Но так и начинают все герои, и Марий не исключение.

С 17-ти лет он выбирает целью жизни военное ремесло. Цель — место в политике Города. Проявляя себя на поле боя и за беседой, снискал уважение и покровительство великого "африканского" триумфатора, своего владыки, что провозгласил фразу, застывшую в веках: "Карфаген взят, жду ваших приказаний".

Сципион Эмилиан Африканский

Сципион Эмилиан Африканский

Уничтожить до основания — отдан приказ. Выживших — в рабство. Никто не смеет быть выше Рима. Наглецы, сложившие оружие, сами обрекли себя на гибель. Рим не знает жалости и справедливости к тем, кто осмеливается поднимать голову.

Сципион Эмилиан и историк Полибий на руинах Карфагена (гравюра 1797 года). "Я терзаюсь страхом при мысли, что некогда другой кто-нибудь принесёт такую же весть о моём отечестве" (с) Сципион

Сципион Эмилиан и историк Полибий на руинах Карфагена (гравюра 1797 года). "Я терзаюсь страхом при мысли, что некогда другой кто-нибудь принесёт такую же весть о моём отечестве" (с) Сципион

Так начал подходить к концу II век до нашей эры. А за 10 лет до рубежа эр, в Африке вновь случились беспорядки. Царь Нумидии Югурта, умыв руки в крови брата, захватил власть. Рим взвыл от гнева. Нумидия — верный союзник и друг, спутник со времён войны с Карфагеном. Рим не бросает друзей и не закрывает глаза на их беды. Это — удар в самую честь Вечного города. Непростительно.

На защиту достоинства граждан в Африку отправился консул, надежда благочестивых горожан, Луций Бестия. Через год вернулся, нагруженный золотом и поражением. Предательство. Как низко пали нобили, коль сам консул продал победу убийце — и думал, уйти от расплаты?

Суд. Всё — по закону. Но кто свидетель? Кто подтвердит? Только Югурта.

Фарс. Узурпатор и враг едет по улицам столицы мира не в кандалах, а в дорогих одеждах, окружённый охраной, дабы свидетельствовать против консула, избранника народа! Не бывать святотатству! Не позволим опорочить честных граждан мерзавцу, — подумал трибун, глас народа Бебий, потирая кошель, где золото звенело вперемешку с песком.

Запретить Югурте говорить. "Вето" дано слово. Гнев. Стыд. Раздор. Югурта, удаляясь, бросает напоследок: "О продажный город, он вскоре погибнет, как только найдет покупателя".

Югурта, царь Нумидии

Югурта, царь Нумидии

Два года войны. Победы нет. Югурта силён и быстр. Он уходит от атак легионов, оставляя им на растерзание мелкие селения. Бьёт — там, где не ждёшь и скрывается в песках, подобно змее. Нумидия его дом, его крепость, здесь он всесилен.

Римляне свершили глупость, войдя в её пределы. Пусть ищут как напасть. Он будет отщипывать от них по куску. Пусть пока они отъедают свою долю, но это пока. Рано или поздно он проглотит их целиком. Докажет право на власть. Слишком долго ждал. Слишком многих купил. Довольствоваться лишь частью, завещанной отцом? Он получит всё. Слишком много сделал. Не уступит. Слишком поздно.

Третий год войны. Новый консул года повел войска свои, чтоб прозвали "Нумидийский" на века веков земли. Квинт Цецилий Метелл ему имя. Нет в Риме благороднее и могущественней рода. Избрал он себе мечи из достойнейших, а на должность легата, правой руки своей, взял Гая Мария, острейшего из всех.

Славен Марий войной с Карфагеном — сам Сципион держал его подле себя. Югурта неуловим и опасен, но Марий умеет бить тех, кто прячется в засадах. Во истину он лучший клинок, что мог выбрать Метелл. Но не знал Метелл, что клинок сей своей волей живёт. И с двух сторон заточен. Волной они пронесутся по Нумидии — то дробясь на ручьи, то сливаясь в единый поток. Шлейф побед и пепелищ останется за ними.

Но Югурта подобен ветру — сегодня здесь, завтра там. Нумидийского царя не так-то просто поймать. Метелл, не торопящийся крушить столь прыткого врага, решил уподобиться ему. Ты боишься дать нам открытый бой, Югурта? Хорошо. Тогда ты не будешь против, если я прогуляюсь по твоей прекрасной стране. Здесь так много интересного. Кстати, я стою у тебя за спиной. Беги. И оставь этот лагерь мне.

Марий ропчет, не престало гордым мужам, сломя голову, носиться по пескам, словно мальчишкам. Метелл, верно, и вовсе забыл о войне. Он думает лишь о богатстве обираемых нумидийцев. Африканское золото затмило ему взор. Так не может больше продолжаться. Сенат примет меры.

А если нет, то я обращусь к другим людям. Меня ещё помнят и любят. Былого народного трибуна. Я поеду в Рим. Выставлю свою кандидатуру в консулы следующего года. Даже если сенат продлит полномочия Метелла — трибуны поддержат Мария, и сенат ничего с этим не сделает. Нужно только отправить несколько писем, заручиться доверием. Марий справится лучше Метелла, он разгромит Югурту даже с половиной армии. Пусть он тщеславен, но разве это порок для великого полководца? Нет.

Метелл уходит гордо, не склонив головы. Но оставляет своему бывшему мечу подарок. Победит с половиной армии? Что ж, пусть воюет и вовсе без неё. Говорят варвары-кимвры совсем распоясались. Второй консул Луций сражается с ними, вот и будет ему подмога. Отправлю легионы к нему.

Марий не дрогнул. Он знает, что делать. Новых легионов в городе нет. Все знают, какую цену платят горожане за победы. Но не все.

Лишь те, что благородны и носят древние гербы. И те, что выбились в люди трудом, упорством и коварством предков. Но есть и другие. Кто по рождению и состоянию не мог позволить себе щит. Почему бы не дать им дорогу? Оружие. Еду. Обучение. Статус легионера. И добавить ко всему этому достойную плату за службу и земли за подвиги. Новые легионы. Цельные. Мои. В них не будет голытьбы, не знающей, чем бы прикрыться. Все они станут, пусть даже внешне, подобны знатнейшим из нас. То-то аристократы взбесятся.

Без армии, Метелл? Она у меня уже есть. Ты сам не оставил сенату выбора. Традиции не помогут выиграть войну, а в Риме больше нет армии. Значит я соберу её сам. Из тех, кого найду.

Я закалю их, Метелл. Я дам им всё. Твои войска считают крохи, чтоб дожить до конца года. А мои заберут всё причитающееся им без остатка. Они пройдут пески Африки по самым безумным путям. Со скоростью, которая и не снилась Югурте. И не будет силы, способной победить муллов Мария. Ты гонялся за мелкой добычей, набивая кошель. А они завоюют для меня Капсу и отберут золото Югурты до последней монеты. Оно будет принадлежать им, а не тебе. А моей же долей станут слава и верность. Мне, а не тебе суждено стать великим. Ты проиграл, Метелл.

Посмотри на мои мечи, как их много и как они сверкают. Взгляни на тот, что я держу в правой руке. Его выковал древний кузнец. Он не снабдил его дорогим убранством, но наделил острым жалом. Ни один меч не сравнится с ним в гибкости и прочности. И этот меч по имени Сулла всегда будет верен мне.

Так ведь?

Показать полностью 4
Отличная работа, все прочитано!