Мир кошмаров и приключений

Когда выдавались относительно тихие вечера, или же снаряды разрывались не очень близко, Вера с Димкой выходили во двор, и пока она занималась ведением их нехитрого хозяйства, ни на минуту не расслабляясь и ловя каждый звук, малыш возился с кошкой, таскал камешки или играл в устроенной для него в саду небольшой песочнице.

Вера делала всё возможное, чтобы её крошечное семейство чувствовало себя хорошо, она верила изо всех сил, что осталось подождать совсем немного, и враг будет отброшен далеко от границ их многострадального города. Можно будет выдохнуть и жить обычной жизнью, и не нужно будет объяснять сыну, как вести себя во время обстрела, или рассказывать об опасности беспилотников.

Но это будет потом, а сейчас нужно было как можно скорее преодолеть последние двадцать метров, отделяющих их от дома.

Димка был занят машинкой и без умолку болтал на своем, только одному ему понятном языке.

– Дядя! – вдруг произнес мальчуган и показал пальчиком перед собой.

– Что, сынок? Какой дядя? – Вера не сразу поняла, о чем говорит малыш, – в такое время все уже обычно сидели по домам, и встретить кого-то, особенно на их маленькой улочке у леса, было редкостью. К тому же зрение в последнее время подводило – в тёмное время суток ей уже было сложно видеть отчетливо.

– Дядя! – повторил Димка, показывая пальчиком в том же направлении, и Вера разглядела два высоких силуэта неподалеку от соседнего дома.

Ничего не говоря, женщина перешла на бег и уже почти достигла калитки, когда силуэты двинулись им навстречу. Незнакомцы быстро приближались, и от Веры даже в сгущающейся темноте не смогла укрыться их необычная внешность. Она с силой толкнула калитку передним колесом высокой спортивной коляски и влетела во двор под громкий лай их рвущегося с цепи пса. Захлопнув калитку, Вера сразу же защёлкнула засов и мгновенно оказалась с коляской у порога дома.

Обернувшись, она увидела, что мужчины топчутся у закрытой калитки, напирая на неё и пытаясь открыть. Их пёс Тимоха яростно лаял, припадая на задние лапы, а Димка расплакался, испугавшись громкого лая и учуяв страх, охвативший его мать.

Вера расстегнула непослушными трясущимися пальцами карабины на ремнях безопасности в Димкиной коляске и подхватила сына на руки. Они быстро поднялись по ступенькам и, оказавшись у входной двери, перепуганная женщина вытащила ключ из бокового кармана сумки. Она отчаянно старалась попасть ключом в замочную скважину, но рука так дрожала, что это не представлялось возможным.

Димка уже плакал навзрыд, а незнакомцы толкали и трясли калитку все сильнее.

– Ну же! Нуууу!!! – дыхание Веры стало частым и прерывистым, её охватила дикая злость, она глухо зарычала сквозь стиснутые зубы и с силой всадила ключ в вырезанную для него в двери щель. Дважды провернув его в замочной скважине, Вера дернула на себя дверь и уже в следующую секунду они с сыном оказались в маленьком коридорчике.

Малыш крепко обхватил Веру ручками и ножками и никак не хотел, чтобы его опускали на пол.

– Мамочке нужно затащить коляску, сынок, там наша еда. Я никуда не уйду, пусти меня, маленький, – Вера разжала ручки малыша, обхватывавшие её шею, и выскочила на порог.

Ещё нужно было спустить с цепи Тимоху – когда непрошеные гости войдут, а сомневаться в этом уже не приходилось, они вполне могут убить пса, лишённого возможности убежать. Вера с трудом смогла расстегнуть карабин на натянутой цепи, и разбушевавшийся мохнатый защитник тотчас же бросился под самую калитку, норовя вцепиться незнакомцам в ноги.

Вера бросилась назад к ступенькам, налегла на ручку коляски, подняв её верхнюю часть так, что переднее колесо коснулось порога и с усилием толкнула её вперед. Коляска протерлась днищем багажника о ступеньки и тяжело опустилась на порог.

Через пару секунд Вера втянула её в маленький коридорчик, закрыла дверь на оба замка и сползла на пол по стене прихожей.

… – Теперь её только танком можно из этой стены вырвать! – сказал, глядя на новую металлическую дверь довольный своей работой Димкин отец. – И замки хорошие здесь, так что бояться нечего…

– Надеюсь, у них нет танка, – тихо произнесла, глядя куда-то перед собой, Вера. Тяжёлая дверь, металлические решетки на всех окнах – элементарные правила безопасности, на которых так настаивал Димкин отец сразу после приобретения дома, теперь стали единственной преградой между неизвестными громилами и испуганными мамой и малышом.

Запершись в своей маленькой крепости, Вера первым делом начала набирать 102, но дозвониться в полицию оказалось сложно – гудки шли, но трубку никто не брал. Лишь только после пятой попытки на другом конце провода Вера услышала торопливый мужской голос:

– К сожалению, мы не можем пока к вам выехать, все сотрудники на вызовах. Сегодня наблюдается вспышка разбойных нападений в разных частях города. Советуем вам заблокировать все возможные входы в дом, я записал ваш адрес, мы направим к вам наряд в порядке очерёдности.

Вера хотела было возмутиться, но трубку повесили, и они с Димкой оказались предоставлены сами себе.

Мальчик уже успокоился, принялся разбирать покупки, и вынув из пакета свой любимый йогурт, усаживался за столик, чтобы его съесть.

– Вот и хорошо, сынок, кушай, – нарочито спокойно сказала женщина, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, – а я послушаю, что происходит на улице.

Вера тихонько вышла в коридорчик, где стояла коляска, и прислушалась. Во дворе всё было тихо, Тимоха больше не лаял, и скорее всего, удрал куда-то, а незнакомцы больше не ломились в калитку.

– Неужели ушли…странно… Ну, ладно, тем лучше, – Вера была озадачена всем происходящим настолько, что оно показалось нереальным. Но Димка же их видел! И она видела… Открыть дверь и проверить? Нет! Они вполне уже могли стоять на пороге и ждать. Тогда остается просто наблюдать и держать ухо востро, особенно ночью.

Вера вернулась в дом и нашла Димку лежащим на игровом коврике. Малыш катал по нему свой любимый грузовичок, внимательно разглядывал колеса машинки и по-детски имитировал звук едущего автомобиля.

Она остановилась и засмотрелась на сына. Этот маленький человечек заключал в себе целую вселенную, которую Вера ещё только начинала познавать, а любить его она начала еще раньше – с того самого дня, как узнала о своей беременности.

– Всё будет хорошо, сынок. Всё будет хорошо, – Вера тоже опустилась на пол и погладила сына по головке. – Пойду разложу все наши вкусности по местам.

Оказавшись на кухне, она сразу же почувствовала неприятный запах, похожий на смесь старой канализационной канавы и аммиака. Окно было открыто, и Вера сразу поняла, что запах просочился именно извне, потому что у них в доме ничего не могло быть его источником. Она подошла к окну и сразу же отпрянула – незнакомцы стояли в саду и, казалось, смотрели прямо на неё. Только теперь их было не двое, а четверо – трое мужчин и одна женщина.

Вера замерла на месте, а затем аккуратно потянулась рукой к приоткрытой на проветривание створке, медленно взяла за ручку и повернула в нужное положение, закрывая окно. Незнакомцы не пошевелились, и вообще не выказывали никаких признаков активности, что давало возможность рассмотреть их получше.

Все четверо стояли примерно метрах в трех от дома, прямо напротив садового фонаря, из-за чего на их лица почти не ложились тени. И лица эти были ужасны… У незнакомцев не было глаз. Вернее, Вере показалось, что их глазницы были заполнены какой-то белёсой массой и походили на матовые зеркала, зрачков и век видно не было.

Крепкие руки, ладони с узловатыми пальцами, оканчивающимися короткими немного закруглёнными когтями.

Бледная с серым оттенком кожа влажно поблёскивала в свете фонаря, обращали на себя внимание заострённые носы с длинными прорезями ноздрей и несколько увеличенные по сравнению с человеческими уши. Но самыми страшными и отвратительными были рты. Тяжёлые челюсти сплошь состояли из длинных острых клыков, неприкрытых губами из-за их отсутствия. С зубов медленно стекала густая слюна и капала на остатки одежды существ.

Было заметно, что рты могут раскрываться очень широко, от уха до уха, как у змей, что давало ощущение страшной полуулыбки, навсегда застывшей на лицах монстров. В остальном твари – а именно такое определение дала им Вера – мало чем отличались от людей: такое же телосложение, внешние половые различия, человеческая одежда.

Женщина медленно опустила жалюзи, отошла от окна и только потом поняла, что всё это время почти не дышала.

– Что вы такое? Зомби? Мутанты? Пришельцы? Откуда вы взялись? Что вам нужно? – ответов на эти вопросы не было. Хотя, пожалуй, внешний вид тварей вполне помогал найти ответ на один из них – они здесь, чтобы охотиться и есть...

Было очевидно, что теперь ни о каких прогулках или походах за провизией не могло быть и речи.

– Ничего страшного, бывало мы по несколько дней сидели дома во время обстрелов и непогоды. – Вера ходила по дому, говоря сама с собой, и машинально складывала на место Димкины игрушки. – Продукты у нас есть, главное, чтобы с электричеством не было проблем, ведь генератор теперь я завести не смогу – он во дворе. Они нас не достанут, разве если начнут разбирать дом, или заберутся через дымоход, как чёртов Санта Клаус.

Стараясь не выказывать своего страха и вести себя спокойно и естественно, Вера приготовила сыну ужин, а через некоторое время уложила спать.

Глава 2

Она то и дело украдкой поглядывала через жалюзи – твари так и стояли неподвижно.

– Спят или ждут чего-то? Почему не нападают? Сколько их? – вопросов было уже так много, что голова шла кругом, и Вера решила проверить, а не пишут ли об этом в местных интернет-сообществах.

Долго искать не пришлось, и уже очень скоро она смотрела видео, сделанное каким-то парнем с балкона своей квартиры и сопровождавшееся потоком нецензурной брани по отношению к предмету съемки.

На видео была отчетливо заметна тварь, гнавшаяся по двору за молодой парой. Парень, держа за руку орущую от страха девушку, изо всех сил тащил её к двери ближайшего подъезда. Вбегая по ступенькам, девчонка оглянулась назад и сразу же оступилась, упала на колено и соскользнула на несколько ступенек вниз.

– Вставай, твою мать!!! – орал оператор. – Олька! Вызывай полицию и скорую! – крикнул он кому-то в квартире.

Парень на видео опустился вниз, чтобы помочь девушке встать, и подоспевшая тварь сходу набросилась на него. Повалив на землю, уродец стал нещадно рвать беднягу зубами, стремясь добраться к его шее. Парень отчаянно сопротивлялся, старался увернуться от страшных укусов, но нападавший был сильнее.

Обезумевшая от страха девчонка на четвереньках забралась вверх по ступенькам и захлопнула за собой металлическую дверь подъезда.

Тварь наседала, молодой человек терял последние силы, лужа крови под ним росла…

Резкий хлопок – монстр неестественно дернулся и всем телом повалился на искалеченную им жертву.

– Это был выстрел! Слышали? Кто-то подстрелил гада! Прямо с балкона! Красава! А вот и полиция!

На этом видео заканчивалось. Вера ещё некоторое время сидела, не шевелясь. Она только что осознала, какой ужасной смерти они с сыном избежали всего каких-то пару часов назад, и поняла, о какой вспышке разбойных нападений говорил по телефону дежурный полиции.

Кровь стучала в висках, руки снова дрожали, в голове были только обрывки мыслей – страх новой волной нахлынул на Веру, она с силой зажмурилась и почти сразу резко открыла глаза. Сделав несколько глубоких вдохов и медленно выпустив воздух из легких, женщина немного успокоилась и пошла на кухню посмотреть на тварей.

Они оставались в том же положении, что и полчаса назад – стояли напротив дома и чего-то ждали, повернув морды в сторону окна и будто пялясь в него мутными глазами.

Вера вернулась в детскую, нежно взглянула на спящего Димку, уселась за ноутбук и стала думать.  Она не любила чувствовать себя беспомощной, особенно когда жизненные обстоятельства резко менялись не в её пользу.

В последний раз так было десять лет назад, когда разразилась гражданская война. Город страдал от вражеской авиации и артиллерии, жители массово уезжали, ища спасения в более тихих местах. Тогда Вера отказалась покинуть свой дом, присоединилась к ополченцам и прошла курс по оказанию медицинской помощи, там же её научили обращаться с оружием.

… – Довольно неплохо для новичка, – отметил будущий Димкин отец, смотря в бинокль на изрешечённую мишень, – ну-ка давай одиночным. Ёще раз. Молодец!

С непривычки от звуков стрельбы у Веры заложило уши, но похвалу она услышала.

– И запомни, преимущество в оружии это далеко не главное на поле боя. Загнанный в угол человек, как и зверь, способен на многое.

Вера молча кивнула, сомневаться в правоте наставника не приходилось – его боевой опыт, хотя он никогда о нём не рассказывал, чувствовался во всём: в манере бесшумно передвигаться, в умении быстро анализировать каждую ситуацию и выдавать несколько способов решения, в отточенных и чётких движениях при обращении с оружием и даже в способности читать человека, как открытую книгу…

Вера уже давно полностью вернулась в гражданскую жизнь, а покупать охотничье ружьё и хранить его в доме ей не хотелось. Хотя стрелок из первого видео заставил её пожалеть об этом и серьезно задуматься о приобретении оружия.

Со времён ополчения в доме осталась лишь небольшая коробочка с россыпью самых разных патронов, среди которых было штук 20 калибром 5,45 для автомата Калашникова. Коробочка была надёжно спрятана от посторонних глаз и ждала, когда от неё избавятся.

– Да, ствол бы сейчас не помешал…Но его нет.

Вера просматривала новости в сообществах, и заметила, что количество видео с тварями росло, многие из них шли с пометкой 18+. Неудивительно… Судя по комментариям, людей в городе постепенно охватывала паника, вопросов было больше, чем ответов, официальных заявлений не поступало.

Вера пролистывала страницы, почти все комментарии были сплошной истерикой, пока она не наткнулась на кое-что интересное. Некто под ником VanHng, сделал кое-какие выводы о монстрах на основе просмотренных видео и рассказов очевидцев.

– Просвети нас, господин Ван Хельсинг, ведь так ты себя называешь, верно?

Вера пробежалась глазами по небольшому тексту: «… и вот, что я могу сказать о них. Это, вероятнее всего, мутанты. Внешние признаки позволяют предположить, что они результат воздействия на человеческий организм каких-то экспериментальных химических веществ, радиации или агрессивных вирусов, например. Эти полулюди сильные и ловкие, абсолютные хищники. Очень похоже, что они плохо видят, но компенсируют это отличным слухом. Охотятся в основном парами или небольшими группами. Но что для нас самое важное – они уязвимы для огнестрельного оружия, и вероятнее всего, для холодного тоже.»

– Что ж, негусто, но все равно, спасибо, – Вера закрыла ноутбук и снова тихонько пробралась на кухню. Твари были на месте, но теперь они, кажется, спали. На её клумбе.

Вера вздохнула, вернулась в спальню к сыну и уселась на пол у кровати. В этот момент на неё обрушилась вся тяжесть переживаний этого страшного вечера и бесконечной ночи. Она перебралась на кровать, и, едва улегшись рядом с сыном, забылась крепким сном.

Продолжение - Семь дней (продолжение)

Кажется, что не осталось ни одного места, где можно было бы согреться по-настоящему. Вода на полустанках замёрзла, батареи холодны, да и электричества почти не осталось. Те немногие генераторы, что ещё работают, спасают только избранных, а остальным остаётся один на один с этой беспощадной зимой.

Ливень идёт без остановки. Дождь — не просто вода, это что-то опасное, болезненное. Пару раз попался под него на краткий момент, и даже через одежду чувствуется жжение, словно кожу разъедает химией. Весь мир стал враждебным, каждая капля воды, каждый вдох — как испытание.

Сегодня встретил еще одного выжившего. Мы обменялись короткими, мрачными новостями, говорили о своих укрытиях, о попытках отыскать чистую воду. Вряд ли я когда-то его снова увижу. Мы все, кто остался, просто блуждаем в этом постапокалиптическом лабиринте, надеясь на чудо.

Шурка возненавидел родительницу за ее бездумный поступок и совсем отбился от материнских рук, исчезая на целый день из дому и бродя по окрестностям в поисках вчерашнего дня. Возвращаясь к вечеру, он тут же брался за дело, с остервенением отмывая от грязи сапоги, оставленные у порога наглыми постояльцами, и всячески избегая разговора с Густавом. Рослый немец, по обыкновению занимавшийся вечерней процедурой бритья, сидя во дворе на стуле, в этот раз внимательно следил за неулыбчивым подростком, шустро орудующим тряпкой, и медленно вертел в руках бритвенный станок.

-Подойди сюда, — сказал он Шурке.

Мальчик, неплохо понимавший немецкую речь, был в состоянии перевести и более сложные фразы, сказанные неприятелем, но в силу врожденного упрямства сделал вид, будто не разобрал ни слова.

-Быстрее, — гаркнул немец.

Шурка аккуратно отложил в сторону тряпку и, вытерев руки о штанины, неохотно подошел к нему.

-Мне сказали, что ты отлично ориентируешься на местности, — начал Густав. Изучив неделей ранее подсунутые ему Шуркиной матерью тетрадки, исписанные красивым почерком мальчика, и дневник, в котором стояли отменные оценки по немецкому языку и прочим дисциплинам, постоялец отныне обращался к нему исключительно на своем наречии, вскользь упоминая о Гете и рассуждая о красотах Баден-Бадена.

Шурка молчал.

-У меня к тебе личная просьба, — продолжал тем временем Густав, отложив станок и задумчиво глядя на небо.- Давай сыграем в игру. Там, откуда я родом, есть огромные леса. В них растут великолепные дубы и огромные сосны, которые почти касаются своими верхушками облаков. Домой я вернусь еще не скоро, а ваш лес почти такой же, как и тот, что в моей стране. Покажи мне его.

Он усмехнулся.

-Твоя мать обещала дать мне одежду твоего покойного отца, чтобы я не привлекал ничьего внимания своей формой, ну ты понимаешь. Предлагаю тебе на время стать. как это у вас называется, — перейдя на русский, Густав замялся, подбирая нужное слово, но не найдя ничего подходящего, разозлился.

-Провожатым, — подсказал мальчик растерянно.

-Не вздумай шутить со мной, — буркнул немец.- Я знаю, что в этом лесу есть трясины и топи. Надеюсь, тебе не взбредет в голову сводить меня на прогулку именно в эти места. Запомни, в случае чего, у меня найдется для тебя лишний патрон, в этом можешь не сомневаться.

Едва дождавшись следующего утра, Шурка кое-как простился с матерью.

-Дура ты!- не удержавшись, бросил он ей на прощание перед тем, как отправиться в лес.- Если бы папка был жив, он бы убил тебя. Ты мне не мать!

— Меня не жди, я не вернусь, — добавил он, не обращая никакого внимания на стоящего рядом мужчину, вырядившегося в отцовскую одежду и выглядевшего так, будто он был одной крови с покойным, — до того старые вещи, пришедшиеся ему впору, сделали его похожим на Шуркиного отца.

-Настоящий мужчина не должен так говорить с матерью, — принялся поучать его Густав, как только они вышли за забор и направились по тропинке к лесу.- Можно было хотя бы промолчать, и не говорить гадостей.

И хотя немец практически не разобрал, что сказал перед уходом парнишка, по его гневной интонации и по реакции женщины, он понял, что говорил Шурка весьма плохие слова.

Чтобы не дать испортить Густаву своими нравоучительными проповедями впечатление от путешествия, Шурка принялся по-немецки болтать о том, о сем, умело строя предложения и обнаруживая перед недругом весьма недурственное знание предмета, который преподавала ему в школе до войны молоденькая учительница по имени Тереза. Теперь она лежала в сырой земле на том берегу реки. Ее убил Прохор, — местный верзила- идиот, решивший позабавиться ее молодым телом и в итоге задушивший ее.

Девушку похоронили, а дурня, осмелившегося поднять руку на беззащитного человека, мужики выгнали из села, пригрозив свернуть ему шею, если тот вздумает вернуться. Поговаривали, будто видели этого Прохора в соседней деревушке. Ходил идиот там в подчинении у старосты и вешал на себе ни в чем не повинных мирных граждан с помощью веревки, которая была всегда при нем, — надевал петлю на шею несчастной жертвы и, перебросив веревку через плечо, резко дергал ее вниз так, что ноги человека отрывались от земли, а сам он, повиснув на мощном плече подлеца, словно животное, добытое охотником, умирал в конвульсиях.

В лесу Шурка примолк, и Густав насторожился.

-Не вздумай шутить, — предупредил он попутчика, как бы между прочим дотрагиваясь до ножа, вдетого в ножны на поясе. Пистолет немец спрятал за голенище старого сапога, чтоб в случае чего можно было без труда воспользоваться им.

Шурка скривился.

-Неужели вы сможете убить ребенка?- спросил он совершенно спокойно, ныряя под растущий справа куст и не показываясь из-под него минуты три.

-Вот, — появившись совершенно с другой стороны, протянул он немцу пригоршню диких ягод.-Очень сладкие и вкусные.

-Сначала ты, — приказал Густав, боясь, очевидно того, что они несъедобные, а после того, когда мальчик, не задумываясь, закинул себе в рот добрую жменю ягод, сам принялся жадно жевать их сочную сладкую мякоть, блаженно прищурив глаза.

К вечеру пошел дождь, заставивший промокших путешественников искать какое-нибудь укрытие. Они осторожно пробирались по лесной тропинке к заброшенной сторожке, о которой поведал мужчине Шурка.

-В ней прошлой зимой умер дед Игнат, — крикнул мальчик, идя позади немца.- Его тело обнаружили наши охотники, и с тех пор никто не ночует в избушке, боясь бродящего около нее привидения.

-Нет там никакого привидения, — немного помолчав, возразил Густав,.- Ты уже взрослый, пора бы и за ум браться, а не верить всяким слухам.

Внезапно он услышал мужской голос. Удивившись про себя тому, что именно здесь, в самой дикой части леса, им встретился кто-то из людей, он обернулся. Мальчика рядом с ним не было.

Голос зазвучал громче, став похожим на рев зверя. В несколько прыжков преодолев расстояние до того места, откуда доносился хриплый рык, Густав оторопело наблюдал из укрытия за ухмыляющимся огромным мужиком, приближающемуся к подростку.

Шурка сидел на корточках перед гнездом какой-то птицы, заботливо прикрывая ладонями отложенные ею яйца, и в свою очередь с ужасом смотрел на верзилу. Тот размахивал веревкой с петлей на конце, перекинутой через плечо, как будто собираясь набросить ее на торчащий позади мальчугана сук.

Шурка, встав на ноги, озираясь, попятился. Ему совсем не хотелось попасть в лапы человекоподобного существа, коим являлся невесть откуда взявшийся Прохор.

-Не шевелись, — прорычал тот тем временем, облизываясь и не замечая появившегося за его спиной человека с ножом в руке.

Мужлан сделал обманный выпад вперед, словно желая ударить Шурку, отчего тот, вскрикнув, ринулся в чащу леса, но споткнулся о торчащий из земли корень и упал.

Возликовав, Прохор кинулся к нему, размахивая веревкой и предвкушая скорую расправу над жертвой. Он до того увлекся преследованием, что совсем не обратил внимания на хруст сучьев под чьими-то ногами.

Существо даже не успело сообразить, что к чему, когда рука прыгнувшего на него Густава молниеносно прочертила на его горле борозду от левого уха до правого ножом. Идиот вскоре отдал Богу душу, заливая своей кровью пригорок, на который свалился.

Тяжело дыша, Густав прислонился к березе. Он долго смотрел на плачущего Шурку, который вдруг ни с того ни с сего сказал ему о том, что он похож на его отца.

А ночью избушку, в которой путешественники устроились на ночлег, окружили дезертиры, вернувшиеся к месту своего временного проживания.

Они же и обнаружили ранее тело огромного человека на пригорке у старой сосны и, изучив кровавую отметину на горле убитого, пришли к общему мнению, что тот, кто сделал это, весьма умело воспользовался ножом.

Десять небритых, хмурых бродяг, подобравшись к сторожке, устроили засаду, долго совещаясь о том, кто из них нападет первым, и совсем не были готовы к тому, что вышедший к ним навстречу из избушки человек убьет выстрелами троих, самых крепких из них. Оставшиеся в живых пришли в полное замешательство, услышав его гортанную речь, и не сразу справились с чужаком, поскольку тот, воспользовавшись их нерешительностью, снова напал на них, выхватив из-за пояса нож, и успел нанести смертельную рану четвертому бандиту.

Каким-то чудом мальчику удалось уйти невредимым с места событий. Оборванный и грязный, он вернулся домой и проспал целый день в сарае, зарывшись в стог сена. Он не слышал, как нагрянувшие в село красноармейцы выводили немцев из его хаты, как плакала его мать, говоря полевому командиру о том, что ее сын пропал в лесу вместе с главным немчурой.

А после, очнувшись ото сна, Шурка сам пошел к командиру и рассказал о том, что произошло накануне, а затем, вернувшись в хату, убрал сапоги Густава в подпол, откуда доставал их иногда по ночам и начищал до блеска лишь для того, чтобы потом снова спрятать.

-Отравить, что ли вздумал?- прохрипел Егор, чувствуя, что душа его, выкарабкиваясь из него как-то боком, подступает к самому горлу. -А-ну, пацаны, разойдись, щ-щас я ему яйца в узел завяжу!- вскрикнул он и упал без чувств.

Дня два приходил мужик в себя, лежа в затхлой комнатушке квартиры одного из приятелей на ворохе оставшихся после ремонта жухлых газет. С дивана он падал, поэтому и пришлось хозяину апартаментов водрузить бедолагу на макулатуру, сваленную в чулане. И сухо, и мягко, и спать вроде можно.

По утрам Егор будто выплывал откуда-то снизу, а потолок каморки в то же время прямо на него надвигался, -так и норовил раздавить, как лягушонка. А когда прошла эта хмарь, и несчастный вновь обрел ясный рассудок, повздорил он с друзьями по-настоящему.

Те, почесывая покрасневшие от ударов лица, тут же всё простили ему, потому что и сами успели испугаться: а вдруг не выдержал бы мужик бесова корня да и скопытился, а им отвечай, вроде как лучше хотели, а тут такие фортели.

Егор, обозвав товарищей, собравшихся вокруг него по случаю его прихода в себя, душегубами, укатил на свою «фазенду» и…

Снова запил по-черному.

-Мы бессильны,- в один голос заявили зачинщики своеобразного лечения, опуская руки.

Только вот какая штука вышла: пить-то мужик пил, много, обстоятельно, благо деньги пока были, но забыться так и не мог.

-Ведите меня назад к колдуну!- отупев от ужаса, кричал он собственному отражению в зеркале, а затем бежал на балкон и, распахивая настежь окна, высунувшись по пояс на улицу, нёс околесицу, тряся головой и пытаясь доказать что-то пробегающим мимо прохожим.

-Твари,- изрекал он, видя, что его вопли не возымели должного действия, и никто из спешащих по своим делам "равнодушных идиотов" и не оглянулся в его сторону.

Под конец недели напал на Егора жор. Смёл он с полок кухонных шкафов всё, что было,- макароны, крупу гороховую, сахар, перец красный, измельченный, и даже лист лавровый сжевал, но и этого ему показалось мало.

Прыгнув в стоптанные ботинки и залив в себя две бутылки водки, направился он в продовольственный магазин, где и отстоял, как примерный гражданин, очередь, пока даже самый ленивый посетитель, приходящий обычно в подобное заведение для того, чтобы изучать расположение мух на потолке, не скрылся с его глаз, растворившись в дверном проеме.

-Вам чего?- спросила его улыбчивая продавщица, качнув почти оголенными v-образным вырезом малиновой блузки грудями,- этакими большими белыми подрагивающими шарами молочного цвета с едва различимыми извилистыми дорожками вен.

Между двух грудей рыжей красотки, не переставшей улыбаться и зазывно смотрящей на губы Егора, покоился медальон в виде до блеска начищенной старинной монеты.

Мужика почему-то вдруг заинтересовала сама цепочка, на которой на мгновение застыли пальчики правой руки голубоглазой рыжей дамочки. На вид цепочка, как цепочка,- золотая с меленькими звёнышками, цеплявшимися друг за друга, словно детки, водящие хоровод. Но эти пальчики продавщицы…тонкие пальчики с длинными коготками пурпурного цвета. Они так нежно поглаживали побрякушку, скользя по ней то вверх, то вниз, а потом снова вверх, что Егору вдруг стало трудно дышать, а его наспех напяленные брюки как-то странно повели себя. Опустив голову, Егор увидел, что они расстёгнуты, и, густо покраснев, взвизгнул молнией и попросил сыра.

-Мне три кило!- ляпнул он, задыхаясь и пытаясь не смотреть в голубые очи нахалки, уставившейся на него, будто кошка на сметану.

-Три кило,- пропела девушка и ловко отхватила от гигантской сырной головы ноздреватый кус.

Упаковав его в бумагу, а затем в пакет, и пересчитав деньги, она передала покупку обалдевшему мужчине. Он про себя отметил, что те самые пальчики, в которых были зажаты дужки ручек пакета, совсем не напряглись, держа тяжесть. Напротив, девушка быстренько перебрала ими, словно играя гамму и, подождав, пока он, наконец, возьмёт купленное, снова сыграла гамму, на сей раз в одну октаву. Этот жест почему-то напомнил Егору соседскую кошку Анфиску с ее юркими лапками, увенчанными острыми, как бритва, коготками. Подлая тварь неопределенной масти ежедневно метила у него под дверью и царапала её разлохматившуюся обивку с особым остервенением и, кажется, совсем не боялась его угроз.

В квартире, наглухо закрыв двери и отдышавшись, мужчина, снедаемый чувством голода совсем другого рода, кисло поморщился.

Развернув бумагу с сыром, вяло поковырял его. Затем, поискав в ящике стола нож, отрезал небольшой кусочек и закинул в рот.

Его живот тут же скрутили жуткие спазмы, а рот наполнился до того горькой слюной, что мужчину зашатало. Он отрыгнулся. В животе у него заурчало.

Запах дорогой женской туалетной воды, которой был буквально пропитан отрезанный продавщицей кус сыра, поплыл по квартире, когда Егор поставил чайник на огонь, намереваясь приготовить себе кофе.

-Что за…-хрипло побурчал он, вернувшись к столу и принюхиваясь. Осматривая принесённый им пакет, он внезапно обнаружил в нём ту самую цепочку с «детишками»- звёнышками и начищенной монетой в качестве медальона. Выудив из пакета вместе с украшением и пяток рыжих длинных волосин, он окончательно перехотел есть.

В этот самый момент свет в квартире погас. В соседней комнате упало что-то громоздкое, и Егор, несмотря на жуткое опьянение, вдруг разом навалившееся на него, перекрестился. В проеме двери показалась обнажённая женщина с пышными грудями. От её совершенного тела исходило яркое свечение, которое позволяло Егору рассмотреть всё в мельчайших подробностях. Но желание, преследовавшее его от магазина до дверей квартиры, не только не усилилось, но и куда-то испарилось, а на смену ему пришло липкое чувство ужаса.

-Ты кто?- с трудом прошептал мужчина, глядя на то, как ухмыляющаяся деваха,- точная копия продавщицы, всучившей ему вонючий сыр,- медленно кружится по комнате, словно сумасшедшая по палате, иногда подходя к столу, чтобы отхватить от сомнительного лакомства изрядный кус.

Его глаза слипались, а в голове было совершенно пусто, но он каким-то десятым чувством понял, что ему несдобровать. Деваха, проглотив оставшийся сыр и схватив нож со стола, принялась полосовать им кухонные стены, удовлетворенно взвизгивая и приплясывая на месте. Она поминутно оборачивалась к Егору, и тогда он видел её широко раскрытый рот с кошачьими усами по бокам и длинный язык, которым она время от времени облизывала острие ножа. Гостья постепенно приближалась к хозяину убогой квартиры, издавая утробные звуки и бесстыдно покачивая бедрами. Затем, подойдя вплотную и чуть отклонившись назад, она раззявила пасть с острыми, как шило, зубами и издала душераздирающий вопль.

-Отд-аа-ай!- взорвался эхом в ушах Егора басовитый приказ голой плясуньи.

Она протянула руку, чтобы вырвать из похолодевших пальцев мужчины раскалившуюся, будто от пламени, цепочку, но он почему-то не был настроен на то, чтобы возвращать украшение.

-Кто ты?- повторил он, протягивая к даме другую руку, сжатую в кулак, с торчащими меж пальцев длинными, рыжими волосинами, найденными им ранее в пакете.

Вместо ответа девушка бросилась на Егора. Изрядно помотав его из стороны в сторону, она толкнула его в грудь, отчего мужчина, пролетев через всю комнату, врезался в оконную раму, а затем, пробив стекло собой, сверзился с десятого этажа на мокрый асфальт.

Утром его остывшее тело нашёл Василич,-старый дворник, вышедший по обыкновению на ежедневную прогулку с метлой, и не замедлил сообщить участковому о находке.

Позже он рассказывал потрясенным жильцам о том, как менты, устроившие в квартире покойного обыск, с ужасом осматривали ободранные стены комнат, с висящими на них пустыми рамами от разбитых на мелкие кусочки зеркал, а также перевернутую вверх тормашками мебель и нож, воткнутый в батарею.

-Пить надо меньше,- подытожил Василич.- Видали, что он в квартире натворил? Не иначе, как белая горячка в гости к нему наведывалась. Она –то и запаяла ему пасть принесенной ею соской.

Дальше он принялся рассказывать о какой-то гадкой штуковине во рту у мертвеца, с виду похожей на приспособление, с помощью которого люди затыкают сливные отверстия ванн, со свисающей с нее, наподобие шнурка, ржавой цепочкой из обыкновенного металла.