Лига историков

Ей сказали, что в комнате "станции для утешения" ее ждет американец, и, конечно, она ожидала белого "Джона" или "Сэма". Линь была поражена, когда из полутьмы ей белозубо улыбнулся настоящий негр.

За все уже было заплачено и пути назад не было. Бедная Линь не знала, что этой ночью в ней зародится "грязь жизни"...

Весной 1975 года американские войска покинули Вьетнам, оставляя на произвол судьбы своих союзников-южан, миллионы погибших, разрушенные города и выжженные напалмом тропические джунгли.

Кроме того, американцы оставили во Вьетнаме 50 тысяч детей, которых вьетнамские женщины - как южанки, так и пленные северянки, родили от солдат "дяди Сэма". Какие-то из женщин родили в результате добровольных романтических отношений, но большинство в результате насилия.

У полукровок, рожденных как от белых американцев, так и от чернокожих, и от латиносов, судьба оказалась тяжелой. Вьетнамское послевоенное общество не приняло этих детей, их называли "детьми пыли" (bui doi) или, еще хуже, "грязью жизни".

Дело в том, что семьи часто отвергали полукровок и те бродяжничали, покрытые пылью и грязью.

Конечно, многие дети жили в своих семьях относительно благополучно, но их все равно настигало прозвище "грязь жизни".

Одним из "детей пыли" была Би Тхи Лоан-Тханг. Мать девочки, Линь Лоан, трудилась в одной из так называемых "станций для утешения", где вьетнамские женщины оказывали различные услуги американским солдатам - эту практику американцы позаимствовали у японцев времен Второй Мировой войны.

Отцом Би Тхи стал чернокожий американский солдат по имени Али. Линь была замужем за солдатом Южного Вьетнама, но он находился в армии, и женщине нужно было как-то добывать деньги.

Вернувшись домой и обнаружив жену беременной, супруг крепко ее избил.

Отношение к родившейся у Линь чернокожей девочке Би Тхи в семье было ужасным, особенно плохо к ней относился отчим.

В результате Би Тхи отправили к бабушке в провинцию Минь Хай. Но и там темнокожая девочка с узкими глазами не нашла доброго отношения.

У двенадцатилетнем возрасте Би Тхи отправили работать на рисовое поле, где ей приходилось тянуть плуг вместо вола - семья была очень бедной и купить тягловое животное не могла.

Дядя Би Тхи, ветеран Вьетконга, ненавидел "грязь жизни" и бил племянницу палкой, в том числе, по голове. С тех пор у бедняжки развились сильные головные боли.

В 15-летнем возрасте Би Тхи вернулась к матери и слезно молила Линь Лоан оставить ее в семье. Однако отчим наотрез отказался принять падчерицу. Подростку пришлось вернуться на рисовое поле своей бабушки.

В 26 лет Би Тхи встретила вьетнамца по имени Фам Ван Тханг. Этот мужчина был одним из немногих в селении, кто относился к "грязи жизни" без предубеждения.

Вскоре Би Тхи вышла замуж за Фам Вана и переехала с ним в Сайгон. В большом городе Тханг занялся продажей сушеного красного перца. С раннего утра мужчина отправлялся продавать свой товар с тележкой, прикрепленной к трехколесному велосипеду.

Фам Ван зарабатывал около доллара в день, и этого супругам хватало лишь на крайне скудное питание.

Би Тхи в Сайгоне не смогла найти работу - все по причине ее статуса "грязи жизни". Лишь изредка женщине удавалось найти небольшую подработку.

Между тем, семья росла с каждым годом: Би Тхи родила супругу четверых детей.

Тханги ютились в маленьком домике неподалеку от кладбища. Кроватей у семьи не было, спать приходилось на полу.

Чтобы хоть как-то прокормиться, семья ходила к ресторанам и искала выброшенные остатки еды. Чернокожих детишек Би-Тхи, роющихся в помойке, в Сайгоне, также как и самых забитых деревнях Вьетнама, называли "грязью жизни".

Все это время Би Тхи знала, что за океаном, в Америке, живет ее настоящий отец. Мать назвала женщине имя и фамилию этого человека, но выразила убежденность, что Би Тхи ему совершенно не интересна. Встреча отца и матери Би Тхи занимала не больше часа и проходила на "коммерческой основе".

Тем не менее, Би Тхи надеялась, что когда-нибудь она сможет поехать с детьми в Америку и увидеть отца:

"Иногда я думаю о своём отце. Я хочу знать, кто он, моя плоть и кровь; мне всё равно, богат он или беден. Если бы он был бездомным, я бы приютила его и позаботилась о нём. Если бы он захотел дать мне хотя бы доллар, я бы взяла его, потому что он мой отец, но я бы никогда не попросила. Я бы просто расплакалась, если бы встретила его. Но не при нём — я бы подождала, пока он уйдёт, а потом заплакала".

Мечта Би Тхи сбылась, но лишь отчасти. Отца женщина так и не увидела - он умер через несколько лет после ее рождения. Дети Би Тхи выросли, получили образование, уехали в Австралию и США.

Они звали с собой мать, но Би Тхи отказалась: к 2025 году ситуация во Вьетнаме изменилась, и никто здесь больше не называет детей от иностранцев "грязью жизни".

Би Тхи пятьдесят лет, она живет в Сайгоне со своим мужем Фам Ваном, у них есть небольшой бизнес, и пара вполне счастлива.

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

История небольших сельских храмов всегда наполнена судьбами людей, их трудом, верой и драматическими поворотами времени. Одной из таких святынь была Церковь Казанской иконы Божией Матери в поселке Кассель Челябинской области, построенная в самом начале XX века. Сегодня от нее не осталось ни стен, ни куполов, но память о храме продолжает жить в архивных документах и воспоминаниях старожилов.

Церковь была возведена в 1903 году. Средства на строительство выделил один из самых состоятельных жителей Касселя - Алексей Васильевич Танаев. Он не только занимал видное положение в местном обществе, исполняя обязанности почетного судьи станицы, но и был отмечен государственными наградами, в том числе золотой нагрудной медалью «За усердие» на Станиславской ленте. Его вклад позволил начать строительство, которое стало значимым событием для всего поселка.

Храм освятили в честь Казанской иконы Божией Матери. Работы вел подрядчик А. Ишимов, однако его судьба сложилась трагически: не сумев расплатиться с долгами, он разорился.

Служение в храме нес церковный служитель Иван Архипов, который до самого закрытия церкви оставался верен своему делу. Однако репрессии 1930-х годов не пощадили и его: в 1930 году он был арестован, а в 1935-м - расстрелян.

В 1930 году храм, как и многие другие церкви в стране, был закрыт. Спустя несколько десятилетий, в период активного строительства сельской инфраструктуры, его судьба была окончательно решена. В 1954 году из материалов разобранной церкви построили Кассельский сельский клуб. Так камни, некогда служившие святыне, легли в основание нового культурного центра.

🔔 Подписывайтесь на наш проект "Медиа о нагайбаках | КМН РФ", чтобы узнать больше о прошлом, настоящем и будущем нагайбаков.

12 декабря 1910 года в Нью-Йорке стояла шикарная погода — лёгкий морозец и солнце, словно созданные для прогулок по Пятой авеню. В тот день 25-летняя Дороти Арнольд вышла из роскошного семейного особняка на Манхэттене, чтобы купить платье для чаепития. И больше её никто никогда не видел. В общем, случился настоящий «Твин Пикс» начала XX века, только вместо провинциального городка был блестящий Нью-Йорк, а вместо Лоры Палмер — наследница парфюмерной империи.

Дороти Арнольд была классической «светской львицей» своего времени. Выпускница престижного колледжа Брин-Мор, она владела несколькими языками и мечтала о лаврах великой писательницы. Казалось бы, живи и радуйся: папа — парфюмерный магнат, дядя — член Верховного суда, а в гардеробной столько платьев, что хватило бы на небольшую армию модниц. Но за внешним обликом благополучия скрывалась другая жизнь. Отец, Фрэнсис Арнольд, держал дочь на коротком поводке, выдавая ей на карманные расходы всего 100 долларов в месяц (по тем временам сумма приличная, но для миллионерши — смешная).

В тот злосчастный день Дороти вела себя как обычно. Она поцеловала больную мать, отказалась от компании и отправилась на шопинг. У неё в кармане было всего 25 долларов наличными, но фамилия Арнольд открывала любые кредитные линии.

Маршрут Дороти удалось восстановить довольно точно. Сначала — кондитерская «Парк и Тилфорд», где она купила коробку шоколада (в кредит, естественно). Потом — книжный магазин «Брентано», где она приобрела книгу с ироничным названием «Заметки занятой девушки». Там же она встретила подругу, Глэдис Кинг. Девушки поболтали о предстоящей вечеринке, посмеялись, и Дороти, помахав рукой, направилась в сторону Центрального парка. Всё. Только её и видели.

Дороти так и не пришла домой к ужину, но родители не стали звонить в полицию. Почему? Потому что скандал страшнее смерти. «Что скажут люди?» — этот вопрос волновал Фрэнсиса Арнольда больше, чем судьба дочери. Семья наняла частных детективов, включая знаменитых агентов Пинкертона. Те перевернули весь Нью-Йорк, проверили морги и больницы, даже съездили в Европу — вдруг беглянка села на пароход? Но Дороти словно растворилась в морозном воздухе. В её комнате нашли лишь следы сожжённых писем в камине и рекламные проспекты трансатлантических лайнеров.

Только через шесть недель (!) отец, отчаявшись и потратив 100 тысяч долларов, собрал пресс-конференцию. Он заявил, что Дороти, вероятно, убили в Центральном парке, а тело сбросили в водохранилище. Но полиция, наконец подключившаяся к делу, быстро отмела этот вариант: в те дни как раз ударили морозы, и водоемы промёрзли до дна.

В ходе расследования всплыло имя Джорджа Грискома-младшего. 40-летний холостяк, живущий с родителями, был тайным возлюбленным Дороти. За месяц до исчезновения она, солгав отцу о поездке к подруге, провела с ним неделю в бостонских отелях. Деньги кончились быстро, и наследнице миллионов пришлось заложить в ломбард свои украшения. Когда детективы (а позже и разъяренные родственники Дороти) добрались до Грискома, тот мирно отдыхал во Флоренции. У него было железное алиби и пачка писем от Дороти, полных отчаяния. Журналы отказывались печатать её рассказы, и она писала: «Впереди я вижу только долгий путь в никуда». Гриском клялся, что готов жениться на ней, если она найдется, но его слова повисли в пустоте.

Версий было множество. Неудачная медицинская процедура, закончившаяся трагедией в подпольной клинике? Побег в Европу? Самоубийство? В 1916 году один заключенный признался, что помогал закопать тело девушки в подвале, но проверка ничего не дала.

Отец Дороти умер в 1922 году, так и не узнав правды. В своем завещании он написал: «Я убеждён, что моей дочери нет в живых». Он вычеркнул её из наследства, поставив точку в этой грустной истории. С тех пор Дороти Арнольд считают призраком Пятой авеню.

***********************
А ещё у меня есть канал в Телеграм с лонгридами, анонсами и историческим контентом.

Автор: Андрей Малов

Итак, дорогие друзья, мы закончили наше длинное повествование о причинах и предпосылках Американо-мексиканской войны 1846-1848 гг. Но прежде чем мы перейдем непосредственно к описанию боевых действий, нам нужно понять, что же из себя представляли армии воющих сторон и обсудить их сильные и слабые стороны, вооружение, обмундирование и организацию. А начнем мы с армии США.

Читайте также:

• Американо-мексиканская война. Часть 1. США в 20-е - 30-е годы XIX века

• Американо-мексиканская война. Часть 2. Мексика и Техас

• Американо-мексиканская война. Часть 3. Революция в Техасе

• Американо-мексиканская война. Часть 4. Аннексия Техаса

• Американо-мексиканская война. Часть 5. Американская кровь на американской земле

Армия США накануне войны

"В Америке еще никогда не было такой прекрасной армии!", - восклицал в письме домой Джон Седжвик, будущий командир корпуса в Потомакской армии во время Гражданской войны, а тогда - обычный молодой второй лейтенант в армии Закари Тейлора. И надо сказать, основания так считать у него имелись. Армия США действительно проделала огромный путь со времен своего последнего крупного конфликта - Войны 1812 года. И дело тут вовсе не в количестве войск - на апрель 1846 года списочный состав регулярной армии насчитывал лишь 734 офицера и 7885 солдат, из которых фактически на службе находилось 6562 человека. По европейским меркам такая численность была просто смешной и примерно соответствовала штатному составу одной французской дивизии того времени. Тут нет ничего удивительного - в 20-х - 30-х годах XIX века у США просто не было серьезных потенциальных противников, наличие которых могло бы оправдать серьезные расходы на большую постоянную армию. Однако небольшое количество личного состава во многом компенсировалось его высоким качеством, особенно в отношении офицерского корпуса. Уроки англо-американского конфликта не прошли даром, и программа обучения в военной академии в Вест-Пойнте была серьезно пересмотрена, что самым положительном образом сказалось на эффективности управления подразделениями в бою и взаимодействии между разными родами войск.

Главным преимуществом американского офицерского корпуса была крайне высокая мотивация - случайных личностей в довоенной регулярной армии практически не было. Америка середины века была страной больших возможностей, и связать свою судьбу с армией означало отказаться от всех перспектив, которые открывались перед человеком в бизнесе, политике или сельском хозяйстве. Те, кто все же на это шел, были людьми, сознательно избравшими тяжелый путь профессионального военного, готовыми к трудностям и лишениям, которые неизбежно сопровождают этот выбор. Патриотизм и честь страны не были для них пустыми словами, и они были готовы донести эти идеи и до своих подчиненных.

И вот с этим были определенные проблемы. Свободолюбивый дух американцев XIX века не очень-то способствовал популярности военной службы среди широких народных масс. К тому же, денежное довольствие американских солдат было довольно скромным - так, рядовой получал 7 долларов в месяц вдобавок к подписному бонусу в 12 долларов. Для сравнения - зарплата квалифицированного механика составляла около 1 доллара в день. Неудивительно, что заметную часть личного состава армии составляли мигранты, прежде всего ирландцы и немцы. Они просто еще не успели встроиться в американскую экономическую модель, а жить на что-то было нужно. Разумеется, что изначально боевой дух таких новобранцев сильно страдал, и требовалась самая суровая дисциплина, чтобы превратить эту разношерстную компанию в настоящее слаженное войско. "Американские офицеры имели право применять силу по любому поводу и часто осуществляли в отношении рядовых тяжелые и унизительные наказания", - вспоминал один британский ветеран, поступивший впоследствии на службу в американскую армию. Такие крутые меры принесли свои плоды, и американская регулярная армия заслуженно считалась одной их самых дисциплинированных в мире.

Это не значит, что в армии не было проблем с дезертирством. После того, как Конгресс объявил войну Мексике, ему пришлось поддержать инициативу президента Полка и одобрить увеличение армии до 15 540 человек. Разумеется, новобранцы не обладали такой же выучкой и боевым духом, и многие из них, особенно ирландцы и другие солдаты католического вероисповедания, предпочли перебежать к своим противникам, ибо считали войну против единоверцев страшным грехом. Свою лепту внесло и предвзятое отношение к ним со стороны офицеров-протестантов. Мексиканцы были отлично осведомлены о религиозных трениях в стане противника и быстро сориентировались в ситуации. Они распространяли листовки, в которых предлагали братьям по вере отказаться от своего «нечестивого дела» и подкрепляли свои слова щедрыми подарками - рядовому перебежчику полагалось 200 акров земли плюс 100 акров дополнительно после года службы, а сержанту - 500 акров немедленно и 250 а за год. В общей сложности, из Армии США дезертировало 2850 регулярных солдат и 3900 добровольцев. Из солдат-ирландцев в Мексике даже был сформирован отдельный батальон Святого Патрика (мексиканцы называли их Сан-Патрисиос), который храбро сражался против своих бывшей товарищей. Судьба солдат батальона была незавидной - многие из них были захвачены в плен и повешены, однако некоторым удалось после войны остаться в Мексике и неплохо там устроиться. Впрочем, о них мы еще поговорим подробнее в следующих частях.

Несмотря на это, моральное и физическое состояние армии перед войной находилось в целом на достойном уровне. Все в порядке было и с боевым опытом, который, впрочем, был весьма специфическим. С середины 1810-х годов страна не вела серьезных войн, однако вооруженным силам постоянно приходилось сталкиваться с враждебными индейцами, и некоторые из этих стычек перерастали в серьезные конфликты. Одним из них, например, была Вторая война с семинолами, которая продлилась с 1835 по 1842 год и стоила жизни 1500 американцам. Многие будущие герои Мексиканской войны, такие как Уинфилд Скотт, Закари Тейлор или Уильям Уорт, принимали участие в этом кровавом противостоянии.

Проблемой, однако, было то, что армия обычно сражалась в составе небольших подразделений, и мало кто из американских офицеров имел опыт командования чем-то крупнее батальона. Командир 3-го пехотного полка капитан Моррис вспоминал: "Даже генерал Тейлор не мог развернуть бригаду в линию. Из всех командиров, пожалуй, только полковник Твиггс был способен на это". Осознав масштаб проблемы, Тейлор провел почти год на берегах Рио-Гранде, занимаясь муштровкой подчиненных и обучением офицеров. Лейтенант Джордж Мид, будущий победитель при Геттисберге, жаловался в письме, что "все время мы занимаемся исключительно строевой подготовкой. От звуков барабанов и флейт у нас уже болят уши". Однако такой подход возымел свое действие, и к началу войны армия Тейлора уже вполне была способна оперировать крупными силами и отлично показала себя в последующих боях.

Серые будни суровой и унылой армейской жизни, скрашивались однако всевозможными развлечениями. Впервые в истории американской армии Военный департамент озаботился досугом военнослужащих - в свободное время к услугами солдат были передвижные театры с профессиональными актерами, музыкальные ансамбли, магазины, торгующие в числе прочего алкоголем и табаком, и даже игорные заведения. В этих условиях поддержание дисциплины было особенно трудной задачей для офицеров, но, надо отдать им должное, они с ней в целом справлялись. Профессиональные солдаты, как правило, довольно достойно себя вели на вражеской территории, и инциденты в отношении мирного населения были редкостью. К сожалению, этого нельзя сказать о волонтерах, однако речь о них еще впереди. А пока давайте детально рассмотрим тактику, вооружение и обмундирование регулярной армии.

Регулярная армия

Основной тактической единицей американской армии был полк, коих к началу войны насчитывалось шестнадцать. Во главе полка стоял, как нетрудно догадаться, полковник. У него в непосредственном подчинении находились: заместитель командира - подполковник, майор, адъютант в чине лейтенанта, старший сержант и сержант интендантской службы. Полк, в свою очередь, делился на 10 рот по 100 человек в каждой под командованием капитана. В роте также были: один лейтенант, два вторых лейтенанта, два сержанта и четыре капрала. Разумеется, это все цифры из штатного расписания - в реальности полк почти никогда не дотягивал до расчетной численности. Согласно "Тактике пехоты" - руководству, написанному генералом Уинфилдом Скоттом в 1840 году, в боевых условиях полк разворачивался следующим образом: восемь рот сводились в батальон, бывший основной ударной силой подразделения. Одна рота получала наименование гренадерской и разворачивалась на правом фланге батальона. Еще одна занимала позиции на левом фланге и называлась легкопехотной или стрелковой, в зависимости от того, чем были вооружены ее солдаты, обычными мушкетами или нарезными ружьями. Теоретически полки сводились в бригады по 2-4 полка в каждой, а те - в дивизии по 2-3 бригады в каждой. На деле же, до войны армия практически не действовала в составе столь крупных соединений - выставлять их против индейцев просто не было смысла. Корпусная организация в армии США на тот момент отсутствовала в принципе - она появится только во времена Гражданской войны. Дополнительно в каждом полку существовал медицинский взвод, который занимался эвакуацией раненых и оказывал им первую помощь. Полковые хирурги набирались из медицинского корпуса армии, либо нанимались среди гражданских.

Что касается униформы, то она в основном следовала военной моде того времени, но постепенно, с ходом войны, упрощалась и становилась более практичной и подходящей для сурового климата Мексики. В качестве головного убора использовалась темно-синяя шерстяная фуражка с кожаным козырьком,низкой круглой тульей и кокардой с буквами US - United States. Старые кожаные шако еще использовались, но из-за неудобства носились только в качестве парадной униформы.

Мундир также был темно-синего цвета и шился из шерсти, что причиняло солдатам много дискомфорта, особенно в жаркую погоду. Цвет воротника определял принадлежность к роду войск - синий для пехоты, желтый для кавалерии и красный - для артиллерии. На пуговицах был выбит номер полка. Офицерский мундир шился из более легкой шерсти и часто имел шелковую подкладку. Шерстяные брюки были синего цвета для офицеров и светло-голубого для рядовых. Несмотря на то, что основным цветом в армии считался синий, многие части носили форму серого цвета, так как серый краситель был банально дешевле. Вдобавок, в жарком климате Мексики мундиры быстро выцветали и приобретали характерный "мышиный" оттенок. На ногах офицеры носили высокие кожаные сапоги, а нижние чины - обычные ботинки.

Суровый климат вносил свои коррективы в строгие уставные требования, и многие солдаты меняли свою шерстяную форму на более легкую хлопковую или льняную такого же кроя. Это в целом не поощрялось, но если солдат при этом внешне не выделялся, то офицеры обычно закрывали глаза на такое самоуправство. При этом также надо учесть, что ночью в пустынных районах северной Мексики бывает очень холодно, и вот здесь шерстяная форма оказывалась как нельзя кстати.

Основным оружием пехоты был гладкоствольный мушкет Спрингфилд калибра .69 (17,5 мм) образца 1842 года. Использовались также и его более ранние варианты - 1840, 1835 и даже 1816 года. Это было очень надежное оружие, стрелявшее круглой пулей и оснащенное ударно-капсюльным замком, поистине революционным изобретением для того времени. Капсюльный замок был гораздо надежнее старого кремневого, давал меньше осечек и позволял вести эффективный огонь даже в дождливую погоду. Несмотря на это, старые ружья с кремневым замком еще использовались, но постепенно и на них ударный механизм менялся на капсюльный. Ружье обладало неплохой точностью для гладкоствольного оружия и позволяло вести прицельный огонь на дистанциях до 100 метров. Тренированный стрелок мог производить из него до трех-четырех выстрелов в минуту. В ближнем бою солдат орудовал крепившимся к стволу штыком или прикладом - большой вес ружья (около 4 кг) делал такие удары поистине страшными. В целом, Спрингфилд был гораздо более совершенным оружием, чем старые английские мушкеты Браун Бесс, состоявшие на вооружении Мексиканской армии. И в перестрелке, и в ближнем бою у американского пехотинца было заметное преимущество перед противником.

Многие подразделения также оснащались нарезным оружием. Нарезные ружья, или штуцера, были известны довольно давно - еще с XVIII века, однако считались прежде всего охотничьим оружием. Конечно, использовались они и в армии, но их применение было крайне ограниченным - ими вооружались, в основном, подразделения застрельщиков - егерей, которые метким огнем нарушали вражеский строй, старались выбить офицеров противника и решали другие специализированные задачи. Причина была довольно банальной - несмотря на высокую точность, процесс заряжания такого оружия был очень долгим, ведь требовалось вогнать пулю в ствол под нарезы канала, для чего использовались специальные приспособления вроде молотка. Пули Минье были лишены такого недостатка - они свободно входили в канал ствола и расширялись при выстреле, но изобретены они были как раз в 1846 году, и, естественно, попасть на вооружение армии еще не успели. Как результат, во время Мексиканской войны подразделения стрелков использовали винтовку .54 калибра образца 1841 года, заряжавшуюся по старинке. Она получила прозвище "винтовка Миссисипи" в честь волонтерского Миссисипского полка, который был полностью оснащен именно этим оружием. Командиром этого подразделения был никто иной как Джефферсон Дэвис, будущий президент Конфедерации. Винтовка Миссисипи была короче, весила меньше и имела намного большую точность, чем гладкоствольные мушкеты того времени. Хорошо обученный стрелок мог поражать цели на расстоянии до 200 - 300 метров, однако трудоемкий процесс перезарядки не давал возможности производить больше двух выстрелов в минуту. К тому же, к ней нельзя было примкнуть штык, что сильно ограничивало возможности солдат в рукопашной. Тем не менее, это было поистине смертоносное оружие, и мексиканцы справедливо боялись его, ведь противопоставить ему на такой дистанции им было просто нечего. Также некоторые подразделения использовали и абсолютно устаревшую к тому моменту винтовку Харперс-Ферри образца 1803 года, но все-таки она была на полях сражений уже редким гостем.

Если американская пехота благодаря лучшей подготовке личного состава и современному вооружению обладала ощутимым превосходством перед своими мексиканскими противниками, то вот что касается артиллерии, это преимущество было не просто подавляющим, а абсолютным. С давних пор артиллерия считалась в американской армии элитным родом войск. Офицеры получали гораздо более качественную и всеобъемлющую подготовку, чем их пехотные коллеги. В 1823 году по указанию военного министра, которым на тот момент был наш старый знакомый Джон Кэлхун, была открыта артиллерийская школа в Форте Монро, Вирджиния. Там артиллерийские офицеры проходили повышение квалификации и изучали самые современные виды вооружения и тактические приемы ведущих армий мира. Большое внимание уделялось и материальной части - согласно приказу военного министерства от 1835 года все железные стволы были заменены на бронзовые, а старые громоздкие лафеты времен Революции и Войны 1812 года списывались в утиль. В 1841 году на вооружение было принято целое семейство новых бронзовых гладкоствольных орудий, которое и составило основной артиллерийский парк армии во время Мексиканской войны. В качестве боеприпасов использовалось три основных типа снарядов — сферические ядра, картечь и специализированные гаубичные снаряды. Сферическое ядро являлось основным видом вооружения и могло успешно применяться на любых дистанциях боя. Картечь использовалась на коротких расстояниях и была крайне эффективна против плотных построений пехоты, принятых в то время.

Основным орудием армии США была легкая 6-фунтовая пушка калибра 3,67 дюйма (93 мм). Благодаря небольшому весу, хорошей (для гладкоствольной пушки) точности и надежности она снискала большую популярность в войсках и стала краеугольным элементом новой доктрины "летучей " артиллерии. Согласно ей, не только самое орудие, но и весь его обслуживающий персонал, включая канониров и прислугу, перемещался на лошадях. Это обеспечивало артиллерийским батареям превосходную мобильность, которая с успехом использовалась американскими командирами на протяжении всей войны. Батареи могли с легкостью менять позиции, благодаря чему были практически неуязвимыми для контрбатарейного огня и могли поддерживать пехоту там, где это было наиболее нужно. Орудие получилось невероятно удачным и верой и правдой служило вплоть до конца Гражданской войны, хотя к ее середине и было в основном заменено на более совершенные пушки типа "Наполеон".

Помимо 6-фунтовки, на вооружении армии также стояли 12- и 24-фунтовые гаубицы, 12-фунтовые горные орудия, а также огромные 18- и 24-фунтовые осадные орудия и 10-дюймовые мортиры. Такая широкая номенклатура артиллерийского вооружения позволяла армии быть крайне гибкой в решении тактических задач, а высокий уровень производства делал орудия крайне надежными и удобными в обращении. Технический и организационный уровень американской артиллерии находился на недосягаемой для мексиканцев высоте. К тому же, последние постоянно страдали от некачественного пороха, в то время как у развитой американской промышленности с производством взрывчатых веществ не было никаких проблем.

Что касается организации, то к началу войны в армии было 4 полка полевой артиллерии, в каждой из которой было по 10 рот (батарей). Из них только одна батарея в полку действовала именно как артиллерийское подразделение, остальные использовались как обычная пехота, причем довольно успешно. По прошествии первого года войны число батарей было увеличено вдвое, доведя их общее количество до восьми. В каждой батарее по штату было 4-6 орудий и до 100 человек личного состава. Помимо регулярных батарей, некоторые штаты за свой счет снарядили несколько волонтерских артиллерийских подразделений, уровень оснащения и подготовки которых довольно сильно разнился, но в целом был весьма на уровне, особенно по сравнению с их мексиканскими визави.

Перейдем к американской кавалерии. Большинство кавалерийских подразделений американской армии в то время занималось противодействиям индейским племенам, в результате чего
они приобрели довольно специфический опыт. Атаки кавалерии, вооруженной холодным оружием, в сомкнутом строю против индейцев были абсолютно бесполезными. В результате подавляющее большинство кавалеристов были драгунами, то есть фактически ездящей пехотой. Используя лошадей для быстрого передвижения, при контакте с противником драгуны спешивались и вели огневой бой с использованием легких карабинов.

При этом они были обучены вести огонь и с седла, но это было редкостью и применялось в исключительных случаях. Холодное оружие, разумеется, у них было, но пользовались им крайне редко, в основном для неожиданных атак или преследования расстроенного и деморализованного противника в конном строю. Зачастую сабли вообще сдавали в обоз, как лишний вес. При этом вести правильный бой с вражеской пехотой они были не в состоянии, так как кавалерийские части имели банально меньшую численность, вдобавок приходилось оставлять в тылу значительную часть личного состава, чтобы держать лошадей. Все это привело к тому, что кавалерия, как правило, решала задачи разведки, прикрытия передвижений пехоты и боевого охранения.

Тем не менее, иногда им приходилось вступать в конный бой с мексиканской кавалерией, и это был, пожалуй, единственный случай, когда мексиканская армия могла на равных тягаться со своим противником. В отличие от пехоты и артиллерии, мексиканская кавалерия была неплохо обучена, служба в ней была довольно престижной и вдобавок она имела свой богатый опыт войн против индейцев и разнообразных повстанческих группировок. Немаловажно было и то, что она была вооружена пиками, что давало ей преимущество против американцев, предпочитавших сабли. К тому же, американские драгуны были весьма немногочисленны - к 1846 году в армии числилось всего два драгунских полка, остальная кавалерия была представлена добровольцами разной степени подготовки и оснащения. О волонтерах мы поговорим чуть позже, а пока надо сказать пару слов об еще одном роде войск, весьма немногочисленном, но сыгравшем важную роль в боевых действиях. Речь идете об инженерном корпусе армии США.

Первое специализированное инженерное подразделение появилось в армии как раз в это время - в 1846 году. Это была инженерная рота из ста человек, которая занималась наведением мостов, строительством полевых фортификаций и разведкой позиций противника. Рота быстро стала считаться элитной благодаря отличной подготовке ее офицеров в точных науках, а также прекрасной выучке и высокому боевому духу личного состава. Инженерам не раз приходилось самим штурмовать позиции противника, и они неизменно делали это с большим успехом, применяя разнообразный инструмент, бывший в их распоряжении. Отдельным подразделением был топографический корпус, который осуществлял миссии по рекогносцировке местности, изучению рельефа и нанесению его на карту, что позволяло точно планировать перемещение войск по вражеской территории.

Инженерный корпус за время войны увеличился в размерах, приобрел уникальный боевой опыт и стал одним из самых престижных родов войск в армии США. Множество будущих героев Гражданской войны служили во время Мексиканской кампании именно военными инженерами. В их числе Роберт Ли, Джозеф Джонстон, Пеьр Борегар, Джордж Мид (как раз из топографического корпуса) и Джордж Макклелан. Дальнейшее расширение корпуса и повышение квалификации офицеров привели к тому, что к началу Гражданской войны инженерная служба армии США не имела себе равных не только на американском континенте, но и, пожалуй, в мире. Но впервые она заявила о себе именно во время Мексиканской войны.

Помимо армейских частей в Мексике сражались и американские морские пехотинцы. Их было немного - всего около тысячи человек, однако они внесли свой весомый вклад в победу американского оружия, особенно отличившись при высадке в Веракрусе и штурме замка Чапультепек в Мехико. Это были отлично подготовленные и высокомотивированные солдаты, обученные как действиям в составе абордажных партий на борту кораблей, так и ведению правильного линейного боя на суше. Вооружение морской пехоты было аналогичным обычному пехотному и обычно состояло из мушкетов Спрингфилд и винтовок Миссисипи. В ближнем бою некоторые морпехи также использовали укороченные мушкетоны и бландербассы.

Волонтеры

Какими бы высокими боевыми качествами не обладала регулярная армия, она было слишком мала, чтобы успешно решать задачи на огромной территории Мексики. Поэтому 13 мая 1846 года Конгресс одобрил призыв 50 тысяч добровольцев сроком на один год для участие в Мексиканской кампании. США имели долгую традицию формирования ополченческих и милиционных подразделений, и во всех войнах ранней истории США волонтеры играли довольно большую роль. Основной проблемой было то, что унифицировать подготовку и оснащение добровольческих частей так и не удалось, в результате чего их боевая ценность сильно разнилась.

Некоторые части, такие как Миссисипские стрелки, считались элитными благодаря отличному вооружению и грамотному командному составу, возглавляемому Джефферсоном Дэвисом. Не сильно отставали от них и такие части, как, например, 7-й Нью-йоркский, 1-й Теннессийский или полк волонтеров Вашингтона и Балтимора. В отношении некоторых других полков такого сказать было нельзя, и они сильно страдали от некомпетентности командиров, плохого оснащения и недостатка обучения. Вооружение добровольцам обычно предоставляло федеральное правительство, либо родной штат, а вот форму волонтерские формирования должны были раздобыть сами. В некоторых полках существовали унифицированные требования к обмундированию, и они внешне не сильно отличались от регуляров. А вот в других стандартизация отсутствовала даже на ротном уровне, не говоря уже о полковом. Все это приводило к тому, что такие части на марше больше походили на бразильский карнавал, нежели на армейскую колонну. У подразделений техасских рейнджеров форма отсутствовала в принципе, и бравые техасские парни щеголяли в обычной охотничьей одежде, пугая и противников, и своих товарищей совершенно неописуемым внешним видом.

Проблем добавлял и тот факт, что заказанная у частных подрядчиков форма зачастую не отличалась высоким качеством и в суровых полевых условиях быстро приходила в негодность. Капитан Кенли из Балтимора вспоминал: "нашим людям очень нужна новая одежда и, особенно, обувь; длительные переходы очень плохо сказались на ее состоянии.... многие начали мастерить самодельные сандалии из сыромятной кожи, в которых хотя бы можно ходить". Только к концу 1847 года ситуация со снабжением хоть как-то наладилась, и, благодаря стараниям главнокомандующего Уинфилда Скотта волонтерские части начали получать форму от властей своих штатов, а также из федеральных запасов. Некоторые добровольцы, к слову, были весьма недовольны этим фактом - свободолюбивым американцам не очень-то нравилось быть похожими на замуштрованную и зарегулированную регулярную армию даже внешне. Один солдат из Индианы высказался так: «Пусть они катятся к черту со своей голубой формой! Будь я проклят, если они сделают из меня регуляра!».

Еще большим бедствием для волонтерских полков была дисциплина, вернее, ее отсутствие. Если подразделение возглавлял грамотный командир, пользовавшийся уважением и авторитетом среди солдат, ему удавалось держать своих подчиненных в узде, в противном же случае оно могло быстро деградировать до уровня вооруженной банды. Мародерство, жестокое обращение с пленными и гражданскими, пьяные драки и дебоши были, к сожалению, частыми явлениями в добровольческих частях. Особенно этим отличались техассцы, у которых с мексиканцами были свои счеты. Узнав о "неслыханных зверствах", кои творили эти молодчики, Закари Тейлор приказал распустить все техасские подразделения, заявив, что больше в их услугах он не нуждается. Страдали добровольческие формирования и от дезертирства, причем в гораздо больших масштабах, чем кадровые войска. По подсчетам американских историков, примерно каждый десятый доброволец самовольно покинул расположение части, исчезнув без следа. Волонтеры, чей срок службы истек, часто не горели желанием продлевать контракты, и армия могла недосчитаться нескольких тысяч человек прямо в разгар военной кампании.

Тем не менее, многие волонтерские полки отличались высоким боевым духом и очень хорошо показали себя в сражениях Мексиканской войны. Им нужен был, прежде всего, хороший командир, и при его наличии эти части демонстрировали чудеса храбрости и находчивости. В битвах при Монтеррее, Буэно-Висте, Сьерро-Гордо и Чапультепеке действия добровольцев заслуживали самой высокой оценки, и во многом благодаря ним американской армии удавалось одерживать громкие победы. Именно взаимодействие регулярных частей и волонтеров под грамотным командованием и принесло Соединенным Штатам победу в этом конфликте, хотя она и оказалась весьма нелегкой.

Несмотря на все проблемы, американские вооруженные силы всю войну имели заметный перевес над своим храбрым и более многочисленным, но гораздо хуже вооруженным и оснащенным противником. О мексиканской армии мы подробно поговорим в следующей части, а эту главу мне бы хотелось закончить словами еще одного участника войны, знаменитого Улисса Гранта, будущего главнокомандующего войсками Союза и восемнадцатого президента США: "Все победы в Мексике были одержаны над значительно превосходящими силами. Этому способствовали две причины. И генерал Скотт, и генерал Тейлор располагали армиями, какие редко удаётся собрать. В сражениях при Пало-Альто и Ресака-де-ла-Пальма у генерала Тейлора была небольшая армия, но она состояла исключительно из кадровых войск - отлично обученных и дисциплинированных. Каждый офицер, от высшего до низшего чина, был профессионалом своего дела...Рядовые солдаты, возможно, уступали им в этом... Но они были храбрецами, а муштра и дисциплина раскрыли весь их потенциал. (Это была) самая боеспособная армия в истории для своих размеров и уровня вооружения, которая когда-либо принимала участие в сражениях."

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Также читайте нас на других ресурсах:

Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

Мило представить, что это просто сувенирчик из каменного века, но нет: такие «Венеры» находят по всей Европе, и даже на территории России.

Для чего древние их вырезали — археологи до сих пор ломают копья. То ли символ плодородия, то ли талисман, то ли часть ритуалов, про которые мы уже никогда не узнаем. Но общие черты всегда одни и те же: женщина с сильными, преувеличенными формами, руки прижаты к груди или по бокам, лица нет, а вот головной убор — настоящий шедевр плетения. Были находки с беременными женщинами, и даже с изображением родов.

Та Венера, о которой говорю, — самая звёздная. Нашли её в 1908 году возле Виллендорфа случайно, прямо во время строительства железной дороги. И сразу стало ясно: это не «кто-то там сидел и ковырял камушек». Судя по пропорциям и технике, её сделал человек необычайно талантливый — почти как если бы Леонардо внезапно выпал в палеолит. Камень — известняк, исполнение — филигранное.

Интересно, что для людей того времени это, конечно, не было «искусством» в нашем смысле. Но по раскопкам видим: были рядовые мастера, были те, кто лепил просто, а были те, кому доверяли самое важное. И Венера Виллендорфская — из второй категории.

И вот теперь главный вопрос… Как думаете, сколько тысяч лет этой красотке? (Ответ спойлерить не буду — пусть читатели Пикабу погадают )

А если хочется больше таких историй об искусстве, культуре и странных находках прошлого — у меня в тг-канале как раз про это и пишу. Недавно рассказывала про гигантские статуи Будды в Бамиане. Там выходит больше постов и интересных фактов.