История эта началась, когда я пошёл в 4 класс. Мы часто сидели на продлёнке до вечера и гуляли на территории школы, делать на маленьком пятачке земли было совершенно нечего, вот и придумывали разные развлечения сами.
В один момент нам с товарищем попалась одна и та же передача по телевизору про археологов, копающих древние курганы. Воодушевившись этим, мы решили тоже что-нибудь такое выкопать. Копать начали прямо за школой: сначала очистили небольшой участок от травы и принялись его откапывать. Изначально использовались руки, которые позже были заменены железными ложками из столовой. Взялись за дело мы основательно, и каждый новый день покоряли всё большую глубину. Уже через пару дней нашу компанию пополнили и другие ребята, теперь мы по очереди копали вчетвером.
Помню, как сидели на уроках, лишь бы прошло время, и мы могли вернуться к процессу. К тому моменту это увидела наша классная, но яма тогда была небольшой, и она просто посмеялась с происходящего, но смеялась она зря. Через неделю нас копало уже 10 человек. К общему инвентарю добавились два небольших ведра и сапёрная лопатка, которую принёс один из наших одноклассников. Теперь мы с моим другом чисто руководили процессом и изучали находки. Находок было много, в основном это были разные железки всех мастей, но для нас это был не просто чермет, а настоящие артефакты древних цивилизаций. Ажиотаж вырос в несколько раз, когда мы выкопали две ржавые гильзы — вот настоящие находки. Из-за этого к нам присоединилось столько людей, что пришлось сделать график и копать в две смены через день.
Помню, как прямо в школьной форме мы по нескольку часов торчали в яме, всё больше и больше заглубляя её. Естественно, это не осталось незамеченным среди родителей и учителей, наша компания стала приходить со школы конкретно грязная. Нами заинтересовались учителя. Надо было видеть лицо завуча, когда она подошла к нашему месту раскопок. К тому моменту яма была метра два глубиной и метра полтора в диаметре, конкретная такая дырка. С правой стороны были выкопаны ступеньки для спуска. Короче, тётка просто офигела от происходящего, сказала нам всё зарыть.
После этого события проект перешёл в секретную фазу. Теперь мы копали совсем малыми группами — по 3 человека — и всегда перекрывали яму досками и ветками, маскируя от нежелательных взглядов. Так работа продолжилась ещё неделю.
История закончилась неожиданно: в один из дней меня с товарищем вызвали к директору. Мы ничего не поняли, но делать нечего — пошли. Наехали на нас конкретно за яму, оказалось, что утром в неё упал наш трудовик и не мог час выбраться. Конечно, прибывающий в вечном алкогольном анабиозе мужик просто не смотрел под ноги, а виноваты были мы. В итоге нам запретили к ней подходить, а трудовик начал эту яму закапывать. Мы с печалью смотрели, как мужик настоящей лопатой закапывает то, над чем так много людей трудились несколько недель. Хотя и у него ушло времени немало и до конца закопать он её так и не смог.
А гильзы на деле оказались от какого-то немецкого пистолета времён Великой Отечественной, до сих пор лежат в школьном музее как настоящая находка, прямо здесь, на территории школы. Короче, свою часть небольшой славы как археологов мы получили, но больше такой фигнёй не занимались.
Сотрудника Эрмитажа Александра Бутягина задержали в Польше за якобы «незаконные» археологические раскопки в Крыму.
Украина хочет добиться экстрадиции. Она обвиняет его в том, что он проводил раскопки в Керчи и нанес Украине серьезный ущерб.
Александр Бутягин -- известный археолог с мировым именем. В Эрмитаже он заведует сектором античной археологии. В 1999 году он возглавил Мирмекийскую экспедицию Эрмитажа, которая начала раскопки античного города Мирмекий у города Керчь на востоке Крыма.
У него довольно много интересных лекций им курсов на разных площадках: Ютубе, Арзамасе, в ВК.
Бутягин был приглашён на чтение курса лекций по теме «Последний день Помпеи» в Праге, Амстердаме, Варшаве и Белграде. Через Польшу он возвращался домой.
На Украине учёному грозит до десяти лет лишения свободы. Мария Захарова назвала его задержание «политизированной акцией».
Сотрудник Эрмитажа и преподаватель СПбГУ Александр Бутягин задержан в Польше сотрудниками агентства внутренней безопасности. Об этом стало известно в четверг, 11 декабря, из сообщения радиостанции RFM FM.
Ученый задержан по требованию Украины «за проведение незаконных археологических поисков в Крыму». Как утверждает польское радио, речь идет о петербургском археологе Александре Б. Однако по фотографии и описанию работы становится понятно, что это Бутягин.
После допроса в варшавской прокуратуре археолог был арестован судом на 40 дней.
Сам Бутягин не ответил на сообщения журналиста «Фонтанки». В Сети он был несколько дней назад.
Украина потребует выдачи?
Как говорится в публикации, украинская сторона направит в Польшу официальное заявление об экстрадиции. После этого польский суд будет оценивать аргументы и решать, «есть ли основания для выдачи» Бутягина Украине.
«Преступление, которое совершил ученый, карается от одного до 10 лет лишения свободы», — утверждается на сайте RMF FM.
В Варшаве российский археолог оказался проездом по пути из Нидерландов на Балканы.
Известный популяризатор истории и академический ученый: что известно о петербургском археологе Бутягине?
Александр Бутягин — известный историк и археолог, специалист по античности, заведующий сектором Античной археологии Северного Причерноморья, ответственный секретарь Археологической комиссии и член учёного совета Государственного Эрмитажа, преподаватель СПбГУ.
Бутягин — популяризатор истории и науки, обладающий большой популярностью: он активный лектор, неформально и увлекательно рассказывающий об искусстве и мифологии Древней Греции и Египта, Помпей. Сотрудничает с ДК Лурье и многими другими лекториями Петербурга.
Доброе утро, Пикабу! Это @Woolfen, и мы наконец в этом цикле переходим от скучных, но необходимых, основ работы историков к собственно истории. Говоря о римской империи, мы часто недооцениваем влияние её масштаба. В современную эпоху легко забыть, что отправка короткой записки в другой город занимала не секунды, а часы. А ведь империя протянулась с запада на восток почти на 5000 километров.
Логистика была главной бедой любой державы вплоть до современности. Риму, с одной стороны, повезло, так как ключевые его территории были расположены вокруг моря, что значительно ускоряло коммуникации.
Благодаря проекту ORBIS мы можем теперь на глазок оценивать примерную скорость перемещения по разным маршрутам, разным транспортом в разное время года. Эти данные дают оценку снизу, так как в реальности путь по разным причинам мог затянуться
Сообщение из Рима в Александрию летом и при попутном ветре можно было бы доставить за 7–10 дней. Однако в зимний период Средиземное море было опасно своими штормами из-за чего, если и нашелся бы отважный мореплаватель, то на доставку сообщения ушло бы месяца 2, не меньше. За это время курьер из Рима и посуху сумел бы догнать корабль, но только если бы гнал без перерывов на сон. До более отдаленных территорий империи сообщения могли идти еще дольше — до 4 месяцев. Если же доставка осуществлялась по земле, то 350 км от Равенны до Рима могли быть преодолены в среднем за срок от пяти дней до месяца, а от Милана до Равенны (260 км) сообщение могло идти от 12 до 66 дней! [54: c.116] Даже если использовать сменных лошадей и гнать без передышки на сон и еду минимальное время в пути сокращалось бы лишь до 2 суток. Но такой способ доставки сообщений был крайне дорогим и доступным только для доставки самых важных государственных сообщений.
Сухопутные передвижения по империи из Рима даже при использовании лошадей все равно были чертовски длительной вещью
То есть ни о какой оперативности при передаче информации мы говорить не можем: лаг всегда измерялся часами и днями. Поэтому, чтобы иметь свежие сведения, приходилось быть ближе к их источнику. И императоры отлично понимали это, поэтому уже во 2 веке н.э. начнут все чаще пребывать значительную часть времени у границ империи, а не в ее столице. В 4 веке эта тенденция разовьется в фактический перенос столиц в места пребывания императоров, тогда как формальные столицы сохранять за собой лишь отдельные функции.
Удаленность императора от провинций делала его власть довольно условной. Чтобы быть эффективными, наместники должны были иметь высокую степень автономности, так как спросить центр об образе действий по каждому чиху не выйдет. Но такая самостоятельность вкупе с высоким лагом коммуникаций давали очень много власти. Прямой контроль за деятельностью наместников был возможен только с задержкой — обмен сообщениями мог длиться месяцами, что позволяло топить в этой бумажной волоките любые вопросы [42: c. 157-158]. Инструкции не могли охватить все возможные проблемы. Создание надзорных структур на местах требовало выдать уже им высокую степень автономности. Но кто будет сторожить сторожей? И так по кругу.
В эпоху принципата некоторые императоры пытались устраивать инспекции, но длительность переездов была столь огромной, что на посещение всех провинций ушли бы годы, а медлительность связи при этом ограничивала любые возможности для решения иных вопросов государственной важности. Поэтому уже во 2 веке редкий император посещал хотя бы половину провинций. Да, они имели возможность узнать информацию о подчиненных им территориях от лиц, кто там был, но все это были знания из вторых и третьих рук. Многие провинции императоров не будут видеть десятилетиями, а сами правители будут знать о них довольно условно.
И это же касается, на самом деле, и многих представителей элит. Редкий римлянин мог похвастаться тем, что увидел хотя бы половину провинций. Если императоры, военачальники, отдельные чиновники, торговцы и гонцы по роду обязанностей имели представления об огромной величине их государства, то вот значимая часть аристократов и особенно простого населения — лишь очень условно. Даже многие сенаторы имели крайне ограниченный опыт путешествий: в лучшем случае они посещали Грецию и пару провинций, где у них были виллы. Для сенатора 4 века Квинта Аврелия Симмаха, одного из наших главных источников по эпохе, путешествие из Рима в Трир, занявшее несколько месяцев, будет едва ли не величайшим приключением в жизни. Что уж говорить про простое население.
Сегодня на автомобиле путь от Рима до Трира можно преодолеть всего за 14 часов
Мы, к сожалению, слабо представляем себе, что думали об империи и её размахе простые жители. Для многих из них она обычно ограничивалась их провинцией, так как мобильность населения после активного расширения 1 века до н.э. была на не очень высоком уровне. Понятное дело, что какие-то контурные представления о том, что есть Рим и Италия у большей части людей были. Но они были примерно на том же уровне, что и знание о существовании императора: то, что он есть точно известно с реверсов монет и из речей местных чиновников. Но лично проверить этот факт мало у кого вышло бы.
Так что, на мой взгляд, нет ничего удивительного, что в период империи народ не очень хотел воевать с варварами где-то там далеко на каком-то Рейне и Дунае. Патриотизм был велик, когда римлянам непосредственно угрожали вторжения варваров в Италию. Как только границы зон вторжений сдвинулись, патриотизм сдвинулся вслед за ними и пограничные регионы стали базой для найма мотивированных солдат. О том, что где-то на севере существуют германцы, а на востоке — персы, простое население вероятно и знало, но пока германец или перс не замаячит где-то невдалеке, это для многих была “не их проблема”. Так было и во времена Республики, и во времена империи.
При этом, говоря о простом населении, мы его обычно очень огульно обобщаем. Я неспроста в одном из вступительных текстов говорил о проблеме идентичности. Есть довольно серьезное основание считать, что романизация в сельской местности носила поверхностный характер и в каждом регионе формировала свою довольно специфичную общность. Житель Иберии и Сирии оба были римлянами, но встретившись, могли принять друг друга за чужаков из-за разной одежды, привычек и даже нюансов латыни. Многим жителям восточной части империи вообще было проще изъясняться по-гречески, но и на западе латынь хорошо знали в основном лишь аристократы, а вот плебс говорил на «порченой латыни» — суть римский суржик. Чувствовали ли все эти люди глубокую общность друг с другом — это очень большой вопрос.
Мы можем утвердительно на него ответить только для элит: они-то вот чувствовали общность друг с другом, так как воспитывались в одной культурной среде. Но и то, с рядом оговорок. Сенаторам вплоть до самого конца 4 века (о причинах изменения подхода мы поговорим, но сильно позже) было обязательно жить в Риме, что нивелировало любые имевшиеся культурные различия. Но вот уже с всадничеством (класс ниже сенаторов) и декурионами (провинциальные элиты) возникает большая доля неопределенности, так как даже наличие общего греко-римского базиса не означало отсутствия культурных различий у выходцев из разных провинций. А уж про общность всех этих людей с плебсом можно говорить очень условно [42: с.358].
Но все же, даже если эти различия существовали, сам факт того, что за 4 века средиземноморской гегемонии Рим сумел объединить представителей элит из совершенно разных этносов и культур в единый политический класс, не может не восхищать. И не удивлять тоже. Империи Нового времени обычно управлялись элитами, имевшими схожее происхождение, часто локализованное на не очень большой территории. Римом же управляли выходцы со всего Средиземноморья и даже потомки варваров. И все они оставались в рамках одной культурной среды.
Для простого же населения сама империя была чем-то эфемерным, существующем в большей степени в голове, где даже конкретные географические привязки и границы были крайне условны и подвижны. Именно элиты — сенаторы, чиновники и куриалы связывали воедино всю эту территорию, обеспечивая её единство.
И глядя на все это начинаешь понимать, что вопрос «почему пала Римская империя?» не верен по своей сути. Задавать нужно другой: «почему вообще она так долго не падала?». Возможно, весь этот цикл поможет частично ответить на него.
Продолжение следует...
Источники данной главы: 42 - «THE CAMBRIDGE ANCIENT HISTORY. VOLUME XIII», 2008 г. 54 - Christopher Kelly «Ruling the later Roman Empire», 2004 г.
• Таинственный скипетр из Кносса • Лик первой цивилизации: о чем молчит «Госпожа Урука» • «О, Великая Никкаль...»: самая первая музыка • Цвета для «молящихся статуэток» шумеров • Кровавый спорт немирных минойцев • Крепость Бухен: южный форпост фараонов •
Интересно, просто, достоверно; уникальные авторские иллюстрации и реконструкции артефактов.
ЭГЕИДА • Таинственный скипетр Кносса
За тысячелетие до золотого века Афин на острове Крит уже процветала первая высокоразвитая культура Европы. Мы привыкли называть её минойской в честь легендарного царя Миноса, хотя археологам до сих пор не удалось обнаружить ни одного царского имени в древних текстах.
В те же столетия, когда фараоны Нового царства в Египте возводили монументальные храмы в Карнаке и погребали своих правителей в Долине Царей, а в Вавилоне утверждали свою власть Хаммурапи и его преемники, на Крите возводились многоэтажные дворцовые комплексы, оснащённые водопроводом, украшенные изысканными фресками и управляемые посредством сложной системы администрации и письменного учёта. Скорее всего это общество не было единой державой. Дворцы Кносса, Феста, Малии и Закроса функционировали одновременно, в то время как их корабли достигали берегов Эллады, Кипра, Леванта, Египта и, вероятно, Сицилии. В минойском искусстве доминируют женские образы, однако учёные до сих пор спорят, изображены ли на них богини, жрицы или знатные женщины.
Именно в этом сложном мире около 1800 года до н. э. на западном склоне холма Кефала в Кноссе было возведено крупное святилище, которое столетия спустя оказалось погребено под римским храмом и оставалось скрытым от глаз исследователей до наших дней. В период с 2011 по 2017 год греко-британская экспедиция под руководством Элени Хатзи-Валлиану и Александры Карецу провела раскопки под фундаментами римской постройки, вскрыв 525 кв. метров минойского культового комплекса. Исследователям удалось обнаружить восемнадцать помещений, сложенных из каменных блоков ещё в додворцовый период, но настоящая сенсация ожидала их под полом комнаты 14, в тайнике, получившем название «Хранилище слоновой кости».
1/3
В тайнике покоился хрупкий артефакт, который специалисты с осторожностью именуют «религиозным скипетром». Предмет состоит из открытого эллиптического кольца из слоновой кости диаметром около четырнадцати сантиметров и рукояти длиной тринадцать сантиметров. Два симметричных сквозных отверстия на кольце свидетельствуют о том, что когда-то к нему крепился недолговечный элемент, который давно истлел. Сохранившаяся же поверхность покрыта самой длинной из известных надписей, выполненных Линейным письмом А. Сто девятнадцать знаков вырезаны на кости с ювелирной точностью.
Примерно пять тысячелетий назад на территории Южной Месопотамии возникло первое государство, или, по крайней мере, протогород, который своими размерами не имел себе равных. Этим центром стал Урук, чья площадь достигала восьмидесяти гектаров, вмещая по тем меркам колоссальное население в десятки тысяч человек. На тот момент ничего сопоставимого по масштабу не существовало ни в одной точке земного шара.
Символом всей деятельности этого огромного, формирующегося сообщества является один-единственный артефакт. Он, к счастью, оказался не в Британском музее, не в Метрополитене и не в Пенсильвании, а в Иракском музее. Недавно предмет пережил целый ряд приключений, но в конечном итоге все благополучно разрешилось. Теперь эта скульптура вновь принадлежит мировому и научному сообществу, и мы имеем возможность видеть ее, она не сгинула в какой-нибудь частной коллекции.
С одной стороны, для тех, кто знаком с историей мировой художественной культуры, маска может показаться совершенно скромной. Античные образцы и древнеегипетские статуи, такие как знаменитый «бюст Нефертити», демонстрируют крайне высокую точность изображения человеческого тела. Добавьте к этому, что большинство античных изваяний были раскрашены, причем, скорее всего, не сплошным потоком одного цвета, а с тщательной проработкой всех деталей. Учитывая, что в Древних Афинах, как известно, работали художники, писавшие прекрасные, но не дошедшие до нас картины, можно предположить, что и античные статуи расписывались таким образом, чтобы придать им максимальное сходство с живыми людьми.
1/2
И вот, мы переносимся на пять тысячелетий назад в Южную Месопотамию. Совсем недавно то, что здесь создавалось из камня и глины, было совершенно абстрактным и не походило на людей. Мы смотрим на эти древние человеческие образы и узнаем их, но они даже близко не претендуют на реализм, по которому можно было бы сказать: «Да, я увижу этого человека в толпе и узнаю его». Ничего похожего просто не существовало. И тут появляется Маска Варки.
Мы в бронзовом веке, примерно в 1400 году до н.э., то есть около 3425 лет назад. Это Ближний Восток. Египетская империя процветает при могучем Аменхотепе III. Касситская династия Вавилона противостоит воинственному царству Митанни, на которое оказывают давление хетты под властью успешного царя Тудхалии I. На Крите после падения минойцев ахейские греки управляют возрождённым Кноссом и используют Линейное письмо Б. В Волго-Окском междуречье распространена Поздняковская археологическая культура: бронзовые орудия, керамика, сложные погребальные обряды.
Город под названием Угарит был перекрёстком культур, где хурритские мотивы вплетались в местные традиции. Здесь на глиняной табличке был записан гимн богине садов Никкаль. Текст написан на хурритском языке, а музыкальные пометки — на аккадском, языке тогдашних дипломатов и купцов. Археологи обнаружили его в 1950-х и назвали Хурритским гимном Никкаль или Гимном №6 (из 36 найденных в Угарите музыкальных текстов). Артефакт отражает музыкальные традиции, общие для Ближнего Востока того времени. Стоит заметить, что Угарит тогда находился в зоне политического и экономического влияния Нового Царства Египта и признавал его верховную власть.
Считается, что хурриты (хуррито-урартский язык) пришли на Ближний Восток из горных районов Армянского нагорья и Кавказа. Во II тыс. до н. э. их самым влиятельным государством было царство Митанни. Культура хурритов впитала в себя достижения предшественников (и достижения в области музыки), затем оказала ощутимое влияние на соседей, особенно на хеттов, передав им своих богов и мифы.
Знаки нашей таблички — не ноты в привычном смысле. Это инструкция для музыканта, который знал своё дело. В ней указаны интервалы для девятиструнной лиры, в системе, близкой к современной диатонике. Но начальная нота настройки не указана. Без этого любая реконструкция становится предположением. Учёные, такие как Энн Драффкорн Килмер, предлагают свои варианты, и каждый даёт разную мелодию.
Гимн дошёл до нас в обломках, и часть знаков стёрта. Некоторые термины, возможно относящиеся к ритму или стилю исполнения, остаются неразгаданными. Ритм вообще не прописан, его пытаются восстановить по тексту гимна. Как пел исполнитель? Следовал ли он за лирой или создавал отдельную линию? Ответов нет.
Хурритский гимн №6 остаётся загадкой. Это самая ранняя запись подобного рода. Любое его исполнение - лишь попытка представить звучание Древнего мира. Но ничего другого у нас нет. Пока нет!
Глиняная табличка с Гимном №6 на фоне входа во дворец Угарита
МЕСОПОТАМИЯ • Цвета для «молящихся статуэток»
Посетители музеев давно привыкли видеть древнюю и античную скульптуру в монохромном виде, в белом мраморе или темном камне. Исключения составляют египетские образцы. Однако исследования последних десятилетий доказали: древние статуи, включая греческие и месопотамские, изначально были раскрашены. Несмотря на то, что следы пигментов не всегда заметны невооруженным глазом, современные технологии позволяют восстановить утраченные цвета, открывая совершенно новые грани восприятия древнего искусства.
Долгое время вопрос полихромии месопотамской скульптуры оставался на периферии научных исследований. Одни ученые считали, что статуи покрывали краской лишь для маскировки дефектов камня. Другие полагали, что тщательно отполированная поверхность не требовала дополнительной окраски. Однако находки, подобные раскрашенной глиняной голове из Тель-Ишчали (Tell Ishchali), обнаруженной в 1943 году, заставили археологов задуматься: возможно, цвет был неотъемлемой частью скульптурного образа.
Сегодня благодаря спектроскопическим методам анализа, ученые могут изучать пигменты, не повреждая сами артефакты. Ультрафиолетовая и рентгеновская спектроскопия выявляют даже микроскопические следы красителей. Из 178 исследованных статуй в 59 случаях были обнаружены явные следы окраски. Этот факт, подтвержденный, среди прочих, работами Генри Франкфорта и Ирены Винтер, окончательно подтверждает: цвет играл в создании этих скульптур важную роль.
1/3
Древние мастера Древней Месопотамии использовали достаточно ограниченный набор пигментов. Чаще всего встречался красный, гематит, черный, битум или углеродные соединения, и изредка белый, свинцовые белила или гипс. Синие и зеленые оттенки на статуях практически не встречаются, что, возможно, связано с культурными предпочтениями или технологическими ограничениями того времени.
Хотя представление о минойцах, древних жителях Крита, как о мирном и безобидном народе уже полностью рассеяно на страницах научных работ, в сознании многих любителей древней истории это устаревшее мнение Артура Эванса всё ещё живёт. Поэтому мы обратимся к одному из самых ярких артефактов Древнего Крита, который наглядно покажет нам образ агрессивных, прекрасно подготовленных и смертельно опасных мужчин новодворцового периода истории Крита бронзового века.
Сцены боксёрских и борцовских поединков занимают центральное место на фрагментированном ритоне из комплекса административных зданий в Агиа Триаде. Этот конический сосуд для ритуальных возлияний является подлинным шедевром резьбы по камню. Вся его поверхность покрыта рельефными изображениями, разделёнными на четыре зоны, дающие всеобъемлющее представление об основных атлетических состязаниях минойского Крита в период его расцвета.
Верхняя и две нижние зоны сосуда посвящены именно этим схваткам. Атлеты изображены с «фирменной» узкой талией, длинными ногами и развитой мускулатурой. Их анатомия, напряжение в лицах и телах, а также физическая сила переданы с большим искусством, что создаёт композицию замечательной динамичности.
На ритоне можно увидеть пары «боксёров» в перчатках и специальной обуви, участвующих в двух различных видах кулачного боя. Мы различаем это по разному снаряжению. Также представлены пары борцов. Согласно одной из интерпретаций, различные позы, такие как фронтальная атака с ударами в лицо, преследование и триумф победителя над коленопреклонённым врагом, являются последовательными «эпизодами» схватки одной пары атлетов в каждой зоне.
1/3
Наряду с этими сценами, на средней зоне ритона изображены прыжки через быка. Мы наблюдаем неудачное завершение этой «пляски со смертью» и можем лишь догадываться, что ждёт отважного прыгуна.
Важно отметить, что на первой и третьей зонах присутствуют колонны с символами, которые обычно украшали фасады минойских святилищ. Это не только указывает на место проведения этих зрелищных игр, но и наглядно демонстрирует глубокую связь между соревнованиями и религиозными обрядами в минойской культуре. Добавив сюда обычай минойских воинов-героев посвящать свои длинные бронзовые рапиры, мы можем воссоздать образ дворцовой элиты Крита. Я бы не хотел стать на пути такого «мирного» минойца!
ЕГИПЕТ • Бухен: южный форпост фараонов
Весной 1964 года воды Нила поднялись выше обычного уровня и затопили нижние террасы храма в Бухене в суданской Нубии. Археологи в те дни спешно делали последние фотографии стен, которым спустя всего несколько месяцев предстояло исчезнуть навсегда под зеркалом Асуанского водохранилища. На снимках остались запечатлены пятиметровые толщи сырцового кирпича, глубокие рвы и массивные башни. Лишь изредка в ясную погоду рыбаки замечают мелькающие под килем прямые линии древних стен.
Нубия всегда оставалась для Египта одновременно желанной кладовой и постоянной угрозой. Здесь заканчивалась плодородная долина и начиналась пустыня, по которой шли караваны с живыми леопардами в клетках, с жирафами на верёвках и страусиными яйцами в соломе. Следом за товарами шли люди, которых никто не считал нужным оберегать ради сохранности. Торговцы из низовьев Нила поднимались вверх по реке за золотом и ценным эбеновым деревом еще в додинастический период, задолго до появления в Мемфисе первого царя в двойной короне. К 3100 году до н. э. походы стали регулярными, а при основателе IV династии Снофру египтяне построили в районе второго порога крепость Бухен. Этому первому форпосту в длинной цепи укреплений предстояло простоять с перерывами почти полторы тысячи лет.
Крепость Бухен | Северная Африка, Древний Куш/Нубия | Древний Египет | XII династия, Сенусерт III, ок. 1860 г. до н. э. | художник реконструкции Жан-Клод Гольвен
К 2500 году до н. э. добыча меди и диорита велась здесь настолько интенсивно, что Бухен превратился в настоящий город с улицами, складами и кварталом металлургов. Позже при V династии интерес угас, шахты опустели, гарнизон ушёл, а крепость осталась стоять призраком среди песков. Египтяне вернулись сюда лишь при Ментухотепе II в начале XI династии, но по-настоящему прочно закрепились они уже при XII династии в золотой век Среднего царства.
Построенный в I веке н. э., он когда-то доставлял пресную воду в один из самых процветающих городов малой Азии. Высеченный из массивных блоков известняка и мрамора, каждый сегмент был тщательно подогнан, внутренняя часть выровнена для обеспечения скорости потока и загерметизирована для предотвращения протечек.
Короче, наткнулся на баян, задумался. Тут откопали одну тётку. Синь Чжуй. Умерла больше 2000 лет назад. Упаковали её по полной программе: четыре гроба, косметика, слуги, шёлк. Вагон барахла для вечной тусовки.
Ожидание: проснётся в личном раю, будет кайфовать. Реальность: её тело просто идеально замариновался в какой-то кислой жиже. Два тысячелетия пролежала как огурец в банке. Потом её нашли рабочие, а всё добро утащили в музей.
Вывод: афера века. На тот свет не переоформляют ни хату, ни шмотки. Туда проходит только опыт, остальное — заберут рабочие, которые тебя откопали.
Вы когда-нибудь праздновали свой день рождения больше одного дня? Уицилопочтли — да, целых двадцать!
Пятнадцатый месяц назывался Панкецалицтли (Panquetzaliztli, «Поднятие знамён») и длился с 22 ноября по 11 декабря.
Это фестиваль с рекордно долгой подготовкой: на следующий день после Очпаництли, одиннадцатого месяца, жрецы начинали восьмидесятидневный ритуал покаяния в знак почтения к празднику. Они делали подношения пихтовых или лавровых ветвей во всех храмах в городе и в горах. Попутно они играли на раковинах, рожках и свистках, постоянно чередуя их. В конце месяца Кечолли они начинали петь и танцевать. Была специальная песня под названием «Тлашотекáйотль» во славу Уицилопочтли, которую заводили вечером и заканчивали в полночь.
🏺 Старейшины кальполли приносили воду из источника Уицилатль недалеко от города Уицилопочко для омовения тех, кому суждено было умереть. За девять дней до жертвоприношения по кувшину воды выливалось на голову каждого раба. Их переодевали в бумажные одежды, в которых им предстояло умереть. Руки и ноги рабов красили в светло-голубой цвет, а кожу полосовали глиняными черепками. Лица раскрашивались в жёлтый и синий цвет, в полосочку. Каждый нёс свой бумажный флаг, отсюда и название месяца.
🛁 За пять дней до жертвоприношения хозяева рабов начинали поститься, они ели только в полдень, а в полночь купались. Перед купанием они протыкали уши шипами агавы: один бросали в воду, другой втыкали на берегу, а ещё два подносили в храме. Разумеется, никаких возлежаний с противоположным полом (а хозяевами рабов могли быть и женщины).
🪞 Рабы прощались с хозяевами и родственниками. Они несли с собой чашу с чёрной, красной или синей краской и пели. Да так громко, что, казалось, грудь порвётся. В домах хозяев и родственников они окунали обе руки в свою чашу и прикладывали ладони к дверным косякам, оставляя свои цветные отпечатки. Ещё они накрывали на стол: кто-то ел, в то время как другие, думая о скорой смерти, есть не могли. В полночь рабам отрезали волосы на макушке, которые хозяева потом хранили как реликвии у себя дома.
🏟 На рассвете, перед восходом солнца, с вершины храма Уицилопочтли спускали на носилках огромную статую бога из амарантового теста. Это изображение называлось Пайналь, оно отправлялось на площадку для игры в мяч, Теотлачко, где в жертву приносили четырёх пленников: по два в честь богов игры в мяч Амáпана и Уаппáтцана. Тела убитых протаскивались по полю, оставляя кровавый след...
🛕 Далее начинался марафон: четыре жреца несли амарантового Пайналя по всему городу с остановками в важных местах, где тоже происходили жертвоприношения. В то же время происходила ритуальная битву между рабами, которые представляли Уицилопочтли, и военнопленными, представлявшими Уицнауа (звёзды), симолизируя миф о рождении покровителя ацтеков. В конце битвы, когда Пайналь возвращался к главному храму, все выжившие приносились в жертву. Пайналь из амаранта по частям раздавался людям для еды.
На следующий день пожилые мужчины и женщины, женатые мужчины и знатные особы пили пульке. В этот день они пили матлалоктли, «голубую пульке», потому что они окрашивали её в синий цвет. Ещё проходила битва между воспитанниками школ тельпочкалли и кальмекак, которые «дрались» ветками и натирали недруга смолотыми листьями агавы (а они жгут кожу). Победитель забирал всё: проигравших запирали в их учебном заведении, попутно забирая себе всё, что попадётся.
Как говорил классик, «Уицилопочтли, батя, с днюхой тебя, с 1000-с-чем-то летием!»
