Только когда вернулся с работы отец, Сашка вновь услышал её голос. Они закрылись на кухне, и мать рыдала и пересказывала отцу историю Сашки. Он в это время лежал, уткнувшись в подушку в своей комнате. И вот теперь он снова сбивчиво пересказывает случившиеся, каждый раз сбиваясь, когда мать громко всхлипывает…
- …а потом он… Сережа... стал приходить ко мне во сне, и сперва Максим… он показал мне, что Максим утонул, а потом как Костя выпрыгнул из окна.
Участковый уронил фуражку. При этих словах следователь перестал записывать и внимательно посмотрел на Сашку.
- Костя Маркин, твой товарищ, с которым были на стройке?
Сашка кивнул. Следователь посмотрел на участкового.
- Валерий, что по сводке?
- Николай Петрович, так… рация в машине, - замешкал тот. - Мы же это... весь день с вами.
- Запроси, пожалуйста, - вежливо, но сухим и настойчивым тоном потребовал Николай Петрович.
Участковый поднялся с табурета.
- Я позвоню, - сказал он, вопроса в тоне не было, не дожидаясь ответа, вышел в коридор, где на тумбочке возле зеркала стоял телефон. Телефонный диск отсчитал нужные цифры, и из коридора донесся голос участкового.
- Алло. Здорова. Шитов. Да, на выезде. Зачитал сводку за сегодня... Так... Ага... Так… Причины? Угу… Говорю же на выезде с СК. Ладно. Всё. Спасибо.
Участковый вернулся на кухню и в ответ на вопросительный взгляд следователя молча кивнул. Следователь смотрел на исписанный листок, что-то обдумывая. Затем поднял взгляд на Сашку и спросил:- Костя и Максим говорили тебе о том, чтобы… причинить себе вред?
Мама всплеснула руками и заплакала.
- Не-нет. Нет!!! - ответил Сашка, переходя на крик. - Я же говорю! Это он! Это Сережа!
Он тоже не смог сдержать слез. Еще совсем недавно это был сон. Да, страшный, пусть почти реальный, бывают же кошмары когда не понимаешь, что это кошмар. Но все же была надежда, что это сон, кошмар. И вот в этот миг он стал реальностью. Мама подбежала к сыну и обняла его за плечи, не переставая плакать.
Тот день закончился не скоро. Следователь позвонил, и вскоре сумерки двора перед их пятиэтажкой окрашивали в синие всплески несколько милицейских машин. Сашу отвезли на стройку и попросили указать точное место, где они утопили в бетоне тело Сережи. В темноте Сашка с трудом нашел залитую площадку среди выросших за это время одинаковых кирпичных стен. Следователь указал рабочим на застывший бетон, Сашку с родителями увели в машину. Больше получаса они сидели в милицейской “буханке”. Мать вздрагивала каждый раз, когда после небольшого перерыва вновь раздавался грохот отбойного молотка. После одной из наиболее длительных пауз к машине подошел следователь. Он попросил Сашкиного отца выйти, недолго поговорил с ним, затем что-то сказал водителю, и их отвезли домой.
Несколько следующих дней скомкались в мешанину поездок, допросов. Сашка почти не спал. Боялся заснуть. Стоило закрыть глаза, как он чувствовал, что проваливается, нет, как что-то или кто-то утягивает его в черную бездну, вязкую и блестящую, как нефть. Но зато признаков Сережи и Кости с Максимом он больше не видел. В школу он, конечно, не ходил.
Мать почти все время плакала. Родители с Сашкой почти не разговаривали. Он слышал их перешептывания вечерами, слышал, как они обсуждали, что придется переехать, когда все закончится, возможно даже в другой город. Сашке было все равно. Он просто хотел, чтобы все уже закончилось, но он знал, сможет ли он когда-нибудь заснуть и не видеть кошмаров.
Он смертельно устал и в эту ночь решил не сопротивляться черной бездне. Просто уснуть и будь что будет.
Черная, вязкая, блестящая... Она затягивала Сашку. Он не сопротивлялся. Темнота. Клубящаяся темнота вокруг и тишина. Такая тишина, как будто все звуки умерли. Такой тишины не бывает. Он не слышал даже своего дыхания. Это было невыносимо, неприятно, неуютно.
Сашка сделал шаг и почувствовал жгучий холод, как тогда в больнице. Под ногами был лёд, но черный, как глянцевая плитка, без швов. Но он не остановился и сделал еще шаг. Куда идти было непонятно. Вокруг темнота.
С каждым шагом Сашка ощущал, как холод начинает пронизывать его до костей. Можно ли замерзнуть насмерть во сне? - промелькнула в голове мысль. Он вспомнил Макса и Костю. Наверняка! - ответил он сам себе. Тишина внезапно взорвалась глухим эхом. Сашка остановился. Ритмичные гулкие удары словно по огромной железной бочке. Удары становились все ближе и ближе. Вдруг, из мрака, появился силуэт. Все еще далеко, но вокруг него тьма слегка рассеивалась. Это был Сережа. Он шел по направлению к Сашке. В отличие от шагов самого Сашки, его шаги разносились гулким эхом повсюду.
Сашка не побежал. Его наполнил страх... Страх? Нет. На страх было не похоже. Скорее стыд, к которому примешивалась щепотка ожидания скорого окончания всего этого кошмара.
Сережа приближался. Он выглядел по-другому. Следы разложений остались и вывалившийся глаз, который сейчас не болтался, а был вставлен в развороченную глазницу, но он… улыбался. Причем не злой, не издевающейся чужеродной улыбкой, как у призрака, за окном Кости, а прямо как раньше улыбался Серега увидев друга.
- Серега…, - проговорил Сашка, когда друг был уже рядом.
Это был вопрос, начало фразы или что-то еще, Сашка сам не знал. Он просто хотел удостовериться, что сможет сказать хоть что-то.
- Сашка, - сказал в ответ Серега. Голос его был глухой, но почти живой, почти тот же веселый голос, что и раньше.
- Прости, Серега. Я…, Я -. Я хотел рассказать, но… Сперва…, - Сашку прорвало, он хотел все рассказать, рассказать, как запутался, как не мог сообразить, что делать, как испугался ночных видений и еще больше запутался. - Я рассказал! Я рассказал всё. Теперь все… Все знают… Ты… Ты меня убьешь?
- Что? Сашка, ты что? Ты же друг мой! - на изъеденном гнилью лице Сереги отразилось неподдельное удивление.
- Они… Не то чтобы… Но я бы им ничего не сделал! Это он..
Серега уже не улыбался и не удивлялся. Взгляд его стал испуганным.
- Я пытался сказать. Он… Он обещал, что вернет меня. Я не понимал…
- Он? Кто он? - тихо спросил Сашка, потому что и Сережа перешел на шепот.
- Не знаю. Он черный и… и разный.
- Где?! - Сашка испуганно оглянулся.
- Он… Здесь... Но ты не бойся, - поспешил добавить Сережа. - Он спит. Он стал слабее. Я теперь могу быть… быть немного собой. Но отсюда уйти не могу. Тут некуда идти.
- Не знаю. Но этого быть не должно. Этого места. Тут никого нет. Кроме него… И они… дети… Они все с ним…
- А Макс и Костя? Они тоже здесь?
- Нет… Точнее да, но не как я. Не знаю.. Они боялись... Они теперь… с ним… Они - он…
- Я не знаю. Он оставил меня, чтобы добраться до вас. А когда я ему буду не нужен…
Сашка замолчал, а затем тихо, не поднимая глаз спросил.
- А что там? Там куда он их… забирает?
- Не знаю... Но это больно... Наверное, больнее, чем умирать... Они все кричали... и после... тоже кричат... а он... он радуется.
- Что… Я не понимаю. Я… Что делать?
- Сашка, - Сережа итак почти шептал, а сейчас стал говорить еще тише. - Я… Я очень боюсь… Но нельзя показывать... Он становится сильнее когда боишься. А еще он разговаривает со мной и... издевается, насмехается. Рассказывает как вы все умрете...
Сережа замолчал ненадолго и снова заговорил.
- И… и я кажется знаю как сбежать. Он говорил, что вы не перестанете бояться и поэтому он вас всех заберет. Когда ты рассказал обо мне, это его ослабило, он очень злился. Но тебе надо совсем… отпустить меня. И… вернуть мне… у тебя осталось что-то моё… Сашка, я не могу больше! Он просыпается! Я чувствую! Запомни! Три, три, шесть, три! Если не будешь бояться, ему будет трудно добраться до тебя!
Клубящаяся тьма стала тревожной, словно вихри и порывы ветра метались вокруг. Сережка стал быстро удаляться, пока темные вихри не окутали его совсем, и Сашка проснулся.
В своей комнате, в своей кровати. За окном уже брезжил рассвет. В квартире никаких звуков. Родители еще спали.
Что значит “что-то моё” и что это за цифры? Не бояться - вспомнил он. Легко сказать. Как не бояться. Такое только в страшных историях в лагере можно было услышать.
А сейчас? Сейчас он боится? Сейчас, когда он знает, что Сережка не хочет его убивать. Но его пытается убить кто-то другой, кто-то или что-то иное, необъяснимое, непонятное… И это еще не конец… После смерти его скорее всего ждет что-то еще более страшное и мучительное и никто не знает насколько долго…
Не бояться никак не получалось. Внизу живота бурлила раскаленная лава, постепенно поднимаясь выше, к самому сердцу.
Хлопнула дверь и заскрипели половицы. Кто-то из родителей проснулся. Наверное отец, шаги тяжелее. Грубый мужской кашель подтвердил догадку. Следом раздалось поскрипывание помягче. Мама. По звуку Сашка понял, что она идет к его комнате. Он быстро натянул одеяло повыше и закрыл глаза. Не хотел разговаривать. Они вообще теперь очень мало разговаривал с родителями. Сашка чувствовал вину и перед ними, но еще больше он боялся увидеть тётю Тамару… Просто не мог представить, что он ей скажет, да вообще как посмотрит на неё. Ему казалось, что он тут же умрет от страха, рассыплется в пыль. Не решаясь показаться родителям на глаза, Сашка закутался в одеяло. Шаги, хлопки дверей, шипение чайника, звон посуды казалось, с каждой минутой звуки все больше и больше наполняли квартиру, и они становились громче. Он уже различал их разговор.
Звякнула сковорода, хлопнула дверца холодильника, глухие удары о край сковороды, расслаивающейся скорлупы, шипение.
- А можешь? - голос мамы стал неуверенным. - В… вот.
- Ты только послушай. Это… Это иконка, я в церкви купила. Освященная. От беды. Бабки церковные сказали: надо на могилку положить, чтобы беда за нами не увязалась.
- Ты с ума сошла? Какие еще бабки? На работе узнают, в оргкомитет потащат.
- Ну, Коля, пожалуйста. Мне страшно очень, сколько мальчишек умерло непонятно почему. Все Сашины друзья… Ты вечером заедь после работы. Когда никто не увидит. Третья алейка Триста шестьдесят третье место.
Третья! Триста шестьдесят третье! Три, три, шесть, три! В голове у Сашки словно что-то взорвалось. Вот о каких цифрах говорил Сережа. Его могила. Туда надо отнести что-то его… А что? Что вернуть?
Конечно, за годы дружбы у него скопилось много Серегиных вещей. Они обменивались игрушками, книгами или просто одалживали что-то друг у друга. Вот даже эта фигурка совы из фосфора, тускло светящаяся в утренних сумерках на его столе Сережкина. Сашка одолжил её проверить, можно ли при этом свете читать по ночам. Но не её же просил вернуть Серега. Не собирать же мешок вещей и тащить на кладбище, да и всё он уже не вспомнит и не соберет.
Сашка рассматривал обстановку его комнаты. Стол на нем книги Сережкины тоже есть. Тетради на полке наверняка есть одна или две Серегиных. Коробка с игрушками, что там чье уже и не разобрать. Шкаф с вещами, в нем точно есть Серегина кепка “Речфлот”, он летом оставил, да все никак не забрал. Антресоли на шкафу…
В груди кольнуло. В последние дни было столько событий, что казалось, тот страшный день был уже очень давно. Все события смешались. Но сейчас он вспомнил. Когда его мокрого мать отправила переодеваться, в кармане своих брюк он нашел Серегины очки. Он передал их Косте, когда собирался прыгать, а тот Сашке. Дома Сашка, испугавшись, спрятал их под подушку, а потом закинул в дальний угол антресолей. Хотел позже забрать и выбросить или сжечь, но каждый раз, когда собирался достать, накатывала волна ужаса, что вот сейчас его с ними и увидят. Наверняка, да нет - точно, точно про них говорил Сережка. Сашка не знал почему он в этом уверен, но когда он это понял сомнений не было, в голове словно зажглась надпись “ВЕРНО”.
В коридоре щелкнул замок и хлопнула дверь. Отец ушел на работу. Мама на работу не ходила, взяла отпуск. Вместо этого они три раза в неделю ходили с ней к психологу, тот расспрашивал про самочувствие, какие мысли, о чем думаешь. Хотя все его разговоры и расспросы были отстраненными, Саша понимал, что он спрашивает, не пытается ли Саша покончить с собой. В то, что кто-то убивает ребят во сне, взрослые, конечно не верили. Остальное время она была дома с Сашкой. Никуда не выпускала. Следила. Даже дверь в комнату Сашке закрывать запрещалось. Чтобы незаметно выскользнуть из дома на несколько часов, не было и речи. Это еще надо будет обдумать, сейчас надо незаметно достать Серегины очки.
- Вставай завтракать, - раздался из кухни сухой голос мамы.
Сашка неторопливо поднялся, убрал постель и поплелся в ванную. Когда он закончил умываться и зашел на кухню, мамы там уже не было. На столе стояла тарелка с яичницей и стакан молока. Мать тоже не горела желанием разговаривать с Сашкой и ушла в комнату. Так пройдет весь день. Две-три фразы: “Кушать”, “Спать” и завтра снова. Иногда может добавиться “Собирайся” - значит нужно к врачу или в милицию.
Сашка поел и вернулся в комнату. Достал с полки книгу и сел читать, время от времени поглядывая на антресоль. Почему-то он боялся, что очков там не окажется. Хотелось как можно скорее проверить, но он знал, что прежде чем заняться своими делами, мать обязательно пару раз заглянет в комнату через открытую дверь. Это уже вошло в привычку. Поэтому ждал.
Мама выполнила свой ритуал и занялась делами на кухне. Сашка выждал еще немного и, стараясь не шуметь, поднял стул и поставил рядом со шкафом. Забрался на него и аккуратно приоткрыл массивную дверцу. Она предательски скрипнула. По всему телу пробежала волна. Сашка замер. В голове крутились слова, безуспешно пытаясь сложиться в ответ на вопрос. Который непременно будет задан: “Зачем туда полез?”. Зачем? Зачем? Зачем?.. Вторая половина мозга превратилась в слух, пытаясь уловить шаги приближающейся угрозы.
Но выдумывать ответ не пришлось. Из кухни продолжали доноситься звуки готовки. Мама не услышала.
Да даже если услышала, что она будет на каждый скрип срываться? Что-то накрутил почем зря, успокаивал себя Сашка.
Он заглянул в темноту шкафчика, пристав на цыпочки. Сумки, какие-то свернутые вещи. Так не найти. Сашка запустил руку в середину груды вещей, пытаясь дотянуться до угла. Он точно закинул очки куда-то туда, если бы мама их нашла, его уже давно бы спрашивали, как и когда они туда попали и зачем он их прятал.
Вот! Пальцы скользнули по гладкому стеклу. Сердце бешено заколотилось. Сашка осторожно сжал в кулаке пластиковые дужки и извлек из-под вороха тряпок свою находку. Прежде чем взглянуть, он зажмурил глаза. Затем резко открыл и разжал кулак. На ладони лежали очки. Серегины очки. Перемотанная изолентой дужка, одна сторона заклеена белой картонной заглушкой, вторая блеснула радужным разводами увеличительного стекла.
Сашка быстро сунул очки в карман брюк и затряс рукой, словно пластиковая оправа обожгла ладонь. Также осторожно закрыл дверцу шкафа и отнес стул на место. Теперь нужно как-то выбраться на кладбище.
Весь день Сашка обдумывал варианты. Нужно было решать как можно быстрее, кто знает когда этот “черный” сможет вновь добраться до него и как всё сложится в этот раз. Все варианты сходились в одном, и он до жути пугал Сашку… Идти на кладбище надо было ночью.
Притвориться спящим, дождаться, когда уснут родители, и незаметно выбраться из дома. Где находится кладбище, Сашка знал. На краю их района, сразу за дорогой, в узкой лесополосе. Пешком за час вполне можно дойти. Но ночью. По темным улицам, извилистым переулкам окраин, на кладбище, притаившееся среди редких сосен… Сашка еще никогда не выходил на улицу ночью один.
Но что было страшнее? Ночные улицы или заснуть и снова увидеть эти кошмары, которые становились реальностью?
Совсем еще недавно Сашка уже почти смирился с неизбежным и готов был безразлично встретиться со своими кошмарами… в последний раз… А сейчас? Сейчас он снова боялся. Возможно, потому, что появилась надежда, а может, потому, что узнал, что ничего не закончится и после смерти его могут ожидать еще большие мучения и страхи.
Надо идти. Надо идти как можно скорее. Как долго еще осталось, пока и до него не доберется это нечто. То, что убило Макса и Костю, то, что мучает Сережку даже после смерти… Надо идти. Сегодня.
Следующая глава - финальная. В начале следующей недели история завершится.
В телеграмм-канале Ужасариум каждый день новые посты. Обзоры фильмов и сериалов, квизы, интересные факты и черный юмор.
