Про сон он старался не думать.
— Не знаю, — тихо ответил Жека, выбираясь в тамбур.
Он выглянул в ветровой клапан и тут же присел.
— Там какой-то мужик, — сообщил блондин. — Жжёт костёр. Сидит и смотрит в нашу сторону.
— Вот же, блин… — выругался Лёха, надевая мокрые ботинки.
— Что будем делать? — Жека перехватил мачете обратным хватом.
— Думаешь он нас не заметил? — Лёха медленно вытянул клинок из ножен. — Хотя о чём я? Ведь он ходил тут, собирал хворост, наверняка увидел палатку, а теперь ждёт, когда мы проснёмся. Дай гляну.
Жека отодвинулся. Лёха выглянул наружу и тут же встретился взглядом с седовласым мужиком в брезентовом плаще. Это был тот человек, которого Жека называл «чудиком», он же открыл путь, после того как Гавр и его шайка пытались напасть на Мию в лагере. Мужчина улыбнулся Лёхе. Сумрак юркнул вниз.
— Это твой чудик, — севшим голосом сообщил Лёха. — И он улыбнулся мне.
Жека уже не таясь посмотрел на поляну. Поиграл желваками.
— Выходим, — приказал он. — Сейчас разберёмся, что это за перец такой.
Накинув куртку на голое тело, блондин рывком распахнул полог и вылез наружу. Лёха выбрался следом, держа мачете наготове. Мужчина наблюдал за ними. Он продолжал улыбаться, ковыряя палкой угли костра. Сумрак заметил металлическую решётку на камнях, которыми незнакомец обложил костёр. На решётке шкворчало мясо. Лёха сглотнул подступивший к горлу ком — в голову лезли разные нехорошие мысли: человеческое ухо в гречневой каше он не забудет никогда.
— Доброе утро, — сказал мужчина. — Завтрак почти готов, осталось совсем чуть-чуть.
Сумрак взглянул на часы — половина третьего. Странно, но мужик был прав: солнце всё ещё висело над восточным краем горизонта. Создавалось впечатление, что друзья поспали от силы пару часов, но по ощущениям Лёха верил всё-таки часам — поспал он не менее восьми часов.
Жека бросил косой взгляд на друга, видимо, думая о том же. Леха пожал плечами.
— Быть может, вспашка? — предположил он.
— Кто ты такой? — Блондин вышел на поляну, отодвинув ветви ивы клинком, и замер, держа мачете под углом к земле.
— Нападать на него бесполезно, — шепнул Лёха. — Если старик с опушки и этот чудак — одно лицо, то дело труба. Я рубил его топором, но не попал ни разу.
— Давайте обойдёмся без долгих прелюдий, — сказал незнакомец.
— Давай, — согласился он. — Говори, зачем пришёл.
— Подходите, присаживайтесь. — Мужик взмахнул рукой и возле костра появилось бревно.
— Ха! — фыркнул Жека. — А ты говоришь он ветки собирал.
— Нам нужна информация, — Лёха положил клинок в траву и, подняв открытые ладони, пошёл к костру. — Ты же помогаешь, верно?
— Верно, — кинул седой. — Давайте завтракать, а все вопросы потом.
Лёха остановился в двух шагах от бревна. Бросил быстрый взгляд на решётку: на прутьях лежали куриные крылышки — румяная корочка выглядела аппетитно. Пахло пряностями. Желудок предательски заурчал.
Жека перешагнул бревно, сверля мужика недобрым взглядом, поддел крыло клинком и, как ни в чём не бывало, сел напротив незнакомца. Седовласый одобрительно крякнул. Откинув полу плаща, он вынул здоровенный нож и, наколов крыло, протянул Лёхе.
— Прошу, — сказал мужчина.
Лёха отказался. Доверия незнакомец не вызывал у него ни тогда, ни сейчас. На Жеку Сумрак посмотрел с упрёком, на что друг скорчил гримасу.
— Как ты там сказал? — спросил блондин. — Двум смертям не бывать?
— А одной не миновать, — тихо произнёс Лёха, присаживаясь на бревно.
— Золотые слова, — улыбка мужика стала ещё шире, превратившись в оскал. — Правда, не в вашем случае.
Жека поперхнулся и замер с занесённым ко рту крылом.
— Нет-нет, — седой поднял руки в примирительном жесте. — Мясо хорошее. Просто иронично звучит пословица из ваших уст, ведь один раз вы уже умерли.
— Спасибо, что напомнил, — буркнул Жека, кусая мясо.
Лёха не понимал, почему друг ведёт себя столь опрометчиво. Это место было полно сюрпризов и седовласый мог в любой момент обратиться иным или ещё какой тварью. Однако, Лёха сам положил мачете в траву и пошёл к костру. Где-то в глубине души он понимал, что этот человек неопасен. От незнакомца словно расходились невидимые волны спокойствия. Рядом с ним Лёха чувствовал себя в безопасности.
— Ты Лоэн? — спросил Сумрак.
Седой поменялся в лице на миг, будто серая тень залегла в его морщинах, но быстро вернул себе улыбку. Отломил половину крыла и впился в мясо зубами. Лёха отметил, что зубы у него были ровные и белые, что резко контрастировало с образом старца.
— Нет, — ответил незнакомец.
Лёха покосился на блондина. Друг увлечённо обгладывал кости и, казалось, потерял интерес к разговору. Справившись с первым крылом, Жека вытер руки о куртку, снял клинком с решётки второе и продолжил трапезу. Седой тоже жевал, поглядывая из-под кустистых бровей.
Сумрак вздохнул. Он перевёл взгляд в сторону леса, изучая густые заросли граба. Воображение тут же нарисовало смазанную тень в подлеске. Лёха напрягся. Тень, под пристальным взглядом человека дёрнулась и скрылась в кустарнике. Хрустнула ветка. Жека тоже посмотрел в ту сторону.
«Значит, не показалось», — подумал Лёха.
— Пустое, — седой махнул рукой не глядя. — Сюда им не пройти.
Лёха обернулся к палатке. Зря он оставил клинок там.
— Не стоит, — повторил незнакомец. — Тут безопасно.
Лёха мог бы поспорить, но не стал.
— Кто такой Лоэн? — решил зайти он с другой стороны.
— Да что ты пристал, — резко бросил седой. — Не про это тебе стоит думать, парень.
— Хорошо. Мия, что скажешь о ней?
— Мия? — Незнакомец удивлённо вскинул бровь.
— Блондинка с пантерой, — напомнил Лёха.
— Ах, Мия, — седой ухмыльнулся. — Сами у неё спросите при встрече. Впрочем, она вряд ли захочет вести беседы.
Лёха покосился на Жеку — пассивность друга его начинала раздражать. Но блондин продолжал жевать, чавкая и вытирая руки о куртку.
— Что ты с ним сделал? — Лёху посетила страшная догадка.
Седой снова ухмыльнулся. Сумрак хотел было встать, но что-то его держало за бёдра. Он перевёл взгляд вниз и ужаснулся: из бревна проросли тонкие ветви, обвив его ноги. Лёха попытался выхватить клинок у блондина, но руку тут же сковало вьющейся лианой, а потом и вторую.
— Жека! — крикнул Сумрак.
Блондин окинул его туманным взглядом, да и только. Всё его внимание было занято куриными крыльями, а они, словно по волшебству, снова и снова появлялись на решётке.
— Прошу меня простить, — сказал седой. — Но так надо. Ты приглянулся кое-кому, и меня просили помочь.
Лёха скосил взгляд вниз. Земля вздыбилась небольшим холмиком, а трава вокруг него осыпалась серой пылью. Кочка забурлила, словно там снизу рылся крот, а затем превратилась в муравейник — рыжие насекомые устремились к Лёхе. Миг, и Сумрак уже не видел своих ног. Он хотел закричать, но лишь издал слабое мычанье.
Седой отбросил кость, вытер руки о полу плаща, и, подобрав тонкую веточку, стал строгать ей ножом.
— Не бойся, — сообщил он. — Того, что ты видишь, на самом деле нет, просто твой мозг не знает, как интерпретировать эту информацию. Скоро всё закончится.
Муравьи уже добрались до шеи. Лёха чувствовал, как насекомые копошатся под одеждой, щекочут кожу, кусают её и забираются всё выше. Он закрыл рот и стал крутить головой из стороны в сторону, пытаясь сбросить муравьёв, но те держались крепко, забираясь в уши, в ноздри, под веки. Сумрак раскрыл рот в немом крике и тут же поперхнулся от хлынувших в горло насекомых. Последнее, что он видел, прежде чем отключиться — это беспечное лицо незнакомца: седой ковырял веточкой в зубах.
Сумрак парил в пустоте. Вокруг него клубилась непроглядная тьма. Лёха не чувствовал своего тела, но мог бы поклясться, что насекомые всё ещё окутывали его с головы до ног. Слева мигнул белый огонёк. Лёха присмотрелся: неясная серая тень парила рядом с ним; она медленно набирала световой силы и вот уже Сумрак смог рассмотреть очертание человеческой фигуры. Тень приблизилась. Это был незнакомец, только теперь он снова стал стариком: морщинистое лицо его напоминало старую мочалку, волосы поредели, открывая бледную кожу, покрытую пигментными пятнами; старик, казалось, светился изнутри.
— Зачем ты это сделал? — спросил Лёха и удивился своему голосу: он звучал низко, как будто из-под воды.
— Меня попросили, — пожал плечами старик.
— Это не важно. Ты узнаешь всё со временем сам, если осилишь путь.
Сейчас он не улыбался, взгляд его оставался серьёзным.
— Какой путь? — Лёха попытался пошевелиться, но шевелить было нечем. — Что это за место? Зачем это всё? Почему?
— Твой разум пока не готов, а язык настолько скуден, что нам не хватит вечности, — старик повёл рукой. — Смотри.
Мрак раздался, и Лёха увидел полянку, редкий сосновый бор и скалы. На полянке стояли палатки, тлели угли в кострах. Где-то журчала вода. Сумрак повернул голову. Взору открылась береговая линия, где мерцали огни: яркие скопления — города, тусклые вереницы — дороги, попадались и вовсе крохотные россыпи.
— Солнцегорское побережье, — догадался Лёха. — А поляна — турстоянка Чигенитра.
— Верно, — сказал старик. — Присмотрись.
Лёха перевёл взгляд на лагерь. Он щурился, вглядывался, дёргался, пытаясь приблизиться, но ничего не менялось — чадили костры, трепыхались на ветру полы незакрытых тамбуров палаток.
— Не так, — старик мотнул головой. — Смотри не только глазами. Ну же! Представь, что мир имеет ещё одно измерение, пройди вдоль этой грани.
— Четвёртое измерение — это время, — буркнул Лёха.
— Время не существует. Это лишь твоё представление о нём. Ну?!
Лёха старался. Он выпячивал глаза, которых, вероятно у него сейчас не было, телепал несуществующими ногами, напрягал иллюзорный пресс, сжимал кулаки, моргал бесплотными веками, но ничего такого не видел — просто турстоянка с палатками.
— Ох, — вздохнул старик. — И зачем ты им понадобился? Толку же нет никакого.
Лёху эти слова почему-то зацепили, и он хотел выдать колкость в ответ, но старик опередил его: незнакомец отвесил Сумраку увесистую затрещину, которую Лёха ощутил, будто на миг обрёл тело. Из глаз посыпались искры. Лёху даже качнуло вперёд, а мир вокруг пошёл рябью.
Сумрак моргнул. Что-то изменилось, но что, он понять не мог. Перед глазами была всё та же стоянка и палатки, но теперь Лёха видел какие-то тонкие нити, уходящие в небо от каждой палатки: где-то нитей было две, где-то одна, а у крупного шатра — целых шесть. Сумрак покрутил головой и приметил ещё с десяток синеватых ниточек, разбросанных то тут, то там около турстоянки. Но там, где встали лагерем они с Жекой нитей не было.
— Верно, — снова сказал старик, будто читал Лёхины мысли. — Для вас пути назад не существует, потому и нитей нет.
Старик растворился в воздухе, а на его месте осталась белёсая воронка, в которую Лёху тут же затянуло. Он моргнул и мир снова поменялся. Теперь Сумрак висел над огромным горным массивом, сплошь изрезанным долинами с серебристыми нитями рек. Остроконечные пики подпирали собою небо, а ледники своими языками сползали в безжизненные каменные низины, таяли, оборачиваясь шумными потоками, которые устремлялись ниже — к зелёным бескрайним лесам. А на границе клубился туман.
Лёха заметил, нити, которые были разбросаны по всей горнолесной зоне, но теперь они струились сверху вниз. Сумрак задержал взгляд на зелёном островке среди скал — туда уходил целый пучок синих, извивающихся нитей. Они подрагивали. Некоторые пульсировали, а по ним шла красная рябь. Вот одна лопнула и рассыпалась алыми искрами, оставив после себя дымный шлейф, будто от удара молнии. Вскоре лопнула ещё одна, а за ней ещё и ещё.
— Что там происходит? — спросил Лёха, уже догадываясь и сам.
— Не думаю, что ты захочешь на это смотреть, — ответил старик.
Он ускользнул вниз, и скрылся за горным перевалом. Лёху потянуло следом. Старик замер над небольшой опушкой, где встали лагерем туристы. Молодые люди отдыхали после долгого перехода. Кто-то разводил костёр, кто-то спускался к реке, несколько парней стояли в сторонке и о чём-то оживлённо спорили. Лёха заметил, что каждый из них был вооружён: кто топором, кто ножом, а кто-то и просто заострённой палкой.
— Смотри глубже, — менторским тоном произнёс старик. — Забудь про нити.
Лёха не знал, как это глубже, а потому просто смотрел. Он постарался расслабиться, очистить разум и взглянуть на людей отрешённым взглядом. Что-то изменилось, нити пропали, а люди теперь казались ему тенями: основная масса туристов светилась алым в области груди; у некоторых тела были абсолютно чёрные; ещё девушка — её алый огонёк покрывала сеть чёрных росчерков; и парень — этот огней не имел и сиял изнури бледно-розовым светом. Ещё трое парней не изменились вовсе, будто Лёха смотрел на них обычным взглядом.
— Первые — это кандидаты, — стал пояснять старик. — Ровный алый свет — свет жизни. Вторых опустим, они для тебя уже не опасны. Девушку тронула тьма, таких тебе стоит опасаться — у тебя на языке крутится слово иные, впрочем, это наиболее подходящее определение.
— А вот этот, бледно-розовый? — спросил Лёха.
— Этот такой же, — ухмыльнулся старик.
— В смысле? — удивился Сумрак.
— Он пришёл сюда повторно, как ты и твой друг.
— А эти трое. Они не поменялись вовсе.
— Избегай их. Правила усложняются.
— Не забивай себе голову. Ты получишь ответы, когда придёт время, если, конечно, преодолеешь путь.
— Так, стой! — Лёха окончательно запутался. — Ты мне можешь объяснить, что тут, чёрт возьми, творится? Все эти огоньки и линии — это замечательно. Но какой смысл в этом всём?
— У нас не так много времени, — старик смотрел строго. — Да и не помогут тебе эти знания сейчас. Твоя задача уловить то, что поможет тебе выжить. Охотиться за тобой на этот раз будут основательно.
— Они, — старик указал за горизонт.
— И вот они, — он показал в сторону странной троицы.
— О нет, — старик запустил пятерню в кустистую бороду. — Эти куда опасней.
— Твою мать! — Лёха вспылил. — Дед, ты достал уже. Одни загадки.
— Гнев лучше прибереги, — посоветовал незнакомец. — Смотри и запоминай. Я тебе вообще ничего не должен показывать и делаю это исключительно по просьбе.
— Да-да, — отмахнулся Лёха. — Тебя попросили, потому что я важен кому-то там… зашибись.
— Сарказм тут неуместен, — старик снова одарил Лёху строгим взглядом.
— Ладно, — хмыкнул Лёха. — Алые — люди. Алые с чёрным — иные, чёрные без огней — двойники? Верно? Кстати, кто они такие?
— Они те, кто остался тут на века.
От этих слов Лёху передёрнуло. Он ещё раз посмотрел на полянку обычным взглядом: девушка разговаривала с парнем, они вели себя совершенно естественно, но стоило Лёхе напрячь взор, как тела туристов превращались в пустые, безжизненные оболочки.
— Они могут превращаться в кого угодно? — спросил Лёха.
— Стоп! — Лёха покосился на старика. — А как же мы с Жекой. Я видел его двойника, а он моих.
— Чёрт, — догадался Лёха. — Мы ведь погибли тут. Так?
— Но, нет, погоди. — Лёха, почесал воображаемый подбородок, вспоминая детали. — Таня. Она тогда рассказывала, что встретила меня, что я там пытался сделать с ней что-то. Не вяжется.
Старик скрестил руки на груди.
— Ох, — выдохнул Лёха. — Она же была уже не она. Да? Ну, её двойник. И могла всё выдумать. Да? Ну что ты молчишь?!
— Не хочу тебе мешать, — улыбнулся незнакомец. — У тебя и самого получается неплохо.
— Как же всё чертовски сложно.
— Стой! — Лёха вспомнил друзей у вырубки, которые предложили ему очень странную гречневую кашу. — Не сходится. Я видел Жеку, Виталика и Машу, но они тогда были ещё живы.
— Я подозреваю, что тогда ты повстречал их, — седой старец указал за горизонт в сторону чёрных нитей.
Лёха прикусил язык, ужаснувшись.
— Это… зло, нечисть? — спросил он.
— Добро, зло — это всё эфемерно, — старик развёл руками. — Тьма первична, вероятно потому твой мозг видит эти нити чёрными. Тут нет злых или добрых. Каждый выполняет свою задачу.
— Какую, можно не спрашивать? — Лёха повёл бровью.
Старик снова кивнул. Сумрак с досадой поджал губы и обернулся к полянке.
— Значит, алые, алые с чёрным, тёмные, — стал перечислять Лёха. — Розовый — такой как я. Ну, допустим. А на горизонте у нас первородная тьма, но не добрая и не злая. Ну теперь всё понятно! А я-то думал. А таблички с загадками будут?
— Ирония? — старик повёл бровью. — Уже лучше.
Сумрак выругался себе под нос. Вдохнул. Выдохнул, борясь с гневом, закипающим в груди — старец его раздражал.
— Какие есть ещё различия? — спросил Лёха, поборов злость.
— Сам поймёшь со временем. Мы сильно рискуем, болтая тут без толку.
— Погоди. — У Лёхи остались ещё вопросы, вернее их только прибавилось.
Старик провалился сам в себя, а на его месте появилась теперь чёрная воронка, в которую затянуло Лёху. Яркая вспышка и Сумрак снова оказался на полянке у ивы. Жека с невозмутимым видом поедал куриные крылышки. Чадил костёр.
Лёха вскочил на ноги, снял куртку и принялся смахивать муравьёв. Тело зудело. Сумраку казалось, что насекомые забрались под веки и пытаются выгрызть глаза изнутри. Во рту было кисло. Старик, который снова помолодел лет на двадцать, зашёлся хохотом.
— Да уймись же ты, — сказал он, отсмеявшись. — Осталось последнее напутствие.
Сумрак его не слушал. Он сбросил куртку, затем снял футболку и стал осматривать торс и руки — муравьи пропали, но Лёха чувствовал, как они копошатся под кожей, под веками, в носу и ушах. Лёха закрыл глаза, сжал кулаки и попытался восстановить дыхание.
— Вот, — одобрительно крякнул седой. — Ты уловил суть: самоконтроль — это первое, чему тебе стоит научиться.
— Зачем? — Сумрак открыл глаза, зуд потихоньку стихал. — Зачем мне это?
— Потому что тьма уже здесь, — улыбнулся седой незнакомец.
Он указал на край поляны. Лёха проследил за направлением его руки. Лесную опушку окружили со всех сторон жуткие твари: большие косматые волки с алыми глазами; бледные пауки размером с кошку, чёрные глаза которых блестели в солнечных лучах; на траве извивались толстые змеи, покрытые серебряной чешуёй, они высовывали раздвоенные языки и шипели; в небе кружил филин. Но твари не могли пройти на полянку: тонкий дымчатый купол барьера преградил им путь.
Сумрак напряг взор, пытаясь заглянуть глубже, как учил старик. Мир дрогнул и пошёл рябью, а затем картинка изменилась: теперь Лёха видел барьер — это была мелкоячеистая сеть, сплетённая из тонких прозрачных нитей; они искрились и переливались лиловым. За преградой никого не оказалось, лишь чёрное пятно, похожее на тучу, висело у края горизонта. Лёха моргнул, и привычная картина мира вернулась, а с ней и жуткие твари.
— Не всё то золото, что блестит, — произнёс седой, вставая с бревна.
Костёр исчез, а с ним и решётка с крыльями. Жека перестал жевать. Он замер и смотрел в одну точку прямо перед собой.
— Почему я их не вижу? — спросил Лёха.
— Потому что их нет, — пожал плечами седой. — Но есть то, что создаёт иллюзию. Вот оно реально.
— Этого достаточно. Просто не попадайся ему. В прошлый раз у тебя это почти получилось.
— Это Ярослав? — предположил Лёха.
— Ох… — незнакомец поднял глаза к небу. — Дались тебе эти имена. Здесь каждый может назваться как ему вздумается.
— У меня нет других имён. — Лёха со злостью сжал кулаки. — Парень представился нам Ярославом. Затем плато. Вышка. В него выстрелили из арбалета, но он этого даже не заметил.
Старик задумался на миг, почесал за ухом.
— Всё до банального просто, — сказал он. — Есть две стороны: одна — нуждается в таких, как ты, другая…
— Ну, считай, мешает, хотя я уже ни в чём не уверен. Однако, с недавних пор есть и третья, но опустим. Вы приходите и идёте к мосту. Первые вам помогают, вторые, как это ни странно, — мешают.
— Я на своей, — собеседник тронул седой ус. — Не заставляй меня передумать.
— А Мия? — Лёха подался вперёд.
— Всё! — резко воскликнул старик, а голос его разнёсся эхом, отражаясь от стен барьера. — Последнее напутствие: посмотри на своего друга истинным зрением.
— Истинным зрением? — Лёха спросил это с издёвкой — от подобных слов разило пафосом.
— В твоём языке нет нужного термина, — парировал седой. — Смотри!
Лёха подчинился. У Жекиной тени в области грудной клетки горел алый огонёк, опутанный серой паутиной; от шеи к правой руке тянулась чёрная вязь, переплетённая белёсыми всполохами.
— Это шрам, — пояснил седой. — Или метка. Как угодно.
— Что это означает? — Лёха нахмурился.
Седой незнакомец окинул полянку взглядом, задержал взгляд на понятной только ему точке, задумался на миг, шевеля губами, будто что-то считал в уме, а потом кивнул.
— Пора, — сказал он. — Не бродите тут слишком долго, и остерегайтесь лесных вырубок.
— Это я и без тебя знаю, — буркнул Лёха, вспомнив призраков.
— Не подведи меня, — седой погрозил пальцем.
Сумрак хотел ввернуть очередную колкость, но седой пропал. Небо налилось ярким светом, в ушах раздался противный звон, а потом на поляну обрушилась волна холодного влажного воздуха. Запахло прелыми листьями и мхом. Лес изменился: вместо грабов полянку теперь окружали высокие буки, рельеф пошёл складками, появились замшелые валуны и каменные осыпи. Солнце перепрыгнуло с востока на запад.
Лёха обернулся. Палатка стояла на месте. Ива исчезла. Пропал барьер и гротескные животные. Жека ругался на чём свет стоит, мотая головой. А тем временем, по тропе к опушке шли двое: парень и девушка.
