CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

В покоях Совикуса царил полумрак, нарушаемый лишь слабым светом свечей, чьи языки пламени трепетали в бронзовых подсвечниках, отбрасывая длинные тени на стены. Их отблески играли на граненом бокале с вином, стоявшем на массивном столе из темного дуба, вырезанном с грубой простотой, но покрытым следами времени — царапинами и пятнами от чернил. Алые блики скользили по стопке старых свитков и пожелтевших карт, лежащих рядом, их края были истрепаны, а линии границ Альгарда и Эрденвальда выцвели от частого прикосновения пальцев. Воздух в комнате был тяжелым, пропитанным запахом воска, пергамента и легким привкусом металла, что висел в нем, как невидимая угроза, напоминая о присутствии чего-то большего. Совикус, первый советник короля, сидел в глубоком кресле, обитом выцветшей тканью, склонившись над одной из карт. Его длинные пальцы, тонкие и бледные, как кости, скользили по линиям северных границ, но холодный и острый, словно лезвие, взгляд был устремлен куда-то дальше — в глубины собственных мыслей, где зрела тень предчувствия. Он ждал, и это ожидание было почти осязаемым, как шепот, который пробирался сквозь тишину ночи, касаясь его разума.

Внезапно воздух сгустился, стал плотнее, будто само пространство сжалось под невидимым давлением. Тонкий аромат горьких трав — полыни и ядовитого плюща — наполнил комнату, смешиваясь с дымом камина, где тлели угли, отбрасывая слабое тепло на каменные плиты пола. Совикус медленно выпрямился, его движения были плавными, почти кошачьими, как у хищника, который почуял добычу. Он перевел взгляд на камин: огонь пылал ровно, освещая его худое лицо с острыми скулами и тонкими губами, что кривились в едва заметной усмешке. Но в этот миг пламя дрогнуло, словно от порыва ветра, которого не существовало в закрытой комнате. Оно вспыхнуло с новой силой, изменив цвет — золотистый свет сменился темно-синим, глубоким, как ночное небо перед грозой, а затем угас до почти черного, зловещего оттенка, словно поглощая все тепло. В его глубине зашевелились тени — сгустки темной энергии, бесформенные, но живые, с крохотными искрами, мерцающими, как угли в бездне. Это были хаотики, посланники Моргаса, чье присутствие он ощущал с той ночи, когда впервые принял их силу.

Раздался голос, низкий и властный, проникающий в каждую клетку тела Совикуса и заставляющий его кровь застыть:

— Иди на холм у северных границ, где завеса миров истончается перед натиском моей силы. Ночь Хаоса близка.

Он прикрыл глаза, позволяя словам осесть в сознании, как тяжелый камень в тихую воду. Голос был знакомым — Моргас, бог хаоса, чья воля давно вела его, словно невидимая нить, с тех пор, как он впервые вкусил дар тьмы. Эта новая сила пробудила в нем амбиции и жажду власти. Но в этот раз голос звучал иначе — ближе, реальнее, словно доносился не из Запретной Земли, а из самой комнаты, отзываясь эхом в стенах, в его костях, в его душе. Боги редко говорили напрямую, предпочитая знаки — стук в окно его покоев ворона, треск молнии в бурю, случайную фразу, что цепляла разум. Но эта ночь была особенной, и Совикус знал это, чувствовал каждой клеткой своего существа. Хаотики кружились в огне, не исчезали — их темная энергия осталась витать в воздухе, как шепот, который звал его к действию.

Когда голос затих, пламя в камине вернулось к своему обычному золотому сиянию, но тишина, которая последовала за этим, стала звенящей, почти осязаемой, будто натянутая струна, готовая лопнуть. Совикус глубоко вдохнул, чувствуя, как холод пробирается под его черную мантию, и медленно поднялся с кресла. Его шаги были бесшумны, когда он подошел к окну, чьи тяжелые створки обрамляли темное стекло, запотевшее от ночной сырости. За ним простирался замковый двор, залитый мертвенно-бледным светом луны, что пробивался сквозь рваные облака. Камни мостовой блестели от росы, а далекие башни вырисовывались на фоне неба, как стражи, охраняющие тайны Вальдхейма. Мир казался застывшим, словно ждал его решения, его следующего шага, и Совикус ощутил, как его сердце бьется чуть быстрее, чем обычно.

Он не мог ослушаться. Послание Моргаса было не просто просьбой — это был приказ, выжженный в его разуме, как раскаленное клеймо. Но покинуть замок означало оставить короля и его двор без темного влияния. Всеволод, несмотря на свою силу, становился все более уязвимым к шепоту хаотиков — дрожь рук на совете, пустой взгляд, который все замечали чаще, говорили о том, что тьма уже нашла изъян в его душе, за который можно зацепиться. Совикус стиснул край подоконника, его пальцы еще больше побелели от напряжения, а в груди шевельнулась тень сомнения: не слишком ли быстро он движется? Не заметит ли принцесса, чьи голубые глаза видели больше, чем она говорила, то влияние которое он оказывает на ее отца? Он должен был уйти так, чтобы никто не заподозрил правды, и это требовало плана.

Утро пришло с серым светом, который пробивался сквозь низкие облака, окутавшие Вальдхейм, как саван. Совикус готовился к аудиенции с королем, тщательно скрывая следы ночного беспокойства. Он надел свою черную бархатную мантию, чей подол шуршал по полу, и закрепил ее серебряной застежкой в форме спирали. Лицо его оставалось непроницаемым, как маска, но в глубине глаз мерцало предвкушение, смешанное с легкой тревогой — не перед Всеволодом, а перед тем, что ждало его на холме.

Двери тронного зала распахнулись с тяжелым скрипом, и Совикус вошел внутрь. Его мантия шуршала по каменному полу, движения были плавными, почти гипнотическими, но в каждом шаге ощущалась скрытая сила, что заставляла стражников напрячься.

Тронный зал встретил его суровым величием, сдерживающим дыхание хаоса ночи. Высокие колонны из серого камня, покрытые резьбой битв с Эрденвальдом, поднимались к сводчатому потолку, где тени факелов плясали, оживляя сцены прошлого — воинов с копьями, падающих зверей, горящие деревни. Факелы, закрепленные в железных кольцах, пылали ровно, но их свет казался слабее обычного, будто что-то высасывало тепло из зала. Узкие окна, обрамленные цветным стеклом, пропускали дневной свет, разрисовывая пол мозаикой из алых, синих и золотых бликов, которые дрожали под шагами входящих, как отражение тревоги, витающей в воздухе.

Стражники выстроились вдоль стен, их лица были суровыми, но в глазах мелькала тень беспокойства — они тоже чувствовали перемены, что пришли с ночью. Доспехи их, начищенные до блеска, отражали свет факелов, создавая призрачное мерцание, а руки крепко сжимали древки копий со сверкающими остротой наконечниками. Среди них стояли Валрик, Аден и Гримар — телохранители короля, чьи фигуры выделялись даже в этой шеренге. Валрик, высокий и широкоплечий, смотрел прямо перед собой. Аден, молодой и худой, с луком за спиной, нервно теребил перчатки, его острый взгляд скользил по залу. Гримар, молчаливый, с лицом, изрезанным шрамами, стоял неподвижно, но его топор на поясе слегка дрожал в руке, выдавая внутреннее напряжение. Когда Совикус проходил мимо, Валрик бросил на него короткий взгляд, Аден сжал перчатки сильнее, Гримар остался неподвижен, но его глаза сузились.

На троне, вырезанном из темного камня, восседал король Всеволод. Его фигура излучала силу, но в ней было что-то надломленное: пурпурный плащ, отороченный мехом горного волка, струился по плечам, а кольчужный воротник под ним блестел холодно, как лед. Седые волосы, собранные в тугой хвост, казались тусклее в сером свете, а глубоко посаженные глаза смотрели на Совикуса с усталой мудростью, но эта мудрость скрывала тень сомнения. Его рука лежала на подлокотнике, но пальцы то и дело сжимались, как будто он боролся с чем-то внутри.

Рядом стояла Диана, ее бордовое платье подчеркивало прямую осанку и решимость в голубых глазах. Черные волосы были заплетены в косы, уложенные аккуратно, но просто — знак, что она здесь не для красоты, а для дела. Она смотрела на Совикуса внимательно, и он чувствовал, как ее взгляд искал изъяны в его спокойствии. Чуть в стороне стоял Андрей, священник и наставник принцессы, в поношенной темно-синей рясе, что контрастировала с роскошью зала. Его лицо было спокойным, но пальцы сжимали деревянный символ Люминора, выдавая настороженность, и эта настороженность росла с каждым днем.

— Советник, — голос Всеволода разрезал тишину, глубокий и властный, но с легкой хрипотцой, которая появилась недавно, — что привело тебя ко мне?

Совикус склонился в поклоне, почтительно, но без лишней угодливости, его глаза на миг встретились с взглядом короля.

— Ваше Величество, мне необходимо покинуть Вальдхейм на некоторое время, — произнес он, голос его был ровным, но холодным. — Есть дело, требующее моего личного участия.

Всеволод слегка приподнял бровь, его пальцы сжали подлокотник сильнее, и тень за его спиной дрогнула, будто она не принадлежала королю, а жила своей жизнью. «Тени… громче…» — пробормотал он так тихо, это услышала только Диана, стоявшая ближе всех. Но она осталась неподвижна.

— Как долго ты пробудешь в отъезде? — спросил король, вглядываясь в советника с усталой настороженностью.

— Столько, сколько потребуется, — ответил Совикус, не отводя взгляда, его тон был гладким, но в нем чувствовался скрытый умысел.

— Ты всегда был верен мне, Совикус, — продолжил Всеволод, его голос стал мягче, но не утратил твердости, хотя в нем мелькнула тень сомнения. — Если ты считаешь это необходимым, я доверюсь твоему суждению. Но могу я знать, о каком деле идет речь?

Совикус чуть наклонил голову, его губы дрогнули в намеке на улыбку, тонкой и холодной, как лезвие.

— Лишь о деле государственной важности, Ваше Величество, о том, над чем мы думали на совете о Хротгаре, — ответил он. — Оно требует моей полной сосредоточенности и… личного присутствия.

Всеволод кивнул, его взгляд задержался на советнике чуть дольше, чем обычно, и тень за ним снова шевельнулась и уплотнилась, как сгусток темной энергии. «Тени…» — пробормотал он снова, и Совикус заметил, как Диана сжала кулаки. Несомненно, она догадывалась о чем-то.

— Тогда иди, — сказал король наконец, его голос был твердым, но усталым. — Я жду тебя обратно с хорошими новостями.

— Ваше доверие для меня — превыше всего, — произнес Совикус, склонив голову в знак благодарности, его слова были гладкими, как шелк, но в них таилась скрытая угроза.

Он развернулся так, что мантия взметнулась за ним, как крыло ворона, и направился к выходу. Диана смотрела ему вслед, ее дыхание стало глубже. Она вспомнила уроки Андрея о Моргасе, хаотиках, о том, как тьма ищет слабости, и холод пробежал по ее спине. Андрей, стоявший рядом, сжал символ Люминора сильнее, его взгляд следовал за Совикусом, но он промолчал.

Совикус вышел, двери закрылись за ним с тяжелым стуком, и зал погрузился в тишину. Диана бросила взгляд на отца — его рука дрожала на подлокотнике, глаза смотрели в пустоту, а тень за ним казалась живой. Валрик шагнул вперед, его голос прогремел: «Мой король, вы в порядке?» Всеволод кивнул, но движение было резким, почти судорожным.

Вскоре и Диана покинула тронный зал, ее шаги гулко отдавались в широком коридоре. Массивные колонны отбрасывали длинные тени, и они тянулись по полу, как когти, а высокие окна, обрамленные резным камнем, пропускали холодный свет, окрашивая стены в серые тона. Воздух пах воском, старым камнем и зимним ветром, который проникал сквозь щели, заставляя факелы мигать. Она остановилась у одного из окон, глядя на двор, где стражники сменяли посты, наконечники их копий сверкали в слабом свете, а голоса звучали резче, чем обычно.

Диана размышляла о произошедшем. В тронном зале Совикус говорил спокойно, но в его голосе таилось нечто неуловимое, словно отголоски кошмаров из ее снов. Она вспомнила слова Марты о тенях, рассказ Теодора о стражниках и свои собственные страхи, оживающие в ее снах.

Легкий шорох у дальней колонны заставил Диану вздрогнуть и повернуть голову. Там, в тени массивного столпа, стоял Теодор. Его силуэт, четкий, но словно растворяющийся в полумраке зала, источал спокойную уверенность. Диана знала: его ум и преданность бесценны. Он прислонился к колонне, будто давно ждал ее, но, заметив ее взгляд, выпрямился с едва уловимой настороженностью.

— Теодор, — тихо позвала она, подходя ближе. Ее голос, едва слышный в гулкой тишине коридора, дрожал от тревоги, и эта тревога сжимала ее сердце.

Юноша шагнул к ней, его глаза встретились с ее взглядом.

— Принцесса? — отозвался он, слегка наклонив голову.

Диана бросила быстрый взгляд на двери тронного зала, затем снова посмотрела на него.

— Мне нужно, чтобы ты проследил за Совикусом, — сказала она, понизив голос. — Узнай, куда он направляется, с кем встречается, что делает. Все, что сможешь.

Теодор моргнул, его брови приподнялись, но он быстро взял себя в руки.

— Советник... Он не заметит слежки? — спросил он, в его тоне мелькнула тревога.

Диана сжала губы, ее пальцы стиснули край платья.

— Он умен, и он опасен, — ответила она. — Ты должен быть осторожен, как тень. Не подходи близко, не показывайся ему на глаза, но следи за каждым его шагом. Мне нужно знать правду.

Теодор глубоко вдохнул, его плечи напряглись, но он кивнул.

— Я сделаю все возможное, принцесса, — сказал он, голос его стал тверже.

— И еще одно, — добавила Диана, ее глаза сузились. — Если что-то пойдет не так, если почувствуешь угрозу — сразу возвращайся ко мне. Не геройствуй. Твоя жизнь важнее.

Юноша слегка улыбнулся, в его взгляде мелькнула благодарность.

— Я вас не подведу, — пообещал он.

Он отступил в тень коридора, его фигура растворилась среди колонн, как призрак, и вскоре исчезла из виду. Диана осталась одна, стоя у окна. Холодный ветер коснулся ее лица, принеся с собой запах снега и далеких лесов. Она смотрела на небо, где облака сгущались, словно предвещая бурю. Сегодняшняя ночь была лишь началом — началом чего-то большего, что она пока не могла понять. Но интуиция подсказывала ей: Совикус скрывает тайну, способную разрушить все, что она любит.

Она сжала кулаки, ее дыхание стало глубже. «Моргас», — мелькнуло в ее голове. Это имя всплыло из рассказов Андрея, из книг в библиотеке, из теней, которые она видела в последние дни. Было ли это совпадением? Или ночь действительно несла с собой хаос, о котором предупреждали древние легенды? Диана не знала ответа, но чувствовала — время правды близко, и она должна быть готова встретить ее лицом к лицу.

Сумрак замер у толстого букового ствола, скрываясь за ним. К людям он идти не собирался, но хотел послушать о чём там говорят. Однако поднявшийся ветер дул в сторону лагеря и уносил слова прочь. Но кое-что Лёха разобрать смог: разговор вели два парня, судя по интонациям и обрывкам фраз, говорили они о чём-то несущественном, бытовом; ни паники, ни эмоций — рядовой разговор. Лёхе даже показалось, что туристы смеялись. Это наводило на определённые мысли. Нет. В лагерь Сумрак точно не пойдёт. Жеки тут нет, а потому можно смело уходить. Спасать кого-то в Лёхины планы не входило. Как показала практика — занятие это бессмысленное, ведь выходом из этого мира являлась смерть, а всё остальное — лишь шлёпанье руками по воде в тщетной попытке плыть против течения. Правда, ещё был мост, но этот путь, скорее всего, вёл вовсе не домой.

«Интересно, а Гавр знал куда идёт?» — Лёха задумался и не заметил, как сзади его обошли.

— Сумрак?! — воскликнул Жека.

Лёха обернулся резко, вскидывая мачете. На тропинке стоял блондин, в руке он держал клинок, но не направлял на друга. Чуть поодаль из-за его плеча выглядывала симпатичная девушка, она нервно крутила в пальцах каштановый локон, боязливо озираясь. На первый взгляд ничего подозрительного: перед Лёхой стоял Жека и перепуганная девушка. Но Сумрак не спешил к другу с распростёртыми объятиями.

— Как дела? — спросил Лёха — первое, что пришло в голову.

Сам же он пятился, выставив клинок перед собой: Сумрак пытался занять удобную позицию, чтобы в поле зрения попадала ещё поляна, где разместились туристы. Там продолжали возиться с костром.

— Лёха, это ты? — нахмурился блондин.

— Смотря кто спрашивает.

— Покажи текст. — Жека поднял мачете.

Сумрак нахмурился. Он так и не понял, чем отличаются иные от двойников. А быть может, различий не было вовсе. Но тем не менее, двойники не нападали. Он помнил, что Таня — бывшая Жекина девушка, — в отличие от той же Кати, вела себя спокойно и просто пропала, когда они с Алёной перешли барьер возле земляничной поляны. Иные же атаковали при первой возможности.

— Скажи, что написал ты, и я покажу, — ответил Лёха, продолжая пятиться.

— Ну да, сейчас, — фыркнул блондин. — Думаешь, я идиот?

— Лёха! — крикнули позади.

— Твою мать… — выругался Лёха, отпрянув.

На тропинке стоял ещё один Жека. Сумрак с горечью осознал, что если бы ему довелось посещать это место чаще, то и на десятый, и на двадцатый раз он не перестал бы удивляться. Нет. К подобному приготовиться нельзя.

— Так, Лёха, показывай свою бумагу, — приказал второй Жека. — Быстро!

Блондин выудил из кармана помятый тетрадный лист и замер в ожидании.

— Подходи медленно, — сказал он.

Лёха колебался. Первый Жека поигрывал желваками, но пока оставался на месте, наблюдая. Девушка одарила Лёху тяжёлым взглядом. Что-то такое промелькнуло в её лице: не то лёгкая тень, не то хищный блеск в глазах. Но Сумраку этого хватило, чтобы сделать выбор. Он достал записку друга, выставил перед собой и стал боком приближаться ко второму блондину.

А на полянке, тем временем оживились. Туристы отложили свои дела и теперь наблюдали за происходящим.

— Покажи, — приказал Жека, направив клинок Лёхе в шею.

Кажется, это был настоящий блондин. Сумрак оценил то, как друг держал мачете — подобный хват он наблюдал только у настоящего Жеки и Гавра.

— Держи. — Лёха отдал записку.

Друзья обменялись листами. Свой почерк Лёха узнал сразу. Жека тоже изменился в лице, изучив собственные загогулины на бумаге. Улыбнулся.

— Не поверишь, — сказал он. — Ты уже третий Лёха, которого я встречаю здесь. Твои копии тоже показывали мне листы, и текст там был правильный, только почерк другой.

Сумрак облегчённо вздохнул. Он не надеялся так скоро встретить друга. Двойники, тем временем, с интересом рассматривали друзей. Девушка перестала разыгрывать комедию и теперь смотрела с презрением, скрестив руки на груди.

— Кто вы такие? — Лёха обратился к ним.

— А ты ловкий, — лжеблондин ухмыльнулся. — Второй раз тут? Решил-таки пройти на ту сторону?

— Лёха, валим, — Жека ухватил Сумрака за рукав.

— Погоди. — Лёха вывернулся. — Вы иные?

— Иные? — спросил двойник, скривившись, будто попробовал это слово на вкус. — Какое странное слово. Нет, дружище. Мы дома… Иные — тут вы.

— Лёха! — Блондин потянул Сумрака назад.

— Эти люди опасны! — выкрикнул Лёха, обращаясь к туристам на полянке. — Не связывайтесь с ними!

— А вот это ты зря! — фыркнул лжеблондин и бросился вперёд.

Жека шагнул тому навстречу, отбил ловким движением мачете и пинком отправил двойника в кусты.

— Ходу! — скомандовал блондин.

Лёха на этот раз повиновался. На бегу он обернулся: шатенка гневно смотрела вслед убегающим друзьям, но преследовать не собиралась; Жека-двойник сидел на земле и улыбался, а глаза его отливали тьмой — этот взгляд пробирал до самой души, до дрожи в коленках. Сумрак закусил губу и отвернулся. Подобный взгляд ему был знаком — так смотрел Ярослав.

Друзья бежали долго. Лес вокруг постепенно редел, а широкая хоженая тропа, извиваясь, забирала вверх. Справа открылся скальный массив. Слева виднелся крутой склон, покрытый густым грабовым лесом.

На подъёме силы оставили Лёху окончательно, и он рухнул в траву, но встать уже не смог.

— Всё… — сказал он, тяжело дыша. — Не могу. Стой.

Жека выглядел бодрее. Он сбросил рюкзак, взглянул на компас и подошёл к обрыву.

— Ого, — сказал он. — Какая тут высота?

— Не знаю. — Лёху сейчас это мало заботило.

— Мы явно выше, чем кажется, — сообщил друг. — Но барометр показывает уровень моря.

Жека протянул Сумраку циферблат карманного барометра-альтиметра.

— Вижу ты подготовился, — ухмыльнулся Лёха.

— Странно, — Жека проигнорировал колкость. — Может прибор врёт?

— Давно ты тут? — спросил Лёха.

— Сутки, — ответил блондин, изучая склон.

— Снова дольше, чем я. — Лёха вылез из-под рюкзака, достал флягу и приложился к горлышку.

— Я наблюдал за тобой. — Жека спрятал барометр и огляделся.

— Давно?

— С самого начала. Ну, вернее я не видел, как ты оказался в овраге, но всё остальное видел хорошо: и мужика, и орла.

— Беркут. Это был здоровенный беркут.

— Да какая разница. — Жека махнул рукой.

— И ты мне не помог? — удивился Лёха.

— Помог, тебе первому, — Жека кивнул. — Но когда на клочке бумаги прочитал свой текст, но написанный твоим почерком, то решил больше так не рисковать. Уж извини. Кстати, ты это классно придумал. Но эти гады каким-то образом просчитали всё.

— Весьма странно, — задумался Лёха. — Если они способны выведать такие детали, то могли бы и почерк подделать. Ведь тут есть другой ты, и другой я.

— Тут помимо тебя, ещё два таких вот Сумрака во плоти.

— Ну так о чём речь. Я и говорю: могли бы почерк подделать.

— Почерк — это штука индивидуальная. Считай ментальная.

— У близнецов он похож.

— Ну я не знаю тогда, — сдался Жека. — Хочешь сказать, что ты — это не ты?

— Я.

— Тогда не гунди. А то закрадываются подозрения всякие.

— Ладно, — согласился Лёха. — Двум смертям не бывать…

— Согласен. — Жека уселся рядом с рюкзаком, а мачете положил на колени.

— Они что-то говорили? — спросил Лёха. — Нападали?

— Первый завис на дереве, зацепившись репшнуром за сук, — ухмыльнулся Жека. — Он как-то слишком вяло себя спасал. Уж ты бы точно выпутался, а этот орал и перебирал ногами в воздухе. Он мне сразу показался подозрительным, но я решил ему помочь, предварительно спросив про текст. Он не противился и сразу показал бумагу, будто держал её наготове. Но почерк там был твой, а не мой. Ну, в общем, я его там так и оставил висеть. Второй мне встретился спустя часа три — он изображал вывих стопы. Бумага снова не та. Его я тоже бросил. Потом уже ты в овраге. Беркут, который тебя спас мне не понравился.

Жека скривил губы в усмешке.

— Уж извини, но я решил не рисковать. Так и следил за тобой до той опушки, —блондин на миг задумался. — Знаешь, кажется, я вспомнил ещё кое-что: лагерь и Таню. Несколько Тань. Они приходили из леса и молили меня впустить.

— Лагерь у пещеры, — догадался Лёха. — Ты рассказывал об этом нам с Алёной.

— Угу, — Жека задумчиво вздохнул. — Как бы вспомнить всё? Я бы тогда знал, что нам делать.

Лёха взглянул на часы: половина восьмого. На лес медленно опускались сумерки. Слабый ветерок холодил спину, а над ухом пищал комар. Лёха отогнал насекомое и полез в рюкзак за курткой.

— А вспышки? — спросил он. — Были?

— Нет, — блондин отрицательно мотнул головой. — Если я, конечно, понимаю, о чём речь. Их я не помню.

— Такое сложно с чем-то спутать. — Лёха застегнул молнию под самый воротник. — Значит, сутки и ни одной вспышки. Странно.

— Тут всё странно.

Друзья помолчали. Каждый думал о своём.

— Те ребята на полянке под дубом, — нарушил тишину Лёха. — Как думаешь, они туристы?

В лесу хрустнула ветка. Жека обернулся на звук.

— Не знаю, — сказал он. — Надо бы о ночлеге подумать. Темнеет. Да и тучи сгущаются. Как бы дождь не пошёл.

Лёха посмотрел на компас. Направление тропы ему не нравилось — дорожка уходила на запад. Но обратно он тоже идти не хотел. От взгляда двойника Жеки до сих пор по спине бегали мурашки.

— Идём вверх, — предложил Сумрак.

Тропа вывела друзей к перевалу. Солнце к тому времени скрылось, а с гор спустился холодный воздух… и туман, от которого у Лёхи буквально случилась паническая атака. Но Жека уверил друга, что это скорее всего низкое облако. Впрочем, задерживаться на перевале Лёха не хотел, а потому включил фонарь в режим «Турбо» и начал спуск. Благо тропа шла дальше.

Мелкая морось оставляла рябь в мощном световом луче, куртка и штаны быстро напитались влагой, но Лёха не останавливался. Стоять в этом туманном облаке было выше его сил. Поднялся сильный ветер, а потом пошёл дождь. Сумрак же упрямо брёл вниз, не обращая внимание ни на что — какая-то неведомая сила гнала его вперёд. Не просто страх, а нечто ужаснее, от чего волосы на затылке вставали дыбом. Лишь выйдя на ровный участок, Сумрак сбавил темп. Жека всё это время бурчал позади, но делал это не со зла, а, скорее, чтобы взбодрить себя — видимо скверные предчувствия друга передались и ему.

В низине снова начался густой лес. Одежда промокла до нитки, а в ногах хлюпало. Лёха дрожал как осиновый лист, ища взглядом хотя бы небольшой клочок ровной поверхности среди плотных зарослей — граб, казалось, стоял сплошной стеной.

Дождь усиливался.

Тревога затаилась, словно кошка перед прыжком: она больше не обжигала спину ледяным касанием, не стискивала горло мёртвой хваткой, от которой перехватывало дыхание — спряталась где-то в области живота и напоминала о себе лишь спазмами. В прошлый раз Лёха ничего подобного не испытывал без причины, и от этого становилось жутко вдвойне. Он крутил фонарём из стороны в сторону, вырывая из мрака тени, и боролся с собственным воображением: ему снова чудились жёлтые глаза, силуэт громадной пантеры, а сквозь шум дождя пробивалось хлопанье крыльев.

Лёха давно перестал смотреть на часы и только шёл вперёд, лишь изредка оборачиваясь назад. Жека не отставал — блондин в такие моменты улыбался, но улыбка эта казалась Сумраку наигранной.

Друзья шли так всю ночь и лишь к рассвету выбрались на небольшую полянку. Дождь с восходом солнца прекратился, а с ним пропало странное чувство опасности. Впрочем, Лёха сомневался, что причиной для тревоги стал дождь. За ними явно кто-то следил, а быть может, подталкивал вперёд.

Выйдя на полянку, Сумрак без сил рухнул в траву. Ноги гудели, а в спину будто забили раскалённый прут железа. Кожа на руках набухла от воды, и фаланги пальцев теперь напоминали переваренные сосиски. О том, во что превратились его стопы, Сумрак старался не думать и не сильно надеялся, что хвалённые неопреновые носки не пропустили влагу. Впрочем, по ощущениям не всё было так плохо: как болят мозоли Лёха знал не понаслышке — все туристы проходят через это.

— Твою налево, — Жека рухнул рядом прямиком в лужу, но его это вовсе не смутило. — Это что за хрень была?

— Не знаю, — простонал Лёха, переворачиваясь на бок и вылезая из-под рюкзака.

Он подставил лицо тёплым лучам солнца и зажмурился, словно довольный кот.

— Но мы справились.

Жека на это лишь что-то буркнул себе под нос.

— В прошлый раз я тут был всего пару дней, — сказал Лёха, не открывая глаз. — А ты — две недели. Как ты выживал?

— Найди того, кто вернёт мне память, и я тебе отвечу, — буркнул Жека. — Но сомневаюсь, что этот Лоэн… или кто тут у них за главного? Что он тоже сделает меня избранным.

Лёха открыл глаза. Блондин распаковывал гермомешок в поисках сухой одежды. Сумрак решил последовать примеру друга.

— Я бы тоже хотел всё забыть и не возвращаться сюда никогда, — сказал Лёха. — По сути, я так и сделал, но эти сволочи так просто не сдаются.

Жека переоделся быстро. Обвёл округу взглядом и указал рукой направление.

— Вот, под той ивой можно поставить палатку, — сообщил он. — Нас там сложно будет заметить. Не знаю как ты, а я валюсь с ног.

Лёха кивнул. Он почесал небритый подбородок, задумавшись.

— Изначально я хотел пройти весь путь вдвоём, — сказал Сумрак. — Но сейчас, кажется, понимаю ошибочность этой идеи. Нам нужна группа. Нужны дежурства. Днём тут вроде безопасно, но ещё не начались вспышки, а они внесут путаницу в дневной цикл.

— Согласен, — кивнул Жека.

Поставив палатку, друзья наспех перекусили, нарубили тонких веток и дополнительно укрыли шатёр. Этого, конечно, не требовалось, так как зелёный брезент буквально сливался с раскидистыми ветвями ивы, но лишняя предосторожность не помешает. От иных и прочей нечисти скрыться не получится, в этом Лёха не сомневался, но вот от любопытных глаз туристов — вполне.

Забравшись в спальник, Лёха мгновенно уснул. Ему снова приснилась Алёна. Она весело смеялась, кружась в танце посреди бескрайнего поля, покрытого ковром из полевых цветов. В руках девушка держала тонкую шёлковую шаль, которая плавно развивалась в воздухе. Сегодня Алёна была в сарафане, и Лёха залюбовался ею — он никогда не видел её в подобном наряде. Каштановые волосы девушки волнами спадали на плечи, а на запястьях переливались и сверкали янтарные бусы, словно играли с солнечными лучами.

Лёху она не замечала, всё кружа и кружа среди цветов. Сумрак хотел приблизиться к Алёне, но упёрся лбом в холодное ничто — невидимая стена встала между ними. Тогда Сумрак закричал, зовя девушку, но крик его растаял в воздухе над бескрайним полем. Он упёрся в стену руками, надавил, но сдвинуть преграду не смог.

Алёна замерла, будто что-то почувствовала. Девушка опустила шаль и стала внимательно осматривать поле. Тогда Лёха снова закричал, ударив кулаком в стену. Кожа на костяшке лопнула и алые капли, подхваченные ветром, упали на невидимый барьер. Стена задрожала, пошла рябью и лопнула.

Девушка наконец заметила Лёху. Она радостно воскликнула и бросилась к нему, но возникшая из пустоты чёрная тень оказалась быстрей: громадная пантера в два прыжка приблизилась к Лёхе и взмахнула лапой, полоснув когтями воздух. Там возник разрыв, будто лопнула сама реальность и из рваной раны вырывался сноп алых искр. Он окутал Лёху с головы до ног, спеленал, как младенца и затянул в пустоту.

Мир вспыхнул и померк.

(Поход 2) Там, где кончаются сны. Глава 9

«Очнулся, инженер», — произнес низкий голос откуда-то из угла комнаты.

Я повернул голову. В тени сидел старик в выцветшей клетчатой рубахе, с длинной седой бородой. Он вытачивал что-то из куска дерева. Стружка падала на пол, который, как я теперь заметил, был весь покрыт какими-то странными символами, нарисованными то ли сажей, то ли чем-то более темным.

— Не дергайся, тебе пока нельзя, — сказал старик, не поднимая глаз от своей работы. — Гора тебя приняла, но еще не решила, что с тобой делать.

Он поднялся и подошел к моей кровати. От него пахло лесом и дымом. Старик снял с меня повязку.

— Что… что происходит? Где я? — мой голос звучал хриплым карканьем.

— Ты там, куда не следовало приходить, — старик смотрел на меня без злобы, почти с жалостью. — Ты пришел бурить скважину в горе, которая живет уже тысячи лет. Ты пришел забрать кровь земли, не спросив разрешения. Теперь Хозяйка Горы решит, стоит ли тебя отпускать.

***

Все началось две недели назад. Я, геолог-инженер Антон Реутов, прибыл в посёлок Верхний Уват с заданием: найти подходящее место для бурения разведывательной скважины. Наша компания прослышала о возможном крупном месторождении нефти или газа в этих краях. Мне поручили предварительную разведку и сбор данных.

Посёлок встретил меня настороженно. Пятиэтажные панельки с облупившейся краской, ржавые гаражи, несколько магазинов и районная администрация — по сути, всё, что осталось от некогда процветающего места. Здесь раньше был леспромхоз, но в девяностые предприятие закрылось, и большая часть населения разъехалась.

В местной гостинице — бывшем общежитии — меня поселила угрюмая женщина лет пятидесяти. Протянув ключ от комнаты, она вдруг схватила меня за руку своими сухими пальцами:

— На Корежную гору не ходи. Что хочешь делай, а туда не суйся.

Я вежливо кивнул, думая, что это очередные местные суеверия, которых всегда полно в таких забытых богом местах. Корежная гора как раз занимала центральное место в моих планах — предварительные спутниковые данные указывали на аномалии геологической структуры именно в этом районе.

В тот же вечер я зашел в единственный местный бар — облупленную пристройку к столовой. За стойкой стоял рыжебородый мужик с потрёпанным лицом, а в самом зале сидело несколько местных. Разговор как-то сам собой зашел о цели моего приезда. Упомянув Корежную гору, я заметил, как все разом замолчали.

— Там нечисто, — наконец сказал бармен, протирая стакан.

— В каком смысле? — я отхлебнул пиво, приготовившись к очередной порции деревенских страшилок.

— В прямом. Гора живая, — ответил седой мужчина из угла. — Манси знали. Они её обходили стороной. А когда геологи пришли в семидесятых, девять человек пропало. Тела так и не нашли.

— Это, дядя Миш, ты про экспедицию Кривошеева говоришь? — встрепенулся молодой парень в камуфляжной куртке. — Так их лавиной завалило. Официально всё.

— Какая на хер лавина в мае месяце? — огрызнулся седой. — Их гора забрала. Как и тех туристов в восемьдесят девятом. И геодезистов в двухтысячных.

— Вы о группе Дятлова, что ли? — усмехнулся я. — Так это другой перевал совсем.

— Дятлова, не Дятлова… — раздраженно отмахнулся старик. — Я о том, что все, кто на Корежную с дурными мыслями приходят, назад не возвращаются. Или возвращаются не такими.

Я вежливо выслушал ещё несколько историй в том же духе, списывая всё на традиционную любовь к мистификациям, свойственную жителям глухих мест. Впрочем, что-то в их рассказах всё же заставило меня поёжиться.

На следующее утро я выехал к подножию Корежной горы на стареньком уазике с водителем Сергеем, молчаливым мужиком лет сорока. По пути он только и сказал:

— Лучше б ты другое место выбрал.

— Почему все так боятся этой горы? — спросил я.

— Корежит она людей, — просто ответил он. — Внутри у неё что-то есть. Что-то живое. И оно голодное.

Я хмыкнул, но промолчал. Предрассудки — дело такое. Их не выбить никакими аргументами.

У подножия горы мы разбили небольшой лагерь. Я начал обходить местность, делая замеры и собирая образцы породы. Гора как гора — не особо высокая, покрытая лесом почти до вершины, со скальным выступом на юго-западном склоне. Ничего сверхъестественного.

Вечером, сидя у костра, я просматривал данные на планшете, когда услышал странный звук со стороны леса — то ли стон, то ли вой. Сергей, чистивший в тот момент ружье, замер.

— Это волки? — спросил я.

— Нет, — он поднялся, вглядываясь в темноту. — Это она. Почуяла.

— Кто — она?

— Гора. Говорил же — живая она.

Звук не повторился, но всю ночь мне снились кошмары: я шел по тёмным коридорам внутри горы, а стены вокруг пульсировали, как живая плоть, и с них капало что-то тёплое, густое. И чем глубже я заходил, тем отчетливее слышал шепот и пение на незнакомом языке.

Неделя прошла довольно продуктивно. Я собрал все необходимые данные, сделал замеры и отправил предварительный отчет начальству. По всем признакам, Корежная гора действительно скрывала нечто ценное — геологические исследования показывали аномалии, типичные для крупных газовых месторождений.

Сергей всё это время держался настороженно. Неохотно помогал, часто останавливался и прислушивался к лесу. Пару раз я замечал, как он что-то шепчет, прижимая руку к стволу дерева.

На восьмой день мы должны были уезжать. Я решил напоследок подняться повыше по склону, чтобы взять еще несколько образцов из скального выхода. Сергей наотрез отказался идти со мной, сказав только:

— В три часа чтоб был здесь. Иначе уеду один.

Я посмеялся над его суеверием и пошел один. Погода стояла отличная — ясное небо, лёгкий ветерок, идеально для финальной разведки. Поднимаясь по склону, я нашел узкую тропу, которая, судя по всему, вела к скальному выступу.

Чем выше я поднимался, тем страннее становилась растительность вокруг: деревья вывернуты, словно от сильного ветра, но все в одном направлении; мох рос причудливыми узорами, складываясь в непонятные символы; попадались грибы ярко-красного цвета, каких я никогда раньше не видел.

Когда я почти добрался до скалы, тропа внезапно оборвалась у входа в небольшую пещеру. Вход был наполовину заложен большими камнями, но протиснуться внутрь все еще было можно. Я посветил фонариком — пещера уходила глубоко в гору.

Любопытство взяло верх. «Быстро гляну и назад», — подумал я, пролезая внутрь. Пещера оказалась глубже, чем я предполагал. Я продвигался вперед, освещая путь фонариком, когда заметил на стенах странные рисунки — не современные граффити, а что-то древнее, нанесенное красной краской или… кровью?

Изображения показывали сцены охоты, но было в них что-то неправильное — животные имели человеческие черты, а люди — звериные. В центре каждой композиции была изображена гора с чем-то вроде лица. Глаза, нос, рот с острыми зубами.

Внезапно фонарик мигнул и погас. Я встряхнул его, стукнул о ладонь — никакого эффекта. Достал телефон, включил фонарик на нем — слабый свет озарил пространство вокруг. В тот момент я заметил, что рисунки на стенах… двигались. Фигуры людей и животных словно плясали в слабом свете, а лицо горы медленно поворачивалось, следя за мной.

Я моргнул, уверяя себя, что это просто игра света и теней. Когда я снова посмотрел, рисунки были неподвижны. Но страх уже пустил корни в моем сознании. Я развернулся, чтобы уйти, и в то мгновение пол пещеры подо мной провалился.

Падение было недолгим, но болезненным. Я оказался в нижней пещере, гораздо большей по размеру. Телефон при падении разбился, и наступила полная темнота. Я лежал на спине, ощущая острую боль в ноге — кажется, при падении вывихнул или даже сломал лодыжку.

Спустя несколько минут я начал слышать шепоты, тихое пение, звуки, не похожие ни на что человеческое. Они доносились отовсюду, словно сама темнота говорила со мной. А потом я почувствовал прикосновения — холодные, влажные, скользкие. Сотни невидимых пальцев ощупывали меня, скользили по лицу, забирались под одежду.

Я закричал, пытаясь отбиться, но тьма только сгустилась вокруг. А потом пришла боль — острая, пронизывающая, словно тысячи игл вонзились в кожу одновременно. Последнее, что я запомнил перед тем, как потерять сознание — ощущение, что сама гора поглощает меня, втягивает в себя.

***

И вот теперь я лежал привязанный к кровати в охотничьей избушке, а старик с седой бородой говорил мне о Хозяйке Горы и её решении.

— Что со мной было? Как я здесь оказался? — спросил я, когда ко мне вернулся голос.

Старик усмехнулся, обнажив желтые зубы.

— Я нашел тебя у Шаманского камня. Голого, всего в крови, но живого. Такое редко бывает. Обычно она не отпускает тех, кого забрала.

— Кто — она?

— Корежная. Хозяйка Горы. Древние манси звали её Ялпус-Эква — Святая Женщина. Она здесь была задолго до людей. Говорят, когда-то она была обычной шаманкой, но нашла способ слиться с горой, стать её частью. Теперь она и есть гора — каждый камень, каждое дерево, каждая капля воды в её ручьях.

Я попытался собраться с мыслями. Это бред, галлюцинации от удара головой при падении. Не может быть никакой живой горы, никакой Хозяйки. Это всё местные байки, раздутые моим воспаленным воображением.

— Развяжите меня, — попросил я. — Мне нужно вернуться в посёлок. Меня будут искать.

— Ищут, — кивнул старик. — Твой водитель поднял тревогу, когда ты не вернулся. Уже третий день ищут. Но не найдут, пока она не решит.

— Что… что она решит?

— Отпустить тебя или забрать. Она заглянула в твоё нутро, попробовала твою кровь. Теперь решает, достоин ли ты уйти.

Я хотел возразить, сказать, что всё это чушь, но вдруг вспомнил кое-что — те ощущения в пещере, холодные прикосновения, шепот. И что-то ещё… чувство, что меня изучают изнутри, просматривают каждую мысль, каждое воспоминание.

— Что она такое? — спросил я тихо.

Старик сел рядом на табурет, поставил рядом с собой недоструганную фигурку — я разглядел, что это что-то вроде человеческой фигуры с огромной головой.

— Никто точно не знает. Может, она действительно когда-то была человеком. Может, никогда им не была. Манси верили, что она — дитя первозданного хаоса, оставшегося со времен сотворения мира. Она питается жизнью — животных, людей, всего, что растет на её склонах. Но не просто пожирает — она… как бы это сказать… перерабатывает. Делает частью себя.

Он задумчиво погладил бороду.

— Тех, кто приходит с миром, она обычно не трогает. Охотники, что просят разрешения добыть зверя и оставляют подношения; травники, что берут только то, что нужно, и благодарят за дары; путники, что просто проходят мимо с уважением. Но тех, кто приходит забирать её богатства, кто хочет ранить её, бурить, копать — таких она наказывает. И наказание её страшно.

— Я не хотел… — начал я, но старик перебил.

— Ты пришел с железом и техникой. Пришел искать то, что она хранит в себе тысячи лет — кровь земли. Конечно, она разозлилась.

Он встал и подошел к окну. Снаружи, кажется, начинался рассвет — свет стал ярче, проникая через маленькое окошко.

— Но ты ещё жив. Значит, она увидела в тебе что-то, что заставило её сомневаться. Может, чистоту помыслов. Может, неведение — ты ведь не знал, куда идёшь на самом деле.

Старик вздохнул и повернулся ко мне:

— А может, она просто решила сыграть с тобой в свою игру. Хозяйка любит игры. Особенно с теми, кто кажется ей интересным.

В течение следующих трех дней старик — его звали Михаил Егорович, но местные называли его просто Ведун — ухаживал за мной. Моя нога оказалась действительно сломана, и он наложил какую-то странную шину из веток и бересты, смазал раны мазью с резким травяным запахом.

Я всё ещё оставался привязанным к кровати, но веревки теперь были ослаблены, позволяя немного двигаться. Михаил Егорович кормил меня какой-то густой похлебкой и поил травяным отваром, от которого клонило в сон.

В эти дни меня мучили кошмары. Я видел внутренности горы — огромные пещеры, заполненные пульсирующей плотью; озера черной маслянистой жидкости, в которой плавали странные существа; древние алтари, покрытые засохшей кровью. И над всем этим владычествовала она — Хозяйка Горы, существо, не поддающееся описанию, чудовищный гибрид человека, зверя и чего-то совершенно чужеродного.

Иногда сквозь сон я слышал разговоры — Михаил Егорович с кем-то беседовал. Женский голос, низкий, с хрипотцой, отвечал ему на языке, которого я не понимал. Однажды я проснулся среди ночи и увидел её — высокую фигуру, стоящую в темном углу избушки. Она была укутана в шкуры, лицо скрывала маска из дерева, украшенная рогами и перьями. Я хотел закричать, но горло перехватило от ужаса, а в следующий момент фигура растворилась в темноте, словно её никогда и не было.

На четвертый день Михаил Егорович объявил:

— Сегодня решится твоя судьба. Хозяйка прислала знак.

— Какой знак? — мой голос дрожал.

— Чёрный ворон сел на крышу избушки и принес в клюве красную ягоду. Это значит, она готова говорить с тобой.

— Говорить? Как?

— Через меня, — просто сказал старик. — Я давно служу ей. Она выбрала меня много лет назад, когда я, молодой охотник, заблудился на её склоне и чуть не умер. Она показала мне путь домой, а взамен я стал её глазами и ушами среди людей.

Он начал готовиться к какому-то ритуалу: достал из сундука в углу странные предметы — куски разноцветных камней, птичьи кости, пучки сухих трав. В центре комнаты разложил небольшой костер прямо на земляном полу.

— Огонь откроет дверь, — пояснил он, заметив мой взгляд. — Через него она сможет говорить со мной, а я — с тобой.

Когда стемнело, Михаил Егорович зажег костер. Пламя вспыхнуло неестественно ярко, окрасив избушку в кровавые тона. Старик начал петь на незнакомом языке, раскачиваясь из стороны в сторону. Он бросал в огонь травы, и от этого поднимался густой дым с острым, пряным запахом.

Я лежал, наблюдая за ритуалом, и внезапно понял, что не могу пошевелиться — не из-за веревок, а словно мое тело больше мне не принадлежало. Комната начала расплываться перед глазами, фигура старика двоилась и троилась.

А потом я увидел её — прямо за спиной Михаила Егоровича возникла тень, которая постепенно обретала форму. Женская фигура, но с неестественно длинными конечностями, с головой, увенчанной ветвистыми рогами. Её тело казалось соткано из тьмы и дыма, в глазницах пульсировал красный огонь.

Мне хотелось закричать, но я не мог издать ни звука. Тень наклонилась над стариком, словно шепча ему на ухо, и он кивал, продолжая раскачиваться.

— Хозяйка здесь, — произнес старик измененным, более глубоким голосом. — Она хочет знать, зачем ты пришел нарушить её покой.

Мое горло внезапно освободилось, и я смог говорить:

— Я… я не знал. Я просто выполнял свою работу. Мне поручили исследовать эту местность. Я геолог, я ищу полезные ископаемые.

— Ты ищешь её кровь, — голос старика звучал обвиняющем. — Чёрную кровь земли, что течет в её венах. Ты хочешь выкачать её, оставив гору пустой, мертвой.

— Нет, я только… я просто должен был сделать предварительные замеры. Я не принимаю решений о бурении.

Тень за спиной старика колыхнулась, и мне показалось, что она усмехается.

— Ты лжешь, — произнес Михаил Егорович. — Хозяйка видела твои мысли. Видела твою радость, когда приборы показали наличие газа. Видела, как ты представлял себя руководителем проекта, получающим премию за открытие крупного месторождения.

Я хотел возразить, но… он был прав. Я действительно мечтал о повышении, о том, как это открытие продвинет мою карьеру.

— Я…не хотел причинить вред, — пробормотал я.

— Все вы так говорите, — в голосе старика звучала неизбывная горечь. — Приходите с техникой, с машинами, бурите, взрываете, выкачиваете. А потом уходите, оставляя за собой мертвую землю. Но Хозяйка помнит, как было до вас. Она помнит первых людей, что пришли сюда — они просили разрешения, приносили дары, чтили её законы. Теперь вы берете, не спрашивая, и удивляетесь, когда она гневается.

Тень за спиной старика выросла, заполняя собой всю комнату. Её рогатая голова касалась потолка, длинные руки тянулись ко мне. Я почувствовал, как что-то холодное прикоснулось к моему лбу, и перед глазами пронеслись образы: девственная тайга, нетронутые горы, чистые реки. А потом — вырубленные леса, отравленные водоемы, изуродованная взрывами земля. И боль — бесконечная боль живого существа, которое медленно убивают.

— Она могла убить тебя, — продолжал Михаил Егорович. — Могла сделать частью себя, как делала с другими. Но она увидела в тебе что-то… искру понимания. Поэтому ты здесь. Поэтому у тебя есть выбор.

— Какой выбор? — прошептал я.

— Уйти и никогда не возвращаться. Забыть дорогу сюда, забыть о месторождении, сказать своим, что здесь ничего нет. Или остаться здесь навсегда, стать частью горы, частью её вечного сна.

Я смотрел на тень, нависшую надо мной, на её горящие глаза, и внезапно понял — она не блефует. Она действительно может поглотить меня, сделать частью себя. И я видел, что случилось с теми, кого она забрала — их сознания всё ещё существовали внутри неё, вечно кричащие, вечно страдающие.

— Я уйду, — сказал я твердо. — Клянусь, я никогда не вернусь и никого сюда не приведу.

Тень колыхнулась, словно от смеха.

— Клятвы легко даются и легко нарушаются, — произнес Михаил Егорович. — Хозяйка хочет гарантий. Она хочет, чтобы ты отдал ей что-то ценное. Что-то, что свяжет вас.

— Что?

— Частицу твоей души. Не всю — лишь малую часть. Ты даже не заметишь потери. Но эта частица останется здесь, в горе, и если ты нарушишь слово — она потянет за собой всё остальное. Всего тебя.

Я колебался. Отдать часть души? Что это вообще значит? Но выбора не было. Либо это, либо остаться здесь навсегда.

— Я согласен, — наконец сказал я.

Старик кивнул и взял со стола нож с костяной рукоятью. Он подошел ко мне и одним быстрым движением сделал надрез на моей ладони. Кровь закапала в подставленную деревянную чашу.

— Кровь — носитель души, — пояснил он. — Через неё Хозяйка возьмет то, что ей нужно.

Когда чаша наполнилась, Михаил Егорович поднес её к огню и вылил содержимое в пламя. Огонь взметнулся вверх, на мгновение приняв форму рогатой женской фигуры, а потом опал. Тень за спиной старика растаяла, словно её никогда и не было.

— Сделано, — просто сказал он. — Теперь ты свободен идти, но помни о своём обещании.

Он развязал меня и помог подняться. Моя нога все еще болела, но уже не так сильно.

— Поисковый отряд в двух часах ходьбы отсюда, — сказал старик. — Я выведу тебя к тропе. Дальше сам.

— А что я им скажу? Они ищут меня уже неделю.

— Скажи, что упал в расщелину, повредил ногу и голову, бредил от жара. Они поверят — такое часто случается с городскими в наших лесах.

Полгода прошло с тех пор. Я живу в Екатеринбурге, работаю в той же компании, но больше не выезжаю на полевые исследования — перевелся в аналитический отдел. В отчете о Корежной горе я написал, что предварительные данные не подтвердились, местность бесперспективна для добычи.

Мне не поверили. Два месяца назад компания отправила туда другую экспедицию — более серьезную, с тяжелой техникой для пробного бурения. Я пытался отговорить начальство, придумывал любые аргументы, но меня не слушали. «Данные спутников не врут», — сказал мне директор.

Вчера пришла новость — вся экспедиция пропала. Двенадцать человек и три единицы техники. Местные спасатели прочесали склоны Корежной горы, но не нашли ни следа. Будто люди растворились в воздухе.

А сегодня утром я проснулся от острой боли в ладони — на том месте, где старик сделал надрез полгода назад, проступило красное пятно, напоминающее отпечаток рогатой женской фигуры. И я слышу её голос — шепот, идущий изнутри моей головы, зовущий меня вернуться.

Я сижу перед компьютером, бронирую билет на ближайший рейс до Верхнего Увата. Я знаю, что должен вернуться. Хозяйка Горы зовет, и часть моей души, что осталась у неё, тянет меня назад. Возможно, она хочет забрать остальное, наказать меня за то, что я не смог остановить вторую экспедицию.

А может… может, ей просто одиноко. Может, ей нужен новый слуга взамен старика. Новые глаза и уши среди людей.

Я смотрю на свою ладонь, на проступающий на ней символ, и понимаю — выбора у меня нет. Гора зовет, и я должен ответить на зов. Только теперь я понимаю, через что прошел старик, когда-то давно заблудившийся на её склонах. Дорога назад есть, но она ведет только в одно место — к ней, к Хозяйке Горы, к древнему существу, что было здесь задолго до людей и останется после них.

Я закрываю компьютер, собираю рюкзак. Кажется, мне предстоит долгое путешествие к новому дому. К моей новой судьбе.

- Это… это как это… это как так-то? - залепетал Гущин.

Ноги старого солдата подкосились, и он уцепился в луку седла, чтобы не рухнуть в грязь. Глаза пулеметчика, видавшие и японские штыки, и германские пулеметы, бегали по сторонам, безуспешно ища разумное объяснение там, где его не могло быть.

Шелестов - напротив, стоял, как вкопанный. Его губы дрожали, но звуков не издавали - только глаза, неестественно широко раскрытые, не отрываясь смотрели на остывающее тело Чернова.

- Это что сейчас было?! - рявкнул командир.

Григорий в один прыжок преодолел расстояние до бирюка. Его руки, закаленные в уличных драках, впились в грубый армяк мельника, пытаясь встряхнуть великана. Но с тем же успехом командир мог пытаться сдвинуть сам Камень - Уральские горы. Егор даже не дрогнул.

- Скажешь - тоже невидаль? - проревел Осипов в лицо мужику, брызнув слюной.

Проводник медленно поднял свои лапы. Без видимых усилий, будто размыкая детские пальчики, он освободился от хватки комиссара.

- Невидаль, - произнес отшельник тоном, не знающим сомнений.

Комиссар отшатнулся. В этот момент он сам - чекист, коммунист - был готов поверить в любую нечисть, в любые поповские сказки и мещанские предрассудки. Как иначе объяснить то, что только что произошло? Стоял себе матрос, никого не трогал, целился из винтаря в косулю… вдруг - не тебе! Словно невидимая рука вложила в его ладонь «Наган» и направила ствол прямиком в лоб.

Так не бывает! В той, нормальной, обычной жизни, которая, казалось, осталась позади, за мостом к Висельной тропе, так не бывает!

Яшка вдруг зашмыгал носом. Слезы, которые он сдерживал все это время, прорвались наружу, горячие и соленые, оставляя на грязных щеках светлые дорожки. Парень опустился на колени прямо в раскисшую грязь, не замечая, как ледяная влага проникает сквозь шаровары. Он толкнул плечо балтийца, сначала осторожно, потом сильнее.

- Вставай, дядя Федор… дядя Федор, вставай… - голос его дрожал, становился все тоньше, пока не превратился в писк. - Ты чего, дядя Федор? Ты чего, дядь?

Его худенькие пальцы вцепились в окоченевшую руку моряка, трясли ее, будто пытались разбудить. От тряски голова Чернова неестественно повернулась набок, челюсти разомкнулись с тихим щелчком, и багровый язык вывалился наружу.

Только теперь до Малого дошло. Он отпрянул, будто обжегшись, и плюхнулся в снег. Его худенькое тело сжалось в комок, а лицо уткнулось в колени. Рыдания вырывались из груди с такой силой, что, казалось, разорвут ее.

Бирюк неожиданно вздохнул - тяжело, как будто этот вздох копился в нем годами. Он медленно подошел к юнцу, хлюпая валенками по грязи. Большая, корявая рука потянулась к голове мальчишки, но на полпути замерла, словно наткнувшись на невидимую преграду.

На лице мельника мелькнуло что-то странное - страх, словно он тянулся не к каштановым кудрям, а к горячим языкам пламени в кузнечном горне. Пальцы Егора дрогнули, затем неуклюже, почти по-отечески, потрепали парнишку по рассыпавшимся вихрам.

- Я говорил. Не нужно, - пробормотал он, тут же отводя глаза, будто стыдясь этой минутной слабости.

Осипов, тем временем, отряхивая папаху о колено, старался не смотреть в сторону мертвого матроса.

- Вот же черт, - огорченно протянул он, разглядывая темное пятно на каракуле. - Звездочку потерял…

В комиссаре что-то надломилось. Тот самый внутренний стержень, что годами гнулся под тяжестью войны, революции, бессмысленных смертей, но так и не сломался - теперь хрустнул окончательно, как перемороженная ветка. Черви сомнений, точившие его душу все эти годы, наконец сделали свое дело.

Чернова похоронили так же, как и Вольского - завалили тело камнями. Только теперь работа шла медленнее - рабочих рук стало меньше, да и балтиец превосходил субтильного учителя и ростом, и шириной плеч. Каждый валун, который с трудом поднимал Гущин, казался насмешкой - при жизни Федор мог бы ворочать такие одной левой.

Перед тем как закрыть тело последним камнем, Осипов достал из внутреннего кармана бушлата потертую фляжку. Остатки коньяка плескались на донышке, согревая душу одним только запахом.

- Спи спокойно, товарищ, - комиссар произнес дежурную фразу и пригубил напиток.

Прощание вышло казенным, вымученным. Зато не столь фальшивым, как некрологи в «Правде».

- Ох-ох-ох, - закачал головой Лавр, и в его голосе зазвучали совсем уж старческие нотки, как у дедов, порицающих с завалинки молодежь. - Прав ты был, Федька… пережили тебя пимы…

Яшка получил флягу последним. На дне плескались жалкие капли - с наперсток, не больше. Он глотнул, сморщился, но проглотил. Пустую флягу поставил на камень у изголовья - пусть лежит, моряку пригодится.

- Кто еще решит руки на себя наложить - обращайтесь, - мрачно пошутил чекист, хлопнув ладонь по кобуре.

Никто не засмеялся.

- Григорий Иванович, - произнес Гущин, когда поминки были закончены. - Может, ну его к лешему, этого Варнака? Повернемся взад?

Осипов молча ткнул носком сапога верхушку молодой ели, протянувшую свою тень по снегу, будто указывая путь. Он мысленно прикидывал расстояние - до ночлега удастся сделать еще пару-тройку верст, не больше.

- Нет, - покачал головой чекист.

Комиссар произнес это тихо, но в его голосе слышалась непоколебимая сталь. Ни раздумий, ни капли сомнения.

- Нас осталось двое, - напомнил пулеметчик.

- Трое! - звонко, с детской горячностью крикнул Шелестов, хватаясь за «Браунинг».

Его худенькое лицо покраснело от возмущения. Как так? Его не посчитали за бойца!

- Двое, - поправил командир, положив руку на плечо мальчишки. - Нет, Лавр Аристархович, мы идем вперед. Так нужно.

Старый солдат прищурил один глаз, как когда-то целился в японцев под Мукденом.

- Кому нужно? Революции? - прохрипел он, и в его голосе звучало нечто большее, чем просто вопрос.

Осипов замер на мгновение. Ветер шевелил его непокрытые волосы, холодные пальцы зимы ласкали шею.

- Мне нужно, - тихо ответил он.

Душу Григория скребли кошки. Черные, как самая безлунная ночь. Но он не мог сказать сейчас, не мог признаться, что дело не в Революции, не загубленных бандой жизнях, не в какой-то примитивной мести. Это - очень личное.

Рано или поздно придется сознаться, но не сейчас.

Гущин долго смотрел на комиссара, потом медленно кивнул. В его глазах сверкнуло что-то… вера. Вера не в Революцию и лично в товарища Ленина, а вера именно в Осипова, в своего командира.

Старые кости пулеметчика хрустнули, когда он распрямил спину.

- Ну... - вздохнул Лавр, поправляя потрепанный треух. - Коли тебе нужно... тады айда!

Он взял коня под узды и зашагал по тропе, оставляя глубокие следы в снегу. За ним, не оглядываясь, двинулся мельник - молчаливый, как сама тайга. Яшка бросил последний взгляд на каменную могилу - и побежал догонять остальных.

А Осипов стоял еще мгновение, глядя на тропу, уходящую в чащу. Он пойдет туда - не ради Революции, не ради приказа, а потому что должен. Должен, в первую очередь - себе.

Потом чекист натянул папаху, поправил кобуру «Маузера» и шагнул вперед - к темным елям, к перевалу, к тому, что ждало их на Висельной тропе.

Последними уходили тени - они долго колебались между могилой и живыми, прежде чем сделать выбор.

Комиссар не знал, сколько точно прошел отряд - две версты или три. Время в этом проклятом лесу текло иначе, растягиваясь и сжимаясь, как змея перед броском. Люди шли, спотыкаясь о собственные тени, пока наконец не свалились с ног от усталости.

Костра не разводили - Варнак был рядом. Осипов чувствовал это кожей, как чувствуют приближение грозы старые раны. Не мог объяснить, откуда эта уверенность, но знал - банда уже близко. Очень близко.

Он сидел, прислонившись спиной к шершавой сосне, механически выскребая ложкой последние куски тушенки. То, что раньше казалось просто жестким, теперь потеряло и без того скудный вкус - как свежевыстиранное белье.

- Григорий Иванович... - Гущин подошел, по-стариковски шаркая валенками. Его мозолистая рука протянула серебряный портсигар, предлагая угоститься самокруткой.

Осипов отрицательно мотнул головой. После смерти Чернова недостатка в папиросах не было - матрос всегда держал при себе запас.

- Что я тебе скажу, Григорий Иванович, - старый солдат присел рядом, осторожно, будто боясь раздавить хрупкое спокойствие. - Ты меня только сразу в умалишенные не записывай...

Чекист кивнул, продолжая скрести ложкой по жести. Звук, резкий и металлический, резал тишину, как нож.

- Они ж все без крестов были…

- Кто - все? - Осипов нахмурился, откладывая пустую банку.

- Как - кто? Ванька, Федька...

- Не понимаю тебя, Лавр Аристархович.

- Все, кто руки на себя наложили, - пояснил пулеметчик, понизив голос. - Все они крестов не носили! И Васька-Алтын, и Юсуп...

- За них-то откуда знаешь? - устало отмахнулся комиссар.

Гущин достал из кармана медный крестик на оборванной бечевке.

- Это - Васькин... Видать, лопнула, да починить не с руки было.

Осипов заинтересованно подался вперед.

- Ладно. А Юсуп?

- Басурманин, - уверенно заявил старый солдат. - Те вообще крестов не признают...

- Будто ты крест носишь, - ехидно усмехнулся командир.

- А то как же...

Лавр расстегнул гимнастерку. На его груди, покрытой редкими седыми волосами, висел большой бронзовый крест, погнутый, потемневший от пота и времени.

- Он мне в Маньчжурии жизнь спас! Прямо в него пуля угодила! С тех пор не снимаю!

- Стало быть, ты в Бога веришь? - неодобрительно протянул Григорий. - Ты же коммунист!

Пулеметчик затянулся, выпуская дым густой струей. Его глаза, бесцветные от бремени прожитых лет, смотрели куда-то вдаль.

- А ты, мил человек, скажи мне, почему я не могу и коммунистом быть, и в Бога веровать? Разве Маркс где писал, что Бога нет? Он ж про другое писал - про то, как жить по-людски. А душа... душа-то у человека своя.

Комиссар хотел возразить, привести цитаты из Ленина, но вдруг осекся. Перед глазами встали картины детства - отец в рясе, читающий проповедь, иконы в красном углу, запах ладана...

Во что верил сам Григорий?

Он затянулся папиросой, наблюдая, как тлеющий кончик освещает морщины на своих пальцах - этих пальцах, что в разное время держали и крест, и винтовку, и партбилет. Верил ли он еще во что-то? В Революцию - точно нет. Тот огонь, что горел в груди в семнадцатом, давно превратился в пепел. Он видел слишком много - расстрелы без суда и следствия, тощих, как скелеты, голодных детей, орды беспризорников, орудующих ночами в подворотнях. В Революцию хорошо верить, когда сидишь в Смольном и раскатываешь на «Руссо-Балте» из царского гаража с личным шофером. Нет, в эту сказку о светлом будущем Осипов больше не верил.

Осталась лишь привычка - как у старого пса, что продолжает сторожить дом, даже когда хозяева давно сгинули.

Кто вообще из всего отряда верил в Революцию?

Вольский - да, верил. Искренне, по-детски. Его вера была как то самое пенсне, через которое он смотрел на мир - все четко, ясно, разделено на черное и белое. Пусть где-то в глубине души учитель понимал, что жизнь - не страницы из «Капитала», где все разложено по полочкам, а грязная, кровавая каша. Но его интеллигентская душа, воспитанная на Тургеневе и Чернышевском, продолжала верить печатному слову. До самого конца. До той петли, что так нелепо оборвала его жизнь.

Может, Иван Захарович оттого и вздернулся, что внезапно прозрел?

Яшка тоже верил. Но его вера была другой - слепой, восторженной, как у щенка, впервые увидевшего мир. Он еще не знал, что революции пожирают своих детей первыми. Не видел, как под красивыми лозунгами кроется та же грязь, те же подлости. Жизнь пока не ставила его перед выбором - предать товарища или погибнуть, украсть последний кусок хлеба у голодающего, или самому умереть с голоду. И слава Богу. Пусть пока верит.

Может, свершится та, она - Мировая Революция, когда от каждого по способностям, каждому по потребностям, и мальцу не придется разочаровываться.

А вот для Коржа... Григорий усмехнулся, вспоминая того мерзавца. Для него Революция была лишь поводом пограбить, покуражиться напоследок. Он как шакал - чуял, что старый порядок рушится, и спешил урвать свой кусок падали, пока не навели новый. Вряд ли он всерьез считал, что закончит иначе, чем в тюремной камере или у стенки. Так и вышло - пуля в лоб, брошенное в снег тело. Просто еще один труп на дорогах Гражданской.

Что был человек, что не было - никто и не заметил.

Чернов... комиссар вздохнул. Для матроса Революция была местью. Что там стряслось в его жизни - никто не знал. Может, офицерская плеть, может, голодное детство в портовой трущобе. Но буржуев он не любил люто, с какой-то почти животной ненавистью. Его вера была проста - отнять и поделить. Не чтобы себе было лучше, а чтобы сделать хуже тем, кому было хорошо при старых порядках.

А что будет потом - не думал. Теперь и не придется.

Что касается Гущина... Осипов перевел задумчивый взгляд с уголька на конце папиросы на пулеметчика. Старый вояка. У него - ни кола, ни двора. Вся жизнь прошла в казармах да окопах - от Мукдена до Карпат. И кроме как воевать, он ничего не умеет. Переучиваться поздно. Вот и цепляется за Революцию, как за последний шанс, лелея надежду: а вдруг хоть теперь перепадет кусок земли да изба.

И буржуев он ненавидит не от души, а оттого, что таков приказ.

- Знаешь, на что твои слова похожи? - проговорил чекист после долгого молчания. - На контрреволюционную пропаганду! Давай так: ты не говорил - я не слышал.

Лавр тяжело вздохнул, его морщинистое лицо в свете луны напоминало старую рогожу, сваленную в угол хаты.

- Оно, конечно, ты - главный, - пробормотал он, почесывая заросшую щеку. - Только вот что, коли невидаль эта убивает тех, кто креста не носит? А на тебе - я знаю - креста нет!

Григорий сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Он посмотрел на спящего Яшку, потом на мельника, сидевшего в отдалении.

- Гляжу, устал ты, Лавр Аристархович, - наконец сказал комиссар, и в его голосе вдруг прозвучала неожиданная мягкость. - Иди, поспи. Я первым подежурю.

Старый солдат что-то хотел возразить, но лишь махнул рукой и, завернувшись в тулуп, улегся рядом с мальчишкой.

Осипов ждал. Четверть часа он сидел неподвижно, наблюдая, как поднимается и опускается грудь Гущина, как вздрагивает во сне Яшка. Только когда убедился, что оба крепко спят, он осторожно развязал тесемки на своем потрепанном вещмешке.

Его пальцы, привыкшие с нарочитой небрежностью стряхивать пепел с папиросы, теперь нервно перебирали содержимое: запасные обоймы, потрепанную записную книжку, комок грязного бинта, железную кружку с отбитой ручкой. Еще что-то звенело на дне - металлический, приглушенный звук.

Наконец он нашел то, что искал - маленький узелок из выцветшей ткани, небрежно завязанный, будто в спешке. Развернув его, Григорий достал небольшой серебряный крестик, поблекший от времени.

Комиссар подержал его в ладони, ощущая знакомую тяжесть. Этот крестик он носил всю жизнь, носил, сколько себя помнил. Ровно до октября семнадцатого. А потом... потом порывался выбросить, да рука не поднималась. Не из-за святости предмета, в которую командир не видел. Хранил, как память об отчем доме. О матери, умершей при родах младшего брата, об отце, который… который…

Чекист сглотнул ком в горле и быстро накинул тонкую цепочку на шею. Металл был холодным против кожи, но через мгновение согрелся.

- Ну вот, - прошептал он себе под нос. - Теперь невидале я не по зубам.

Изо всех сил стараясь не рассмеяться собственным суевериям, Григорий вернулся к той же сосне. Он устроился поудобнее, положив винтовку на колени - вороненый ствол блеснул в лунном свете.

Тишина стояла такая, что слышалось биение собственного сердца. Даже деревья будто затаили дыхание. Потом издалека донесся волчий вой - длинный, тоскливый, зверь подзывал кого-то. И снова. И еще раз. Волк никак не хотел успокаиваться, повторяя одну и ту же песнь.

- Да чтоб тебя пристрелил кто-нибудь, - сквозь зубы пробормотал Осипов, нервно потирая переносицу.

Не успел он закончить фразу, как ветер донес отчетливый хлопок выстрела. Далекий, но безошибочно узнаваемый.

- Вот спасибо тебе, добрый человек, - автоматически проговорил комиссар, и тут же вскочил на ноги, сбивая с колен трехлинейку.

Варнак! Кто еще мог стрелять в этих местах? Ни один охотник, ни один случайный путник не забредет в такую глухомань.

Форум - это короткий рассказ, написанный в нестандартном стиле в виде комментариев пользователей на форуме, посвящённом хоррорам и крипипастам. Рассказ затрагивает часть событий, происходящих в моей книге Мои детские кошмары. Настоятельно рекомендую, перед прочтением этого рассказа, прочитать вышеупомянутую книгу!

Первая часть

Предыдущая часть

Тема 4. У меня уже начинается паранойя!

#1 Terran 28 июл 23:44

Всем привет, народ!

Уже в третий раз мою тему почему-то закрывают без каких-либо причин! И это меня наталкивает на мысль, что модерация этого сайта как-то связана с незаконной деятельностью в квартире соседей. Но это полбеды!

Главная проблема случилась сегодня вечером, когда я возвращался домой. Тогда я увидел ту самую чёрную иномарку с тонированными стёклами, которая стояла недалеко от моего подъезда. Из-за тонированных стёкол было невозможно определить, сидит кто-нибудь в машине или нет, да я особо и не вглядывался. Но, думаю, что она определённо там стоит не просто так и следит либо за соседской квартирой, либо за мной.

И вот я сейчас сижу дома и думаю, идти ли мне вечером следить за квартирой? Хрен его знает, может, те, кто сидят в этой машине, только и ждут, когда я снова появлюсь, чтобы меня схватить? Честно говоря, ситуация приобретает жуткую атмосферу. Странные люди в комбинезонах, управдом, который в деле, странный сосед, а теперь и иномарка. Во что я вляпался, лол?)

А у вас какие мысли, народ? Как думаете, самое время звонить в полицию?

#2 Fiesta 28 июл 23:51

Terran, я бы на вашем месте позвонила туда! Кто его знает, что это за машина? А что это были за люди в комбинезонах? Вам определённо стоит съехать из квартиры и сообщить в полицию! Тут без вариантов!

#3 Star_cook 28 июл 23:58

Terran, мне как-то жутко стало, когда вы про людей в комбинезонах написали. Мне это всё напомнило сериал Lost, бункер, кнопку и жуткое заражение, которое было на острове. Что, если ваш сосед тоже сидит и нажимает на кнопку?) Блин, это вообще тогда капец будет))

#4 Quantum-8 29 июл 00:01

Star_cook, ха-ха, а вы интересно подметили) Я тоже смотрел Lost, правда, думаю, что тут всё не так загадочно! Тут определённо всё связано с незаконной деятельностью. Только вот если люди в комбинезонах уже обшмонали квартиру, тогда выходит, что чёрная машина реально следит за автором темы. А тогда поддержу Fiestу и скажу, что Terranу надо сваливать из своей квартиры как можно скорей!

#5 Agnis_T 29 июл 00:12

Terran, дружище, я решил, что всё же приеду пораньше в город Ф. Это дело набирает слишком опасные обороты! Сейчас лучше позови какого-нибудь друга, желательно, помускулистее, чтобы переждать вместе ночь. У меня очень плохое предчувствие, насчёт сегодняшней ночи!

#6 Riddik46 29 июл 00:31

Terran, самое время вломиться в квартиру соседа! Если вы хотите узнать правду, то стоит это сделать сейчас! Возьмите что-нибудь тяжёлое, гаечный ключ там, настольную лампу, отвёртку на крайняк, и идите! Я могу вам подсказать, как взломать замок!

#7 Fiesta 29 июл 00:38

Riddik46, опять вы со своими советами? За автором и так следят! А вы хотите, чтобы его ещё и поличным поймали?

#8 Riddik46 29 июл 00:40

Fiesta, я этого не хочу, поэтому и советую автору взять что-нибудь тяжёлое. Он взломает квартиру, проникнет в неё, и в случае, если кто-то его попытается поймать, то ударит этого человека и убежит! Зато мы узнаем правду! Если автор умрёт, так и не узнав, что в той квартире, то это будет очень печально!

#9 Fiesta 29 июл 00:41

Riddik46, вы сейчас предлагаете Terranу рисковать своей жизнью ради удовлетворения вашего любопытства! Как-то эгоистично, не находите? Вы бы что сделали, если бы попали в такую ситуацию?

#10 Riddik46 29 июл 00:45

Fiesta, я бы точно вломился в квартиру, да ещё и камеру бы захватил. Если кто-то ворвался в квартиру, то я бы разбил окно и выпрыгнул на улицу. А дальше действовал по ситуации. На крайняк, можно было бы и угнать ту иномарку, если тот кто следит, её покинул, чтобы меня поймать!

#11 Fiesta 29 июл 00:48

Riddik46, ох, зачем я спросила…

#12 Melanholik 29 июл 01:05

Terran, кстати ваши падазрения по поводу модераторов очень глупые! Если бы они были связанны с этой как вы называите “незаконной деятельностью” то они бы уже давно вас зобанили и вообще узнали ваш адрес и соопщили своим саобщникам, чтобы те вас убили. Не нисите чушь!

#13 Agnis_T 29 июл 01:07

Melanholik, а сейчас что происходит, по вашему? Автор как бы и сказал о том, что видел чёрную тонированную машину. Ситуация как раз подразумевает, что его обнаружили и хотят убить. И глупости как раз пишите только вы, да ещё и с ошибками!

#14 Quantum-8 29 июл 01:14

Agnis_T, не обращайте на него внимания. Это же тролль обыкновенный! Он спецом залез в эту тему, чтобы всех побесить. То, что вы ему отвечаете, только побуждает его ещё больше срать в этой теме!

#15 Agnis_T 29 июл 01:14

Quantum-8, да, думаю, вы правы. Больше не буду ему отвечать. Кстати, Terranа уже нет больше двух часов, что меня несомненно пугает. И на мои сообщения в ЛС он не отвечает. Господи, хоть бы с ним всё было в порядке…

#16 Quantum-8 29 июл 01:15

Agnis_T, согласен, слишком подозрительно… Не хочу, чтобы всё закончилось так. Пусть лучше эта история со странной квартирой останется загадкой, но автор темы останется жив. Хотя лучше было бы, если и загадка разгадалась, и автор выжил))

#17 Albert1994 29 июл 01:24

Agnis_T, вы же подружились с Terranом, да? А номер его вы не взяли? Ну, чтобы не просто через форум общаться, а ещё и по связи?

#18 Agnis_T 29 июл 01:25

Albert1994, нет, как-то не дошло до этого. Мой косяк! Если Terran всё же выйдет на связь, то надо будет взять его номер.

#19 ####### 29 июл 01:41

Agnis_T, прочитал все темы с нуля. Понимаю, что я тут новый, но меня эта история очень заинтересовала. С вами можно как-то поддерживать связь, когда вы поедете в город Ф? Хочу прямо быть в курсе событий! Очень интересно!

#20 Albert1994 29 июл 01:43

Agnis_T, а вы когда поедете в город Ф?

#21 Agnis_T 29 июл 01:44

#######, я могу вам дать свой вк. Там спишемся! Я сам очень заинтригован этой историей, но если Terran не выйдет на связь, то я первым делом пойду в полицию по приезду в город Ф.

#22 Agnis_T 29 июл 01:44

Albert1994, я планирую выезжать через 2 дня.

#23 Fiesta 29 июл 02:41

Terran, уже три часа от вас нет вестей! Опять вы нас пугаете! Умоляю, скажите, что всё хорошо, иначе я ночь спать не смогу!(

#24 Star_cook 29 июл 02:49

Fiesta, блин, неужели всё так печально закончится? Мне тоже уже пора ложиться спать, а сна ни в одном глазу! Пока не узнаю, что с Terranом всё хорошо, не смогу уснуть!

#25 Fiesta 29 июл 02:57

Star_cook, я очень надеюсь, что Terran просто уснул или типа того. Кстати, что скажет Agnis_T? Автор вышел на связь?

#26 Agnis_T 29 июл 03:02

Fiesta, пока тишина( Сам сижу и обновляю каждую минуту страницу в надежде на сообщение!

#27 Riddik46 29 июл 03:21

Эх, походу, автору уже раскроили череп и его расчленили, а сейчас везут в чёрных мешках по частям в лес, чтобы закопать останки и закончить нашу неразгаданную историю( А я говорил, что надо было брать что-то тяжёлое!

#28 Melanholik 29 июл 03:27

Автор умир, идите спать!

#28 Quantum-8 29 июл 03:29

Riddik46, а вы оптимист, я посмотрю) Я никогда не был против вас, но сейчас вы что-то совсем плохие мысли выдаёте! В ваших же интересах, чтобы Terran был жив, и даже принёс нам всем порцию новых постов о том, что происходило сегодняшней ночью.

#29 Star_cook 29 июл 03:46

4 часа нету автора. Я пошла спать( Надеюсь, к завтрашнему утру тему не удалят модераторы!

#30 Agnis_T 29 июл 03:59

ОН ОТВЕТИЛ!

#31 Terran 29 июл 04:05

Народ, простите, совсем выпал из цифрового мира) В общем, я сперва следил за машиной из окна и думал о том, чтобы рискнуть и пойти последить за квартирой, но не рискнул. А потом понял, что мне страшно проводить эту ночь одному и позвал моего хорошего друга, чтобы было не так жутко. А ещё я проголодался и попросил друга в закусочной взять пару бургеров. В общем, когда друг пришёл, мы поужинали, я ему рассказал всю эту историю, а потом мы остаток вечера следили за машиной и строили догадки. Так и прошло четыре часа.

Из самого интересного: мы спустились на нижний этаж и осторожно заглянули в глазок. И красный свет там также горит. Правда, шума нет уже более двух дней, что меня настораживает. Это пока все новости. Думаю, что скоро мы ляжем спать, и уже к утру я расскажу, если что будет рассказать!

#32 Riddik46 29 июл 04:09

Terran, о, вы выжили! Это отличные новости! Как вам моя идея по поводу взлома квартиры?

#33 Fiesta 29 июл 04:10

Terran, ну, слава Богу, что с вами всё в порядке! Теперь можно идти спать спокойно! И вам советую! А утром идите в полицию! Это обязательно нужно сделать, чтобы обезопасить себя!

#34 Terran 29 июл 04:10

Riddik46, не, спасибо, как-то нет желания нарушать закон)) Из тяжёлого у меня только утюг, но как-то постоянно его держать при себе очень глупо, лол)

#35 Terran 29 июл 04:11

Fiesta, спокойной ночи! Надеюсь, что со мной и другом ничего страшного за эту ночь не случится!

#36 Quantum-8 29 июл 04:13

Terran, а машина там так и стоит?

#37 Terran 29 июл 04:15

Quantum-8, естественно. И думаю, что она не скоро уедет! Теперь вообще боюсь выходить из дома…

#38 Agnis_T 29 июл 04:16

Terran, может, всё же обратиться в полицию? Боюсь, что сегодняшняя ночь может плохо закончиться…

#39 Terran 29 июл 04:16

Agnis_T, я не знаю, что сказать полиции. Возможно, они уже в курсе по поводу того, что произошло прошлой ночью. Возможно, они уже загребли моего соседа. И тогда что я им скажу? Что за мной следит какая-то чёрная тонированная машина? Я, боюсь, что надо мной просто посмеются, лол))

#40 Agnis_T 29 июл 04:17

Terran, зря ты так! В любом случае, на твой вызов они обязаны приехать. Возможно, они бы задержали водителя той машины. Ну, или если это их человек, сказали бы тебе не рыпаться, что вызвало бы только ещё больший интерес всех комментаторов темы))

#41 Terran 29 июл 04:17

Agnis_T, если бы мне сказали не рыпаться, то соответственно бы и запретили распространять эту информацию. Поэтому лучше пока сидеть и по незнанке это писать. Я не знаю, что там за операция происходит, но надеюсь, что я смогу докопаться до истины!

#42 Agnis_T 29 июл 04:18

Terran, мы всем форумом верим!))

#43 Riddik46 29 июл 04:24

Эй, народ? Почему все затихли? Неужто все спать пошли? Terran, дружище, если ты ещё жив, доложи, как там обстановка!

#44 Melanholik 29 июл 04:31

Riddik46, Terranумир, похороны завтра в 10!

#46 Riddik46 29 июл 04:34

Melanholik, думаю, что эту ночь он ещё переживёт, а вот днём или вечером от него уже избавятся!

#47 Melanholik 29 июл 04:35

Riddik46, нет! я тот, кто сидит в той чорной машине. Я его уже кокнул!

#48 Riddik46 29 июл 04:35

Melanholik, чёрт(( А не расскажешь тогда, что в той квартире?

#49 Melanholik 29 июл 04:36

Riddik46, нет, это сикрет)))

#50 Riddik46 29 июл 04:36

Melanholik, ((

#51 Terran 29 июл 10:29

Всем доброе утро! Сегодня поспал подольше, аж до 12 часов! Мы проголодались с другом и поэтому решили рискнуть и выйти на улицу. Машина исчезла, это раз. Два, это то, что появился тот самый звук. В квартире опять происходит то, что происходило раньше. И красный свет там горит! Пока не знаю, что и думать. Есть звук – значит, сосед всё ещё там. Точнее, выходит, что это не сосед, а соседи, раз я видел трёх людей? Они продолжают свою деятельность. А машина следит за ними или за мной? Я теперь в растерянности…

#52 Agnis_T 29 июл 11:04

Terran, дружище, рад, что вы с другом пережили ночь! Честно говоря, с утра боялся заходить в тему, ожидая всего, что угодно, вплоть до удаления. Но нет, всё хорошо! Не думал проследить за окном? Я, кстати, послезавтра уже буду садиться на поезд. Надеюсь, смогу помочь тебе раскрыть тайну этой квартиры!

#53 Riddik46 29 июл 11:12

Agnis_T, отмычку взять не забудь!

#54 Terran 29 июл 11:14

Agnis_T, жду тебя, братан) Пока нет, не думали следить. Сейчас вот купили яиц, будем жарить. А дальше посмотрим. Звук, кстати, продолжается. Время не засекал, но навскидку, он длится уже полтора часа. Пока что всё стабильно!

#55 ####### 29 июл 11:27

Agnis_T, ответь в ЛС, пожалуйста. Я по поводу информации.

#56 Fiesta 29 июл 11:36

Terran, фух, я так волновалась за вас! Рада, что всё хорошо. Я, надеюсь, что после завтрака вы обратитесь в полицию?

#57 Quantum-8 29 июл 11:40

Terran, похоже, что эта чёрная машина будет следить за вами только ночью. Учитывая, что она подвозила тех людей в комбинезонах, то она явно следит не за ними!

#58 Terran 29 июл 11:41

Quantum-8, да, тоже так думаю) Надеюсь, что она больше вообще не появится в нашем дворе)) Мы всё же решили с другом последить за квартирой, поэтому через час-полтора вернусь с результатом наших наблюдений.

#59 Agnis_T 29 июл 11:42

Terran, удачи!

#60 Fiesta 29 июл 11:42

Terran, ой, какие вы глупые с другом(( Прямо страшно за вас!

#61 Riddik46 29 июл 11:45

Terran, утюг взять не забудь!

Продолжение следует...

Прочитать рассказ Форум полностью и совершенно бесплатно вы можете на АТ - https://author.today/work/428729

Поблагодарить автора монеткой за труд можно тут - https://pay.cloudtips.ru/p/5fb8fda8

Камил же наслаждается заполученной властью. Он отменяет все условия перемирия с Империей, снимая ограничения на армию, на выковку оружия и так же снимает обязательства пропускать имперские караваны без пошлин.

Однако праздник омрачён подоспевшим к стенам столицы войском: Цветан Дальнич привёл большую дружину, к тому же по югу Горной Дали шагает войско Нойманнов. Перевал берут в осаду и с другой стороны – подоспевает войско Поморича и епископа Капища. Ситуация патовая. Камил заперт в городе, скован в действиях, а ведь ему надо искать выход… И Камил его находит.

Пока в Перевале проходят пиршества, всем кажется, будто Миробоич выбрал разгульную царскую жизнь, а не борьбу с недругами; однако на следующее утро Цветан является под стены на поклон и присягает к новому Царю со своим войском. Вольга Святославич в облике крысы подсыпает тому «слёзы радости»… Тем не менее, два епископа Лесной Дали и барон Неманич – разворачиваются и бегут к своим землям, уводя тысячу мечей. Камил не решается на преследование – у противоположных стен стоят другие враги, да и юг подвергнут опасностям из-за Нойманнов. Он бросает новые войска в атаку на Поморича и епископа Капища, легко разбивает их, а мертвецов поднимает, пополняя Дружину Смерти. Теперь у Камила большое войско, которое вполне может изгнать Нойманнов с территории Горной Дали.

В Перевале за главного Камил оставляет верного и способного союзника – Никлота, которого когда-то обучил управленческому мастерству. Войско же идёт на юг, по пути встречая Люта Савохича и семью Горничей. Оказывается, что вся семейка теперь наелась «плесени» и теперь под властью Мицеталия. Данила Горнич весел, несмотря на пережитые кошмары, а его дочка вернула слух…

Войско Нойманнов подходит к крепости Миробоичей. Хартвиг выезжает на переговоры, сопровождаемый отрядом рыцарей-симбионтов. Дылда Грег выходит на стену и отказывается показать Жанну, отказывается выдать и Вальдемара – он предлагает подождать Камила Миробоича, чтобы Царство и Святой Престол решили все свои противоречия, ведь, говорит Грег, святоши напали на Камила и теперь им нет доверия. Хартвиг обвиняет защитников крепости в ереси и предлагает искупление, если те переметнутся на его сторону. Не получив отклика от дружинников, он ведёт войско чуть в сторону, перекрывает мост через ручей, и возводит укреплённый лагерь на его крутых берегах. На совете с рыцарями Хартвиг говорит, что никто не смеет держать Нойманнов в плену, оставаясь при этом безнаказанным…

Миробоич же продолжает вести войско на юга, решая попутные проблемы с дезертирством, наказывая нарушителей, а так же уговаривает вампира Корнелия обратить четверых дружинников в вампиров. Вольга Святославич, терзаемый горем по своим погибшим друзьям, одной из ночей умирает. Камил догадывается – это сделали сновидцы Престола, испугавшиеся, что «слезами радости» и этим оборотнем Миробоич сумеет легко захватить любое государство на своём пути. Последующей ночью к Камилу в сон приходит Вальдемар и сообщает, что родовое имение Миробичей захвачено…

Сновидчица Наталья отыскала потайной ход, заделанный каменной кладкой. Отряд рыцарей-симбионтов под покровом тёмной безлунной ночи разбивает эту кладку и проникает в замок. Баронессу Жанну стерегут мертвецы в тяжёлых доспехах. Проникновение через коридоры с боем означало бы смерть Вальдемара, к горлу которого приставлены ножи. Поэтому отряд рыцарей обходит стражу через чердак, а затем одновременно пробивает потолки в комнате Вальдемара, вызволяя того из плена, а так же в комнате Жанны – чтобы нанести удар в самое сердце обороны замка Миробоичей.

Жанне удаётся сбежать, Дылда Грег зарубает одного из симбионтов, которого отвлекли крысы маленького Орманда, однако далеко им убежать не удаётся – симбионты настигают их. Грега ранят в ногу, но не убивают по просьбе Карла Нойманна. Умирает разбойник Асуп, кухарку Дарью убивают, а Жанну валят с ног – та успевает воткнуть нож в горло одного из рыцарей, который затем её бьёт по голове… Жанна теряет сознание, а крепость Миробоичей вскоре оказывается захвачена – рыцари успевают открыть врата и провести рыцарскую конницу прямо во внутренний двор.

Во время сна Вальдемар пытается убедить Камила пойти на перемирие. Он обещает убедить и своего отца Хартвига, с которым он поссорился при первой же встрече – Вальду никогда не нравился несговорчивый отец. Настолько, что Вальд предпочитает остаться на стороне Камила.

Камил, разъярённый известиями, прибывает к стенам захваченного замка. Хартвиг предлагает мир, но мир этот – на ужаснейших и неприемлемых условиях – он хочет увести родню Камила в плен, при этом разорив казну государства и серьёзно сковав того в внешнеполитических действиях. Камил просит, чтобы тот показал всех пленных, живы ли они, и в этот последующий налетают орлы, поражённые плесенью Мицеталия, трубит горн Трубадура, внушая ужас в рыцарей. Однако орлам не удаётся подхватить и унести детей – охрана расправляется с птицами. Хартвиг  говорит, что сейчас убьёт всех пленников и уводит тех из виду. Войско Миробоича переходит в атаку…

Кентавр должен был проломить главные врата и врата захаба, после чего мёртвая конница и гвадия Цветана должна была прорваться во внутренний двор и разбить рыцарское войско. Непобедимый великан и вправду пробивает врата ударами своей булавы, но в захабе его ждёт ловушка – Кентавр и костяк мёртвой конницы проваливается в ловушку – в глубокую яму, вырытую посреди захаба в слепой зоне. Сверху на провалившихся кидают горящие пакли, и в яме начинается пожар, из заранее приготовленных дров и брёвен, выстеленных по дну. Атака сорвана.

Дружину идут на стены с приступом при помощи штурмовых лестниц, надеясь, что пенье Трубадура внушило в защитников страх, завязывается мясорубка.

Отряд святых рыцарей спрыгивает со стен и несётся прямо на Миробоича – с целью убить некроманта. Их доспехи не способны пробить ни стрелы, ни арбалеты, и мертвецы разлетались в стороны от ударов сильнейших воителей. Камил не убегает прочь, несмотря на все опасения вампира Корнелия, а решает принять бой – ведь он рассчитал этот ход, и заранее к нему подготовился. Плечистые лучники, спрятанные по флангам, стреляют по команде. Их мощнейшие луки и тяжелейшие бронебойные стрелы, легко пронзают латы воителей. И атака тех проваливается, хоть те и набрасываются на Камила и на стерегущих его Железяк. Миробоич выстраивает стену из щитов в лучших традициях древнеримской армии, а вампир Корнелий бьётся так хорошо, что убивает сразу двух рыцарей, оправдывая своё прошлое легионера в войске Юлия Цезаря. Атака симбионтов была отбита, осталось всего семь рыцарей, но те отступают, побросав раненных и убитых.

На стенах же бой идёт не в пользу Камила. Штурм завяз. Все точки прорывов останавливаются перебрасываемым в проблемное место отрядом симбионтов. Только тяжёлые мертвецы и мёртвый Сухман Дихманьтевич прорываются за стены, но попадают в пожар. Тупые мертвецы, вне видимости некромантом, сражаются очень глупо и вскоре оказываются перебиты рыцарями.

Штурм провален. Потери колоссальные и не в пользу Камила. Миробоич отступает. Но пташки Мицеталия подожгли припасы и бочки с водой, а крепостного колодца не хватит на огромный рыцарский гарнизон. Начинается осада.

Во сне Камила пытаются убить Борислав и Наталья. Им удаётся загнать его в самые глубины Зазеркалья, где тот едва не погибает под натиском астральных тварей, однако в самый последний момент его спасает человек в монашеских оранжевых одеяниях, говорящий на неизвестном наречии. Этот человек играючи побеждает сразу двух сновидцев Престола. А потом ведёт Камила к странному месту.

Водопад, древний храм с лестницей, на ступенях которого медитируют сотни таких же монахов, стремящихся к алмазному свечению на самой вершине ступеней – этот свет называют Ади-Буддой или Богом. И это не злое божество Изнанки, а некое доброе и загадочное – о котором Камил ещё нигде не слышал. Камил догадывается – всё это Наланда. Монах был знаком с Готамом. Видать, старец виделся с этими людьми, перед тем, как и сам слился со светом Ади-Будды оказавшись на костре инквизиции. Камил отсыпается две ночи подряд, улыбаясь во сне, и просыпается с неудовольствием – ведь свет Ади Будды несёт спокойствие и радость, и он свободен от омрачений.

На Камила сразу обрушиваются дурные известия: за время его отсутствия сновидцы убили двух баронов, нескольких сотников и десятников. В лагере смута и паника. А потом на переговоры выходит Хартвиг фон Нойманн, предлагая перемирие. Поначалу Камил отказывается, но Хартвиг угрожает убийством всех его близких, всей верхушки, всех его союзников. И бароны Лесной Дали, испуганные заявлениями, давят на Камила, чтобы тот заключил мир.

Тем не менее, вампир Корнелий чувствует, как от крепости пахнет страхом. Святоши и сами хотят перемирия,  они деморализованы Трубадуром, а так же отсутствием больших запасов воды и еды.

Камил снова идёт на переговоры и пытается выбить лучшие условия перемирия. Тем не менее Хартвиг уводит Орманда и Ведагора в Престол, в качестве заложников; забирает всю казну Миробоичей, размером в шесть Долгов, однако возвращает баронство Велены Дубек, с условием, что там будет править Вальдемар, присягнувший Камилу. К тому же Хартвиг обещает вернуть Жанну, впавшую в кому, к жизни при помощи сновидцев. Это перемирие куда лучше того, что предлагалось изначально, но всё равно Камил потерпел позорное поражение.

Стороны договариваются о мире между Престолом и Царством, разграничивая зоны влияния по самое Заречье, и расходятся. Хартвиг выводит войска, а Камил заходит в разорённый и сожжённый замок. Великая библиотека была сожжена святошами: сгорели труды о телепортации и создании мёртвых чудовищ – и многое другое, не менее полезное.

Жанна жива, в здравии, Дылда Грег почти залечил свои раны. Лиза заканчивает жизнь роскомнадзором, повесившись на балке от горя – у неё отняли сына Ведагора…

Войско останавливается в поместье, пережидая период снегопадов. Дурные вести приходят с Лесной Дали – наследник Цветана присоединяется к мятежу, отказывая признавать власть отца, порабощённого некромантом. Заливный Порт присоединяется к восстанию…

Вальдемар приходит во снах и учит Камилу проникать во сны далёких людей.

Вскоре к поместью подтягивается варяжское войско Рогволда Синеглазого с Угрюмым Заком. Камил выдвигается в новый поход, чтобы покарать мятежную Лесную Даль и захватить Лунное Герцогство…

Линдси проводила дни, исследуя дом, а больше всего ей нравилось бывать на чердаке.

Но за ужином я помню, как она сказала:

— Я думала, ангелы должны быть красивыми.

Мама ответила:

— Помнишь Захарию? Он до смерти перепугался, когда увидел ангела.

Сестра понимающе кивнула:

— Сначала было очень страшно. Но только чуть-чуть.

Мама и тётя Маргарет улыбнулись ей, а мне это показалось странным. Зачем ребёнку нарочно придумывать страшные вещи?

На следующий день она снова ушла исследовать дом. Мы не забили тревогу, пока не пришло время ужина, а её всё не было. Мы стали обходить комнаты, звать её по имени. В конце концов добрались до лестницы на чердак и увидели её там: она свернулась клубком у подножия ступеней и беззвучно плакала. Мама подняла её на руки и отнесла вниз, мы делали всё, чтобы её успокоить. Она успокоилась, но так и не рассказала, что случилось. Вообще ничего не рассказала, вернее, не смогла. Уже пять лет она не произнесла ни единого слова.

Были десятки врачей и психотерапевтов, приём за приёмом — безрезультатно. Никто не мог назвать настоящую причину. И Линдси тоже не объясняла, даже письменно. Не уверена, понимала ли она сама, почему не может говорить. Между нами тремя возникло негласное соглашение больше никогда не возвращаться в дом тёти Маргарет.

Но на прошлой неделе тётя Маргарет умерла, и как-то так вышло, что маме поручили заниматься её имуществом. Так что нам пришлось вернуться — только мне с мамой, Линдси ехать отказалась, и кто бы её упрекнул.

Когда мы приехали, дом казался тяжёлым. Тётя в последнее время жила на первом этаже, поэтому жизнь теплилась лишь в нескольких комнатах. Остальное утопало в пыли, все шторы плотно закрыты. Мы решили, что легче будет спать в одной комнате, нашли самую чистую и привели её в порядок. Свежие простыни и открытое окно сразу оживили помещение, и можно было почти забыть о затхлой, подавляющей атмосфере остальных комнат. Устав после дороги, мы спали без задних ног.

С рассветом мы почувствовали храбрость и дошли до лестницы на чердак. Мы простояли там несколько минут: мама смотрела вверх, я — на неё. Можно было провозиться так весь день, поэтому я обошла её и начала подниматься. Она шла сразу за мной. Ступени скрипели при каждом шаге, стонали под нашим весом, предупреждали. Достигнув вершины, мы увидели лишь коробки и старую мебель под ещё более толстым слоем пыли, чем внизу. Пару заколоченных окон давали достаточно света, чтобы мы могли ходить, толком не зная, что ищем. Коробка со старыми книгами, бабушкин комод, чья-то коллекция монет. Смесь облегчения и разочарования. Мы так и не нашли объяснения состоянию моей сестры. Ничего стоящего.

Мы решили спуститься и начать разбирать вещи тёти Маргарет на «оставить» и «отдать». Но я не могла сосредоточиться: с чердаком было связано что-то ещё, там наверху хранились ответы, и мне нужно было их найти. Я дождалась, пока мама заснёт, и снова отправилась туда. Я выскользнула из постели и прошлась по извилистым коридорам. Свет телефона освещал лишь несколько ступеней передо мной. У лестницы я остановилась и посмотрела вверх по узкому пролёту. Там горел какой-то другой свет, озаряя верхнюю площадку и начало комнаты.

С каждым шагом я чувствовала, как становлюсь спокойнее, увереннее, и когда вошла в сияние, меня накрыло тёплой волной. Это было так уютно. Посреди комнаты, у одного из окон, стояла фигура. Свет будто исходил от неё. Я испугалась — вдруг кто-то проник в дом, — но тревога быстро сменилась умиротворением. Нет, он должен быть здесь, всё в порядке. Моё тело само двинулось к фигуре, я не управляла им, но и не пыталась.

Она стояла ко мне спиной, и когда я подошла ближе, сквозь сияние проступили детали. Серое одеяние, рукава такой же длины, как подол, волочился по полу. Фигура обернулась: капюшон обрамил лицо, будто волосы, ткань шевельнулась, словно была не одеждой, а частью существа. Лицо… о, это лицо — пустое, словно чистый холст того же бледно-серого цвета, натянутого на узкий и вытянутый череп. Оставшаяся во мне частичка сознания хотела закричать, но ноги продолжали идти, руки протягивались вперёд. Существо распахнуло свои руки, обняло меня, втянуло в свою ткань, поглотило. Я позволила. Тепло разлилось по телу, и я утонула в нём. Никогда ещё я не чувствовала себя столь защищённой, счастливой, любимой. Но стоило конечностям стать лёгкими, словно я парю, как жар превратился в огонь. Я не чувствовала ничего, кроме жара, грудь сжалась, и каким-то образом я вытолкнула себя обратно в тело, вернулась к управлению. Я вырвалась из объятий и отшатнулась. Ещё миг назад я парила, а теперь будто рухнула на землю. Я была неуклюжа, мышцы не слушались. Каждый шаг, каждый вдох причинял боль, а перед глазами темнело. Мне казалось, я у края лестницы; я протянула руку к стене, но ухватилась за пустоту. Я потеряла равновесие, по-настоящему полетела вниз, ударяясь о ступени, и тяжело грохнулась на спину. Тьма и снова невесомость.

Когда я очнулась, надо мной стояла мама и гладила меня по волосам. Я поняла, что мы в больнице. Увидев, что я открыла глаза, она вскрикнула, и слёзы покатились по её щекам, падая мне на лицо. Я попыталась что-то сказать, хотела спросить, что происходит, но горло сжалось. Ни звука. Я не могла говорить.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit