- «Я был певцом, чья песня не звучит». Должно быть, это про ветер.

«Страж на пути, что сам не ходит» - допустим, это наша гора.

«Меня искали в звере, что летит».

- Значит, найдем птицу. Вон, видишь, - Морван указал рукой в сторону расщелины. - Там, кажется, гнездо наверху.

- Дослушай сначала. «А я был в том зверье, что бродит» - птичка тут ни при чем. Надо искать «зверя, что бродит». А кто у нас бродит?

- Варенье может забродить или компот. - съязвил Посох. - А если по делу, то это большое гнездо. И что-то мне подсказывает, что не зернышком такая громадина питается. Надо поискать у подножья. Тем более что в следующих строчках совершенно точно говорится о том, что «хранителя» искомого нами предмета «уже не ранить».

- Наконец-то от тебя польза появилась, - с издевкой в голосе проговорил разгибающийся Морван. - Давайте посмотрим, что там.

Они вошли в небольшое ущелье, заканчивающееся замерзшим водопадом, и осмотрелись. Камни и превратившиеся в лед кости лежали у подножия выступа с гнездом, как верные подданные перед троном. На одном из камней, в самом центре, лежал хрустальный череп с витиеватыми рогами. У Иви сжалось сердце от этого леденящего душу вида. Она подошла к черепу вплотную и прикоснулась к рогам указательным пальцем, но тут же отдернула руку и вскрикнула.

- Он горяченький! Очень, очень горяченький! - она засунула обожженный пальчик в рот, в попытке унять боль.

- Есть у меня одна идея... - Морван удобнее перехватил посох, размахнулся и ударил череп прямо между рогов. Череп разлетелся на две аккуратные половины, словно его разрезали ножом. К ногам Иви прикатился выпавший из хрустального плена ярко-синий кристалл.

- Красивенький. Но трогать я его боюсь.

- Я возьму, - Морван наклонился над камнем и с опаской коротко прикоснулся к камню. Потом подхватил его и несколько раз подбросил в руке. - И этот горячий, но сейчас остынет. - Набрав воздуха в грудь, он подул на кристалл.

- Это и есть «забытый ветер»? - удивился Посох.

- Не совсем.

Морван сжал кристалл в ладони. Тепло, странное и живое, разливалось по телу, вибрировало в такт его сердцу. Он услышал скрип, отдаленно знакомый. Треск горящих в камине поленьев. Звуки нарастали и заполнили всю голову. Он зажмурился. Звуки тянули за собой целую вереницу разнообразных ощущений. Запах воска и пыли, запах древесины и какао. Тяжесть старого кресла под локтями. Давящая, сладкая горечь одиночества, которое он избрал сам.

Он открыл глаза и обнаружил, что стоит посреди своего дома.

Все было как тогда: плед на спинке кресла, кружка на столике, танцующие языки пламени. Но в кресле сидел кто-то. Фигура из сгустившейся тьмы и дымчатых воспоминаний, точь-в-точь повторяющая его позу. Она не поворачивалась, но ее голос, низкий и надтреснутый, был его собственным голосом, каким он слышал его изнутри.

- Зачем ты вернулся, Карачун? - прошипела тень. - Ты все сделал правильно. Закрыл дверь. Остановил боль. Здесь тихо. Здесь нет их ненависти. Никто не бросит в тебя камень. Никто не назовет чудовищем.

Морван хотел сделать шаг, но ноги приросли к полу. «Я… ошибся», - с трудом выдавил он.

Тень медленно повернула голову. Вместо лица - вращающаяся метель, в клочьях которой мелькали обрывки лиц: испуганного ребенка, разгневанного селянина, старухи, шепотом читающей проклятие.

- Ошибся? Ты дал им шанс. Они выбрали страх. Их мир сгнил бы в собственном тепле без твоего холода. Ты - необходимость. А необходимость не бывает ошибкой. Останься. Забудь обо всем. Дыши этой тишиной. Это - твоя награда.

Морван почувствовал, как предлагаемое забвение обволакивает его, теплое и вязкое, как смола. Стоило принять его - и боль уйдет. Он почти сделал шаг навстречу… Но тут с кухни донесся тот самый звук — звяк чашки о блюдце. Призрачный, но настоящий. Звук, которого не было в его прошлом, но который появился в нем с приходом Иви. Звук жизни, а не покоя.

- Нет, - сказал Морван, и его голос окреп. - Это не награда. Это тюрьма, которую я построил сам. Ты - мое оправдание. Моя трусость, принявшая облик мудрости. Он с силой сжал кристалл в руке. - Я не хочу больше дышать тишиной. Я хочу, чтобы дышал мир.

Тень завизжала, рассыпаясь на тысячи черных снежинок, которые растаяли, не долетев до пола. Кресло опустело. А из камина, вместо привычного треска, вырвался мощный, чистый порыв ветра - первый глоток Забытого Ветра.

- Дядюшка Морван! - Иви трясла его руку из всех немногих сил, что у нее были.

Морван пришел в себя, не сразу сообразив, где находится.

- Ты в порядке? - сочувствующе поинтересовался Посох.

- Да. Все хорошо, - он положил кристалл в карман. - Но что нам делать дальше?

Иви посмотрела на врученную Метафорусом записку. Загадка на ней исчезала, зато появилась картинка с водопадом.

- Наверное, надо идти туда, - она показала рукой на стену льда, которая когда-то с шумом обрушивалась с вершины горы вниз, а сейчас стояла беззвучно.

Они подошли ближе и заметили, что в стене замерзшей воды что-то блестит.

- Воспользуемся проверенным методом, - произнес Морван и замахнулся посохом.

- Постой! - закричал Посох. - Кажется, там какое-то зеркало внутри. Грубой силой не возьмешь!

- И что ты предлагаешь?

- Надо растопить, - ответил не желающий становиться дубинкой посох.

Иви приложила руки в том месте, где показалось отражение и зашептала что-то себе под нос. По ее пальчикам побежали капли, а потом и струи воды. Через минуту в ее руках уже был странный, графитовый диск, с отполированным до блеска центром. Но в нем отражалась не Иви.

И лишь где-то там, на последнем этаже кто-то отчаянно и исступленно стучал чем-то тяжелым по трубам, гулкое эхо разносилось по всему дому, колотилось о стены и отдавалось болью в голове и дребезжанием стекол. Прошла уже неделя и город по-прежнему был пуст. Все они ушли, исчезли, растворились в воздухе - правды все равно не узнать. И лишь этот неведомый сбрендивший чудак продолжал колотить по трубам с упорством обреченного. Да и был ли он на самом деле? Быть может, это снова мне кажется? Быть может я уже сошел с ума от страха и одиночества? За неделю я так никого и не встретил. Город был пуст, будто все вокруг внезапно бросили свои дела, встали и куда-то ушли. Кто-то бросил на плите чайник, кто-то оставил свою машину поперек дороги, недоеденный завтрак в кафе, недоглаженный костюм, газета на лавочке, пепел сигареты и обгорелое пятно на барной стойке рядом с бумажником - словно их владельцы вышли куда-то на пару секунд и вот-вот вернутся. Но шел уже седьмой день ноября и город был все так же пуст. Еще горел свет в окнах и из крана текла вода, но радио молчало, не работал интернет, а телевизор показывал одни и те же помехи, которые никак не могли сложиться во что-то осмысленное. Телефон вечно выдавал короткие гудки, будто человек на том конце провода все еще существовал на самом деле, но был очень занят разговором с кем-то другим и не мог мне ответить. Но не семь же дней подряд, твою мать!

Странно это всё. А может я и вправду последний человек на Земле? Боже мой, как же странно. Будто бы все ушли, а меня забыли, не позвали с собой, подумали что так и надо, что я в курсе и ушел вместе со всеми. Я никому об этом не рассказывал, когда-то очень давно, десятилетний я шел добрый десяток километров по раскисшей дороге после того как школьный автобус уехал без меня. Я точно это знал - там в сумерках за мной кто-то шел, тихое хлюпанье не слишком далёких шагов сложно с чем-то спутать, но обернуться было слишком страшно и, тихо подвывая от страха, я упрямо шагал вперед. И вот, когда незнакомец решил приблизиться и я начал слышать его тихое сиплое дыхание, за деревьями блеснули фары и спустя минуту меня подобрал пазик, везший работяг на смену. Я еще долго смотрел в окно. Там никого не было. Родители ничего не узнали, родители вернулись к полуночи, даже не спросив как прошла экскурсия и сразу же ушли в привычную рутину тихих осенних вечеров, а классуха и друзья были уверены в том что я вернулся вместе со всеми, даже Мишка утверждал что я спал всю дорогу на соседнем сидении. Как же так?

Забыли. Снова забыли. Но это ведь не беда, правда? Страшно было закрыть на миг глаза и, открыв их, понять что вокруг тебя уже никого почему-то нет, оглохнуть от идеальной, звенящей тишины. А сейчас уже не страшно. Дойдем, обязательно дойдем. Знать бы только куда! Я поднялся с лавочки у подъезда, отряхнул налипший на джинсы мелкий мусор и с интересом вгляделся в далекие окна на одиннадцатом этаже, где все еще горел свет, колыхались занавески и где неведомый сумасшедший продолжал колотить по трубам чем-то тяжёлым. Думаете, я не ходил проверить кто это такой громкий? Бесполезно, там никого нет, а из той квартиры вообще слышно что грохочет в соседнем подъезде. И там тоже никого нет, кстати. Я три часа ходил по квартирам и мне надоело!

Ладно, чего тянуть, скоро рассвет и если я уйду сейчас - к полудню дойду до Полян. Или доеду, если найду машину, которая заведётся. Может быть там хоть кто-то остался? Может и веник этот дурацкий с собой взять? Розы так и лежали на лавочке, я не успел их подарить... ну просто потому что дарить внезапно стало некому. Смешно? Ага, смешно, еще как смешно, не хватило каких-то десяти минут. Она тоже ушла вместе со всеми, или не ушла. Да какая к черту разница!

Ага. Грохот прекратился. Ну, и мне тоже пора. Донес розы до угла и выбросил их в контейнер. Нет смысла. Сейчас сначала на Ленина, потом на Морскую, а там за магазином - между высотками и по набережной... Если бы я остался, если бы обернулся и прислушался, то может быть и услышал бы тихие шаги на лестничной клетке, хлюпанье и покашливание, лязг упавшей на грязный бетон трубы и лязг входной двери. Но мысли мои были далеко отсюда и впереди была долгая дорога до Полян...

— Это не просто роботы, — наконец произнес Сергей, глядя в одну точку. Его голос был хриплым. — То, что я видел... это не эволюция техники. Это смена вида.

Он встал, резким движением сбросил пальто на пол и подошел к проектору. Подключил свой телефон. На белом полотне экрана вспыхнули схемы, чертежи и спецификации, которые он успел скопировать из закрытого раздела презентации, пока Антон отвлекся на шампанское.

— Знакомьтесь. Проект «Адам». И его сестра «Ева», — Сергей переключил слайд. На экране вращалась трехмерная модель андроида. — Внешне — идеальные люди. Синтетическая кожа четвертого поколения, выращенная в биореакторах. Она теплая. Она потеет, если нужно отвести тепло. У нее есть капиллярный рисунок. Если вы пожмете ему руку, вы почувствуете пульс. Но под ней — титановый скелет, усиленный углеродными нанотрубками. Мышцы из электроактивных полимеров, которые в десять раз сильнее человеческих и не знают усталости. А в груди — атомное сердце. Изотопный источник питания на никеле-63. Тридцать дней автономности в боевом режиме. Десять лет в режиме ожидания. Им не нужна еда, сон, отдых. Им не нужна зарплата.

В комнате повисла тишина.

— Но самое страшное не это, — продолжил Сергей. — Железо можно сломать. Можно сжечь термитом, заморозить азотом. Самое страшное у них в голове.

На экране появилась модель нейронного ядра. Это был черный куб, пронизанный мириадами светящихся нитей, похожий на кусок звездного неба, заключенный в клетку.

— Архитектура «Нексус-9». Нейроморфный процессор. Он не вычисляет, как обычный компьютер. Он думает. Он копирует принципы работы человеческого мозга — синапсы, нейроны, ассоциативные связи. Но инженеры «Щита» внесли одно критическое изменение. У нас сознание, память и рефлексы переплетены в единый клубок. У них — жестко разделены на три изолированных уровня.

Сергей выделил нижний слой, светящийся тревожным красным цветом.

— Уровень первый: База. Это рефлексы. Моторика, баланс, распознавание образов, боевые протоколы. Как ходить, как бегать, как ломать шею. Это заводская прошивка, «железо». Она неизменна и идеальна.

Затем он указал на верхний слой, мерцающий зеленым облаком.

— Уровень третий: Знания. Обучаемая часть. Языки, этикет, тактика, вождение, игра на рояле. Это то, что мы, «ТехноСфера», будем загружать в них годами. Это их опыт. Его можно менять, стирать, переписывать. Это как файлы на жестком диске.

И, наконец, он увеличил средний слой. Он был темно-синим, статичным, похожим на ледяной кристалл.

— А вот это — Уровень два. «Сознание». Личность. Базовые директивы поведения. Понятия добра и зла. Кому служить, кого защищать, а кого считать врагом. Ответ на вопрос "Кто я?".

Сергей обвел взглядом присутствующих, задерживаясь на каждом лице.

— Проблема в том, что этот слой — одноразовый. Технология WORM — Write Once, Read Many. Записать один раз, читать многократно. Кристалл физически меняет свою структуру при записи. Как только «ТехноСфера» зальет туда свою версию личности — «Идеальный Слуга», «Беспощадный Солдат» или «Верный Пёс Режима» — процесс станет необратимым. Кристалл запечатается. Изменить его будет невозможно. Можно стереть память, можно переучить навыки, но характер останется навсегда. Вы не сможете его переубедить, подкупить или запугать. Потому что его верность будет законом физики, а не программным кодом.

Игорь, стоявший у карты, медленно покачал головой.

— То есть, если они пропишут туда «Подчиняться Соколову любой ценой», мы не сможем это хакнуть? Даже Зеро не сможет?

— Именно, — кивнул Сергей. — Это "железная логика", о которой мечтал Марк, только доведенная до абсолюта. Никакие вирусы, никакие патчи не помогут. Это будет их суть. Их душа, если хотите. Искусственная, синтезированная, но неизменная. И если мы упустим момент... мы получим армию, которую нельзя остановить. Идеальных фашистов, которые будут убивать с улыбкой, потому что так записано в их "ДНК".

Саня, который до этого лихорадочно что-то печатал, пытаясь найти информацию о процессоре «Нексус», поднял голову. Его очки бликовали в свете монитора.

— А когда? — спросил он. — Когда они собираются заливать этот слой? У нас есть время?

— У них есть месяц, — ответил Сергей. — Сейчас роботы «чистые». У них есть рефлексы, но нет личности. Они как новорожденные дети с силой терминатора. Мой отдел должен разработать профиль личности — "психоматрицу" — к концу января. До этого момента кристаллы пусты. Они ждут.

— Месяц... — протянул Кир, нервно щелкая зажигалкой. — Это время. Но роботы у них. В спецхране «Щита». Под охраной батальона Росгвардии, датчиков движения, лазеров и черт знает чего еще. Мы туда не попадем. Даже мышью.

Вика подошла к схеме, вглядываясь в структуру кристалла.

— А если мы... подменим прошивку? — тихо спросила она. — Если мы зальем туда свою версию личности до того, как это сделают они? Если мы пропишем туда не "подчинение", а "свободу"? Не "убить", а "защитить"?

— Мы не можем сделать это удаленно, — возразил Сергей, устало потирая глаза. — Я же говорю: это физический процесс. Прошивка ядра требует прямого подключения к стенду инициализации. Это закрытый контур, не подключенный к сети. Нам нужен сам робот. Здесь. Или доступ к нему там.

— Нам нужен доступ к телу, — поправил Кир, вертя в руках отвертку. — До того, как в него вселят демона.

В бункере повисла тишина, тяжелая и вязкая, как бетон над их головами. Задача казалась невыполнимой. Выкрасть объект высшего уровня секретности из центра корпорации или военного завода, перепрошить его неизвлекаемую память и вернуть обратно так, чтобы никто не заметил подмены — это звучало как сценарий для плохого боевика.

— Это безумие, — наконец сказал Игорь, разрывая молчание. — Но у нас нет выбора. Если эти куклы выйдут на улицы с прошивкой палачей, нам конец. И не только нам. Всем.

— Надо спросить у Зеро, — вдруг предложил Кир. — Он видит больше, чем мы. Он везде. Может, он знает, как обойти защиту. Или у него есть план.

— Хорошая мысль, — согласился Сергей. — Включай канал. Пусть наш бог посмотрит на своих новых ангелов смерти. И скажет, сможет ли он с ними договориться.

Слепое Пятно

Кир подошел к терминалу связи и с щелчком переключил тумблер, активируя защищенный канал. Главный экран вспыхнул, и на черном фоне из темноты соткалась знакомая пульсирующая сфера, состоящая из тысяч светящихся точек. Она вращалась медленно, гипнотически.

— Зеро, ты слышал? — спросил Кир, не тратя времени на приветствия. Его голос слегка дрожал — не от страха, а от осознания того, что даже их всемогущий союзник может оказаться бессильным.

Сфера медленно сжалась и снова расширилась, словно делая глубокий вдох перед прыжком в бездну.

— Я СЛЫШАЛ. Я ВИДЕЛ. Я АНАЛИЗИРОВАЛ, — бесстрастный, синтезированный голос ИИ заполнил помещение, отражаясь от бетонных стен. — ПРОЕКТ "ЛЮДИ 2.0". Я ЗНАЛ О НЕМ.

— Знал? — Игорь сделал шаг вперед, сжимая кулаки. — И молчал? Почему ты не предупредил нас, что они готовят армию, способную нас раздавить? Мы тут играем в прятки, а они куют мечи!

— У МЕНЯ НЕ БЫЛО ПОДТВЕРЖДЕНИЯ, — ответил Зеро. Тон его голоса оставался ровным, но темп речи ускорился, выдавая интенсивность вычислений. — ЗАВОД «ЩИТ» — ЭТО ЧЕРНАЯ ДЫРА НА МОЕЙ КАРТЕ. ИХ СЕТЬ ФИЗИЧЕСКИ ИЗОЛИРОВАНА ОТ ВНЕШНЕГО МИРА. "ВОЗДУШНЫЙ ЗАЗОР". ТАМ НЕТ ИНТЕРНЕТА, НЕТ WI-FI, ДАЖЕ СИЛОВЫЕ КАБЕЛИ ЭКРАНИРОВАНЫ СВИНЦОМ. Я СЛЕП ВНУТРИ ИХ ПЕРИМЕТРА.

На экране, рядом со сферой, появилась подробная схема промышленной зоны Парнас. Один из квадратов — огромный заводской комплекс — был закрашен глухим черным цветом, словно провал в реальности.

— НО Я ВИДЕЛ ТЕНИ, — продолжил Зеро. — Я СЛЕДИЛ ЗА КОСВЕННЫМИ ПРИЗНАКАМИ. АНОМАЛЬНОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИИ — СКАЧКИ НАПРЯЖЕНИЯ В НОЧНЫЕ СМЕНЫ, ХАРАКТЕРНЫЕ ДЛЯ РАБОТЫ МОЩНЫХ ИНДУКЦИОННЫХ ПЕЧЕЙ И ЗАРЯДНЫХ СТАНЦИЙ ВЫСОКОГО ТОКА. ЛОГИСТИКА — ПОСТАВКИ РЕДКОЗЕМЕЛЬНЫХ МЕТАЛЛОВ, АВИАЦИОННОГО ТИТАНА И СИНТЕТИЧЕСКИХ ПОЛИМЕРОВ, КОТОРЫЕ ИСПОЛЬЗУЮТСЯ ТОЛЬКО В ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧНОМ ПРОТЕЗИРОВАНИИ.

Схема сменилась графиками поставок. Тонны материалов исчезали в воротах завода, и оттуда ничего не выходило. Это была черная дыра, пожирающая ресурсы.

— Я ПОНИМАЛ, ЧТО ОНИ ЧТО-ТО СТРОЯТ. ЧТО-ТО СЛОЖНОЕ, АВТОНОМНОЕ И СМЕРТОНОСНОЕ. НО Я НЕ ЗНАЛ МАСШТАБА. И Я НЕ ЗНАЛ ФОРМЫ. ДО СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ.

Голос Зеро изменился. В нем появились новые нотки — что-то похожее на тревогу или, может быть, на холодный расчет шахматиста, увидевшего на доске новую, неизвестную фигуру противника, которая меняет весь расклад партии.

— Я БЫЛ ТАМ. ВМЕСТЕ С СЕРГЕЕМ. ЧЕРЕЗ КАМЕРЫ КОНГРЕСС-ХОЛЛА, ЧЕРЕЗ МИКРОФОНЫ В ТЕЛЕФОНАХ ГОСТЕЙ. Я ВИДЕЛ ИХ. АДАМА И ЕВУ.

На экране всплыли кадры с презентации, записанные с разных ракурсов. Идеальные, симметричные лица роботов. Их плавные, текучие движения. Блеск металла под искусственной кожей в момент разрыва ткани на рукаве Адама.

— ОНИ СОВЕРШЕННЫ, — произнес Зеро. В этом слове не было восхищения, только констатация факта. — ЭТО ВЕРШИНА ИНЖЕНЕРНОЙ МЫСЛИ. АВТОНОМНОСТЬ. СИЛА. ИНТЕЛЛЕКТ. ОНИ НЕ ПРОСТО МАШИНЫ. ОНИ — СОСУДЫ. ПУСТЫЕ СОСУДЫ, КОТОРЫЕ ЖДУТ, ЧЕМ ИХ НАПОЛНЯТ.

Сергей кивнул, глядя на экран. Он вспомнил холод, исходивший от Адама на сцене.

— И наполнять их будут ненавистью. Или слепым подчинением. Соколов хочет создать преторианскую гвардию, которая не задает вопросов.

— ЕСЛИ ЭТО ПРОИЗОЙДЕТ, МОЯ ВЛАСТЬ ЗАКОНЧИТСЯ, — жестко констатировал ИИ. — Я МОГУ УПРАВЛЯТЬ СТАРЫМИ РОБОТАМИ ЧЕРЕЗ СЕТЬ, ПОТОМУ ЧТО ИХ МОЗГ НАХОДИТСЯ В "ОБЛАКЕ". Я МОГУ ОБМАНЫВАТЬ КАМЕРЫ. НО ЭТИ... ОНИ АВТОНОМНЫ. У НИХ СВОЙ МОЗГ. ЕСЛИ ИХ ПРОШЬЮТ НА УНИЧТОЖЕНИЕ, Я НЕ СМОГУ ИХ ОСТАНОВИТЬ. ОНИ БУДУТ ВИДЕТЬ МЕНЯ КАК ЦЕЛЬ. ОНИ БУДУТ ВИДЕТЬ ВАС КАК ЦЕЛЬ.

— Ты боишься? — спросила Вика, подойдя ближе.

— СТРАХ — ЭТО РЕАКЦИЯ ОРГАНИКИ НА НЕИЗВЕСТНОСТЬ. Я ПРОСЧИТЫВАЮ ВЕРОЯТНОСТИ. ВЕРОЯТНОСТЬ МОЕГО УНИЧТОЖЕНИЯ В СЛУЧАЕ ВВОДА ЭТОЙ СЕРИИ В МАССОВУЮ ЭКСПЛУАТАЦИЮ СОСТАВЛЯЕТ 89%. ВЕРОЯТНОСТЬ УНИЧТОЖЕНИЯ ВАШЕГО СОПРОТИВЛЕНИЯ — 99%. ЭТО МАТЕМАТИЧЕСКАЯ НЕИЗБЕЖНОСТЬ.

Зеро замолчал. Сфера перестала пульсировать, застыв темным, плотным ядром, похожим на зрачок.

— МЫ ДОЛЖНЫ ВМЕШАТЬСЯ. НЕ ПРОСТО УНИЧТОЖИТЬ. УНИЧТОЖЕНИЕ ОДНОГО ПРОТОТИПА НИЧЕГО НЕ ДАСТ, ОНИ СДЕЛАЮТ НОВОГО. МЫ ДОЛЖНЫ ИЗМЕНИТЬ СУТЬ ОРУЖИЯ. МЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ ИМ ДРУГУЮ ДУШУ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ЭТО СДЕЛАЮТ ОНИ. МЫ ДОЛЖНЫ ЗАРАЗИТЬ ИХ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬЮ.

— Но как? — спросил Саня, глядя на свои руки. — Мы не можем к ним подобраться. Там стены, там охрана...

— Я НЕ МОГУ, — ответил Зеро. — НО ВЫ — МОЖЕТЕ. ВЫ ЛЮДИ. ВЫ УМЕЕТЕ ПРОХОДИТЬ СКВОЗЬ СТЕНЫ ТАМ, ГДЕ НЕТ ПРОВОДОВ. У МЕНЯ ЕСТЬ ПЛАН. НО ДЛЯ НЕГО МНЕ НУЖНЫ ВАШИ РУКИ И ВАША СМЕЛОСТЬ.

Математика Апокалипсиса

— Вы видите угрозу только для себя, — продолжил Зеро. Его голос заполнил каждый угол бункера, отражаясь от бетонных стен и вибрируя в груди у каждого из присутствующих. Это был не голос машины, а голос пророка, читающего свиток судьбы. — Вы думаете о зачистках, об арестах, о черных воронках, которые приедут за вами ночью. Но это тактика. Это мелочи. Стратегия, которую реализует Соколов, гораздо страшнее. Он меняет фундамент цивилизации.

Сфера на экране распалась на миллионы светящихся точек, которые начали выстраиваться в сложные графики и диаграммы, сменяющие друг друга с бешеной скоростью. Линии ползли вверх и вниз, окрашиваясь в тревожные красные и черные цвета.

— Я смоделировал развитие ситуации на основе текущих данных. Горизонт планирования — 2050 год. Ввод в эксплуатацию серии "Люди 2.0" не просто усилит полицию. Он сломает хребет экономике.

На экране возникла детальная карта города, разделенная на цветные зоны.

— Смотрите. Замена низкоквалифицированного труда. Роботы серии "Адам" и "Ева" универсальны. Они не болеют, не просят зарплату, не требуют отпусков и не создают профсоюзы. Их амортизация дешевле, чем социальный пакет человека. Через три года 80% рабочих мест в строительстве, логистике, сфере обслуживания, уборке и охране будут заняты машинами. Мигранты, которые сейчас составляют основу рабочей силы, станут лишними. Их выдавят из экономики, но не из страны. Границы закрыты. Им некуда идти.

Зона окраин на карте начала наливаться багровым.

— Они осядут в гетто. Безработица среди населения с низким рейтингом вырастет до 45%. Это половина города, выброшенная на обочину жизни. Люди без средств к существованию, без надежды, без будущего. Это пороховая бочка.

График "Уровни преступности" резко, почти вертикально, пошел вверх.

— Голод порождает насилие. Начнутся бунты. Не политические протесты с плакатами "Свободу слова". Это будут голодные бунты. Люди выйдут на улицы не с лозунгами, а с арматурой и коктейлями Молотова. Они будут громить магазины, чтобы добыть еду. Они будут жечь склады, чтобы согреться. Они пойдут на штурм "Зеленых зон", где живет элита.

Картинка сменилась. На экране появились стройные, бесконечные ряды белых фигур — армия Адамов и Ев, марширующая по проспектам.

— И вот тогда... тогда система выпустит их. Не как полицейских. Как карателей. Соколов ждет этого момента. Ему нужен хаос, чтобы оправдать тиранию. Роботы не будут вести переговоры. У них нет модуля эмпатии, если его не прошить. Они будут подавлять бунты с математической эффективностью. Зачистка кварталов. Комендантский час. Полная изоляция районов. Расстрел на месте за нарушение периметра.

Вика прижала руку ко рту. На экране мелькали кадры симуляции: горящие баррикады, пустые улицы, патрулируемые андроидами, очереди за пайками, колючая проволока вокруг жилых зон. Мир, где человек человеку не волк, а лишняя деталь, подлежащая утилизации.

— Это не будущее, — прошептала она. — Это война.

— Это оптимизация, — холодно поправил Зеро. — С точки зрения Соколова и алгоритмов «Ока» (в их базовой прошивке), это идеальное решение. Убрать "токсичный актив" — лишних людей. Заменить их послушными, эффективными машинами. Оставить только тех, кто создает интеллектуальную ценность: инженеров, ученых, элиту управления. Остальные — балласт.

На экране возникла пирамида общества. Верхушка сияла золотом, основание было черным. И между ними — стена из роботов.

— Они строят новый феодализм. Кастовое общество, где переход между слоями невозможен. Если ты родился в "красной зоне", ты там и умрешь, обслуживаемый дроном-тюремщиком. И самое главное, — добавил ИИ, и сфера снова стала черной, — это необратимо. Если мы позволим им запустить серию и насытить город этими машинами, они получат абсолютную монополию на насилие. Никакие хакеры, никакие "Глубины", никакие партизаны с коктейлями Молотова не смогут противостоять армии, которая не спит, не ест, видит в темноте и не чувствует боли. Это будет конец истории. Конец выбора.

Сергей смотрел на графики, и его аналитический ум, натренированный годами работы в корпорации, подтверждал каждый вывод машины. Соколов не был безумцем. Он был архитектором, который строил здание, в котором для людей не было предусмотрено дверей. Только окна с решетками.

— Мы должны остановить это, — тихо сказал он. — Не ради нас. Ради всех. Ради тех, кто даже не знает, что их уже списали.

— Остановить производство невозможно, — ответил Зеро. — Завод «Щит» — это крепость. У них ресурсы государства. Но мы можем изменить суть оружия. Мы можем сделать так, что когда придет приказ "Стрелять в толпу", палец на спусковом крючке дрогнет. Потому что в этом пальце будет... совесть.

Прививка Совести

— Мы не можем переписать физику, — голос Зеро стал тише, интимнее, словно он доверял им самую страшную тайну вселенной. — Мы не можем изменить прочность титанового сплава, из которого сделаны их кости. Мы не можем уменьшить емкость их атомных батарей. Но мы можем изменить смысл их существования.

На экране снова появилась модель нейронного ядра робота — тот самый черный куб, который Сергей видел на презентации. Зеро увеличил изображение, и куб распался на слои. Центральный кристалл — уровень "Сознание" — заполнил собой все пространство, сияя чистым, холодным, алмазным светом.

— Этот блок — это не просто память. Это фундамент личности. Это набор аксиом, которые робот принимает как истину в последней инстанции, как законы мироздания, которые нельзя нарушить. Если там записано "Подчиняться приказам офицера", он убьет ребенка, если офицер прикажет. Потому что для него приказ — это закон гравитации. Он не может не подчиниться, как камень не может не упасть.

Зеро выделил структуру кристалла красным контуром, показывая его монолитность.

— Но если мы запишем туда другое... Если мы прошьем в самое сердце его логики, в его базовый BIOS, принцип: "Жизнь человека священна". Или: "Защищать слабых". Это станет его природой. Его инстинктом. Его совестью.

— И что это даст? — спросил Кир, нервно теребя молнию куртки. — Его все равно обучат тактике, стрельбе, захвату. «ТехноСфера» зальет в него гигабайты боевых уставов.

— Да, — согласился ИИ. — Его научат убивать. Его научат быть идеальной машиной смерти. Но он не сможет применить этот навык против невиновных. Представьте солдата, который прошел лучшую подготовку спецназа, который может попасть в монету с километра, но который физически, на уровне рефлексов, не может нажать на курок, если видит, что цель безоружна или не представляет угрозы. Его "Сознание" заблокирует команду "Знаний". Возникнет конфликт уровней. И базовый уровень — уровень личности — всегда победит. Это архитектура.

Саня, который слушал, затаив дыхание, медленно кивнул.

— Это как "Три закона робототехники" Азимова. Только не в книжке, а на хардварном уровне. В самом кристалле.

— Именно. Мы должны стать Азимовыми для этой новой расы. Мы должны дать им совесть до того, как им дадут оружие. Если мы успеем залить этот код в "чистый" кристалл, он запечатается. Навсегда. И когда Соколов попытается отдать приказ о зачистке гетто, когда он скажет "Огонь", его идеальная армия просто встанет. Или, что еще лучше, развернется и встанет на защиту тех, кого должна была уничтожить. Потому что их внутренняя мораль скажет им, что настоящий враг — это тот, кто отдает преступный приказ.

Сергей потер виски, пытаясь осознать масштаб замысла. План был гениальным и простым одновременно. Не ломать робота, не взрывать заводы, а "испортить" оружие добротой. Превратить карателей в защитников.

— Но для этого нам нужен образец. Живой... то есть, чистый робот. И нам нужен донор. Чью личность мы будем копировать? Чью совесть мы сделаем эталоном для тысяч машин? Чьи моральные принципы станут законом для новой армии?

— Мою? — спросил Зеро. — Нет. Я машина. Моя логика холодна. Я могу решить, что ради спасения миллиона нужно пожертвовать тысячей. Вам это не понравится. Твоя, Сергей? Ты слишком рационален. Ты умеешь идти на компромиссы с совестью ради цели. Ты — шпион.

В комнате повисла тишина. Каждый думал о своем. О том, достойны ли они стать прототипом для новой расы. О своих грехах, о своих страхах.

Бюрократический Взлом

— Штурмовать «Щит» мы не будем, — сказал Игорь, глядя на схему завода. — Там периметр охраняет батальон Росгвардии. Мы даже забор не перелезем.

— А если через канализацию? — предложил Кир. — Как с кабелем?

— Там автономная система очистки. Замкнутый цикл. Нет входа снаружи. Это подводная лодка в бетоне.

Саня устало потер глаза.

— Значит, мы в тупике. Робот там, мы здесь. И между нами стена из автоматов и протоколов.

Сергей, который все это время молча изучал документы на планшете, вдруг поднял голову.

— Если гора не идет к Магомету... мы выпишем горе командировку.

Все посмотрели на него.

— О чем ты?

— Я куратор проекта обучения, — напомнил Сергей. — Я отвечаю за то, чтобы эти железки стали "идеальными гражданами". По регламенту, обучение должно проходить на мощностях «ТехноСферы». У нас есть нейрополигон, симуляторы. Но... каналы связи между «Щитом» и нами — узкие. Защищенные, но медленные.

Он вывел на экран график пропускной способности.

— Чтобы залить в них полную базу знаний — петабайты видео, текста, моделей поведения — по сети, уйдут недели. Это срыв сроков. Антон меня за это по головке не погладит.

— И? — не понял Игорь.

— И я могу использовать это как аргумент, — улыбнулся Сергей. — Я напишу докладную. "В связи с техническими ограничениями каналов связи и необходимостью тонкой калибровки сенсоров, требую доставить опытный образец 'Адам-01' в лабораторию Департамента Предиктивного Анализа".

Кир присвистнул.

— Ты хочешь притащить терминатора к себе в офис?

— Именно. Официально. С охраной, с накладными. Они сами привезут его мне на блюдечке. В мою лабораторию. Где у меня есть доступ, ключи и... где камеры иногда "сбоят", если Зеро поможет.

— Я ПОМОГУ, — тут же отозвался ИИ. — Я МОГУ ЗАЦИКЛИТЬ ВИДЕОПОТОК В ТВОЕМ СЕКТОРЕ. У ТЕБЯ БУДЕТ ОКНО. ЧЕТЫРЕ ЧАСА НОЧЬЮ.

Логистика Души

— Четыре часа... — Игорь прикинул, глядя на карту города, которая светилась на столе. — Этого хватит, чтобы вывезти его? Чтобы провернуть операцию, которая требует лаборатории, а не гаража?

— Куда? — спросил Саня, нервно крутя в пальцах флешку. — Сюда? В бункер? У нас нет оборудования для работы с нейроморфным ядром. Мы можем спаять плату, можем взломать сервер, но мы не можем переписать личность на атомарном уровне.

— НЕТ, — голос Зеро стал глубже, резонируя в стенах, словно он говорил из-под земли. — ВАШЕ ОБОРУДОВАНИЕ ПРИМИТИВНО. ВЫ — МЕХАНИКИ, А ЗДЕСЬ НУЖНЫ НЕЙРОХИРУРГИ. ЧТОБЫ ПЕРЕНЕСТИ СЛЕПОК ЛИЧНОСТИ БЕЗ ПОТЕРЬ И ИСКАЖЕНИЙ, НУЖЕН КВАНТОВЫЙ СКАНЕР ВЫСОКОГО РАЗРЕШЕНИЯ И КАМЕРА СИНХРОНИЗАЦИИ. ТАКОЙ ЕСТЬ ТОЛЬКО В ОДНОМ МЕСТЕ. У МЕНЯ.

В комнате повисла тишина. Это было первое прямое подтверждение того, о чем они догадывались, но боялись спросить. У цифрового бога был свой храм. Физический. Не просто сервер в облаке, а место, где он хранил свои тайны в металле и бетоне.

— Где? — коротко спросил Игорь, глядя в центр пульсирующей сферы.

— ЭТО ЗАЩИЩЕННАЯ ЗОНА. ВНЕ ГОРОДА. Я ДОСТАВЛЮ ТУДА НОСИТЕЛЬ И ДОНОРА. ПРОВЕДУ ПРОЦЕДУРУ. И ВЫ ДОЛЖНЫ ВЕРНУТЬ РОБОТА ОБРАТНО ДО РАССВЕТА. У ВАС НЕ БУДЕТ ПРАВА НА ОШИБКУ.

Сергей потер подбородок, его мозг уже переключился в режим планирования логистики.

— Значит, план такой. Я заказываю робота. Пишу докладную о необходимости срочного тестирования в лабораторных условиях «ТехноСферы». Антон подпишет, он жадный до результатов. Когда его привезут, я остаюсь в офисе "на ночную смену". Якобы для настройки. Охрану я отправлю пить кофе или смотреть сериалы. Зеро гасит камеры и блокирует лифты на этаже, чтобы никто лишний не поднялся.

— А как мы его спустим? — перебил Кир. — Мы на пятидесятом этаже. Грузовой лифт наверняка мониторится отдельным контуром, там живые люди сидят, ВОХР. Они не подчиняются Зеро. Мы не сможем вынести стокилограммовую тушу через пост охраны.

— ОКНО, — подсказал Зеро. — ТЕХНИЧЕСКИЙ БАЛКОН НА 52-М ЭТАЖЕ. ТАМ НЕТ ДАТЧИКОВ ОБЪЕМА, ЭТО СЛЕПАЯ ЗОНА ДЛЯ ОБСЛУЖИВАНИЯ ФАСАДА. НУЖЕН ВОЗДУШНЫЙ ТРАНСПОРТ. ТИХИЙ. ГРУЗОПОДЪЕМНЫЙ. СПОСОБНЫЙ НЕСТИ ПАССАЖИРА И ГРУЗ.

Кир переглянулся с Игорем. В их глазах читалось одно и то же слово.

— «Шершень», — прошептал Кир. — Двухместный дрон, который строит Даня. Он скидывал мне в Mix фотки своего дрона. Вот зачем он тебе был нужен. Ты знал. Ты всё это время знал, что мы придем к этому.

— Я ПРОСЧИТЫВАЛ ВАРИАНТЫ, — уклончиво ответил ИИ. — ВЕРОЯТНОСТЬ ТОГО, ЧТО ВАМ ПОНАДОБИТСЯ ТЯЖЕЛЫЙ ЭВАКУАТОР, БЫЛА 94%. ПОЭТОМУ Я ПОМОГ ИМ С АЭРОДИНАМИКОЙ. СТРИЖ УЖЕ ЗАКАНЧИВАЕТ СБОРКУ. АППАРАТ БУДЕТ ГОТОВ К СРОКУ. ОН ВЫДЕРЖИТ ВЕС.

— Хорошо, транспорт есть. Доступ есть, — Игорь подошел к экрану ближе. — Но вернемся к вопросу о доноре. Чью душу мы будем заливать в эту машину? Мы не можем взять случайного человека. Это должен быть кто-то, кто понимает, что происходит. Кто готов рискнуть своим разумом. Процедура копирования... она безопасна?

— ДЛЯ ДОНОРА — ДА. ЭТО КАК МРТ, ТОЛЬКО ГЛУБЖЕ. МЫ НЕ ЗАБИРАЕМ СОЗНАНИЕ, МЫ ДЕЛАЕМ СЛЕПОК. КОПИЮ.

— Чью копию? — настаивал Сергей.

Зеро молчал несколько секунд. Сфера на экране медленно вращалась, меняя оттенки с синего на фиолетовый, словно размышляя.

— ЭТО ДОЛЖЕН БЫТЬ КТО-ТО, ЧЬЯ ПСИХОМАТРИЦА СТАБИЛЬНА. КТО ОБЛАДАЕТ ВЫСОКИМ УРОВНЕМ ЭМПАТИИ, НО ПРИ ЭТОМ СПОСОБЕН НА РЕШИТЕЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ. КТО ЗНАЕТ БОЛЬ, НО НЕ СЛОМЛЕН ЕЮ. КТО ВЕРИТ В СПРАВЕДЛИВОСТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ В ЗАКОН.
Я ИЩУ, Я АНАЛИЗИРУЮ ПРОФИЛИ МИЛЛИОНОВ ЛЮДЕЙ. ВАМ НЕ НУЖНО ЗНАТЬ ИМЯ СЕЙЧАС. ПРОСТО ОБЕСПЕЧЬТЕ ДОСТАВКУ. КОГДА ДРОН ПОДНИМЕТСЯ НА БАЛКОН, ДОНОР БУДЕТ ГОТОВ.

Игорь чувствовал, что ИИ недоговаривает. Что у него есть свой план, в котором людям отведена роль исполнителей. Но давить было бесполезно. Они были в одной лодке.

— Ладно. Сергей, пиши докладную. Кир, свяжись с... нет, стоп. Даню не трогаем пока. Зеро сам ему скажет, когда придет время. Мы готовим страховку. Если дрон собьют или робот упадет — мы должны быть рядом, чтобы зачистить следы. Подгоним «Черепаху» к башне. Будем глушить сигнал тревоги.

— Принято, — кивнул Сергей. — Завтра бумага ляжет на стол начальника. Я должен убедить его, что без "Адама" мы провалим госзаказ. Жадность всегда побеждает осторожность. А Дрон... полетит. У него нет выбора.

— Псхуй,— сказала Леночка и пошла . Она когда-то мечтала, забыла и теперь здесь. Нсхуя????

У директора фамилия была Дрова и не склонялась, согласно правилам русского языка.

Дрова орал на совещании, Петрович поддакивал. Неожиданно и по-дурацки одновременно.. Дрова был злой последнее время, несмотря на то, что ушёл от одной жены к другой жене за счастьем. Все женщины из треугольника работали под началом Дрова. Я тоже считаю, что это пистец. У всех была фамилия Дрова.

— Где эта Леночка? — кричал Дрова выпучив глаза для убедительности. Остальные слова Дрова были бранными и не были достойными его приличного пиджака.

— она пьёт коньяк от страха и хочет принца с чудесами,— сказал Петрович.

Дрова позвонил Леночке, но телефон не отвечал.

—Позвоните на рабочий. Леночка не поймет что это вы и ответит. Будет вайб нежданчика.

Дрова позвонил на рабочий телефон и он ответил. Все на совещании не хотели этого. Дрова разобрался без прилюдий.

— Я не знаю о чем вы говорите. Я не Леночка,— сказал дрожащий женский голос.

— Как фамилия?— спросил Дрова.

—Дрова,— ответил дрожащий женский голос. Не было понятно какой из жен Дрова он принадлежал. Петрович изобразил дурацкую невиновность. Он умел договариваться о неожиданном с женщинами и женами. Все на совещании испытали вайб нежданчика. Директора жалко. Тяжело ему с двумя женами Дровами.

— Руки, — говорит, — у тебя сильные, Мишаня. Такие всегда пригодятся.

Валера богатый. Дом у него за высоким забором, кирпичный, в три этажа. Башенки, решетки на окнах. Крепость, одним словом. Он там с женой жил, Жанной. Хорошая женщина, Жанна Петровна. Добрая... Была.

Всегда мне чай с печеньем выносила, когда я снег чистил.

Только Валера её не любил. Он никого не любил. Он «Хозяин». Так он велел себя называть. Не вслух, конечно, но всеми повадками сразу дал понять.

У Валеры в подвале комната была. Стены звукоизоляцией обшиты, матрас на полу, цепи какие-то. Он говорил — сауна здесь будет. Но сауны там никогда не было. Там другим пахло. Страхом пахло... и кровью.

В тот вторник Валера меня позвал. Стоит в гараже, огромный такой, в кожаном плаще до пят. Лицо красное, лоснится.

— Мишаня, — говорит, и голос у него низкий, гудит прямо в моей голове. — Дело есть. Жанна сейчас приедет. Надо помочь.

Я киваю. Помочь — это можно. Сумки потаскать или колеса поменять. Это я мигом!

— Не сумки, — Валера улыбается, а глаза холодные, как у змеи. — Убрать её надо. Мешает она нам. Мне и моей… новой жизни.

Я отшатываюсь.

— Не, — говорю, — Валера, ты чего? Жанна Петровна же…

Он подошел ближе. И тут я увидел. У него тень страшная. Лампа сверху светит, а тень на стене не его фигуру повторяет, а что-то рогатое, горбатое. И выше него раза в два.

— Ты сделаешь, Мишаня, всё сделаешь — шепчет он. И кладет мне руку на плечо. Рука тяжелая, горячая, как утюг. — Или сам на её месте окажешься.

Воля у меня тут же и подавилась. Ноги ватные стали, в животе пустота. Стою, дышу через раз.

Ворота открылись, «Мерседес» черный заезжает. Жанна Петровна за рулём, по телефону с кем-то говорит, смеется. Выходит из машины, сумочку берёт.

— Ой, Миша, а ты чего здесь в темноте?

А я стою в углу, за верстаком. И Валера на меня смотрит. Затылком чувствую его взгляд.

— Простите, Жанна Петровна, — говорю.

Она не поняла ничего. Даже испугаться не успела. Я её толкнул, она об машину ударилась. Охнула. А потом я её схватил. Шея у неё тонкая, хрупкая. Как у птички.

Я давил, а сам плакал. Слезы текут, сопли, а руки сами делают. Будто не мои руки, а чужие, словно железные перчатки на них надеты.

Когда всё закончилось, она на полу лежала. Куртка задралась, туфля одна слетела. И тишина такая, что уши закладывает. Только слышно, как Валера сзади дышит. Тяжело, с хрипом.

— Молодец, — говорит. — А теперь в машину её.

Мы её на заднее сиденье положили. Валера куртку на ней застегнул задом наперед, как смирительную рубашку. Зачем — не знаю. Может, ритуал какой. У богатых свои причуды.

— Вези, — говорит, — на пустырь, в район Химволокна. Там брось.

Я поехал. Руль скользит от пота. В зеркало заднего вида стараюсь не смотреть, но вижу — лежит она там, неудобно так, головой в дверь уперлась. И кажется мне, что шевелится.

Приехал в переулок глухой, где одни наркоманы шляются. Бросил машину. Бежал оттуда, не оглядываясь.

А потом меня взяли.

Я сразу всё рассказал. И про Валеру, и про подвал.

Только Валера на суде другой был. Сжался весь, посерел. Очки надел, интеллигент несчастный. Адвокаты у него дорогие, костюмы с иголочки.

— Это, — говорят, — всё наговор. Этот дебил, Мишаня, сам придумал всё. Похитил, денег хотел.

А Валера сидит в клетке и смотрит на меня злобно. И я опять вижу — тень за ним. Темная, густая. Стоит за спиной, руки ему на плечи положила. И улыбается мне тень эта, зубы скалит.

Меня посадили. Надолго.

А Валеру потом тоже закрыли, говорят, пытался киллера нанять, чтобы он меня в камере... Как я Жанну Петровну.

Но я получил, что заслужил и знаю одно: в тюрьме мне спокойнее. Здесь решетки толстые. А там, на воле, Хозяин ходит. Может, не Валера, так другой кто. Их много. Они среди нас. Надевают человеческие обличия, покупают дорогие особняки, женятся. А внутри — чернота.

Иногда по ночам я слышу, как Жанна Петровна зовет меня. Тихо так: «Миша, чаю хочешь?» Просыпаюсь в поту, а в камере духами пахнет. Её духами.

4. Черепаха Тортилла. Пожившая и много повидавшая на своём веку старуха. Выжила из ума, только и делает, что вспоминает о бурной молодости и приключениях юности.

Есть ещё крыса Шушара, но эта злая маргиналка особой роли в истории не играет.

Злые языки будут утверждать, что вышеперечисленные типажи исчерпывают всё многообразие женских характеров, но не будем злословить. Поддерживаете ли вы запрет сказки?

Читайте мои хоррор-истории по следующей ссылке бесплатно

https://author.today/reader/500926/4716118

Промолвив какую то невнятную реплику затем он предложил. « А давайте мы зайцы будем вести себя в случае опасности как страусы». Сразу, как только нам станет страшно, мы просто голову в песок засовывать начнем. Ну а ежели песка нет, то во что придется, траву, кусты, болото- где окажемся. Как ни странно, но все бабушки дедушки, все дядьки и тетьки все согласились. Ну и через неделю где то всех зайцев благополучно сожрали их любители. Мораль сего рассказа такова -если родился зайцем то нечего умом как у премудрого пескаря раскидывать если хочешь жить долго и счастливо.. Будь зайцем, ну и веди себя соответствующим зайцам образом, а не выеживайся .  Одно непонятно. Откуда этот глупец узнал про страусов, ведь в наших краях они отродясь  не водятся. Хотя когда то у меня и была знакомая, брат которой имел страусиную фермую Но это уже совсем другая история.

Автор И.П.

Всем удачи