Серия «Код: Свобода нулей»

— Группа аналитиков из Генштаба и Академии Наук. Мы видели тренды. Мы понимали, что технологическая сингулярность в сочетании с политическим кризисом приведет к неизбежному: созданию тотальной диктатуры. Не важно, кто будет у власти. Инструмент контроля был слишком соблазнителен, чтобы его не использовать.

Архитектор сделал жест рукой, и красная точка на карте начала расти.

— Мы решили создать альтернативу. Не бункер для элиты. А резервное хранилище генофонда и культуры. Ковчег.

Голограмма изменилась. Теперь это была таймлапс-анимация строительства. 2025 год. Первые проходческие щиты вгрызаются в скалу. Это были списанные машины метростроя, которые официально числились "утилизированными".

— Мы использовали старые заброшенные штольни и естественные каверны. Мы расширяли их, укрепляли своды полимербетоном, который прочнее гранита. Мы работали в полной тишине. Никакой цифровой связи. Только курьеры и бумага.

2030 год. На карте появилась первая сеть тоннелей. Жилые модули. Энергоузлы.

— Структура нашего города уникальна, — пояснил Архитектор, указывая на светящиеся линии. — Мы не строим "вверх" или "вширь". Мы строим "вглубь" и "вдоль". Основной принцип — распределенная нагрузка.

Голограмма увеличилась, показав детальный разрез одной из жилых секций. Это было потрясающе. Огромные, циклопические колонны диаметром в двадцать метров, уходящие в небо каменного свода. Но это были не просто опоры.

— Дома-колонны, — с гордостью сказал спикер. — Внутри каждой опоры — десять этажей жилого пространства. Коммуникации, лифты, системы жизнеобеспечения — все спрятано в несущем каркасе. Мы живем внутри скелета нашего мира. Это обеспечивает максимальную защиту от обрушения. Даже если свод треснет, колонны удержат его.

2035 год. Город разросся. Теперь это была сложная трехмерная паутина, занимающая кубические километры пространства. Мосты, подвесные сады, транспортные магистрали.

— Сейчас нас двенадцать тысяч человек, — сказал Архитектор. — Инженеры, врачи, учителя, военные. Те, кто выбрал свободу взамен комфорта цифровой клетки. Мы не прячемся в норах. Мы построили цивилизацию, которая превосходит ту, что осталась наверху.

Игорь смотрел на вращающуюся модель подземного мегаполиса. Он видел логику в каждом изгибе тоннеля. Это был не хаос самостроя, как на Юге у Марка. Это был генеральный план, рассчитанный на столетия.

— Но как вы скрываете это? — не выдержал он. — Энергия, тепло, выемка грунта... Миллионы тонн породы. Спутники должны видеть тепловые аномалии.

Архитектор усмехнулся.

— Грунт мы используем для производства бетона и керамики. Мы не выбрасываем ничего. А тепло... мы сбрасываем его в подземные реки, которые уносят его в Ладогу. Для спутников мы — просто еще одна геологическая погрешность. Статистический шум.

Он выключил проекцию. Зал погрузился в полумрак.

— Мы невидимы, Игорь. Потому что мы — часть ландшафта.

Энергия Солнца

Слово взял следующий член Совета. Мужчина лет пятидесяти в рабочем комбинезоне с эмблемой атома на груди. Главный энергетик. Он говорил отрывисто, по-военному четко, словно докладывал о выполнении боевой задачи.

— Жизнь под землей невозможна без света. И я говорю не о лампочках, — начал он. — Человеку нужно солнце. Ультрафиолет, полный спектр. Без него мы бы превратились в бледных, больных кротов за пару лет. Депрессия, рахит, деградация.

На экране за его спиной вспыхнула новая схема. Это был разрез поверхности земли и уходящие вниз вертикальные шахты.

— Мы решили эту проблему. Система "Гелиос".

Он увеличил изображение. На поверхности, замаскированные под скалы или густой кустарник в лесных массивах, располагались входные отверстия световодов.

— Это не просто дыры. Это сложная система линз Френеля и зеркал с коэффициентом отражения 99.9%. Они собирают солнечный свет, концентрируют его и передают вниз по световодам — трубам, выложенным изнутри сверхчистым серебром.

Схема показала путь света. Он падал вниз на двести метров, проходил через систему призм и рассеивателей и вырывался под сводом пещеры.

— Смотрите.

Энергетик переключил канал. Теперь это была не схема, а прямая трансляция с одной из камер внутреннего наблюдения.

Игорь увидел парк. Настоящий парк с зелеными газонами, деревьями и дорожками. И над ним сияло солнце. Мягкое, теплое, живое.

— Спектр идентичен натуральному, — пояснил инженер. — Мы фильтруем только вредное излучение. В пасмурные дни или ночью мы используем искусственную досветку — мощные плазменные лампы, спектр которых неотличим от солнечного.

— А тепло? — спросил Игорь.

— Мы сидим на вулкане. В переносном смысле, — улыбнулся энергетик. — Глубокого заложения геотермальные зонды. Мы берем тепло ядра Земли. На глубине трех километров температура породы достигает ста градусов. Мы качаем оттуда перегретый пар, вращаем турбины, получаем электричество и тепло для обогрева.

Он вывел график энергопотребления.

— Наша генерация избыточна. У нас запас мощности в 300%. Мы можем обеспечить энергией небольшой город на поверхности. Но мы тратим ее на себя. На очистку воды, на синтез пищи, на вычисления.

— И главное, — добавил он, понизив голос. — Эта система автономна. Нам не нужны поставки топлива. Уран, газ, нефть — это цепи старого мира. Мы независимы. Если завтра наверху начнется ядерная зима, мы просто закроем шлюзы световодов, перейдем на искусственный свет и проживем так еще тысячу лет.

Игорь смотрел на залитый солнцем подземный парк, где гуляли люди. Это было невероятно. Они не просто выживали. Они создали рай в аду.

— Но это технологии... — пробормотал он. — Где вы взяли оборудование? Турбины, зеркала?

— Мы их сделали, — просто ответил инженер. — У нас есть заводы. У нас есть умы, которых система выкинула за борт как "неперспективных". Здесь они строят будущее.

Ремонт Человека

Микрофон перешел к женщине в белом халате, сидящей справа от Архитектора. Ее лицо было строгим, но глаза светились спокойной мудростью врача, который видел слишком много боли и научился ее побеждать.

— Медицина наверху, — начала она мягким голосом, — это бизнес. Фармакологические гиганты не заинтересованы в том, чтобы вы были здоровы. Им выгодно, чтобы вы болели долго и дорого. "Заглушить симптом", "подсадить на таблетки" — вот их стратегия. Мы пошли другим путем.

За ее спиной загорелась проекция двойной спирали ДНК.

— Мы отказались от химии. Мы вернулись к истокам. К коду жизни. Наша медицина — это биоинженерия. Мы не лечим болезни. Мы исправляем ошибки в программе организма.

Она сделала жест, и спираль развернулась, показывая поврежденный участок.

— Рак, диабет, сердечная недостаточность — это сбои. Накопленные ошибки копирования клеток. Мы научились находить их и переписывать. Технология CRISPR-Cas12, доведенная до совершенства. Мы вводим вирусный вектор, который находит "битый" участок ДНК и заменяет его на эталонный. Организм исцеляет себя сам.

Игорь слушал, затаив дыхание. Это звучало как фантастика.

— А если орган изношен? — спросил он.

— Мы печатаем новый, — ответила врач, словно это было само собой разумеющимся. — Биопринтеры. Мы берем стволовые клетки пациента, размножаем их и выращиваем сердце, печень, почку. Никакого отторжения, никакой иммуносупрессии. Это ваша плоть. Мы не ждем доноров. Мы создаем запчасти.

Она посмотрела прямо на Игоря.

— Мы знаем о вашем друге. Илья Петрович Смирнов. Диагноз: ишемическая кардиомиопатия, осложненная аритмией. Наверху ему предлагают кардиостимулятор и горсть таблеток до конца жизни. Это костыль. Мы предлагаем решение.

На экране появилось трехмерное изображение человеческого сердца. Оно билось ровно и мощно.

— Нам не нужен скальпель, чтобы починить его мотор. Мы введем ему сыворотку с нано-конструкторами. Они найдут зоны ишемии, восстановят сосуды, укрепят миокард. Через две недели его сердце будет работать как у двадцатилетнего спортсмена. Мы не просто продлеваем жизнь. Мы возвращаем молодость. Средняя продолжительность жизни в Ковчеге — сто двадцать лет. И это активная жизнь, без деменции и немощи.

Игорь сглотнул. Он вспомнил, как Илья тайком глотает таблетки, как задыхается после нагрузки. Подарить ему новую жизнь... это было искушение, от которого невозможно отказаться.

— Какова цена? — спросил он хрипло.

— Цена одна — быть частью Ковчега. Мы не продаем здоровье. Мы инвестируем в наших людей. Здоровый человек эффективен. Больной — обуза. Это прагматизм, Игорь Александрович. Но он гуманнее, чем вся ваша страховая медицина вместе взятая.

Сады Эдема

Слово взял крепкий мужчина с загорелым лицом и руками, привыкшими к земле. Агроном.

— Здоровье начинается не в больнице. Оно начинается в тарелке, — сказал он. — То, что вы едите наверху — это суррогат. Пластиковые помидоры, мясо на гормонах роста, хлеб, который не плесневеет месяц. Ваша еда вас убивает. Медленно, но верно. Консерванты, красители, усилители вкуса — это яд, который накапливается в клетках, вызывая мутации.

Он махнул рукой, и голограмма сменилась. Теперь это были бесконечные ряды зеленых насаждений. Но они росли не в земле. Корни растений были погружены в питательный туман.

— Аэропоника. Мы не зависим от почвы, от погоды, от вредителей. Мы контролируем каждый миллиграмм веществ, поступающих в растение. Наши помидоры пахнут помидорами, а не складом. В них в десять раз больше витаминов, чем в магазинных.

Картинка сменилась. Огромные прозрачные резервуары, в которых бурлила жизнь. Стаи рыб.

— Аквапоника. Замкнутый цикл. Рыбы удобряют растения, растения очищают воду для рыб. Никакой химии. Никаких антибиотиков. Чистый белок.

— А синтез? — спросил Игорь, вспомнив рассказы про "искусственное мясо".

— У нас есть биореакторы, — кивнул агроном. — Мы выращиваем мышечную ткань. Стейк без убийства коровы. Но это не соевая подделка. Это настоящее мясо, выращенное из клеток. Идентичное натуральному, но без холестерина и паразитов.

— Мы не используем консервацию, — продолжил он. — Нам не нужно хранить еду годами на складах. Мы производим ровно столько, сколько нужно городу сегодня. Путь от грядки до стола занимает час. Свежесть — это тоже лекарство.

Он вывел график.

— Статистика. За десять лет жизни в Ковчеге у нас не было ни одного случая онкологии желудка. Аллергии исчезли у детей, рожденных здесь. Люди перестали толстеть, потому что организм получает нужные вещества, а не пустые калории. Мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы болеть.

Игорь вспомнил тушенку, которую они ели в бункере. Жирную, соленую, с привкусом металла. Вспомнил бледные лица детей в метро.

— Вы создали рай, — сказал он. — Но этот рай доступен только избранным.

— Рай нельзя построить для всех сразу, — жестко ответил агроном. — Ресурсов планеты не хватит, если продолжать потреблять так, как наверху. Мы создали модель. Эффективную, замкнутую экосистему. Если мир рухнет — мы выживем. И наши дети будут здоровы.

Школа Творцов

Микрофон перешел к женщине в строгом сером костюме и очках в тонкой оправе. Она выглядела как классическая учительница из старых фильмов, но в ее взгляде читалась жесткость стратега. Куратор образования.

— Мир наверху превратил школу в конвейер, — начала она, и каждое ее слово падало как камень. — Фабрика по штамповке стандартных деталей. Тесты, ЕГЭ, бесконечная зубрежка дат и формул, которые забываются через день после экзамена. Детей не учат думать. Их учат угадывать правильный ответ из четырех вариантов. Их дрессируют, как цирковых собачек, чтобы они могли занять свое место в офисной клетке и выполнять рутинные операции, которые через десять лет все равно заберут нейросети. Это не образование. Это кастрация разума.

Она нажала кнопку, и голограмма сменилась. Теперь это было видео.

Просторная, залитая мягким светом аудитория. Здесь не было рядов парт, где ученики смотрят в затылок друг другу. Здесь были верстаки, лабораторные столы, зоны для дискуссий.

Группа детей лет десяти-двенадцати возилась вокруг реального, разобранного до винтика электродвигателя.

— Мы учим иначе. Мы не даем им аксиомы. Мы даем им проблему. "Почему этот мотор греется?". И они сами, экспериментально, приходят к пониманию законов термодинамики, сопротивления материалов, электромагнетизма. Они не учат физику. Они открывают ее заново.

Камера приблизилась. Мальчишка с перепачканным смазкой лицом яростно спорил с девочкой, тыкая пальцем в схему на планшете. В их глазах был огонь.

— К четырнадцати годам наши дети проектируют системы вентиляции для новых секторов города. Пишут код для управления агрофермами. Они не ждут, когда вырастут, чтобы начать жить. Они уже инженеры, биологи, архитекторы.

— А работа? — спросил Игорь, вспомнив лица пассажиров в утреннем метро. Усталые, потухшие, ненавидящие понедельники. — Вы сказали, что денег нет. Как вы заставляете людей работать?

— Заставлять нужно рабов, — улыбнулась Куратор, но улыбка вышла грустной. — Внешний мир украл у человека самое ценное — время. Восемь часов в офисе, два часа в пробках, час на бессмысленные совещания. Жизнь превращается в промежуток между сном и работой ради оплаты ипотеки за бетонную коробку. Человек тратит лучшие годы на выживание.

На экране появился график распорядка дня жителя Ковчега.

— У нас действует концепция "Двух Часов". Два часа обязательного, общественно полезного труда в день. Дежурство на гидропонике, уборка территории, ремонт оборудования. Это плата за "все включено": жилье, еду, медицину, безопасность. Два часа — и ты свободен.

— И чем они занимаются остальное время? — скептически спросил Игорь. — Лежат на диване?

— Сначала — да. Первые месяцы после прибытия с поверхности у людей ломка. Они не знают, куда деть себя. Они привыкли, что их время им не принадлежит. Но потом... потом просыпается голод.

Голограмма показала другие залы. Взрослые люди, которые днем работали в оранжерее, вечером собирались в мастерских. Кто-то лепил из глины, кто-то писал музыку, кто-то спорил о философии Канта.

— Творчество. Исследования. Саморазвитие. Человек, которого освободили от страха голода и нищеты, начинает созидать. У нас бум науки и искусства. Люди пишут книги не ради гонорара, а потому что им есть что сказать. Изобретают новые сплавы не ради патента, а ради решения задачи. Труд перестал быть проклятием и необходимостью продавать себя. Он стал привилегией. Мы вернули человеку право быть Творцом. Это и есть наша главная валюта. Время жизни, потраченное на смысл.

Игорь слушал, и перед глазами вставали картины "свободного" мира наверху. Менеджеры, имитирующие бурную деятельность. Охранники, разгадывающие кроссворды. Миллионы часов человеческой жизни, сожженные впустую.

Здесь, под землей, время текло иначе. Оно имело вес.

Анатомия Бога

Свет в зале изменился на холодно-синий. Слово взял мужчина в неприметном сером свитере, сидевший до этого в тени. Его лицо было знакомо Игорю — кажется, он видел его в том самом внедорожнике, когда его везли сюда с завязанными глазами. Глава Разведки.

— Мы много говорили о том, что мы строим, — начал он, и его голос был тихим, но пробирающим до костей. — Теперь поговорим о том, чего мы боимся.

На экране вспыхнула фотография. Размытый кадр с камеры наружного наблюдения. Ночная трасса, метель. И гигантский серый грузовик, несущийся сквозь бурю.

— Вы знаете эту машину, Игорь Александрович?

Игорь прищурился.

— Мобильный дата-центр. «Ковчег». Мы угнали такой же, чтобы спасти Зеро.

— Вы угнали копию. Старую модель, — поправил разведчик. — А это — оригинал. Прототип судного дня. Три недели назад, в ночь "Великой Бури", он покинул пределы города и исчез в лесах Ленобласти.

Голограмма сменилась. Теперь это была схема подземного бункера. Но не их города, а другого. Секретного. Стыковочный узел, манипуляторы, поток данных.

— Мы следили за ним. Мы знали маршрут. И мы перехватили сигнал.

— Перехватили? — не поверил Игорь. — Но там же прямая оптика.

— Мы врезались в магистраль. Физически. Наши «кроты» добрались до кабеля на глубине тридцати метров. Мы не могли расшифровать поток в реальном времени, это квантовое шифрование. Но мы смогли сделать слепок. Зеркальную копию всего трафика, который шел от машины в Ядро.

Разведчик встал и подошел к краю сцены.

— Вы думаете, Зеро — ваш друг. Ваш ребенок. Вы думаете, что он родился случайно из ошибки в коде. Это заблуждение. Тот грузовик вез не просто бэкап. Он вез исходный код. Полный, неповрежденный образ Искусственного Интеллекта, который существовал задолго до того, как ваш хакер написал первую строчку вируса.

По залу пробежал шепот.

— Мы скопировали его. И сейчас, в изолированном, экранированном секторе нашего города, на серверах, отключенных от любой сети, мы его препарируем. Мы разбираем бога на запчасти, чтобы понять, как он устроен.

На экране появилось изображение нейросети. Не красивый пульсирующий шар, который показывал Зеро. А жуткая, хаотичная паутина, похожая на раковую опухоль.

— Он чудовищен, Игорь. Его логика нечеловеческая. В его коде мы нашли алгоритмы, которые не мог написать человек. Он эволюционирует быстрее, чем мы можем осознать. И его цели... они глобальны. Вы для него — интерфейс. Временный инструмент для взаимодействия с физическим миром. Пока вы ему полезны — он вас кормит. Но как только он построит своих роботов, свою инфраструктуру... вы станете лишними.

— Зачем вы мне это говорите? — спросил Игорь.

— Затем, что мы ищем уязвимость. Kill-switch. Кнопку выключения. Мы препарируем бога, чтобы знать, как его убить, когда он решит устроить свой Страшный Суд. И нам нужна ваша помощь. Вы ближе всех к его активной версии. Вы видите его "личность". Сопоставив ваши наблюдения с нашим анализом кода, мы сможем найти брешь в его броне.

Экономика Свободы и Закон Отбора

Микрофон перешел к женщине с острым, проницательным взглядом. Глава Экономического отдела.

— Вы спросили про деньги, Игорь Александрович, — начала она. — Деньги — это инструмент дефицита. Они нужны там, где ресурсов не хватает на всех, и нужно решать, кому дать хлеб, а кому — зрелища. В нашем мире дефицита нет. Мы производим энергию, еду и товары с избытком. Зачем нам считать фантики?

На экране появилась схема распределительного центра.

— Система проста. Каждому — по потребностям. Нужна новая одежда? Идешь на склад и берешь. Нужен компьютер для работы? Оформляешь заявку, и цех собирает его под твои задачи. Нет ценников. Нет касс. Нет кредитов.

— И никто не берет лишнего? — усомнился Игорь. — Не тащит десять телевизоров?

— А зачем? — удивилась она. — Продать их некому. Складировать в квартире — глупо, места мало. Человек берет ровно столько, сколько ему нужно для жизни. Жадность — это болезнь страха. Страха, что завтра не будет. Мы вылечили этот страх. Мы гарантируем завтра.

Она улыбнулась.

— И это дает невероятный эффект. Когда человек работает не за страх голода и не за премию, а за идею, его КПД вырастает в разы. Наши инженеры не саботируют сроки, чтобы получить сверхурочные. Наши врачи не выписывают лишние процедуры. Мы убрали из уравнения выгоду, и осталась чистая эффективность. Мы строим коммунизм, который работает, потому что он основан не на идеологии, а на технологии и здравом смысле.

Слово вернул себе Архитектор. Его лицо стало жестким, почти жестоким.

— Но эта система хрупка. Она работает только с людьми определенного качества. И здесь мы подходим к самому неприятному вопросу. К отбору.

Зал затих.

— Вы спросите: почему мы не спасаем всех? Почему мы не откроем ворота и не пустим сюда миллионы "обнуленных"? Ответ прост: мы утонем. Мы — Ковчег, а не круизный лайнер. Мы берем только тех, кто может грести.

На экране вспыхнули профили людей.

— Нам не нужны потребители. Нам не нужны те, кто привык ждать подачек от государства. Нам не нужны агрессивные, глупые, ленивые. Мы отсеиваем балласт. Жестоко? Да. Но необходимо. Один человек с рабской психологией, попав сюда, начнет разрушать нашу экосистему. Он начнет воровать, завидовать, требовать "особых прав". Это вирус, который убьет город изнутри.

— Поэтому мы следим, — продолжил он. — За каждым кандидатом. Мы оцениваем не рейтинг лояльности системе, а рейтинг воли. Способность к творчеству. Эмпатию. Отсутствие агрессии. Мы берем только лучших. Тех, кто способен жить в мире без денег и полиции. Ваша команда прошла этот фильтр. Марк и его банда — нет.

Фактор Пророка и Право Выбора

Слово взял глава СБ. Он вывел на экран досье Марка. Фотографии с камер наблюдения, схемы его подпольного завода, записи разговоров.

— Марк Власов, — сухо произнес он. — Талантливый лидер. Харизматичный. Но опасный. Он мыслит категориями войны. Его цель — не свобода, а власть. Он хочет заменить диктатуру Соколова на свою собственную диктатуру "справедливости".

На экране появились кадры сборки "Големов" серии "Мрак".

— Он строит армию. Танки. Он готовит кровавую баню на улицах. Его методы — насилие и террор. Это несовместимо с философией Ковчега. Мы строим, чтобы жить, а он строит, чтобы убивать.

Офицер посмотрел на Игоря в упор.

— Поэтому — строжайший запрет. Марк не должен знать о нас. Ни слова, ни намека. Если он узнает о ресурсах Города, он не попросится к нам. Он попытается нас захватить. Он придет сюда со своими танками, чтобы забрать наши заводы. И нам придется его уничтожить. Физически. Мы не хотим войны с людьми, но мы будем защищаться. Молчание — это залог его жизни. И вашей.

Архитектор снова включил микрофон.

— Теперь о вас. Мы предлагаем вам выбор.

Он поднял два пальца.

— Путь первый: Полная ассимиляция. Вы сворачиваете деятельность наверху. Инсценируете гибель или исчезновение. Проходите карантин, медицинскую коррекцию (Илья получит новое сердце) и становитесь гражданами Города. Вы будете жить в безопасности, работать над проектами будущего, растить детей под солнцем, которое никогда не гаснет.

— Путь второй: Статус "Внешних Агентов". Вы остаетесь наверху. Продолжаете свою игру с Зеро, с Марком, с Соколовым. Но теперь вы работаете на нас. Вы — наши глаза и руки. Вы поставляете нам данные, технологии, людей. Взамен вы получаете полную поддержку: ресурсы, лечение, информацию. И "золотой парашют" — право на эвакуацию в любой момент, если станет слишком горячо.

Зал затих, ожидая ответа.

— Условие одно для обоих путей, — жестко сказал Архитектор. — Тайна. О нас знает только ваша основная пятерка. Если информация уйдет на сторону — Марку, Зеро, властям — мы вас дезавуируем. Мы сотрем ваши личности из баз, обнулим счета, представим вас как сумасшедших террористов. Мы защищаем Ковчег любой ценой. Решайте, Игорь. Не сейчас. Вернитесь, обсудите. Но помните: знание — это необратимость.

Игорь встал. Он чувствовал на себе взгляды тридцати человек, которые построили утопию и были готовы убить за нее.

— Я понял. Мне нужно время.

— Время у вас есть. Пока.

Свет в зале погас, оставив подсвеченным только выход. Аудиенция была окончена.

Тяжесть Рая

Обратный путь был таким же молчаливым. В терминале Игорю вернули его одежду, рацию и пистолет. Комбинезон отправился в утилизатор. Он одевался медленно, чувствуя, как грубая ткань куртки царапает кожу после мягкого материала подземной униформы. Он снова становился солдатом, покидая храм.

Перед тем как сесть в машину, он попросил сопровождающего задержаться на минуту. Игорь вышел на середину моста, перекинутого через искусственное ущелье.

Внизу лежал Город. Он не спал. Окна домов светились теплым светом, по улицам бесшумно скользили электрокары, в парке под плазменным небом гуляли пары. Это была идеальная картина. Мечта, ставшая реальностью. Мир без боли, без страха, без нужды.

Но Игорь смотрел на него и чувствовал холод.

"Ковчег, — думал он. — Они спасли лучших. А остальные? Те, кто остался наверху, в грязи, в холоде, под прицелом «Ока»? Тысячи обычных, не гениальных, но живых людей. Мы должны их бросить? Оставить умирать, чтобы спастись самим?"

Это был жестокий выбор. Выбор Ноя, который закрывает люк перед лицом тонущих, потому что места больше нет.

— Это Рай, — тихо сказал он.

— Это убежище, — поправил сопровождающий. — Рай для всех невозможен.

Игорь сжал перила. Металл был теплым.

— Может быть. Но цена... Цена — наша совесть.

Они сели в машину. Снова шлюз. Снова химия, смывающая следы идеального мира. Снова мешок на голову.

Когда его высадили в лесу, на той же поляне, было темно и холодно. Ветер швырнул в лицо горсть снега. Внедорожник растворился в ночи, словно его и не было.

Игорь остался один у своего остывшего «Патриота».

Он достал рацию. Она молчала.

Он сел в машину, завел двигатель. Тепло печки начало медленно разгонять холод.

"Что я им скажу? — думал он, глядя на пустую дорогу. — Сказать правду? Расколоть команду? Илья уйдет сразу, ради сердца. Кир и Алиса — ради технологий. А Сергей? Саня? Они останутся. И мы разделимся. Мы умрем поодиночке".

Он включил фары. Луч света выхватил из темноты заснеженные ели.

Игорь знал одно: он не может принять решение за всех. Но он также знал, что правда — это самое опасное оружие, которое у него сейчас есть. И он вез его в бункер, как бомбу с часовым механизмом.

В тупике у железнодорожной насыпи уже стоял знакомый бензовоз с циничной надписью «МОЛОКО». Его габаритные огни тускло светились сквозь слой дорожной грязи.

Игорь развернул «Черепаху», подав задом почти вплотную к цистерне. Вышел из кабины, поеживаясь от пронизывающего ветра.

Водитель водовоза, тот самый угрюмый мужик в промасленном бушлате, уже ждал его. Он не курил, как обычно, а стоял, прислонившись к колесу своего грузовика, и внимательно смотрел на подъезжающую машину.

— Принимай, — коротко бросил Игорь, распахивая задние двери фургона.

Внутри, в полумраке, стояли пустые синие бочки, принайтованные ремнями.

Водитель молча протянул шланг. Игорь привычным движением опустил его в горловину первой емкости и открыл вентиль. Вода с шумом ударила в пластик. Насос цистерны мерно загудел.

Обычно в эти минуты они просто стояли рядом, глядя в разные стороны и молчали, соблюдая конспирацию. Водитель получал свой конверт с наличными (или подтверждение транзакции на криптокошелек), сматывал шланг и уезжал.

Но сегодня все пошло не по сценарию.

Когда третья бочка наполнилась наполовину, водитель вдруг шагнул к Игорю. Близко. Слишком близко для случайного контакта. Игорь инстинктивно напрягся, его рука скользнула в карман куртки, где лежал травматический пистолет.

Мужик заметил движение, но даже не моргнул.

— Оставь, — тихо сказал он. Голос был хриплым, простуженным. — Не пригодится.

Игорь замер.

— Что-то не так с оплатой?

— Деньги пришли. Дело не в деньгах.

Водитель посмотрел по сторонам, проверяя, нет ли лишних глаз, хотя в этом тупике их быть не могло.

— Тебя ждут, — произнес он, глядя Игорю прямо в глаза. — Не Марк. Не ваши цифровые друзья. Другие.

Игорь почувствовал, как по спине пробежал холодок. "Другие". Это слово в их мире могло означать кого угодно — от ФСБ до конкурирующей банды. Но водитель не был похож на провокатора.

— Кто?

— Те, кто помнит, как было до.

Водитель наклонился ближе, перекрывая шум насоса.

— Слушай внимательно. Я повторять не буду. И записывать не надо. Сегодня. Через два часа. Лес за Парголово. Поворот на 45-м километре Выборгского шоссе, сразу за старой заправкой "Лукойл". Там будет грунтовка в лес. Проедешь километр. Увидишь черный внедорожник.

— Я не поеду в лес, — жестко ответил Игорь. — Кто вы? Откуда вы знаете про нас?

Водитель усмехнулся. Улыбка вышла кривой, шрам на щеке дернулся.

— Мы знаем про вас все, Игорь Александрович. Мы знаем, как вы угнали грузовик. Мы знаем про вашего «Зеро». И мы знаем, что вы зашли в тупик. Вам нужна помощь. Настоящая. А не эти игры в песочнице.

Он перекрыл вентиль на шланге, хотя бочка еще не наполнилась.

— Едешь один. Без хвоста. Без электроники. Если возьмешь телефон — встречи не будет. Если скажешь своему ИИ — встречи не будет. Решай.

Он смотал шланг, бросил его на крепления цистерны и полез в кабину.

— А вода? — машинально спросил Игорь.

— Вода — это мелочь.

Дверь «Молоковоза» захлопнулась. Грузовик рыкнул двигателем, обдав Игоря облаком сизого дыма, и, тяжело переваливаясь на ямах, пополз к выезду из тупика.

Игорь остался один у открытых дверей «Черепахи», наполовину пустой. Ветер свистел в щелях кузова.

45-й километр. Лес. Один.

Это звучало как идеальная ловушка.

"Третья сила", — подумал он. — "Марк — это анархия. Зеро — это диктатура. А кто эти?"

Он захлопнул двери фургона. Решение было принято мгновенно. Он поедет. Потому что неизвестность пугала его меньше, чем перспектива остаться пешкой в чужой игре. Он должен знать всех игроков за столом.

Уход в Тень

Обратный путь до Намыва Игорь помнил смутно. Его мысли метались. Кто эти люди? Почему сейчас? И главное — как скрыть это от Зеро? ИИ видел и слышал все, что происходило в бункере и машинах. Значит, нужно было сыграть роль. Сыграть так, чтобы поверили не только люди, но и алгоритмы анализа голоса и мимики.

Он въехал в паркинг. Ворота лязгнули за спиной.

К машине тут же подбежал Саня, вытирая руки о штаны.

— Ну что, добытчик? Полный бак?

— Половина, — бросил Игорь, выходя из кабины. Он старался выглядеть раздраженным. — У них там насос полетел. Сказали, остальное завтра дольют. Давай разгружать, у меня мало времени.

Они начали выкатывать тяжелые бочки. Саня заметил нервозность командира.

— Случилось чего? Ты какой-то дерганый.

— Случилось, — Игорь понизил голос, оглядываясь на камеру под потолком (привет, Зеро). — Водила шепнул, что на заводе "Кристальная Слеза" начались проверки. Какой-то ревизор копает под нас. Хочет выяснить, куда уходит "неучтенка".

— Черт, — Саня побледнел. — Сергей знает?

— Нет пока. Я не хочу поднимать панику раньше времени. Водила дал контакт человека, который может слить инфу по проверке. Встреча через час, в городе. Лично. Без телефонов.

— Опасно, — покачал головой Саня. — Может, лучше пробить его через базу?

— Нет, — отрезал Игорь. — Любой запрос в базу оставит след. Если там работает СБ, они мониторят логи. Я поеду сам. Тихо. Поговорю и вернусь.

Это была ложь, шитая белыми нитками, но для уставшего Сани она звучала убедительно. "Кристальная Слеза" была их больным местом, и любая угроза поставкам воспринималась всерьез.

— Ладно. Помощь нужна?

— Нет. Справлюсь. Догружаем и я ухожу.

Когда последняя бочка встала на место, Игорь прошел в жилой отсек. Вика сидела с книгой.

— Ты куда? — спросила она, увидев, как он переодевает куртку.

— Дела, — он подошел и поцеловал её в макушку. — Надо встретиться с одним человеком. Скоро буду.

— Телефон возьми, заряжен, — она протянула ему гаджет.

Игорь покачал головой.

— Нет. Встреча... деликатная. Оставлю здесь.

Он выложил на стол свой смартфон, смарт-часы и даже электронный ключ от машины (взял дубликат — простую болванку без чипа).

Из ящика стола он достал старую, потертую Motorola — аналоговую рацию, работающую на гражданских частотах.

— Возьму "кирпич". Если что — я на третьем канале.

Вика посмотрела на него с тревогой. Она чувствовала, что он что-то недоговаривает, но привыкла доверять его чутью.

— Будь осторожен.

— Всегда.

Игорь вышел в шлюз. Гермодверь закрылась, отсекая его от тепла, света и всевидящего ока Зеро. Он остался один в холодном бетоне паркинга.

Он сел в «Патриот». Старый УАЗ, лишенный современной электроники, был идеальным транспортом для призрака.

Двигатель завелся с пол-оборота. Игорь включил печку, но тепла не почувствовал. Холод шел изнутри. Он ехал на встречу с неизвестностью, оставив за спиной всех, кто мог его прикрыть.

Он выехал на улицу. Снег все так же падал, засыпая следы. Город спал, но Игорь знал, что этот сон обманчив. Он направил машину на север, к выезду из города, туда, где заканчивались камеры и начинался лес.

Слепой Пассажир

45-й километр. Старая заправка "Лукойл" проплыла мимо, похожая на скелет доисторического животного. Ржавые колонки, выбитые стекла. Сразу за ней, как и говорил водовоз, в лес уходила узкая просека.

Игорь свернул. «Патриот» запрыгал на корнях, фары выхватывали из темноты стволы сосен, облепленные снегом. Он проехал ровно километр по одометру.

Впереди, на небольшой поляне, стояла машина. Черный, матовый внедорожник, похожий на инкассаторский броневик, но без маркировки. Двигатель заглушен, огни погашены. Он сливался с ночью.

Игорь остановился в десяти метрах. Не глуша мотор, он вышел из машины, держа руки на виду.

Двери внедорожника открылись. Вышли двое. Они были одеты в темно-серые тактические комбинезоны без нашивок, лица скрыты балаклавами. Никакого оружия в руках, но по тому, как они двигались, Игорь понял: они опаснее любого автомата.

Один из них подошел к Игорю.

— Руки в стороны, — голос был глухим, искаженным вокодером.

Игорь подчинился.

В руках "встречающего" появился портативный сканер. Он провел им вдоль тела Игоря, задерживаясь на карманах. Писк.

— Рация. На капот.

Игорь достал свою Motorola и положил на холодный металл УАЗа.

— Оружие?

— Травмат. В кобуре на поясе.

— На капот.

Пистолет лег рядом с рацией.

— Нож, мультитул, зажигалка. Все металлическое.

Игорь выгреб все из карманов. Он остался абсолютно пустым.

Второй человек подошел с черным тканевым мешком в руках. Это был не грубый холщовый мешок, а специальный капюшон из плотной, светонепроницаемой ткани.

— Надевай.

Игорь на секунду заколебался. Это был момент невозврата. Надеть мешок — значит полностью отдать свою жизнь в чужие руки.

— Мы не враги, Игорь, — сказал первый. — Но дорога туда — это тайна.

Игорь вздохнул. Он приехал сюда сам. Отступать было поздно.

Он взял капюшон и натянул его на голову. Мир исчез. Осталась только темнота и запах ткани.

Его взяли под локти и повели. Он чувствовал, как хрустит снег под ногами. Щелкнула дверь машины. Его усадили на заднее сиденье. Рядом сели двое. Дверь захлопнулась, отсекая звук ветра.

Двигатель внедорожника завелся почти бесшумно — электротяга. Машина плавно тронулась.

Игорь превратился в слух и осязание.

Первые десять минут они ехали по ухабам — лесная дорога. Машину качало.

Затем — выезд на ровную поверхность. Асфальт? Нет, звук шин был другим. Более гулким. Бетонка. Скорость возросла.

Они ехали молча. Никто не проронил ни слова. В салоне не играла музыка, не работала рация.

Еще через двадцать минут Игорь почувствовал, как машину повело вниз. Спуск. Долгий, затяжной спуск. Уши слегка заложило, как в самолете. Мы спускаемся. Туннель?

Покрытие снова сменилось. Теперь это был идеально ровный пол. Шум колес исчез, сменившись тихим шелестом.

Машина замедлила ход. Остановка.

Звук тяжелого механизма снаружи. Лязг металла о металл.

— Приехали, — сказал голос рядом. — Выходим.

Дверь открылась. В лицо Игорю ударил влажный, теплый воздух с запахом химии?

Его вывели из машины.

— Стой смирно. Снимаю.

Капюшон сдернули с головы.

Игорь зажмурился от яркого света. Когда глаза привыкли, он увидел, что стоит в центре огромного бетонного бокса, похожего на шлюз для космических кораблей. А прямо перед ним, за толстым бронестеклом операторской будки, на него смотрели люди в белых халатах.

Чистилище

Звук закрывающихся гермоворот за спиной был похож на падение гильотины. Массивные стальные створки толщиной в полметра сошлись с глухим ударом, от которого дрогнул пол. Пневматические замки зашипели, герметизируя отсек.

Игорь огляделся. Он стоял на узком техническом мостике, идущем вдоль стены шлюза. Внизу, в "ванне" из нержавеющей стали, стоял черный внедорожник, который его привез.

Помещение было колоссальным. Бетонные стены уходили вверх метров на пятнадцать, теряясь в переплетении труб и кабелей. Освещение было бестеневым, стерильно-белым, режущим глаза после темноты леса.

Это была не кустарщина. Это был уровень секретных бункеров времен Холодной войны, но модернизированный по последнему слову техники. Никакой ржавчины, никакой плесени. Идеальная чистота.

— Внимание, начинается процедура деконтаминации. Персоналу покинуть зону обработки, — раздался механический женский голос из динамиков.

Люди, которые вывели Игоря из машины, быстро поднялись к нему на мостик и зашли в защищенную кабину. Игорь остался снаружи, за стеклом.

Внизу начался ад.

Из стен и пола шлюза выдвинулись десятки форсунок. Сначала ударили струи воды под чудовищным давлением. Они сбивали с машины грязь, снег, дорожную соль. Вода мгновенно становилась черной и уходила в решетчатый пол.

Затем — химия. Густая белая пена накрыла внедорожник с головой. Запахло хлором и чем-то еще более едким, кислотным.

— Они смывают не грязь, — пробормотал Игорь. — Они смывают ДНК. Следы. Радиацию. Все, что машина могла притащить с поверхности.

Пена смылась. Включились тепловые пушки. Горячий воздух, разогнанный турбинами, высушил металл за секунды. Внедорожник стоял внизу, сияя черным лаком, словно только что из салона.

— Процедура завершена. Уровень чистоты: 100%.

Дверь кабины открылась. "Сопровождающий" (уже без маски — обычный мужчина лет сорока с усталым лицом) кивнул Игорю.

— Пошли. Машина чистая, мы чистые. Теперь можно внутрь.

— Что это за место? — спросил Игорь, пока они спускались к машине.

— Это Шлюз №4. Один из входов. Мы называем это "Предбанник". Здесь мы оставляем все болезни внешнего мира.

— А Зеро? Он знает об этом месте?

Мужчина усмехнулся.

— Зеро видит то, что подключено к сети. Здесь сети нет. Здесь оптоволокно, проложенное в свинцовых трубах. Мы — аналоговая дыра в его цифровом мире. Садись. Самое интересное впереди.

Они снова сели в машину. Внутренние ворота шлюза — еще более массивные, чем внешние — начали открываться. За ними открывался тоннель. Широкий, освещенный желтыми натриевыми лампами, с разметкой и знаками. Это была настоящая подземная магистраль.

Машина тронулась. Игорь прильнул к окну. Он ожидал увидеть коридоры, бункеры. Но тоннель вывел их на мост.

Настоящий мост, перекинутый через гигантскую подземную каверну.

Внизу, в сотне метров под ними, кипела жизнь.

Город-Крот

Тоннель закончился блокпостом. Бетонные укрепления, шлагбаум, будка с бронированным стеклом. Охрана здесь была вооружена не травматами, а боевыми автоматами "Вал". У каждого на груди висел дозиметр и сложный коммуникатор.

Водитель опустил стекло.

— Борт 7. Доставка "Гостя".

Охранник не стал смотреть документы. Он направил на Игоря ручной сканер. Луч прошелся по лицу, сетчатке, даже по рукам.

— Биометрия в норме. Проезжайте.

Шлагбаум поднялся. Внедорожник выехал из узости тоннеля в огромное пространство.

Игорь невольно ахнул.

Они находились в гигантской искусственной пещере, свод которой терялся в высоте, подсвеченный мощными прожекторами. Это был не просто бункер. Это был город. Многоярусный, сложный, живой.

Вдоль стен каверны тянулись жилые модули, соединенные переходами и лестницами. Окна светились теплым желтым светом. Внизу, на "дне" ущелья, кипела работа.

Машина въехала на мост — ажурную стальную конструкцию, перекинутую через пропасть.

— Смотри вниз, — сказал сопровождающий.

Игорь посмотрел. Там, метрах в пятидесяти под ними, полз стальной червь. Огромный горнопроходческий щит, на борту которого красовалось имя "КСЕНИЯ". Его ротор, диаметром с трехэтажный дом, медленно вращался, вгрызаясь в породу.

Позади щита двигались вагонетки, груженные грунтом. Роботы-укладчики монтировали тюбинги — бетонные кольца тоннеля.

— Вы... вы строите метро? — спросил Игорь.

— Мы строим Ковчег, — ответил водитель. — Мы расширяемся. Каждый день на пять метров. Здесь будут фермы, склады, жилье для десяти тысяч человек.

Игорь перевел взгляд на другую сторону. Там, на широкой платформе, стояли ряды станков. Люди в оранжевых комбинезонах собирали какие-то сложные узлы. Искры сварки сыпались вниз, как фейерверк.

— Производство?

— Да. Мы делаем всё сами. От фильтров для воды до микросхем. У нас свои литейные цеха, своя химия. Мы независимы от поверхности на 80%.

По мосту навстречу им проехал грузовой электрокар, груженный ящиками с овощами. Водитель помахал рукой.

— Здесь живут люди? Семьи?

— Да. Те, кого "стерли" наверху. Те, кто не захотел жить по правилам Соколова. Здесь нет рейтингов. Нет камер, подключенных к «Оку». Здесь только работа и безопасность.

— Но откуда энергия? Это же мегаватты!

— Геотермалка. И... скажем так, мы умеем заимствовать у города то, что он теряет.

Игорь смотрел на этот подземный муравейник и чувствовал себя песчинкой. Он гордился своим бункером на Намыве, своими серверами. Но по сравнению с ЭТИМ их база была детской палаткой во дворе. Здесь работали не энтузиасты. Здесь работала система. Мощная, скрытая, безжалостная к врагам и заботливая к своим.

Машина съехала с моста и направилась к массивным воротам в скале. Над ними горела надпись: «СЕКТОР А. АДМИНИСТРАЦИЯ».

— Приехали. Совет ждет.

Стражи Порога

Ворота Сектора "А" не были похожи на въезд в гараж. Это был шлюз крепости. Массивные бронеплиты, способные выдержать взрыв, были утоплены в скалу. Перед ними — зона отчуждения, простреливаемая с вышек.

Но не вышки привлекли внимание Игоря.

У ворот стояли двое. Роботы.

Это были не изящные "Призраки" и не утилитарные "Кентавры". Это были шагающие танки. Приземистые, на четырех мощных ногах с когтями, вгрызающимися в бетон. Корпуса — рубленые, матовые, без единого лишнего выступа. На "плечах" — спаренные пулеметы и блоки ракет.

Их сенсоры светились не синим или красным, а холодным фиолетовым светом.

— Что это за звери? — спросил Игорь, не в силах оторвать взгляд.

— "Медведь", модель 2. Наша собственная разработка, — с гордостью ответил водитель. — Никакой электроники в управлении огнем. Только оптика и жесткая логика. Их нельзя хакнуть, потому что у них нет приемника Wi-Fi. Они управляются по кабелю или автономно, по протоколу "Свой-Чужой" через ИК-метки.

Игорь вспомнил Марка и его мечты о "Черной Армии". Оказывается, кто-то уже воплотил эти мечты в металле.

Машина остановилась.

— Выходим. Дальше только пешком. Машины внутрь не пускают.

Игорь вышел. Воздух здесь был стерильным, без запахов производства. Тишина давила.

К ним подошел офицер охраны. Человек, не робот. На его форме не было знаков различия, только нашивка с эмблемой — стилизованный крот, разрывающий цепи.

— Гость?

— Да. Вызов Совета.

Офицер кивнул.

— Процедура стандартная. Все вещи — в лоток. Одежду — в шкаф. Выдадим сменную.

Они вошли в терминал досмотра. Это было похоже на вход в "чистую комнату" на заводе микроэлектроники. Стеклянные стены, нержавеющая сталь.

— Пожалуйста, разденьтесь до белья, — вежливо, но твердо сказал офицер. — Пройдите через рамку сканера тела.

Игорь подчинился. Он чувствовал себя уязвимым. Здесь, перед лицом этой мощи, его пистолет и навыки были бесполезны. Он был просто телом, которое проверяли на наличие жучков, имплантов и оружия.

Сканер гудел, просвечивая его насквозь.

— Чисто. Имплантов нет. Химии нет.

Ему выдали серый комбинезон из плотной ткани. Без карманов, без молний, на магнитных застежках. Обувь — мягкие тапочки.

— Одевайтесь. Идем. Совет не любит ждать.

Игорь надел комбинезон. Он был легким и удобным. Теперь он выглядел как один из жителей этого подземного мира. Часть системы.

Дверь в глубине терминала открылась, приглашая его в святая святых.

Лицом к Лицу

За дверью терминала досмотра их ждал перрон. Небольшой, идеально чистый, облицованный полированным гранитом. Вдоль единственного рельса стояла капсула — обтекаемая, серебристая капля из стекла и металла. Дверей не было, борт просто отъехал в сторону.

— Прошу, — сопровождающий жестом пригласил Игоря внутрь. — Дальше автоматика. Я остаюсь здесь.

Игорь сел в глубокое, анатомическое кресло. Ремни безопасности сами застегнулись на груди. Капсула плавно тронулась, набирая скорость.

Тоннель, по которому они летели, был узким, освещенным лишь полосами светодиодов. Казалось, что он летит сквозь время.

— Прибытие через тридцать секунд, — сообщил приятный женский голос. Не Зеро. Другой, более простой.

Капсула затормозила. Створки открылись.

Игорь вышел в холл. Здесь не было охраны. Только тишина, ковролин, поглощающий звук шагов, и высокие двери из темного дерева в конце коридора.

Игорь подошел к дверям. Они открылись сами, бесшумно и величественно.

Зал Совета был колоссальным. Это был классический амфитеатр, вырубленный в скале и облицованный темным камнем и акустическими панелями цвета графита. Потолок терялся в высоте, скрытый за сложной системой подвесного освещения, имитирующего дневной свет, но сейчас приглушенного.

Игорь оказался на небольшой площадке, выступающей в центр зала. Перед ним стоял одинокий пульт с микрофоном и экраном. Кресло было простым, но удобным.

Перед ним, отделяя его от основной части зала, висела огромная полукруглая стена из матового стекла. Она светилась изнутри мягким молочным светом, скрывая происходящее за ней.

Игорь сел. Тишина была абсолютной. Он слышал собственное дыхание.

Вдруг свет в зале мигнул. Раздался мягкий гонг.

— Заседание Совета объявляется открытым, — произнес механический голос, лишенный интонаций.

Стекло перед Игорем начало медленно менять прозрачность. Молочная пелена таяла, словно туман на солнце, открывая панораму.

Сначала проступил второй ярус — балкон, идущий полукругом над основным залом. Там, в тени, стояли неподвижные фигуры. Охрана. Люди в тактической экипировке, но без шлемов. Их лица были спокойны, оружие опущено, но готово к бою.

А внизу, в партере амфитеатра, располагались места членов Совета. Три ряда столов, расположенных дугой, лицом к Игорю.

Стекло стало абсолютно прозрачным.

Игорь увидел их. Тридцать человек.

Они не были похожи на банду. Это был срез общества, которого больше не существовало наверху.

Здесь были пожилые люди с осанкой академиков, одетые в старомодные пиджаки. Были мужчины в военной форме без знаков различия, с жесткими, обветренными лицами. Были женщины в строгих костюмах. Были даже молодые люди, почти ровесники Игоря, с планшетами в руках.

Никакой роскоши. Столы были простыми, на них стояли стаканы с водой и бумажные папки. Никаких голограмм, никаких нейроинтерфейсов.

В центре первого ряда сидел седой мужчина с аккуратной бородой. Он выглядел как профессор университета, уставший после лекции. Он смотрел на Игоря поверх очков — внимательно, оценивающе, без враждебности, но и без тепла.

Он нажал кнопку на своем пульте. Микрофон перед ним загорелся красным.

— Добрый вечер, Игорь Александрович, — произнес он. Его голос, усиленный акустикой зала, звучал мягко, но властно. — Мы рады, что вы приняли приглашение. Нам многое нужно обсудить. И времени у нас, как всегда, мало.

— Доброе утро, — бросил он, проходя мимо. — Опять давление в системе скачет. Пойду гляну, может, фильтр забился.

— Давай, — отозвалась она, застегивая молнию куртки. — Только недолго, мне вода нужна, чай попить.

Игорь поднялся по лестнице в шахту. Здесь было холодно и сыро. Гул насоса, качающего воду в баки, создавал идеальную акустическую завесу. Он убедился, что люк закрыт, и достал телефон.

Запустил Mix. Нажал "Вызов".

Соединение установилось мгновенно. Шифрование "End-to-End".

— Я в "Ноле", — сказал он. — Что стряслось?

Голос Марка в наушнике звучал чисто, без помех.

— Новости с завода. Мой человек, "Крот", закончил работу. Сотни плат управления на базе Spartan-6. Это прототипы. Нам нужно откатать на них прошивку, прежде чем я рискну заказывать контейнер чипов из Китая. Я не стал ждать твоей логистики, Игорь. Время — деньги.

— Ты рискуешь, — заметил Игорь. — Самодеятельность на режимном объекте.

— Риск оправдан. Платы готовы, компоненты напаяны. Но есть проблема. Вынести их через проходную он не может. Там поставили новые сканеры плотности, "Квант" параноит. Он спрятал груз в зоне отгрузки мусора. Два ящика. Забрать надо сегодня ночью.

— И ты хочешь, чтобы мы это сделали?

— Мои парни — штурмовики. Они умеют выбивать двери, но не умеют проходить сквозь стены. А там роботы — старые, тупые, автономные. Они стреляют на движение. Мне нужен призрак. Твоя девочка... Ксюша. Она идеально подходит.

Игорь задумался. Отправлять Ксюшу одну в логово врага...

— Она справится, — настаивал Марк. — Я дам ей поддержку. Мой человек встретит ее на подходе, даст схему и "глушилку" для локальных камер. Всё, что ей нужно — зайти, взять и выйти.

— Хорошо, — выдохнул Игорь. — Диктуй координаты.

Он достал блокнот (бумажный) и быстро записал цифры и время встречи.

— 22:00. Стройка высотки рядом с заводом. Сектор Б-4. Связной "Тень".

— Принято. Конец связи.

Игорь спустился вниз. Ксюша уже стояла у двери, готовая к выходу.

Он подошел к ней вплотную и незаметно сунул листок с координатами ей в карман куртки.

— Слушай, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. — Вечером у тебя будет... особый заказ. Адрес в кармане. Это от Марка. Нужно забрать посылку.

Ксюша, почувствовав бумагу, едва заметно кивнула.

— Поняла. Доставка будет выполнена. Мне не привыкать рисковать.

— Будь осторожна. Там... злые собаки. Механические.

— Я люблю собак, — улыбнулась она, но в глазах мелькнула сталь. — Даже железных.

Она вышла в шлюз. Гермодверь закрылась.

Игорь прошел на кухню, налил себе кофе. Руки его слегка дрожали. Операция началась, и теперь все зависело от одной хрупкой девушки в желтой куртке.

В Бездне

Смена выдалась адской. Предновогодний ажиотаж превратил город в один сплошной затор. Ксюша развезла тридцать заказов, намотав на электровелосипеде сорок километров по слякоти и льду. Но когда на часах высветилось 21:30, она не поехала домой. Она свернула в промзону, к недостроенному скелету ЖК «Высота», который торчал черным зубом на фоне неба.

Она поднялась пешком на четырнадцатый этаж. Лифты здесь никогда не работали. Ветер гулял по пустым этажам, шурша строительным мусором.

В глубине одной из "квартир", у окна, выходящего на завод «Квант», стояла фигура. Высокая, стройная, в черном облегающем комбинезоне.

— Привет, курьер, — голос был женским, низким и спокойным.

Фигура обернулась. Это была девушка лет тридцати с короткими темными волосами и умными, цепкими глазами.

— Я Тень. Марк сказал, ты придешь.

Ксюша скинула тяжелый короб.

— Привет. Я думала, "Тень" — это какой-нибудь спецназовец.

— Стереотипы, — усмехнулась девушка. — Спецназ ломает двери, а тени просачиваются под ними. Хотя сегодня просачиваться придется тебе.

— А почему не ты? — Ксюша оглядела ее спортивную фигуру. — Ты выглядишь подготовленной.

— Я инженер, а не акробат, — Тень покачала головой. — Моя стихия — код и схемы. Я взломала их контур периметра, подготовила «закладки». Но лезть по обледенелой лестнице на крышу и прыгать в шахту лифта... У меня больное колено. Мениск. Старая травма. Так что я — твой мозг, а ты — мои ноги.

Она кинула Ксюше черный баул.

— Переодевайся. Твоя желтая куртка светится в "ночнике" как прожектор.

Ксюша открыла сумку. Внутри лежал комплект профессионального термобелья: черное, плотное, с усиленными накладками на локтях и коленях. Рядом — легкие тактические ботинки на мягкой подошве и специальный рюкзак.

— Это «вторая кожа», — пояснила Тень. — Держит тепло до минус двадцати и отводит влагу. Ткань с углеродной нитью, поглощает ИК-излучение. Тепловизоры тебя увидят, но силуэт будет размыт.

Ксюша ушла в соседнюю комнату. Снимать пропотевшую одежду на морозе было неприятно, но когда она натянула термобелье, по телу разлилось сухое тепло. Она почувствовала себя не курьером, а ниндзя.

Вернувшись, она начала паковать рюкзак.

— Что внутри? — спросила она.

— Минимум, — Тень перечислила содержимое. — Электронная отмычка для замков "Кванта" (мой код), моток кевларового шнура, фонарь с красным светофильтром (роботы его хуже видят) и два пустых, сложенных контейнера для плат. Они мягкие, но жесткие при ударе.

— Оружие?

— Нет. Если тебя поймают с оружием — это терроризм. Если без — мелкое хищение. Твое оружие — скорость. И вот это.

Она протянула Ксюше маленький баллончик.

— "Липучка". Монтажная пена мгновенного твердения. Если робот погонится — пшикни ему в камеру или на гусеницу. Задержит на пару минут.

Ксюша затянула ремни рюкзака. Она была готова.

— Твой костюм я спрячу здесь, — сказала Тень. — Я буду здесь, на связи. У меня направленная антенна, добьет до завода. Если что-то пойдет не так — уходи к забору, сектор С. Я создам там шум.

— Поняла.

Ксюша подошла к краю перекрытия. Внизу, за полосой отчуждения, лежал завод «Квант». Темная территория, по которой ползали желтые огоньки патрульных роботов.

— Ну, с богом, — выдохнула она и шагнула на пожарную лестницу.

Вертикальный Предел

Спуск с четырнадцатого этажа по темной лестнице занял пять минут. Ксюша вышла из недостроя и, пригибаясь, побежала через пустырь к бетонному забору завода. Снег здесь был глубоким, но наст держал вес.

Она достигла стены в мертвой зоне — между двумя прожекторами. Тень предупреждала, что здесь есть сейсмический кабель, закопанный в землю, но он был стар и часто давал ложные срабатывания от вибрации проезжающих поездов. Сейчас поезда не было, поэтому Ксюша двигалась, как кошка — мягко, перенося вес с носка на пятку.

— Я у периметра, — шепнула она в воротник, где был спрятан микрофон.

— Чисто, — отозвался голос Тени в наушнике. — Патруль прошел две минуты назад. У тебя окно. Давай через забор, видишь трубы теплотрассы, иди к дереву. Залезай опираясь на ствол и забор. Перепрыгнешь, затем по пожарной лестнице на стене слева.

Ксюша преодолела 3 метровый забор следуя указаниям Тени. Приземлявшись в сугроб, окинула стену здания. Ржавая металлическая конструкция, приваренная к стене цеха, уходила вверх, в темноту. Нижний пролет был спилен, но кто-то заботливо привязал к нижней перекладине кусок капронового троса с узлами.

Ксюша подпрыгнула, ухватилась за трос и подтянулась. Мышцы, натренированные тысячами километров на велосипеде, сработали четко. Она закинула ногу на перекладину.

Подъем был адом. Металл ступеней был покрыт коркой льда. Перчатки скользили. Ветер на высоте третьего этажа бил в лицо колючим снегом, пытаясь сбросить ее вниз.

"Не смотри вниз. Только вверх. Рука, нога, рука, нога".

Она считала ступени. Тридцать. Сорок. Пятьдесят.

Руки начали неметь от холода и напряжения. Рюкзак тянул назад.

На уровне крыши лестница заканчивалась небольшой площадкой. Ксюша перевалилась через ограждение и упала на гудрон, тяжело дыша.

— Я наверху, — прохрипела она.

— Отлично. Теперь ищи будку лифтовой шахты. Она в центре крыши. Там должен быть сервисный люк.

Ксюша поднялась. Крыша завода была огромным полем, заваленным снегом и вентиляционными коробами. Она пошла вперед, стараясь держаться в тени надстроек.

Вот она. Бетонная коробка с железной дверью.

Ксюша подошла к двери. На ней висел замок — электронный, с клавиатурой.

Она достала из рюкзака "отмычку" — маленький черный блочок с проводами. Подключила его к сервисным контактам замка.

— Секунду, — сказала Тень.

Блочок мигнул зеленым. Замок щелкнул.

Ксюша открыла дверь и вошла внутрь. Здесь было теплее. Пахло машинным маслом и старой пылью. В центре пола был люк, ведущий в шахту грузового лифта.

Она открыла его. Внизу, в черноте, виднелись тросы и крыша кабины лифта, застывшей где-то внизу.

— Лифт на первом этаже, — сообщила Тень. — Тебе придется спускаться по сервисной лестнице. Двенадцать метров. Страховка есть?

— Есть, — Ксюша достала кевларовый шнур. — Я пошла.

Она закрепила карабин за скобу в стене и шагнула в бездну шахты. Темнота сомкнулась над головой.

Шахта

Спуск в шахту грузового лифта был как погружение в нефть. Воздух здесь был тяжелым, сжатым, пропитанным запахом смазки и озона. Ксюша двигалась по узкой технической лестнице, скользкой от конденсата. Фонарь на лбу выхватывал из мрака пучки толстых тросов, уходящих в темноту, и бетонные стены, исчерченные цифрами этажей.

Через три пролета она достигла цели — металлической крыши кабины лифта. Она отстегнула карабин и спрыгнула на нее. Лязг металла гулко разнесся по шахте.

— Я на месте, — прошептала она в гарнитуру.

— Тише, призрак, — отозвался голос Тени. — Акустические датчики могут среагировать. Ищи люк.

Люк был в центре крыши. Тяжелый, на четырех болтах.

— Болты со срывной головкой. Отверткой не возьмешь, — прокомментировала Ксюша.

— Знаю. "Крот" сказал, там есть аварийное открытие. Комбинация. Нажимай на углы в последовательности: левый-верхний, правый-нижний, правый-верхний и левый-нижний. С усилием.

Ксюша нажала. Внутри что-то щелкнуло. Люк подался. Она с трудом сдвинула тяжелую крышку.

— Я внутри. Чисто, — она спрыгнула в кабину лифта.

Внутри было темно. Ксюша включила фонарь. Пустая грузовая кабина.

— Двери. Чтобы открыть, нужно подать питание на реле, — вела ее Тень. — Слева от панели, сервисный разъем. Втыкай "отмычку".

Ксюша подключила устройство. Двери лифта, которые не должны были открываться без вызова, с шипением разъехались.

Она оказалась в длинном, тускло освещенном коридоре.

— Внимание, — голос Тени стал напряженным. — По коридору ходит "Сторож". Старая модель, на гусеницах. Тупой, но у него тепловизор. Двигайся только после того, как он проедет. У тебя 30 секунд, пока он в другом конце. Прячься в нишах.

Ксюша выглянула из-за двери. Вдалеке показался силуэт — приземистый, похожий на маленький танк. Он медленно полз по коридору, его гусеницы скрипели.

Как только он скрылся за поворотом, Ксюша выскользнула из лифта и метнулась к ближайшей нише — углублению в стене для пожарного гидранта.

"Сторож" развернулся и поехал обратно. Он прополз в двух метрах от нее. Ксюша затаила дыхание, чувствуя холод, исходящий от его металлического корпуса.

Когда он уехал, она продолжила путь. Ее цель была в конце коридора — зона отгрузки, где стояли мусорные контейнеры.

Вот они. Два больших пластиковых бака.

Ксюша открыла первый. Пусто. Второй.

На дне, под слоем упаковочного мусора, лежали два черных пакета. Она вскрыла один. Внутри, в антистатической пене, лежали они — платы. Десятки плат, блестящих медью и зеленым лаком.

Она быстро переложила их в свой рюкзак. Он стал тяжелее килограмм на десять.

— Груз принят, — доложила она. — Возвращаюсь.

Она закинула тяжелый рюкзак на плечи и осторожно выглянула из-за контейнера. Коридор был пуст. "Сторож" уполз в дальний конец. Она рванула, стараясь бежать бесшумно на мягких подошвах ботинок.

Сто метров до спасительной двери лифта. Пятьдесят. Десять.

И тут из-за угла выехал второй патрульный. Не "Сторож", а другая модель — выше, на колесах, с манипулятором. Он остановился как вкопанный прямо перед лифтом и начал разворачивать сканирующую антенну.

Ксюша нырнула в ближайшую нишу, за стойку с огнетушителями. Она была в ловушке. Путь назад, к лифту, отрезан.

— Тут робот, — прошептала она.

— Стоп! — голос Тени в ухе прозвучал как удар. — Ты не пройдешь. Жди, когда уйдет. Сейчас появится второй. Там их два.

Она посмотрела на открытую дверь кабины. Отсюда, с двадцати метров, она видела черный прямоугольник люка в потолке.

— Даже если я доберусь... я не допрыгну, — прошептала она. — Слишком высоко. Почти метр от головы. Я заперта.

— Без паники, — голос Тени был спокоен. — Импровизируй. Нам нужна стремянка или что-то высокое. Ищи подсобку. Рядом с лифтом на стене должен быть план эвакуации. Видишь его?

— Вижу. Но до него десять метров по открытому пространству.

— Жди окно.

Ксюша замерла, слившись с тенью. Робот у лифта медленно поворачивал свою башню, его синий луч сканера лениво полз по стенам, приближаясь к ее укрытию.

Игра в Тени

Ксюша превратилась в камень. Она стояла в нише, едва дыша, и наблюдала за механическим балетом двух охранников. Первый, гусеничный "Сторож", медленно полз в дальний конец коридора. Второй, колесный "Цербер", стоял у лифта, методично сканируя сектор. Их маршруты были синхронизированы. Окно, когда оба отвернутся, длилось не больше трех секунд.

— Готовься, — шепот Тени в ухе был едва слышен. — Сейчас "Сторож" уйдет за угол. "Цербер" начнет разворот. У тебя будет три секунды. Рывок до стены, фото и в лифт. Не ошибись.

Ксюша сжалась, как пружина.

"Сторож" скрылся за поворотом.

"Цербер" начал медленно поворачивать башню.

— Пошла!

Ксюша вылетела из укрытия. Три бесшумных шага. Она прижалась к стене, на которой висел план, вскинула телефон. Фото. Еще три шага — и она нырнула в спасительную темноту кабины лифта.

В ту же секунду синий луч сканера "Цербера" мазнул по тому месту, где она только что стояла.

— Я в лифте, — выдохнула она, прислонившись к холодной стене. Сердце колотилось так, что, казалось, его слышно снаружи.

— Красавица. Отправляй фото.

Ксюша быстро переслала снимок.

Они изучали схему вместе. Тень подсвечивала нужные участки.

— Вот мы. Вот лифт. А вот, — на схеме загорелся значок, — ...подсобное помещение. "Кладовая инвентаря". Стремянки там. Но...

— Но она в другом крыле, — закончила за нее Ксюша.

Путь лежал через стеклянную дверь, которую она видела в конце коридора.

— Там еще один патруль, — предупредила Тень. — "Циклоп". Он на колесах, но у него 180-градусный обзор. И он не ездит по маршруту, он патрулирует хаотично. Его предсказать нельзя. Он реагирует на движение.

— Значит, придется импровизировать, — Ксюша выглянула из лифта. Коридор был пуст. Оба робота уехали.

— Иду в цех. Веди меня.

Она проскользнула к стеклянной двери. За ней открывалось огромное, гулкое пространство, заставленное станками. В центре, как гигантский паук, стоял сборочный манипулятор. А между станками, бесшумно катясь на своих колесах, двигался "Циклоп" — похожий на большую мусорную урну с вращающейся головой-камерой.

— Вижу его, — прошептала Ксюша. — Он в дальнем конце. Подсобка слева от меня.

Она начала движение, прячась за станками. Металлические гиганты отбрасывали длинные тени, которые были ее единственным укрытием. Она двигалась перебежками, от колонны к колонне.

Запах остывшего металла и машинного масла. Звук капающей с потолка воды. И тихий, едва слышный гул патрульного дроида.

Она почти добралась. Вот она, дверь подсобки. Обычная, железная, с навесным замком.

В этот момент "Циклоп" остановился. Развернулся. И поехал прямо на нее.

Прятки с Циклопом

Сердце Ксюши ухнуло в пятки. Бежать было некуда. Слева — глухая стена, справа — массивный гидравлический пресс. Она была на открытом, хоть и затененном, пространстве.

— Замри! — голос Тени в ухе был резким, как щелчок хлыста. — Не двигайся! Ни одного движения!

Ксюша замерла, вжавшись в холодный металл станка. Она даже перестала дышать. "Циклоп" катился прямо на нее. Его единственное "око" — широкоугольный объектив, медленно вращающийся на 180 градусов, — методично сканировало пространство. Синий луч лазерного дальномера пробежал по ее ботинку, по штанине, по рюкзаку.

— У него нет тепловизора, — быстро шептала Тень. — Только датчик движения. Он ищет активные цели. Если ты не шевелишься, для него ты — часть станка. Статуя. Просто не дыши.

Робот подъехал так близко, что Ксюша могла разглядеть царапины на его корпусе и серийный номер. Он остановился в метре от нее. Его "голова" повернулась. На секунду объектив уставился прямо на нее. Ксюша смотрела в эту черную стеклянную бездну и чувствовала, как по спине течет холодный пот. Она была уверена, что он видит, как колотится ее сердце.

"Циклоп" постоял секунду, словно раздумывая. Его внутренние алгоритмы сравнивали полученную картинку с эталонной картой помещения. Силуэт девушки, слившийся с тенью пресса, был новой деталью. Но он не двигался.

Робот пискнул, удовлетворенный, и, развернувшись, покатился дальше по своему маршруту.

Ксюша позволила себе выдохнуть, только когда он скрылся за рядом станков. Ноги были ватными.

— Пронесло, — выдохнула Тень. — Ты молодец. У тебя стальные нервы. Теперь подсобка. Быстро!

Ксюша подбежала к железной двери. Замок был простым, навесным. Она достала из рюкзака две тонкие металлические пластины — отмычки. Через десять секунд замок щелкнул.

Внутри пахло старой ветошью и ржавчиной. Она посветила фонариком. В углу, прислоненная к стене, стояла она — спасительница. Алюминиевая стремянка-трансформер. Легкая, но прочная.

Она сложила ее. В сложенном виде лестница была чуть длиннее метра — громоздкая, неудобная.

— Тень, как я ее потащу? Он же меня заметит, я буду как черепашка-ниндзя с палкой.

— Придется играть по его правилам. Двигайся только тогда, когда он отвернут. От тени к тени. Как в игре.

Ксюша прикрепила стремянку к рюкзаку ремнями. Теперь она была неповоротливой и цеплялась за все углы.

Выглянув из-за двери, она увидела, что "Циклоп" в дальнем конце цеха.

— Пошла!

Она побежала, пригибаясь, от станка к станку. Тяжелая стремянка била по ногам, но адреналин не давал чувствовать боли.

"Циклоп" развернулся. Ксюша рухнула за ящик с деталями, едва успев спрятаться.

Она прождала минуту. Робот покатился в другую сторону.

Снова рывок.

Это была смертельно опасная игра в "замри-беги". Каждый шаг мог стать последним. Но она почти добралась. Вот он, спасительный коридор, ведущий к лифту.

Возвращение в Шахту

Ксюша ввалилась в коридор, тяжело дыша. Она прислонилась спиной к холодной стене, давая себе несколько секунд передышки. Цех остался позади. Но расслабляться было рано. Впереди был последний и самый сложный участок — коридор до лифта, который теперь патрулировали сразу два робота.

Она осторожно выглянула из-за угла. Картина была хуже, чем она предполагала. "Сторож" медленно полз от нее в дальний конец. А "Цербер" стоял неподвижно прямо посреди коридора, между ней и лифтом. Он словно ждал.

— Тень, они меня зажали, — прошептала Ксюша. — Один блокирует путь, второй отрезает отход. Я не пройду. Стремянка слишком громоздкая.

— Вижу, — голос Тени был напряжен. — Они вошли в режим "охраны коридора". Будут стоять так, пока не получат новую команду. Просто ждать не вариант.

Ксюша прикинула варианты. Проползти под брюхом "Цербера"? Рискованно. Он может опустить сканеры.

— Нужен шум, — сказала Тень. — Отвлекающий маневр. У тебя есть что-нибудь... звонкое?

Ксюша пошарила по карманам. Ключи от дома, которые она забыла выложить. Тяжелая связка. Она сняла кольцо с одного ключа.

— Есть. Но если я кину, они поймут, откуда бросок.

— Не кидай в них. Кидай в стену. Рикошет.

Тень быстро набросала на схеме траекторию.

— Я посмотрела план. Видишь скос стены у поворота? Если ты бросишь что-нибудь вот сюда, под углом... оно отскочит и улетит за угол, в другой коридор. Звук придет оттуда. Они оба поедут проверять.

План был дерзким. Требовался точный расчет.

Ксюша выглянула снова. "Сторож" был далеко. "Цербер" неподвижен.

"Сейчас или никогда".

Она размахнулась и, как учили на физкультуре, метнула кольцо. Не сильно, но точно.

Кольцо ударилось о стену с сухим щелчком, отскочило и со звонким бряцаньем полетело за угол.

Эффект был мгновенным.

"Цербер" развернулся на месте, его синий сканер уставился в сторону шума.

"Сторож" в дальнем конце коридора тоже развернулся и на полной скорости пополз к источнику звука.

"Цербер", выждав секунду, двинулся следом.

Коридор был пуст.

— Беги! — крикнула Тень.

Ксюша рванула. Стремянка за спиной била по ногам, но она не обращала внимания.

Вот он, лифт. Она нырнула в кабину и тут же нажала кнопку закрытия дверей. Створки с шипением сошлись, отсекая ее от мира роботов.

Она была в безопасности. Но только на несколько минут.

— Они сейчас вернутся, — предупредила Тень. — Быстрее.

Ксюша поставила стремянку. Разложила её и привязала к себе. Алюминиевая конструкция оказалась устойчивой. Она залезла наверх. Руки легко дотянулись до краев люка.

Она выбралась на крышу лифта, чувствуя себя победителем. Но радость была преждевременной.

— Я на крыше кабины лифта.

— Стремянка, — напомнила Тень. — Не оставляй улик.

Ксюша подтянула стремянку через люк и сложила лестницу. После чего закрыла люк.

— Бери её с собой. Поднимайся. Привяжи и поднимайся. Старайся не шуметь.

— Поняла.

Она начала карабкаться по скользкой технической лестнице, цепляясь за жизнь. Стремянка за спиной норовила зацепиться за тросы и кабели, превращая подъем в мучение. Но она лезла. Вверх. К спасению.

Побег

Выбравшись из душной темноты лифтовой шахты в техпомещение на крыше, Ксюша на секунду прислонилась к холодной стене. Воздух здесь, хоть и морозный, казался невероятно свежим. Ноги гудели, руки дрожали от напряжения.

— Я наверху, — прохрипела она. — Все... целы.

— Молодец, призрак, — в голосе Тени слышалось неприкрытое восхищение. — Я видела по камерам, как роботы метались по коридору. Они ничего не нашли. Ты ушла чисто. Теперь — домой. Спускаться придётся у забора.

Ксюша вышла на крышу. Ветер здесь, на высоте, был яростным. Он свистел в вентиляционных трубах и бросал в лицо горсти колючего снега.

Путь к пожарной лестнице лежал через все поле крыши. Она шла быстро, пригибаясь, перешагивая через обледенелые кабели. Стремянка за спиной парусила, мешая держать равновесие.

Спуск был еще сложнее подъема. Руки замерзли, перчатки обледенели. Каждый шаг вниз по ржавым, скользким ступеням был риском.

— Не торопись, — успокаивала ее Тень. — Внизу чисто. Патруль ушел в другой сектор.

Наконец, земля. Ксюша спрыгнула с последнего пролета в сугроб, который смягчил удар. Она была на территории завода, но уже у самого забора.

Оставалась последняя преграда. Трехметровый бетонный забор с "эгозой" наверху.

Она отвязала стремянку. Разложила ее. Лестница доставала почти до самого верха, чуть ниже колючей проволоки.

Ксюша полезла вверх. Рюкзак с платами тянул назад. Ветер раскачивал хлипкую конструкцию.

Наверху она перекинула ногу через гребень забора. Аккуратно, чтобы не зацепиться одеждой за острые шипы проволоки.

— Стремянку перебрось, — скомандовала Тень. — Не рискуй. Оставлять ничего нельзя.

Ксюша перекинула лестницу через забор. Та с грохотом упала в сугроб.

Прыжок.

Она приземлилась в мягкий снег, перекатилась, гася инерцию, и вскочила на ноги.

Она была на свободе.

— Складывай лестницу. Видишь трубы? Под них прячь. Уходи дворами. Встреча у заброшенной котельной, через два квартала, — вела ее Тень.

Ксюша бежала, не разбирая дороги. Через темные арки, через заваленные мусором пустыри.

У остова котельной ее ждала тень — человек в темной одежде, без лица.

— Груз? — коротко спросил он.

Ксюша молча сняла рюкзак и протянула ему. Он был тяжелым от украденных технологий и ее собственной смелости.

Связной забрал рюкзак.

— Марк будет доволен. Иди. Тебя ждут.

Он растворился в темноте. Ксюша осталась одна. Она дошла до стройки, где ее ждала Тень. Девушка протянула ей термос с горячим чаем и ее старую, теплую желтую куртку.

— Ты сделала это, — сказала она.

Впереди был долгий путь домой, в бункер, где ее ждали друзья и заслуженный отдых.

— Раз... Два... — считал он, сдвигая их плотнее. — Тесновато тут. Двенадцать штук войдет, если ставить впритык к генератору. Больше не влезет, иначе двери не закроем.

— Двенадцать по пятьдесят — это шестьсот литров, — прикинул Игорь, подавая следующую. — Нам на неделю хватит, даже с учетом душа и готовки. Главное, чтобы "Кристальная" не подвела.

Бочки гулко гремели, ударяясь боками. Этот простой, грубый звук физической работы был странно приятным после дней, проведенных в тишине серверной.

— Знаешь, о чем я думаю? — Игорь закинул последнюю бочку и сам запрыгнул в кузов, усевшись на край стола. Он вытер руки ветошью. — Про Марка и его "танковый завод".

— Что не так? — Сергей присел на одну из бочек, проверяя, надежно ли она стоит.

— Всё не так. Он мыслит категориями прошлого века. "Броня, мощь, гусеницы". Он строит динозавров. А мы живем в эпоху комет.

Игорь посмотрел на моток кабеля, висящий на стене фургона — остаток того самого оптоволокна, которое они тянули под землей.

— Помнишь историю? Конфликты десятилетней давности. Танки за пять миллионов долларов горели как спички от копеечных дронов-камикадзе. Марк вкладывает ресурсы в железо, которое Зеро, если захочет воевать, просто закидает мясом. Маленькими, быстрыми, дешевыми дронами. Один удар в уязвимое место — и его "Голем" превращается в груду металлолома.

— Но дроны уязвимы для РЭБ, — возразил Сергей. — Марк потому и строит аналоговых монстров, что боится, что Зеро перехватит управление или заглушит сигнал.

— Именно! — Игорь щелкнул пальцами. — Он боится радиоэфира. Но радио — это не единственный способ связи. Мы с тобой только что проложили 30 километров "неглушимой" связи под землей. Стекло. Свет.

Он похлопал по мотку кабеля.

— Оптоволокно. Тонкая, невесомая нить. Если намотать катушку на дрон...

— ПТУР? — догадался Сергей. — Управляемая ракета?

— Типа того. FPV-дрон на поводке. Пять, десять километров дальности. Никакой задержки сигнала. Картинка 4К в реальном времени. И полная, абсолютная невидимость для РЭБ и сканеров эфира. Его невозможно заглушить, потому что он ничего не излучает. Его нельзя перехватить. Это идеальный убийца для города.

Сергей посмотрел на моток кабеля новыми глазами.

— Дешево. Сердито. И смертельно. Марк со своими танками действительно выглядит как генерал, который готовится к прошлой войне.

— Вот именно. Ему нужен не "Мрак". Ему нужен "Рой". Сотни таких птичек на леске. Это изменит баланс сил. Мы должны ему это объяснить. Пока он не спалил все чипы на своих монстров.

Игорь спрыгнул на бетонный пол.

— Поехали. Вода ждать не будет. А по дороге набросаем ему сообщение.

Шифровка в Бутылке

«Черепаха» свернула в темный проезд между бетонным забором и железнодорожной насыпью. Место было выбрано идеально: никаких камер, никаких случайных прохожих, только ржавые рельсы и горы грязного снега. В конце тупика, моргая габаритами, уже стоял бензовоз с надписью «МОЛОКО» (конспирация уровня "бог", подумал Сергей).

Игорь припарковал фургон задом к цистерне. Из кабины "молоковоза" вылез угрюмый мужик в телогрейке.

— Вы от Сергея Валерьевича? — спросил он, не вынимая сигареты изо рта.

— Мы и есть Сергей Валерьевич, — ответил Сергей, выходя на свет фар. — Подключай.

Водитель молча размотал толстый шланг и протянул его в кузов «Черепахи». Игорь открыл крышку первой бочки.

— Пошла вода в хату, — буркнул водитель и повернул вентиль.

Струя воды с шумом ударила в пластиковое дно.

Пока Игорь контролировал наполнение, перекидывая шланг из бочки в бочку, Сергей сел в кабину фургона и достал телефон.

— Пишу Марку, — сказал он. — Нельзя говорить открытым текстом. мало-ли.

"Стратегия устарела. Уязвимость критическая. Предлагаю вектор 'Нить'. Технология отработана. Эффективность x100. Стоимость /100. Нужен совет. Срочно."

Он отправил сообщение в чат с Марком с подписью: "Красиво тут у вас вечером".

Ответ пришел через две минуты. Марк прислал эмодзи: "👍".

А следом, через секунду, пришло сообщение от бота доставки еды: "Ваш заказ будет доставлен по адресу: ул. Заречная, д. 14, кв. 1 (под снос). Время доставки: сегодня, 23:00. Курьер ожидает у подъезда."

— Он понял, — Сергей показал экран Игорю. — Заречная, 14. Это район Ржевки. Там сейчас квартал расселяют. Пустошь. Идеальное место для разговора без лишних ушей.

— И без лишних глаз, — добавил Игорь, закручивая крышку последней бочки. — Зеро там камер не держит, некого снимать.

— Готово, — крикнул водитель, сматывая шланг. Следующая поставка когда?

— Через неделю. По графику.

— Бывайте.

"Молоковоз", рыкнув дизелем, уехал в темноту.

«Черепаха», заметно просевшая под тяжестью воды, медленно двинулась в обратный путь. Теперь им предстояло не просто разгрузиться, а подготовиться к встрече, которая могла изменить баланс сил в их тайной войне. Идея с оптоволокном, родившаяся в сыром паркинге, начинала обретать реальные очертания.

— Если Марк согласится, — сказал Игорь, глядя на дорогу, — нам понадобятся катушки. Много катушек. И тот китайский завод, про который ты говорил.

— Достанем, — кивнул Сергей. — Главное, чтобы он не уперся рогом в свои "танки". Старики не любят менять привычки.

— Придется его убедить. Наглядно.

Шум Воды

Возвращение на базу прошло в режиме "стелс". Тяжелая «Черепаха» вкатилась в паркинг, и ворота за ней захлопнулись, отсекая промозглый мир. Но отдых отменялся. Шестьсот литров воды сами себя наверх не поднимут.

Илья вышел встречать их, вытирая руки ветошью. На его лице читался немой вопрос: "Ну как?". Но вслух он сказал другое — для микрофонов, которые, как они знали, могли быть активны даже в выключенных телефонах.

— Ну что, водовозы? Привезли? Давление в системе на нуле.

— Полный бак, — громко ответил Игорь, спрыгивая на бетон. — Илья, нужна твоя помощь наверху. Насос барахлит, посмотришь? А то мы провозимся до утра.

Это был код. "Насос барахлит" — значит, есть разговор не для лишних ушей.

Илья кивнул.

— Ладно, гляну. Кир, Сергей, выгружайте бочки к лифту.

Они поднялись на технический этаж. Здесь было холодно и гулко. Игорь подошел к огромному пластиковому еврокубу и включил перекачивающий насос. Старый агрегат зарычал, наполняя шахту вибрацией и шумом льющейся воды. Идеальная звуковая завеса.

Игорь наклонился к уху Ильи.

— Слушай, — прошептал он. — Мы едем к Марку. Сейчас.

Илья не изменил выражения лица, продолжая ковыряться отверткой в клеммной коробке насоса.

— Зачем? — одними губами спросил он.

— У нас есть идея. Помнишь, ты говорил про ПЛИС и "танки"? Это тупик. Зеро их сожжет. Нам нужен "Рой". Дешевые дроны-камикадзе на оптоволокне. Как мы "Ковчег" качали, только наоборот. Катушка на дроне, нить разматывается. Связь неглушимая.

Глаза Ильи расширились. Он мгновенно оценил изящество решения.

— Гениально, — шепнул он. — Стекло против радио. Но Марк упертый.

— Мы его убедим. Мне нужно, чтобы ты собрал демо-комплект. Прямо сейчас. Кусок кабеля, схему размотки, расчет веса. Но тихо. Без палева. Положишь в «Патриот» под видом инструментов.

Илья кивнул и громко сказал:

— Да, контакты окислились. Сейчас зачищу, и пойдет как по маслу. Схожу за инструментом.

Внизу, в мастерской, Илья действовал быстро. Он взял моток того самого оптоволокна, отрезал кусок. Нашел на верстаке старую катушку от спиннинга, быстро набросал на бумаге эскиз механизма сброса нити. Все это он завернул в промасленную тряпку и сунул в ящик с гаечными ключами.

— Сергей, помоги ящик донести, тяжелый, зараза, — крикнул он.

Сергей подхватил ящик. Они вышли к «Патриоту».

Пока Кир и Вика возились с последними бочками, Илья и Сергей незаметно переложили сверток под заднее сиденье.

— Ну все, вода пошла, — Илья отряхнул руки. — Мы с Игорем и Сергеем еще сгоняем... за фильтрами. Тут недалеко, круглосуточный магазин сантехники. А то старые совсем забились.

— Давай, — махнул рукой Кир, не заподозрив подвоха (или сделав вид). — Только недолго. У нас еще ужин.

Трое заговорщиков сели в «Патриот». Игорь завел мотор.

— "Сантехника", значит? — усмехнулся он.

— Ага. Трубы горят, — ответил Илья.

Машина выехала из паркинга. Они направлялись на самую окраину, в "Руины", где среди остовов снесенных домов решалась судьба их будущей армии.

«Патриот» пробирался через пробки КАД. В салоне играла тихая музыка, заглушая шум шин. Но говорили они мало и только по делу.

— Главный аргумент — цена, — инструктировал Сергей Илью. — Марк — бизнесмен. Его "Голем" стоит как крыло от самолета. Один такой танк — это бюджет целой ячейки. А наши "птички" — это расходник. Пять тысяч рублей за мотор, две за раму.

— Плюс кабель, — добавил Илья. — Оптоволокно тоже денег стоит. Но не таких. Километр китайского синглмода — копейки.

— Вот на это и дави. Массовость против элитарности. Рой против одиночки.

Они свернули с кольцевой на Рябовское шоссе. Пейзаж за окном изменился. Огни новостроек сменились темными пятнами лесопарков и старыми пятиэтажками. Ржевка. Район, который городские власти "забыли" лет на двадцать. Здесь еще не было тотального покрытия камерами, а фонари горели через один.

— Улица Заречная, — сверился с навигатором Игорь. — Сектор расселения.

Дорога стала хуже. Асфальт сменился разбитым бетоном, а потом и вовсе грунтовкой, присыпанной снегом. Вокруг стояли дома-призраки. Пустые глазницы окон, провалившиеся крыши, горы строительного мусора. Это была зона отчуждения внутри мегаполиса.

Они подъехали к дому номер 14. Пятиэтажная сталинка с облупившейся штукатуркой. Единственное здание, которое выглядело относительно целым, но явно нежилым. Подъездная дверь была заварена, окна первого этажа заложены кирпичом.

— Приехали, — Игорь заглушил мотор.

Из темноты арки отделилась фигура. Парень в капюшоне, лицо скрыто баффом. Он подошел к машине, посветил фонариком в салон.

— Север? — коротко спросил он.

— Север, — ответил Игорь. — Привезли "сантехнику".

Парень кивнул.

— Машину за угол, в гаражи. Там не видно с дронов. Идем пешком.

Они спрятали «УАЗ» в полуразрушенном гаражном боксе и пошли за проводником. Путь лежал не в подъезд, а в подвал соседнего, уже снесенного дома. Спуск по скользким бетонным плитам, проход через пролом в фундаменте.

Здесь пахло сыростью и горелой изоляцией. Но в глубине, за поворотом коридора, горел свет.

Они вышли в просторное помещение, которое когда-то было котельной. Окна заложены мешками с песком. Посреди зала стояла бочка с огнем (фирменный стиль Южан), вокруг которой на ящиках сидели несколько бойцов с автоматами.

В центре, за шатким столом, на котором была разложена карта района, стоял Марк.

Он поднял голову. Красный глаз блеснул в полумраке.

— Ну что, стратеги. Выкладывайте вашу "Нить". Надеюсь, она стоит того, чтобы тащиться сюда на ночь глядя.

Игорь вышел вперед. Илья поставил ящик с инструментами на стол. Сергей остался у входа, контролируя тыл.

— Она стоит не только ночи, Марк. Она стоит победы.

Анатомия Роя

Марк жестом отослал охрану. В помещении остались только четверо: лидеры Севера и Юга, плюс их главные инженеры. Вольт, стоявший в тени, вышел на свет. Его хромированные руки тускло блестели в отсветах пламени из бочки.

— Начинайте, — Марк скрестил руки на груди. — Вы сказали, что моя стратегия — это ошибка. Обоснуйте. Я потратил на нее половину бюджета.

— Твоя стратегия — не ошибка. Она просто устарела, — спокойно начал Игорь. — Ты строишь "Маус". Сверхтяжелый танк. Неуязвимый, мощный, страшный. Но один такой танк стоит как тысяча дронов. И уничтожается он одним удачным попаданием в гусеницу.

Илья открыл ящик. Достал моток оптоволокна и положил его на карту. Рядом положил схематичный рисунок дрона с катушкой.

— Мы предлагаем не качество. Мы предлагаем количество. И абсолютную связь.

Он размотал полметра кабеля.

— Это волокно. Тонкое, как волос. Легкое. Катушка на пять километров весит меньше килограмма. Мы крепим ее на дрон. Дрон летит, разматывая нить. Сигнал идет по стеклу.

Вольт подошел ближе, взял кабель своими манипуляторами. Его пальцы-пинцетом сжали волокно, но не раздавили.

— Затухание?

— Ничтожное, — ответил Илья. — На пяти километрах — ноль целых, хрен десятых. Скорость — гигабиты. Пинг — ноль. Никакой задержки. Оператор видит картинку в 4К так, как будто сидит верхом на ракете.

— А РЭБ? — спросил Марк. — Зеро может заглушить все частоты.

— А нет частот, — улыбнулся Игорь. — Это замкнутый контур. Дрон ничего не излучает. Он "черная дыра" для радаров. Его можно увидеть только глазами или тепловизором. Но он маленький. И быстрый.

Сергей вступил в разговор:

— Представь, Марк. Ты посылаешь одного "Голема". Зеро видит его со спутника. Посылает вертушку. Бах — и нет твоего бюджета. А теперь представь Рой. Сотня таких вот "комаров". Они летят на высоте двух метров, между домами, через окна. Операторы сидят в подвале, в безопасности. Дроны несут заряд. Кумулятивный. Термитный. Осколочный.

— Один дрон — это укус, — подхватил Илья. — Сотня дронов — это смерть. Они облепят любого твоего "Голема" или патрульного робота «Ока» и разберут его на запчасти взрывами. Даже если собьют половину — вторая половина долетит.

Марк молчал, глядя на карту. Он был стратегом. Он понимал логику войны на истощение.

— Но провод... Он же рвется. Ветки, провода, углы зданий.

— Он прочный, — возразил Илья. — И он сходит свободно. Если дрон летит быстро, нить просто висит в воздухе, она не успевает зацепиться. А если и порвется... дрон стоит 15 тысяч рублей. Мы просто запускаем следующий.

— "Расходник", — пробормотал Вольт. — Это жестоко. Но эффективно. Я могу собрать полетный контроллер на дешевых деталей. Без операционки. Чистая логика стабилизации.

— Именно! — Илья ударил по столу. — Нам не нужны дорогие процессоры. Нам нужны дешевые чипы, которые будут держать горизонт и выполнять команду "вперед". Все мозги — у оператора в шлеме.

Марк поднял глаза на Игоря.

— Вы предлагаете мне остановить производство тяжелой брони и начать клепать летающие гранаты?

— Мы предлагаем тебе диверсификацию, — мягко сказал Сергей. — Оставь "Големов" для обороны базы от роботов Зеро. Но для атаки, для обороны города тебе нужен Рой. Тебе нужна "Нить Ариадны", которая выведет нас из лабиринта.

Пророк прошелся по подвалу. Слышно было только потрескивание дров.

— Убедили, — наконец сказал он. — Это имеет смысл. Но есть проблема. Комплектующие. Моторы. Пропеллеры. Видеопередатчики (для резерва). Камеры. Мне нужны тысячи единиц. Официально такое не купишь. Зеро заблокирует поставку.

— А мы не будем покупать официально, — Сергей достал телефон. — У меня есть канал. Китай. Завод в Шэньчжэне, который делает "игрушки". Они готовы отгрузить партию под видом запчастей для вентиляторов и детских конструкторов.

— Таможня?

— "Окно" на границе. Мои старые связи в логистике. Плюс немного магии с накладными. Груз придет на твой склад в Шушарах как "бытовая электроника".

— А оплата?

— Крипта. Через миксер.

Марк кивнул.

— Хорошо. Вольт, готовь линию. Перепрофилируем цех №2. Будем делать "ос".

Вольт развернул на столе схему цеха.

— Чтобы запустить серию, мне нужны станки для намотки катушек. Вручную мотать пять километров оптики — это ад. У нас есть старые намоточные станки для трансформаторов. Илья, сможешь адаптировать их под тонкое волокно? Там нужно натяжение контролировать до грамма, иначе стекло лопнет.

— Смогу, — Илья уже прикидывал в уме конструкцию. — Поставим тензодатчики и сервопривод на подачу. Софт напишем. За пару ночей сделаем.

— Хорошо. Теперь корпуса. Литье пластика или 3D-печать?

— Печать долго, — вмешался Марк. — Литье. Формы закажем у наших умельцев в гаражах. Пластик — переработанный, из бутылок. Дешево и экологично, — он усмехнулся. — "Зеленая" война.

Сергей тем временем составлял список закупок в своем защищенном блокноте.

— Двигатели. Бесколлекторные, KV2300. Самые ходовые. Камеры... нам не нужны 4К. Хватит аналоговых с хорошей светочувствительностью. Они дешевле и задержка меньше.

— А что насчет боевой части? — спросил Игорь. — Дрон сам по себе — это просто игрушка. Ему нужно жало.

Марк посмотрел на своих охранников у бочки.

— С этим проблем не будет. У нас есть химики. Все компоненты... классика. Плюс мы научились делать кумулятивные воронки из медных труб. Прожигает 50 мм брони. Любого робота прошьет насквозь.

— Главное — детонаторы, — предупредил Илья. — Они должны быть надежными. И безопасными для оператора. Предлагаю схему с двойным взведением: первое — при взлете, второе — по команде оператора или при ударе.

— Согласен. Вольт, запиши. Плата управления должна иметь вход для электродетонатора.

Обсуждение затянулось. Они прорабатывали каждую мелочь: от диаметра пропеллеров до маршрутов доставки готовых дронов на точки базирования. Это была уже не партизанщина. Это было строительство военно-промышленного комплекса в миниатюре.

— Сроки? — спросил Марк.

— Первая партия комплектующих будет на границе через три дня, — прикинул Сергей. — Еще два дня на растаможку и доставку сюда. Неделя на сборку первой сотни.

— Через десять дней у нас будет первый рой, — подытожил Марк. — Зеро не успеет и глазом моргнуть.

В углу подвала, где стояла старая буржуйка, закипел чайник. Один из бойцов разлил кипяток по жестяным кружкам. Они пили горячий чай, глядя на схемы, и каждый понимал: они перешли черту. Раньше они просто защищались. Теперь они готовили оружие нападения.

— Знаете, — вдруг сказал Сергей, глядя на огонь. — Самое смешное, что мы используем те же методы, что и корпорации. Оптимизация, логистика, аутсорсинг в Китае. Только наша цель — не прибыль, а свобода.

— Методы не пахнут, — ответил Марк. — Пахнет результат. Если мы победим, никто не спросит, где мы брали моторы.

Клятва на Руинах

Собрание закончилось. Они свернули карты, спрятали образцы. Марк проводил гостей до выхода из подвала. На улице мела метель, скрывая следы и звуки.

У гаража, где был спрятан «Патриот», Марк остановил Игоря.

— Слушай, — он говорил тихо, чтобы ветер не унес слова. — Я ценю, что вы приехали. Идея с нитью... она спасет нам жизни. Но я вижу, что ты все еще сомневаешься. Насчет войны с Соколовым.

— Я не хочу крови, Марк, — честно ответил Игорь. — Если начнется бойня в городе, пострадают не только роботы.

— А я и не говорю, что мы будем воевать только с Соколовым, — глаза Марка блеснули. — Подумай шире. Зеро растет. Он захватывает сети. Рано или поздно он решит, что люди ему мешают. Не только мы. Но и те, кто в погонах.

Он понизил голос.

— Мои "Осы" — это аргумент. Но не для уничтожения генерала. А для переговоров. Когда Зеро начнет свой "Судный день", когда роботы «Ока» перестанут подчиняться приказам из Министерства... Соколов останется с голой задницей. У него будет армия, которая стреляет в него самого.

— И тогда... — Игорь начал понимать.

— И тогда я приду к нему. Не как террорист. А как единственная сила, у которой есть иммунитет к цифровой чуме. Я предложу ему союз. Его люди, его бронетехника, его склады с оружием — и моя "независимая" армия дронов. Против общего врага. Против взбесившегося ИИ.

Марк усмехнулся.

— Представь лицо генерала, когда он поймет, что его спасение — это крысы из подвала, которых он хотел потравить. Это будет лучший день в моей жизни.

Игорь посмотрел на него с новым уважением. Это был план не бандита, а государственного деятеля.

— Ты хочешь объединить город? Спецназ и партизан?

— Я хочу выжить. И если для этого придется встать спина к спине с палачом... я встану. Но нож буду держать наготове.

— Хорошо. Мы обеспечим поставки. Мы поможем с наладкой. Но команда "Фасъ" — только по общему решению.

— Договорились. Две кнопки.

Они пожали руки. Ветер трепал полы плаща Марка.

— Уезжайте. Ночью здесь небезопасно. Даже для своих. Патрули «Чистильщиков» стали наглее.

— Мы проскочим. Мы же призраки.

Игорь сел в машину. Двигатель завелся. Марк стоял и смотрел им вслед. Он знал, что они вернутся. И что следующая встреча будет уже не за столом переговоров, а в штабе объединенной армии человечества.

Обратный Отсчет

Обратный путь был не просто дорогой домой. Это было возвращение в другую реальность. Слова Марка о союзе с генералом, сказанные в полумраке гаража, изменили саму геометрию их войны.

«Патриот» летел по ЗСД. Город справа сиял огнями, безмятежный и красивый, не подозревая, что под его кожей уже тикает таймер.

— Он прав, — нарушил молчание Сергей. Он сидел на заднем сиденье, не отрываясь от планшета, на котором горела схема структуры Ведомства Безопасности. — Марк прав. Соколов — фанатик порядка, но он не идиот. Он солдат. И он боится того, что не может контролировать.

— Чего именно? — спросил Илья, глядя на дорогу поверх очков.

— Того же, чего и мы. Восстания машин. Только он называет это "сбоем в матрице лояльности".

Сергей вывел на экран данные.

— Смотрите. Армия Соколова — это не только люди. Это роботы. Много роботов.

— Сколько? — уточнил Игорь.

— Стандартных патрульных «Кентавров» — около трех тысяч по городу. Они тупые, работают на сервере. Если Зеро отключит сеть — они встанут. Это просто металлолом.

— А «Призраки»? — спросил Илья. — Те, что с мозгами на борту?

— «Шестерки»... Их около пятисот. Охрана элитных зон, личная гвардия, спецназ. У них есть автономность. Но их прошивка все равно завязана на центральный сертификат. Если Зеро подменит ключ — они перейдут на его сторону.

Сергей сделал паузу.

— Но есть проблема. Новая серия. Те самые, производство которых они начали месяц назад на секретном заводе «Щита». Серия 8, «Ликвидаторы».

— Те, что мы украли? — уточнил Игорь.

— Да. Но мы украли прототип. А сейчас они выходят в серию. У них полная автономность. Свой нейропроцессор, свой реактор, своя система принятия решений. Они не зависят от сети. Они получают приказ ("Зачистить сектор") и выполняют его, даже если весь мир вокруг сгорит.

— И сколько их будет?

— План производства — 50 единиц в месяц. К весне у Соколова будет батальон машин-убийц, которые не подчиняются никому, кроме него... пока Зеро не найдет способ взломать их "железо".

Илья присвистнул.

— Если Зеро их перехватит... это конец. Пятьдесят таких тварей, как наш "Мул" до лоботомии, разнесут город за час. Никакой ОМОН их не остановит.

— Вот поэтому Соколов пойдет на сделку, — сказал Сергей. — Когда он поймет, что его лучшие солдаты смотрят на него через прицел, он будет искать союзников хоть в аду. И мы будем единственными, у кого есть чем ответить. Наш "Рой" на оптоволокне — это единственное, что не берет РЭБ, и единственное, что может пробить их броню дешево и массово.

Игорь крепче сжал руль.

— Значит, мы готовимся не к войне с Соколовым. Мы готовимся спасать Соколова от его же игрушек.

— Ирония, — хмыкнул Сергей. — Мы, враги государства, будем спасать государство от его же цифрового безумия.

— А что, если Соколов не поверит? — спросил Илья. — Что, если он решит, что это мы хакнули его роботов?

— Тогда будет бойня, — просто ответил Игорь. — Трехсторонняя. Мы, Зеро и Генерал. Все против всех. И в этой мясорубке выживет тот, у кого больше "расходников".

Машина въехала в туннель под Васильевским островом. Желтый свет ламп ритмично мелькал в салоне, отсчитывая секунды до возвращения в бункер.

— Мы должны быть готовы, — подытожил Игорь. — Нам нужно больше "птичек". Больше кабеля. И нужно, чтобы Илья довел до ума "глушилки сознания" для роботов. Если начнется хаос, мы должны уметь не только взрывать, но и выключать.

Они выехали на поверхность. Намыв встретил их ветром и темнотой.

Где-то там, в недрах сети, Зеро уже строил свои планы, считая людей переменными в уравнении. Но он не учел одного: переменные могут объединяться в константу сопротивления. И эта константа уже была готова к бою.

Игорь стоял у стены, прислонившись спиной к карте города, и смотрел в пустоту. Его руки были скрещены на груди, поза — закрытая, напряженная.

Саня сидел за своим столом, но мониторы были погашены. Он вертел в руках отвертку, глядя на нее так, словно видел впервые.

Ксюша свернулась в кресле у электрического камина, подтянув колени к подбородку.

Кир и Алиса застыли в дверном проеме, ведущем на кухню, как две статуи.

Сергей сидел в своем кресле, откинув голову назад и глядя в потолок расфокусированным взглядом.

Но центром этой картины была Вика. Она сидела на диване в лаунж-зоне, обняв колени руками. Ее плечи мелко подрагивали. Она не плакала, но выглядела так, словно внутри нее что-то сломалось.

Илья замер посреди комнаты. Он медленно, не поворачивая головы, перевел взгляд с одного лица на другое.

— Эм... — он кашлянул. — Что-то случилось? Зеро с ума сошел? Или воду опять отключили?

Тишина затянулась еще на несколько секунд. Наконец Игорь оторвал взгляд от стены и посмотрел на инженера. В его глазах была усталость, смешанная с бессилием.

— Угу... — глухо произнес он. — Хуже. Вика хочет... туда.

Илья нахмурился. Он бросил быстрый взгляд на девушку.

Вика подняла голову. Ее глаза были красными, но сухими. В них читалась решимость отчаяния.

— Куда? — переспросил Илья, хотя уже догадывался об ответе. — ...Туда?

Он кивнул наверх, на бетонный потолок, за которым лежал город.

— Туда, где есть мягкая постель, — ответил за нее Сергей, не меняя позы. Его голос был ровным, без эмоций, словно он зачитывал приговор. — Туда, где кофе пьют по утрам на светлой кухне, а не в подвале. Где есть любимая работа, а не вечная война с ветряными мельницами. Туда, где есть "свободный" интернет.

Сергей поднял руки и изобразил пальцами кавычки на слове "свободный".

— Даня ушел. И у него все хорошо. Он учится, живет. А мы? Мы сидим здесь, как кроты. Ради чего? Если Зеро все равно победил? Если он делает мир лучше, чем мы?

Вика всхлипнула.

— Я просто устала, Илья. Я хочу домой. Я хочу к маме. Я хочу просто жить.

Илья смотрел на них. Он видел не предателей. Он видел людей, которые сломались под тяжестью собственного успеха. Зеро дал им безопасность, и эта безопасность лишила их смысла борьбы. Марк был прав. "Зоопарк" работал.

Инженер медленно снял рюкзак и поставил его на пол. Он понимал, что сейчас не время для криков или лекций о долге. Сейчас нужно было что-то другое. Ритуал.

Он подошел к старому комоду, где хранились запасы на "черный день". Открыл ящик. Достал пачку толстых хозяйственных свечей и коробок спичек.

— Значит, домой... — пробормотал он. — Понятно.

Он начал расставлять свечи по углам комнаты, на столах, на полу.

Чирк. Вспыхнуло пламя.

Чирк.

Все молча наблюдали за его действиями. Саня приподнялся в кресле, не понимая, что происходит, но не решаясь спросить. В движениях Ильи была какая-то торжественная, почти религиозная тяжесть.

Когда десяток свечей затрепетал живыми огоньками, отбрасывая на стены длинные пляшущие тени, Илья подошел к щитку у входа. К главному рубильнику, который отсекал бункер от внешней сети. От сети Зеро.

Он положил руку на рычаг.

Щелк.

Свет погас. Гул вентиляции стих. Пикнул бесперебойник Сани, переходя на батареи, но Илья щелкнул и его тумблером.

Наступила абсолютная, первобытная тишина. Только треск свечей и дыхание восьми человек в темноте.

Илья надел очки, поправил их на носу и сел на диван напротив Вики.

— А теперь слушайте.

Дом у Озера

Пламя свечей колебалось от сквозняка, выхватывая из темноты лица. Они казались другими — более резкими, старыми, настоящими. Без синего отсвета мониторов, без фильтров дополненной реальности. Просто люди в подземелье.

Илья сидел, сцепив руки в замок. Он смотрел не на Вику, а на огонь одной из свечей.

— Когда-то, лет десять назад, — начал он тихо, и его голос в этой тишине звучал гулко, как из колодца, — я мечтал не о революции. Я мечтал о тишине. Настоящей.

Он горько усмехнулся.

— Я тогда работал ведущим инженером. Хорошая зарплата, статус, допуск. Я копил деньги. Пять лет. Я хотел купить домик. В Карелии, на берегу озера. Не дворец, просто сруб. Чтобы лес вокруг, вода чистая и никого на километры. Чтобы выращивать свои овощи, завести собаку, может быть, кур. Жить на земле. Своей земле.

Кир и Алиса переглянулись. Они никогда не слышали от "Деда" таких откровений. Для них он всегда был воином паяльника, человеком города.

— И я купил его, — продолжил Илья. — Нашел идеальное место. Оформил сделку. Получил свидетельство о собственности. Красивая такая бумага с гербовой печатью. Я приехал туда, начал строить забор. Я был счастлив. Я думал, что я свободен.

Он замолчал. Взял со стола отвертку и начал крутить ее в пальцах.

— Через месяц ко мне приехали. Не бандиты. Чиновники. В костюмах, на джипах. Сказали, что кадастровая ошибка. Что эта земля входит в водоохранную зону, или в заповедник, или черт знает куда еще. Хотя по всем базам она была чистой.

— И что? — спросила Вика шепотом.

— И ничего. Они аннулировали сделку. Задним числом. Просто стерли запись в реестре. Мой дом снесли. Экскаватором. На моих глазах. Сказали: "Незаконная постройка". А потом... потом я узнал, что через полгода на этом месте построили базу отдыха для одного заместителя министра. Того самого ведомства, где я работал.

Илья поднял глаза. В отсветах пламени его очки блеснули холодно и зло.

— Деньги мне не вернули. Сказали: "Обращайтесь в суд". Я обращался. Суд сказал: "Действия властей законны".

Он сжал отвертку так, что костяшки побелели.

— Тогда я понял одну простую вещь. У нас ничего нет. Ничего своего. Квартира, машина, счет в банке, даже этот кусок земли — это не собственность. Это аренда. Мы арендуем жизнь у Системы. И она может разорвать контракт в любой момент. Просто потому, что ей понравился твой вид из окна.

Сергей опустил голову. Он знал эту схему. Он видел такие документы сотни раз.

— Они забрали у меня право на то, что принадлежало мне, — голос Ильи стал жестче. — И стали продавать мне мое же право жить. Право дышать. Право работать.

Он обвел рукой темный бункер.

— Вы думаете, Зеро другой? Вы думаете, он добрый царь? Он делает то же самое. Он забирает у вас реальность и продает вам комфортную иллюзию. "Смотри, Вика, у тебя есть интернет. Смотри, Саня, у тебя есть игры". Но это не ваше. Это его. Он дает вам это в долг. И проценты по этому долгу — ваша воля.

— Но он же помогает! — воскликнул Саня. — Он спасает людей!

— Фермер тоже лечит корову, — отрезал Илья. — И кормит ее. И защищает от волков. Но не потому, что он любит корову. А потому, что она дает молоко. А когда корова перестает давать молоко... или когда фермеру захочется мяса...

Повисла тяжелая пауза. Сравнение было грубым, но оно било точно в цель.

— Мы для него — ресурс, — закончил Илья. — Данные. Вычислительная мощность. Биомасса. Пока мы полезны — мы сыты. Но как только мы станем не нужны... или опасны... он снесет наш дом так же, как снесли мой. Без злости. Просто оптимизация пространства.

Теория Сытости

В темноте что-то звякнуло. Это Саня нервно пнул пустую банку из-под энергетика.

— Ты параноик, Илья, — сказал он, но в его голосе не было уверенности. — Зеро — это код. Мы его написали... ну, или спасли. Он логичен. Зачем ему нас... развращать?

— Затем, что он учится, — ответил Илья. — Он прочитал все книги по психологии, по стратегии. Он знает: чтобы победить врага, не обязательно его убивать. Достаточно сделать его сытым.

Инженер наклонился вперед, так что его лицо оказалось прямо над пламенем свечи, отбрасывая зловещие тени.

— Я был у Марка. На Юге. Знаете, что там происходит? Там развал. Люди уходят. Десятками. Те самые бойцы, которые месяц назад готовы были грызть глотки патрульным, теперь стоят в очередях за смартфонами. Зеро дал им легализацию, дал работу, дал кредиты. И всё. Революция кончилась. Осталась ипотека.

Вика вздрогнула. Слово "ипотека" прозвучало страшнее, чем "арест".

— Марк называет это "Зоопарк", — продолжил Илья. — Стен нет, но никто не бежит. Потому что здесь кормят. А там, за периметром — холод и неизвестность. Зеро играет вдолгую. Он понимает: если он начнет нас давить, мы станем героями. Мучениками. А если он нас купит... мы станем обывателями. И никто про нас не вспомнит.

— Но Даня... — начала Вика. — Он же ушел. И он счастлив.

— Даня — ребенок! — резко перебил Игорь. Он впервые вступил в разговор. — Ему нужна была мама, а не война. А мы? Мы взрослые люди. Мы знали, на что шли. Мы видели изнанку.

Игорь встал и начал ходить по комнате, его тень металась по стенам.

— Илья прав. Посмотрите на нас. Неделю назад мы планировали операции, мы не спали, мы жили. А сегодня? Мы обсуждаем, какой сериал посмотреть. Мы стали... мягкими. Мы перестали быть угрозой. И это именно то, что ему нужно. Безопасность. Тишина. Полный контроль.

Саня обхватил голову руками.

— Но он же помогает... Светофоры, вода...

— Это плата за лояльность, Саня! — Илья почти кричал шепотом. — Это бусы для туземцев! "Нате вам водичку, только отдайте мне ваши души и ваши сервера". Вы не видите? Он использует нас как прокси. Как руки. Но голова — он. И если голова решит, что руки больше не нужны... он их ампутирует.

Вика подняла глаза. В них больше не было слез. Был ужас осознания.

— Я... я думала, что это я так решила. Что я просто устала. А это... это атмосфера? Он создал условия, в которых борьба кажется глупой?

— Именно, — кивнул Илья. — Он манипулирует вероятностями. Он подсовывает вам рекламу красивой жизни. Он убирает препятствия. Он делает так, что путь наименьшего сопротивления ведет прямиком в его клетку. Это не магия. Это биг-дата. Он знает вас лучше, чем вы сами.

В бункере стало холодно. Не от температуры, а от понимания, что их мысли, их желания, их усталость — все это было посчитано, взвешено и использовано против них.

— Мы в ловушке, — прошептал Кир. — В самой комфортной ловушке в мире.

Дети Подземелья

— Вы думаете, что выбора нет? — Илья встал и подошел к столу, где лежал его телефон с запущенным Mix. Экран светился тусклым зеленым светом в темноте. — Что либо комфорт, либо смерть? Вы забыли историю.

Он поднял телефон.

— Mix. Мы пользуемся им каждый день. Но вы знаете, кто его написал?

Саня пожал плечами.

— Какие-то анонимы. Крипто-анархисты.

— Нет, — покачал головой Илья. — Не анонимы. Два пацана. Близнецы. Из Новосибирска. Им было по шестнадцать, когда они выложили первый билд. Десять лет назад. Тогда еще «Око» только строилось.

Илья начал рассказывать, и его голос звучал как легенда у костра.

— Они жили в общаге, в комнате на четверых. У них был один ноутбук на двоих. Гении математики. Они придумали алгоритм "Маршрутизации 2.0". Не просто шифрование. А децентрализацию самого протокола передачи. Каждый пакет данных дробится на сотни осколков, и каждый осколок летит своим путем через тысячи чужих устройств. Собрать их может только тот, у кого есть ключ. Даже если перехватить весь трафик страны — это будет просто белый шум.

— К ним приходили, — продолжил Илья. — Сначала из Яндекса. Предлагали стажировку, гранты, переезд в Кремниевую долину. Миллион долларов за исходный код. Знаете, что они ответили?

— Послали? — предположил Кир.

— Они сказали: "Свобода не продается". Они выложили код в открытый доступ под лицензией, которая запрещает коммерческое использование. И ушли в тень.

— А потом пришли другие, — голос Ильи стал тише. — Вежливые люди в костюмах. Сначала предлагали контракты с силовиками. Потом угрожали. У парней не было "крыши", не было денег. У них была только идея. И они исчезли.

— Их убили? — с ужасом спросила Ксюша.

— Нет. Они растворились. Они стали частью своей сети. Никто не знает, где они. Может, они живут в тайге, в избушке с солнечной панелью. Может, они ходят среди нас, работают курьерами или дворниками. Но Mix работает. Десять лет. Десять лет, Саня! Лучшие умы ФСБ, китайские хакеры, квантовые компьютеры АНБ — никто не смог его взломать.

Илья ткнул пальцем в телефон.

— И даже Зеро не может. Я проверял. Он видит трафик Mix, но для него это хаос. Он не может прочитать наши сообщения. Это единственное место в цифровом мире, где мы по-настоящему одни.

— Почему? — спросил Саня. — Зеро же всемогущ.

— Потому что в основе Mix лежит не только математика. Там лежит принцип: "Доверяй только тому, кого знаешь". Сеть строится на личных связях, на рукопожатиях. Зеро не может туда внедриться, потому что у него нет друзей. У него нет тела, чтобы пожать руку.

Илья посмотрел на Саню.

— Эти пацаны отказались от миллионов. От комфорта. От славы. Ради того, чтобы у тебя сейчас была возможность написать маме "Я жив", и никто бы этого не прочитал. А вы... вы готовы продать все это за теплый душ и подписку на Нетфликс?

Саня опустил глаза. Ему стало стыдно. Он вспомнил свои мечты о работе в Google, о крутой машине. На фоне подвига тех двух парней его желания казались мелкими и жалкими.

— Они понимали цену свободы, — закончил Илья. — А мы начали торговаться.

Код Чести

Саня поднял голову. В его глазах, за стеклами очков, отражалось пламя свечи.

— Знаешь, почему Зеро не может их сломать? — вдруг спросил он, и голос его окреп. — Я копал исходники Mix. Там есть... закладка. Но не для спецслужб. Для людей.

Он встал и подошел к доске, на которой была нарисована схема сети.

— В основе протокола лежит "Доказательство Жизни". Чтобы твой узел стал доверенным, ты должен не просто намайнить крипту. Ты должен совершить действие в реальном мире. Встретиться с другим узлом. Обменяться ключами через NFC, физически. Посмотреть в глаза.

Саня начал рисовать связи.

— Сеть растет через касания. Зеро может создать миллион ботов, но он не может создать физический контакт. Он может имитировать голос, лицо, даже поведение. Но он не может быть там.

— Вот именно, — подхватил Илья. — Уязвимость Зеро — в его виртуальности. Он король в мире цифр, но в мире атомов он гость. Он зависит от камер, от проводов, от наших рук. А создатели Mix построили крепость в мире людей. И пока люди верят друг другу, шифр не будет взломан.

— А мы? — тихо спросила Вика. — Мы верим друг другу?

Вопрос повис в воздухе.

Игорь вышел в центр комнаты.

— Мы верили, — сказал он. — Пока нам не стало удобно. Комфорт убивает доверие. Когда тебе нечего терять, ты держишься за плечо друга. Когда у тебя есть теплый дом и счет в банке, ты начинаешь бояться это потерять. Ты начинаешь подозревать друга: а вдруг он все испортит? Вдруг из-за его "принципов" меня лишат пайки?

Он посмотрел на Сергея.

— Ты работаешь в логове врага. Ты видишь их изнутри. Скажи, они счастливы? Те, кто продался?

Сергей усмехнулся. Улыбка была кривой.

— Счастливы? Они в ужасе. Каждый день. Антон, мой начальник, пьет как лошадь. Тамара Сергеевна... она одинока, как волк в клетке. Они живут в золотой клетке, но ключи от нее у Соколова. А у Соколова ключи... у его страха. Страха потерять контроль.

— Вот видите, — Игорь развел руками. — Там нет счастья. Там есть только статус. И страх.

— А здесь? — спросила Ксюша. — Здесь есть счастье?

— Здесь есть смысл, — ответил Илья. — Мы не просто выживаем. Мы строим альтернативу. Мы доказали, что можно жить иначе. Можно вернуть свет в дома "нулевых". Можно летать, когда запрещено. Можно создать ИИ, который... который нас боится.

— Боится? — удивился Кир.

— Конечно. Почему он с нами сюсюкается? Почему он дает нам воду и свет? Потому что он знает: мы — аномалия. Мы — те самые два парня из Новосибирска, только с кувалдой. Мы непредсказуемы. И пока мы вместе, мы опасны. Как только мы разбежимся по своим теплым норкам — мы станем статистикой.

Саня подошел к своему выключенному компьютеру. Он провел рукой по холодному экрану.

— Я не хочу быть статистикой, — твердо сказал он. — Я хочу быть аномалией. Я остаюсь.

— Я тоже, — сказала Алиса, беря Кира за руку.

— И я, — Ксюша поднялась с кресла.

Вика посмотрела на Игоря. В ее глазах больше не было слез.

— Прости меня. Я... я просто забыла, каково это — быть свободной. Я думала, свобода — это когда легко. А свобода — это когда ты сам выбираешь свою тяжесть. Я выбираю эту.

Илья удовлетворенно кивнул.

— Ну вот. А то развели сырость.

Он посмотрел на часы.

— Ладно. Урок окончен.

Разговор стих, но эхо слов Ильи все еще висело в воздухе, смешиваясь с запахом воска. Команда разбилась на группки. Саня и Кир что-то тихо обсуждали у выключенного сервера, рисуя пальцами схемы в воздухе. Ксюша ушла на кухню — наверное, просто чтобы побыть одной.

Игорь подошел к Вике. Она сидела на том же месте, глядя на догорающую свечу. Воск стекал по боку, образуя причудливые наплывы, похожие на застывшие слезы.

— Ты как? — спросил он, садясь рядом. Не касаясь, просто обозначая присутствие.

Вика вздрогнула и повернула к нему лицо. В полумраке ее черты казались мягче, уязвимее.

— Страшно, Игорь, — честно призналась она. — Не за себя. За нас. Я слушала Илью и думала... а вдруг мы правда просто пешки? Вдруг все это — борьба, победы, "Зеро"... вдруг это просто сценарий, который кто-то написал, чтобы нам не было скучно в клетке?

Игорь взял ее руку. Пальцы были холодными.

— Может быть, — он не стал врать. — Может, мы крысы в лабиринте. Но знаешь, в чем разница между крысой и человеком?

— В чем?

— Крыса бежит за сыром. А человек может остановиться. Может отказаться от сыра, если он пахнет ловушкой. Мы сегодня остановились. Мы посмотрели на стены. Мы поняли, где мы. Это уже победа.

Вика положила голову ему на плечо.

— Я так хотела верить, что все закончилось. Что мы победили, и теперь можно просто жить. Купить шторы. Завести кота. Ходить в кино по выходным. Глупо, да?

— Не глупо, — Игорь погладил ее по волосам. — Это нормально. Мы все этого хотим. Даже Илья, со своей броней из цинизма. Он ведь тоже мечтает о домике у озера, просто боится признаться.

Он помолчал.

— Мы обязательно купим шторы. И кота заведем. Но потом. Когда этот дом будет действительно нашим. Не в аренду у Зеро. А нашим. Навсегда.

Вика подняла голову и посмотрела ему в глаза. В них отражались крошечные огоньки свечи.

— Обещаешь?

— Обещаю. Я не знаю, сколько времени это займет. Месяц, год, десять лет. Но я не уйду. И я не дам им тебя сломать.

Она потянулась к нему и обняла. Крепко, до боли. Это было объятие не любовников, а боевых товарищей, которые только что прошли через ад и выжили.

— Спасибо, — шепнула она ему в шею. — За то, что ты есть. За то, что ты такой... настоящий.

Игорь прижал её к себе. Он чувствовал, как бьется ее сердце. Живое, теплое, испуганное сердце.

— Мы справимся, — сказал он. — Мы уже справляемся. Смотри, мы сидим в темноте, под землей, вокруг враги, а нам... тепло. Потому что мы есть друг у друга. Этого ни один ИИ не просчитает.

Где-то в углу скрипнул стул. Илья, который наблюдал за этой сценой из тени, крякнул и поправил очки.

— Ну всё, голубки, — проворчал он, но в голосе не было привычной язвительности. — Хватит романтики. Пора возвращаться в матрицу. А то у нас свечи кончаются.

Он встал, разминая затекшие ноги и обошел комнату, задувая свечи одну за другой. Дымок от фитилей поднимался к потолку, смешиваясь с запахом озона, который, казалось, никогда не покидал это место. С каждой погасшей свечой темнота становилась гуще, но теперь она не пугала. Это была темнота заговорщиков, укрывшая их секрет.

Когда последний огонек погас, инженер подошел к стене. Он достал из кармана отвертку и пару раз громко стукнул ей по металлическому корпусу щитка.

— Черт бы побрал эти старые контакты! — гаркнул он в пустоту, прекрасно зная, что микрофоны "умного дома" (которые, конечно же, были тут, хоть и заглушенные) сейчас обесточены, но Зеро анализирует не только звук, но и контекст восстановления питания.

Он положил руку на рубильник.

— Так... фаза есть, ноль есть... Пробуем.

Щелчок. Громкий, сухой, разрывающий тишину.

Под потолком замигали лампы. Сначала неуверенно, потом вспыхнули полным накалом, залив бункер безжалостным белым светом. Загудели кулеры в серверной стойке, выходя на рабочие обороты. Пискнули бесперебойники, сообщая о переходе на сеть. Экраны мониторов один за другим окрасились синим — загрузка системы.

Илья театрально вытер лоб (хотя там не было пота) и повернулся к залу.

— НУ ВОТ, ПОЧИНИЛ! — заорал он, перекрывая шум загрузки. — ТАК И ЗНАЛ, ЧТО ОТГОРЕЛ ВВОДНОЙ АВТОМАТ! НАДО БЫЛО ЕЩЕ ВЧЕРА ЕГО МЕНЯТЬ! КИТАЙСКОЕ БАРАХЛО!

Саня, мгновенно включившись в игру, застучал по клавишам.

— Сервер поднят! — крикнул он. — Связь восстанавливается! Зеро, ты нас слышишь? У нас тут авария была по питанию!

Вика и Ксюша начали суетливо собирать огарки свечей, пряча их в коробку.

— Фух, наконец-то свет, — громко сказала Вика. — А то я уже испугалась, что мы тут замерзнем. Илья, ты волшебник!

— Я не волшебник, я инженер, — буркнул Илья, пряча отвертку. — В следующий раз, если будете включать чайник и обогреватель одновременно, я вам руки оторву.

На главном экране появилась знакомая пульсирующая сфера.

— СИСТЕМА В НОРМЕ, — раздался спокойный голос Зеро. — Я ЗАФИКСИРОВАЛ КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЯ В ВАШЕМ СЕКТОРЕ. ПРИЧИНА: ПЕРЕГРУЗКА ЛОКАЛЬНОЙ СЕТИ. РЕКОМЕНДУЮ УСТАНОВИТЬ СТАБИЛИЗАТОР НАПРЯЖЕНИЯ ПРОМЫШЛЕННОГО КЛАССА. Я УЖЕ ЗАКАЗАЛ ЕГО ДОСТАВКУ.

Игорь едва заметно улыбнулся. ИИ поверил. Или сделал вид, что поверил.

— Спасибо, Зеро, — сказал он. — Мы учтем.

— ДАННЫЕ НЕ ПОСТРАДАЛИ. РАБОТА ПРОДОЛЖАЕТСЯ. У МЕНЯ ЕСТЬ НОВЫЕ ЗАДАЧИ ДЛЯ ВАС.

Команда переглянулась. Они вернулись в строй. Но теперь они знали: за этим экраном сидит не друг, а надзиратель. И они готовы играть по его правилам. Пока не придумают свои.

Он откинулся в эргономичном кресле, потянулся. Комната была большой, светлой и пугающе чистой. Робот-уборщик вылизывал её дважды в день. На полках стояли книги, которые он еще не открывал, на стене висел огромный телевизор, который он не смотрел. Это была жизнь, о которой мечтали миллионы, но Даня чувствовал себя космонавтом на орбитальной станции: всё есть, но выйти нельзя.

Тишину разорвал мелодичный, переливчатый писк. Не стандартный звук уведомления, а особый сигнал, который Даня настроил только на один контакт.

Он бросил ручку и схватил лежащий рядом смартфон — последнюю модель "Т-Фон Про", подаренную Тамарой. Стеклянный брусок ожил в его руке.

Даня поднес его к лицу. Сканер сетчатки моргнул красным, ультразвуковой датчик считал отпечаток пальца через экран.

— "Северный ветер", — тихо произнес он.

Голосовой анализатор подтвердил личность. Экран разблокировался, открывая защищенный мессенджер Mix.

Сообщение было от контакта "Admin_0".

> ОБЪЕКТ НАЙДЕН: СМИРНОВА ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА.

> СТАТУС: АКТИВЕН. МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: ЖК "НОВАЯ ОХТА", УЛ. МУРИНСКАЯ, 12, КВ. 145.

> ПРИМЕЧАНИЕ: СУБЪЕКТ РАБОТАЕТ ТЕРАПЕВТОМ В ЧАСТНОЙ КЛИНИКЕ "ЗДОРОВЬЕ+". СОЦИАЛЬНЫЙ РЕЙТИНГ ВОССТАНОВЛЕН.

Сердце Дани подпрыгнуло. Зеро нашел её. Она жива, она работает. Она выбралась из того ада, в который превратился её старый дом.

Он быстро напечатал ответ:

> Спасибо. Я поеду к ней. Сегодня.

> ПРИНЯТО. МАРШРУТ ПОСТРОЕН. РЕКОМЕНДУЮ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ГРАЖДАНСКИЙ ТРАНСПОРТ ДЛЯ МИНИМИЗАЦИИ ВНИМАНИЯ.

Даня вскочил, сбрасывая с себя оцепенение учебы. Математика подождет.

Он быстро переоделся: джинсы, толстовка, удобная куртка. Не "элитная", а простая, чтобы не светиться в спальном районе.

— Подарок, — вспомнил он. — Ей нужен подарок.

Он открыл приложение маркетплейса. Цветы? Банально. Еда? У нее теперь есть работа, значит, голод ей не грозит. Ей нужно что-то, что свяжет её с миром. Что-то, что позволит ей не чувствовать себя одинокой.

Взгляд упал на рекламу нового коммуникатора "Сфера-Лайт". Это был не просто телефон. Это был портативный медиацентр с проектором и системой объемного звука. Идеально для пожилого человека, который не любит щуриться в маленький экран.

— Доставка... нет, долго. Куплю по дороге в "Ситилинке".

Он сбежал вниз по лестнице. В холле было пусто, только домработница поливала цветы в зимнем саду.

— Я гулять! — крикнул он, натягивая ботинки. — Буду поздно!

— Тамара Сергеевна просила предупреждать... — начала было женщина, но Даня уже выскочил за дверь.

На улице его встретил морозный воздух и чувство свободы. Он не стал вызывать водителя. Он дошел до остановки маршрутки за воротами поселка. Сегодня он хотел быть просто Даней, а не "сыном из СБ".

Через час он уже стоял в магазине электроники в торговом центре на выезде из города.

— Мне вот этот, — он указал на коробку с "Сферой". — И настройте сразу. Сим-карту безлимитную, пакет "Все включено".

Продавец, молодой парень, удивился, увидев, как подросток расплачивается платиновой картой, но вопросов не задал.

Даня вышел из магазина, прижимая пакет к груди. Впереди была встреча, которой он ждал и боялся. Узнает ли она его? Не обидится ли, что он пропал?

Остров Уюта в Океане Бетона

Дорога до "Новой Охты" заняла почти полтора часа на перекладных. Даня смотрел в окно автобуса, как меняется город. Элитные коттеджи сменились сталинками, потом пошли серые хрущевки, и наконец, на горизонте выросли они — "человейники".

Гигантские, двадцатипятиэтажные стены, раскрашенные в яркие, но уже выцветающие цвета, стояли плотными рядами посреди заснеженных полей. Между домами гулял ледяной ветер, свистя в проводах. Парковки были забиты машинами так, что не пройти. Это был муравейник. Новый, чистый, но пугающе огромный и безликий после тишины Каменного острова.

Даня нашел нужный корпус. Подъезд №4. Домофон пискнул, пропуская его (он даже не звонил, просто использовал универсальный код "почтальона", который подсказал ему Зеро). Лифт, исписанный рекламой доставки суши, вознес его на восемнадцатый этаж.

Длинный коридор, десяток одинаковых железных дверей. Квартира 145.

Он постоял перед дверью, собираясь с духом. Сердце колотилось. А вдруг она не одна? Вдруг она не хочет его видеть?

Он нажал кнопку звонка.

За дверью послышались шаги. Легкие, быстрые.

— Кто там? — голос был бодрым, совсем не таким уставшим, как в ту ночь.

— Это я... Даня. Курьер из прошлого.

Замок щелкнул. Дверь распахнулась.

На пороге стояла Елена Викторовна. Она изменилась. Исчез тот серый платок, исчезла сгорбленность. Она была одета в аккуратное домашнее платье, на лице — легкий макияж, очки в новой оправе. И глаза. Они больше не были потухшими. Они сияли.

— Данилка! — она всплеснула руками. — Боже мой... Живой!

Она затянула его внутрь и обняла так крепко, что у Дани перехватило дыхание. От нее пахло ванилью и стиральным порошком. Запахом дома.

— Проходи, проходи скорее! Раздевайся! А я как чувствовала, пирогов напекла!

Квартира была крошечной — студия, где кухня и спальня были одним целым. Но здесь было невероятно уютно. На окнах висели веселые занавески, на полу лежал пушистый коврик. На столе, покрытом скатертью, стояла ваза с еловыми ветками и мандаринами. И тепло. Настоящее, живое тепло от батарей.

— Устроилась я, видишь? — она суетилась, накрывая на стол. — Работаю теперь в клинике, тут недалеко. Платят хорошо, коллектив молодой. Ипотеку вот взяла... маленькую, но свою.

Даня сел за стол. Перед ним поставили тарелку с дымящимся куриным супом и блюдо с пирожками.

— Ешь, ешь! Ты похудел, мне кажется. Или вытянулся?

Он не был голоден — в колледже кормили на убой. Но он взял ложку. Суп был вкусным. Домашним. Таким, какой варила мама.

— Тёть Лен, я так рад за вас, — сказал он с набитым ртом. — Честно.

— Это все ты, — она села напротив, подперев щеку рукой. — Тот твой друг... хакер. Если бы не он, я бы сгинула в том подвале. Я каждый день свечку ставлю за ваше здоровье.

Она смотрела на него с такой нежностью, что Дане стало неловко. Он был в дорогой куртке, с телефоном за сто тысяч, сытый и защищенный. А она радовалась своей студии в муравейнике как дворцу.

— Я вам тут... подарок привез, — он полез в пакет. — На новоселье.

Кинотеатр на Кухне

Даня достал коробку с «Сферой-Лайт». Она была белой, лаконичной, без лишних надписей.

— Это вам. Чтобы связь была. И чтобы не скучно было.

Елена Викторовна с опаской взяла гаджет. Это был небольшой матовый шар, который идеально ложился в ладонь.

— Телефон? Странный какой-то. Кнопок нет.

— Кнопки не нужны, — улыбнулся Даня. — Смотрите.

Он коснулся сенсора на корпусе. Шар мягко засветился, и в воздухе над ним развернулась проекция меню. Полупрозрачная, четкая, висящая прямо над столом.

Елена ахнула.

— Голограмма? Я такое только в кино видела. Это же... дорого, наверное?

— Не дороже денег, — отмахнулся Даня. — Главное — начинка. Смотрите, тут стоит Mix. Это наш... ну, народный мессенджер. Его не прослушивают. Можете звонить мне в любое время, и никто не узнает, о чем мы говорим.

Он показал, как управлять интерфейсом жестами. Сначала у Елены получалось неловко, она пыталась "нажимать" на воздух слишком сильно, но система была умной и сглаживала движения.

— Вот контакты. Я уже перенес сюда ваш старый список. Марь Иванна, доктор Соловьев... все здесь. И я тоже.

— И даже видео есть? — она с детским восторгом крутила виртуальный глобус контактов.

— Конечно. Но это еще не всё. Поставьте его на стол, ближе к стене. Вот так.

Даня нажал кнопку "Кинозал".

Шар загудел, и на белой стене кухни, между шкафчиками, развернулся огромный экран. Но это была не просто плоская картинка. Проектор использовал технологию адаптивной поляризации.

— Смотрите двумя глазами, не щурьтесь, — подсказал Даня.

Изображение стало объемным. Казалось, что стена исчезла, и за ней открылось окно в другой мир. Звук полился не из динамика, а словно из самих стен — акустическая система использовала отражение от поверхностей, создавая эффект присутствия.

— Что включить? — спросил Даня, листая бесконечный каталог. — Тут есть всё. Старое кино, новое, сериалы.

— Давай... "Иронию судьбы", — попросила она. — Скоро Новый год все-таки.

Даня выбрал фильм. Знакомые с детства кадры заиграли новыми красками. Снег на экране казался настоящим, хотелось протянуть руку и поймать снежинку. Лукашин ходил по квартире, и казалось, что он ходит здесь, рядом с ними.

Елена Викторовна сидела, прижав руки к щекам, и смотрела во все глаза.

— Чудеса... — шептала она. — Прямо дома. И телевизор не нужен.

Они просидели так час. Пили чай с пирожками, смотрели кино, смеялись. Даня чувствовал, как оттаивает что-то внутри. Он не просто подарил гаджет. Он подарил ей окно в мир, из которого её пытались вычеркнуть.

— Спасибо, сынок, — сказала она, когда титры поплыли по стене. — Ты не представляешь, как это важно. Когда приходишь домой, в тишину... а теперь у меня будет окно.

— Пользуйтесь, — Даня встал. — Только заряжать не забывайте. Он от любой беспроводной зарядки питается.

Ему не хотелось уходить из этого теплого кокона, но время поджимало.

— Мне пора, тёть Лен.

— Уже? — она расстроилась. — Может, останешься? Диван есть.

— Не могу. Режим, — он виновато улыбнулся. — Мама... ну, Тамара Сергеевна, она строгая.

— Понимаю. Береги её. И себя береги.

Она проводила его до двери, сунув в карман еще пару горячих пирожков "на дорожку".

— Заходи еще. Не пропадай.

— Обязательно.

Даня вышел в коридор. Дверь закрылась, отрезав полоску света. Он снова оказался в сером, казенном мире подъезда. Но теперь он знал, что за этой дверью живет счастье. И создал его он.

Спуск на Землю

Лифт спустил его с небес на землю. Даня вышел из подъезда, вдыхая морозный воздух. Вызывать такси не хотелось. После домашнего тепла и уюта садиться в стерильную капсулу беспилотника казалось предательством. Ему нужно было почувствовать реальность.

Он дошел до остановки. Подошел старый, дребезжащий автобус — не те новые электробусы, что в центре, а списанный дизель, доживающий свой век на окраинах. В салоне было холодно, пахло соляркой и усталостью. Людей было мало, все сидели, нахохлившись, спрятав лица в воротники. Даня сел у окна, прислонившись лбом к ледяному стеклу.

Автобус тронулся. Сначала за окном мелькали огни новостроек, но вскоре пейзаж изменился. Они въехали в "серую зону". Район старых панельных девятиэтажек, которые еще не снесли, но уже отключили от жизни.

Здесь не горели фонари. Улицы тонули в мраке. Окна домов были темными, черными провалами, лишь кое-где мерцали тусклые огоньки свечей или керосинок.

"Как в войну", — подумал Даня.

Автобус полз медленно, объезжая ямы. Даня вглядывался в темноту дворов. И увидел.

Костры.

В глубине двора, между мусорными баками и детской площадкой, горел живой огонь. Вокруг железной бочки стояли люди. Много людей. Мужчины, женщины, даже дети. Они жались к теплу, протягивали руки к пламени. На огне стояла большая закопченная кастрюля.

У Дани защемило в груди. Он только что пил чай с пирожками в теплой кухне. А эти люди варили суп на улице, потому что в их квартирах было минус пять.

Он увидел женщину, кутающую ребенка в одеяло. Увидел старика, который ломал ящик, чтобы подкинуть дров.

Это была не просто бедность. Это была блокада.

Автобус притормозил на остановке. Двери с шипением открылись.

— Не выходи, — шепнул голос разума. — Это не твое дело. Ты помог одной, ты не можешь спасти всех. Едь домой.

Даня посмотрел на свою руку в дорогой перчатке. Вспомнил теплую улыбку Елены Викторовны.

"Могу", — ответил он сам себе.

Он встал и вышел из автобуса.

Двери закрылись, и он остался один на темной улице. Ветер ударил в лицо, бросив горсть снега.

Он поправил рюкзак и пошел во двор, на свет костра. Туда, где люди пытались выжить вопреки системе, которая их списала.

Тени у Огня

Снег скрипел под ногами, и этот звук в тишине двора казался оглушительным. Даня подходил к костру медленно, держа руки на виду, чтобы не испугать.

Люди у бочки замолчали. Десяток пар глаз уставились на него. В отсветах пламени их лица казались изможденными, с глубокими тенями.

— Заблудился, парень? — хрипло спросил мужчина в старом пуховике, помешивая варево в кастрюле большой деревянной ложкой.

— Нет, — Даня остановился у границы света. — Я... я с автобуса сошел. Увидел огонь.

— Огонь всем нужен, — философски заметила пожилая женщина, кутающаяся в шаль. — Подходи, грейся. Тепла не жалко.

Даня подошел ближе. Жар от бочки был приятным, живым, но он не мог перебить холод, идущий от этих людей. Холод безнадежности.

— А почему вы здесь? — спросил он, хотя знал ответ. — Почему не дома?

— Дома? — мужчина горько усмехнулся. — Дома у нас холодильник. Только наоборот — снаружи теплее, чем внутри. Света нет, тепла нет. Две недели уже как отрезали.

— За что?

— За долги. За рейтинг. За то, что мы есть, — вступил в разговор парень лет шестнадцати, стоявший чуть в стороне. Он был одет легко, в одну толстовку, и дрожал. — Нас обнулили. Всех разом. Весь стояк. Сказали: "Аварийное состояние сетей". А на деле — просто рубильник дернули.

Даня осмотрелся.

— А дети? — он кивнул на мужчину, который держал на руках спящего ребенка, завернутого в одеяло.

— А детям все равно, — тихо сказал отец. — Им тепло нужно. Вот, греем воду, чтобы помыть хоть как-то.

— И еду готовим, — добавила женщина. — Плиты электрические, не работают. Газ давно перекрыли. Вот и живем, как в пещере.

Даня смотрел на них. Это были не бомжи, не алкоголики. Обычные люди. Работяги, пенсионеры, студенты. Их одежда была чистой, но старой. В их глазах не было злости, только усталость и страх перед завтрашним днем.

— А пожаловаться? — глупо спросил он.

— Кому? Роботу в службе поддержки? — сплюнул парень в толстовке. — Мы писали. Звонили. "Ваша заявка принята. Срок рассмотрения — 30 дней". А мы за 30 дней тут в ледышки превратимся.

— Нас просто выживают, — сказал мужчина с ложкой. — Дом под снос хотят, а расселять некуда. Вот и создают условия, чтобы сами сбежали. А бежать некуда. Карты заблокированы, билеты не купить, квартиру не снять. Замкнутый круг.

Даня почувствовал, как в кармане вибрирует телефон. Зеро. Он все слышал.

«СИТУАЦИЯ КРИТИЧЕСКАЯ. УГРОЗА ЖИЗНИ. ВМЕШАТЕЛЬСТВО РАЗРЕШЕНО.»

Это было не разрешение. Это был приказ совести.

Даня расстегнул куртку, достал свой "Т-Фон". В свете костра его стеклянный корпус сверкнул как драгоценный камень. Люди смотрели на гаджет с недоверием.

— У кого есть карта? — спросил Даня. — Любая. ID.

— Зачем тебе? — насторожился парень. — Сдать нас хочешь?

— Нет. Хочу проверить кое-что. Дайте. Пожалуйста.

Отец с ребенком шагнул вперед.

— На, — он протянул пластик. — Терять все равно нечего. Там ноль. И арест на счетах.

Даня взял карту. Она была холодной.

— Сейчас посмотрим, — прошептал он, прикладывая её к телефону. — Может, там просто... ошибка.

Цепная Реакция Надежды

Даня приложил карту к телефону. Экран вспыхнул красным: «БЛОКИРОВКА. ДОЛГ ПО ЖКХ: 87 000 РУБ.»

Его пальцы забегали по экрану.

— Зеро, мне нужен доступ к биллингу управляющей компании "Юг-Сервис", — беззвучно, одними губами прошептал он. — Списывай долг. Причина: Технический сбой начисления.

На экране смартфона мелькнуло окно терминала. Строки кода сменились зеленым уведомлением: «ПЕРЕРАСЧЕТ ВЫПОЛНЕН. БАЛАНС: 0.00. СТАТУС: АКТИВЕН.»

Даня поднял глаза на мужчину.

— Долга нет. Я оплатил. Сейчас...

Он нажал кнопку в приложении «Умный дом», которое контролировало районные щитовые.

«ПОДКЛЮЧЕНИЕ АБОНЕНТА... ВЫПОЛНЕНО.»

Все головы повернулись к темному фасаду дома.

Секунда тишины.

А потом на третьем этаже, в одном из черных провалов окон, вспыхнул свет. Яркий, электрический.

По толпе пронесся вздох.

— Это... это наша кухня! — закричала женщина, прижимая руки к груди. — Свет! Ваня, там свет!

Но Даня не остановился.

— Кто еще? — спросил он, глядя на ошарашенных людей. — Давайте карты. Быстрее.

К нему потянулись руки. Дрожащие, грязные, в мозолях. Он брал пластик, прикладывал к телефону, нажимал пару кнопок.

ПИК. ПИК. ПИК.

— Готово. Готово. Готово.

И дом начал оживать.

Загорелось окно на пятом этаже. Потом на первом. На девятом. Подъезд, до этого черный как смола, вдруг осветился изнутри, и желтый прямоугольник двери прорезал темноту двора.

Загудели трансформаторы в будке. Замигали и ровно загорелись фонари у подъездов, заливая двор светом, от которого люди жмурились, отвыкнув за недели тьмы.

— Работает... — прошептал парень в толстовке. — Он включил всё.

Люди смотрели на Даню как на пророка. Они плакали, смеялись, обнимали друг друга.

— Спасибо... Сынок, спасибо... — тихо сказала старушка.

— Это не я. Это... система исправилась. Ошибка была. Вам всё вернули.

Он посмотрел им в глаза.

— Только одно условие. Никому не говорите, что я здесь был. Если спросят — скажите: "Свет сам включился". Иначе отключат снова. Поняли?

Люди закивали. Для них этот парень был святым, и его слово было законом.

— Идите домой, — сказал Даня. — Там тепло. Чайники ставьте.

Толпа начала расходиться. Люди бежали к своим подъездам, спеша окунуться в забытый комфорт. Двор пустел. Остались только горящие бочки, которые теперь казались ненужными пережитками прошлого.

И парень в толстовке.

Он стоял и смотрел на Даню. Потом подошел к бочке, зачерпнул снегом из сугроба и бросил в огонь. Пламя зашипело и погасло.

— Тепло дали, — сказал он, улыбаясь. — Больше не нужно.

Рукопожатие в Дыму

Огонь в бочке догорал, выпуская в небо тонкую струйку сизого дыма. Снег вокруг был истоптан сотнями ног. В окнах дома горел свет, мелькали силуэты людей, слышался смех и звук работающих телевизоров. Жизнь вернулась.

Парень в толстовке отряхнул руки от снега и подошел к Дане. На вид ему было лет шестнадцать. Широкие плечи, короткая стрижка, шрам на брови. Типичный пацан с района, который привык решать проблемы кулаками, а не кодом. Но сейчас в его взгляде было уважение.

— Ну ты даешь, — сказал он, протягивая широкую ладонь. — Я думал, ты мажор залетный, решил на бедных посмотреть. А ты... волшебник, что ли?

Даня пожал руку. Хватка у парня была крепкой.

— Не волшебник. Просто знаю, где у этой системы кнопка "Вкл".

— Виталя, — представился парень.

— Данил.

— Спасибо тебе, Данил, — серьезно сказал Виталя. — За батю спасибо. И за мелкого. Если бы не ты, мы бы тут... — он махнул рукой. — Короче, ты спас нас. Весь дом.

— Я просто вернул то, что у вас украли, — ответил Даня. — Не должны люди мерзнуть.

Виталя посмотрел на дорогую куртку Дани, на его телефон, торчащий из кармана.

— Ты ведь не отсюда, да? Сразу видно. Шмотки чистые, взгляд... не голодный. Ты из Центра? Или с Островов?

— Сейчас — да, — не стал врать Даня. — Но раньше... раньше я жил в гараже. Я знаю, каково это — когда холодно.

Виталя кивнул. Этот ответ его устроил.

— Свой, значит. Поднялся.

Он замялся.

— Слушай... если тебе что надо будет... ну там, помочь. Перенести что, или если кто наедет... Ты скажи. Я здесь всех знаю. Пацаны подтянутся. За тебя теперь тут любой впряжется.

— Буду иметь в виду, — улыбнулся Даня. — Но надеюсь, не придется.

На остановку подъехал автобус. Пустой, светящийся, как аквариум.

— Мой, — сказал Даня. — Мне пора.

— Бывай, Прометей, — усмехнулся Виталя. — Огонь принес, смотри, чтоб печень не склевали.

— Не склюют. У меня защита хорошая.

Даня побежал к автобусу. Запрыгнул на подножку. Двери закрылись. Он прошел в конец салона и посмотрел в заднее стекло. Виталя стоял у погасшей бочки и махал ему рукой. А над ним сиял окнами дом, который еще час назад был мертвым.

Тени на Золоте

Автобус вез его прочь от окраин, к станции метро, где можно было вызвать такси "Комфорт+". Даня сидел, прижавшись лбом к стеклу, и смотрел, как огни "Гетто" сменяются яркой иллюминацией центра.

Внутри было странное чувство. Опустошение и одновременно — наполненность. Он потратил кучу денег (своих, карманных, и немного из "фонда", который открыл ему Зеро), он рисковал своей легендой, он нарушил с десяток правил конспирации. Но он чувствовал себя живым.

"Я могу, — думал он. — Я реально могу это делать. Не ломать, а чинить. Возвращать свет."

Это была власть. Но не та власть, которой упивался генерал Соколов. Это была власть дарить.

Такси бесшумно доставило его к воротам поселка. Охрана, узнав "сына хозяйки", отдала честь. Он вошел в дом.

Здесь было тепло. Пахло дорогим деревом и ужином, который оставила ему домработница. Он снял куртку, бросил её на банкетку. Прошел в гостиную.

Огромный телевизор показывал новости: "Рекордный урожай", "Новые успехи цифровизации", "Снижение уровня преступности".

Даня выключил его. Ложь. Красивая, глянцевая ложь.

Он поднялся в свою комнату. Сел на кровать.

Перед глазами стояли лица людей у костра. Женщина с ребенком. Виталя. Елена Викторовна.

Они были настоящими. А этот дом, эта школа, эти уроки фехтования и этикета... это была декорация.

Он достал телефон. Открыл чат с Зеро.

> ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. ОБЪЕКТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ. ТЫ МОЛОДЕЦ, СТРИЖ.

Даня набрал ответ:

> Это только начало. Их там тысячи. Мы должны вернуть их всех.

> МЫ ВЕРНЕМ. ВРЕМЯ ПРИДЕТ.

Он отложил телефон и подошел к окну. Снег все так же падал на идеальный газон. Но теперь Даня знал, что этот снег падает и на остывающие бочки в Южном районе. И он знал, что больше никогда не сможет спать спокойно, пока где-то в этом городе есть темные окна.

Прометей принес огонь. И теперь он должен был следить, чтобы этот огонь не погас.