Лена мечтала о захватывающих каникулах.
Кто-то из одноклассниц уехал на море — и каждый день постил десятки пляжных фото. Кто-то писал о музеях и замках, о горных речках и ночах, проведённых в палатках.
Лена сидела в деревенском магазинчике и рассматривала липучку для мух.

Она свисала с потолка: жёлтая, длинная и тоскливая. Совсем как дни в магазине. Жёлтые — из-за стен, выкрашенных в цвет яичного желтка. Длинные — потому что тянулись целую вечность. И очень тоскливые.
Это не требовало пояснений.

Магазин принадлежал её бабушке. Та почему-то решила торговать не в центре деревни, а на отшибе: несколько минут неторопливым шагом, и можно исчезнуть в лесу. Обычно бабушка сама стояла за прилавком: болтала с местными, взвешивала продукты и расставляла товары на полках. Но на этой неделе она была очень занята.
А тут Лена так удачно приехала на каникулы.

Хлопнула дверь. Лена оторвалась от созерцания потолка. В магазине появилась девушка в белом платье, не из местных — раньше Лена её не видела.
Доски скрипели под её босыми ногами. На голове красовался зелёный венок. Она взяла несколько журналов со стойки, упаковку вишнёвого сока и потянулась к книге.

Книга лежала на прилавке — коричневая обложка из плотного картона, разлинованные страницы. Каждый житель деревни мог забежать в магазин в любую минуту, схватить то, что нужно, и оставить запись в книге. Деньги бабушка собирала в конце месяца.
Незнакомка занесла ручку над страницей. У неё были очень красивые, тонкие запястья. Светлая кожа, ни следа загара. Длинные волосы. Лена даже залюбовалась, не сразу вспомнила, что нужно взять калькулятор, назвать сумму.
Книга украсилась новой записью — с несколькими аккуратными завитушками.

За оставшийся день ничего интересного не произошло. Лена сама закрыла магазин, вернулась домой — чтобы встретиться с усталой бабушкой. Та перебирала целое ведро крыжовника: красивые ягоды, похожие на драгоценные камни, в одну банку; подпорченные или раздавленные в другую.
Рядом стояло ещё одно ведро с крыжовником. И парочка, наполненных ежевикой.
Лена тоже устроилась за столом и быстро втянулась в работу.

Из-за ягод бабушка и оставила на неё магазин: нужно было всё продать, пока свежее. Раскладывая голубику по банкам, Лена гадала — как бабушка всё успевает? И про магазин спрашивать, и в огороде работать, и торговать, и собирать эти ягоды... Иногда ей казалось, что вёдра просто сами появляются на крыльце.
Голубика кислила во рту. Пальцы были все синие.

Следующее утро Лена снова встретила в магазине. Не успела заскучать, хлопнула дверь. Снова появилась одинокая женщина с длинными волосами.
Только этой было бы сложно полюбоваться.
Покупательница бесшумно скользила от полки к полке. Высокая, даже какая-то вытянутая — головой она едва не билась о низкий потолок. Старые штаны с заплатками, полосатая рубаха в пятнах травы. Волосы будто укутывали её фигуру, скрывали лицо.
Почему-то Лену это даже успокаивало.

Женщина набрала целую охапку: бананы, консервы, батарейки — и вывалила всё на прилавок. Лена потянулась за калькулятором. Кнопки, как назло, заедали; кажется, что-то посчиталось не так. Но женщина без споров склонилась над книгой.
Пряди волос качнулись в сторону. На секунду Лена увидела её глаз. Один-единственный глаз, будто съехавший в центр лица. Стало страшно. Не неприятно, именно страшно.
Лена облегчённо вздохнула, лишь когда за покупательницей захлопнулась дверь.

Она надеялась, что день завершится спокойно, а уже завтра бабушка продаст все ягоды и вернётся за прилавок. Часы тянулись. Солнце наконец скрылось за верхушками деревьев.
Пришло время закрывать магазин.

Но дверь хлопнула снова. Внутрь ворвалась ещё одна незнакомка — откуда они все появлялись? Чёрная толстовка, будто с чужого плеча, цветастая юбка. Всё мокрое, пахнущее болотом.
С каждым её шагом на полу появлялась новая лужа.
Лена не успела возмутиться: покупательница уже нависла над кассой и требовала свой заказ. В подсобке нашёлся пакет с книгами — несколько детективов в яркой обложке. Дамочка добавила к ним пару шоколадок, быстро расписалась в книге и ушла.

Лена развернула книгу к себе, скользнула взглядом по странице. Среди нормальных имён встречались странные. «Русалка». «Лихо». «Болотница».
Полные вёдра лесных ягод. Тропинка, протоптанная из леса.

Лена мотнула головой — и пошла за шваброй. Стоило вытереть лужи, от которых пахло болотом.
А с этими странностями бабушка пусть сама разбирается.

223/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!

Здравствуйте, господа пикабушники. Я хочу поделиться с вами своим простеньким творением, надеюсь, вам понравится.
Предупреждаю, в тексте, вероятно, предостаточно ошибок и недочётов, не засчитанных мной таковыми, а также, это уже точно, 3000 слов.

Тусклый лунный свет освещал комнату, пыльную и душную. Тускло зелёные обои навевали неприятные воспоминания. Ветхий шкаф вещами был заполнен даже не на треть. Матрац в углу был довольно удобен, несмотря на свою неопрятность. Старая рама окна с облезлой синей краской уже не смотрелась так ущербно на фоне всего этого, тем более будучи прикрытой плотной шторой. Открыв форточку, я сел за скрипучий стол взял бумагу, ручку, включил настольную лампу, собрался с мыслями и начал писать письмо. Мой друг по почте попросил описать один мой день в той глуши, где я пробыл последние годы своей жизни. Я решил написать о том самом судьбоносном дне, когда все кончилось. Так и заглавив текст, я начал писать.

Судьбоносный день
Восход… начало дня, тускло желтое, почти белое, солнце восходит из за далеких гор. Его свет слепит мои глаза, сонные и слипшиеся. Луг, что расстелился от левого края горизонта до правого, уже который год встречает меня своим шуршанием. Редкие цветы: васильки, ромашки, тысячелистники, одуванчики - смотрят на меня, будто глаза луга. Как и всегда, осмотревшись, я не увидел никого, только я. Дом мой стоит на небольшом холме все того же луга. На часах уже девять - пора вставать.
Переворачиваясь на другой бок и принимаю положение “сидя”. На стене выделяется квадрат белого света. Шкаф, забитый вещами, сейчас мне не нужен, я и так в пижаме. Рядом со мной, на тумбочке, механический будильник тихо тикал, но несмотря на это, его тиканье раздавалось гулким эхом по комнате и в моих ушах.
Иду на кухню заварить себе кофе. Серые обои, когда-то бывшие ярко-зелеными, местами поцарапались и слезли, заменить их у меня нет возможности. Как и всегда на кухне меня ждут газовая плита в углу, стол рядом с синим диванчиком справа от меня, старое кресло с тумбочкой слева от меня, большое окно с деревянными покрашенными перегородками прямо напротив двери на кухню, на подоконнике которого стоит старенькое радио. Холодильник и небольшой шкафчик слева от окна. Дверца шкафчика открывается со скрипом: ”Кажется, в кладовке была WD-шка, обработаю после кофе,” - пронеслось в моей голове. Взяв любимый молотый темный кофе и высыпав три ложки в турку, взятую с крючка над шкафчиком, налил воды в нее и поставил вариться. Моя рука тянется к радиоприемнику - одна из немногих вещей привезенных мной, не считая одежды.
Включил радио и начал искать волну. Черный пластиковый тумблер крутился хуже обычного. Устает старичок. Искал любимую станцию, и в этот раз поиски заняли времени больше обычного. Станции каждый день меняли свое положение и никогда не оставались на одной волне более суток. Иногда они исчезали вовсе, но всегда возвращались. Наконец услышав звуки джаза, я вернулся к кофе, а эта зараза уже почти сбежала. Чуть не упал, когда кинулся к плите выключить газ. Взбодрил он меня ещё до первого глотка.
Налил кофе, добавил молока, три чайных ложечки сахара и сел в кресло, но почти тут же со вздохом и кряхтением встал, вспомнив о газете. Рядом с дверью в спальню проход в коридор. Прямо пойдешь - в зелёную пустошь придешь, направо пойдешь - место мытья найдешь, налево пойдешь - в темном чулане окажешься. Мне только прямо и ни шагу назад. Оловянная ручка протерлась до золотого блеска уже очень давно, ещё до меня. Открыв дверь, я ощутил на себе, как свет бичом ударил в глаза. Вновь осматриваюсь и вновь никого. И на что я надеюсь? Все тот же луг что и всегда. Направляюсь к почтовому ящику, идя по каменной тропинке, давно истоптанной и сравненной с землей. Открываю ящик и вижу в ней новую газетку и, неожиданно, письмо.
Я глазам своим не поверил. Я смирился со всем что здесь происходит. Газеты, электричество, газ, еда и вода из ниоткуда. Газовые и водопроводные трубы просто уходят глубоко вниз, в породу. Горы не приближающиеся как бы долго я не шел. Этот чертов бесконечный луг с его васильками и ромашками. Перемещающиеся станции. И я, который здесь уже более трёх лет сидит, хотя я просто хотел переселиться подальше от города, мне обещали домик посреди луга на холме с видом на горы и я его получил. Насладился видами, проверяйте. Протер глаза, письмо на месте.
Аккуратно взял элегантно сложенную бумажку. Письмо от Александра Павловича Вербицкого - человека, который и поселил меня здесь. Что ему надо от меня? В письме было сказано, что меня выселят завтра же за неуплату аренды. Любой человек не был бы рад такому также, как я. И вот так, этот день стал лучшим в моей жизни. Беру газетку и почти вприпрыжку иду на кухню.
Сажусь в кресло, смотрю на титульник газеты. “Завтра, 18 мая 1968 года, будет суд после пересмотра дела Леонида Борисовича Жириновского,”. Похоже, его могут отпустить и скорее всего отпустят, данные расследовательской команды говорят, что его подставили, а три убийства, в том числе одного ребенка, совершил Аркадий Романович Лапенко, никак не связанный с ним человек. Ха, если это так, то Лёне ой как не повезло. И очень иронично, что я могу с ним выйти на свободу. Я наконец-то взял кружку и отхлебенул горячего кофе
Кофе… горький, темный, терпкий, вкусный и без сахара. Его запах манит, а вкус поначалу отпугивает, но попробовав единожды - я накрепко подсел на него. Каждое утро начинается именно с кофе. Лишь когда я выпиваю чашечку - я просыпаюсь. По-началу я пил из-за эффекта, но потом, когда кофе уже засел в моем геноме, я начал пить ради вкуса, а прилагаемая бодрость - приятный бонус. Уже давно, ещё до заточения здесь, я думал: ”Как кофе вкуснее пить? С молоком или без него, с сахаром или без?”. Но все таки я понял, что мне он нравится одинаково в любой его вариации.
Остальная газета оказалась не такой интересной, как начало. Спорт, погода, рыбалка, теракты на ближнем востоке - все как всегда. Но в конце разворот с кроссвордом - одно из немногих развлечений здесь. Бывает я не могу решить их полностью или настроения нет, потому я просто вырываю нерешенные листы, да и решённые тоже, и откладываю на тумбочку. У меня уже сохранилась целая стопочка таких листочков. Решенные я использую, как их использовали ранее. Одного рулона, что уже был здесь, мне хватило лишь на полтора месяца, и он уже не восстановился. Ну, ладно, пора делать завтрак.
В холодильнике есть яйца. Включил газ, зажёг огонь, чугунная сковородка, немного масла, два удара костяшки и два еще нерожденных цыпленка уже точно не увидят свет. Я заметил,что в холодильнике яйца всё время оплодотворенные, даже только заселившись они уже были таковыми, по случайности разбив одно, я этот факт вскрыл. Но приготовление пока не окончено нужно немного посолить и поперчить, пара минут и готово. Беру сковороду и кладу на подставку, заранее положенную на стол. Беру вилку, а уже после еды, сидя на диванчике, думаю об обеде и решаю пожарить рыбу. Но для начала ее нужно поймать, в холодильнике даже малька нет, а ещё перед этим почистить зубы и умыться.
Иду в ванную комнату. В ней стандартный набор: раковина, унитаз, ванна с душем - и все это в комнатке два на два метра. Ещё сидя на фарфоровом троне, можно помыть руки, а уж зубы почистить вовсе плевое дело. Но сейчас я так не сделаю, зов природы мне не слышен. Мятная зубная паста уже не такая освежающая, такое чувство будто я привык к этому вкусу, а потому он мне кажется совсем невыразительным. Умывшись холодной водой, взглянул в зеркало. С той стороны на меня глядела осунувшаяся, сонная, блеклая, но все же не лишенная надежды в глазах морда. Так, теперь, если я хочу рыбу мне нужны черви и удочка.
Удочку я заимствую у чулана, она прямо над дверью, попутно беру с полки WD-40, чтобы смазать петли шкафчика. Удочка есть - теперь черви. Иду на задний двор там и огородик, и довольно крупный пруд. В огороде растут морковь, картофель, огурцы, пастернак, щавель и один кустик острых перцев. А немного поодаль компостная куча в ней и будем копаться. Черви жирные, красные, пахучие чем и хороши. Десятка, думаю, должно хватить.
Сам процесс рыбалки расслабляющий, а рыба прекрасная награда, но больше всего мне нравится поджидать момент и вытягивать, чувствуя вес и потуги жертвы собственной глупости. Сейчас осознаю, что если Вербицкий специально скрыл особенность этого дома и местности, то я сейчас на его месте - жду жертву, желающую удовлетворить себя. Но хватит рассуждать, пора действовать.
Прудик довольно большой, думаю, метров 35 на 60 где-то. У воды растут камыши, рогоз и мох. Хочется заметить, что пруд-то мельчает медленно, но верно. Когда я только приехал уровень воды был сантиметров на двадцать выше. Рыба же как будто неисчерпаемая. Сколько не ловил, да все плещется в холодненькой. Есть в пруду и окуни, и караси, и сорожки, и плотва, и раки. Карасей я вылавливал только мелких, крупные никак не попадались на крючок. А окуней я отпускаю, чистить их - дело неблагодарное. Зато ловится рыба всегда одинаково.
Выловив двух крупных карасей, я вернулся домой спустя два часа. Ну, вот и обед. Ещё до этого я решил, что буду запекать их в духовке. Рецепт прост - выпотрошить и очистить от чешуи, нарезать на равные кусочки, обмакнуть сначало в желток, а потом обвалять в панировочных сухарях, замотать в фольгу с нашинкованными морковкой, луком и горошком, пустить в духовку на 200 градусов и ждать до готовности. Вуаля! Вкуснейший обед и/или ужин готов.
Посидев в креслице и дорешав пару кроссвордов, я задумался над тем, что мне делать потом. Вероятно, за то время, что я здесь, мир не шибко изменился, да и новости из газет говорили об этом, так что я должен идеально влиться в общество. Буду работать рядом в Подмосковье, так как квартиру, однушку с ремонтом, я продал, а большую часть денег потратил на этот домик и какое счастье, что это была аренда. Но сейчас надо собрать вещи, их у меня немного, но они есть и они честно нажиты.
Достал из чулана чемодан и начал рыскать по комнатам, вспоминая, что здесь моё. Семь футболок, пять пар штанов, три пары шорт, пятнадцать пар носков, пылесос “Ракета”, телевизор, который здесь не ловит, и антенну “усы” к нему, зубная щётка, радио, удочка, четыре сотни рублей мелкими купюрами и всё? Оказывается у меня вещей очень немного. А теперь оставалось только ждать завтрашнего дня, и поэтому я пошел спать.
Восход… начало дня, тускло желтое, почти белое, солнце восходит из за далеких гор, кажущихся скорбяще сгорбленными. Его свет слепит мои глаза, сонные и слипшиеся. Луг, что расстелился от левого края горизонта до правого, сегодня не встречает меня своим шуршанием. Редкие цветы: васильки, ромашки, гвоздики, одуванчики - печально смотрят на меня, будто глаза луга. Как и всегда, осмотревшись, я не увидел никого, только я, но это ненадолго. Дом мой стоит на небольшом холме все того же луга. На часах еще нет девяти, но я решил встать с кровати.
Переворачиваясь на другой бок и принимаю положение “сидя”. На стене выделяется квадрат белого света. Опустошенных шкаф сейчас мне не нужен. Рядом со мной, на тумбочке, механический будильник не тикал, но работал, а его тиканье раздавалось в моих ушах.
Иду на кухню заварить себе кофе. Бледно зелёные обои местами поцарапанные, уже не смотрелись так ущербно. Как и всегда на кухне меня ждут газ

От письма меня отрывает физический фактор - бумага кончилась. Написал я больше чем планировал, гораздо больше. Обыскал ящички и комод - ничего. И только сейчас я понял, что в комнате становится прохладно, за окном даже не ветрено, но сорока минут хватило чтобы остудить столь некрупную комнату. Подошел к окну, закрыл форточку, загляделся на заоконный пейзаж.
Гладкие барханы снега радовали глаз своей идеальностью, крупные хлопья снега изредка падали на ДСП-шный карниз, всепоглощающая тьма смотрела на меня, пожирая и стачивая страхом, но мне нужно было идти туда.
Пройдя к выходу, попал на просторную кухню. Стандартный набор: плита, холодильник, стол, стулья, комоды, полки с баночками из под соли, кофе и прочего. Следующая комната - прихожая. Маленькая - два на три метра, но её наличие уже хорошо, в квартире в которой я жил ещё до жизни на лугах, таковой не было. Одеваю длинное пальто, кирзачи, кожаные перчатки, шапку и вперёд.
Мой двор весь был укрыт снегом, как маленький ребенок покрывалом. Темень такая, что забора с порога не видно, а тут-то метров пять от силы. Пробираясь сквозь мглу, как крот по своим тоннелям, я шел к почте, хвала кому-нибудь, что я живу не далеко. Глядя на дома, а точнее на их горящие окна, вспоминал тех кто тут живёт.
Здесь - бабушка Зоя “божий одуванчик”, буквально, худая, а волосы пышные, округлые, кудрявые, ярко белые. Тут - сапожник Борис Николаевич с женой Ольгой Олеговной, пьяница, но даже если выпьет добрый, весёлый и в ясном уме, его уже ни один самогон не берет, как ни парадоксально от этого он и хочет бросить, цитата, какой тогда смысл губить печень? Вон там - дед Александр, агроном, огород у него самый большой, а разнообразию плодовых культур позавидует каждый, в своей теплице с отоплением он даже ананас вырастил, довольно жаден до своего урожая, но уникальными образцами делится всегда, и хотя он и дед, ему всего пятьдесят четыре года, но он уже и лысый и безбородый, от того кажется старше. Здесь - молодая пара Борис и Ольга, да, как сапожника и его жену, удивительное совпадение. Приехали за спокойной жизнью и живут ею уже три года. Ольга довольно ворчлива и любит пожаловаться о жизни в городе и его жителях, в остальном хорошая хозяйка и жена. Борис человек приветливый, но молчаливый и печальный, работает в медпункте фельдшером и на работе он кажется радостнее, он объясняет тем, что работу любит и работать любит.
А вот и почта, а по совместительству - дом Виктора Ковальски, как можете понять он - поляк, характер - скрытный, не женат, никто не знает о его жизни больше работы, имени, фамилии, национальности и места жительства. Ни то откуда он приехал, ни то когда и зачем он приехал, ни то кто его родственники и так далее он не разглашает, а чем меньше ты лезешь с вопросами, тем лучше он к тебе относится, хотя и на вопросы не отвечает, фыркая, тяжело вздыхая или низко рыча в ответ. Было ещё только пол восьмого, потому почта работала без заминок.
Постучался и зашёл, не дожидаясь ответа. Виктор сидел и заполнял какой-то документ. Его голову покрывал плотный и непричесанный слой каштановых волос. Щекастое округлое лицо не соответствовало его худощавому телосложению. Длинные пальцы, как ветки на ветру, подрагивали вместе с нижней губой не то от холода, не то по иной причине мне неизвестной.
В желто-оранжевых тонах тонуло всё помещение. Этой палитры придерживались стены, стол, являющийся возвышающейся на полтора метра частью пола, три стула у стены, деревянный пол, облезающий потолок, даже клетчатая рубашка почтальона - жёлтая с оранжевыми полосами. О помешанности на таких цветах он говорит: ”Я просто люблю их и ничего более,”. Комнату освещала всего одна, но яркая лампа, света которой хватало для освещения всего помещения. В углу еле заметил пару крупных ДСП ящиков с маркировками.
Взглянув на меня своим единственным глазом, второго у него не было даже в виде протеза, хриплым тихим голосом воскликнул:
-Опять ты?! Уже третий раз за неделю ходишь! Ты там роман, что ли пишешь? На кой тебе столько бумаги?
-А с чего ты взял, что я за бумагой? - подозрение в ответе не таилось. Собеседник начал загибать пальцы.
-Письма всегда, как петух утром орёт, в одиннацать ты приносишь, посылки не отправляешь и не получаешь, письма я сам разношу. Сюда сейчас ты придёшь только за бумагой, а мне она тоже нужна.
-Ну, ладно, ладно, на следующей неделе не попрошу и ней.
-Две! - Виктор поставил точку в вопросе о бумаге, указывая пальцем на меня.
Поляк поднялся, ушел в комнатушку напротив его стола, пошуршал и, выйдя, выдал мне маленькую стопочку. Перехватил её и пересчитал листки.
-Пятнадцать штук! Да ты сегодня расщедрился…
-Лишь бы отстал… - ворчал почтальон.
Я уже хотел уйти, но меня остановили.
-Что там ты, вообще, пишешь?
-Письмо другу.
-А каково содержание?
-Я же рассказывал о том как жил на лугах? Пишу о том как оттуда выбрался.
-И твой друг верит в эту сказку?
-Ковальски, я, может, и выдумываю, но говорю о своем прошлом…
-Намек понят. - не дал он мне закончить мысль.
Вновь вернувшись в тьму я, аккуратно держа листки, неторопливо прогуливался до своего дома. На полпути ощутил чей-то взгляд, осмотрелся, это была бездомная овчарка, безобидная, но выглядит пугающе даже днём, со всеми своими шрамами, колтунами и маленькими глазами. Собака выглядывала из темноты, высовывая на свет уличного фонаря лишь свою морду. Она так и стояла, пока я не зашёл в дом. Итак, вот я вновь могу писать. На чем я остановился? Ах, да…

Меня ждут газовая плита в углу, стол рядом с опрятным синим диванчиком справа от меня, старое удобное кресло с тумбочкой слева от меня, большое окно с деревянными покрашенными перегородками и прекрасным видом прямо напротив двери на кухню, на подоконнике которого стоит мое любимое радио. Холодильник и небольшой шкафчик слева от окна. Дверца шкафчика открывается без скрипа: ”Помогла WD-шка,” - пронеслось в моей голове. Взяв любимый молотый темный кофе и высыпав три ложки в турку, взятую с крючка над шкафчиком, налил воды в нее и поставил вариться. Моя рука тянется к радиоприемнику - одна из немногих вещей привезенных мной, не считая одежды.
В спокойствии и довольно быстро нашел любимую волну с джазом, подхожу к кофе, а он уже готов! Переживаю в кружку и с ней иду за газеткой. У выхода стоят два чемодана с моими вещами, ещё раз удивился столь малому багажу. В почтовом ящике титульным листом ждет, она - серенькая, с четким текстом, сканвордом, металлическими скобами закреплённая газета. “Вся страна празднует День Пионерии!” гласил главный заголовок. Читая и попивая кофеек, я чувствовал себя счастливым впервые за долгое время и уезжать не хотелось, но вспомнил я все три года проведенные здесь и как отшептало. Через некоторое время подъехал Вербицкий, к этому времени я уже переоделся и морально был готов к отъезду. Уже в машине, когда мы уезжали из лугов, произошел такой диалог:
-А почему же вы не указали, что это место такое странное? - Александр начал сжимать переносицу, бархатный голос его остался столь же спокойным, ровным и уставшим.
-Я понимаю, это место уникально, не в самом лучшем смысле, но каждый крутится как может, и мне жить на что-то надо.
-Так устройтесь работать.
-Ну могу, не принимают на нормальную работу человека с двумя судимостями за мелкие кражи.
-Да ладно! Вы судимы? Не в обиду, но не очень-то и удивлен.
-Все так говорят.
-Ну и как? Бизнес процветает?
-Не сказать, что процветает, но на жизнь хватает.
-Хотя бы так, хотя бы вам хорошо.
-Вам тоже будет хорошо, я верю.
-От чего же?
-Многие, кто тут жил, нашли счастье.
-Да?
-Можешь не верить, но это так.
Сейчас осознаю - он был прав. Хотя и живу под Саратовым в маленькой спокойной деревушке. Но в этом и есть плюсы - спокойно, люди добрые, отзывчивые, с биографиями интересными, хотя и живём спокойно без приключений не обходимся.
Вот так вот, я жил и живу теперь. Надеюсь, у тебя дела не хуже.

Ваш друг, Владлен Антонович

Глубокий вдох - выдох. Вот я и закончил его, чувствуется лёгкость и отпущение. Складываю листки в стопку. Нахожу конверт и марки, заполняю его, закрываю и оставляю на столе. Завтра отнесу поляку, а сейчас сяду-ка чай попью и телевизор посмотрю. Как же, все таки, здесь хорошо!

Утро началось с привычного звона будильника, Иван потянулся, зевнул и не открывая глаз, протянул руку к тумбочке. Вместо привычного телефона его пальцы нащупали что-то гладкое, твердое и … острое - Иван резко открыл глаза.

На тумбочке, рядом с недочитанной книгой и стаканом воды, лежали они - два изогнутых, блестящих рога, не огромные, как у лося, но вполне внушительные, с легким коричневатым оттенком и характерной текстурой. Иван моргнул, потом еще раз - рога не исчезли.

"Что за чертовщина?" - пробормотал Иван, осторожно поднимая один рог, он был легким, но ощутимо прочным, Иван покрутил его в руках, пытаясь понять, откуда они взялись. Вчерашний вечер был совершенно обычным: работа, ужин, просмотр сериала, никаких странных встреч, никаких подозрительных покупок. Иван встал и подошел к зеркалу и приложил рог к голове, пытаясь представить, как это будет выглядеть, получилось нелепо - отложил рог и снова уставился на них.

"Может, это сон?" – подумал Иван и ущипнул себя за руку - больно, значит, не сон.

С легким трепетом он взял второй рог, они идеально подходили друг к другу, словно были созданы для его головы. Иван, поддавшись странному импульсу, приложил их ко лбу и они легли ровно, словно приросли.

Он снова посмотрел в зеркало.

Иван замер - его отражение изменилось, рога не выглядели приклеенными или надетыми, они казались частью его самого, органично вписанными в его облик и придавали ему какую то дикую, первобытную силу.

Иван почувствовал, как по его телу пробежала волна энергии.

"Ну и дела ..." - выдохнул он.

Первая мысль была - спрятать их. Но как, они были слишком заметны? Вторая мысль - попробовать их снять. Иван потянул, но рога не двигались - они были намертво прикреплены.

Паника начала подступать - что он скажет на работе? Как он будет ходить по улице? Люди будут показывать пальцем, смеяться, бояться!

Иван решил начать с малого - вышел на улицу, солнце светило ярко, птицы пели, мир казался прежним, но Иван чувствовал себя совершенно иначе и шел, стараясь не привлекать внимания, но ощущал на себе взгляды.

Или ему только казалось?

На работе все было как обычно, коллеги здоровались, обсуждали новости. Иван старался говорить как можно меньше, боясь, что его голос изменится или что рога как то проявят себя - но ничего не происходило. Он даже смог провести совещание, хотя постоянно чувствовал их вес на голове. К обеду Иван начал привыкать и даже поймал себя на мысли, что рога придают ему уверенности - стал говорить громче, смотреть людям в глаза и к его удивлению, никто не обращал на него никакого внимания, никто не показывал пальцем, никто не смеялся. Вечером, вернувшись домой, Иван снова посмотрел в зеркало, рога все еще были на месте, провел по ним рукой, они были теплыми, словно живыми. Иван почувствовал странное спокойствие.

"Может, это не так уж и плохо" - подумал Иван.

Он не знал, откуда взялись рога и почему они появились именно у него, но понял одно: они стали частью его и возможно, эта странная трансформация была не проклятием а подарком, который научил его быть смелее, увереннее и возможно немного диким.

Следующий день начался с того же звона будильника, но теперь Иван проснулся с предвкушением и не стал тянуться к тумбочке а сразу же открыл глаза, чтобы увидеть их. Рога были на месте, блестящие и надежными, он встал, подошел к зеркалу и с улыбкой посмотрел на свое отражение. На работе его встретили как обычно - никто не обратил внимания , никто не задал лишних вопросов. Иван почувствовал, как его уверенность растет с каждым шагом, он стал более открытым в общении, его идеи на совещаниях звучали более убедительно, коллеги, казалось, стали прислушиваться к нему с большим вниманием. А во время обеденного перерыва Иван был в парке, солнечные лучи играли на его рогах, придавая им благородный блеск, он ожидал испуганных взглядов, шепота, но люди, проходившие мимо, лишь бросали мимолетные, ничем не примечательные взгляды.

Казалось, мир просто принял его таким, какой он есть.

Иван начал экспериментировать - обнаружил, что рога не мешают ему в повседневной жизни, они не цеплялись за дверные проемы, не создавали дискомфорта и более того, он стал замечать, что его обоняние обострилось а слух стал более чутким. Он мог улавливать тончайшие запахи и звуки, которые раньше ускользали от него.

Возвращаясь домой, Иван услышал крики о помощи и не раздумывая, он бросился на звук. Оказалось, что на женщину напал грабитель, Иван почувствовав прилив первобытной силы, без колебаний вступил в схватку а его рога, казалось, стали продолжением его воли, помогая ему оттолкнуть нападавшего. Грабитель, испугавшись неожиданного сопротивления и странного вида мужчины, бросился наутек а женщина, спасенная Иваном, смотрела на него с благодарностью и легким удивлением, но без страха. Она поблагодарила его и Иван, впервые за долгое время, почувствовал себя настоящим героем.

С тех пор жизнь Ивана изменилась кардинально - он больше не прятался и носил свои рога с гордостью, как символ своей новой силы и уверенности, стал более активным в общественной жизни, помогая тем, кто нуждался в помощи и люди начали воспринимать его не как чудака а как сильного и надежного человека. Как то летом, на городском празднике, Иван оказался в центре внимания, но не из за своих рогов - во время выступления акробатов один из них сорвался с трапеции, толпа ахнула, но никто не успел среагировать. А Иван, словно молния, бросился вперед, его рога, казалось, инстинктивно направили его и он успел подхватить падающего артиста, смягчив удар. После этого случая, Иван стал настоящей местной знаменитостью, его приглашали на интервью, его историю печатали в газетах.  Иван начал замечать, что его рога реагируют на его эмоции, когда он был спокоен и умиротворен, они слегка тускнели, приобретая мягкий, теплый оттенок а в моменты сильного волнения или гнева, они становились ярче, словно излучая внутренний свет. Это было удивительное открытие, которое еще больше сближало его с его необычным "приобретением" и жизнь Ивана превратилась в череду удивительных событий, он больше не был обычным человеком, затерянным в толпе а стал символом силы, смелости и принятия себя.

Однажды, в одном из своих визитов в больницу, Иван встретил маленькую девочку по имени Лиза, она была очень больна и почти не разговаривала, прячась от мира за стеной страха и боли. Когда Иван вошел в палату, Лиза сначала испугалась, но потом, увидев его рога, ее глаза загорелись любопытством. Иван осторожно присел рядом с ней и начал рассказывать ей истории о волшебных лесах, о добрых существах с рогами, которые защищают слабых и помогают нуждающимся. Он говорил мягко, его голос был полон тепла а его рога, казалось, излучали успокаивающий свет. Постепенно Лиза начала открываться, она протянула дрожащую ручку и коснулась одного из его рогов, Иван почувствовал, как рог слегка завибрировал в ответ, словно разделяя ее прикосновение. С этого дня Лиза стала ждать Ивана с нетерпением а он приносил ей книги, рассказывал новые истории и каждый раз, когда он уходил, Лиза чувствовала себя немного сильнее, немного смелее а ее улыбка стала появляться чаще, глаза начали светиться надеждой. Эта встреча оставила глубокий след в душе Ивана - он понял, что его рога могут быть не только источником силы и защиты, но и утешения, вдохновения для других и начал проводить больше времени с детьми, которые нуждались в поддержке, делясь с ними своей историей и своей верой в то, что каждый человек уникален и обладает своим собственным, неповторимым даром.

Слухи о "человеке с рогами", который помогает детям и спасает людей, распространились по городу, люди стали обращаться к Ивану за советом, за помощью, за поддержкой и он никогда не отказывал, всегда находил время и силы, чтобы выслушать, понять и помочь.

Его дом стал местом, куда приходили люди, потерявшие надежду и уходили с новым смыслом жизни.

Иван научился чувствовать, когда его рога нуждаются в "подзарядке" и отправлялся в лес, где проводил часы наедине с природой, ощущая ее энергию, ее древнюю мудрость. В такие моменты он чувствовал, как его рога становятся еще крепче, еще ярче, словно впитывая в себя силу земли и неба. Однажды, когда Иван гулял по лесу, он наткнулся на старую, заброшенную хижину, внутри он обнаружил древние свитки, исписанные непонятными символами. Иван, обладая теперь обостренным чутьем, почувствовал, что эти свитки хранят в себе какую то важную информацию, принес их домой и начал изучать и постепенно, с помощью своих обостренных чувств и интуиции, он начал расшифровывать древний язык. Свитки рассказывали историю о древнем народе, который жил в гармонии с природой и обладал способностью черпать силу из земли, они называли себя "Детьми Леса" и верили, что рога - это не просто украшение а символ связи с первозданной энергией мира. В свитках говорилось о ритуале, который позволял обрести эту связь, но так же и о том, что он требовал полного самоотречения и готовности принять свою истинную природу. Иван понял, что его появление рогов было не случайностью а следствием какого то древнего, забытого ритуала, который, возможно, был активирован его собственным подсознательным стремлением к переменам. Иван начал практиковать медитации, описанные в свитках, пытаясь установить более глубокую связь с природой и чувствовал, как энергия земли проникает в него, наполняя его силой и спокойствием а его рога становились все более выразительными, их цвет приобретал глубину, текстура - тончайшие узоры, напоминающие кору древних деревьев.

Он научился чувствовать пульс жизни в каждом растении, в каждом камне.

Во время одной из таких медитаций в лесу, Иван почувствовал, как его рога начинают вибрировать с необычайной силой и перед ним возникло мерцающее марево, которое постепенно обрело форму. Это было существо из света, похожее на оленя, но сотканное из звездной пыли, существо посмотрело на Ивана своими мудрыми, светящимися глазами и произнесло голосом, похожим на шелест листьев:

- Ты принял свой дар, теперь ты должен использовать его не только для себя, но и для защиты того, что тебе дорого!

Иван понял, что это был дух-хранитель леса, который явился, чтобы наставить его и спросил, что именно он должен защищать. Дух указал на город, который виднелся вдалеке, и сказал:

- Тьма приближается и питается страхом и невежеством а твоя сила, твоя связь с природой - это щит против нее.

Вернувшись в город, Иван почувствовал, что атмосфера изменилась - люди стали более раздражительными, чаще случались конфликты, в новостях сообщали о странных происшествиях, необъяснимых вспышках агрессии.

Иван понял, что дух говорил правду.

Он начал использовать свои способности более активно, его обостренные чувства позволяли ему предвидеть надвигающиеся проблемы, Иван стал своего рода невидимым стражем города, предотвращая конфликты, успокаивая людей, направляя их к свету а его рога, казалось, излучали ауру спокойствия, которая действовала на окружающих.

Ночью, когда Иван находился в парке, он почувствовал, как из земли исходит волна холода и страха и увидел, как тени сгущаются вокруг деревьев, принимая зловещие формы - это была та самая тьма, о которой говорил дух. Но Иван не испугался и встал прямо, его рога ярко засветились, наполняя пространство вокруг него теплым, золотистым светом и начал говорить - его голос был полон силы и уверенности, он говорил о любви, о гармонии, о единстве всего живого. Тени отступили, не выдержав его света, страх который они несли, рассеялся а люди, которые находились поблизости, почувствовали облегчение и спокойствие.

Они смотрели на Ивана с благоговением, понимая, что перед ними не просто человек с рогами а нечто большее.

Иван понял, что его путь только начинается - он принял свою судьбу, став хранителем не только леса, но и душ людей, его рога были не просто частью его тела а символом его ответственности, силы и безграничной любви к миру.

И каждый рассвет он встречал с благодарностью, готовый к новым вызовам, к новым битвам за свет в этом мире.