Его имя давно стало нарицательным. Никита Джигурда — это не просто актер или певец. Это феномен, живой спектакль, длящийся десятилетиями. При одном только упоминании всплывает слово «эпатажность». Но за этим громким фасадом скрывается целая вселенная: спортсмен, поэт, боец, возмутитель спокойствия и безусловно — ярчайшая личность отечественного шоу-бизнеса.

Истоки бунтаря: от запорожских казаков до театральных подмостков

Родившийся в 1961 году в Киеве, Никита с братьями всегда гордился своими корнями, ведущими, по семейной легенде, к запорожским казакам. Его румынская фамилия, означающая «владеющий обоюдоострой секирой», словно предопределила его двойственную и рубящую правду-матку натуру.

В юности он был далек от мира искусства: кандидат в мастера спорта, чемпион Украины по гребле на каноэ. Спорт закалил его характер и тело (186 см роста). Но душа требовала другого. Бросив институт физкультуры, он совершил резкий поворот — и поступил в Щукинское училище. Родители были в шоке, но выбор сына приняли.

Казалось, сама судьба вела его на сцену: брутальная внешность, зычный голос и неукротимый нрав идеально ложились в амплуа героя-бунтаря. Этот бунт однажды даже привел его в психиатрическую клинику с диагнозом «гипоманиакальный психоз» — эпизод, который он не скрывает.

Прорыв: «Любить по-русски» и крик «Нормальный!»

Закончив училище в 1987 году, Джигурда быстро нашел себя. Но народная любовь накрыла его волной после роли в фильме Евгения Матвеева «Любить по-русски». Его герой — отчаянный, грубоватый, но цепкий мужик — моментально стал культовым.

А сцена безумной гонки на мотоцикле с перепуганной Ларисой Удовиченко в коляске и его легендарный крик в ответ на обвинения в сумасшествии — «Нормальный! Нормальный!» — ушли в народ навсегда.

Тот самый эпизод из «Любить по-русски»

Еще одна яркая роль — казак Иван Кольцо в исторической драме «Ермак». Интересно, что изначально на эту роль хотели пригласить самого Арнольда Шварценеггера! Но голливудские агенты воспротивились: их звезда не могла играть второстепенных персонажей. Так судьба свела Джигурду с еще одним «железным» образом.

Не только кино: поэт, бард и «Опа Джигурда»

Музыка для Джигурды — страсть с юности, когда он бренчал на гитаре песни Высоцкого. Он выпустил десятки альбомов, где читал и пел стихи Есенина, Высоцкого, а также свои откровенные, часто шокирующие тексты. Его творчество — это сплав высокой поэзии и уличной бравады. Он не боится пародировать мейнстрим, как в известном переложении «Gangnam Style» на свой лад — «Опа Джигурда».

Как автор он выпустил три сборника стихов с провокационными названиями вроде «Вертикаль русского мата. Батарейка Бога». Читатели отмечают: за эпатажной оболочкой часто скрывается искренняя, почти детская уязвимость и поиск вечных истин.

Поп-ММА: дед с секирой на ринге

В 2021 году 60-летний Джигурда удивил всех, выйдя на ринг в рамках поп-ММА. Он вызывал на бой Владимира Соловьева, но сошелся с Виталием Милоновым и журналистом Отаром Кушанашвили.

В первых поединках он уверенно побеждал, демонстрируя волю и остатки спортивной закалки. Позже были и поражения, но сам факт его выхода в октагон в зрелом возрасте говорил об одном: он всегда готов бросить вызов.

Личная жизнь: вечный роман

Его личная жизнь — это сага со множеством сезонов. Три официальных брака (с Нелли, Мариной Есипенко и фигуристкой Мариной Анисиной), гражданский союз с поэтессой Яной Павелковской, шестеро детей с необычными именами (Мик-Анжель-Крист, Эва-Влада, Артемий-Добровлад…).

Отношения с Анисиной — отдельный сериал с расставаниями, повторными свадьбами и новыми романами на стороне. Его жизнь — это неугасимая жажда чувств, где он всегда ищет новую высоту.

Скандалы: кислород для имиджа

Без скандалов биография Джигурды немыслима. Он — «штормовой фронт» любого ток-шоу. Защита Задорнова с хлесткими оскорблениями в адрес Гордона, драка в студии между Волочковой и ее помощником, нашумевшее интимное видео в поддержку Дзюбы, нарушение карантина в Дивеево.

А еще — участие в деле о многомиллионном наследстве и тот самый скандальный танцевальный ролик с Волочковой, который взорвал сеть. Каждое такое событие — лишь штрих к портрету человека, для которого быть незамеченным равно небытию.

Общественная позиция: метания и поиск

Его гражданская позиция столь же противоречива. Он был доверенным лицом Ирины Хакамады, читал стихи на Евромайдане, а позже поддерживал идеи ДНР, называя Майдан «спектаклем». Он пытался баллотироваться и в президенты, и в мэры Москвы.

После начала СВО занял патриотическую позицию, ездил на передовую, резко критиковал уехавших и осуждавших звезд, вплоть до стихов про «голую вечеринку» Ивлеевой. Он даже подавал запрос на участие в СВО, но получил отказ из-за возраста.

Джигурда сегодня: нестареющий бунтарь

Он не сбавляет обороты. В 2025 году он стал участником громкого шоу «Звезды под капельницей», куда приехал, разумеется, на мотоцикле с коляской — как прямая отсылка к своей главной кинороли. Правда, выбыл почти сразу, заявив, что у него нет проблем с алкоголем. Это типичный Джигурда: яркий вход, громкое заявление — и он снова в центре внимания.

Никита Джигурда — это искренность, возведенная в абсолют, часто шокирующая, иногда неудобная, но никогда не скучная. Он живет по своим правилам, превращая собственную жизнь в грандиозное, непрерывное шоу, где он — и режиссер, и главный герой. Его можно осуждать, им можно восхищаться, но остаться к нему равнодушным невозможно.

Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву)

Не выдерживаю - звоню телефонистке (в то время еще не было автоматического набора номера) и умоляю  узнать, все ли в порядке в городке, а она (низкий ей поклон!) часами отвлекает меня от ужаса, заранее  знала, что буду звонить, поскольку в «офицерском» - вечер. Я не видел ее никогда, и не выдала меня ни разу родителям и никогда не бросала трубку. Это сильнейший урок благородства и альтруизма в моей жизни. Эта женщина спасла мою нервную систему, а я ее так и не отблагодарил! Как редко в жизни оплачивается добро  или торжествует справедливость!..

Засыпаю я под утро мгновенно, как только начиналось позвякивание мамина ключа в замке ...

От родителей свои страхи скрываю: стыдно, уже большой - семь лет. Мама, конечно же, видит мою реваную мордашку, переживает за меня, но не может себе позволить идти у моих страхов на поводу, да и ни я, ни Отец не допустили бы такой жертвы ...

Петр Новыш

Санкт-Петербург

Личиком красивая была Катя, замуж вышла совсем юной, да видно пока в студеном доме обитала долгие годы, здоровье совсем пошатнулось - с молодости кости ныли, спать нормально не могла, детей и подавно родить не получилось. Муж годик потерпел ночные страдания Кати, да ушел к здоровой и крепкой.

Так и дожила до старости.

Женщина от помощи не отказывалась, охотно принимала всё что предлагают, а утром снова шла на свой промысел. Жила скромно, в магазине покупала только хлеб, чай, сахар и пряники, остальное - пару яичек, литр молока, брала у многодетной соседки Нюрки.

Взамен угощала Нюркину детвору пряниками, украдкой обнимала их, кого успевала - целовала в щеку. Ребята хоть и дичились её ласк, но не отталкивали женщину, частенько забегали к ней в гости, слушали забавные истории, помогали ей по хозяйству и скрашивали одинокие вечера. Нюра и сама частенько приглашала бабу Катю, угощала чаем, участливо интересовалась о здоровье, давала, как могла советы.

С людьми баба Катя особо не общалась, только к Нюрке заходила изредка, и то лишь потому, что Нюра и сама была чуточку своеобразна - не имея достатка, почти каждый год рожала детей, за домом особо не смотрела, но имела простой характер и доброе сердце.

Семья жила очень бедно, в старом, полуразвалившемся доме, того гляди сложится одним прекрасным днем. Дети бегали полуголодные, спасало только то, что муж Нюркин, мужик медлительный, но не пьющий всю семью большую кормил и скотина какая-никакая бегала по двору.

К бабе Кате никто не приезжал, детей не было, мужа тоже и, казалось, она всю свою жизнь ходила вот так, завернувшись в платочки, с телегой, таскала дрова.

Когда она однажды умерла, объявился невесть откуда взявшийся племянник, решил перетащить сруб дома к себе на дачу, соорудить баньку. Всё барахло из дома выкинул в кучу около дома, позвал мужиков и они ахнули - весь сарай, амбар, даже часть дома были под завязку забиты разносортными дровишками. Племянник, здоровый детина противно усмехнулся, потирая ладони.

-Ты смотри! Хоть и на голову больна была старуха, а года на три дров запасла, в баньку мою новую. Только запах старья еще долго проветривать придется.

Уехал и не поленился, в тот же день вернулся, забрал все дрова до последнего сучка.

Когда племянник уехал, Нюркины дети принялись играть со старыми шкатулками, баночками, в одной большой коробке нашли запас пряников засохших, килограмма два, а в самом низу серьги золотые и кольцо обручальное завёрнутое в носовой платочек...

Нюрка сначала сохранить решила, а когда есть нечего было, обменяла на мешок муки белой да пятилитровку масла... Долго еще всё семейство молились за здоровье бабы Кати, добрым словом поминая...

Было это году в 95, как я подсчитал, или даже 94-м сентябрь месяц. Ну знаете, середина девяностых - это время когда задирали и гнобили тех кто слабже, у кого не было кого-то старшего или хотя бы крутого родителя. Мне тоже доставалось, родители у меня были самые обычные, а братом я был сам, самым старшим)

Сентябрь уже начался, и новенький который жил на улицу ниже, ходил в школу моим маршрутом. И то ли я с кем-то, то ли я сам, хотел «подоминировать» над ним, надо же мне было как-то отыграться. За что мне было стыдно тогда, ведь человек он оказался очень интересным и мне хотелось всё же задружиться с ним. Долго не мог, сам виноват.

Общие друзья, тем не менее, мало-помалу с ним всё же подружились. Он выделялся среди нас местных, был можно сказать на голову выше по всем параметрам. Шутка ли сказать, что прочитал всю местную библиотеку на то время, хоть и районную, И ведь читал таки Декамерона и делился похабными историями, проглотил приключения Луи Бусенара, про которого я услышал только от него.

Родители его переехали из Германии, мать была родом из нашего посёлка. Потому он и был «немцем». Отец владел, тогда ещё огромным грузовиком, типа американских, и работал сам на себя. В ту пору безденежья это было очень необычно. Строили большой дом, а жили в маленьком стареньком.

Помню, как я его научил играть шахматы, ну может и не я, но обыгрывал я его как котёнка. Как же мы играли, какой же это был азарт. После школы, приходил он ко мне. Я же у него ни разу не был, потому что огромная овчарка, не погостишь короче. Играли иногда почти до утра. Отец бывало прогонял нас, отправлял спать. А так как заиграешься, играешь до десяти, до одиннадцати, уже полночь, до часу, иногда до двух, мать спать не могла, приходилось вставать отцу, разбираться.

Недолго я был шахматным королём. Человек он умный, в библиотеке понятное дело, нашёл книги по шахматам. И старательно, раз за разом отрабатывал навыки уже на мне. Потом один раз выиграл, потом два раза и уже он, теперь оказался на такой небывалой высоте, что играть мне с моим прежним багажником не имело смысла.

Так бывает, когда зазвездишься, и тебя догонят, потому что поверил в свою исключительность и закостенел на прежнем, хоть и высоком уровне.

Немец сейчас живёт в штатах, кто бы сомневался, разговаривал как-то с ним по скайпу, когда только-только появились у меня интернет более скоростной по технологии адсл, разрабатывает он там роботов.

Мораль. Надо всю жизнь учиться. Даже не так. Не надо в общем звездиться)

А Тису вспоминал, что Кровососов, Пастухов и Костоломов рассредоточили по городу, готовясь к любым неожиданностям. Охранять Жертвенник оставили Стражу, и стражники не справились, то ли потому что нападающие оказались не пальцем деланы, то ли из-за предательства.

Ручищи в шипастых перчатках аккуратно поддержали Первого. Рядом бойцы кутали в одеяла мальчишек, медик осматривал Аду; инопланетян Кровососы держали на прицеле.

- Всё в порядке, - сказал Первый, - это свои.

- У них капсула с биологическим материалом, - ответил ему старший.

- Да, - кивнул Тису, - и эту капсулу вы обязаны сберечь.

- Принято, - солдаты опустили оружие.

- Каков ваш приказ? – спросил Тису.

- Выдвигаемся на площадь, - прогудел динамик, - оказываем помощь Страже в подавлении беспорядков.

- Вас мало.

- Нас достаточно, - прозвучало в ответ.

Тису кивнул. Один в поле воин – в этом все Кровососы.

- Пастухи ушли к аэродрому, - говорил меж тем Старший, - Стража осталась без прикрытия с воздуха. Готовимся к худшему.

Тису пожал руку командиру.

- Выполняйте приказ, - сказал Первый.

- С вами пойдут мои парни, - Старший оглянулся на бойцов.

- Нет, - сейчас следовало аккуратно подбирать слова: - Там много работы для тебя и твоих бойцов. Мы найдём укрытие и выйдем на связь.

Старший колебался.

- Я Первый, - напомнил Тису, - мой приказ: остановите заразу. Нас будут защищать они.

Он кивнул в сторону инопланетян, стоявших в сторонке. Люди из другой галактики с любопытством поглядывали на доспехи Кровососов, бойцы ничем не выдавали своего любопытства, но Тису не сомневался, что каждый держит прицельный маркер на ком-нибудь из инопланетян.

- Мы уходим, - сказал Тису. – Выполните свой долг, мои верные воины.

Строй солдат – стена шлемов, наплечников, нагрудных пластин, ощетинившийся частоколом стволов – строй качнулся, двинулся вдоль улицы, грохнули по мостовой тяжёлые сапоги. Сила, воплощенный порядок, двинулся в сторону Жертвенника.

Тису оглядел своё воинство. Инопланетяне о чём-то совещались, баюкая капсулу, Ада сосредоточенно отрывала подол церемониальной одежды, превращая пуссаст в странное подобие тренировочного костюма, дети, кутаясь в одеяла, хлебали из серебряных фляжечек витаминный напиток. Если они переживут эту ночь, надо будет по гравировке на фляжках найти владельцев и наградить.

Только если там не алкоголь.

Тису, Первый, перевёл взгляд на инопланетянского Первого. Тот, включил подсветку шлема, чтобы видно было лицо…

Ух и морды у них… Челюсти – кореша перекусить, глаза сидят так близко, что аж косят друг на дружку… уроды.

Инопланетянин кивнул в сторону проулка. Тису кивнул в ответ. Пора идти. Искать укрытие, лечить раны, перекусить сухпаем, что оставили Кровососы…

Пережить эту ночь. Уроды там не уроды… Выживем – будем разбираться, кто тут урод.

Они прошли проулок. Вышли на улицу, залитую ночной мглой. Здесь не горели уличные фонари, не ходили люди, только издалека долетали крики с площади, разбавленные выстрелами, звучавшие то торопливым стаккато запальников, то неторопливым басовитым уханьем крупного калибра. Кровососы вступили в дело.

Все двери заперты. Брошенных домов нет, а если есть, то они дальше по улице и разгуливать просто так, тыкаясь во все дырки казалось бессмысленным. Следующая улица. Один дом – заперто, второй – развалины, в каких не спрячешься, не расположишься, третий…

Какой уж у этих инопланетян сработал инстинкт – шхазг их разберёшь. Увидели фары машины грузовика и давай намахивать, мол, эй, подвези, дружище. Ладно Тису сообразил, сунулся поперёк инопланетянского Первого к двери и - водителю:

- Здравствуй, добрый человек…

- Здравствуй, - ответил Кот.

И ствол с пассажирского сиденья. Ладно хоть те же инстинкты не подвели инопланетянина, хлопнул он дверью, вот точно по харе этой размалёванной хлопнул, а они кинулись от машины вообще не разбирая дороги, а вслед свистели пули и неслись проклятья водителя, которому тяжёлая дверь расквасила нос.

Проулок. Под ногами камни, то мелочь, булыжники, то обломки стены, такие, что как ноги там не оставили одним богам ведомо, в этой темени. Вроде улица…

Обрыв.

Тису как бежал, так и сунулся вниз, только руки выставил перед собой, только хлюпнула грязь на дне оврага, куда он сверзился со всего маха. Детский крик… ещё один… порядок, вот внуки, два шлепка. Протяжный вскрик Ады – и ещё один вскрик, её голос, только выкрик надрывный, будто что-то тяжёлое выбило дыхание из женщины. И два громких всплеска, приняла Земля-мать инопланетян. Раз всплеска два, значит один из этих громил шлёпнулся прямо на его сноху. Живая она там?..

Пока Тису ползал по дну оврага, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, инопланетяне уже налаживали переправу. Это выглядело, как если бы два белых призрака (скафандры, хоть и заляпанные грязью, всё ещё сохраняли светоотражающую оболочку) пронеслись по склону оврага и сбросили вниз канаты. Дети уцепились за крюки, взвизгнула лебёдка… р-раз – и мальчишки выскочили на противоположный берег оврага. Дальше начались сложности: инопланетянин, упавший на Аду, сломал ей рёбра и теперь женщина без движения лежала на дне канавы. Ей обвязали канатик вокруг плеч, и лебёдка с одного из скафандров потащила сноху наверх по склону.

Дикий крик Ады навсегда остался в ушах у Тису. Он сам запнулся и приехал наверх сплошным комком грязи.

Ещё крик – с противоположного склона. Выстрел, ещё выстрел, очередь, похоже, у размалёванных нашлись ПНВ. И странное отрывистое шипение со дна оврага, такое же – прямо над головами Тису с детьми. Всё-таки это оружие у них, подумал Первый. Похоже, какая-то пневматика… да хоть детские пистолетики, лишь бы остановить этих…

Стрельба и правда стихла. Сильные руки подняли Тису, Первого, инопланетянин приблизил забрало скафандра к лицу властителя планеты. Нормально, показал Тису. Внуки стояли рядом, освещаемые слабой подсветкой капсулы с инопланетным младенцем внутри. Ада лежала навзничь и один из гостей планеты колдовал над снохой. Женщина слабо стонала.

- Уходим, - показал инопланетянин.

Муга ввалился в прихожую. Прямо как был, так и шлёпнулся у порога, запутался в собственной одёжке, ворочался под дверью, ругаясь по-чёрному – всё вспомнил, что слышал на Солончаках и от Чинни Юма, капитана, чтоб его Шхазг драл. Наконец поднялся, хлопнул дверью, защёлкнул все засовы, какие были, свалил перед входом стойку с курткой брата и пальтишком Юлы – только блёстки на рукавах сверкнули. Сел поверх преграды, пытаясь отдышаться.

- Ты как, брат? – Вар просунулся в коридор.

Они с Юлой, похоже, друг от друга отскочили, когда он припёрся. Ну-ну. Совет да любовь.

- Да так… - Муга махнул рукой, сыпанул ругательствами.

Юла прикрыла рот ладошкой.

Он не помнил как до дома добрался. Хуже пьяного мотылялся по улицам, упал, ушибся… не сломал ничего – и то хорошо. Шарахался от каждой тени…

Муга шмыгнул носом.

- А спасители… - начал было Вар.

- Нету спасителей, - оскалился Муга. – Дались мы кому – сами, всё сами.

Он скинул обувь. Прошёл на кухню, бросив Юле:

- Воды нагрей.

- А этот не придёт? – спросил брат.

Муга схватил нож – самый что ни на есть мясорез, какой на кухне был:

- Придёт – под рёбра суну. Шхазгово семя…

И тут в дверь постучали. Сначала-то потихоньку – тук-тук-тук, а потом, когда ни Муга, ни Вар с Юлой не соизволили к двери подойти, а только оцепенело пялились на хлипкую преграду, шарахнули как положено, так, что дверь отлетела в сторонку, снеся всё Мугой наваленное. А потом через образовавшийся завал в дом протопали две огромные фигуры, заляпанные грязью с головы до ног, как если бы большого человекообразного робота вытащили из болота и пустили погулять в город. Топая так, что содрогались хлипкие перекрытия, хрустя и осыпаясь коркой грязи, «роботы» прошагали на кухню. Перед нависшей над ним уродливой мордой – челюсти вот такенные, глаза косые как у упрука - Муга разжал руки – только нож звякнул о пол. Вар мужественно закрыл собой Юлу, готовясь защищать даму сердца.

- Мир хозяевам, - послышалось от двери.

Бархатистый басок уверенного в себе человека, привычного руководить и на смерть посылать. Ответил, как ни странно, Вар, у братца всё отказало, уж больно ночка выдалась:

- И тебе мир, гостюшко.

Обладатель баса пробрался через беспорядок, наведённый «роботами».

Это скафандры какие-нибудь, подумал Муга, как у водолазов, он таких видел-перевидел. Спасители это, те самые, шхазг их…

Так вот, мужик запросто отодвинул в сторонку «робота»-спасителя и спросил у Муги, небезосновательно решив, что Первый тут именно младший братец:

- Переночевать у вас можно?

Под его взглядом, под взглядом уродца из-под забрала у Муги само собой вырвалось писклявое:

- …можно…

И совсем уж он не удивился появлению третьей фигуры в скафандре с кучей тряпья на руках. А, нет, «робот» бережно нёс через всю разруху прихожей человека – женщину, судя по выглядывавшим из-под вороха тряпья сапожкам, растерявших весь лоск из-за налипшей грязи. Ну и детишкам, двум грязным бесенятам, только что глаза и видно на чумазых лицах, не удивился никто.

- А… - начал было Муга.

- Нужен покой, - перебил его мужик.

- Кровать наверху, - Муга пришёл в себя, - ванна там, только воды надо нагреть.

- Нагреем, - абсолютно серьёзно кивнул мужик и принялся распоряжаться своим воинством: - Дети – наверх, гостям дорогу покажите, вы – туда…

На «роботов»-спасителей он махал руками. «Роботы» что-то там понимали.

В общем, все разошлись кто куда, Муга остался у плиты, греть огромную кастрюлю с водой. Принёс шхазг гостей, бурчал он себе под нос, теперь раны им перевяжи, мелких отмой, накорми, а у него припасов осталось… Бу-бу-бу…

Вот за этим бу-бу-бу он и не услышал, как шхазг принёс новых гостей.

- Привет, дружок, - сказали от двери.

У Муги на душе слегчало, как ни странно. Всё время, что он вёл грузовик, что крутился подле бара, что домой шлёпал – всё это время мучил его вопрос: обманет Кот или нет, вернётся или сдержит слово, оставит в покое. Если вернётся – тогда…

А вдруг не вернётся? Вдруг есть шанс?

Кот вернулся.

На душе стало легко и просто.

- Привет, Кот, - развернулся Муга к знакомцу.

- Привет-привет.

За спиной у знакомца два мордоворота с запальниками. Морды разрисованы под Дедова помощника, балахоны эти чёрные.

- Ты ножик бросил бы, а? - Кот мягко перешагнул через сваленные вещички.

- А ты доставай-ка свой, - улыбнулся ему Муга. – У нас уговор был – помнишь?

- Да помнить-то помню, - Кот остановился, глядя на Мугу с таким вот сожалением, - так и мы ненадолго. Ищем мы тут кое-кого, понимаешь?

- Нет, не понимаю, - ответил Муга.

Рука у него до белых костяшек сжалась на рукояти кухонного ножа. Ни в какое сравнение этот кусок железа не шёл с настоящим, дельным клинком, но, опять же – лезвие есть? Есть. Острие есть? Есть.

Хватит.

- Я, Кот, понимаю, что был у нас с тобой уговор, - продолжал Муга. – Я сказал – и ты сказал.

Он прям чувствовал, как чешутся руки у Котовых подельничков нажать на спусковой крючок. Чувствовал – и выгадывал время, зачем – сам не знал.

- Так что давай решать наше дело, а иначе не бродяга ты положняковый, а… - и Муга выплюнул такой ругательство, от которого Кот дёрнулся, а его подручные с интересом посмотрели на своего старшого.

- Ну как знаешь, - Кот повёл головой.

Знакомец мягко цапнул себя подмышкой и в тусклом свете единственной лампочки блеснул длинный узкий клинок.

Сердце Мугино кольнула смертная тоска. Не будет тут пьяной поножовщины, не упрук с верхнего яруса перед ним, такой, что заточку покажи и все дошки твои, какие найдёшь. Духом Жар-отца потянуло на Мугу, а Кот мягко шагнул к нему поближе, поигрывая своим клинком.

Ничего не поделаешь, эти вопросы только так и решают.

Муга вздохнул. Напружинился, выставил перед собой руки. Ножом махнул – раз, два… красиво свистнул, как настоящий прям. Кот ощерился. Понравилось, видать.

Кот дёрнулся к нему. Метнулось жало клинка, блеснуло в тусклом свете лампочки – Муга полоснул воздух перед собой.

Как там незабвенный Вась говорил? Один отбив, один удар, вот всё, что у тебя есть.

Муга махнул рукой, шагнул к противнику, чтобы рвануть нож сверху-вниз, полоснуть по горлу, но Кот дёрнулся навстречу, оказался прямо перед Мугой, глаза в глаза, и в живот Муге ударило что-то горячее – раз, два, три, - и в грудь ударило, и в глазах Кота он увидел смерть свою.

Кот шагнул назад. Оказалось, что только он и держал Мугу, собственные ноженьки уже не держали. Муга осел к стене, замутилось перед глазами всё, поплыло, и Кот поплыл, и гулкий выстрел из запальника, ударивший Коту в голову, и сдвоенное шипение парализаторов, успокоившее Котовых подельников, и лицо брата, бледное, обеспокоенное, и Юла с дымящимся запальником в руке. А дальше совсем непонятно, тарабарщина какая-то:

- Жора, дай аптечку, я пустая…

- Рубаху ему сними…

- Кровь останавливаем, гемостатик мне…

- Держись, парниша…

Муга закрыл глаза.