Феликс

(записки фотографа)

Да, я давно хотел посмотреть на Феликса. Не просто на холодный труп в музее или на постаменте, а на живого, горячего, в среде его естественного обитания. Хотение это, казалось, было вполне эфемерно, так как я не знал, есть ли в природе хотя бы один живой экземпляр. Конечно, я хотел не просто посмотреть, я хотел запечатлеть его на свой фотоаппарат, на века, так сказать. Потому как ничто не вечно под луной, тем более на наших весьма сократившихся просторах. Надо сказать, что машина эта весьма уникальна и легендарна. Ну, во-первых она носит имя главного чекиста страны. Почему? Это отдельная история. Во-вторых, этот паровоз был когда-то мощнейшим паровозом в Европе, но так и не показал всех своих возможностей. Тому были объективные причины. Какие? Обо всем этом я расскажу как-нибудь в другой раз.

Итак. Паровоз «Феликс Дзержинский». О том, что его можно будет увидеть «живым», я узнал примерно за три месяца, и все это время слухи были самые противоречивые. Кто-то говорил, что все будет прекрасно, а вот другие (и в их слова почему-то верилось больше) рассказывали ужасные ужасы. Дескать, спешат с ремонтом, и ФД, конечно же, поедет, но потом со страшным грохотом непременно взорвется, и будет конец света и страшный суд, все списанные и забытые локомотивы вновь встанут на рельсы и перекроют все движение, и миру наступит конец. Дело в том, что показаться эта машина должна была на параде, и к этому самому параду ее спешно готовили, а когда спешишь – людей ты смешишь, и случается всякое – как правило, самое неприятное. Слушая то одних, то других, я попеременно кидался то в отчаяние, то страшное беспокойство. В конце концов ожидание стало совсем невыносимым, но тут и время парада подошло.

Всякий знающий человек, а в особенности фотограф (ну, или тот, который себя таковым считает) знает, то лучше всего снимать не на самом параде, когда набегут всякие безумные люди с планшетами и мобильными телефонами и будут по три часа настраиваться, чмокать губами и исполнять пляску святого Витта аккурат перед твоим объективом. Стоит такой безумец, держит на вытянутых руках перед собой свой огромнейший планшет, приплясывает от возбуждения, стоит, перекрывая самый лучший твой ракурс, настраивается… Парад уже закончился, а он все стоит. Кто еще любит маячить, портя самый лучший ракурс? Ну, конечно же, машины, столбы, деревья, кустарники. Такое впечатление, что насажали их туда откровенные вредители и фотоненавистники, или же все эти неодушевленные предметы специально перебегают с места на место. Куда ни отойди, перед тобой стоит какой-нибудь столб или баран и глупо лыбится. Ну, вы понимаете: столб стоит, а баран это самое с планшетом делает. Так что снимать, особенно если Вы занимаетесь художественной фотографией, лучше не на параде, а, естественно, на его репетиции.

Репетиция. Приезжаю я на испытательное кольцо в Щербинках, где, собственно, и парад, и репетиция должны быть, приезжаю и вижу множество всевозможных локомотивов. Тут вам и тепловозы, и турбовозы, и электровозы, путевая техника тоже есть. Нет только паровозов, нет, хоть ты тресни. Обхожу раз, другой, третий – нету, и все тут. Звоню большому начальнику, знающему человеку! Где паровозы, говорю? Где обычно, отвечает, я занят, некогда мне с тобой – и отключается. А я знаю, где это – где обычно? Понятия не имею! Что делать, надо действовать по старинке. Хожу кругами и принюхиваюсь, присматриваюсь, ищу дымы, ведь должны же они быть! Ура! Есть! Есть ориентиры! Преодолеваю препятствия и выхожу на точку. Вот они, красавцы! Вот «ЛВ», вот «Генерал», вот «Лебедь», вот «Эхо», а вот и «овечка» притаилась . А где же Федя? Нету!!

Бегом к машинистам:

- Где ФД?

- Нету!

- Как же так, ведь завтра парад!

- Должен быть, едет еще 60 км осталось, надо ждать!

Жду, предварительно выяснив, что никакой репетиции не будет! Жду я, ждут все.

Слоняются без дела.

То и дело из любопытства заглядывают разные локомотивы: уж больно им хочется посмотреть, что же происходит тут у паровозов.

Коротая время, брожу по площадке, по ходу делая эпические кадры для потомков. Обстановка соответствующая во всех ее проявлениях.

Вдруг… что это? Далекий незнакомый гудок! Дальше начинается действие! «Генерал» отвечает басовитым гудком, дает пеленг, машинисты разбегаются по машинам, и… начинается движение.

Тут уж не зевай! Камеру наизготовку и снимай, фотограф, снимай, потому как пришел твой звездный час! Это потом, когда ты будешь просматривать отснятое, ты будешь ужасаться, пить валерьянку, биться головой об стену, обзывая себя безруким и бездарем… Все это будет только потом, а сейчас ликуй!

Сжимая свой верный Никон, бегу за уходящей сплоткой! Господи! Что творится кругом! Стрелки – ручные! Шпалы – деревянные! Рельсы на костылях! Как бы тут самому на костылях не оказаться. Строжайший самоконтроль, железная дорога не прощает ошибок. Просто переезжает пополам и фамилии не спрашивает.

Паровозы чинно осаживаются и готовятся к рывку на исходную позицию. Тревожный момент. Один гудок! Ход вперед!

Вот они проходят мимо! Какая красота... Как были счастливы живущие ранее, они могли любоваться этим каждый день в век паровозов, а мы лишь только так, украдкой, да и то далеко не все, а лишь избранные. Вот только стоит почувствовать себя важным, как сразу же начинаешь мазать, как будто само мироздание говорит тебе: не забывай! Не забывай, кто ты есть и где твое место.

Доморощенные любители и здесь успели слегка нагадить… Вот что они там в моем кадре делают? Что снимают? Неразрешимая загадка. Но при помощи современной техники с этим можно справиться, а вот если бы там были толпы всяких «профи» с планшетами, вот тогда бы действительно беда.

Ну, а где же главный персонаж? Я заметался, и тут тяжелая рука легла мне на плечо. Это был Иван Иванович – тот самый Иван Иванович, кому я звонил, узнавая местонахождение паровых машин.

- Стоять, – сурово проговорил он.

- Да я... ФД... Вот… – начал мямлить я, – я волнуюсь!

- Стой здесь, и не надо волноваться, – спокойно ответил Иван Иванович.

И я увидел!

Вот он! Красавец, совсем рядом со мной!

А кто это за ним? Да это красавица Су-шка, или «велосипед», как зовут его разные умники, а за ним вагоны, да не простые, а двухосные!

Триумфа не было. Хоть ФД и был горячим, и я слышал его гудок, но дышла были сняты, весь путь его тянули электровозы, и это было плохо. Конечно, эти места можно прикрыть паром, но ведь мы с вами за достоверность, за максимально возможную достоверность. Поэтому мытарства не кончались, надо продолжать.

На следующий день я поехал уже на парад. Погода испортилась кардинально, лил дождь. Не давая волю чувствам, провожаю сплотку, выходящую на исходную.

Встаю на заранее подготовленную позицию и делаю серию кадров, более или менее подходящих под мое представление о ФД.

Паровозы продолжают безумствовать, но задуманное сделано, я спокоен.

Вернувшись домой и просмотрев отснятое, я подумал: как бы было хорошо, если бы удачных с моей точки зрения кадров было меньше, ощутимо меньше, а еще лучше он был бы вообще один! И глаза бы не разбегались, и душа бы не металась. Все эти метания и мучения продолжались около трех недель (может, кто и умеет быстрее, лично я – нет), пока не получилась окончательная работа, глядя на которую, уже не хотелось что-либо добавлять. Теперь в моей коллекции был и ФД!

Фотоматериалы в статье представлены в изначальном виде исключительно для любителей первозданного и естественного.

Автор: Н. Грамота

Редактор: Н. Гулиманова.

Промышленный (9П)

Маневровые паровозы разрабатывались и строились мало. Почему? Всё очень просто. Магистральные паровозы по мере старения переводились с дальних рейсов на пригородное движение, а затем и на маневровую работу, так что после 1900 года особой нужды в таких машинах не было. 9П – один из немногих малых паровозов – был разработан «Локомотивпроектом» в 1934-35 гг. а затем построен в 1935 году на Коломенском паровозостроительном заводе. П – значит промышленный. Основная задача его – пролезать во все малодоступные и негабаритные места, подавая под погрузку или разгрузку подвижной состав. Не имея тендера и являясь паровозом-танком, везущим запасы воды и угля на самом себе, этот паровоз мог это сделать и трудился как на маневровой работе в различных депо, так и на предприятиях, не жалея своих паровозных сил…

Такой машины, живой и горячей, не было в моей коллекции. Поэтому я и начал его искать, ходил по селам и городам, спрашивал у прохожих. Прохожие вертели пальцем у виска и обещали позвонить в скорую психиатрическую, в общем, очень добродушно реагировали и помогали чем могли, а могли они не многим. Машин таких осталось – по пальцам пересчитать можно, пойди найди на просторах необъятных. Шутки шутками, а найти было действительно сложно. Конечно же, я знал, где это можно сделать, но по некоторым причинам поехать туда не мог. Прошло время, и небеса сжалились надо мной: 9П перегнали в депо «Подмосковная», куда вполне можно было добраться. Конечно, надо было его еще поймать живым, растопленным и горячим. Не буду утомлять рассказом о том, сколько было холостых выездов, скажу лишь, что, как всегда, удалось заснять его совершенно случайно.

Вот и еще один тип паровоза в копилочке. Несколько дней я млел от счастья и удовольствия, а потом… Потом думаю: ну вот, вот он есть, и что? Что дальше? Какой-то неинтересный кадр, ерундистика просто. Надо было придумать ему окружение и пространство. Тем временем удалось поймать паровоз серии Эр в интересном положении. Он разгонялся, чтобы наехать на очередную Анну Каренину. Надо сказать что бедную Каренину давят довольно регулярно (в тот день переехали аж целых пять Анн), но это немного другая история…

Если огнедышащий локомотив еще худо-бедно найти можно, то древние вагоны – гораздо труднее. Мимо таких мест проходить нельзя, а места такие взяли дурную привычку охранять и, если что, спускают собак. У нас вообще любят гонять фотографов. Как завидят человека с фотоаппаратом, так или дубинкой его по макушке, или (если лень дубинкой) просто собак спускают и ставки меж собой делают: успеет через забор перелезть или нет. Поэтому правило такое: видишь вагон старый – снимай его, другого шанса может и не быть.

Также и всякая другая инфраструктура древних эпох пригодиться может, нельзя тут лениться. Надо достать аппарат, навести его на цель и, злорадно ухмыляясь, вдавить спусковую кнопку.

Вот так, мало-помалу, и собирается архив. Теперь можно приступать к сборке всего вместе.

Есть такая пословица: «Бешеной собаке сто верст не крюк». Так же и в фотографии, да и в любом другом деле. Вот есть у тебя паровоз, чего тебе, дураку, еще надо? Размещай и радуйся. Так нет, надо делать безумную картинку, оскверняя святую фотографию.

Не знаю, как вам, а лично мне левый край не нравился. Ну, не вставало там ничего, что бы я ни пытался туда засунуть. Помог парад в прошлом году и железный Феликс.

Встать-то он встал, теперь дело за самым муторным и трудоемким: за окружающей средой. Детали и детальки – все важно. Какой-нибудь брошенный беспечной рукой окурок может сыграть важную роль.

Вокзал в г. Орле, чудесное и мистическое место.

Андроньевский путепровод, построенный в 1865 году, не менее интересное место.

Первый вариант разочаровал. Понял я вдруг, что бездарь и ненормальный дурак я. Что ничего у меня не получается и не выходит.

Вторая попытка поначалу понравилась. Я радовался и с гордостью показывал ее друзьям. Удивительно, но никому, кроме меня, она не нравилась, да еще к тому же, приглядевшись, я обнаружил нарушение перспективы.

Скрепя сердце я начал заново. Для непосвященных скажу: конечно, львиная доля работы была сделана, объекты нарезаны, но только для того, чтобы свести все слои (их более 200), надо 8 часов сидеть не разгибаясь, ради любопытства я засекал на прошлых попытках. Но все же мы не привыкли отступать…

И вот получилась такая штука два с половиной на метр размером. Хорошая или плохая – не мне судить. Видимо, болезнь зашла далеко, и, чтобы эту болезнь спровоцировать и развить, пора приступать к новому типу паровоза, который совсем недавно мне удалось запечатлеть, как всегда, совершенно случайно. Это немецкий BR-52, работавший у нас и в странах Варшавского договора под индексом «ТЭ».

Николай Грамота

Ред.: Нина Гулиманова.

BR-52

Когда француз в 1812 году шел на Москву, в Англии уже шесть лет как был построен первый паровоз. Но не об Англии речь. Что же подвело французов? Прежде всего – отсутствие опыта. Они понятия не имели, что их ждет в северной стране и как живут там люди. К тому же люди, живущие в теплом климате, очень тяжело приспосабливаются к холодному (напротив же, люди, живущие в северной стране, отлично приспосабливаются к жизни на юге). Что подвело французов, то же подвело и немцев в 1941г. Надо сказать, что человечество вообще любит наступать на одни и те же грабли. Не только люди, но и паровозы оказались абсолютно не приспособленными к российским условиям жизнедеятельности. Когда наступили холода, паровозы в один голос заявили: «Вы воюйте как хотите, а мы лично дальше никуда не поедем, видали мы эти просторы сами знаете где…» Что же было делать? Строить паровоз специально для войны с Советским Союзом.

Главной задачей при строительстве этой машины была надежность и простота в эксплуатации, а долговечностью решили пренебречь. Расчетный срок службы определили в 5 лет. Действительно, конструкция была упрощена. Паровоз такой упрощенной конструкции содержал в себе 150 кг цветных металлов (для сравнения – в стандартном паровозе этих металлов около 3-х тонн). За три года, пока дела не пошли совсем уж плохо, немцы умудрились изготовить 6200 таких машин. Паровоз имел стремительные формы, что подчеркивалось крыльями дымоотбойников, расположенными на дымовой коробке.

Но предназначен он был для перевоза грузов со скоростью 30-60 км/ч.

После окончания войны Советский Союз получил около 2000 таких машин в качестве репараций. Паровоз был основательно переделан, в конструкцию был внесен ряд изменений. Была переделана дымовая коробка и увеличена труба. Дело в том, что топка была малой площади и это было весьма чувствительно, так как уголь у нас в основном низкого качества и эти переделки нужны были для повышения тяги и улучшения сгорания. Сняли дымоотбойники: они эффективны лишь на высоких скоростях, а так только мешают как обзору, так и обслуживанию. Также раздвинули колеса на нашу колею, поставили нашу динамомашину, паровоздушный насос и отправили в рейс.

Что у паровоза хорошо, так это рабочее место. Все удобно, все продумано. Машинисты звали эти машины: «Фашист», «Фрау», «Фриц», «Германка». Официально же он назывался «ТЭ», что значит трофейный, аналогичный по характеристикам паровозу серии «Э». Интересен такой факт. После войны паровоз серии «ТЭ» заходит в Ленинград. После чего участники боев приходят наверх к руководству и говорят: «Чтобы больше этого «Фашиста» в Ленинграде не было». И действительно никогда больше паровоз серии «ТЭ» в Ленинград не заходил.

Надо ли все это знать фотографу? Надо ли вообще фотографу знать что-нибудь о том, что он снимает? Не знаю. Когда я снял свою первую дымящую машину, я понятия не имел, что это за серия, как он устроен, и не предполагал, что так увлекусь ими, узнаю многое, буду во многом (не всем, конечно, но во многом) разбираться и сниму все типы действующих в настоящее время в России паровозов (да, именно так, все типы).

Паровоз серии «ТЭ» завершил линейку действующих машин, попавших в объектив моей камеры. Насколько я волновался, снимая первый паровоз, настолько холоден и спокоен был, снимая последний. Сказывался опыт, сын ошибок трудных. Не полагаясь на удачу, я выдвинулся на съемку заблаговременно и отснял на маневрах основной багаж.

Предварительная съемка оказалась основной, потому что старт испоганили собратья по цеху. Ох уж эти мне фотографы! Их можно узнать по огромным рюкзакам, гроздьям объективов и какой-то внутренней, пугающей непосвященного сосредоточенности. Их невозможно не узнать в толпе по плотно сжатым губам, неестественному свету в глазах, говорящим о принадлежности к высокому искусству.

Вот и в этот раз. Занимаю позицию, смотрю, чтобы никому не мешал, и жду, когда появятся фотографы. А вот и они. Влезают ко мне в кадр, приплясывая от возбуждения. Обреченно вздыхаю и перемещаюсь на запасную позицию. Жду. Старт паровоза – самое красивое, что может быть, неужели мне его испортят? Не сомневайся, фотограф, никогда не сомневайся: если можно испортить кадр, вам обязательно его испортят.

Время. Слышу, как переводят реверс на паровозе. Сейчас, вот сейчас он тронется… Паровая машина распускает усы, паровоз трогается, и тут один из фотографов, блистающий дорогой техникой, не выдерживает и буквально прыгает мне в кадр. Прыгнуть-то он прыгнул, да тут же сообразил, что прыгал зря: с этого ракурса он ничего хорошего не снимет. Как говорится, поздно метаться. Но лихо прыгнувший оказался не таков, он начал метаться, перекрывая кадры своим собратьям по цеху….

Жаль, конечно, красиво стартовала машина…Но основной материал был уже отснят. Я мог бы успокоится: все типы есть у меня, про все написано несколько строк. Но не тут-то было! Недавно я узнал, что реставрируется до ходового состояния танк-паровоз серии «Ь». А я ведь очень люблю и танки, и паровозы. Так что пора готовиться к новой охоте и встрече с замечательными фотографами в среде их обитания...

Николай Грамота

Ред. Нина Гулиманова.