Сообщество - CreepyStory

CreepyStory

16 482 поста 38 905 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

158

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори

Дорогие наши авторы, и подписчики сообщества CreepyStory ! Мы рады объявить призеров конкурса “Черная книга"! Теперь подписчикам сообщества есть почитать осенними темными вечерами.)

Выбор был нелегким, на конкурс прислали много достойных работ, и определиться было сложно. В этот раз большое количество замечательных историй было. Интересных, захватывающих, будоражащих фантазию и нервы. Короче, все, как мы любим.
Авторы наши просто замечательные, талантливые, создающие свои миры, радующие читателей нашего сообщества, за что им большое спасибо! Такие вы молодцы! Интересно читать было всех, но, прошу учесть, что отбор делался именно для озвучки.


1 место  12500 рублей от
канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @G.Ila Время Ххуртама (1)

2 место  9500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Drood666 Архивы КГБ: "Вековик" (неофициальное расследование В.Н. Лаврова), ч.1

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори
Показать полностью 1
15
CreepyStory
Серия Ликвидаторы

В погоне за существом

  1. Шокирующая переписка о похищении младенцев из роддома

  2. Кошмары роддома

В этом районе города пропадали люди. Пропадали стабильно. Алкоголики, наркоманы – все те, кто бродит по ночам, по тускло освещённым улицам и тёмным ещё не застроенным пустырям. Как совпадение – все пропавшие без вести были преимущественно четвёртой группы крови, а Плоть была известна своими вкусовыми предпочтениями.

Это и приковало внимание Организации. Именно поэтому Грач и его бойцы всю последнюю неделю прочёсывали этот обширный район.

Люди пропадали то здесь, то там – умная тварь словно нарочно похищала людей, живших в самых разных местах района, лишь бы подальше от своего логовища, а поэтому долгое время группе Грача не удавалось напасть на её след.

Но сегодня всё поменялось. Были найдены её следы, ведущие к заброшенному советскому НИИ.

-- Четыре здания выстроены в форме квадрата, -- сообщал Нойманн. -- Территория огорожена старым забором. Когда-то здесь был научно исследовательский институт. Лаборатории и прочее. Потом это всё забросили в девяностые из-за недофинансирования.

-- Лаборатории? Что же там изучали? -- усмехнулся Калуев. -- Очередное подземелье с мутантами?

-- Нет, это обычный агро-сельхоз. Таких по стране сотни. Здание планируется снести через пару лет, когда сюда доберётся соседний жилой комплекс. Вот тварь и нашла себе укромное убежище вблизи с людскими жилищами.

Бойцы курили и ожидали непростую стычку с Плотью.

Неподалёку располагалось и бывшее логово Хворевого Жала, и райончик, где бойцы гонялись за мухомороедами, ставшими Одержимыми в прошлом октябре, почти год назад.

Ещё совсем недавно эти места являлись пригородом за объездной дорогой – краем дач и деревень, а сейчас же по ту сторону объездной ежегодно вырастали всё новые жилые комплексы. Строительные фирмы возводили высотку за высоткой словно наперегонки, заколачивая природу в бетон. Фургончики неслись через хорошие районы, так непохожие на серые панельные в старой части города – эта «окраина» казалась даже чем-то из недалёкого будущего, или из заветной и любимой всеми «европы».

Недвижимость здесь могли себе позволить только люди с большими деньгами, тогда как всё городское «быдло» концентрировалось в старых районах: по дорогам ездили дорогие машины, кварталы казались вылизанными и безопасными, а по тротуарам между оверпрайс-бутиками расхаживали нафуфыренные дамочки с накачанными губищами.

Ещё южнее этих кварталов раскидывались либо густые сети бывших деревень, постепенно сливающихся с городом, либо масштабные стройплощадки, котлованы, леса из колючей арматуры, на которых за считанные месяцы вырастали новые районы. В тех местах по дорогам, особенно в обед, шныряло немало дешёвой рабочей силы с братсконародного востока.

-- Египтяне, не иначе, -- шутил Данилыч, удивляясь размаху строительства.

-- Согласны ебашить по 16 часов в день с одним выходным по колено в бетоне, ёпта, -- сказал Юра. – Олег же нам рассказывал какой пиздец на стройке. За гроши хуярят сутками! По ночам! Без отдыха!

-- На радость капиталистам, -- кивнул Дядя Ваня.

-- Завозят всяких, уже шариат на улицах, бля! – злился Федя. – Богачи карманы набивают, а народ страдает!

-- Это в противовес ленивым россиянским зумерам, выгорающим от 4 часовых смен в хипстерских кофейнях, -- усмехнулся Данилыч. – Сложно представить, чего же наше молодое поколение может вообще построить великого.

-- Хорошие времена порождают слабых людей, -- сказал Дядя Ваня. – В наши времена такого не было. Все взрослели рано и шли на любую работу.

-- Да нахрен оно надо! – сказал Паша. – Правильно делают, что не соглашаются работать за гроши. Может чё и поменяется в нашей стране, где постоянно всех наёбывают! Наконец выросло поколение не мамонтов!

-- Ой, помолчи, зумер-не-мамонт, -- цокнул Федя.

-- Я меллиниал.

-- Да похуй. Правильно ты, дядь Вань, говоришь. Это всё потому что их поколение пиздили мало, – сказал Федя. – Вот в моё детство в девяностых всё было по-другому. И выросли все чёткими пацанами.

-- Ага. Одна половина чётких пацанов на войне сгинула, а вторая – в тюрьму села за закладки, -- сказал Паша. -- Сплошное быдло на улицах было, алкаши и наркота. Нафиг надо такое детство! Тем более в твоём-то Кургане одна гопота небось живёт…

-- Не гони, ботан, у нас в Кургане гопников нету! -- Федя харкнул в бойницу. – Мы их всех отпиздили.

Бойцы, даже катаясь по городу от вызова к вызову, всё равно каждый раз удивлялись темпам роста города, каждый раз наблюдая, как когда-то знакомые им глухие места преображались до неузнаваемости: недавно здесь был лес, а стал город; два года назад тут тянулось поле, а вымахала кольцевая развязка.

Старые советские неказистые и унылые постройки-бараки сносились подчистую, а на их месте возводились квартиры для мажориков. В одно из таких ещё не разрушенных, но уже заброшенных зданий, и вели следы Плоти.

Чудовище находилось пусть и не в центре города, но и не в полнейшей глухомани – в любой стороне она могла раздобыть очередную жертву. И было здесь мало человеческих глаз. Куда бы чудовище не выдвинулось из своего нового пристанища – оно наткнулось бы на деревушку, на строительную площадку или на новый жилой район, ещё толком не заселённый, а потому пустынный и безопасный.

Данилычу не нравилось, что тварь могла броситься наутёк из НИИ и сразу затеряться среди деревьев ближайшего клочка леса, чудом не вырубленного и оставленного среди этих мест, наверное, как зародыш будущего парка. Лесок начинался прямо на заднем дворе НИИ. И это могло доставить много проблем бойцам.

-- Беспилотники кружат на достаточной высоте, чтобы не спугнуть чувствительную тварь, -- вещал Нойманн. -- Грач и его люди не стали сближаться со зданиями – это было опасно. И бесполезно. Если тварь решит сбежать, то вряд ли они её догнали бы. Потому потребуются значительные силы.

-- НИИ большое, -- сказал Данилыч. – Где именно прячется тварь?

-- Мы не знаем, где именно обосновалась Плоть, в каком из четырёх зданий, - ответил Нойманн. -- Но полагаем, что в подвалах. Плоть любит сырые и прохладные места, где оно переваривает людей.

-- Понятно. Надо будет «всего лишь» прочесать аж четыре подвала, -- буркнул Паша.

-- Зачищать подвалы с Плотью – это стопудово куча двухсотых, -- сказал Юра. – Давайте накроем её ФАБами? Как с Худом.

-- Посреди города? – усмехнулся Нойманн. – Чтоб стёкла пришлось менять в  ближайшей округе? Не прокатит. Даже арту мы не можем здесь применять – санкции от Спонсоров будут жёсткими.

-- Давайте тогда хотя бы выкурим её оттуда – и разъебём её всем, что у нас есть? Устроим сафари, ёпта! Ну не охота мне лезть в подвал, это же гарантированная пизда!

-- Именно такой план я и хотел предложить, -- сказал Нойманн. – Сперва группы рассредоточатся вокруг НИИ. Незаметно займут позиции, с которых можно будет успешно простреливать местность. А потом останется лишь спугнуть тварь. Заставить её покинуть подвалы и побежать через открытую местность. При этом постараться не спугнуть её в сторону деревни и жилых кварталов, где может получиться много жертв среди гражданских и сопутствующие утечки нежелательной для общества информации.

-- Но тварь скорее всего побежит в лес, он гораздо ближе к НИИ, чем всё остальное, -- изучал карты Ефремов.

-- Поэтому «группа спугивания» должна будет приближаться со стороны леса. Оттуда же пойдёт и «Коготь». Константин, возьмёте эту задачу на себя.

-- Так точно, -- ответил командир.

Четыре группы разделились. Подъехать к НИИ с разных сторон и при этом сделать это незаметно было не так то и просто. Поэтому одним пришлось ехать в объезд, а другим продираться по пустырям и полям.

На месте караулила группа Грача, готовая к встрече с тварью. Командир внимательно изучал территорию НИИ в подзорную трубу, но за всё время наблюдений так ничего нового и не увидел.

Нойманн прислал на планшеты командиров координаты с запланированными позициями.

С севера НИИ располагалась, в пятистах метрах, строительная площадка с тремя многоэтажными бетонными каркасами и одним глубоким котлованом. В километре с юга – начиналась деревня с полностью одноэтажной застройкой. В километре западней за узкой лесополосой – пролегал оживлённый тракт. С востока сразу за зданиями начинался достаточно густой лесок, за которым располагался элитный посёлок на отшибе, о котором мало кто знал. Дороги в посёлок от города вели витиеватые, через пустыри, лесочки и шлагбаумы, да и обычным горожанам делать там было нечего из-за отсутствия магазинов – с той стороны и заходила группа Константина, которой было поручено спугнуть тварь, не дав ей уйти через этот лес.

-- Старайтесь угробить тварь до того, как она дойдёт до домов! – говорил Нойманн. – Лучше гоните её в сторону стройплощадки! Или в направлении деревни, на худой конец! Но если она рванёт к тракту – это будет финал. Быстро переехать дорогу вам не получится и погоня будет провалена.

-- Не согласен, -- сказал Калуев. – Если Плоть рванёт к тракту, то засадная штурмгруппа задержит её, а остальным группам будет гораздо легче вовремя прийти на подмогу – тварь ведь тогда ломанётся по центру наших засад. Если в деревню пойдёт, то ребятам Ефремова, расположившимся у стройки, придётся долго гнаться следом. Они могут и не успеть, а тогда меньше будет поддержки огнём.

-- Возможно, -- задумался Нойманн. – Тогда решили – гоним её к тракту! Но тогда нужно её очень быстро загасить, чтобы ей не удалось уйти! Константин, постарайтесь выгнать её в противоположном от себя направлении!

-- Понял.

-- Самое ключевое – мобильность групп, -- напоминал Нойманн. – Мы окружим НИИ, но тогда не сможем концентрировать всю огневую мощь штурмгрупп на твари. Когда станет известно направление движения чудовища – все остальные должны будут броситься на помощь штурмгруппе сдерживания. И прийти до того, как Плоть сумеет прорваться…

-- Звучит опасно, -- заметил Дядя Ваня.

-- Тварь сбросила биомассу, -- сказал Нойманн. – А значит должна стать особо уязвимой. Я уверен – у нас всё получится. Нам нужно добить её.

Группы тихо занимали обозначенные места. От стройки к деревне мимо НИИ тянулась песчаная дорога. По ней можно будет быстро проехаться, когда придётся мчать на подмогу за тварью, а потому Ефремов расположил свою группу у самой дороги, рядом со стройкой – отдел кибербезопасности совершал обзвон начальства на объекте, чтобы прорабы убрали своих людей с улицы в вагончики.

Хапугин расположился так же на дороге – но со стороны деревни. Калуев преграждал существу путь к тракту. Группу Грача же разделили, распределив бойцов поровну между тремя засадными отрядами, чтобы увеличить их огневую мощь.

Бойцы расположились, расставив АГСы, пулемёты и огнемёты, а так же приготовив дроны с зарядами.

Твари придётся очень несладко.

Бойцы пытались маскироваться, однако если тварь жила на втором этаже НИИ или на чердаке, то вполне могла увидеть синие фургончики ещё на походе – особенно группу Калуева, которой пришлось двигаться прямо через открытое поле.

Дело оставалось за группой Константина. Его фургончик заходил прямо через элитный посёлок. Бойцам предстояло пересечь лес под прикрытием «Когтя» -- колёсного броневика с мощным огнемётом, способным уничтожить любую материальную тварь, а поэтому хоть им и была поручена самая опасная работа – бойцы чувствовали себя в относительной безопасности. Ведь если тварь ринется на «Коготь», то это будет проще всего.

Небольшой лесной массив был огорожен небольшим заборчиком, который фургончик Константина снёс без всяких сомнений и зазрений совести. Лес оказался «частной территорией». По другую сторону леса от НИИ располагался небольшой пруд с тремя богатыми домами на просторном участке. За высоким забором бойцы с дронов заметили небольшой вертолёт и теннисный корт. Охранники, когда сработала сигнализация, ломанулись в лес на квадроциклах следом за фургончиком и колёсным броневиком – их самих они вряд ли видели, но охрана явно была против того, чтобы в «лес» кто-то проникал.

-- Ребята, за вами едут, -- раздражённо рыкнул Нойманн. – Бодигарды местного бизнесмена, владельца крупной строительной фирмы. Трое.

-- Видим, -- ответил Паша, наблюдавший местность с «мавика».

-- Вот им делать нехуй, -- сказал Юра.

– Как быть с ними? Они могут всё попортить, -- сказал Константин.

-- Предлагаю сломать им ебалы, -- Федя хрустнул костяшками.

-- Думаю, телохранители очень хорошо махаются, -- сказал Дядя Ваня.

-- А минусы будут?

-- Продолжайте движение, -- приказал Нойманн. – Не обращайте внимания на них. Плоть взять гораздо важнее, не упустите её. Используйте стандартную отмазку – про КТО.

-- Понял, -- ответил Константин.

Фургончик и броневик продирались сквозь лесок, объезжая кочки, овраги и деревья, снося кустарники перед собой -- всё это сопровождалось немалым шумом и треском, что было тоже частью плана.

Паша запустил дрон-камикадзе. Пропеллеры зажужжали над лесом – чудовище должно всё услышать, и при этом догадаться о том, кто же именно пришёл по её душу.

-- Что видишь? – спрашивали бойцы у Паши.

-- Пока тихо… -- отвечал он им, наблюдая территорию НИИ от первого лица.

Дрон быстро долетел до зданий, а потом принялся описывать виражи над крышами. Паша внимательно изучал местность – его дрон, в отличие от беспилотников высоко в небе, был способен разглядеть малейшие детали в хорошем качестве.

-- Слизь, -- заметил Паша. – Она везде. Здесь точно логово. Вон в том доме походу…

Дрон совершал высокоскоростные трюки между заброшенными зданиями, виляя зигзагами вокруг столбов, выворачивая сальтухи и кувырки, кажется, нарушающие законы физики – Паша от души развлекался, пытаясь создать как можно больше шума от визжащих лопастей.

-- Батарею не угробишь раньше времени? – поинтересовался Данилыч, видевший трюки Паши с «мавика», парящего над лесом.

-- Плоть здесь, и если оно не тупое, то выйдет быстрее, чем сядет батка, -- ответил Паша. – А если нет… то я ёбну по вон той дыре, ведущей в подвал. Мне кажется, оно там.

-- И как ты не блюёшь от подобных каруселей?…

-- НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ! ВЫ ПРОНИКЛИ НА ЧАСТНУЮ ТЕРРИТОРИЮ! – разразились голоса в громкоговорителе.

-- Какие, блять, настырные, -- сказал Федя.

-- Реально, на бронетехнику прут!

Квадроциклы стремительно нагоняли незваных гостей.

-- НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ! ВЫ ПРОНИКЛИ НА ЧАСТНУЮ ТЕРРИТОРИЮ!

-- ПОШЛИ НА ХУЙ, СОБАКИ ЁБАННЫЕ! -- Командир экипажа «Когтя» приложился к собственному громкоговорителю – ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ СПЕЦОПЕРАЦИЯ! НА ТЕРРИТОРИИ НИИ ЗАСЕЛ ПРОТИВНИК, КОТОРОГО НЕОБХОДИМО УНИЧТОЖИТЬ! СЪЕБАЛИСЬ НА ХУЙ, ПОКА И ВАС НЕ ЗАГАСИЛИ  С НИМИ ЗАОДНО!

Нойманн не стал возражать на подобные заявления и угрозы. Эти громкие переговоры явно донесутся и до существа, прячущегося в заброшках. Оно тут же ринется наутёк, причем в противоположном от леса направлении, через прекрасно простреливаемые поля – и тогда его перехватят другие штурмгруппы из расставленных засад.

Но телохранители оказались непрошибаемы.

-- ТОГДА НЕМЕДЛЕННО ПРЕДЪЯВИТЕ ДОКУМЕНТЫ! НЕМЕДЛЕННО! ВЫ ОКАЗАЛИСЬ НА ЧАСТНОЙ ТЕРРИТОРИИ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ! ЭТО ЗАПРЕЩЕНО ЗАКОНАМИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ!

Один из квадроциклов догнал бойцов и преградил дорогу впереди идущему фургончику.

-- Вот пидорасы! – сказал Тормоз.

-- Бортани его, -- приказал Константин.

-- Слово начальника – закон! – Тормоз с удовольствием утопил педаль газа. Бампер дёрнулся вперёд и снёс квадроцикл, с треском отдавив телохранителю ногу. Раздался крик, полный боли.

-- СЪЕБАЛИСЬ, ЧЕРТИ! – продолжал орать командир «Когтя» в свой громкоговоритель. – ИЛИ СОЖГУ ВСЕХ ИЗ ОГНЕМЁТА НАПАЛМОМ, БЛЯТЬ, Я ЕБАНУТЫЙ ОТБИТЫЙ НА ГОЛОВУ ПСИХОПАТ, НЕ ЕБИТЕ МНЕ МОЗГИ!!!

Напалм вырвался из сопла лишь на долю секунды, но облитое дерево вспыхнуло ярким факелом. Телохранители охренели.

Квадроцикл соскользнул с бампера бронированного фургончика, и телохранитель отделался лишь переломом ноги. Он, было, выхватил пистолет, но ему тут же приказал старший – остановиться и убрать пушку. Только после жёсткого приёма телохранители передумали продолжать препятствование операции, но теперь они, похоже, преследовали бойцов чуть позади и вели съёмку, фиксируя весь беспредел, вероятно, для дальнейших судебных тяжб. И, конечно же, звонили пожарным.

-- Зря ты дерево подпалил, -- сказал Нойманн. – Ещё пожар начнётся.

-- Зато смотри как очко сыграло у них!

-- И то правда. Продолжайте работу. Хорошо пошумели.

-- Контакт!!! – прокричал Паша. Во время одного из крутых виражей он первым разглядел в FPV-очках, как из здания вылетело нечто невообразимо кошмарное.

Из той самой дыры, ведущей в глубокий подвал.

Почти сразу громыхнул взрыв.

Шрапнель из мусора и обломков, запущенная в небо многочисленными гнилыми щупальцами, сбила кувыркающийся дрон-камикадзе до того, как Паша успел довести снаряд до цели.

Взрыв никак не задел уносящуюся Плоть.

Бойцы прилипли к планшету, принимающему изображение с «мавика».

Из подвала вырвалось чудовище колоссальных размеров – чудовище величиной с локомотив.

**

А спонсорам этой главы выражаю благодарность!) Рад что Ликвидаторы заходят вам так хорошо!

Семён Николаевич 10000р "Спасибо! неожиданно залип:)"

Юрий Сергеевич 3000р "Мерси за Ликвидосов, дождался"

Никита П. 2000р "Ну вот я и дочитал всё что ты написал, спасибо! Ровно то, чего мне в литературе не хватало" Ответ: очень лестно!)

Сергей М. 500р "На поимку плоти"

Кирилл А. 479,26р

Алексей Станиславович 300р

Бусти (рассказы эксклюзивные по цене стакана кофия): https://boosty.to/emir_radrigez

Мой телеграм канал с продой: https://t.me/emir_radrigez

Показать полностью
89

Предательство

В одном из небольших уральских городков Свердловской области жили два друга: Серёга и Матвей. Дружили они с малолетства. Вместе на рыбалку, на разборки, по бабам. Не разлей вода, одним словом. Правда, у Серёги к сорока годам была семья и двое пацанов, а у Матвея развод с алиментами и две ходки. Но это никак не отражалось на отношениях закадычных друзей. Хоть родственники Сергея, особенно супруга, не одобряли их дружбы. Ведь Серёгина семья считалась вполне благополучной, по меркам провинциального городка.

У супругов — постоянная работа на градообразующем предприятии. Имелась, пусть и небольшая, трёхкомнатная квартира, автомобиль «Нива».
Матвей же после своих отсидок и развода остался гол, как сокол. Жил в «однушке» со своей престарелой бабушкой, Бабой Ирой. Матери лишился ещё в детстве, а отца вовсе никогда не видел. С запятнанной биографией в маленьком городке устроиться на нормальную работу практически не реально. Потому перебивался шабашками и сезонными заработками. Одно время мотался по вахтам, да и там получалось – то густо, то пусто. Прохиндеев везде хватает.

Но более благополучного Серёгу такое незавидное социальное положение друга ничуть не смущало. Ведь кореш старый, проверенный, нигде не подведёт. А это главное в дружбе. С ним хоть в разведку, не то что на рыбалку или по грибы.
Так они и жили себе, дружили.

А потом у Матвея случилось горе. Престарелая бабушка, которой было уже за восемьдесят, померла. Из близких родственников она одна оставалась у него. Мужик загоревал не на шутку. Оставшись в одиночестве в пустой квартире, с тоски стал злоупотреблять спиртным. Серёга, чтобы морально поддержать друга, как-то раз остался у него с ночевой.
Сидели очень душевно, бабусю Иру покойную поминали. Хорошая была женщина, добрая. Серёга тоже ведь её с детства знал. Расчувствовавшись от воспоминаний и от водочки, Матвей достал потёртый бабкин фотоальбом, который нашёл в её вещах после похорон.

— Серый, хочешь глянуть на фотки, что у бабушки хранились? Там и я есть, совсем мальцом ещё…

— Конечно, брат! О чём разговор!

Поддатые друзья принялись перелистывать толстые страницы, переложенные калькой и рассматривать пожелтевшие фотографии, аккуратно вставленные в отверстия-уголки…
Одна из фотографий особенно привлекла внимание Сергея. Там был заснят момент прощания немногочисленных родственников с покойницей, лежащей в гробу со сложенными на груди руками. На кисти старушки из-под рукава виднелся край инкрустированного камнями широкого браслета.

— Матвей, а кто это?..

— Погодь, Серый… Не помню. Давай глянем с той стороны фотки, может, надпись есть.

Аккуратно вынув из альбома фотографию, друзья прочитали на обратной стороне: «Похороны бабушки Прасковеи Тарасовны М…». И дата – пятьдесят какой-то год.

— Серый, это же моя пра-прабабушка! Точно!.. Я-то, правда, её не видал никогда. Но мне баба Ира про неё много рассказывала. Она бабкой ей приходилась. Почти век прожила на этом свете.

— Слышь, братуха, а на руке у неё? Браслет ли чо золотой?

Матвей, приглядевшись к фотографии, согласился:

— Ага, по ходу браслет. Пра-прабабка ведь моя из ссыльных с Волги. Бабушка рассказывала, там у них до тридцать седьмого года с пра-прадедом хозяйство немалое было. И мельница, и пасека, и дом-усадьба огроменный. Не говоря уж про скотину и прочее. Чтоб всё это содержать, батраков из местной бедноты нанимали. Они-то их потом и раскулачили…

Ещё бабушка тихонько не раз намекала, что и золотишко с серебром имелось. Основную часть богатства, по семейному преданию, успели спрятать где-то в усадьбе или рядом. А кое-что с собой на Урал привезли. Точно помнила баба Ира про тяжёлые серебряные монисты, которые висели на шее у пра-прабабки. Их потом, в тяжёлые военные годы на хлеб по одной меняли, чтобы с голодухи не помереть… Про браслеты тоже сказывала. Мол, не только на руках, но и на ногах Прасковея их носила.
Но село Лозовое, где жила и похоронена моя пра-прабабка, вымерло. Ещё в конце пятидесятых, кажись. Я ездил раза три вместе с бабушкой Ирой, когда она в силе была, на то место. Положить цветы на могилки давно померших родственников. Последний раз лет пять тому назад. Там уже от домов следов почти не осталось. Одни кресты железные из травы высокой торчат. На месте деревенского кладбища, что на горке, над речкой. Оттуда вид такой широкий и красивый открывается.

Вскоре Матвея сморил сон. А его другу Серёге не спалось. Не шла из головы покойница пра-прабабка Прасковея и её золотые браслеты.
«Что если и впрямь захоронена старуха вместе со своим золотом? Матвей выложил эти факты, находясь в состоянии, не подходящем для лукавства. Уж больно пьян был, чтобы осмысленно врать. Да и я собственными глазами видел фотографию с браслетом на руке покойницы! Неужто её так и похоронили вместе с украшениями!.. А если они не только на руках, но и на ногах, как сказал Матвей? Это же по нынешним ценам – целое состояние!.. Хватило бы сполна и Матвею и мне с семьёю, чтобы свалить из этого захолустья в Екатеринбург, а то и подальше. К морю, например».

Так, ворочаясь с боку на бок и гоняя в голове беспокойные мысли, Серёга провёл ночь. Заснул уже под утро.

А вечером следующего дня без обиняков предложил Матвею съездить в заброшенную деревню и раскопать пра-прабабкину могилу. Проверить на предмет наличия золотых украшений. Но друг категорически отказался – грех это! И разговаривать не стал.
Зная характер Матвея, Серёга не приставал. Уговорами ничего не добьёшься, только разозлишь кореша ещё больше. Решил действовать хитростью. Потому что от замысла своего коварного уже не мог отступиться.

Месяц не напоминал другу о его покойнице пра-прабабке. Лишь в начале сентября заикнулся, как бы невзначай:

— Слышь, Матвей, а чего мы с тобой на рыбалку всё в одно и то же место мотаемся? Пора б уже и новые угодья осваивать. Помнится, ты говорил, что бабы Иры заброшенное село у реки красивой стояло. Давай туда сгоняем. Раз место нехоженое, то и рыба непуганая. Не забыл туда дорогу?

— Да вроде не должен заблудиться, Серёга… Ты, кстати, здорово придумал. Я ж давно хотел туда выбраться, помянуть родственников, бурьян с могилок выкосить. Мне ведь и баба Ира во сне приходила, просила проведать её деревеньку позабытую. А речка там, помню, не мелкая и широкая. Рыба точно должна водиться!

И в ближайшие выходные выдвинулись на Серёгиной «Ниве» разведать новое место для рыбалки.
У Матвея память оказалась хорошая. Ни разу не сбился с пути, хоть и пришлось петлять, когда съехали с серовского тракта. Часа через два были на месте.
До самого заброшенного села на машине не дотянули – старая грунтовка сплошь заросла высоченной травой и кустами. Если б не российский вездеход «Нива», ещё б версты на три раньше застряли. А так прорвались сквозь заросли, и пешком осталось всего с километр пройти.

Когда начали выгружаться, Сергей достал из багажника две припасённые заранее лопаты, Матвей нахмурился. Тут же твёрдо заявил:

— Копать могилу бабкину не дам. Точка.

— Да ладно, Серёга, не кипишуй! Это я для червей приготовил. Может, местная рыбёшка, по старинке, только их предпочитает.

Выбравшись из лесных зарослей на широкий пригорок, где раньше стояло село, огляделись. Да, домов не видно. Вообще ничто не напоминает о том, что раньше здесь жили люди. Лишь подойдя к краю прибрежного взгорка натолкнулись на спрятавшиеся в высокой траве железные кресты и почерневшие ржавые памятники.

— Вот оно, бывшее сельское кладбище. Сейчас поищу родных. А ты, Серый, иди, ставь палатку, лагерь разбивай. Солнце уже клонится, а нам бы ещё порыбачить сегодня успеть…

С этими словами Матвей серпом начал выкашивать траву, пытаясь разыскать могилки своих родственников. Его товарищ с палаткой и вещами спустился ближе к воде.

Через час лагерь был в полной готовности. Сергей поднялся на горку к продолжавшему бой с полынью и колючим шиповником другу. Тот тоже провёл час результативно. Выкосил приличную поляну, на которой возвышались освобождённые от травянистых пут старинные кресты.
- Ну, ты и комбайн, Матвей! смеясь, удивился Серёга. – Ладно, показывай уже, где твоя знаменитая пра-прабабка притаилась!

— Да вот, смотри, её могилка. И фотография имеется. Это уже мы с бабой Ирой приладили в один из приездов.

На одном из крестов Сергей увидел эмалевый овал с лицом нестарой ещё женщины. У тётки был прямой пронизывающий взгляд, от которого Серёга невольно поёжился.

— Слышь, Матвей, она не очень-то похожа на бабусю в гробу, которую мы видели в фотоальбоме…

— Конечно, не похожа. Здесь ей лет пятьдесят всего. Не нашли просто другой фотки, подходящей для памятника. Раньше не больно-то фотографировались. Да и не любила она фоткаться, по словам бабы Иры.

— Понятно… Ладно, если ты закончил, пошли, порыбачим. Я уже лодку накачал. Всё готово.

Весь вечер друзья провели за любимым занятием. Рыба клевала отменно, да вся крупная, как на подбор. Потом ушица под водочку у костра. Спать легли уже за полночь…

Ночью Матвею приснился тяжёлый, даже страшный сон. Привиделось, будто бродит он один по безлюдному селу Лозовое. Заглядывает в покосившиеся пустые домики и ищет бабу Иру. Повсюду запустение, ни одной живой души окрест. Да ещё темнота сгущается — то ли пасмурно, то ли вечереет. Зашёл мужик в последний дом – опять никого. Вдруг видит лестницу, ведущую на чердак. Взобрался по ней наверх, а там на табуретках гроб старый стоит, а в нём пра-прабабка Прасковея мёртвая.

В этом месте Матвей проснулся. Тут же понял, что один в палатке. Серёги нет. Наверное, по малой нужде пошёл. Полежал минут десять – не возвращается. Забеспокоившись, вылез наружу и прислушался. Приглядываться-то бесполезно — тьма кромешная.
В полной тишине различил негромкие звуки втыкаемой в землю лопаты. Матвей сразу обо всём догадался. Поднявшись на взгорье, заметил неподалёку свет фонарика, а рядом усердно махавшую заступом фигуру.
Подбежав ближе, с ужасом и обидой увидел вывороченный из земли, лежащий плашмя железный крест, овалом вниз. А рядом копошащегося в неглубокой яме Серёгу.

— Серый, козлина! Какого хрена!.. Ты что творишь?!..

С этими словами, подскочив к полураскопанной могиле, попытался схватить подлого дружбана за шкирку. Но тут же получил остриём штыковой лопаты удар в горло и, отшатнувшись, зажимая обеими руками клокочущую рану, повалился на землю…

Серёга же выскочил из ямы и, отбежав на несколько шагов, встал. С зажатой в руках лопатой, он смотрел на агонизирующего в траве товарища и повторял, как заведённый: «Бл…! Бл…! Бл…!»
Когда Матвей затих, убийца дрожащими руками достал сигарету и, выкурив её в несколько затяжек, снова принялся рыть яму.

Копал в том месте, где изначально стоял крест. В ногах у покойника, как заведено. Сразу решил, что весь гроб откапывать не будет, а только половину. Очень не хотелось увидеть страшный бабкин череп. Или во что там, за более чем полвека, превратилась её голова.

Рыл долго. Периодически перекуривал и отхлёбывал водяру из горла. Яма уже больше его роста, но гроба нет! Какого чёрта?! Неужто раньше закапывали покойников так глубоко?
Углубившись в землю на два с половиной метра, но так и не найдя гроба, понял – что-то не то. Силы заканчивались. В отчаянии стал расширять стенки разрытой могилы, и наконец сталь лопаты впилась в почерневшее осклизлое дерево. На уровне чуть ниже его груди. Значит, промахнулся просто.
Только как такое возможно? Он же точно всё отмерил. А может, это чужой гроб?
Но нет, бабкина могила стояла наособицу, в стороне от прочих. Тогда почему она оказалась вдали от креста?.. Чертовщина какая-то. Наверное, копщики были пьяные и установили крест криво. Или бабкин гроб сам собой под землёй передвигается?! Ну, на хрен такие мысли!

Сосредоточившись на расчистке полусгнивших досок, Серёга старался гнать прочь лезшие в голову жуткие предположения.
Отковыряв от земли деревянный ящик на полметра, так что он торчал из стены ямы горизонтально, решил вскрывать. «Ну, бабушка, покажи, чем богата! Говорили, что у тебя на ногах браслетики имеются золотые…»

Пытаясь подцепить остриём заступа верхние доски, перепачканный глиной мужик изо всех сил курочил гроб. Но доски, на удивление, держались крепко.

— Да вы что, из дуба сделаны?!..

Измученный Серёга принялся рубить лопатой, как топором, неподдающуюся древесину. Через несколько ударов вывалились нижние, более трухлявые, доски, и под ноги шлёпнулось что-то тяжёлое.
Посветив вниз фонариком, мужик окаменел от ужаса. Между носков сапог лежала человеческая голова с ощерившимся зубами ртом. Тёмно-серая кожа обтягивала, как плёнка, выпуклости черепа. Седые длинные волосы растрепались и вперемешку с полуистлевшим тряпьём обрамляли это жуткое зрелище. Серёга почувствовал, что сходит с ума. На миг показалось — в чёрных впадинах глазниц блеснули огоньки. Он выключил фонарик, чтобы не видеть этого ужаса. Но огоньки не погасли.

Через секунду обезумевший от страха гробокопатель очутился наверху. Одним глотком прикончил остатки водки в бутылке и, трясясь, как осиновый лист, закурил.
Немного успокоившись, с опаской спрыгнул в яму и продолжил раскопки. Выворотил почти весь гроб целиком, вытряхнув из него зловонные останки, но ничего похожего на украшения, а тем более золото, не отыскал. Единственной находкой оказался позеленевший нательный крестик.
Почти теряя сознание от усталости и выпитой водки, незадачливый копщик выполз из осквернённой домовины и упал тут же в траву без чувств…

Сколько пролежал в забытьи он не знал. Когда наконец очнулся и открыл глаза, то… ничего не увидел. Одну сплошную молочную пелену. В ужасе продолжал хлопать глазами, но картинка не менялась. Только, когда сжимал веки, белёсая пелена становилась чёрной.
После часа безуспешных попыток восстановить зрение, Серёга понял, что ослеп. Тоскливо подвывая, ползал на карачках в траве, словно кутёнок, натыкаясь на кресты и памятники.
Счёт времени потерял. На помощь не надеялся. Вряд ли кто сунется сюда в ближайшие недели, а то и месяцы.
Но в конце концов инстинкт самосохранения взял своё. Определив по шуму воды направление к реке, на полусогнутых стал спускаться к берегу. Ещё через несколько часов, шаря по сторонам руками, наткнулся на палатку, а затем на резиновую лодку.
Собрав на ощупь продукты, сухую одежду, забрался в плавсредство и оттолкнулся веслом от берега…

Через сутки или двое слепого Серёгу, дрейфующего по течению, выловили и отбуксировали к берегу случайные рыбаки. Позже на попутке довезли до ближайшей больнички. А оттуда переправили в родной городок.
За дни своих скитаний горемыка заработал тяжёлую двухстороннюю пневмонию, поэтому попал прямиком в реанимацию.

Когда криз миновал, в палату к Серёге заявился следователь. К тому времени мужик успел придумать легенду, что на них с другом напали четверо неизвестных отморозков. В схватке Матвея убили, а его ударили по голове, в результате чего и потерял зрение. Чудом выжил, потом вслепую выбрался по реке. Всё это без запинки выложил оперу. Тот слушал, не перебивая, а когда Сергей закончил, задумчиво заметил:

— А вот Ваш друг описал немного не так.

От этих слов у Серёги помутилось сознание. «Друг?! Матвей жив?!»

Словно прочитав его мысли, следователь продолжил:

— Да, спасли мужика. Невиданно живуч оказался. Потерял очень много крови, но нашёл силы дойти до машины и на ней выехать к трассе. Оттуда уж его оперативно доставили хирургам и залатали. Считай, заново родился. Знать, теперь жить будет долго.

Не став больше запираться, Серёга выложил следаку всё. Про то, как корыстный бес попутал из-за бабкиного несуществующего золота, как придумал коварный план – с помощью Матвея добраться до вожделенной могилы, про то, как, в конце концов, вонзил остриё лопаты в горло лучшему другу.

Слепой мужик не видел, как у опера от новой истории постепенно отваливалась челюсть. Только услышал по окончании своей покаянной исповеди его растерянную фразу:

— А товарищ твой тоже сказал, что на вас напали. Только трое, а не четверо, как у тебя вначале.

Трудно угадать, что подвигло выжившего после смертельной раны Матвея на выгораживание друга-иуды. Может, пожалел его несовершеннолетних детишек – не захотел оставлять их без дурака-отца, которому был обеспечен срок. Может, как бывалый сиделец, сам решил разобраться с гнидой, без ментов. Может, по другой какой причине.

Но в итоге, Серёге, к которому так и не вернулось зрение, впаяли пять лет строгача за покушение на убийство из корыстных побуждений и нанесение тяжких телесных. Отбывая срок на зоне, рассказал эту печальную историю соседу по койке.

По словам знакомого, мужик искренне раскаялся в преступлении. А пришедшую в одну ночь слепоту смиренно принял, считая наказанием бабки Прасковеи за свой смертный грех.

Показать полностью
76

Угх

Солнце над деревушкой уже кренилось к верхушкам сосен, отбрасывая длинные, жадные тени. Лиззи Морган, девочка восьми лет, с косичками цвета спелой пшеницы, только что слышала мамино: «Не уходи далеко, Лиз! Скоро ужин!» Но тут, из-под крыльца старого барака, метнулся рыжий комок - котенок миссис Гаррити, самый озорной. Он несся к опушке темного леса, туда, где даже летом пахло сырой землей и чем-то старым, забытым. Лиззи крикнула, но котенок лишь задорно махнул хвостом и скрылся меж темных стволов.

Все истории про заблудившихся детей начинаются с «я только на минутку». Лиззи перешагнула невидимую черту - из мира запаха свежего хлеба и голосов соседей в мир внезапной, ледяной тишины. Лес поглотил звуки деревни мгновенно, как прорвавшаяся плотина. Сосны стояли тесным, угрюмым строем. Солнечные пятна на земле казались редкими золотыми монетами, быстро тающими в надвигающемся сумраке.

«Кис-кис-кис!» - звала Лиззи, ее голосок, такой звонкий у дома, здесь звучал жалко и тонко, теряясь в хвойной глуши. Рыжика не было. Вместо него пришло осознание: деревья вокруг все одинаковые, тропинка исчезла. Сердце забилось птицей в клетке из ребер. «Мама! Папа! Кто-нибудь!» - кричала она теперь, и в ее крике уже поселился настоящий, липкий страх.

Она шла, спотыкаясь о корни, похожие на окаменевшие змеи, плакала, вытирая лицо грязным рукавом. Сумерки сгущались, превращая лес в лабиринт из черного бархата и острых теней. Воздух стал тяжелым, пахнущим гниющими листьями и... чем-то еще, чем-то живым и нехорошим. Мурашки побежали по спине.

Именно тогда она замолчала ее услышали.

Не просто услышали, а наблюдали за ней. Она почувствовала это кожей - тяжелый, невидимый взгляд, скользящий по ее затылку, по тонкой шее. Ветер стих. Даже сверчки умолкли. В тишине было только ее собственное предательски громкое дыхание и тихий, влажный звук. Как будто что-то большое, очень большое, осторожно переставляло ноги в подлеске слева. Шорох раздавался снова. Ближе. Прямо за стеной папоротников.

Лиззи не смела пошевелиться. Слезы текли по ее щекам горячими ручейками, но она даже боялась всхлипнуть. В голове пронеслись страшные картинки из папиных охотничьих историй у камина - медведи-людоеды, горные львы... но этот запах. Сладковато-тошнотворный, как гниющее мясо, смешанный с запахом сырой шерсти и старой крови. Это было не из папиных историй, но оно было здесь.

Из-за папоротника, медленно, как кошмар, материализовалась тень. Огромная, сгорбленная. Шкура ее была как запекшаяся грязь, покрытая клочьями темной шерсти и какими-то странными, древесными наростами. Длинные руки, заканчивающиеся когтями, похожими на обломки скалы, волочились по земле. Голова была непропорционально большой, с глубоко посаженными глазницами, в которых мерцал тусклый, желтоватый свет - как свет гнилушек в темноте. Рот, вернее, щель, усеянная острыми, желтыми обломками зубов, приоткрылась. Послышалось хриплое, булькающее дыхание.

Убить. Съесть. Мысль ударила Лиззи с такой силой, что она вскрикнула. Существо сделало шаг вперед. Когти впились в мягкую лесную подстилку. Желтые глаза прищурились, оценивая добычу. Лиззи отпрянула, споткнулась и упала на спину. Конец. Она знала. Мама... папа...

И тут из ее сжатого горла вырвался не крик, а сдавленный, бесконечно жалобный стон: «Мой... мой котеночек... он потерялся... я его найти не могу...» Она не просила пощады для себя. Ее мысли были о рыжем комочке, который наверняка так же напуган. Слезы текли ручьями, смешиваясь с грязью на лице.

Существо замерло. Его булькающее дыхание прервалось. Желтые глаза, горящие хищным огнем, пристально смотрели на плачущую девочку. Оно видело страх - горький, знакомый, как запах собственной шкуры, но сквозь страх пробивалось что-то другое, чистое, яркое, как последний луч солнца сквозь хмурые тучи. Доброта, забота о ком-то еще, более слабом и потерянном. Существо, которое знало только голод, боль и вечную тьму леса, стояло, охваченное странной, незнакомой дрожью. В его древнем, извращенном разуме что-то сдвинулось. Что-то проснулось от спячки веков.

Оно издало звук, больше похожее не на рык или рев, а на низкое, гортанное ворчание, звук как перекатывание камней по дну оврага. Потом оно медленно, с невероятной осторожностью для своего размера, наклонило огромную голову и ткнуло мордой в кусты справа. Раздался жалобный писк. Оттуда выскочил дрожащий рыжий котенок и кинулся к Лиззи, забиваясь под ее курточку.

Лиззи, рыдая от облегчения, прижала котенка к груди. Она подняла глаза на чудовище. Оно больше не выглядело убийцей. Оно выглядело потерянным. Оно кивнуло своей ужасной головой в сторону, противоположную той, откуда пришла Лиззи, и издало еще один гортанный звук - на этот раз более мягкий, направляющий.

И Лиззи поняла. Она встала, все еще дрожа, но уже не от ужаса. Чудовище двинулось, крадучись, как огромная, неуклюжая тень, указывая путь. Оно шло впереди, отклоняя ветви, которые норовили хлестнуть Лиззи по лицу, своим телом отводя ее от самых темных провалов между деревьями. Оно вело ее домой. Сквозь наступившую ночь, сквозь вой ветра, который теперь звучал как плач забытых душ, они шли - маленькая девочка с котенком и ее ужасный проводник. Когда вдалеке замелькали огоньки деревни, чудовище остановилось на самой границе леса. Оно издало последний, тихий звук - нечто среднее между вздохом и рычанием и растворилось во тьме, как будто его и не было.

Лиззи, вся в слезах, ввалилась в освещенную кухню, зажав рыжего беглеца. Ее рассказ о страшном лесном духе, который спас ее и котенка, вызвал сначала смех, потом недоверие, а у некоторых мужчин - озлобленный страх. Охотники во главе с Бартом Креншоу, чей отец пропал в лесу двадцать лет назад, только ждали повода. «Чудовище? В нашем лесу? Оно утащило ребенка, а потом, чего доброго, пожалело? Бред! Завтра ночью оно придет за другими!» – ревел Барт, наливая самогон в стаканы.

Они пошли на рассвете. Шестеро, с ружьями, фонарями и собаками, которые у самых деревьев заскулили и попятились, поджав хвосты. Их нашли через три дня. Вернее, то, что от них осталось. Барта Креншоу нашли на верхушке старого вяза, туго замотанного в собственные же кишки, как в кокон. Остальных разбросало по лесу с переломанными позвоночниками и вырванными сердцами. Собаки исчезли. Лес молчал. И в этом молчании было что-то зловещее.

Лиззи Морган выросла. Она не уехала из деревушки где родилась, хотя многие считали ее той самой, которую коснулось лесное проклятье. Она живет в старом доме на самом краю деревни, у леса. Выращивает овощи и разводит кошек - всегда рыжих. Иногда, особенно в лунные ночи, она выходит на крыльцо. И если ветер дует с леса, она может услышать низкое, гортанное ворчание – как перекатывание камней. Она улыбается и шепчет: «Привет, Угх».

А когда в деревню приезжают чужие с плохими намерениями - воры, поджигатели, или просто злые люди, что смотрят на Лиззи и ее дом с ненавистью, - они редко задерживаются надолго. Иногда их находят в канаве за деревней, бледных и бормочущих о страшных глазах во тьме. Иногда они просто бесследно исчезают. Лес хранит свои тайны. И Лиззи Морган знает: за ее спиной, в черном бархате сосен, стоит древний, ужасный страж. Он не любит доброту - он просто не смог ее забыть. И пока он дышит, пока шуршат его когти по мертвой хвое, зло в эти места не придет, потому что Угх помнит рыжий комочек шерсти и слезы маленькой девочки, которая в кромешной тьме думала не о себе. И за эту искру чистого света в бездне он платит ей свою дань вечной, кровавой стражей.

Показать полностью
74

Личина

Посреди дороги лежала безголовая тушка вороны. Мертвую птицу освещал фонарь, висевший на столбе. Земля вокруг нее была усыпана перьями, местами виднелись капельки крови.

Слава брезгливо поморщился. Давно уже в деревне часто находили такие тушки. Отец его угрюмо говорил, что во всем виноват какой-то там центр, но парень его не слушал. Отец много чего говорил после ухода матери.

К тушке Слава подходить не стал. Обошел за пару метров и побежал. Нужно было успеть к подруге.

Аня жила на отшибе деревни. Ее семья переехала несколько месяцев назад, но за этот недолгий срок девочка уже успела подружиться со Славой. Во многом сказалось то, что Слава не очень-то и хорошо общался с другими ребятами. Однако с девчонкой, которую посадили к нему за парту весной, он быстро нашел общий язык. Они проводили вместе почти каждый день, а в конце лета вместе отпраздновали свои Дни рождения, идущие друг за другом. Обоим исполнилось по четырнадцать лет.

Родители Ани, Петр и Светлана Мезенцевы, относились к их дружбе с нескрываемым отторжением. Слава не понимал причину, но и не сильно в это пытался вникать. В конце-концов они не мешали им общаться, хоть ему и никогда не позволялось заходить к подруге домой.

Но с начала октября Аня заболела, а поведение Петра и Светланы резко изменилось. Они не разрешали ей ходить в школу, видеться со Славой, да и просто выходить из дома. Поэтому парню и нужно было спешить: до приезда родителей подруги оставалось полчаса, а он очень сильно хотел порадовать ее апельсинами.

Когда Слава дошел до жилища Ани, на улице уже окончательно стемнело. Вдоль стен дома стояли несколько фонарей со странными лампами, светящимися фиолетовым цветом. Слава уже не обращал на них внимание, хотя, увидев первый раз, сильно удивился. Его подруга тогда объяснила это дизайнерским решением матери, насмотревшейся интернета. Он отпер калитку ключом, который ему дала Аня, и прошмыгнул во двор. Вход был сзади дома, поэтому Слава решил не обходить, а постучаться в окно.

Три коротких и три длинных стука. Буквально через пару секунд штора одернулась, а за стеклом появилась улыбающаяся рыжеволосая девчонка с чуть ли не светящимися синими глазами. Она радостно подпрыгнула и открыла окно.

— Анька, я тебе тут это... Держи, — слегка засмущался Слава. Он не ожидал такой бурной реакции.

— Спаси-и-ибо, Славушка! — протянула девчонка, взяв пакет. — Сейчас, только спрячу его под кроватью, а то отец увидит.

Они безмятежно болтали несколько минут не особо напрягаясь в выборе тем. Слава рассказал, что у его соседей за два дня пропали все животные. Два кота и собака. Новость расстроила Аню, но, услышав, что они уже купили себе нового пса, она повеселела.

В один момент рукав на левой руки Ани задрался и Слава заметил следы от уколов. Много.

— Твой папа так и не сказал, сколько ты еще будешь болеть? — спросил он. Аня покачала головой.

— Говорит, что может неделю, а может и месяц. Но я, почему-то уверена, что поправлюсь... Ведь ты со мной.

Девочка перевесилась через окно, притянула к себе парня и чмокнула его в макушку.

— А теперь иди! Родители скоро приедут. Пока!

Она захлопнула раму, помахала рукой и скрылась в глубине комнаты. Слава, окрыленный поцелуем, направился в сторону дома.

— Не верю, поцеловала, — восторженно бормотал он.

Дома, однако, на него накинулись мрачные мысли. Он думал о болезни Ани. Восьмиклассник не понимал, от чего именно лечит подругу ее отец. Уже почти месяц он ставит ей уколы, следы от которых покрывают все ее руки, от плеч до запястий. Но Аня не кажется больной. Наоборот, она все такая же веселая, цветущая.

"И красивая", — подумал Слава. Так, незаметно он провалился в сон.

***

На следующий день после школы Слава застал очень недовольного отца дома. Алексей Зварыгин обычно в это время еще не возвращался с работы, поэтому парень сильно удивился.

— Славка, ну я тебе телефона на кой черт покупал, скажи мне? Еще утром сообщение отправил, а ты не отвечаешь.

— Прости, пап, уроки сложные были... А ты почему не на работе?

— Да... — махнул рукой Зварыгин. — Тиран ночью пропал у нас, я отгул взял. Все утро искал усатого. Тебе вот сообщение отправил, видел ты его или нет?

— Не видел... Со вчера не видел, — задумчиво ответил парень. Не сказать, что он сильно любил тирана, но все-таки это был их кот. Хоть и с паршивым характером.

Алексей тем временем устало опустился на диван.

— Тираша, ну куда же ты... Сначала у Евсеевых пропали, теперь у нас. Не дай Бог еще и Бойка пропадет. Пес и так уже старый... Что творится-то?

Мужчина погрузился в раздумья, а парень пошел к себе в комнату. На завтра много задали, поэтому увидеться с Аней сегодня не получится.

Вечером он в написал подруге SMS-сообщение. Ответила она почти сразу же. Разговаривали они допоздна на совершенно разные и отличные друг от друга темы. После слов от Ани "Спокойной ночки!" Слава взглянул на часы. Цифры показывали, что время давно перевалило за полночь. Парень вздохнул, предвкушая завтра отменный недосып, и подошел к окну, чтобы задернуть шторы перед сном.

Во дворе кто-то ходил.

Слава не сразу понял, что неподалеку от дома в тени крадется человеческий силуэт. Парень испуганно присел перед подоконником так, что в окно выглядывала только голова. Человек тем временем скользил в сторону собачьей будки. Оттуда нехотя вышла заспанная дворняга. Бойка учуял незнакомца и отрывисто гавкнул, но тот кинулся на пса и обхватил шею руками и вколол что-то в шею.

Слава боялся пошевелиться. Умом он понимал, что нужно бежать и звать отца, но страх приковал его к полу. Пес еще пытался вырваться из хватки, с каждой секундой становясь все слабее. Перед тем, как совсем обмякнуть, он извернулся и боднул напавшего на него человека в голову. От движения капюшон на незнакомце откинулся назад, и на его голову упал свет фонаря с улицы.

Слава увидел искаженное злобой лицо Петра Мезенцева, отца его подруги. Тут страх отпустил парня, и он побежал в соседнюю комнату, будить папу.

Алексей спросонья начал вникать в сбивчивый рассказ сына, не дослушал, накинул первую попавшуюся одежду, схватил газовый ключ, упрятав его в рукав, и направился к выходу. Открыл дверь. Во дворе уже не было ни Петра, ни дворняги. Только пустая цепь лежала возле будки.

— Сиди здесь тихо! — приказал он и ушел.

Парня била дрожь. Он никак не мог успокоиться, прокучивая в голове увиденное. Рой вопросов жужжал внутри, не давая сосредоточиться ни на чем. Точно ли это был отец Ани? Зачем ему похищать животных? Что он вколол Бойке. Он ее убил? Он же похитил других зверей, или это странное совпадение, месть за то, что Слава приходит к его дочери? Зачем папа пошел разбираться с ним посреди ночи. Надеялся догнать?

Чтобы хоть как-то отвлечься, Слава включил телевизор. На первом попавшемся канале крутили рекламу атрибутики для грядущего Хэллоуина. Парень, естественно, знал об этом празднике, но в их красноярской деревушке подобное не прижилось. Никаких вырезаний по тыквам, никто не наряжался в страшные костюмы, или не украшали дома.

От размышлений Славу отвлек вернувшийся отец.

— Спутал ты, Славка, тьфу! — сказал он и выругался. — Пришел я к Мезенцевым домой. Открыл заспанный Петр в одном тапочке, да трусах. Весь иззевался, пока разговаривали. Стыдно даже стало, человека из постели выдернул в два часа ночи.

Слава попытался оправдаться, объяснить, что он точно видел отца Ани. Но Алексей только еще больше раздражался.

— Иди спать, паршивец, быстро! Бойку утром искать буду.

Расстроенный парень пошел в свою комнату. Уснуть ему удалось только под утро, когда усталость уже взяла свое.

После пробуждения Слава первым делом написал Ане. Однако никакого ответа от нее не дождался. Занятий в школе по субботам не было, поэтому, пообедав, парень решил сходить к ней домой и поговорить.

На улице было пасмурно. И без того упавшее настроение парня портила мелкая морось. Подойдя к дому, Слава понял, что боится. Несмотря на заверения отца в том, что ему показалось, сам он в этом уверен не был. Вдруг анин отец тоже его видел? И ждет его сейчас дома вместе с тем шприцом, которым он там умело обездвижил их пса.

Он постоял немного, собрался с духом, и отпер калитку.

Постучался в окно. Сначала несколько раз условным сигналом. Но штора даже не шелохнулась. Слава не выдержал и начал стучать двумя руками по стеклу.

За окном показалось шевеление.

— Анька, открывай!

Из-за шторы вытянулась рука в кофте, открыла окно, спряталась обратно.

— Ань, что случилось? Покажись, пожалуйста!

— Нет, — тихо сказала девочка, стоя за занавеской. — Я не хочу, чтобы ты меня видел такой.

Парень опешил. Какой еще такой? Болезнь как-то поменяла его подругу за сутки? Да быть не может.

— Анечка, да мне все равно, как ты выглядишь! Отодвинь шторку.

— Нет. Зачем пришел? — резко ответила она.

Тут Слава призадумался. Говорить про ее отца уже не хотелось. Теперь ему важнее было выяснить, зачем она скрывается за тканью.

— Я... Я просто хотел тебя навестить.

— Со мной все в порядке, можешь идти.

— Ага, щас! — вскрикнул Слава, привстал на носочки и потянул штору в сторону. Аня отшатнулась и сразу же отвернулась, закрыв лицо руками. Но ее друг успел увидеть синяки и ссадины на щеках, лбу и под глазами.

— Ань, это кто тебя так?..

Девочка не ответила. Из-за того, что она оставалась в тени, Слава не мог ее рассмотреть, но по колышущейся спине понял, что она плачет.

— Это... Твой папа? — осторожно спросил он.

— Да, — сквозь всхлипы ответила Аня. — Он совсем сошел с ума.

Школьница рассказала другу, что ее отец слетел с катушек. Запер их с матерью дома, начал похищать у односельчан животных. Котов, собак, даже птиц. Зверей он приносил в жертву, сжигая в подвальной печи.

— Он чокнутый, Слав, понимаешь?! — вскрикнула она. Девочка так и оставалась в дальней части комнаты в тени, не подходя к окну. Но плакать уже перестала. — Несколько дней назад он избил маму так, что она до сих пор лежит в больнице! Сейчас вот и меня тоже! Ему все мерещится какая-то тварь, от которой он пытается защититься этими жертвами! Бедные животные. Меня обкалывает какими-то витаминами. Верит в то, что лечит!

Друг попытался ее утешить, но у него это плохо получалось. Он вообще не понимал, что нужно говорить в таких ситуациях.

— Слав, — вдруг тихо сказала Аня. — Если ты мне не веришь, то пройди за дом. Увидишь сам.

Парню не сильно хотелось идти куда-то после такой истории. Но любопытство было сильнее страха, поэтому он обошел дом, зайдя на заднюю часть двора. Там возле бочек с водой, стоящих рядом с забором, он увидел небольшой холмик из свеженасыпанной земли.

— Могила, — вырвалось у него. Он поспешил вернуться к подруге.

— Кто там закопан?

— Те кости бедных животных, которые ему не удалось сжечь, — всхлипывая ответила она.

— Давай сбежим, — вдруг предложил Слава. Он сам удивился тому, как быстро, легко и безмятежно эти слова вырвались у него.

— Аня перестала плакать, спина ее распрямилась.

— Ты не шутишь?

— Нет, — твердо сказал он.

***

Слава стоял в кустах неподалеку от забора, окружавшего дом Ани. План девочка предложила простой. Парню нужно было прийти к ней к восьми вечера. Петра в этот момент не будет дома, так как он с утра уехал по делам в город и вернется поздно.

В первую очередь Славе нужно будет отключить фиолетовые лампы, висящие вдоль стен дома. По словам Ани, у ее отца бзик на то, чтобы ночью дом освещался именно ультрафиолетом. Якобы это отгоняет нечистых духов. Отключить их нужно было на щитке в сарае, который, затем, следовало разбить камнем. Это должно выиграть время, если Мезенцев вернется раньше и обнаружит пропажу дочери. Сначала, сказала Аня, он озаботится включением своих драгоценных ламп.

Затем они бегут до машины славиного папы, и уезжают из деревни до города. Их путь заканчивался в квартире матери Славы, где они хотели укрыться. Парень предложил взять из сейфа своего отца пистолет. Благо код он знал. Но подруга отказала.

Парень проверил в кармане ключи от машины папы, которые он стащил перед самым выходом. Нащупал их, успокоился, посмотрел на часы. Двадцать ноль ноль. Выдохнул и подошел к калитке.

Внутренний двор освещали ультрафиолетовые лампы на доме. Щурясь, он подошел, постучал в уже открытое окно. Три коротких, три длинных. Окн

— Ань, ты готова?

— Да... Почти... Сейчас, выруби пока щиток, — бросила девочка откуда-то изнутри.

Щиток в сарае Слава нашел быстро. На вский случай он отщелкнул вообще все тумблеры, которые там были. Лампочка, горевшая в сарае, сразу же погасла. Парень щелкнул фонариком, посветил на щиток. Достал из рюкзака газовый ключ, который той ночью брал с собой его папа, и несколько раз ударил по устройству.

Снаружи двор погрузился в почти полную темноту. Какой-то свет доносился от фонарного столба, стоящего на дороге за забором, но его не хватало. Слава посветил себе под ноги фонарем, дошел до двери дома, постучался.

— Ань, выходи! — полушепотом крикнул он.

Вместо ответа подруги парень услышал звук подъезжающего автомобиля. Слава запаниковал. На отшибе никто больше не мог ездить, кроме родителей Ани.

Вернулся ее отец. Он с проклятиями вылез из машины и распахнул калитку. Слава даже не успел подумать, где ему спрятаться, как перед ним возник Петр Мезенцев.

— Щенок, ты что наделал?! — взревел он. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Срок еще не вышел!

Слава вжал голову в плечи, ожидая того, что безумец сейчас убьет его. Ну или покалечит, как минимум. Однако Петр выхватил газовый ключ и фонарь из рук подростка и повернулся к нему спиной, светя на дом

— Месяц, сученыш, надо было потерпеть месяц, понимаешь? — прошипел он, нервно оглядывая окрестности. — Жалкий месяц кормежки котиками, да собачками. Но потом все стало бы нормально. До следующего октября Анечка была бы человеком!

— Я не понимаю... — еле произнес дрожащий от страха Слава.

— Куда тебе! Эта тварь целый год может питаться птичьими мозгами. Но именно в октябре ей нужно мяса! Мать родную загрызла.

Слава паниковал. Неужели отец Ани сошел с ума настолько, что считал страшным зверем родную дочь? Тогда, почему он не убил его сразу же на месте, а встал, будто бы защищая?

— Папочка, у меня хороший друг, правда? — раздался вдруг откуда-то из темноты голос Ани. Петр лихорадочно начал высвечивать разные места фонарем, но дочери нигде не было.

— Анечка, солнышко, — вдруг сказал мужчина. — Давай попробуем успокоиться. Ты же не хочешь, чтобы у тебя появились новые синяки. Я привез лекарства, они помогут тебе поменьше хотеть кушать. Девочка моя, ты где?

Аня молчала. Образовавшуюся тишину вдруг разорвал визг тормозов и хлопнувшая дверь автомобиля. На участок к Мезенцевым вдруг ворвался Алексей. С пистолетом в руках.

— Папа! — вскрикнул Слава и только хотел побежать к нему, как вдруг увидел какую-то стремительную тень, прыгнувшую на отца с крыши дома. Алексей успел поднять пистолет. Прогрохотали два выстрела. Тень налетела на него. Мужчина вскрикнул и упал, сбитый с ног спрыгнувшим на него существом.

А затем Слава услышал страшное утробное рычание голодного зверя. До него донесся странный звук. Будто кто-то разлеплял частички куриного филе и одновременно рвал ткань. Мокрый звук. В воздухе запахло кровью.

Алексей лежал на земле. Слава увидел, как темное нечто, отгрызает куски от его папы, спешно заглатывая. Ужас сковал его, мешая даже дышать.

— Стой здесь малец, — шепотом сказал Петр, выключая фонарь. Стало еще темнее.

Он покрепче перехватил ключ и начал подкрадываться к жрущему еще теплый труп существу. Когда ему оставалось всего несколько шагов, тварь вскинула голову. Слава увидел, как монстр посмотрел на Петра и резко прыгнул на него, полоснув по горлу длинными когтями. Кровь хлынула в разные стороны.

— Слав, бежать бесполезно, — ласково сказал монстр голосом Ани. Существо подобрало фонарь, включило его, подняло и посветило на себя. Слава увидел лицо Ани, почти полностью залитое кровью. Нижняя челюсть ее отросла вниз, обнажив длиннющие клыки. Нос превратился в две щели, шумно втягивающие воздух, а глаза из горизонтальных стали вертикальными, непрерывно бегая в разные стороны. Руки были усеяны когтями, длиной сантиметров десять не меньше. Ноги девочки, вопреки покрою джинсов, изогнулись назад, как у кузнечика.

— Я все еще тебе нравлюсь? — спросило существо.

Слава еле-еле кивнул головой.

— Спаси-и-ибо за освобождение, Славушка, — пропел монстр. Голос его ничуть не изменился, но парень уже не слышал в нем свою подругу. — Ты сделал то, чего не удавалось другим много лет до этого. Спасибо!

Тварь улыбнулась и замахнулась когтистой рукой.


Хей-хей, всех с началом великой шестидневной рабочей недели))) Да, я сволочь, знаю. Но интересная новость. У меня тут запланировано целых три рассказа на Хэллоуин. Первый вот вы прочитали. В ближайшее время выйдут еще два.

Не то, чтобы прям они по теме разукрашивания тыковок, выпрашивания сладостей и все такое, но так или иначе эта троица будет касаться темы праздника.

Ну а тем, кто ждет "Безысходск" телеграфирую: "Главкбудет ждите скр не бздт".

Желаю всем спокойно отработать и выжить, обнял) Ссылочки вас тоже обнимают всем своим кодом:

https://author.today/u/nikkitoxic

https://t.me/anomalkontrol

https://vk.com/anomalkontrol

Новостной проект https://t.me/angnk13

Показать полностью 2
28

Глава 2 Первый зверь

 2. Шёпот листьев


Рассвет только-только начал размывать чернильную густоту ночи, когда Илья подъехал к окраине лесополосы. Место уже было оцеплено лентой, но милицейские машины стояли с выключенными фарами — активная работа уже закончилась, остались лишь двое дежурных, курящих в своих «Жигулях» и не обращающих внимания на одинокую машину вдалеке.


Илья знал все протоколы. Он обошел оцепление широкой дугой, используя навыки, которым научился еще в юности, когда они с Романычем были просто двумя пацанами, играющими в войнушку в промзоне. Теперь эта войнушка стала смертельно серьезной.


Воздух был холодным и влажным, пахло прелыми листьями и чем-то еще... сладковатым и тяжелым. Металлическим. Запах крови, который уже впитался в землю, но еще витал призраком.


Он подошел к месту, которое ему точно указал Романыч, сверяясь с GPS-трекером на телефоне. Земля здесь была утоптана десятками ног, виднелись следы шин. Илья остановился на краю этого хаоса, закрыл глаза и сделал медленный, глубокий вдох.


Его дар был не в видении призраков или слышании голосов. Это было чувство. Как настройка на радиочастоту, полную помех. Он позволял ощущениям места протекать через себя.


Сначала — ничего. Усталость дежурных, холод, раздражение. Эхо суеты.

Потом...словно игла процарапала пластинку.


Холод. Не просто от ночи. Ледяной, внутренний холод, идущий из самой глубины. Он обжигал изнутри.

Страх.Чужой, детский, острый как стекло. Он впился в виски Ильи, заставив его сглотнуть.

И... наслаждение.Тихое, булькающее, животное. Чувство власти над живым, над хрупким. Чувство, от которого тошнило.


Илья пошатнулся и открыл глаза. Он стоял в позе, полусогнувшись, опираясь руками о колени. Пот стекал по его вискам, хотя вокруг был нуль градусов.


«Романыч...» — прохрипел он в микрофон, вшитый в воротник. — «Ты был прав. Это... это не просто убийство».


Голос в наушнике был мгновенным, словно брат ждал. «Что чувствуешь?»


«Старое. Очень старое. И вывернутое наизнанку. Как будто здесь не человека убили, а... удовлетворили какую-то древнюю, больную потребность. Голод. Не физический».


«Почерк совпадает?» — Романыч всегда возвращался к данным.


«Не знаю про почерк, но... аура та же, что на тех архивных фото. Та же грязь». Илья выпрямился, сжав в кармане кулаки. Его взгляд упал на темное, почти черное пятно на рыжей земле, припорошенной первым инеем. Он подошел ближе, игнорируя предупреждающие взгляды дежурных вдалеке.


Он снова сосредоточился, на этот раз пытаясь поймать не эмоции, а образ. След самого насильника.


И тут его ударило.


В висках застучало. Тук. Тук. Тук. Не его собственный пульс. Чужой, неровный, лихорадочный. И скрипучий, надтреснутый голос, который пел себе под нос детскую считалочку. Но слова были искажены, перевернуты, наполнены грязным смыслом.


...Четыре, пять, я иду тебя искать...


Илья резко отшатнулся, словно от касания раскаленного металла. Он почувствовал не просто зло. Он почувствовал процесс. Упоение охотой, игрой, растягиванием момента. Это был не просто маньяк. Это был... артист своего черного дела.


«Он наслаждался. Каждой секундой», — выдавил Илья, отходя от пятна. Ему нужно было убраться отсюда. Эта энергетическая грязь липла к нему, забивалась в легкие.


«Возвращайся», — коротко сказал Романыч. В его голосе не было ни капли торжества. Только тяжелая уверенность. — «Я пока копал, нашел кое-что еще. Больница, где лежал Петр. Там есть один доктор... его цифровой след чище, чем у оперативника ФСБ. Слишком чисто. Как будто его не существует».


Илья уже шел к машине, чувствуя, как холодный пот на спине леденит кожу под курткой. Он обернулся, бросив последний взгляд на мрачную полосу леса.


Он поймал не просто след. Он поймал суть. И эта суть была хуже, чем он мог себе представить. Это была не вспышка ярости, не приступ безумия. Это была методичная, отточенная жестокость, словно отточенная десятилетиями. Теми самыми десятилетиями, что ее носитель должен был провести в небытии.


«Он здесь, Романыч», — тихо сказал Илья, заводивая машину. — «Не его призрак. Он. Сам. И он еще не закончил».


В его наушниках послышался лишь тихий щелчок — знак того, что брат услышал и уже начал новую поисковую операцию. Тишина в эфире была красноречивее любых слов.


---

Показать полностью
55

Остерегайтесь того, что не издает ни звука

Это перевод истории с Reddit

Оно не издавало ни звука, пока я наблюдал за ним у кромки леса. Солнце почти село, и осенние листья Северной Британской Колумбии начали терять своё золотое свечение. Уже сейчас они казались меньше на фоне своих крупных, вечнозелёных соседей — усыпанных бесчисленными крепкими иглами, которые не слетят всю зиму, даже под натиском ветров, вгрызающихся в озёра и равнины.

Листья перешёптывались друг с другом, волосы и одежда существа трепались и хлестали на ветру, но оно не пыталось согреться и не уходило в лес. Оно просто стояло и, по всей видимости, смотрело. Я возвращался с охоты, и поляна, где я оказался, была самым прямым путём к старой лесовозной дороге, у которой я оставил грузовик. Добычи не было, чтобы поднять настроение, винтовка на плече тяжело тянула вниз, и вечер казался холоднее привычных −2 °C.

Я прошёл примерно половину поляны — она тянулась меньше километра во все стороны; треть буреющего ковра занимало небольшое озеро.

Тогда я и заметил его.

Понимаю, что говорю «оно», и, по правде, не могу объяснить почему. У кромки леса, не дальше пятисот метров, стояло нечто, похожее на женщину. Тёмные волосы, почти чёрные, но, скорее всего, густо-каштановые, падали прямым водопадом с макушки. Пряди закрывали бледное лицо и ложились на белое платье с воротником, которое прикрывало почти всё тело, — волосы стекали по ткани, словно масляные потёки. На таком расстоянии можно было лишь гадать о росте, но на фоне тонких стволов оно казалось чуть ниже шести футов.

И всё же это привидение, с чертами молодой женщины в белом платье и тёмными растрёпанными волосами, не было человеческим. Чем дольше я всматривался в сгущающемся осеннем сумраке, тем сильнее ощущал, что смотрю не на человека. Я смотрел на зверя.

Понадобилась минута, чтобы понять это после первого взгляда. Но когда я заметил босые ступни и колыхающуюся юбку, волосы встали дыбом на всём теле — как в тот миг, когда осознаёшь, что за тобой следят. У нас тут много пум, и чаще всего ты их даже не увидишь. Зато они увидят тебя — будут идти следом, в тени, на мутной периферии зрения.

Чувство было тем же.

Меня вдруг поразило, что, пока я выслеживал дичь, кто-то выслеживал меня, и единственная причина, по которой хищник показался до броска, — он знает, что добыча не уйдёт. Что она уже, считай, мертва.

Винтовка ещё висела у меня на ремне, но дрожащими пальцами я осторожно потянулся к ложу, надеясь успеть выстрелить, прежде чем будет поздно. Больше всего пугало отсутствие доказательств в пользу моего звериного чутья — это существо без труда пересечёт поле раньше, чем я успею подготовить оружие.

И вот я застыл в полушаге, не разрывая зрительного контакта с тем, что стояло у кромки леса. И сквозь всё это оно не издавало ни звука.

Любой настоящий человек в таком виде должен был бы орать во всё горло о помощи, но это существо не делало ничего подобного. Когда оно наконец шевельнулось, я вздрогнул, сдёрнул ремень с плеча и принялся заряжать патронник. Никогда ещё я не передёргивал затвор так быстро, и всё же, когда посмотрел в прицел, оно стояло на том же месте.

Оно махало рукой — нет, манило?

Как ветка в бризе, движение уходило вперёд и возвращалось назад, словно оно закидывало леску и пыталось вытащить меня на крючке. Меня холод сжал изнутри, и это был не северный ветер, прорезающий до костей. Это было то же самое чувство.

Чувство, что я сейчас умру.

В прицел некоторые детали прояснились: грязь на руках, ногах и одежде. Рваные, изодранные края подола. Я попытался рассмотреть лицо, но тёмные пряди всё время смахивало поперёк, они облепляли рот, как полиэтиленовый пакет, которым кого-то душат.

Потом, на миг, я увидел его лицо. Долгое, исхудавшее, губы — почти посиневшие от холода. Тёмные глаза, вероятно карие, но в сумерках казались чёрными. В них не отражалось ни искры уходящего света. Там не было жизни.

Такой взгляд я видел лишь однажды — у моего покойного брата, в предсмертной агонии после долгой борьбы с зависимостью. В конце надежды уже не было. И мне стало ясно, что и здесь надежды нет.

Сквозь поляну проскользнул порыв северного воздуха, глаза защипало, он ударил в открытый нос и взъерошил деревья вокруг. Я моргнул, смахнул слёзы и снова навёл прицел.

Когда картинка стабилизировалась, у меня упало сердце.

Волосы отлетели в сторону, и я смог рассмотреть всё как следует. Оно по-прежнему не издавало ни звука — и теперь я понимал, почему. Тёмно-фиолетовые кровоподтёки опоясывали горло, как замысловатое ожерелье из лопнувших сосудов. Кольцо охватывало всю шею, расползаясь, как капилляры, в тонкие полосы — словно отпечаток ладони из гибких веточек, сминающий трахею.

Челюсть двигалась, почти вывихиваясь от усилия, рот открывался и закрывался. Но оно не пыталось оскалиться — оно пыталось что-то сказать. Нет — пыталось закричать.

«Позади тебя».

И тут за моей спиной раздался отчётливый, резкий треск дерева.

Я был прав. То, что стояло передо мной, уже не было человеком — но недавно, ещё утром, им было. Теперь это безнадёжное, жалкое создание, в шаге от того, чтобы стать трупом, боялось сделать последний шаг за грань. И из последних сил пыталось сообщить мне одно.

Что следующим буду я.

В прицеле у меня всё ещё было его лицо, и я видел, что помочь ему нельзя. Оно знало это тоже.

В тот миг, когда всё застыло и слёзы текли по его запачканному лицу, я вдохнул полной грудью и сорвался в спринт ещё до того, как успел принять решение. Ещё треск — нет, ломались ветви, — раздался слева, в лесной стене напротив призрачной фигуры. Я перетаскивал ноги, врезаясь в отмирающую траву, и единственным звуком был мой сбивчивый, рваный вдох.

Мой грязно-красный Dodge стоял там, где я его оставил, один на этой забытой дороге. Облегчение накрыло меня, когда ключи на шнурке нашлись в кармане, и я без труда распахнул дверь кабины. Лишь оказавшись внутри и заведя мотор, я оглянулся на поляну. Там ничего не было. Ни привидения, ни пумы, ни немыслимой третьей опции.

Пока я катил по дороге так быстро, как только мог, не рискуя перевернуться, меня настигла мысль: возможно, то, что было на поляне, уже не «человек», но когда-то это была живая женщина, жертва — мой спаситель. Оставшийся во мне воздух застыл комом в груди, я без слов помолился о её памяти и пообещал никогда не возвращаться на эту дорогу, перекрытую валунами, в нескольких километрах от шоссе. Никто так и не смог сказать мне, почему лесовозную дорогу вывели из эксплуатации, хотя теперь у меня есть свои подозрения.

С тех пор прошло шесть лет, и я не брал в руки ружьё и не думал возвращаться по своим следам. Я так и не узнал, о чём она предупреждала меня в ту ночь, но одно было ясно.

Я бы никогда этого не заметил. Пока не стало бы слишком поздно.

Оно так и не издало ни звука.


Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Подписывайся на Пикабу https://pikabu.ru/@Baiki.sReddita

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Показать полностью 2
159

Я руковожу музеем проклятых вещей. Мой босс говорит, что это просто «хлам из старой страны»

Это перевод истории с Reddit

Я работаю в музее «заколдованных» предметов — ну или так сказано на вывеске. На деле это скорее туристическая ловушка, чем настоящий музей. Комнаты забиты случайным барахлом от пола до потолка, половина, наверное, с гаражных распродаж и из старых подвалов. Полки прогибаются под тяжестью треснутых кукол, потемневших зеркал и банок с чем-то непонятным. Половина коллекции даже не внесена в старую опись у меня на столе, а те записи, что есть, написаны таким корявым почерком, будто это тайный шифр.

Моя работа — странная смесь экскурсовода, рассказчика и невольного продавца. Я вожу любопытных посетителей по узким проходам и плету истории о так называемых «призрачных» вещах. Иногда кто-нибудь предлагает купить — обычно после пары рюмок и чьего-то пари — и если цена устраивает, мы отпускаем предмет. Мы всегда предупреждаем, конечно. Объясняем, что якобы делает вещь, что она «делала» с прежними владельцами и почему лучше бы оставить её здесь. Но предупреждения почему-то делают людей ещё более заинтересованными, а не наоборот. Большинство уходит, прижимая к груди «настоящий проклятый клад», смеясь. Некоторые возвращаются заметно менее весёлыми.

У нас строгая политика без возвратов: как только предмет вышел за дверь, это официально ваша проблема. Вы бы удивились, сколько людей пытаются проверить это правило на прочность. Если бы мне давали по доллару каждый раз, когда какая-нибудь бабушка врывалась обратно, сжимая «винтажную» куклу или плюшевую игрушку, которую купила внукам, у меня, наверное, уже хватило бы на настоящий музей. Они всегда повторяют одно и то же: «Она стала двигаться сама» или «Глаза всё время следят за мной». Я просто улыбаюсь и показываю на табличку за стойкой. Ни возвратов, ни обменов, никаких исключений.

Если бы мне пришлось считать, сколько раз это случалось, мне бы не хватило пальцев — и, честно говоря, где-то на складе у нас наверняка найдётся предмет, который с этим помог бы.

Моим любимым случаем остаётся отец, который купил, как ему казалось, коллекционную фигурку «Action Man». Оказалось, это дешёвая подделка, в моей тетради отмеченная как «Ветеран-Мэн». Я предупредил, что мы не до конца уверены, что эта штука делает, но он только рассмеялся и сказал, что его сын обожает солдатиков. Через пару дней он ворвался обратно в магазин: кукла — в одной руке, другой он волок ребёнка по полу. Мальчишка кричал на беглом, как я мог только предположить, вьетнамском. Тогда я решил, что, похоже, мы наконец-то поняли, что именно делает Ветеран-Мэн.

Разумеется, помочь ему я ничем не мог. Я лишь указал на табличку за стойкой: «Возвратов нет. Возвратов нет. Никаких исключений». Он постоял, раскрасневшись до ушей, потом развернулся и вылетел из музея. Некоторые просто не читают мелкий шрифт.

Не всё здесь — какая-нибудь забавная безделушка, от которой вы внезапно начинаете говорить на каком-нибудь азиатском языке. Большая часть нашего добра, скорее всего, вообще ничего не делает — просто старьё с жуткой легендой, чтобы туристы охотнее раскрывали кошельки. Но время от времени что-то и правда срабатывает. И уж если срабатывает, редко бывает безобидным. Если бы гадать, я бы сказал, что половина тут — пустой груз, а из оставшегося добрая четверть, вероятно, может убить вас каким-нибудь изобретательным и неприятным способом.

Именно из-за таких вещей мне и захотелось поделиться опытом. Я единственный сотрудник уже месяца два — а может, три — и, честно говоря, мне так даже спокойнее. Парень, который работал до меня, однажды просто исчез без слова. Ни звонка, ни записки, ничего. Думаю, так бывает, когда не соблюдаешь правила этого места — но об этом позже.

Работа, в общем, спокойная. Каждый день забредает пара туристов: шарят по углам, фотографируют, делают вид, что не боятся. И даже когда место пустует, ощущения пустоты не возникает. В воздухе стоит низкое гудение, будто само здание дышит. Со временем к этому привыкаешь.

О боссе я особенно не думаю. Уолтер появляется раз в неделю — всегда в одно и то же время, всегда одет так, словно идёт на похороны. Меня это более чем устраивает. Остаётся достаточно времени насладиться тишиной… или тем, что в таком месте считается тишиной.

Хозяин — пожилой мужчина, которого я мысленно воспринимаю как дедушку. Из тех, кто будто шагнул с выцветшей фотографии: вечно в одном и том же идеально выглаженном чёрном смокинге с кроваво-красной бабочкой, узор на которой словно с готического званого ужина. Я ни разу не видел на нём другой одежды. Голова совершенно лысая, отполированная до такого блеска, что могла бы претендовать на один из экспонатов-аномалий.

При всём этом он и правда добрый человек — мягкий, терпеливый, со спокойствием, из-за которого странности музея кажутся чуть менее тревожными. До сих пор не знаю, почему он меня нанял: у меня не было ни грамма опыта ни с антиквариатом, ни с историей, ни с чем-то сверхъестественным. Но на собеседовании он просто улыбнулся и сказал: «Справишься». До сих пор не уверен, говорил он о работе — или о чём-то совсем другом.

Его настоящее имя я так и не смог выговорить. Длинное, полное странных звуков, которые не укладываются на язык; уверен, оно как-то связано с той самой «старой страной», откуда он родом. Он никогда не поправляет меня, когда я его коверкаю — только тихо, тепло посмеивается, — так что я стал звать его Уолтером. Похоже, его это устраивает. Честно, он и выглядит на Уолтера.

Он приходит в конце рабочей недели, как по часам, с тем же ровным улыбчивым лицом. Протягивает аккуратную пачку хрустящих купюр — обычно примерно на полторы тысячи — и говорит: «Так держать». Иногда добавляет чуть больше или леденец — будто поощрение за ещё одну неделю выживания в этом дурдоме. Такой жест ждёшь от дедушки, если ваш дедушка, конечно, владеет музеем привидений и не стареет ни на день.

Говорить о самом музее он не любит. Я пытался спрашивать, откуда всё это взялось на самом деле, но он неизменно уходит от ответа. Туристы тоже пробуют — некоторые, наслушавшись баек, наглеют и спрашивают, правда ли здесь водятся призраки или всё это он привёз из какого-то конкретного места. Он только посмеивается, машет рукой и говорит: «Просто хлам из старой страны». А потом меняет тему, пока никто не успел уточнить, из какой именно страны. Я перестал допытываться. В этом месте кое-что лучше оставлять без объяснений.

Разумеется, какой же «проклятый» музей без правил, о которых я упоминал. Первое правило — простое: каждое утро перед открытием я должен провести ровную белую линию по порогу. Ничего сложного — один уверенный мазок мелом. Уолтер настаивает. Говорит, это «традиция».

Так что каждый день я беру старый кусок мела из ящика и тяну им по порогу, пока не получится чистая, ровная отметина. Для чего — не знаю. Может, древняя примета из «старой страны», а может, просто способ подогреть суеверных туристов. Но я заметил, что некоторые замирают, едва её увидят, — будто вдруг вспомнили, что оставили включённую духовку. Разворачиваются и молча уходят. Может, линия что-то не пускает. А может — не выпускает.

Следующее правило — про ожерелье, которое Уолтер выдал мне в первый день. Он назвал его моей «защитой». Дословно: «Слыхал о Чернобыле? Считай, это твой защитный костюм». Я тогда усмехнулся, а он — нет.

Штука простая: овальный кулон, белый как кость, возможно, и правда из кости. На нём три ряда странных символов, вырезанных неглубоко, но остро, чтобы ловить свет. Я спрашивал, что означают эти знаки, но он только улыбается и говорит: «Они не дают тебе стать частью коллекции».

Не уверен, шутит ли он. В любом случае я его не снимаю. Даже когда ухожу на ночь. Особенно тогда.

Третье правило, пожалуй, самое жуткое: не отвечать ничему, когда я один. Ни голосам, ни звонкам, ни стукам — ничему. Если что-то издаёт звук, когда в музее никого больше нет, я должен полностью игнорировать это.

Уолтер толком не объяснил почему. Он лишь глянул на меня своей вежливой маленькой улыбкой и сказал: «Лучше не быть вежливым с тем, чего не существует». Догадываюсь, кое-каким предметам не нравится, когда их игнорируют, и им хочется вызвать реакцию. Иногда поздно вечером я слышу лёгкое постукивание из задних комнат или шёпот, будто из вентиляции. В первые разы я чуть было не окликнул в ответ — просто по привычке, — но вспомнил правило. Теперь опускаю голову и делаю вид, что ничего не слышал. Пока работает.

Есть и целая пачка правил по самим объектам. Их сложнее держать в голове, в основном потому, что их очень много, и новые появляются чаще, чем думаешь. Тут и пригождается старая тетрадь. Кто бы ни вёл её до меня, он неплохо отмечал всё, что попадает сюда, уходит отсюда или — каким-то образом — находит дорогу обратно.

Один из главных пунктов там — Правило B-45: кормить Говорящую Голову. Я зову его Гордоном. Он сидит в стеклянном кубе в глубине, и его нужно кормить хотя бы раз в две недели. В тетради не указано, что будет, если этого не делать, и я не собираюсь проверять.

Гордон ест всё. Металл, пластик, дерево — что угодно измельчит, как мусоропровод. Но тут важное предупреждение: кормить только тем, что вы сами были бы готовы съесть. Ничего острого, ничего ядовитого, ничего «из-под верстака». Я обычно даю ему сэндвич или батончик «Сникерс»: похоже, ему нравится хруст арахиса.

Говорят, последний парень, который попытался накормить его гвоздями и пружинами, вскоре был разорван изнутри. Правда это или нет — не знаю и рисковать не собираюсь. Для чего-то без тела у Гордона очень злой укус.

D-9 — это «Печатная машинка». Старая чёрная «Ремингтон», которая каким-то образом ещё работает. Правило простое: никогда не читать то, что она печатает сама. Я видел, как она начинает клацать после закрытия, клавиши двигаются, будто невидимые пальцы за работой. Однажды я заглянул в лист и увидел своё имя в середине страницы — тут же вырвал бумагу и сжёг. С тех пор она ведёт себя тише.

J-4 — это «Снежный шар». Я думаю о нём как о нашем местном прогнозе погоды. Раз встряхнёшь — и внутри тихо падают снежинки. Дважды встряхнёшь — и где-то снаружи накрывает буря. Могу лишь представить, что будет, если он разобьётся.

А ещё есть K-0. Без описания, без прозвища, просто жирная чёрная черта в тетради.

Я как-то спросил об этом у Уолтера. Он лишь улыбнулся, дважды постучал пальцем по странице, а потом, подумав минуту, сказал: «Некоторые вещи отсюда не уходят никогда».

Вот так я и зарабатываю на жизнь. Не то чтобы работа мечты, но платят неплохо — и, честно, скучно не бывает. Пишу это на перерыве, и, наверное, пора возвращаться, пока что-нибудь не решило, что меня слишком долго нет.

Берегите себя. И если однажды наткнётесь на небольшой музей в сторонке, забитый «проклятыми артефактами», с меловой линией по порогу… заходите поздороваться. Только сначала убедитесь, что вы вообще сможете эту линию переступить.


Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Показать полностью 2
69

Сто один километр до Майами (часть последняя)

Сто один километр до Майами (часть 1)

Сто один километр до Майами (часть 2)

Сто один километр до Майами (часть 3)

Сто один километр до Майами (часть 4)

Сто один километр до Майами (часть 5)

Виталик, заложив руки за спину, с саркастической усмешкой наблюдал за отчаянными попытками растерявшейся парочки найти выход.

– Не утруждайтесь, – хохотнул он самодовольно. – Бежать некуда. Сегодня вы умрёте в любом случае, однако в благодарность за то, что избавили от лишних хлопот, явившись добровольно, ваша смерть будет быстрой.

Учитель слегка качнул головой и негромко скомандовал:

– Фас.

Гремя костями, чудовищный скелет проворно пополз к загнанным в угол жертвам.

– В стороны! – крикнула Ульяна, толкая Жеку плечом.

Он послушно рванул направо, сама девушка метнулась в противоположную сторону. Неспособный принять решение, монстр завертелся на месте.

– Девку! – распорядился Виталик.

Беззвёздное небо прорезал росчерк молнии, земля содрогнулась, гладь пруда вздыбилась огромным горбом, являя нечто внушающее всепоглощающий первобытный ужас. Оторопевшие люди завороженно уставились на переплетение змеиных шей, взметнувшихся в тёмную высь. Чудовищные отростки, увенчанные огромными собачьими мордами, извивались в воздухе мокрым клубком. По поляне разнёсся оглушающий рёв. Раззявленная алая пасть пронеслась над головой, упавшей ниц Ульяны. Оживший скелет разлетелся от удара, осыпав землю дождём из костей.

Виталик прыгнул к костру, подхватил брошенный фолиант и принялся судорожно листать пожелтевшие от времени страницы. Его торжествующий крик сменился затухающим воплем ужаса, когда рухнувший с ночного неба зев поглотил учителя вместе с приличным куском почвы.

Чешуйчатый колосс удовлетворённо рыкнул всеми своими многочисленными глотками и практически без единого всплеска скользнул на дно под ошалелыми взглядами уцелевших.

– Кто это? – голос Жеки заметно дрожал.

– Не уверен, что у неё есть имя, – кряхтя, поднялся с колен Некрас, – поэтому для меня она просто Безымянная. Может, богиня, может, демон, а может, ни то и не другое. Мой предшественник упоминал Сциллу из «Одиссеи». С учётом того, что чудовище, описанное Гомером, согласно легенде, состояло в кровном родстве с Фобосом и Деймосом, а те, в свою очередь, являлись воплощением страха и ужаса, доля истины в этом может быть. К тому же, если верить «очевидцам», то некоторое внешнее сходство, несомненно, присутствует. Возможно, когда-то её называли Сциллой или кого-то очень на неё похожую. Эти древние боги были большими затейниками и потомство плодили от всего, что движется. Кто знает, скольких ещё таких отпрысков скрывают неизведанные уголки нашего мира? А может, это всего лишь фантазии выжившего из ума старика.

Он с досадой посмотрел на беспокойную рябь на воде.

– Вот зараза. Книгу-то зачем сожрала? Я её столько лет писал. Хорошо, дубликат догадался сделать. Целое состояние на ксерокопии извёл. Как чувствовал, что пригодится. Но оригинал всё же жалко. Эх, ты…

Старик обиженно махнул рукой и тяжело вздохнул.

– Э, дед, – Ульяна многозначительно провела пальцем по лезвию шашки. – У меня тут пара вопросов по ходу событий возникло…

– Понимаю, – Некрас кивнул и посмотрел на небо. – Время до рассвета ещё есть, спрашивай.

– Ты кто вообще такой и какого, собственно, хрена тут творится?

– Я-то? Да никто, по большому счёту… Смотритель, страж, наблюдатель – зови как хочешь.

– Не юли, дед. Давай к сути.

Некрас окинул взглядом потрёпанную парочку.

– Нда-а-а, – протянул он уныло. – Не думал я, что именно вы уцелеете. Были же и более подходящие кандидаты. Кто ж знал, что Стас с перепугу глаза себе выдавит? Хотя, надо признаться, изобретательный малый. Хех, додумался же… Смелое решение, жаль, бессмысленное. Страх – это порождение разума, тут надо мозги выковыривать, чтобы помогло. Ладно, вдруг оно и к лучшему. Поглядим, что из этого получится.

– Может, в доме поговорим? – Хабаров опасливо покосился в сторону пруда.

– Нет необходимости. Безымянная редко лично убивает. Люди и сами неплохо справляются. Нужно очень сильно её разозлить, чтобы она показалась.

– Типа как Виталик?

– Ага. Деликатес, который в последний момент выхватили изо рта. Он был прав, когда решил, что она его позвала, только не понял зачем. Мне, к слову, тоже дорого пришлось заплатить после того побега. Насилу успокоил.

Старик затрясся в надсадном кашле, прикрыв рот кулаком, затем глубоко, с присвистом втянул прохладный ночной воздух и вытер руку о грязный дождевик, оставив на сером материале алый след.

– Она не заснёт, если голодна, и это будет конец всего. Жуткий финал существования человечества.

– И ты её кормишь, – презрительно сплюнула Ульяна, – людьми.

Это был даже не вопрос, а утверждение.

– Точно, – Некрас и не пытался отрицать очевидное. – В день летнего солнцестояния Безымянной нужно несколько душ. Только вот обычные смертные не смогут утолить её голод надолго, поэтому приходится искать вас – людей с магическим потенциалом. Восьми человек за один раз достаточно, в остальное время хватает обычных собак. Я не живодёр, это просто необходимость. Не слишком большая жертва ради спасения миллиардов, согласны? Вот Евгений у нас железнодорожник, пусть решит задачку по специальности…

Жека напрягся – задачки он не любил ещё со школы.

– Представь, – продолжил старик, – что к обрушенному мосту на полной скорости мчится пассажирский состав. Локомотив неуправляем, и сотни людей неизбежно погибнут, если вовремя не перевести стрелку. Ты можешь это сделать, но на соседних путях лежит связанный человек. Что выберешь? Возьмёшь на себя смерть одного или дашь погибнуть сотням?

– Только в нашем случае при неверном решении связанный тоже погибает, – пробормотала задумчиво Ульяна.

– Верно, – оживился Некрас. – Дилеммы на самом деле не существует. Выбор очевиден, хоть и не прост. Но то, что сомневаетесь, это хорошо. Значит, есть надежда. Может, и хорошо, что именно вы в живых остались.

– Давно уже этим занимаешься?

Жека оглядывался, гадая, сколько трупов прикопано в округе.

– Прилично, – кашлянул старик.

– Как тебя только за жопу до сих пор не взяли?

– Так-то я и сам чародейству обучен. Кое-что могу. Правда, сейчас сложнее стало. Камеры, сотовые и прочие игрушки. Всё на виду. Во времена инквизиции проще было. Тогда ведьм да колдунов пачками в расход пускали. Люди вопросов лишних особо не задавали. У нас хоть и не Европа, но еретикам тоже досталось. Да-а-а, было время…

– Тебе лет-то сколько?

– Много. Давно живу. С Торквемадой лично знаком был. Жаль, по миру толком поездить не успел. Нельзя пруд без присмотра оставлять. В Испании вот в пятнадцатом веке довелось побывать, да у немцев в девятнадцатом. Лучше бы не ездил, право слово. Вернулся, а тут уже хозяева на землю нашлись. Пришлось егерем при помещичьем дворе устраиваться, благо хоть к псарне свободный доступ имелся – кутят утопленных никто особо не считал. А как последнего хозяина усадьбы в семнадцатом году раскулачили, так совсем туго пришлось. Ну, это уже в прошлом.

– И что, никого кошмары не мучили за столько-то лет? – язвительно скривилась Ульяна.

– Так, а я на что? Регулировал по возможности. Следил. Тут же как? Чем ближе к источнику, тем сильнее способности проявляются. Страх, правда, тоже растёт, но это уж дело привычки.

Позади подозрительно зашуршало.

– О, твои объявились, – хмыкнул Некрас.

Жека резко обернулся. Из травы показались остатки так и не догнавших Ульяну собак. Девушка потянула клинок из ножен.

– Не утруждайся. На этих у меня сил ещё хватит.

Старик щёлкнул пальцами, и псы тут же рассыпались кусками изъеденной червоточинами плоти.

– Ох, и непросто тебе придётся с твоим-то страхом, – посетовал Некрас, повернув капюшон в сторону Хабарова. – Ну ничего, привыкнешь.

– В смысле «привыкнешь»? – почуяв неладное, воззрился на него Жека.

– Старый я уже. Сил нет совсем. Ещё год, может, два протяну. Сменщик нужен… или сменщица. Это уж вы сами меж собой решайте. Я ведь и правда давно ищу слабое место Безымянной. Убить её вряд ли возможно, а вот усыпить навеки может получиться. Только не успею уже. После того побега-то сильно моё здоровье пошатнулось. Все копии наработок на чердаке найдёте… Надо закончить мой труд. Нужен кто-то, понимающий, что убивать невинных людей, пусть даже и в благих целях, – это не выход. Хотя…

Он на секунду задумался.

– Появилась тут у меня одна идейка, – старик внимательно посмотрел на Ульяну. – И как я раньше об этом не подумал? Ведь может сработать.

– Понял, как грохнуть эту суку?

– Не совсем. Скорее, как обезвредить. Не факт, что получится, но попытаться стоит.

– Поделишься?

– Не думаю, что в этом есть необходимость. Если всё пойдёт как надо, то вам и делать ничего не придётся.

– Завалить тварь всё же было бы надёжнее, – девушка с ненавистью посмотрела на тёмную гладь пруда. – Уверена, должен быть способ.

– Не суди её слишком строго. Думаю, что она сама не понимает, насколько опасна. Истоки наших страхов кроются в нас, Безымянная лишь делает их осязаемыми. Для того, кто вечность балансирует на рубеже яви и сна, границ реальности не существует. Она ни плохая и ни хорошая. Просто иная. Втискивать это создание в привычные нам моральные и поведенческие рамки бессмысленно. Безымянная не стремится уничтожить мир, ей хочется только есть и спать.

– А то, что она питается человеческими жизнями, это нормально?

– Её такой создали, – пожал плечами Некрас. – Нельзя винить тигра за то, что он не вегетарианец. Такова его природа.

– Пффф… Демагогия.

– Отказываешься?

– Естественно. Это же потенциальное бессмертие, а у меня с бесконечностью сложные отношения. Сам в досье написал, что целесообразность низкая.

– Целесообразность определяется целью, – загадочно хмыкнул дед, – а цель может меняться в зависимости от обстоятельств. Бесконечность, она же тоже по-разному воспринимается. Цветущая девушка видит её совсем не так, как умирающий старик. Будь у меня шанс обрести настоящее бессмертие, воспользовался бы им, не раздумывая…

Он осёкся, словно едва не сболтнул лишнего, и замолчал.

– Я путешествовать так-то люблю, – словно оправдываясь, развела руками Ульяна, – а тут… Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – вздохнул старик. – Сам просидел безвылазно кучу времени. Разве что кандидатов найти да газетки с объявлением в нужных местах разложить, отлучался.

– А если кто-то другой эти газеты увидит? – встрял Хабаров.

– Не увидит. Индивидуальный наговор. Это азы. Быстро научишься. Там ничего сложного, в книге всё подробно расписано.

– Я так-то не соглашался ещё, – Жека набычился. – У меня своих дел хватает.

– Ты не очень сообразительный, да? Не будет никаких дел, если она проснётся. Ни дома, ни работы, ни…

Хабаров кожей ощутил пристальный взгляд Некраса из-под тёмного провала капюшона.

– …Майами, – закончил старик.

– Ты чё, мысли читаешь? – удивлённо вскинулся Жека. – Завязывай давай с этим.

– А как ещё ваши страхи узнавать? Приходится. Поверь, копаться в чужой голове – занятие не самое приятное. Ещё поймёшь, какой мерзостью людские мозги забиты.

– Как же ты Виталика не вычислил, а?

– Подготовился подлец. Научился скрывать, о чём думает.

Некрас поднял лицо к небу.

– Светает. Заболтались мы. Пора. Подойди ближе.

Хабаров нехотя подчинился.

– Руку дай. Да не эту. Порезанную давай, только повязку сними.

Старик схватил Жеку за кисть и сунул её под капюшон. Тот скривился от отвращения, когда раскрытая ладонь ткнулась в мягкую губчатую плоть. Казалось, он чувствует каждое отверстие в дряблой липкой коже. Порез начал нагреваться и пульсировать. Жека ощутил острую внезапную боль. Рану будто одновременно обожгло и пронзило холодом. Вскрикнув, он отдёрнул руку.

– Всё-всё, – успокаивающе выдохнул Некрас. – Пользуйся с умом.

Каких-то радикальных изменений в организме Хабаров не ощутил и вопросительно уставился на деда.

– И?.. Не чувствую ничего.

– Дай время, – согнулся старик в очередном приступе кашля. – Вы это… приберитесь тут. Трупы можно в пруд скинуть, он только с виду маленький, там под землёй аж до самой усадьбы карман, а глубина может и побольше Марианской впадины будет. Машины туда же, если вдруг кого-то искать приедут. Дарственная на квартиру московскую в столе, тут всё без обмана. Документы на участок тоже там.

– Постой, а ты куда? – Ульяна окинула старика недоумённым взглядом. – Сбегаешь?

– Можно и так сказать. Пора мне отдохнуть. Сегодня Безымянная получила только семь жертв. Одной не хватает. Прощайте.

Некрас, прихрамывая, направился к воде. Жека дёрнулся за ним, но девушка остановила его.

– Пускай идёт. Он принял решение.

В повисшей над поляной тишине они провожали взглядом скрывающуюся под водой сгорбленную фигуру, пока верхушка серого капюшона не исчезла из вида. Лучи восходящего солнца коснулись тёмной поверхности пруда. Откуда-то Жеке было известно, что день будет жарким, возможно, это начинала пробуждаться переданная стариком сила.

– Как думаешь, она уснула? – пихнула его локтем Ульяна.

– Не знаю, но я бы и сам поспать не отказался.

– Сильно-то не расслабляйся, Смотритель. Делов как дров…

– Уезжаешь? – Хабаров похлопал по карманам в поисках сигарет. – Может, поможешь?

– На днях навещу. Приберёмся тут чутка.

Она дружески хлопнула Жеку по спине.

– Не раскисай. Одного не брошу. На постоянку не смогу, конечно, но заезжать буду время от времени. Надо же кому-то за тобой присматривать.

Девушка ободряюще подмигнула ему перед тем, как скрыться в траве.

Жека вымученно улыбнулся и побрёл к усадьбе. Перегруженный событиями мозг требовал отдыха. После выброса адреналина навалилась невероятная усталость. Он вышел на дорогу и прислушался. Где-то недалеко заурчал мотор спортбайка. Спустя минуту мимо него, просигналив на прощание, промелькнула Ульяна. Хабаров с завистью проводил взглядом растворяющийся в клубах пыли на фоне солнечного диска силуэт и поспешил к дому. Жека хотел спать, и он точно знал, что увидит сегодня во сне.

Остаток пути его донимала какая-то тревога, словно упущено нечто важное, но измотанный организм сопротивлялся любым попыткам напрячь извилины. Перед тем, как Хабаров закрыл глаза, мысль, не дающая ему покоя, всё же всплыла тёмной кляксой в затухающем сознании, однако тут же была развеяна ворвавшимся в его сон солёным бризом далёкого пляжа Майами.

Поглядывая на мелькающие, по краям дороги, заросли, Ульяна вновь и вновь прокручивала в голове жуткие ночные события. Девушка гнала от себя тревожные мысли, и всё же…

Нет. Ведь она уже пересекла черту, где, по словам Ильи, была пропасть, а значит, у них получилось. Все их страхи растворились с восходом солнца, забившись в глубокие подвалы подсознания. Только вот что-то не сходилось. Она раз за разом вспоминала всё, что говорил старик… Где-то была ошибка, но где?

Понимание пришло внезапно: Некрас отдал свою силу, а значит, стал обычным человеком. Безымянную такая жертва не устроит. Девушка крутнула ручку газа, ускоряясь. Она боролась с желанием обернуться, боясь увидеть настигающую её бесконечность.

Жека вздрогнул и открыл глаза. Заслонясь рукой от немилосердно палящего солнца, он оглядел столпившихся на поляне конкурентов.

Вдалеке раздался низкий рык мотоцикла. На горизонте, едва различимый в клубах пыли, возник красный спортбайк.

– О, а я думал, мы с Сергеичем последние прибыли, – протянул помрачневший Виталик. – Ещё один желающий.

Ульяна остановилась перед чёрным «Гелендвагеном». Стянув шлем, мотнула головой, убирая волосы за спину, и ловко спрыгнув на траву, неспешно направилась ко входу.

– Мадам, постойте! Я очарован вашей красотой!

Окрик из-за спины заставил девушку обернуться. За ней увязался лысый азиат с синим от татуировок торсом. Уголовник. По роже видно, что гниль. Ульяна таких терпеть не могла. Общение с подобными людьми нужно пресекать в зародыше.

– Сдристни, убогий, – хамовато обронила она.

– Ты чё, курица, – заверещал тот, – ваще рамсы попутала?

За оградой раздался громкий собачий лай.

Калитка со скрипом отворилась. В проёме возникла долговязая фигура в сером дождевике.

– Добро пожаловать.

Приглашающе махнув рукой, Смотритель скрылся в глубине двора.

В тёмной бездне под усадьбой медленно пробуждалась от дрёмы пойманное в ловушку бесконечности древнее существо.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!