Дмитрию стало не хватать позитивных новостей. Всё вокруг было засорено негативом. Он по привычке зашёл в книжный магазин и ужаснулся: даже Великая Отечественная война представала в извращённом свете. Казалось, авторы книг соревнуются в искажении истории. Он с отвращением бросил очередную книгу на прилавок и вскоре оказался на рынке имени Феликса Дзержинского. Усмехнулся про себя: «До Сибири смена топонимов ещё не добралась».
Этот стихийный рынок возник в начале девяностых, когда страна начала торговать, и представлял собой весёлое зрелище — несмолкающий гул и множество людей, снующих по узким улочкам между наспех сооружённых прилавков, столиков, а то и просто выставленных коробок, на которых лежали разнообразные продукты. Бери что хочешь, были бы деньги. Однако русский рынок отличался от рынков Азии: здесь трудно было торговаться, хотя на нём и были представители других народов, готовые немного уступить в цене.
Дмитрий шёл к бабе Лиде. Первый раз он встретил её зимой, лет пять назад.
Маленькая, словно припорошённая снегом из-за белых, как снег, волос, выглядывающих из-под толстой вязаной шапочки, с мелкими морщинами на лице, бабушка Лида сидела в тулупе и валенках на раскладном стульчике перед большой картонной коробкой с тремя томиками книг. На одном из них был изображён видный мужчина с бородой, а вверху гласила надпись: «Карл Маркс». На втором не было портрета, но написанное отдавалось в душе каждого, ещё недавно бывшего советского человека: «Фридрих Энгельс», а с третьей книги словно кричал кумир нашего детства — Владимир Ильич Ленин. Баба Лида, педагог с почти пятидесятилетним стажем, была уволена из школы: новой власти старорежимные учителя мешали проводить свои перестроения в стране. Недолго бабушка переживала о заработке в школе, больше — о весёлой суете среди маленьких и не очень человечков. Но правда жизни — суровая штука, пенсию платили мизерную, и вот она уже присела на рынке в центре города, носившего название Дзержинский, явно издеваясь над историей и напоминающего приют для безработных, пока ещё не бездомных беспризорников, только достаточно взрослых. Она внимательно посмотрела на Дмитрия и протянула ему томик Карла Маркса.
— Возьмите книгу. Очень интересная, описывает наше будущее. Прочтёте — не пожалеете…
Тогда Дмитрий улыбнулся, сунул бабушке 50 рублей, но от книжки отказался.
Бабушка обладала отличной памятью, потому что в следующий раз она протянула ему уже том Энгельса:
— Превосходная книга о семье. Возьмите.
Однако ему нужно было кормить семью, и он, как всегда, торопился, но бабушке оставил 50 рублей.
Сегодня Дмитрий увидел трёх не очень приятных парней, которые ходили по рядам и останавливались возле продавцов, похоже, собирали дань. Продавец овощей, возле которой сидела бабушка, привстала и, обращаясь к "паханам", попросила:
— Возьмите Маркса, добрее будете.
— На кой он нам, акула капитализма? — захохотал один, пугая беззубым ртом.
— Ты много продала, кстати? А то место здесь занимаешь, — поинтересовался у бабушки второй, сверкая одним глазом.
— Ничего не продала, — удручённо и тихо пролепетала бабуля.
— Ну вот, старая, на твоём месте люди бы деньги делали, а ты здесь со старьём торчишь. На, старая, на бедность, — и он бросил помятую сотню на книгу Ленина.
Баба Лида не спешила брать деньги, смотрела на них как-то брезгливо, сморщенным лицом.
Дмитрий подошёл и поинтересовался ценой томика вождя революции.
Она убрала сто рублей, взяла книгу и, прижав её к груди, спросила:
— Неужели вы верите в коммунизм?
— Верю, только пещерный, когда делить нечего будет, — Дмитрий слегка усмехнулся.
— Уже четыре года продаю классиков марксизма-ленинизма и не продала ни одной книги… Люди живут тяжело, потеряли многие работу, а никто не хочет, как будто, возвращаться в социализм. Я столько лет рассказывала детям о преимуществах социализма на уроках истории и обществоведения, все, казалось, были согласны со мной, а вот ни одной книги не взяли: не хотят, видимо, они обратно в социализм! Я думала, вы согласны жить при социализме, хотела уж вам подарить, но вижу, что хотите из жалости ко мне купить. А я ведь всю жизнь положила на воспитание социалистического образа жизни. Нет, тогда книгу вам не продам, буду ждать, кому она будет нужна. Да и знаете, если я продам её, то что я буду здесь делать? За книгу получу от вас сто рублей, а по жалости мне люди тысячу в день дают. И книжки целы, и жить можно.
Она засмеялась, и глаза сверкнули молодостью и продолжала:
— Видите, и я стала капиталисткой, да ещё какой! Продаю воздух, как мошенница. Так что книжку продать не могу, вот когда надумаете социализм или коммунизм строить, я вам просто подарю.
Дмитрий улыбнулся:
— Вы правы, бабушка, сейчас всем не нравится социализм, а пройдёт лет тридцать, его лицо задёрнется пеленой лет, и опять начнут к социализму стремиться. Живите побольше, и время ваше придёт!
— Не уверена. Вот в овощном киоске — сборщица приборного завода, рыбой рядом торгует токарь манометров этого же завода, мясом — технолог радиозавода, все потихоньку продают… Товар, а мне кажется — родину…
Я всё-таки выпросил томик Ленина, открыл и прочёл: «Шаг вперёд, два шага назад» («Кризис нашей партии»), и задумался. «Неужели снова рванём, а потом думать, задним числом сомневаться будем?»
Бабушка ещё лет пять продавала оставшиеся книги, но в последние годы уже не верила, что купят, просто прятала деньги, которые давали покупатели, а потом и рынок закрыли, и бабушка подарила мне оба томика со словами:
— Может, и вам пригодятся, если не для чтения, то для бизнеса…
Дмитрий шёл домой с продуктами и книгой в руке и не мог понять, как так быстро страна поменяла ориентацию? Он вырос в семье, где трое были коммунистами, а трое — мама, он и младшая сестра — нет. Две сестры и отец верили своей партии и служили ей честно.
Но и остальные беспартийные всё отдавали стране, но в партию он не хотел идти, слишком любил свободу. Так случилось, что первым руководителем, начальником вычислительного центра, он стал в один день с назначением генеральным секретарём КПСС Горбачёва М. С. – 11 марта 1985 года. Но стал первым беспартийным руководителем в области.

Трое уселись за стол, отодвигая стулья и наполняя пространство скрипом, топотом ног и табачным дымом. Трое стояли, а один стал ходить по кабинету, как у себя дома. Остальные расположились у стены. Старший – коренастый мужчина со шрамом на левой щеке, узкими пронзительными глазами – вывалил свои синие от наколок ладони на стол, взял с письменного прибора лезвие для бритвы и ловко просунул палец в отверстие посередине. Играя лезвием, с издевательскими нотками в голосе он поинтересовался:
– Мужик, а как так получается?
Он вперил свой рентгеновский взгляд в Дмитрия.
– Жируешь, телевизоры продаёшь, а пацаны голодают, собирают копеечку по миру, – его речь была встречена одобрительными возгласами подельников, словно актёр блестяще отыграл свою роль.
– Неправильно это, несправедливо к братьям по разуму, делиться надо. Верно, я говорю, братва? – обратился он к подельникам.
– Вернее некуда. Делиться придётся. Не нам, так другим, но нам будет приятнее, – издевательски прозвучал хриплый голос.
Странно, но первый шок у хозяина кабинета уже прошёл, хотя страх ещё будоражил тело, а лицо предательски горело. Жизнь научила его, что страшно, пока пугают, а когда начинают бить, страх исчезает – там решают действия. Он пришёл в себя, и чем больше кривлялся старший, тем сильнее крепло тело, обмякшее вначале. Дмитрий исподволь готовился к худшему. За спиной у него было немало борьбы с разным злом.
В это время молодой вертлявый парень, смачно растягивающий между зубов Орбит без сахара, увидел стоявший слева от стола мешок с орехами, привезённый директором леспромхоза, с которым предприниматель вёл дела. Он намеривался запустить руку в мешок, когда услышал первые слова Дмитрия – командные, с вкравшейся хрипотцой от волнения:
– Ты куда? Не твои!
Вертлявый парень инстинктивно отдёрнул руку и замер. Дмитрий явственно ощутил, что тот тоже боится, и пошёл в атаку. Если драка неизбежна, бей первым – известный уличный закон.
– Орехи чужие, не тронь!
Главарь резко вскочил, горящие глаза не предвещали ничего хорошего.
– Ты что, ничейную скорлупу заныкать от братвы хочешь? Да мы тебя сотрём в порошок!
Дмитрий тоже вскочил, и неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, но в это время дверь открылась, и появился Колобов, начальник тюрьмы строгого режима из соседней области, розовощёкий дядька с пакетом в руках. Все обернулись на вошедшего и замерли. Владимир Михайлович окинул присутствующих оценивающим взглядом и выдал свое удивление:
– Кныш, а ты какого лешего здесь забыл?! Дмитрий Сергеевич платит государству, да ещё и работу нашему уважаемому учреждению даёт! И знаешь, Кныш, мелкая твоя душонка…

За два года произошло многое: от потери всего в результате приватизации до создания разнообразного бизнеса, основой которого была продажа видеотехники. Дмитрий не только продавал российскую видеотехнику, но и заключал договоры с корейскими фирмами напрямую, без растормаживания в Москве, что для Сибири тогда было впервые. Но было и много других направлений. Дмитрия интересовало всё. Жажда создать новое, необычное не превратила его в машину для штампования денег, она лишь расширяла границы возможностей. Его фирма была открыта для всех желающих, как двери ночного клуба. Кто только не приходил к нему: узбеки с помидорами, киргизы за древесиной или предлагавшие табак "Дюбек", молдаване с вином и куча просителей за деньгами, а больше – за работой. Кто-то предлагал бизнес. Он уже имел опыт строительства небольшого заводика по изготовлению сухого льда. Так что его дверь практически не закрывалась, но культурный стук немного насторожил.
– Войдите, – крикнул предприниматель, затушив сигарету.
Дверь отворилась, и в проёме показалась красотка – высокая, стройная девушка с папкой в руках. Короткая стрижка, яркая помада и большие глаза под длинными ресницами смотрели внимательно.
– Можно присесть? – её чарующий голос расслабил Дмитрия.
– Конечно, пожалуйста! Чем обязан посещению прекрасной леди? – фривольно приветствовал он.
– Я из налоговой инспекции. Позовите вашего главного бухгалтера и выделите мне рабочее место, – голос мгновенно окреп, стал монотонным и потерял лоск.
– Что проверять будете? Какой период? – несколько разочарованно произнёс Дмитрий.
– Последние два года, – инспекторша закинула ногу на ногу.
– Так в прошлом же году была проверка, – искренне удивился предприниматель.
Он не боялся проверки, так как был уверен в своём великолепном главном бухгалтере.
– В прошлый раз ничего не нашли, поэтому будем искать ваши недочёты ещё раз. Мы, государственные люди, должны собирать налоги, чтобы кормить людей, – нагловато заявила инспекторша.
Дмитрию показалось, что её лицо вдруг потеряло лоск, а голос напомнил учительницу первого класса, уверенно рассказывающую таблицу умножения.
– Интересно, а мы кто? – вставил он.
– Вы – предприниматели, поэтому экономите на налогах. Кто мало, а кто много.
– Да что вы говорите?! Мне кажется, вы ставите всё с ног на голову! – возмутился Дмитрий. – Это я – государственный человек, потому что наша фирма строит, производит и предоставляет услуги, а вы – наши слуги, живёте за счёт этих налогов!
– Что вы! Я докажу вам обратное! – в её голосе уже зазвучали металлические нотки.
– Будь по-вашему, дерзайте. Место вам дадим, и сейчас подойдёт главный бухгалтер, – вынужденно согласился Дмитрий.
Два месяца девица просидела над бумагами, отвлекая вопросами бухгалтерию, а потом пришла к Дмитрию с просьбой, чтобы его бухгалтерия подсказала ей какую-нибудь небольшую ошибку, иначе её лишат премии за плохую проверку. Дмитрий развёл руками:
– Увы, нет таких ошибок.
Уже позже выяснилось, что этой проверкой он был обязан своему главному бухгалтеру – женщине, которую можно охарактеризовать одной фразой: человек, говорящий правду в глаза в любом месте и не взиравший на чины.
Оказалось, что за пару дней до проверки она пришла сдавать отчёт в налоговую инспекцию, которая располагалась в бывшем детском садике. Народу было много, и все стояли в коридоре, ожидая вызова "государственных деятелей". Тогда главбух и возмутилась, что даже стульев нет, и высказала это начальнику инспекции. Вот за эту правду и пришлось два месяца содержать нагловатую девицу в его кабинете…
А через месяц дверь открылась от резкого удара ногой, так что Дмитрий вздрогнул от неожиданности и замер. В большой кабинет по-хозяйски, бесцеремонно входили семь человек. Их вид ввел Дмитрия в ступор.

Прокурор региона Сергей Ломакин поручил проверить публикацию Народного фронта о проблеме жильцов многоквартирного дома по переулку Карскому, 29 в Томске. Во дворе постоянно стоит огромная лужа. Вода никуда не уходит. А ведь в этой 5-этажной хрущевке проживает 64 семьи.

В ходе прокурорской проверки информация Народного фронта подтвердилась. Установлено, что обслуживающая дом управляющая компания «УК «МаякЪ» длительное время не принимала мер по восстановлению дорожного полотна у подъездов. Из-за этого во дворе образовывались лужи, а зимой – лед, что доставляет неудобства жителям.

Прокуратура Октябрьского района Томска внесла в управляющую компанию представление, потребовав отремонтировать участок придомовой территории.

В результате придомовая территория очищена от наледи и обработана противогололедными материалами. В следующем году запланирован ремонт дорожного полотна. Ситуация остается в надзорном ведомстве на контроле.

Народный фронт требует от УК «Маякъ» и других управляющих компаний в Томске выполнить необходимые работы во дворах для отвода воды. Почему забиваются системы водоотведения и во дворах скапливаются лужи? Так быть не должно!

Ссылка на публикацию в офицальной группе Прокуратура Томской области: https://t.me/tomskoblproc/7978

Народный фронт в Томской области дал старт декабрьской, предновогодней 28-й гуманитарной миссии Томск-Донбасс. В зону СВО из Томска отправлено 8 фур гуманитарного груза. В составе – 18 автомобилей высокой проходимости и 4 мотоцикла. Все они отправлены на СВО по заявкам томских бойцов, которые поступили в Народный фронт.

В составе гуманитарного груза много внедорожников, включая 14 автомобилей, которые предоставило Управление Росреестра по Томской области. Это автомобили высокой проходимости (Нивы, Шевроле Нивы, УАЗ буханки, УАЗ 462).

Также отправляем на СВО машины для перевозки раненных в госпитали (ГАЗель, микроавтобус, Форд фокус, ВАЗ 2107) и 4 новых кроссовых мотоцикла.

Вдобавок к транспортным средствам Народный фронт отправил запасные части, дополнительные комплекты резины и колёс, наборы инструментов, новые аккумуляторы, масла и жидкости для последующих ТО.

Гуманитарный груз будет доставлен в Донбасс нашим бойцам СВО уже на этой неделе.

Ссылка на публикацию на официальном портале Администрация Томской области: https://tomsk.gov.ru/news/front/view?id=159089

Глава 1
Многие поступки человека обусловлены событиями, произошедшими в детстве. Дмитрий отчётливо помнил походы за ягодами: голубикой и брусникой. Особенно врезался в память Мокрый Гаур – место, где обильно росла голубика. Жёсткие, упрямые веточки кустиков были усыпаны игрушечными светло-синими шариками, словно новогодние елочки-карлики. От посёлка до сопок было около пятнадцати километров. В детстве Дмитрий ходил за ягодой с родителями и сёстрами пешком. Из еды брали с собой стеклянные бутылки с водой, огурцы, хлеб, яйца, консервы. Назад каждый нёс ведро ягоды, пустые бутылки и оставшийся мусор. Никогда ничего не оставляли в лесу, хотя шагать с поклажей было тяжело. Эта привычка осталась у Дмитрия на всю жизнь.
Мама Дмитрия с глубоким сожалением вспоминала семьи раскулаченных. Она рассказывала, как их увозили на подводах, как рыдали женщины, а она, девчонкой, стояла на улице и не могла сдержать слёз. В дома "кулаков" въехала беднота. Мама зашла в один двор и была поражена царившим там бардаком. Во дворе, уютном и чистом при прежних хозяевах, валялись какие-то мешки, лопаты, грабли и мусор. В дом она побоялась заходить… Всё это происходило в Советском Союзе до 1992 года.
Огромный, казавшийся могучим поезд под названием СССР, с разношёрстным народом, потерпел крушение – задние вагоны сошли с рельс. Поезд с меньшим числом вагонов и другим машинистом продолжил движение с перебоями, подолгу останавливаясь и ожидая разбежавшихся пассажиров, искавших пропитание на станциях, а вскоре и вовсе бросил их в хаос рыночной экономики. Незыблемый, казалось, социализм исчез, растворился в тумане бесчисленных реформ. Безграничная свобода предпринимательства, словно любовная страсть, захватила и Дмитрия – маленького человека – в омут бизнеса, заставляя забыть про детей, жену, близких. Для него, рискового человека, это была карточная игра, где он должен был выиграть. Деньги интересовали его как средство повысить ставку в следующей игре, как свобода выбора. В 90-е ему удалось построить завод по изготовлению сухого льда и восстановить разграбленный машзавод. Он успел побыть миллиардером (в старых деньгах) и разориться полностью и окончательно. А произошло это так. Как-то в 1994 году он проснулся от шума. В дверь открытого балкона неистово стучали крупные капли ливня, разбивавшиеся о крышу гаража, пристроенного к дому. Рассвет только начинался. Дмитрий машинально взглянул на часы. Было пять часов утра. Он лежал минут десять, слушая неистовые звуки природы, изредка прерываемые раскатами грома и всполохами молний. Затем всё стихло, и пошёл мелкий, тихий дождик, убаюкивая Дмитрия….
В дверь кабинета аккуратно постучали. Для Дмитрия, предпринимателя средней руки, такой стук показался непривычным. Девяностые отличались шумностью, скоростью, некоторой бесцеремонностью – все торопились застолбить своё место в новой жизни. Советские люди окунулись в омут бизнеса, не научившись толком плавать на длинные дистанции в большой глубине. Выживали те, у кого были спасательные жилеты в виде поддержки силовых структур или бандитов, и подручные средства для плавания в виде денег и власти. Но существовал и небольшой слой сильных и умных людей, не имевших ни того, ни другого, но энергия, смелость, знания и профессионализм помогали им выживать, хотя в их плавании и встречалось много рифов. К такому типу людей и относился хозяин кабинета.
Продолжение следует...