Серия «Тайна шахты "Пролетарская"»

Начало

— Вас искали больше полугода. Объявили в федеральный розыск. Шахту обыскали полсотни спасателей. Как вы могли столько времени провести здесь, не понимаю?!

Герман смотрел на нас словно на призраков. Я заметил, что его слегка покачивает, видимо, от опьянения. Во всяком случае, запах алкоголя уже перебил вонь шахты.

— Значит, это правда! — воскликнул Руслан.

— Ну я же говорил! Мы, кстати, тоже стареем за час на год, — огорошил всех Анастас.

Я посмотрел на своих спутников и не увидел каких-то изменений в их внешности, даже длина волос осталась прежней. Впрочем, многие ли из нас замечают, как переменились всего за год?

— Тогда мы должны валить отсюда! Год за один час! Это же охренеть как много! — воскликнула Яна.

Все замолчали. А громкоговорители продолжал свою песню:

— Конец смены, покиньте шахту!

Год за один час. Да, шахту действительно стоило покинуть. Нет в мире более дорогой валюты, чем время. Правда, для меня путь наверх без детей закрыт. Но подвергать такому же испытанию супругу нельзя: слишком опасна чертова шахта. Алина поймала мой взгляд, и едва заметно покачала головой.

— Я никуда не уйду без своих детей! — считалось в ее взоре. И я знал, что переубедить ее все равно не смогу. Мы взялись за руки и крепко сжали ладони друг друга.

— Руслан, я не могу остаться.. Прости.. Вдруг тебе придется искать Юру часами. А я не готова тратить лучшие годы на поиски твоего сына, — произнесла Яна и сделала несколько шагов в сторону клети.

— Все стойте на месте! Никто не поднимется, пока я не узнаю, что здесь происходит! — потребовал Герман.

— Да пошел ты! — Яна оттолкнула его в сторону и заскочила в кабину. Прижавшаяся к стене, она была подобна загнанной в тупик кошке. И никто из нас не сомневался, что любому, кто решит вывести Яну обратно, она также расцарапает в кровь лицо.

— Кто-то еще едет? — спросил Анастас.

Ему никто не ответил. Тогда юноша закрыл решетку и ударил по кнопке. Клеть медленно поползла вверх.

— Какая же ты тварь! Стерва крашеная, кукла деланная-переделанная! — вдруг закричал находившийся до этого в оцепенении Руслан, — Чтоб ты сдохла там наверху, тварь!

Но Яна ничего не ответила, и клеть также молча унесла ее наверх.

— Как нам пройти мимо тех тварей? Они же наверняка ждут под дверью? — спросил я у Анастаса. 

— Есть еще один путь, — указал он на третью запертую дверь. — Но я всегда избегал его: там все на соплях держится и может рухнуть в любой момент.

— Другого выбора нет, — пожала плечами Алина.

Анастас двинулся к двери, но Герман преградил путь уже ему.

— Я никого не отпускал! Где мой Марк?! — вновь потребовал объяснений он.

Я неожиданно для себя выступил вперед со сжатыми кулаками. Сердце колотилось как бешеное, лицо пульсировало.

— Мы идем за детьми. А ты либо присоединяешься, либо остаешься здесь! Попытаешься нас остановить — прибью, — пригрозил я полицейскому.

— Мужчины, не ссорьтесь. Нам нужно быть в одной команде, — попыталась помирить нас Алина.

Инстинкт защиты детей, включает в тебе какую-то неведомую спящую силу: ты готов голыми руками расправиться с любым человеком или зверем, что угрожает твоей семье. Герман почувствовал это во мне и уступил, лишь сверив мою спину злым взглядом.

Анастас отпер дверь, и мы вновь углубились в темные и сырые лабиринты подземного царства. «Осторожно. Аварийный участок!» — гласил встретивший нас знак. В этот раз мы старались идти как можно тише, и если и переговаривались, то делали это полушепотом.

— Эти твари типа летучих мышей: больше ориентируются на вибрации, а не на звук и зрение. Я называю их шаркунами. Слышали, как шаркают? Каждый раз сердце в пятки уходит. Блин, а я еще недавно в Сайлент Хилл поиграл, — рассказывал Анастас.

— Как далеко могли уйти дети за два часа? — спросил я.

— Сложно сказать. Здесь в районе сорока километров путей. Свернуть не туда и заблудиться очень легко. Но есть ключевая точка — околоствольный двор. Это типа центральный вокзал для вагонеток и электровозов. Все потерявшиеся рано или поздно выходят туда.

— Ты, смотрю, хорошо знаешь эти шахты, парень, — отметил Герман.

— Да, пришлось немало полазить.

Мы остановились у развилки.

— Подождите минуту, я пробегусь вперед. Нужно быть уверенным, что идем правильно, иначе можем плутануть. — сказал наш проводник и скрылся за углом. 

— Как ты нашел нас? — спросил я у Германа, пользуясь временной передышкой..

— Это было нелегко. Сначала спустился сюда с мчсниками, но вскоре меня отстранили от расследования.

— Из-за той стрельбы?

— Ага, — произнес он таким равнодушным тоном, словно стрелял по нам из новогодней хлопушки. Но, видимо, полицейское начальство не разделяло подобного мнения. И Германа таки уволили. — Но я не бросил поиски: облазил в одиночку здесь каждый уголок. Но вы словно испарились. Мистика какая-то — решил я. И вдруг вспомнил, что задержанный парнишка тогда лепетал про единственный шанс в году. Я и пришел спустя год. А дальше ты знаешь.

Герман закончил короткий рассказ и замолчал. А я понял, что теперь в коридорах штольни стало еще на одну опасность больше. 

— Следите за ним в оба, — шепнул я Руслану и Алине.

Анастас вернулся, и мы продолжили путь. Своды тоннеля начали сужаться. Воздух стал сырее, а с потолка то и дело падали капли воды. 

— Держитесь подальше от креплений. Их сбили на скорую руку, — предупредил проводник.

Путь нам преградил подтопленный грунтовыми водами туннель. Стоящие в ней долгое время балки сгнили у основания. Мочить ноги не хотелось, и я быстро перебежал преграду по лежащему в воде брусу. Но как только я стал ногами на сухую поверхность, чья-то сильная рука высунулась из решетки, что закрывала уходивший в сторону туннель, и схватила меня за плечо. От неожиданности я закричал и уронил телефон в воду.

Полутемнота скрывала нападавшего. Но зато я отлично слышал его рычание, ощущал зловоние.. Так разила гниль и разложенная плоть.

Руслан и Анастас пытались отбить меня, но сил им явно недоставало: существо обладало мощью медведя или огромной гориллы. Тогда Герман поднял из воды брус и со всей силы зарядил по держащей меня руке. Существо явно почувствовало удар и на мгновение ослабило хватку. Этой секунды мне хватило, чтобы вырваться. Но дернулся я слишком сильно, и споткнувшись, полетел прямо на одну из подпорных балок.

Удар был болезненным. Но худшее случилось дальше: балка затрещала, накренилась и рухнула в воду. Остатки крепления разошлись окончательно, и с потолка вниз хлынула лавина из земли, камней и кусков арматуры.

— Бежим! — закричал Анастас.

Но я не успел даже встать: что-то тяжелое упало мне на голову. И перед тем как потерять сознание, я услышал крик Алины. Затем раздался грозный гул, который известил, что нам всем пришел конец.

***

Ужасная боль сковала затылок, словно по голове проехала газель. Освещение давал лишь тусклый свет одного телефонного фонарика. Теплые руки жены гладили меня по щеке.

— Ты живой, Вить?

— Голова раскалывается. Ты как?

— Ногу повредила. Пустяки.

— Что произошло?

— Нас завалило, — ответил Анастас. Он сидел на остатке деревянной балки, уткнувшись лицом в ладони.

— Где Герман и Руслан?

— Мы здесь, — сообщил голос Руслана откуда-то из темноты. — Ищем выход, но, видимо, завалило с концами.

Мне захотелось разреветься.

— Можем выкопать ход? — спросила Алина.

— Да тут кубометры земли и камней! Неделю копать придется!

— А что там дальше? — Алина указала на другой конец туннеля. Рабочие явно бросили копать и просто заложили его досками. 

— Ничего там нет. Везде лишь груда земли и камней. — Анастас заревел так громко, что у меня еще сильнее заболела голова.

— Хорош ныть! Давай ищи выход, ты же знаешь эти туннели лучше нас! — взбесился Герман.

— Я же не знаю каждый поворот. Я всегда ходил с картой, но она осталась в рюкзаке!

— Вот, держи. Хорошо, что напомнил. Забрал из вещдоков перед увольнением. — Герман бросил юноше свернутую вчетверо карту.

Анастас развернул бумагу и какое-то время молча водил по ней пальцем.

— Так, мы шли по левому штреку. Потом свернули вот здесь и здесь. Должны были уйти вправо, но нас отрезало. Значит, мы сейчас у этого забоя. Но нашего туннеля нет на карте.

— Его, наверное, не успели отобразить на бумаге, — подсказал бывший полицейский. 

— Так, получается этот ход поворачивает к основному штреку чуть дальше. Они не докопали совсем чуть-чуть.

— Сколько? — спросил я.

— Трудно сказать, думаю не больше шести метров. Наш и основной штреки идут параллельно.

— Можем закончить? — с надеждой спросила Алина.

Анастас покачал головой.

— Шахтеры это делают специальным оборудованием, машинами. Вы голыми руками собрались копать? — махнул рукой Герман.

— Да хоть голыми руками, лишь бы выбраться отсюда! — воскликнул Руслан.

Дальше начался базарный спор. Я не стал в нем участвовать и подошел к другому концу туннеля. Земля здесь была слежавшаяся, вокруг валялись обломки древесины, и несколько брошенных шахтерских касок. Голова предательски закружилась, и я присел на корточки. Но вдруг ощутил лёгкий, дующий в спину ветерок.

— Дайте фонарик живо! — закричал я и тут же принялся расчищать баррикаду. 

Источник сквозняка нашелся быстро.

— Они не соединили тоннели до конца, но проложили трубу для вентиляции, — радостно воскликнул я.

— У нее диаметр миллиметров двести, туда даже младенец не пролезет, — усомнился Герман.

— Вытащим ее и расширим ход. Дальше ползком. Будем работать по очереди. Двойками. Один копает, другой оттаскивает землю и после меняемся, — предложил я.

— Вы можете потратить часов двадцать, а когда закончите, будете глубокими стариками. Забыли, что мы тоже ускоренно стареем? — расстроенно напомнил Анастас.

— Ну-ка заткнись, сопляк! Будешь копать, даже когда тебе исполнится семьдесят. Этого вообще бы не произошло, если бы не ты! Почему не пришел в полицию раньше и все не рассказал?! А?! — выругался Герман.

— А кто бы мне поверил?

— Ладно, не ссорьтесь, мужики. Мы с Германом начнем копать первые, потом Витя с Анастасом нас сменят. Приступаем, — закончил склоку Руслан.

— Я тоже буду работать, — заявила Алина.

— У тебя нога больная, отдыхай пока, — ответил я.

Для копки мы приспособили несколько кусков арматурен и обломки досок, землю вынимали дырявой шахтерской каской.

— Как ты впервые попал в эту заваруху? — спросил я у Анастаса, пока работала первая смена. Юноша сидел в сторонке, понурив голову. Но желание рассказать свою историю вмиг придало ему энтузиазма.

— Мне тогда было четырнадцать. Сам я вообще деревенский. Но на осенние каникулы приехал сюда к бабушке. А город-то небольшой: делать подросткам особо нечего. И вот ребята местные предложили сходить в «Пролетарку» — так они шахту называли. Я, естественно, согласился. Представляешь, что такое для деревенского огромная шахта?! Никогда подобного не видел! Сначала просто по зданию бродили, но там так — фигня, ничего интересного. А вот у клети уже задержались подольше. Помню, кричали вниз в темноту и эхо слушали, затем камни бросали. А потом, когда решили уходить…

— Заиграла сирена, — догадался я.

— Ага. И электричество везде включилось как по волшебству. Мы сначала перепугались, а потом, когда поняли, что клеть заработала, решили спуститься. Я не хотел. Уже темнело, а бабушка у меня строгая была..

— Но они тебя все равно уговорили?

Анастас рассмеялся, но смех этот отдавал болью, а не весельем.

— Какой там. На слабо взяли. Говорят: тебе че, страшно в клетку войти? Ну я и вошел. А кто-то кнопку на пульте нажал и клеть вниз уехала, а они ржали наверху. Помню, как спускался в темноту… Сначала, конечно, страшно было. А потом азарт какой-то появился, и я решил их сам разыграть и наверх не подниматься. А что: фонарик с собой, еда и бутылка колы в рюкзаке. Пошел бродить по туннелям, а когда вернулся к клети, понял, что не могу подняться.

— Сколько ты провел в шахте?

— Три часа.

— И потерял три года жизни, — подумал я, но вслух сказал иное, — Ты не должен был идти с нами. Дети — наша ответственность. Никто не вправе был требовать от тебя такой жертвы.

Я вдруг ощутил ужасную жалость к этому парню. Ведь он оказался под завалами из-за нас. Из-за меня. Моя глупость лишила его, возможно, десятков самых продуктивных лет жизни. В эти годы строят карьеру, заводят семью, путешествуют. Он же потратит их на копку тоннеля… И все из-за меня. А самое страшное, что я никак не могу искупить свою вину перед ним. Как это можно вообще сделать? За украденную у друга конфету в детстве мы просим прощение, за сворованный телефон или пачку денег садимся в тюрьму. Но как искупить хищение десятилетий я не знал.

— Я пришел сюда не из-за ваших детей. После того случая я спускался в шахту еще трижды.

Его слова ошарашили меня.

— Зачем ты это сделал? — воскликнул я, недоумевая, как можно в здравом уме вернуться в столь страшное место и вновь потерять драгоценные годы.

Анастас зажмурился, не давая слезам выйти наружу. Но все же сдержался и продолжил рассказ:

— Когда я вернулся наверх, то оказался в каком-то кошмаре. Бабушка умерла: сердце не выдержало. Сильно себя винила за мою пропажу. Оставалась лишь мать. Но она.. Она.. Сначала долго плакала и радовалась, что родной Стасик вернулся. Так она меня звала всегда — не Анастасом, а Стасиком. Принялась праздничный стол накрывать. Говорит: «Сейчас отец вернется, и мы твое возвращение отметим». Но отец ушел еще до моего рождения, а вскоре умер. В общем, фляга у нее уже свистела конкретно. И лекарства особо не помогали. Однажды я домой вернулся, а в квартире все газовые колонки открыты. А она в спальне перед иконой сидит и молиться. Пришлось ее в психушку сдать. Там и лежит до сих пор. А недавно вообще меня узнавать перестала.

На этот раз он не выдержал и разрыдался. Передо мной сидел по сути мальчишка, потерявший из-за невинной случайности не только годы, но и близких. Чувство вины вновь кольнуло меня. Но разве я виноват? Разве я создал эту проклятую шахту? Нет. Это сделал ублюдок, который явно наслаждался человеческими страданиями. А может, просто во Вселенной бывают места, где привычные нам физические законы работают по-другому. И тогда винить вообще некого.

Юноша успокоился и продолжил рассказ:

— Хуже всего то, что некому душу излить: люди просто покрутили бы пальцем у виска. Влиться в общество я так и не смог. В школе уже никто не ждал: хотя я еще только в девятый перешел. Вроде по возрасту нужно в институт идти, но я же три года пропустил по сути. Экзамены не знал, как сдавать. Пошел в профучилище. Но там ребята намного старше, хоть внешне ничем от меня не отличались. Не сдружились. Даже травить начали. Бросил учебу, стал подрабатывать то там, то здесь. И я решил вернуть все как оно до шахты было, и чтобы мама выздоровела. 

— Каким образом? — спросил я. Хотя уже понемногу догадывался.

— Я долго собирал любую информацию о шахте: архивы, слухи, свидетельства очевидцев. Но ничего сносного не нашел, лишь сплетни. Но однажды поговорил с бывшим машинистом шахты. Он тоже пропал, но на год. Ему, конечно, никто не поверил, но мужчина с этим свыкся и просто жить продолжил. Эту карту он дал и сказал, что здесь должен быть еще один выход. И если через него выйти, то все обратно отмотать можно.

— Это как, отмотать? — удивился я.

— Мужчина считал, что если существует вход, то есть и выход. Понимаешь? Вдруг шахта может не только вперед время ускорить, но и назад вернуть?

— Ты за этим спускался столько раз?

Анастас кивнул.

— Почти всю шахту исследовал, кроме некоторых закоулков. Место, где можно все повернуть вспять где-то там. Я уверен.

— И сколько же ты искал его?

— Восемь смен.

— Восемь лет, — тут же прозвучало у меня в голове. Наивный юноша, он ведь мог ошибаться и потратить эти годы зря.

— А что ты делал у шахты, когда наши дети пропали? — вспомнил я.

— Я тогда веру совсем потерял. Пришел пораньше, постоял у клети недолго и свалил. Не решился спускаться. Ты не представляешь это чувство, когда смотришь вниз штольни и понимаешь, что она вот-вот твои годы украдет. И с каждым разом спускаться все тяжелее. Но все равно спускаешься, потому что по-другому жить уже не можешь.

— Я ведь окликнул тебя тогда.

— Помню. Я решил, что ты откуда-нибудь из ФСБ и убежал, — рассмеялся парень. — А потом увидел вас на передаче о пропавших детях и все понял.

Я тут же вспомнил, как мы ходили на один из федеральных каналов. Тогда это казалось хорошей идеей: вдруг неизвестный очевидец важную информацию сообщит. И звонки действительно начались: кто-то утверждал, что видел детей то в одном городе, то в другом, а иной говорил, якобы похожих детей заметил за границей. Но ничего из сообщенного не подтвердилось. 

— Я хотел вам написать анонимку и о шахте рассказать. Но вы вряд ли мне поверили, — продолжил Анастас.

— Ты прав. Не поверили бы, — ответил я, вспоминая, как много всяких колдунов, экстрасенсов и просто умалишенных звонили и писали нам после передачи.

— Я должен найти выход. Иначе время зря упущено.

Вскоре мы сменили Руслана и Германа и тут же поняли, насколько страшная и тяжелая нам предстоит работа. Проем был узкий, тесный. От недостатка воздуха быстро начинала кружиться голова. Страшное место, особенно когда осознаешь, какая масса лежит над тобой, и что любое неловкое движение может зажать внутри лаза.

— Я не полезу туда! У меня клаустрофобия, — заныл Анастас.

— Чертов Курт Кобейн, — выругался про себя я и полез в проем.

Каждый сантиметр плотной и слежавшийся земли приходилось прогрызать с боем. Руки быстро покрылись ранами и мозолями. А из-за жары пришлось снять верхнюю одежду и работать в одной майке.

Так мы и трудились, меняя друг друга. При этом из соседнего штрека постоянно доносился звук системы оповещения.

— Конец смены, покиньте шахту!

Сначала я считал объявления. Но со временем захотелось добраться до громкоговорителя и разбить его в щепки. Но сообщения повторялись. Еще и еще. И снова год жизни пролетал впустую.

Я старался гнать от себя дрянные мысли о времени, будущем, подземных тварях и думать о детях. В конце концов, все это делалось ради них. Но очередное уведомление вновь приводило в ужас:

— Конец смены! Покиньте шахту! Конец смены! Покиньте шахту!

— Как бы заткнуть эту тварь.. — выругался Герман.

— Кто-то считает, сколько времени прошло? — спросил Руслан.

— Восемь лет, — тихо произнесла Алина.

А дальше этих сообщений было все больше и больше. Как будто шахта ради шутки даже ускорила время.

Тело изнемогало от усталости и голода. Я свалился рядом с супругой, лица которой в темноте не было видно.

— Прости, что не поверила и назвала идиотом. Ты совершил огромный подвиг ради семьи, — сказала она.

— Нет, я правда идиот. Не стоило брать тебя сюда. Алина… Сколько лет мы уже потеряли, а сколько еще потеряем, прежде чем выберемся отсюда? Я должен был идти за детьми один.

— А что все эти годы делала бы наверху я? Ждала в неведении? Ты представляешь, что это такое? Каждый год в один и тот же день ждать, что вы подниметесь, и гадать, не сцапали ли вас те твари? Это даже хуже, чем мгновенно состариться! Мы пришли вместе за детьми, вместе и уйдем!

— А какой мир будет нас ждать наверху, ты задумывалась?

— Он не будет нас ждать совсем, Витя.

— Вот это пугает больше всего.

— Меня тоже. Но что бы там наверху ни было, мы будем проживать каждое оставшееся мгновение вместе с детьми. Я не жалею о том, что спустилась. И сделал бы это снова, если бы ты позвал.

Я обнял супругу, а она положила голову на мое плечо. Нет, все-таки наша любовь никуда не исчезла и даже стала сильнее.

— Я что-то устал, Вить. Башка кругом идет, — прохрипел Руслан после очередной смены и улегся на застеленную на землю куртку.

— Конец смены! Покиньте шахту! — ознаменовал еще один пролетевший час, а туннель и не думал заканчиваться.

По моим подсчетам я уже вот-вот должен был переступить рубеж шестидесяти. Признаться, это странное ощущение, когда ты стареешь всего за какие-то сутки: тело словно скукоживается, голос становится жесте, деревянее. Старели и другие. Я не видел их лиц: света хватало лишь на то, чтобы освещать работу в лазе. А батареи телефонов садились уж слишком быстро. Но даже без освещения в полутьме я ощущал, что призрак ушедшей молодости стоял где-то рядом, глядя на пришедшую ему на смену старость. Восемнадцать лет.. Восемнадцать мать их лет, за которые я планировал сделать столько всего остались погребенными под землей и камнями.

По нашим расчетам, туннель уже должен был закончиться, но он лишь повернул в сторону, и чтобы копать дальше приходилось изгибаться в узком лазе и в таком неудобном положении долбить твердую как камень землю.

— Вить, Руслан хочет с тобой поговорить, — сообщила мне супруга.

— Не вовремя, любимая! — ответил я, высыпая на пол очередную груду земли и едва держась на ногах от усталости.

— Сходи. Мне кажется, он скоро лишится чувств. Я тебя подменю.

Руслану как самому старшему было тяжелее всего. Я нашел его по лежащему темному силуэту. Он сидел, прислонившись к стенке, и тяжело дышал.

— Ты как, дружище?

— Что-то хреново. Вить, послушай. Я, наверное, не пойду дальше. Сил совсем нет.

— Не болтай ерунды. Тебя еще Юрка ждет! Надо будет, на руках понесу.

— О Юрке с тобой и хотел поговорить. Вить, не дай ему пропасть в шахте. И там наверху не дай. Он совсем еще ребенок, даже если повзрослел лет на двадцать. На Яну надежды нет, сам понимаешь. Эта скотина, наверное, давно в третий раз замуж вышла, если не в четвертый. И еще половину моей квартиры отжала. Не везло мне никогда на любящих женщин, не то что тебе. Помнишь, что эта скотина мне у входа сказала? «Я не могу лучшие годы на твоего ребенка тратить». Тварь. Да скажи она, что боится оставаться из-за тех монстров, я бы ее отпустил без лишних слов. А она, считай, от семьи открестилась. Ну и пес с ней.

— Все сделаю. Но ты мне тоже пообещай, что выйдешь отсюда живым и невредимым вместе с сыном.

— Ага.. обещаю. Иди копай, шахтер недоделанный, — пошутил Руслан и свернулся калачиком.

— Вижу выход! — донесся наконец долгожданный возглас.

Герман уже вылез в соседнюю штольню и светил нам снаружи фонарем.

— Ползите первыми, я помогу Руслану. Анастас, если станет плохо, старайся дышать глубоко и просто двигаться на свет, — дал я последние наставления и подтолкнул нашего проводника внутрь.

— Я добрался! — услышал я через полминуты и облегченно выдохнул.

Оставалось доставить Руслана — но эта задача казалась куда сложнее. За последние полтора часа в темноте я не слышал от него ни одного слова, лишь тяжелый храп.

— Нам пора, дружище. Я полезу впереди и вытащу тебя.

Он не отозвался, и мне пришлось включить фонарик. Руслан стоял в углу зала и глядел куда-то перед собой.

— Руслан! — вновь позвал я.

На этот раз он услышал и медленно повернулся. И я, наконец, понял, откуда берутся шаркуны — ими становились те, кто так и не смог выбраться наверх, и чье естественное время подошло к концу. Вместо давнего друга на меня смотрели белые глаза без зрачков и высушенное, словно полежавший на солнце виноград, лицо. В воздухе появился запах разложения.

Я закричал и бросился к лазу. Ползти внутри было сложно — пространство было уж слишком узким. Тварь не отставала. Казалось, что своими подошвами я ощущаю ее наполненное гнилью и мертвечиной дыхание.

Кто-то вытянул меня наружу, и я увидел свет.

— Закройте выход! Там эта тварь! — закричал я.

Анастас и Герман сориентировались моментально и подперли лаз наполненной углем вагонеткой. Шаркун несколько раз ударил по нашей импровизированной баррикаде и замолк.

— Не уверен, что это удержит его надолго, — заметил Герман.

— Станция уже близко, — напомнил Анастас.

Мы прошли минут десять, когда оказались в небольшом техническом помещении. У стен стояли еще советские трансформаторы, распределительные щиты, насосы, шкафы с шахтерским хламом. Потолок был усеян пучками проводов, монтажными коробками и щитками.

— Черт, я не помню этого помещения! — Анастас уселся на табуретку и вытащил карту.

Герман прибавил свет, и я, наконец, смог разглядеть своих спутников. Не буду описывать увиденное. Скажу лишь одно: годы не сжалились ни над кем из нас. Разве что Анастас в свои сорок пять выглядел вполне неплохо. Но вряд ли это его успокаивало.

— Вот, нашел. Мы в насосной станции. 

— Куда дальше? — спросил Герман.

— Прямо. Скоро выйдем к стоянке электровозов. Если детей там нет, то идите к клетям. Скорее всего, они сделали петлю и пошли обратно. Как я и ожидал.

— Ты не пойдешь с нами? — удивился я.

— Нет. Я доведу вас, а потом пойду левее. Это последняя ветка, которую я не исследовал. 

— Думаешь, выход в прошлое где-то там?

Анастас хотел что-то ответить, но вдруг раздался истошный вопль Алины. Она стояла у металлической сетки, за которой зияла темная пропасть штольни, и светила фонариком вниз.

Среди плавающего в грунтовых водах мусора лежал скелет совсем молодого человека, наверное, подростка, с ярко-красным рюкзаком на спине. Этот рюкзак я покупал нашей дочери к новому учебному году всего пару месяцев назад.

Подписывайтесь на мои каналы в тг и в вк. Там продолжения выходят раньше

О шахтах мне известно немногое, как и любому современному обывателю. Знаю, что под землей долгое время трудился мой дед, как и почти все мужчины в городке. Но в перестройку шахту закрыли, и тысячи бывших работников остались не у дел. Забойщики, проходчики, машинисты и операторы — все они стали жертвами новой эпохи, когда даже долгий упорный труд не гарантировал никакой стабильности.

С тех пор утекло много времени, и о шахте забыли, как и многих брошенных советских объектах. Забыл и я, совершенно не подозревая, что эти подземные туннели изменят мою жизнь до неузнаваемости.

Эта история началась с простого телефонного звонка.

— Дети пропали! — услышал я в трубке, когда моей машине оставалось проехать меньше километра до дома. Наверное, нет для родителя фразы страшнее. Она обдает холодом и режет внутренности, словно скальпель. Сердце начинает бешено стучать, а от ужасных мыслей, кажется, взорвется мозг.

— Они должны были вернуться из парка домой больше часа назад! Телефоны отключены. Витя, нужно срочно звонить в полицию!

Моя супруга — женщина со стальной выдержкой. Но сейчас в трубке я различал растерянный и напуганный голос, готовый вот-вот перерасти в истерику.

— Так, успокойся и держи себя в руках. Ты говорила, они проводят Юру до тренировки. Звонила его родителям?

— Да, но Юра не берет трубку. Я попросила Яну поехать в бассейн и поговорить с сыном. Он, скорее всего, последний общался с нашими детьми.

— Ты молодец — все сделала правильно. Ладно, послушай, я сейчас…Черт тебя дери!!

Белая Тойота выскочила на перекресток так быстро, что я лишь чудом разминулся с ее мордой, дернув руль влево.

— У меня главная, урод! — заорал вслед водитель Тойоты, но мне было плевать.

— Алло, Алина. Послушай. Я уже у парка. Поищу детей там. Будь на связи с Яной. Возможно, Юра вновь провел их на халяву в бассейн. И они сейчас плавают, а телефоны просто остались в шкафчиках.

— Не подумала об этом.. На связи. — Голос супруги стал чуть спокойнее.

Я припарковал авто прямо у входа в Пролетарский парк, не обращая внимание на запрещающий знак. Стоял конец ноября, но солнце приятно гладило лицо теплыми лучами. Первые деревья уже сбросили листву, и на тротуаре громко шуршали метлы дворников. В одной из куч устроила фотосессию молодая семья. Ребенок заливался смехом и разбрасывал листья в стороны, под осуждающие, но молчаливые взгляды работников ЖКХ.

В самом парке было немноголюдно: за пятнадцать минут я встретил лишь несколько сидящих на лавке пенсионеров. Те видели похожих подростков у аттракционов.

Зазвонил телефон, но в этот раз супруга уже не могла сдерживать истерику.

— Яна только что приехала в бассейн. Юра не пришел на тренировку! И его телефон также недоступен!

Что-то холодное и скользкое возникло в груди. Захотелось закричать о своей беде так громко, чтобы этот возглас услышал весь город, и каждый его житель бросился мне на помощь. «Найдите моих детей, прошу вас!» — обращался я взглядом к водителям проезжающих авто, к гуляющей по улицам молодежи, к спешащим к семье белым воротничкам. Но всем им не было дело до моих забот.

Я успокоил дыхание, и понемногу тревожные мысли уступили место холодному рассудку.

— Пусть Яна опрашивает всех одноклассников и ребят из Юриной секции. Ты тоже напиши в школьный чат. Какая-то информация должна всплыть. Я позвоню Герману: он все-таки полицейский и лучше нас знает, что сейчас делать, — проинструктировал я супругу и положил трубку.

Я еще раз обежал парк, заглянул в прилегающие дворы и магазины. Ничего.

— Митя! Юля! Митя! Юля! — выкрикивал я имена детей так громко, что вскоре голос начал садиться. — Митя! Юля! Юра!

— Я видела похожих ребятишек где-то час-полтора назад, — ответила продавщица киоска, разглядывая фото в моем смартфоне. — Пошли туда, к заброшке, — замахала она рукой в сторону металлической ограды, за которой начиналась территория Пролетарской шахты.

Я пролез в дыру между прутьями, преодолел небольшую дикую рощу и оказался у двухэтажного здания в стиле сталинского ампира. Раньше здесь находилась администрация, столовая и собственно спуск в штольню. Теперь строение стояло брошенным и забытым. В разбитые окна залетал ветер, с фасада то и дело откалывались куски штукатурки, а металлическая вывеска лишилась последней в ряду буквы, и теперь название шахты звучало так, словно она находилась где-то в Польше: «Пролетарска».

Центральные двери защищал большой навесной замок, а окна сторожили металлические решетки.

— Митя! Юля! Юра! — закричал я в разбитое окно.

— Митяяя… Юляяя… Юрааа, — ответило эхо.

За зданием виднелся двухметровый профлистовый забор. Дети бы его не перелезли. Да и грязь глубокая. Без резиновых сапог не подобраться. Вернувшись к главному входу, я заметил, как из окна первого этажа наружу выбирался человек. Он ловко отодвинул металлическую решетку и спрыгнул рядом с кустами дикой рябины. Это был парень лет двадцати пяти. Из-под спортивной шапки торчали длинные светлые волосы, а на темной толстовке красовалась эмблема группы Nirvana в виде улыбающегося желтого смайлика с двумя крестиками вместо глаз.

— Эй! Ты был внутри? Я хочу кое-что спросить, — окликнул я юношу.

Парень вздрогнул, повернулся и, быстро оглядев меня, бросился бежать прочь.

— Да стой ты! Идиот! — гаркнул я вслед, но гнаться не стал.

Я полностью облазил здание, но ни единого детского следа не нашел. Дальнейшие события слились в один большой и нескончаемый кошмар: полиция, звонки от напуганных друзей и родственников, надежда и страх, страх и надежда.

Уже к ночи парк и ближайшие территории были наполнены волонтерами и просто неравнодушными горожанами. Помню, как под утро зазвонил домофон. Мы с супругой не спали и тут же бросились к двери. В коридор вошел Герман — капитан полиции и наш давний знакомый. Если кто-то и должен сообщить плохие новости, то это он. И, как назло, лицо полицейского было мрачнее, чем обычно.

— Вы что-то нашли? — пролепетала Алина, ожидая ужасных новостей.

— Не совсем. Просмотрели записи с доступных камер. Четверо детей действительно вошли в парк. Но обратно так и не вышли. Во всяком случае сами…

— Ты сказал четверо? Наши Юля и Митя, с ними еще Юра. А кто еще? — удивилась Алина.

— Мой Марк… — ответил Герман и тяжело выдохнул, — Вы знали об этом?

Мы, естественно, ничего не ведали. Марк — не тот юноша, рядом с которым хотелось бы видеть наших детей: раздолбай, в свои пятнадцать уже имел несколько приводов в полицию. Впрочем, никто сына капитана не оформлял. Герман увозил нерадивого отпрыска домой, а после юный хулиган еще долго щеголял с криво замазанными тоналкой синяками.

— Я тоже не знал. Думал, Марк шляется со своей убогой компашкой и вернется домой, как обычно, под утро. — Герман сердито стукнул кулаком по стене.

— Нам жаль, Герман. — Алина нежно дотронулась до плеча полицейского, но его лицо осталось столь же строгим.

— Ты сказал, они не могли выбраться из парка сами? Что ты имел в виду? — решил уточнить я.

— Все входы и выходы из парка под камерами. Дети бы точно попали хоть на одну запись. Если только их не вывезли на машине.

— О Господи! — Алина прижала ладони к лицу и пошатнулась.

— Мы уже связываемся со всеми владельцами, чьи авто выезжали из парка. Машин, к счастью, было немного.

На следующий день поиски расширились: МЧС прочесало шахту, подключилось ГАИ и полиция соседних городков. Бурлили местные чаты и новостные каналы. Но, несмотря на колоссальные усилия поисковиков, четыре подростка словно провалились сквозь землю.

***

Я застегнул сорочку, кинул в карман ключи от авто и вышел из спальни. Чайник раздражительно свистел уже минуту, но супруга все так же стояла у окна и смотрела на проезжающие машины. Она не обернулась, даже когда я вошел в кухню и выключил газ на плите.

— Вернусь часов в пять. Если что-то нужно купить, напиши, — сказал я, наливая кипяток в термос.

— Сегодня годовщина. Яна и Руслан хотят прогуляться по парку. Я думала отказать, но они настаивали, — равнодушно сообщила супруга.

С родителями пропавшего Юры мы почти не виделись, хоть раньше вполне неплохо общались. Каждая семья проживала горе по отдельности и не лезла с расспросами друг к другу. Но я все же знал, что Яна пережила потерю ребенка не так тяжело, как ее супруг. Ожидаемо: пропавший мальчик — сын Руслана от первого брака.

— Если тебе важно, давай пройдемся. Может цветы купить?

Алина метнула на меня яростный взгляд и выпалила:

— Какие еще цветы?! Это не поминки!

— Нет, конечно. Прости. Буду вовремя, — извинился я и вышел в прихожую.

Последний год надломил и разделил нашу пару. Отношения стали холодными, лишенными доверия и нежности, и, казалось, вот-вот должны были рассыпаться окончательно.

Перед выходом на улицу, взгляд зацепился за висящую на стене рамку с изображением двух детишек, стоящих в обнимку на пляже. Давно хотелось убрать с глаз совместные фотографии — слишком сильную боль те доставляли. Но Алина не позволила. Не позволила, потому что верила: однажды мы вернемся домой и услышим топот детских ног на лестнице. А может, раздастся звонок, и кто-то приведет наших детей.

Эта иллюзия не отпускала ее, а я и не пытался разубедить супругу. Лишь однажды намекнул, что мы вполне можем завести еще одного ребенка. Но Алина сверила меня холодным взглядом, и больше эта тема не поднималась.

Яна и Руслан встретили нас возле «Открывашки». Так, мы называли офисный центр, с характерной перекладиной над плоской крышей. Издалека этот стеклянный уродец действительно напоминал отмычку для бутылок, а еще загородил нам вид из окон на парк.

За год друзья почти не изменились: Руслан — все тот же полноватый добряк, ну а у Яны, пожалуй, добавились новые филлеры в лице. Шли молча, погруженные в свои думы.

— О Германе что-нибудь слышно? — спросил я, дабы разбавить неловкое молчание.

— Работает также в полиции. Пару месяцев назад вызывал нас в участок для уточнения данных. По-моему, стал еще угрюмее и раздражительнее. А он и раньше был не подарок, — ответил Руслан.

— Это точно.. — припомнил я.

С Германом мы не дружили. Да и какие у него могли быть друзья! Замкнутый, раздражительный, одинокий — кому нужен такой друг? Говорят, он тиранил сына за закрытыми дверьми, а Марк отвечал ему постоянными драками со сверстниками и побегами из дома.

— Видела его однажды. Поздоровалась, а он отвернулся и сел в свою машину, — вспомнила Алина.

— Да видимо парень совсем сломался, — посочувствовала Яна и как ни в чем не бывало принялась рассказывать о своей недавней поездке в Дубай.

Мы свернули на гравийную тропинку и обогнули постамент с главными городскими часами. Их установили еще в царское время. И раз в год словно в качестве ритуала, часовщик вручную настраивал спешащий механизм.

Вдруг мимо нас быстрым шагом прошел юноша и слегка задел мое плечо.

— Извините, — буркнул он не оборачиваясь.

Лицо незнакомца я увидел всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы пробудить воспоминания годовой давности.

— Тот парень был у шахты год назад, когда дети исчезли!

— И что с того? Может совпадение, — пожала плечами Алина.

— Нет, не совпадение, — произнес я, глядя вслед уходящему юноше.

Парень обернулся, и, увидев, что его узнали, быстро прибавил шаг.

— Эй, подожди, нужно поговорить! — крикнул я.

Но он неожиданно свернул с дорожки и помчался в рощу.

— Звоните Герману, срочно! — скомандовал я и бросился в погоню.

За последний год я занимался физкультурой дай бог раза два, поэтому юноша довольно легко отрывался от преследования. И это вновь возбудило во мне чувство вины перед супругой за то, что я не смог защитить наших детей. Наверное, каждый мальчишка мечтал о суперсилах, чтобы бороться со злом. В свои сорок я бы отдал все ради таких способностей. И отыскал детей, чего бы это ни стоило и сколько бы законов ни пришлось нарушить.

— Да стой ты! — завопил я. Но беглец и не думал останавливаться и уже запрыгнул на металлическую ограду. Но проржавевшая перекладина вдруг оторвалась от основания, и юноша с криком шмякнулся на землю.

***

Беглец сидел в коридоре отдела полиции, потирая ушибленный бок, и то и дело нервно поглядывал на часы.

— Документы есть? — строго спросил вышедший из кабинета Герман. Капитан был коротко стрижен, гладко выбрит, подтянут, кобура с пистолетом грозно висела на поясе. С нами он не поздоровался, а лишь сверил строгим взглядом приведенного в отдел юношу.

— Отказался предоставить, — ответил подошедший дежурный.

— Отпустите меня! Я ничего не нарушил! — потребовал парень голосом подростка, которого задержали за кражей в магазине.

— Это он шлялся возле шахты год назад, когда наши дети пропали, — сообщил я.

— Я здесь ни при чём! Клянусь!

Но глаза парня врали. И это не ускользнуло не только от меня, но и от опытных сотрудников.

— А кто при чем? Знаешь, того кто мог быть причастен к исчезновению детей? — включился в игру с подозреваемым Герман.

Юноша закрыл лицо руками и испуганно зашептал:

— Я должен успеть, пока не стукнуло девятнадцать ноль-ноль. Вход закроется, лифты не будут работать. Иначе еще один потерянный год! А дети, видимо, спустились и застряли там!

Полицейские недоуменно переглянулись. И это дало задержанному заветную секунду, чтобы рвануть к выходу. Однако далеко он не сбежал. Герман затолкал беглеца в кабинет и приковал наручниками к батарее.

— Отпусти меня, гад! — прокричал задержанный и тут же получил удар в живот.

— Ты что творишь, Михалыч! — возмутился появившийся сержант, — Да успокойся ты!

Сержант вывел разбушевавшегося капитана из кабинета, и они закрылись в соседнем помещении, а я и Руслан остались растерянно стоять в коридоре.

— Ты слышал, что он сказал про детей? — спросил я.

— Да наркоман он какой-то.

Нет, парень не так прост и явно знает о наших детях что-то важное. И это он всячески пытается неумело скрыть, — подумал я. И какой-то луч уже давно потерянной надежды озарил мою грудь. Я вошел в кабинет. Узник пытался вызволить тонкие кисти из наручников, и, казалось, с минуты на минуту расплачется.

Руслан робко последовал за мной.

— Я ничего вам не скажу!

— Успокойся, я не полицейский, а просто отец, потерявший двоих детей. Расскажи все, что тебе известно. Прошу. — Я присел рядом, и наши глаза встретились. Недоверие и возмущение на его лице тут же сменились сочувствием.

— Уже поздно. Осталось всего двадцать четыре минуты, — произнес он и с какой-то безнадежной тоской посмотрел на часы. Те показывали 18:36.

— Двадцать четыре минуты до чего? — с сомнением спросил Руслан.

— Если хотите увидеть детей, идите к шахте. Сегодня — единственный день в году, когда вы можете спуститься и найти их. Следующий шанс будет только через год. Дождитесь сигнала и поезжайте вниз на клети, — протараторил парень какую-то ерунду.

— По-моему, он под наркотой. Вить, пошли на улицу, Герман и без нас разберется.

— Я не вру! Просто это трудно объяснить!

Кажется, не врал. Но от парня веяло каким-то безумием. А сумасшедшие вполне могут верить в тот бред, который несут. Но мне — несчастному отцу хватало даже такой хлипкой соломинки, чтобы ухватиться за новую надежду.

— Нам нужен главный вход и служебный лифт, верно? — переспросил я.

— Да! Да! Шахтерская клеть. Она в холле. Дождитесь сигнала. У вас будет совсем мало времени на спуск и обратный подъем. Если не хотите застрять… Черт возьми! Черт! Зачем я рассказал об этом. Вы тоже заплутаете! Или встретите ИХ!

— Их? — переспросил я.

В глазах юноши застыл ужас.

— Нам пора, Вить, — не унимался у двери Руслан.

— Дети тоже могли встретить их. И тогда все напрасно. Не нужно туда ходить, прошу вас. Слишком много времени стоит на кону!

— Дети в опасности? — строго спросил я.

Юноша закивал.

— Но они живы?

— Думаю, да, но у вас осталось меньше получаса.

Я посмотрел на Руслана.

— Парень — идиот, мы зря теряем время, — хотел, наверное, произнести мой товарищ.

Но мое чутье подсказывало иное, и я схватил со стола ключи от наручников. Щелкнул замок. Браслеты упали на пол.

— Ты что творишь? С ума сошел?! — взялся за голову Руслан.

— Ты пойдешь с нами и проведешь в шахту. И только попробуй соврать — останешься там навечно!

Коридор был пуст. Лишь несколько голосов раздавались из соседнего кабинета. Я быстро повел юношу к выходу. Руслан негромко выругался и тут же догнал нас. Втроем мы прошли мимо сидящего за стеклом дежурного и вскоре оказались на улице.

— А вы куда это собрались? Эй! — крикнул вслед сотрудник.

— Машина в двух кварталах. Бегом! — скомандовал я, и мы, не сговариваясь, рванули по тротуару.

***

— Куда мы едем? Почему этот парень не в участке? — с тревогой спросила супруга, когда авто выехало на широкий проспект Октября.

— Все узнаешь в свое время, — ответил я и обогнал несколько авто по встречке.

Ограда парка уже виднелась в лобовом стекле, когда где-то сзади завыла полицейская сирена. Я выкрутил руль, и машина повернула на одностороннюю дорогу.

— Черт, пробка до самого перекрестка! Нужно было поехать иной дорогой! — сокрушался Руслан.

— А зачем нам дорога? — улыбнулся я и выехал на тротуар.

— Да вы что с ума посходили! — вопила Яна, все больше впадая в истерику.

Полицейская машина не отставала.

— Остановитесь немедленно! Виктор, не дури! — Прошипел громкоговоритель.

Но мы уже мчались по главной аллее парка, заставляя редких прохожих испуганно жаться края тротуара.

— Осторожно! — завопила Алина и указала пальцем в лобовое стекло.

Громко заскрипели тормозные колодки, и машина встала как вкопанная прямо перед пожилым мужчиной. Он был одет в элегантную черную шляпу, зеленое пальто, а в руках держал деревянную стремянку. Старик обвел нас острым взглядом, хитро улыбнулся и как ни в чем не бывало, поплелся дальше, напевая под нос какую-то старую песенку про время. Впрочем, я не расслышал его слова и втопил, что было мочи в газ.

Мы остановились у здания шахты и ринулись к входу по широким бетонным ступеням. Полицейские немного отставали, но сирена звучала все громче с каждой секундой.

— Давайте сюда! — крикнул парень и отодвинул в сторону оконную решетку.

Когда на улице оставались лишь я, да странный юноша, к зданию подъехала машина преследователей. Я успел влезть в помещение, когда раздались выстрелы и несколько пуль влетели в окно. Юноша вскрикнул и исчез где-то снаружи.

— Капитан, ты что творишь? — кричал на улице сержант.

— Герман, видимо, совсем с катушек слетел, — испугалась Яна.

Шахтерские клети оказались в самом центре холла. И как только мы подбежали к ним, в здании вдруг включился свет, и следом сработала звуковая система оповещения.

— Конец смены, покиньте шахту! Конец смены, покиньте шахту! — произносил по кругу женский механический голос.

— Быстро в лифт! — скомандовал я.

— Вы что, совсем слетели с катушек? Реально хотите туда спускаться?! — истерила Яна, наотрез отказываясь идти дальше.

Где-то в глубине здания вновь раздались выстрелы, и второй раз мне просить не пришлось: все мои спутники забились внутрь кабины, словно испуганные котята в коробку. Но проклятая клеть полностью отличалась от привычного нам лифта. Здесь не было панели с кнопками и крыши, а роль стен и дверей играла решетка.

— Как сдвинуть эту хрень с места? — закричал в отчаянии я.

Но вместо ответа услышал шаги: кто-то бежал к клетям по холлу.

— Вот и попались, — подумал я, уже представляя, как меня в наручниках доставят в участок. А дальше суд. И за что? За то, что я хотел спасти собственных детей!

Но из темноты коридора выскочил наш юноша. Запыхавшийся и испуганный. Он подлетел к одному из бетонных столбов и ударил по едва заметной черной кнопке. Клеть тряхнуло, завыла трос, и на секунду установилась мертвая тишина. Но этого времени хватило юноше, чтобы запрыгнуть внутрь кабины и закрыть решетку.

Раздался гул, затем мы почувствовали сильный рывок, и где-то наверху заработала лебедка. Клеть, издавая скрежет, поползла вниз. Засвистел воздух, и в нос ударил влажный, земляной запах сырости и подземелья.

Я поднял голову, и последнее, что бросилось мне в глаза, перед тем как холл скрылся из виду, был безумный хищнический взгляд смотревшего нам вслед капитана полиции.

***

Клеть ехала медленно под монотонный, гипнотизирующий гул разматывающегося троса. Свет давала лишь тусклая лампочка на потолке кабины. И чем глубже мы спускались, тем теплее и спертее становился воздух.

— Конец смены, покиньте шахту! Конец смены, покиньте шахту! — продолжала крутиться запись где-то наверху.

— Меня, кстати, Анастас зовут, — вдруг произнес юноша.

— Странное имя для светлолицего парня, — мелькнуло в моей голове.

Когда мы вышли из кабины, оповещение выключилось, а клеть медленно поехала вверх. Пространство погрузилось во мрак.

Свет телефонных фонариков озарил небольшой зал размером с двухкомнатную квартиру. Со всех сторон нависала подпертая балками и сеткой земля.

— Как мы теперь выберемся обратно? — спросила Яна.

— Через час клеть снова заработает. А пока лучше не терять ни секунды. Нам сюда. — Анастас указал на одну из трех массивных металлических дверей, за которыми начинались туннели шахты.

— Мы не сдвинемся с места, пока вы не объясните, зачем понадобился весь этот цирк! — заявила вдруг моя супруга.

И в том, что она воплотит свои угрозы в жизнь, я не сомневался. Но времени на препирательства не было.

— Мы пришли за детьми, а он покажет нам путь. Тот, кто не хочет идти, остается здесь, — произнес я и первым вошел в темный туннель.

— Почему ты послушал его, нужно было оставаться в участке! — пшикнула на супруга Яна. Но Руслан лишь невинно пожал плечами.

Дальше споров не последовало, и вся компания пошла следом.

Я всегда представлял шахты как огромные города с лестницами, колоннами и залами, а эти туннели больше напоминали ходы гигантского крота. Но больше всего поражала тишина: она давила на уши и превращала каждый вдох и выдох в дуновение ветра, а очередной шаг виделся столь шумным, что невольно казался вторжением в святое безмолвие подземного царства. Земля вообще немногословна, и не дай бог кому-то из нас пробудить ее гнев.

— Ты непроходимый идиот! Еще и преступник теперь! Разве могут быть наши дети здесь спустя год? Как можно было вообще поверить этому самозванцу?! Он же небось дует всякую дрянь ежедневно, — вскипела Алина, когда я быстро пересказал женщинам все, что произошло в участке.

— Не обзывайтесь! — обиделся Анастас. — Послушайте, вам все кажется бредом, но если бы вы знали правду об этом месте, то только поблагодарили меня за то, что я вам помогаю!

— Ага, спасибо за возможность угодить в тюрьму! — буркнул Руслан.

— Откуда нашим детям здесь взяться спустя год! Шахту обследовали вдоль и поперек! — выругалась Яна.

— Обследовали. Но не в то время, когда нужно.

— Что значит: «не в то время»? — не унималась Алина.

— Просто доверьтесь мне на ближайший час. Слушайте меня во всем и не задавайте множество вопросов. И главное: не шумите! И тогда мы, возможно, отыщем ваших детей.

Дальше мы шли молча. И в этой тишине меня начали одолевать сомнения. Я действительно поступил как идиот. Подставил супругу и друзей. Одному богу известно, что нас ждет, когда мы поднимемся. И все это я сделал из-за незначительного намека на то, что дети могут быть живы. Воистину надежда умирает последней.

Штольня тем временем петляла в стороны словно змея. Воздух становился теплее. То и дело появлялись новые ходы и ответвления, в которых, если бы не наш проводник можно было легко заблудиться.

В какой-то момент я ощутил полную потерю внутреннего чувства времени. Сколько вообще его прошло? Минут двадцать или час? Неизвестно. Я посмотрел на циферблат наручных часов, но они словно сошли с ума: часовая стрелка двигалась с огромной скоростью и где-то за десять секунд сделала два полных оборота. Остальные стрелки просто тряслись на месте.

— Видимо, какая-то магнитная аномалия, — подумал я.

— Тише! — вдруг скомандовал Анастас, и мы становились.

Впереди слышался едва различимый шум. Казалось, кто-то бродит по туннелям за поворотом в метрах тридцати от нас.

— Митя, Юля, — прошептала Алина и дернула меня за рукав.

Давно забытые радость и надежда, вдруг захлестнули меня в водовороте.

— Юра? Юрка, это ты?! — радостно закричал Руслан, и его голос умчался сильным эхом вперед.

— Тихо! — зашипел Анастас.

Шаги замолкли, и несколько секунд в штольне стояла тишина.

— Шерк–шерк. Шерк-шерк, — донеслось до нас.

Нас услышали. Кто-то приближался. Медленно. Но звук шагов был таким, словно шедший сюда, тащил по земле какой-то предмет.

— Шерк–шерк. Шерк-шерк, — раздавалось все ближе и ближе.

Я посмотрел на Анастаса и увидел, что его лицо побелело от ужаса.

— Бегите! — закричал он и тут же последовал собственному совету.

Но мы остались на месте. А звук тем временем стал совсем близким. Я увеличил яркость фонаря на смартфоне, хоть эта функция сжирала батарею с огромной скоростью. Фонарь четче осветил стенки туннеля, и мы, наконец, увидели три человеческие фигуры, вышедшие из-за поворота. Одеты в старые, покрытые пылью шахтерские робы. Лиц не видно из-за длинных и слипшихся от грязи волос, висевших почти до груди.

Но ужаснее всего была их перекошенная походка: левая нога шагала как у обычного человека, а вот правая волочилась по земле и издавала тот самый шаркающий звук.

— Шерк–шерк. Шерк-шерк.

Я вдруг ощутил такой ужас, которого не испытывал даже в тот вечер, когда пропали дети. Тело словно онемело и лишилось возможности двигаться.

Из оцепенения меня вывел безумный крик Яны. Она бросилась наутек. И в этот раз все мы последовали ее примеру.

Бежать было тяжело. Тоннели раздваивались, ветвились, плутали. Я несколько раз спотыкался о рельсы или о еще какую-то ерунду, а однажды весьма крепко зацепил затылком низкий потолок. Шишка, наверное, надуется знатная. Где же этот чертов Анастас?!

— Шерк–шерк, — доносило эхо шаги наших преследователей.

В какой-то момент Яна и Руслан скрылись из виду.

— Где мы, Витя? — испуганно спросила Алина.

— Не знаю. Эти долбанные туннели все похожи друг на друга.

Внутренний компас погнал вперед и вскоре привел к закрытой металлической двери. Но никаких ручек или заслонок не было: лишь голый металл, окрашенный серой советской краской.

Я забарабанил по обшивке. И нам повезло. За дверью послышалось шевеление и лязг металлических петель.

— Это вы? Быстро входите! — произнес испуганный голос Анастаса. Мы пролезли внутрь, и дверь за нами тут же захлопнулась.

Руслан и Яна были уже здесь.

— Я вызову кого-нибудь: полицию, МЧС, все равно! — грозила Яна, трясся смартфоном в руке.

— Тут нет сигнала, можете не пытаться, — отрезал Анастас.

— И со временем какая-то ерунда: цифры просто стоят на месте и все, — Показала Алина экран своего телефона.

— С наручными часами та же история, — подтвердил я и повернулся к нашему проводнику. Настало время расспросить его как следует. — Что за чертовщина здесь происходит?! Кто эти твари? Где наши дети? Что происходит в этих сраных шахтах? Говори по-хорошему!

Анастас испуганно оглядел нас и, видимо, понял: скрывать что-либо дальше вредно для здоровья.

— Это покажется бредом сумасшедшего.. Но в шахте существует другое измерение, где время течет совершенно иначе: один час здесь равен году снаружи, — указал он пальцем вверх, чтобы мы точно не перепутали.

Анастас обвел всех внимательным взглядом, ожидая насмешек. Но никто не открыл рта.

— Шахту, скорее всего, потому и закрыли, ведь начались аномалии: люди стали пропадать прямо посреди смен, без всяких следов. В это измерение можно попасть лишь раз в год двадцать первого ноября на исходе шести вечера и начала семи. Если спуститься в шахту в любое другое время, то вы найдете лишь пустые штольни и помещения. Именно поэтому спасатели не нашли детей. Они просто разминулись в измерениях.

— То есть за час, что мы находимся здесь, для людей наверху прошел целый год?! — изумился Руслан.

— Это бессмыслица… Я не верю тебе, — пролепетала Алина.

— Нет, не бессмыслица. Я сам попадал в эту петлю.

— То есть наши дети спустились сюда всего час назад? — уточнил я, не веря, конечно, что такое вообще возможно.

— Два часа назад, — поправил меня Анастас.

— Конец смены, покиньте шахту! Конец смены, покиньте шахту! — заорал громкоговоритель.

Анастас вызвал клеть, и трос тут же загудел.

— Послушайте, вы можете мне не верить. Но вам всем равно нужно сделать выбор: продолжить поиски или уйти. Пока идет пересменка, вы успеете подняться и вернуться к прежней жизни. Следующий шанс будет только через час.. или через год по меркам нашего мира.

Клеть спустилась. Анастас собирался отпереть решетку, как вдруг та открылась сама. И все мы вздрогнули. Из кабины на нас смотрел мужчина, лица которого я сразу не узнал. Он был одет в потертые джинсы и засаленную куртку. Длинные волосы неухожены, растрепаны, судя по всему, он не стриг их не менее полугода. Лицо покрывала густая борода.

— Вы?? Вы все это время были здесь?! — ошарашенно промолвил он и оглядел нас каким-то безумным взором.

Этот взгляд я узнал. Всего час назад на меня им смотрел капитан полиции по имени Герман.

Продолжение

Подписывайтесь на мои каналы в тг и в вк