Автор – главный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Михаил Дегтярёв

Задача защиты от БПЛА осложняется местами расположения тех же энергетических объектов, химических предприятий, топливных баз и т. п., поскольку далеко не все средства поражения воздушных целей можно применять в условиях городской застройки и промышленных зон из-за высокой вероятности вторичного ущерба.

В полной мере это относится к автоматическому стрелковому оружию, пули которого, в отличие от снарядов малокалиберной зенитной артиллерии, не оснащены механизмами самоликвидации и, соответственно, покинув дульный срез обязательно где-то «приземляются».

При этом в активе такого вооружения мобильность, дешевизна и отработанные приёмы применения со времён Первой мировой войны, когда скорости и высоты воздушных целей позволяли эффективно поражать их из пулемётов нормального калибра. Более того, современная приборная часть существенно расширяет диапазон применяемости пулемётов в плане условий освещённости и видимости.

В общем, место в современной комплексной системе ПВО у стрелкового оружия (пулемётов) существует, а самым простым и очевидным форм-фактором для их интеграции непосредственно на объектах представляются турельные установки. Полагаю, что доказывать тут ничего не нужно, поскольку народный ВПК эту идею реализовывает уже давно и в самых разных вариантах и качестве.

Не стоит забывать и вражеский опыт — ВСУ массово применяет кустарные опоры, устанавливая на них в основном пулемёты ПКТ, сохранившиеся в арсеналах советских времён и ненужные для использования по прямому назначению.

Что касается серийных образцов современных пулемётных турелей, то здесь лидером в России является концерн «Калашников» с изделием ОТ (опора тактическая).

В рамках выполнения ОКР в интересах российских силовых ведомств специалисты Конструкторско-технологического центра концерна «Калашников» разработали опоры с несколькими вариантами верхних станков для установки двух пулемётов ПКТ, двух пулемётов ПКМ, одного пулемёта ПКМ, автоматов и даже двух пулемётов ДПМ.

На первый взгляд, последний вариант может показаться абсурдным. Однако это не эксперимент, а практичное решение проблемы передачи пулемётов из государственных силовых структур в пользование крупным компаниям и корпорациям. В частности, те же ПКТ в арсеналах Росгвардии хранятся не как стрелковое вооружение, а как вооружение бронетанковой техники и не могут быть перемещены в организации, эту самую технику не эксплуатирующую без вполне естественной и очень долгой бюрократической процедуры, требующей не только принятия решения, но и времени на внесение изменений в длинный список документов. А защищать гражданские объекты без привлечения на последнем рубеже нужно уже сейчас, делая это, в том числе, силами гражданского персонала предприятий. Понятно, что ограничение допуска этого персонала (сотрудников служб безопасности) ко всей номенклатуре армейского вооружения вполне естественно.

Впрочем, детали бюрократического сопровождения процесса формирования ПВО нового типа не являются темой данной публикации — мне интересен сам факт существования турели ОТ и особенности её адаптации под такое «ретро», как ДПМ. Кстати, буквально на днях концерн «Калашников» передал одной из крупных российских компаний топливно-энергетического комплекса очередную партию тактических опор ОТ, укомплектованных именно пулемётами ДПМ.

Турель ОТ представляет собой складывающуюся, регулируемую по высоте треногу с подвижным штампо-сварным верхним станком. Вариант для двух 7,62-мм пулемётов Дегтярёва пехотных модернизированных (ДПМ) имеет обозначение ОТ-23.00.000-03.

В отличие от кустарных конструкций, верхний станок ОТ оснащён полноценными механизмами сведения пулемётов как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости, что значительно повышает эффективность ведения огня для «спарки». Также на нём установлен складной ракурсный прицел, рассчитанный на скорости цели от 100 до 250 км/ч с шагом 50 км/ч.

Интересно, что в рамках концепции установки «механика» изначально рассматривалась как резервный прицел, дополняющий штатный оптико-электронный прицельный комплекс на основе тепловизора. Однако в процессе практических испытаний с поражением большого числа разнообразных воздушных целей оказалось, что при хорошей видимости и обученном наводчике классика мало чем уступает инновациям. Просто факт.

По итогу испытаний подтверждённая эффективная дальность поражения воздушных целей типа БПЛА для ОТ составляет 300 м, а при стрельбе по открыто расположенной живой силе противника — 1000 м.

При отработке конструктивных решений в КТЦ большое внимание уделили оптимальному и надёжному креплению монитора и тепловизионного модуля. Экран не перекрывает поле зрения и не засвечивает глаза при стрельбе тёмное время суток при стрельбе с использованием интегрированного прожектора, а тепловизор обеспечивает одновременную работу с электронным и ракурсным прицелами.

Кстати внешний источник питания монитора и тепловизора обеспечивает надёжную работу системы при низких температурах за счёт наличия системы подогрева аккумуляторного отсека.

Особенности устройства ОТ хорошо видны на иллюстрациях к статье. Добавлю лишь, что благодаря тому, что турель разрабатывалась профессиональными конструкторами-оружейниками, её конструкция получилась простой и сбалансированной, оптимизированной для длительной эксплуатации, легко управляемой и очень устойчивой при ведении огня ввиду рационально подобранных мест размещения осей вращения.

Ещё отмечу неудобство взведения левого пулемёта в варианте под ДПМ. Но это следствие архаичной конструкции «дегтярёва», для купирования которого стрелку необходимо приобретённая сноровка.

На мой взгляд, очень важно то, что тактическая опора ОТ концерна «Калашников» является серийным изделием промышленного производства и позволяет решать задачи оптимизации объектового ПВО масштабируемо и единообразно в рамках структуры любого размера, тогда как выросший на ниве СВО народный ВПК продолжит оперативно «затыкать дыры», неизбежные в столь быстро меняющихся условиях современных боевых действий.

Уверен я и в том, что мастера, создающие изделия аналогичного назначения в полевых условиях, подсмотрят в конструкции ОТ особенности, полезные для интеграции в кустарные турели. И все вместе — мы победим!

Наконец-то наши будущие командиры изволили приехать. Нас построили в колонну и повели в сторону автобусов, немножко облаяв по пути. Очень скоро обнаружилось, что везут нас в сторону, прямо противоположную от места предполагаемой службы. Уже потом выяснилось, что в тот день у наших командиров поменялись планы, но, естественно, сообщить нам об этом они сочли ниже своего достоинства. Часа через полтора нас привезли и выгрузили возле большого военного лагеря под названием «Лагерь 80». Одним из действительно больших достоинств этого заведения было то, что там проходят тиронут и девушки тоже.

Сразу по прибытии нас построили буквой «п», условно поделили на отделения, поставили какого-то парня сторожить наш багаж и повели кушать. Надо отдать им должное — кормят в армии, особенно на обед, вполне неплохо, но (как в том старом анекдоте) это единственное, что они хорошо делают. Мы пошли шеренгой в столовую под крики со всех сторон: «Отделение ашкеназов» (ашкеназами называют в Израиле выходцев из Европы в отличие от сефардов, приехавших из арабских стран).

После обеда к тридцати студентам в каждом отделении добавили еще двадцать будущих моряков. На пятьдесят солдат полагается три командира, сержант и лейтенант. Когда я увидел, куда меня распределили, я похолодел: все наши командиры, равно как и лейтенант, принадлежали к прекрасному полу. Еще то удовольствие.

Отдельной темой является интеллект и образованность комсостава. Лейтенантша так и не получила аттестата зрелости. Из ее перлов можно выделить такие: «Тот, кого поймает военная полиция, поворачивается на 360 (!) градусов и возвращается на базу», «Берем 9/12, вычитаем и снизу и сверху 2, получаем 7/10, значит, 9/12 = 7/10», «Тот, кто не выкупается сам, будет принимать душ вместе с сержантом», «Да, и у нас бывают ошибки. Да, и у нас бывают неполадки. Но все они происходят по вашей вине», «Вам нужно выстроиться рядом с баками с мусором, выпить полфляги воды и привести себя в порядок. На это у вас куча времени — 10 секунд. Вперед!».

Именно лейтенантша, кстати, и должна была читать нам лекции на разные армейские темы. Вообще про ее уроки стоит рассказать отдельно.

УРОКИ ЛЕЙТЕНАНТШИ

Два маленьких пояснения. Ее официальная должность называлась МемМемит — Мефакедет Махлака (начальник отделения). Отсюда и МыМра.

В израильской армии принято, если нет особой боевой необходимости, отпускать солдат на шабат (субботу) домой. Соответственно самое серьезное наказание, кроме тюрьмы, которое можно получить, — это остаться в армии на шабат (впрочем, знающие люди говорят, что и в тюрьме не так уж плохо).

На первом же уроке по стрельбе из М-16 я совершил страшное преступление — заснул. Голос у лейтенантши был монотонный, урок скучный до невообразимости, а после двух лет учебы в университете у меня реакция на такие вещи почти автоматическая.

Она выгнала меня из класса и сказала командирше, чтобы та меня немного «проветрила». Мне сразу организовали пробежку в десяток кругов вокруг здания. Что-то она не так рассчитала, ибо я без особых усилий уложился в заданное ею время, но про себя решил, что надо будет с этими приколами что-нибудь решать. И я таки решил, но об этом дальше...

Меня вернули на урок. И я снова заснул! Mне было даже интересно, что со мной сделают сейчас, но, к моему счастью, в небоевых частях командиры не особо изобретательны — и я снова бегал.

Моя физподготовка была прервана ужином.

Кстати, распорядок первой половины дня выглядел так:

5.15 — подъем,

5.30 — построение,

5.45 — чистка М-16,

6.00 — умывание и бритье,

6.30 — в этот момент вспоминали о наличии Бога и всех религиозных отпускали молиться. Светские занимались физподготовкой. С каждым днем светских становилось все меньше, а боговеров все больше. Интересно, с чего бы это?

7.15 — завтрак,

7.45 — уборка лагеря,

8.45 — урок МыМры,

10.00 — повторение урока МыМры классами по 15 человек,

12.00 — обед.

После обеда, по идее, должен был быть перерыв и отдых. Но в связи с несовершенством мира нас просто немного гоняли. Так, удовольствия ради, без всяких полезных целей. Потом снова урок, потом снова повторение.

Впрочем, ярким событием было вечернее построение с участием сержанта. На линейку нужно было приходить с каской и двумя флягами, наполненными до такой степени, чтобы не хлюпало внутри. Надетый патронташ с этими чертовыми флягами и четырьмя наполненными обоймами внутри вдобавок к обязательному M-16 за плечами и каской на голове придавал всем нам особое очарование. И все это после 17-часового дня, в ходе которого тебя имели по разу каждую пару минут. Тот факт, что имели всех, а не только тебя, утешает слабо.

КАК МЫ ЖИЛИ

Жили мы в палатках по 10 человек в каждой. Если бы не теплый израильский климат и не то, что происходило все это ранней осенью, — имели бы мы бледный вид, хотя скорее не бледный, а синевато-замерзший. Туалеты, как ни странно, были вполне приличными, чего, к сожалению, нельзя было сказать о душевых. «В нашей роте двести душ, все хотят горячий душ». Итак картина: 10 вечера, я, еле живой, плетусь в душ, естественно, в форме, включая сапоги, любимый М-16 и любимую обойму. На срок тиронута М-16 становится частью тела. Когда я вернулся домой, то первые две недели ходил с ощущением, что чего-то мне не хватает. Хотя именно я трижды забывал винтовку в душе. Если бы меня хоть раз на этом поймали, было бы очень грустно, но Бог меня хранил. Происходило это примерно так: возвращаюсь я из душа, настроение классное, ведь сейчас нас отпустят спать, я вот только домой позвоню и сразу спать... И вообще на душе легко... Черт, а действительно легко, не только на душе... Стоп, а где же моя винтовка???

Даже во сне мы не расставались с оружием — друзья рассказывали, как их командиры по ночам ходили по палаткам и пытались украсть ружья. Нас чаша сия миновала: девчонки-командирши боялись, что ночью, в темноте, мы можем попробовать устроить им какой-нибудь прикол в их же духе.

В душевой вода доходила примерно до колена, причем после первых десяти купавшихся цвет она принимала ярко-бурый. На двадцать кабинок — очередь из двухсот человек, а на то, чтобы искупаться, почистить оружие и позвонить домой, у тебя времени ровно час. Кстати, по поводу масла для винтовки: как-то копаясь в моем армейском вещмешке, мама сказала папе: «Смотри, какая забота о солдате — специально выдают дезодорант». Пришлось ей объяснить, что там машинное масло.

НЕМНОГО О НАКАЗАНИЯХ

Одним из громадных плюсов израильской армии является тот факт, что если врач сказал, что здоровье солдата не позволяет ему что-нибудь делать, то ни один командир его это делать не заставит — затаскают по судам, благо прецеденты уже были. Командиры, естественно, тоже не дураки — они сделают все, чтобы к врачу ты попал не так скоро, как тебе хотелось бы.

Наиболее ценными у нас считались две справки — аллергия на песок (единственный вид грунта в Израиле) и полное освобождение от любых физических нагрузок. Ни той, ни другой «всеобъемлющей» справки у меня не было. Но зато у меня было много разных мелких:

— освобождение от переноса грузов весом больше 10 килограммов и от подтягиваний (дано врачом после рассказа о профессиональной болезни программистов — болящих запястьях);

— освобождение от бега, марш-бросков и отжиманий (дано после рассказа об искривленной носовой перегородке);

— освобождение от ношения сапог на 5 дней (было получено под конец тиронута и только по предъявлению крепко растертых ног, кроссовок у меня не было, и я ходил по лагерю в домашних тапочках).

Теперь еще одна картинка из нашей повседневной жизни: солдат роняет M-16. Стандартное наказание: от 30 до 70 отжиманий, в зависимости от настроения командирши.

Диалог:

Командирша: — 40 отжиманий.

Солдат: — У меня справка.

К.: — Тогда 60 прессов.

С.: — У меня справка.

К.: — Тот столб видишь?

С.: — Да.

К.: — У тебя двадцать секунд на то, чтобы...

С.: — У меня справка.

К.: — Ладно, пиши к обеду сочинение на 2 страницы, почему ронять оружие — это плохо.

Отдельной темой является самое страшное преступление, совершенное мной в армии. Итак...

БУРГЕР-РАНЧ

Итак, как-то раз нас решили ненадолго оставить в покое и послали заниматься разными общественно полезными работами на базе. Меня с еще одним парнем послали помочь солдаткам, ответственным за учебный процесс, средства массовой агитации и т. д. Мы помыли пару классов, прибили в одном из них плакат к стене, надели противогаз на чучело солдата.

По окончании работы, вместо того чтобы придумать нам какое-то занятие, как вне всякого сомнения сделали бы наши командирши, нас пригласили на склад.

Там среди гор разного хлама стоял новенький цветной телевизор. Показывали какой-то фильм. Все это так отличалось от уже привычного к нам отношения, что мы полностью потеряли бдительность: поставили винтовки в угол и сели поудобней на старенький диван в углу. В этот момент одна из солдаток, наших временных командирш, и говорит: «Я пойду закажу с посыльным себе что-нибудь поесть из «Бургер-Ранча» (кстати, совершенно нормальная израильская практика заказа еды на базу). Никто из вас ничего не хочет?» Парень, который был со мной, расцвел буквально на глазах: «Конечно, хочу. А можно?» — «Никаких проблем», — ответила ему солдатка. Минут через пятнадцать она вернулась с заказанной едой. Мы вернули ей деньги, и все вместе сели кушать. Когда я был посередине гамбургера, а мой товарищ заканчивал чипсы, в комнату зашла наша лейтенантша.

НЕМАЯ СЦЕНА.

По идее, надо было отдать ей честь. Но наши винтовки были в другом углу, а кроме того, наши вымазанные майонезом рожи не вполне соответствовали облику доблестного израильского солдата. МыМра пару минут стояла в шоке, затем сказала: «Чтобы через двадцать минут вы были в штабе», — и выбежала вон.

Ровно через двадцать минут мы были там. Нам сказали, что нас будет судить военно-полевым судом командирша роты, но ее сейчас нет. Нас водили на суд еще раз десять, но каждый раз его отменяли. Дело в том, то формально никаких армейских законов мы не нарушали, но и оставить наше преступление безнаказанным командиры тоже не могли.

В итоге нас просто оставили на субботу на базе, и каждый раз, когда МыМра устраивала отделению головомойку (это происходило в среднем раз в два дня), она мне это вспоминала:

— Отделение два! Если Лифшиц заснет на посту, Абрамов будет, стоя на боевом посту, жевать жевательную резинку, то что мне остается делать? Литманович, встань! Mожет, вместе бургер-ранч закажем?!

Или еще вариант:

— Как вы смеете так обращаться к вашей командирше?! Я вам что, ваша подружка?! Может, придете ко мне в мою комнату, посидим за чашечкой кофе, сигаретку выкурим? Литманович, встань! Mожет, еще и бургер-ранч закажем?!

Последний ее урок превратился в грандиознейшую головомойку. Хотя, по правде говоря, повод у нее был. Вот с чего это началось.

За день до окончания тиронута нам устроили присягу: привезли в Музей славы пехотной бригады Нахаль (именно к ней мы принадлежали). Раз пять отрепетировали представление, и вот наконец нашим родителям разрешили войти, и церемония началась. Сам процесс не представлял собой ничего интересного, но потом, когда нас отпустили пообщаться с родителями, мы, пользуясь случаем и видеокамерой одного из родителей, устроили сценку на тему «Наше доблестное отделение и его командиры».

Особенно хорошо удалась лейтенантша — у нее как раз была привычка посередине собственного урока становиться задницей к нам, ставить ногу на один из стульев и завязывать шнурки.

Позже выяснилось, что заснять все не удалось, но зато наши командирши очень внимательно за всем этим наблюдали. И вот, сразу после отъезда родителей, за нас принялись... Кульминацией того вечера и стал ее крик. Как человеческое горло способно три часа без перерыва кричать, я не знаю.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

При всем вышеуказанном следует отметить, что отношение большинства израильтян к армии хорошо выражается словами одного американского президента: «Пиночет, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын». Несмотря на то, что любая армия в конце концов действует, как машина для подавления личности, и несмотря на глупость командиров, если бы не было армии, то было бы, как в анекдоте:

«-- Это правда, что во время следующей войны снова будут выдавать противогазы? (Противогазы выдавали во время войны в Персидском заливе.)

— Нет, во время следующей войны будут выдавать акваланги».

В этом, мне кажется, основная разница между израильской и российской армиями.

Здесь каждому предельно ясно, куда, зачем и кого ты идешь защищать.

Влад ЛИТМАНОВИЧ

Источник: https://www.kommersant.ru/doc/2292263