1994 год. Моя архангельская робинзонада. Часть 3
Летом 1994 года меня пригласили на недельку съездить в поле, но неожиданно эта неделька растянулась на целых пять месяцев. Начало истории можно прочесть во здесь:
1994 год. Моя архангельская робинзонада
1994 год. Моя архангельская робинзонада. Часть 2
Тем, кому лень читать кусками, могут скачать полный рассказ в fb2 https://disk.yandex.ru/d/KoWv1if_U9hxZQ
Или почитать на моей странице на Автор.Тудей https://author.today/work/521854
Маленькие проблемы большого диаметра
Тем временем наступила осень. Мне наконец-то прислали подшивку «Комсомольской правды» за 1992 год, видимо для того, чтобы не скучал, сидя в гордом одиночестве на своей магнитовариационной станции. Вот уж не знаю, кого осенила такая «замечательная» идея, но газеты, пусть и просроченные на 2 года, иной раз могут принести определённую пользу. Даже если читать в них нечего. А в нагрузку к газетам – 2 трёхлитровые банки маринованного лука, видимо для того, чтобы немножко подсластить мне жизнь.
Выглядит ужасно даже на фото )))
Так что в отсутствии иных развлечений, приходилось слушать рацию, благо события на Верхотине разворачивались поистине грандиозные. В догонку к обычному колонковому бурению на участок притащили установку для бурения большим диаметром: это когда диаметр скважины получается ну очень большим. Легко можно в такую скважину человека засунуть. А то и двух – если, конечно, сильно постараться.
И всё было бы хорошо, если бы не одно маленькое «но»: специалистов по такому бурению у нас не было. Поэтому большую часть времени сводки звучали примерно так:
– Первая бригада – 95 метров; вторая бригада – 150 метров; бригада большого диаметра – 2 метра.
Их, естественно, ругали разными словами, обещали премии, выговоры, расстрелы и турпутёвку в ближайшую психиатрическую здравницу, но бригада стойко проходила по два-три метра в сутки. И вдруг в один из погожих дней из рации донеслось:
– Бригада большого диаметра – 200 метров!
Вы бы слышали, какая тишина наступила в эфире! Даже вездесущие радиопомехи и те затихли, заслышав столь неожиданную цифру.
– Сталь-36, я – Сталь-77! Повторите цифру проходки! Приём! – донеслось из рации.
– 200 метров, приём! – бодро отрапортовали буровики.
– Вы там совсем что-ли… Что случилось? Приём! – на центральной базе отказывались верить в такую фантастическую цифру.
– Буровой снаряд провалился на 200 метров. Приём!
Хорошо, что в те времена ещё запрещалось говорить по рации разные нехорошие слова, иначе моя рация явно покраснела бы всеми своими диодами и сопротивлениями.
– Ох и трудная это работа, - как говорил классик советской детской литературы. Провалившийся буровой снаряд пытались вытащить самыми разными способами: какими-то крюками, магнитами. Местные Кулибины придумывали хитрые захваты и зацепы, как-то раз то ли в шутку, то ли всерьёз предложили мне спуститься вниз, чтобы вытащить этот дурацкий снаряд. Правда, я от этого «заманчивого» предложения сразу же отказался – кто знает, с чем там внизу можно встретиться?!
День проходил за днём, а снаряд так и оставался на дне неизвестной подземной полости. Что это было: карстовая пещера, трещина в породе – никто не знал, но крови она попила порядочно. В ней терялись крюки, исчезали магниты и какие-то хитрые зацепы. И даже комиссии, прилетавшие на скважину раз в два-три дня, не могли сдвинуть дело с мёртвой точки. И лишь через три недели постоянных попыток снаряд всё же зацепили и вытащили из таинственных глубин. Скважину закрыли и вроде бы даже зацементировали, а буровая переехала на другой участок, где снова началась старая история:
– Первая бригада – 200 метров; вторая бригада – 157 метров, бригада большого диаметра – 7 метров!
Бурить после всех этих приключений у них стало получаться лучше, хоть и не сильно намного.
О бушлатах, пульпе и шитье-бытье
Пролетел сентябрь с клюквой и грибами, наступил октябрь, притащивший с собой холодные дожди и промозглый ветер. Кошка по имени Кошка теперь практически всё время проводила в балке, лишь изредка убегая на очередную охоту. Да и я тоже бо́льшую часть времени сидел в тепле, тем более что выехав «на пару дней» в июне, как-то не сообразил прихватить с собой ничего тёплого. Так что теперь любой выход из балка превращался для меня в лёгкую пробежку: не очень-то весело ходить по улице в одной штормовке, когда столбик термометра застыл на отметке +5.
Где-то в середине месяца ко мне заехал начальник на вездеходе и привез обещанный бушлат с ватными штанами и кирзовые сапоги взамен резиновых. Бушлат и штаны оказались очень необычными – из очень плотной ткани и с отстёгивающимся утеплителем, правда, по какой-то таинственной причине без карманов. В общем, интересный был комплект, хоть и не такой крутой, как новенький камуфляжный бушлат, в котором рассекал Валера Гладыш – водитель вездехода, привёзшего начальника и обновки. Гордо расхаживая по лагерю, водила похвастался что в таком только САМ начальник экспедиции ходит, да вот ещё ему выдали. Видимо за особые заслуги перед Отечеством. Отобедав, начальник с водилой отправились к буровикам по каким-то своим делам, а я, как обычно, остался следить за станцией и жарить баурсаки (жареные во фритюре солёные кусочки теста), к которым пристрастился за время своей вынужденной робинзонады.
Через час вездеход вернулся от буровиков. Первым из него, задыхаясь от смеха, вывалился начальник, а следом за ним - злющий Валера в какой-то невообразимо замызганной хламиде. С трудом отдышавшись, Александр Николаевич поведал леденящую душу историю.
Приехали они, значит, на буровую: начальник, как и полагается любому начальству, к буровому начальнику пошёл, а Валера - к мотористам на насосную станцию. Насос качает в скважину пульпу - смесь воды, глины и ещё всяческой гадости для смазки бурового инструмента в скважине, а поскольку насос стоит в балке, то там регулярно тусуются мотористы и другие околомашинные личности. Тепло, светло и комары не кусают, вполне неплохое место для посиделок. Вот туда-то наш водила и направился.
Валера рывком открыл дверь в насосную и ворвался туда как танк Т-34 на вражеские позиции, сверкая новым камуфляжем и поскрипывая сапогами. «Мужики, смотрите какой я бушлат получил!» - почти сказал он, но... Практически в этот самый момент прорвало шланг и пульпа под мощным давлением полетела в новый камуфляж и находящегося в нём водителя. Ринувшиеся на ликвидацию аварии мотористы не заметили Валеру, поэтому несказанно удивились, когда лужа глины за дверью начала пузырить и очень громко материться. Водилу вытащили, переодели в какой-то замасленный ватник, отпоили чифиром и с трудом отмыли. К слову, костюм отстирать Валера так и не сумел - пульпа на буровой оказалась очень добротной. Так что покрасоваться и насладиться победой Валере так и не удалось.
Ну а мне пришлось осваивать портняжное мастерство. Для начала я ушил новые штаны до приемлемой ширины: по какой-то таинственной причине они оказались шириной с Белое море, так что после подшивки у меня осталось много обрезков, которые я пустил на пошив карманов на самой куртке. Вместо утюга пришлось использовать нагретую на печке кружку с песком, и вот тогда я, наверное впервые, помянул армию добрым словом, где мы пользовались подобными «утюгами» на боевом дежурстве. А как вы хотели: дежурство дежурством, а опрятный внешний вид иметь положено! В общем, через пару дней бушлат обзавёлся карманами на груди и на рукавах, сразу же став модным, стильным и молодёжным.
А в самом начале ноября начальник вышел на связь и сказал волшебное слово: «Сворачиваемся!»
Последние дни сезона
В конце октября Де Бирс сильно сократил ассигнования, поскольку алмазы найдены не были. Работы пришлось сворачивать настолько резко, что много техники так и осталось торчать в окрестных болотах – бросить её там оказалось дешевле, чем вытаскивать в жилые места. Совершенно неожиданно за пару дней до отъезда потерялась моя кошка по имени Кошка. Несколько дней я бродил в окрестностях лагеря, тщетно пытаясь отыскать её.
– Да не горюй ты, - успокаивал меня начальник. – Раз откуда-то она к тебе пришла, так наверное вернулась обратно.
Меня, конечно, его слова нисколько не успокоили: жаль мне её было терять, привык уже к ней. Но через пару месяцев один из буровиков, Олег Антонович по прозвищу Мамонт, повинился передо мной и сказал, что это он взял кошку и отвёз её домой к матери в деревню – очень уж она ему приглянулась. Кошка в деревне прижилась, так что всё у неё сложилось благополучно – сложно сказать, как бы мне с ней жилось, при моей-то вечной кочевой жизни.
В день отъезда нагрянул первый настоящий мороз. С утра температура упала до -25 градусов, так что часа два нам пришлось оттаивать замёрзший вездеход, прежде чем мы сумели тронуться в путь. И только во время поездки я осознал масштаб катастрофы, настигшей архангельских геологов. Вдоль всей дороги стояли брошенные трактора, ёмкости с горючим, какие-то цистерны и вездеходы. Денег на то, чтобы вывезти их с поля у «Архангельскгеологии» не было, поэтому технику бросали там, где заставал её приказ о завершении сезона. Больше всего из всего этого сюра почему-то запомнился трактор, ушедший в болото так, что из воды торчала только самая верхушка кабины. Сантиметров на 20-30. По пути мы подобрали ещё пару человек, застрявших в пути из-за сломавшегося вездехода. С трудом затолкавшись в кабину ГТС, мы всё же добрались до Тучкино, а на следующее утро я уже входил в свою квартиру в городе Новодвинске.
Конец – всему делу венец
За все те пять месяцев, что я просидел в поле, мне шла зарплата. Наверное, это была не самая большая зарплата в мире, но за пять месяцев её накопилось довольно-таки много. Причем в бухгалтерии, то ли по приколу, а может и реально потому что других денег у них не было, всю зарплату мне выдали мелкими купюрами. Так что замучавшись считать свои тысячи, я просто свалил их все в спортивную сумку-колбасу, с которой пришёл на работу. Получив сумку денег и подписав у начальника заявление на отпуск я отправился домой: впереди меня ждало целых два месяца долгожданного отдыха.
Сумка что-то вроде такой. Только с Адидасом, а не с Пумой.
По пути я неожиданно решил заглянуть в магазин «Мебель» (славные жители г. Новодвинска! Существует ли ещё этот магазин на улице 3-й пятилетки неподалёку от въезда?) Правда, к 1994 году в магазине торговали уже чем угодно и мебель там была далеко не первой в ассортименте товаров. Опять же приятная тяжесть сумки намекала на то, что можно позволить себе купить что-нибудь интересное. Подогреваемый этими приятными мыслями, я зашел в магазин и застыл с открытым ртом. Прямо передо мной стоял стеллаж, сверху до низу заставленный видеомагнитофонами. Совсем ещё недавно дефицитные видики стояли здесь чуть-ли не друг на дружке: Сони, Панасоники, какие-то таинственные Саньо и Акаи… Недолго думая, я попросил продавщицу показать мне «вот этот вот видеомагнитофон» и ткнул пальцем куда-то в середину композиции. Палец попал на Шарп. Глянув на меня, продавщица хмыкнула и пробормотала: «Дорого!» - видимо вид у меня после приезда с поля был не самый лучший, но видик всё же вытащила. С умным видом я осмотрел его и попросил паспорт, который (сюрприз!) оказался на английском языке. Полистал паспорт (интересно, что я там хотел прочесть?) и сказал:
– Беру!
- 54 тысячи! – сказала продавщица и несколько удивлённо посмотрела на меня. Я открыл сумку и начал вытаскивать из неё деньги. Отсчитав положенную сумму я повернулся к продавщице и наткнулся на её взгляд. С глазами, размером с чайное блюдце она смотрела то на меня, то на сумку. Уж не знаю, о чём она думала в тот момент, но это была очень вежливая продавщица:
– Что-нибудь ещё? – спросила она.
– А кассеты у вас есть?
– Да, конечно, - и она показала на витрину с парой десятков кассет в красивой упаковке. В то время я ещё не знал, что подобные кассеты называются лицензионными. Выбрав кассету с заманчивым названием «Абба – лучшие песни», я наконец-то отправился домой. Пора было начинать отдыхать.
Отдыхать с видеомагнитофоном удобнее, чем без него. Особенно когда есть кассета с "Аббой" )))
***
По иронии судьбы, через два года в 1996 году в тех местах, где я сидел на магнитовариационной станции, было всё же открыто алмазоносное месторождение. Не хватило, видать, каких-то пару месяцев плотной работы до первых алмазов. Первое алмазоносное, на котором мне довелось поработать, но, как оказалось, не последнее, в чьём открытии я принимал самое непосредственное участие.
А назвали месторождение именем Владимира Гриба, того самого, что приводил ко мне в балок комиссию из «Де Бирс». Ага, тех самых, что спёрли мою самодельную пепельницу.
Закончилась очередная история о моей жизни и работе в геофизике. Пишите комментарии, хвалите, ругайте - мне интересно общаться со всеми вами!
