Представляем вам белорусский фан-фильм, созданный по мотивам киноленты «Омен IV: Пробуждение». Посвящяется канадской актрисе Азии Молли Виейре, родившейся 18 мая 1982 года в Торонто и известной по ролям в таких фильмах, как «Хорошая мать» и «Дом на краю света».
«Омен на краю света» — это не только трибьют фильму «Омен» от четырех белорусских парней - Дмитрия Бякина, Артёма Старикова, Дениса Терехова и Андрея Расолько, но и тёплый привет обожаемой им актрисе Азии Виейре, который они передают ей из далекого Минска!
Ниже прилагается вольное переложение фильма в виде рассказа (так называемая «новеллизация»):
Богословы, переполняемые гордыней знаний, ошибались, утверждая, что душа, покидая бренное тело, восходит в мир иной, устремляясь к светлым высотам. На самом же деле, по воле неизведанных сил, после смерти человек не уходит в небеса, а остаётся связанным с этим миром, вечно блуждая по нему в новом, безтелесном обличье. И его обитель — не светлая вечность, но место, имя которому — дом на краю света.
Девушка в коричневом пуховике, который странно контрастировал с тёплым, залитым солнцем летним днём, стояла на балконе старой пятиэтажки. Её лицо было скрыто под большим капюшоном, но движения рук были быстрыми и отточенными. В одной руке она держала маленькое зеркальце, в другой — ярко-красную помаду. Балкон выглядел запущенным: облупившаяся краска на перилах, трещины в плитке, но её это, похоже, не беспокоило.
Сосредоточенно водя помадой по губам, девушка чуть наклоняла голову в стороны, ловя отражение света. Закончив, она быстро закрыла помаду щелчком и посмотрела на своё отражение с лёгкой усмешкой.
— М-м-м, надо идти к прокурору, узнавать насчёт братьев, — произнесла она, словно обсуждая это сама с собой.
Её взгляд переместился с зеркала на горизонт. Губы перестали улыбаться, и выражение лица стало печальным. Она поднесла правую руку к груди, сжала ткань пуховика и прошептала:
— Какие у меня были замечательные братья...
Она сделала шаг назад, прислонившись к бетонной стене балкона, и закрыла глаза, будто пытаясь прогнать болезненные воспоминания. Через мгновение её рука скользнула ко лбу, пальцы нервно дотронулись до виска.
— Боже, как они так могли... — в её голосе звучали и боль, и недоумение.
Сделав глубокий вдох, она опустила руку, и взгляд её вновь устремился вниз, на улицу. Машины неспешно проезжали по узкому асфальтированному двору, а на фоне виднелись старые многоэтажки. Её лицо омрачилось, словно тяжесть мыслей вновь обрушилась на неё.
— Всё это проклятая трава! — её голос прозвучал с резкостью, и слова повисли в воздухе.
Несколько мгновений она стояла, неподвижно глядя вниз, словно обдумывая, что делать дальше.
А в это время на другом конце города на вокзал прибыл поезд. Солнечный свет ярко отражался от блестящей синией поверхности вагонов, подчеркивая насыщенный цвет, а по перрону гулял горячий воздух, смешанный с гулом толпы и скрипом тормозов.
Когда поезд остановился, из одного из вагонов неожиданно выпрыгнул молодой юноша. Его короткие чёрные волосы, слегка растрёпанные, небрежно сочетались с идеально выглаженным чёрным пиджаком и белой рубашкой. В правой руке он держал кожаную папку, прижав её к боку, словно дорожная суматоха могла в любой момент вырвать её из рук.
Он остановился на секунду, прищурился, внимательно оглядываясь вокруг. Глаза быстро пробежались по платформе, задерживаясь на фигурах людей, стоявших неподалёку. Двое мужчин, обсуждавшие что-то у вагона, казалось, не обратили на него никакого внимания. Лёгкая улыбка мелькнула на его губах, и он, уверенно шагнув вперёд, повернул за угол.
Миновав толпу, юноша быстро пересёк небольшой двор, усеянный потрескавшимся асфальтом и редкими клумбами с засохшими цветами. На противоположной стороне здания вокзала он добрался до массивных деревянных дверей. Одним резким движением он потянул за ручку, и дверь, скрипнув, отворилась, впуская его внутрь.
Перед ним раскинулся длинный пустынный коридор. Железный пол звенел под его шагами, эхом отдаваясь в тишине. По обеим сторонам коридора высились огромные окна, через которые струился дневной свет, делая пространство почти ослепительным.
Юноша шёл уверенно, не оглядываясь. Коридор тянулся до самого конца, где располагался зал ожидания вокзала. Он прошёл его, не сбавив шага. Свет, льющийся из огромных окон, отбрасывал чёткие прямоугольные полосы на железный пол, создавая игру света и тени. Подойдя к массивной двери, ведущей в зал ожидания, он толкнул её, и створки поддались с глухим скрипом.
Перед ним раскинулся просторный зал ожидания. Пол был выложен мраморной плиткой, блестящей от дневного света, пробивающегося через высокие стеклянные стены. Ряды красных кресел тянулись ровными линиями, словно подчеркивая строгую геометрию пространства. Люди рассредоточились по залу: кто-то стоял у информационных табло, кто-то лениво бродил, а кто-то сидел, сосредоточенно уткнувшись в свои смартфоны.
Юноша неспешно взглянул на свои наручные часы. Его движения были чёткими и почти механическими, как у человека, привыкшего всегда знать время. Затем он направился к рядам кресел, выбрав одно из них, и сел, положив кожаную папку на колени.
Он огляделся по сторонам, его взгляд задерживался на каждом человеке лишь на мгновение, будто сканируя обстановку. Убедившись, что его никто не замечает, юноша слегка выпрямился и, засунув руку за пазуху, извлёк белую рацию. Это устройство, казавшееся чем-то из прошлого века, резко контрастировало с современностью вокруг.
Юноша вытянул антенну и, поднеся рацию к уху, начал слушать. Он выглядел так, будто мир вокруг его совершенно не касался. Люди, сидевшие в зале, были заняты своими делами: кто-то проверял смартфоны, с экранов которых переливались яркие отблески, кто-то нервно смотрел на табло с расписанием поездов.
Их устройства были новыми, мощными, круче этой старомодной рации в сотни тысяч раз. Но юноша не обращал на них внимания, полностью сосредоточившись на том, что доносилось из его странного аппарата, а именно — голос, хриплый, словно его обладатель давно не покидал накуренного помещения. Слова звучали отрывисто, с паузами, будто информатор тщательно взвешивал каждую фразу. Сквозь треск помех голос резонировал в ушах юноши.
— Информация о вашей миссии... — начал голос, после чего послышался краткий шум, словно кто-то листал бумаги. — ...находится у вас в папке. Также там всё необходимое для её выполнения: адреса, ключи и оружие, аммуниция.
Юноша медленно кивнул, проводя пальцами по краю кожаной папки, лежавшей у него на коленях. Его взгляд на мгновение задержался на пустом кресле напротив.
— Вы должны устранить некоего Джека, — продолжил голос, слова звучали с легкой насмешкой, будто говорящий считал задание банальным. — Учтите — он не знает, что он на мушке, потому что он имеет русскую фамилию.
Юноша невольно напрягся. Его глаза метнулись из стороны в сторону, словно он вдруг начал подозревать кого-то из сидящих в зале. Он медленно оглядел пространство: семейную пару у автомата с кофе, женщину с планшетом у окна, мужчину, лениво рассматривающего своё отражение в стекле. Но никто из них не вызывал очевидных подозрений.
— Также вы должны учесть, — снова раздался голос, словно тяготившийся необходимостью сказать следующую часть, — что у него сломался телевизор, и в квартире находится телевизионный мастер.
Юноша прищурился, обдумывая услышанное, но голос, будто угадав его мысли, тут же добавил:
— При необходимости вы тоже его сможете устранить, хотя этот мастер настолько туп, что вряд ли сможет вам помешать. Конец связи.
Рация захрипела громче, а затем звук резко исчез, оставив после себя звенящую тишину. Юноша опустил рацию, убрал антенну и аккуратно спрятал устройство за пазуху, как будто оно было чем-то более ценным, чем просто старый гаджет.
Он провёл рукой по лицу, мельком взглянул на свои часы и снова обвёл зал взглядом. На этот раз его глаза были холодны и сосредоточены, будто он уже начал мысленно выстраивать следующий шаг.
В это время девушка в коричневом пуховике, несмотря на жару, аккуратно поправила капюшон и плотнее прижала к себе белую сумку. Она стояла перед массивной дверью с табличкой «Прокурор» и, сделав глубокий вдох, постучала, а затем, не дожидаясь ответа, толкнула её.
Кабинет прокурора был просторным, но в то же время каким-то стерильно пустым. Шкафы с делами выстроились вдоль стен, а посередине комнаты, словно прямо из делового глянца, стоял сам Владимир Эдуардович. На нём был строгий тёмный пиджак, но без рубашки, что выглядело странно и даже слегка вызывающе. Его лицо оставалось серьёзным, как будто он ничего необычного в своём виде не замечал.
Девушка остановилась на пороге, и её рука автоматически потянулась к груди. Она широко раскрытыми глазами уставилась на прокурора.
— Ой, здравствуйте, Владимир Эдуардович, — выдохнула она, словно забыв, зачем вообще сюда пришла.
Он поднял голову, выжидательно смотря на неё, и жестом указал, чтобы она входила. Девушка, опустив взгляд, сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Белая сумка в её руках слегка качалась от волнения. Она нервно сглотнула, стараясь справиться с замешательством, и заговорила:
— Я к вам по такому делу пришла, понимаете... — её голос дрогнул, и она запнулась, словно подыскивая нужные слова. — Убили брат брата... — договорила она тихо, но в её тоне чувствовалась острая боль.
Она подошла ближе, в какой-то момент подняв глаза прямо на Владимира Эдуардовича. Лицо прокурора оставалось непроницаемым, но девушка не собиралась сдаваться. Она схватилась за ручку сумки, крепче прижав её к себе, и с горячностью произнесла:
— Помогите разобраться! Мне без них сейчас так тяжело! — её голос дрогнул, но в нём звучала не только просьба, но и отчаяние.
Владимир Эдуардович поднял бровь, но ничего не сказал, продолжая слушать. Девушка сделала шаг вперёд, склонившись чуть ближе к нему, и, почти шёпотом, с лёгкой, едва заметной улыбкой добавила:
После этих слов она выпрямилась, будто испытала облегчение от того, что решилась произнести это. Прокурор лениво перевёл взгляд на неё, словно она отвлекла его от более важных, но не слишком интересных размышлений. Скука сквозила в каждом его движении, когда он с ленцой произнёс:
— Здравствуйте, я вам помогу.
Его тон звучал так, будто это была не помощь, а формальная обязанность, от которой он, впрочем, никуда не мог деться. Он начал небрежно теребить пуговицу на своём пиджаке, но его взгляд внезапно оживился, когда он добавил:
— Сколько вы сказали заплатите?
Девушка, будто предвидя этот вопрос, быстро, почти отрывисто, бросила:
Его лицо расплылось в самодовольной ухмылке. Он на мгновение прищурился, словно оценивая её слова, и лениво покачал головой.
— Я много очень не беру, — усмехнулся он, и, расстегнув пиджак, с видимым удовольствием добавил: — Мне всего-то надо, вы сами понимаете, мы, хм, мужчины прокуроры!
Затем он начал рыться в карманах своих брюк, делая это с таким видом, будто искал там что-то крайне важное, но никак не мог вспомнить, что именно.
— Я денег не принимаю, поэтому... — он сделал многозначительную паузу, будто собирался сказать что-то ещё, но вместо этого вдруг выпрямился и с неожиданной энергией добавил: — Ну что я могу сказать — я помогу найти ваших братьев!
Он резко развернулся, вперев руки в бока, но взгляда на девушку не удостоил. Вместо этого его глаза уставились на шкаф в углу кабинета, как будто там была скрыта вся правда этого дела или его собственные мысли.
Внезапно лицо девушки, до этого выражавшее растерянность и отчаяние, изменилось. Глаза заблестели от ярости, и её руки, дрожащие от гнева, сжали белую сумку, словно пытаясь удержать остатки контроля над собой. Она резко шагнула вперёд, её голос сорвался на крик, полный яростного негодования:
— Кобелина! Я не продамся тебе никогда!
Прокурор мгновенно вытянулся, его лицо окаменело. Он бросил быстрый взгляд на девушку, и на мгновение в его глазах вспыхнула злобная искра. Он шипел через зубы, как животное, готовое к нападению:
— Стерва! Ты мне не продаёшься?! На, получай!
С этими словами он резко вытянул руку вперёд, и в её сторону полетел какой-то предмет. Это было так быстро, что девушка не успела среагировать. Она вскрикнула, когда что-то острое или тяжёлое ударило её, и в следующий момент упала на пол, и её сумка вылетела из рук, оставив её беззащитной.
— Что ты наделал, прокурор... — едва слышно пробормотала она, лёжа на холодном полу.
Её голос был полон отчаяния, а глаза затуманились, когда она, словно теряя силы, вздохнула и безвольно опустила голову. В ту же секунду её тело расслабилось, и она, потеряв сознание, рухнула в беспамятство, едва касаясь пола.
В это время юноша с кожаной папкой в руках спокойно спустился по эскалатору из зала ожидания. Его лицо оставалось невозмутимым, взгляд уверенно скользил вперёд, как будто он точно знал, куда идёт. Вокруг него гудел вокзал: звучали объявления диспетчера, перекликались голоса пассажиров, отдалённо доносился стук шагов. Но он двигался так, словно этот шум был где-то очень далеко, словно существовало только его собственное движение.
Достигнув выхода из вокзала, он остановился на мгновение, всматриваясь в оживлённый ритм городской улицы. Люди торопливо двигались по тротуарам, спеша в своих делах, а автобусы и такси, словно смиренные стражи, выстроились у обочины, ожидая новых пассажиров. Он быстро огляделся, проверяя обстановку, и, убедившись, что всё спокойно, направился к автобусной остановке. Там уже собрались несколько человек: две девушки оживлённо обсуждали что-то, смеясь, а неподалёку стояли двое пожилых мужчин, ведя неспешный разговор. Когда юноша подошёл ближе, все невольно бросили на него взгляд, но он, не проявляя интереса, просто встал рядом.
Вскоре подъехал автобус, сопровождая своё приближение лёгким шипением тормозов. Как только его двери открылись, юноша стремительно шагнул внутрь, опередив остальных пассажиров с молниеносной точностью. Войдя, он окинул салон внимательным взглядом, словно обдумывая что-то, но вместо того чтобы сесть, предпочёл остаться стоять, обхватив рукой поручень в центре автобуса.
Когда транспорт тронулся, он внезапно перехватил верхний поручень и, к удивлению всех, начал энергично подтягиваться, плавно и ритмично поднимая своё тело. В салоне повисло секундное молчание, а затем послышался шёпот удивлённых пассажиров. Люди украдкой наблюдали за ним, будто решая, к какому разряду странностей это отнести.
— Ты чего это вытворяешь?! — возмутилась одна из девушек, стоявших у двери. — Тут тебе не спортзал!
Пожилой мужчина недовольно пробурчал:
— Молодёжь совсем с ума сошла...
Но юноша продолжал, не обращая внимания на раздающуюся ругань. Его движения были точными и уверенными, словно он выполнял привычное упражнение. Тишину в автобусе теперь нарушали только скрипы поручней и негодующее шушуканье пассажиров.
Вскоре автобус плавно замедлился, сопровождая остановку лёгким шипением тормозов, и его двери распахнулись, выпуская наружу прохладный утренний воздух. На остановке, прямо перед входом, стояли пожилая женщина и её внучка — девочка лет восьми, с тёмными волосами и в лёгком коричневом платьице. Девочка крепко держалась за руку бабушки, а её глаза блестели от любопытства, не отрываясь от автобуса, словно она видела его впервые.
— Делия, держись ближе и не отходи, — негромко напомнила старушка, осторожно делая шаг к двери.
Но прежде чем они успели подняться, юноша, висевший до этого на поручне у окна, вдруг пружинисто спрыгнул с места. Не взглянув ни на кого и не проявив к пассажирам ни малейшего внимания, он шагнул к выходу. Словно не замечая стоящих перед дверью, он молча сошёл на землю и уверенно зашагал прочь.
— Ну и молодёжь нынче... совсем без совести, — раздражённо пробормотала старушка, недовольно поднимая руку в его сторону, но окликнуть так и не решилась.
— Бабушка, а почему этот дядя такой странный? — с любопытством спросила девочка, подняв на неё серьёзный взгляд.
Старушка тяжело вздохнула и мягко подтолкнула внучку ближе к автобусу. Тем временем юноша, словно ничего не случилось, уже двигался вперёд. Его шаг был уверенным, но внезапно он замедлился, окинул взглядом улицу, будто что-то выискивал, и тихо хмыкнул, словно остался доволен увиденным. На его лице отразилось странное выражение — смесь напряжённой сосредоточенности и скрытого предвкушения.
Подъезд, к которому он направлялся, находился в углу двора, обросший листвой деревьев. Его шаги становились всё медленнее, а взгляд всё пристальнее. Он словно чуял что-то, чего не могли почувствовать другие. В этот момент он полностью отрешился от внешнего мира, его мысли были сосредоточены только на одном — на двери подъезда, которая приближалась с каждым его шагом.
В коридоре прокуратуры громко хлопнула дверь, и в кабинет буквально ворвался Эдуард — отец той самой девушки в коричневом пуховике. На нём была чёрная спортивная куртка с белыми полосками по рукавам, а кепка съехала набок, видимо, из-за резких движений. Глаза его метали молнии, а шаги были такими стремительными, что он почти влетел внутрь, размахивая руками. Его голос разрезал тишину, словно гром:
Сцена, развернувшаяся перед его глазами, только добавила масла в огонь. У тумбочки с телевизором стоял мужчина в ярко-красной куртке, на голове у него красовалась оранжевая строительная каска, сбившаяся набок и открывавшая взъерошенные светлые волосы. Старательно размахивая молотком, он долбил корпус техники, разбрасывая вокруг осколки пластика, словно только что произошёл мини-взрыв.
Эдуард застыл на пороге, недоуменно глядя на происходящее. Мужчина в каске, услышав его громогласный крик, замер и поднял голову, как будто только сейчас заметил гостя. Он встретился с Эдуардом взглядом, а затем, словно ничего странного не происходило, глянул на свои наручные часы.
— Шеф, походу уже обед! — бодро сообщил он с таким видом, будто долбить молотком по телевизорам было самым обычным делом телевизионного мастера.
Не дожидаясь реакции Эдуарда, мужчина кивнул, недовольно потряс молотком, а затем с явным пренебрежением швырнул его на ближайший стол. Отряхнув руки, он решительно направился к выходу.
— Всё, я пошёл! — бросил он через плечо, выходя так спокойно, будто только что завершил рутинную смену.
Эдуард замер на пороге, его лицо налилось гневом, а вены на шее вздулись, словно готовые лопнуть. Губы плотно сжались в тонкую линию. Его взгляд упал на тело, распростёртое на полу лицом вниз. Прокурор лежал неподвижно, раскинув руки в стороны, напоминая перевёрнутый крест. В этой позе было что-то символическое, словно он пал не только телом, но и духом. Эдуард, вперившись взглядом в лежащего человека, прошипел с такой злобой, что голос звучал почти нечеловечески:
— Сволочь, получил по заслугам!
Его ярость всё ещё кипела, но спустя несколько мгновений он шагнул вперёд. Наклонившись над телом, он быстрыми, почти рваными движениями начал шарить по карманам прокурорского пиджака. Наконец, его пальцы нащупали паспорт. Эдуард резко распахнул документ, и его лицо мгновенно изменилось. Гнев уступил место потрясению, глаза широко раскрылись.
— Что? — выдохнул он, едва сдерживая дрожь в голосе.
Его взгляд цеплялся за строки паспорта, словно он не верил в то, что видел. Руки задрожали, и документ чуть не выскользнул из пальцев.
— Ты мой сын? — прошептал он, не отрывая взгляда от бумаги.
Эдуард опустил глаза на прокурора, словно ожидая ответа, но тот оставался недвижим, холоден и молчалив. Этот взгляд, эта тишина словно ударили по Эдуарду сильнее любых слов. Его дыхание стало сбивчивым, а затем лицо исказилось от боли. Он схватился за грудь, как будто что-то выжгло его сердце.
— Вот это история... Как же так — брат сестру, брат брата... — прохрипел он, голос почти сорвался, и тело начало оседать вниз.
Его колени глухо ударились о пол, а силы окончательно покинули его. Эдуард рухнул рядом с прокурором, словно какая-то невидимая сила привела их к общему финалу. Его глаза закрылись, а лицо застыло в гримасе боли и недоумения.
Теперь оба тела лежали на полу, безмолвные и неподвижные. Кабинет вновь погрузился в гнетущую тишину, густую и вязкую, как будто в воздухе зависли не только звуки, но и сама история, полная трагедии и неразгаданных тайн.
В это время юноша с кожаной папкой подошёл к домофону и, нахмурившись, начал быстро набирать код, который он выучил наизусть. Его пальцы бегло нажимали кнопки, пока раздался щелчок, означающий, что дверь открыта. Прежде чем войти, он ещё раз огляделся по сторонам, словно проверяя, что его никто не наблюдает.
Внутри подъезд встретил его тусклым светом, исходящим от единственной лампочки, мерцающей под потолком. Стены были испачканы и облуплены, воздух наполнял слабый запах сырости и пыли.
Юноша закрыл за собой дверь, как вдруг из глубины подъезда навстречу ему вышел мужчина. Он был в бежевой куртке с чёрной полосой, а на голове у него красовалась строительная каска. Мужчина шагал спокойно, не торопясь, но они с юношей случайно столкнулись плечами.
Оба сразу обернулись, бросив друг на друга внимательные взгляды. Мужчина слегка нахмурился, а юноша прищурился, будто оценивая, что это был за человек. Но никто из них ничего не сказал, и спустя секунду их пути разошлись.
Юноша начал подниматься вверх по лестнице, направляясь на пятый этаж. Его шаги звучали глухо, отзываясь в пустом подъезде, пока мужчина в строительной каске направился к выходу. Он открыл дверь и вышел во двор, словно ничего не произошло.
Достигнув последнего лестничного пролёта, юноша замедлил шаг и остановился, глубоко вдохнув. Он опустился на корточки, положив свою кожаную папку на ступени. Открыв её, он начал проверять содержимое.
Внутри аккуратно лежали оранжевый футляр для очков, серебристый пистолет, связка ключей и бейджик с чёрной надписью на белом фоне: «Клюу». Юноша пристально посмотрел на все предметы, будто что-то взвешивал или обдумывал план действий.
Его пальцы сжались в кулаки, и на мгновение он задержал дыхание. Затем, сосредоточенно и уверенно, он взял бейджик и пристегнул его на грудь. Это придало ему вид официального лица, что как будто только подчёркивало его серьёзные намерения.
После этого он открыл оранжевый футляр и достал солнцезащитные очки. Надев их, он мгновенно преобразился — теперь его вид был действительно крутым: очки подчёркивали строгость его выражения лица, добавляя нотку таинственности.
Наконец, он взял серебристый пистолет. Его рука ловко обхватила оружие, и он быстро взвёл курок, услышав короткий, резкий щелчок. Теперь он был полностью готов к выполнению своей миссии. Старая лестница за его спиной, как казалось, стала идеальным фоном для этой подготовки, и он поднялся, готовый к дальнейшему действию.
Юноша, держа в одной руке пустую папку, а в другой — пистолет и связку ключей, уверенно подошёл к двери. Его шаги были тихими, почти бесшумными, несмотря на скрип старого паркета под ногами. Поднеся ключ к замку, он открыл дверь и вошёл внутрь.
Прихожая была облицована тёмным деревом, стены покрыты старинной лакированной панелью. У самой двери стояло большое зеркало в тяжёлой деревянной раме, отражающее слегка искажённое изображение юноши. Не раздумывая, он бросил папку на раму зеркала, освобождая руку, и теперь держал пистолет в обеих руках, сжимая его крепко и уверенно.
Внутри было тихо, но из-за одной из закрытых дверей внезапно раздался приглушённый вопль:
Юноша, нахмурившись, повернул голову в сторону звука. Не теряя времени, он резко поднял пистолет и выстрелил прямо в глазок той двери. Деревянное покрытие двери разлетелось вокруг глазка осколками, а в воздухе повис запах пороха.
Затем он повернулся к другой двери, той, которая была ему нужна. Его движения стали ещё более решительными. Перезарядив оружие быстрым движением, он ловко повернул ключ в замке, и дверь открылась с лёгким скрипом. Не теряя ни секунды, он ворвался в квартиру, держа пистолет обеими руками. Его голос, громкий и резкий, эхом разнёсся по комнате:
— Джек, ты попался! Я агент Клюу! Быстро!
Его лицо выражало смесь решительности и напряжённости, но в следующую секунду он словно на мгновение споткнулся мыслями. Вспомнив что-то, юноша одной рукой схватился за бейджик на груди, будто поправляя его, и добавил неожиданным тоном, в котором звучало почти оправдание:
— Яра, я только боты сниму, щикай!
Его голос звучал громко и резко, но в то же время в словах сквозила какая-то спешка. Он тут же опустился на корточки и, сосредоточившись, начал расшнуровывать туфли. Закончив, оставшись в одних носках, он резким движением перепрыгнул через порог квартиры.
Уже внутри, словно в театральном порыве, он крутанулся вокруг своей оси, его очки блеснули в свете лампы. Лицо приняло злобное выражение, а рука с пистолетом уверенно поднялась. Без промедления он нажал на курок, и воздух разорвал звук выстрела, который решил всё.
Спустя некоторое время в подъезде раздались тяжёлые, ленивые шаги. По лестнице медленно поднимался парень в зелёной кепке, надвинутой низко на глаза, и чёрной спортивной форме. Его походка была неуверенной, он переваливался с ноги на ногу, словно был пьян или просто измотан. Каждое его движение излучало усталость и безразличие ко всему происходящему вокруг.
Парень дошёл до нужного этажа и остановился перед дверью. Секунду он стоял, будто собираясь с мыслями, затем лениво потянулся за ключами. Разомкнув замок, он толкнул дверь, которая с лёгким скрипом распахнулась.
Парень вошёл внутрь, ни о чём не подозревая, даже не удосужившись внимательно осмотреть прихожую. Его мысли были далеко, наполненные лишь одним желанием — добраться до дивана в гостиной и выспаться как следует.
Он зевнул, небрежно бросив ключи на ближайшую поверхность, и, слегка покачиваясь, направился вглубь квартиры, мечтая только о том, как наконец-то завалится в уютный уголок и забудет обо всём.
Парень в зелёной кепке лениво шагнул в тёмный коридор, который вёл к гостиной. Пол под ногами тихо скрипел, а свет из приоткрытой двери комнаты едва освещал его путь. Дойдя до входа в гостиную, он остановился и, увидев то, что лежало на полу, резко замер.
На полу, без сознания, в одних трусах лежал юноша, его тело было неподвижным. Парень в кепке с ужасом выдавил:
В панике он подбежал к брату и упал на колени рядом с ним. Дрожащими руками он потряс его за плечо, но безрезультатно. Юноша не шевелился. Тогда парень сорвал с головы свою кепку и начал отчаянно шлёпать ею по лицу лежавшего.
— Брат! — кричал он, почти истерически. — Бра-а-а-ат!!!
Но все его усилия были напрасны. Он медленно осознал, что брат мёртв. Лицо парня исказилось от страха и отчаяния, он опустил кепку на пол и закрыл лицо руками.
Спустя мгновение, словно поймав себя на мысли, он встал и подошёл к включённому компьютеру, который стоял на столе. Монитор светился тусклым голубоватым светом, и на экране что-то было открыто, но парень ещё не успел разобрать, что именно.
Внезапно тишину квартиры нарушил звук шагов. Кто-то вошёл внутрь. Услышав этот звук, парень резко повернулся к двери гостиной, глаза расширились от испуга.
В квартиру развязной походкой вошёл гангстер. На голове у него был накинут капюшон, а рот скрывала чёрная повязка. Он шёл босиком, с явным безразличием к тому, что вокруг. Его шаги были тяжёлыми, а взгляд — холодным и насмешливым.
Захлопнув дверь с грохотом, гангстер громко выкрикнул:
Парень в зелёной кепке от испуга попятился, спотыкаясь о стул. Паника захлестнула его, он метался взглядом по комнате, словно ища спасения, но потом, будто нащупав в себе храбрость, сорвал с себя чёрную спортивную куртку. Его торс оказался крепким, мускулистым, и, напрягая мышцы, он выкрикнул с отчаянием:
— Что ты хочешь? Ты убил моего брата? Убей меня!
Гангстер, подходя ближе, с насмешкой хмыкнул, его глаза сузились, а голос зазвучал насмешливо и презрительно:
— Ты хочешь? На, получай, недоумок!
С этими словами он выхватил из кармана тонкую верёвку, ловко набросил её на шею парня и резко затянул. Парень попытался вырваться, но было поздно — удавка сомкнулась железной хваткой. Его руки судорожно дёрнулись к горлу, но силы быстро покидали его.
Через мгновение парень рухнул на пол, его тело обмякло. Гангстер стоял над ним, тихо усмехаясь, и на мгновение взглянул на неподвижное тело с выражением полного равнодушия. Он тихо хмыкнул, как бы отреагировав на зрелище, которое не вызвало у него ни жалости, ни раскаяния. Его взгляд был полон ненависти и презрения.
Он стянул с головы капюшон, снял повязку с лица, бросив её на пол. Лицо его открылось — жестокие, холодные глаза и ухмылка, не сулящая ничего хорошего. Он прошёл мимо, разглядывая в последний раз комнаты квартиры, и с презрением произнёс, глядя на тела:
Он пошёл к выходу, но на пороге, словно вспомнив что-то важное, резко остановился. Обернувшись, он размахнул руками и, словно произнося приговор, с яростью выкрикнул:
— Факт — я проклинаю вашу семью!
С этими словами он громко хлопнул дверью, оставив в квартире лишь тишину, полную мрак и напряжение. За дверью послышался звук его шагов, быстро удаляющихся по коридору...
Продолжение не уместилось в количество символов в посте.
