Но при этом пикап считается чем-то средним между сектой и лохотроном. То есть это нельзя сравнить с курсом или самоучителю по игре на гитаре. Всегда есть сильное ощущение, что наткнёшься на фуфло, которое все только высмеивают.

Так пикап и есть что-то среднее между сектой и лохотроном. Интересно другое — первое пособие по тому, что сегодня попытались бы назвать «пикапом», появилось примерно две тысячи лет назад. Термин, конечно, неуместен, но сам жанр давно существует. У Пушкина есть прямое указание на этот древний источник:

Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, —
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.

Речь идет о Публии Овидии Назоне — авторе «Метаморфоз», «Любовных элегий» и знаменитой «Науки любви». Именно этот труд и стал первым систематическим руководством по искусству обольщения, настолько убедительным, что, по одной из версий, за него Овидий и угодил в ссылку: его представления о любви плохо сочетались с официальной моралью Августа.

«Наука любви» — лучший учебник по этому ремеслу, который когда-либо создавал человек. Но есть важная деталь: без риторики он почти бесполезен. Сам Назон говорит об этом открыто:

Классическая риторика в античности была фундаментальной частью образования. Она включала в себя умение создать образ самого себя — ethos, то есть ту самую самопрезентацию, благодаря которой человек вызывал доверие ещё до того, как сказал первое слово. Она обучала ars oratoria — искусству речи, где важно всё: дыхание, пауза, жест, тембр.

В неё входило и искусство производить впечатление — то, что древние называли captatio benevolentiae, умение завоевать благосклонность слушателя ещё в самом начале общения. Умение вызвать расположение, расположить к себе собеседника, тоже имело свой термин — benevolentia. И существовали вполне формализованные техники, позволяющие этого достичь, включая laus (умеренная похвала), тонкий комплимент, уместное остроумие, правильное дозирование эмоций — pathos, без которого речь считалась мертвой.

То есть античная риторика была не про «красиво говорить», а про целостную систему влияния, в которую входили характер, образ, структура речи, эмоциональная окраска, техника воздействия и умение быть услышанным.

Поэтому без изучения риторики чтение Овидия превращается в любопытство, а не в навык. Риторика — научная дисциплина, её до сих пор преподают в институтах. И, кстати, есть очень неплохой экспресс-курс Аннушкина В. И., профессора Института русского языка имени А. С. Пушкина.

Получается любопытная картина. С одной стороны — современный пикап, смесь секты и лохотрона, где обещают быстрое волшебство и «секретные техники», которые чаще всего не стоят и пяти минут внимания. А с другой стороны — научная дисциплина возрастом в несколько тысяч лет, с чёткой структурой, терминологией, академическими школами, десятками учебников и полноценным университетским преподаванием. И внутри этой дисциплины существует отдельная специализация, ars amatoria — наука обольщения.

Такие дела.

P.S.

Только не вздумай завить себе кудри каленым железом
Или по голеням ног едкою пемзой пройтись:
Это оставь корибантам, которые матерь Кибелу
В диких напевах своих славят фригийским вытьем.

P.P.S.

Дух один долговечен, — да будет тебе он опорой!
Он — достоянье твое до погребальных костров.
Не забывай и о том, что для всякой души благотворно
Знание двух языков и благородных наук.
Не был красивым Улисс, а был он красноречивым —
И воспылали к нему страстью богини морей.

Изучайте Риторику, читайте Овидия.

Я часто слышу этот вопрос: где новый Пушкин? Где современный Бродский? Почему последние поэты, которых все знают, — это люди прошлого века? И знаете, я думаю, что проблема не в том, что таланты исчезли. Проблема в том, что изменился сам мир, в котором существует поэзия.

Давайте я объясню, что я имею в виду.

Поэзия потеряла свою культурную роль

В XIX веке поэт был главным голосом нации. Когда Пушкин писал "Я памятник себе воздвиг нерукотворный", это не было преувеличением — поэты действительно формировали общественное сознание. Лермонтов своим "Смерть поэта" едва не попал в ссылку навсегда, потому что стихи имели реальную политическую силу. Тютчев работал дипломатом, но его поэзия влияла на умы не меньше, чем дипломатия.

Сейчас? Сейчас поэт — это человек на обочине культуры. Даже если он талантлив. Вы можете назвать мне хоть одного современного поэта, чьи строки обсуждались бы в парламенте? Чьи стихи вызывали бы национальную дискуссию? Нет таких.

Когда умер Бродский в 1996 году, это было событием. Когда умер Евтушенко в 2017-м, об этом написали в новостях, но через неделю все забыли. Не потому что Евтушенко плох — а потому что поэзия уже не та сила, что раньше.

Экономика творчества убила профессиональных поэтов

Вот вам жёсткая правда: чтобы стать великим поэтом, нужно посвятить этому жизнь. Пушкин мог это сделать — у него была государственная пенсия, покровители, наконец, он был дворянином. Ахматова жила впроголодь, но могла писать, потому что в советское время были литературные объединения, издательства, какая-никакая система поддержки. Бродский эмигрировал и получил Нобелевскую премию, что дало ему финансовую свободу.

А что делать современному поэту? Работать в офисе с девяти до шести, писать стихи по вечерам на кухне? Можно ли так создать "Евгения Онегина"? Вряд ли. Великая поэзия требует времени, погружения, жизни в языке. Когда ты вымотан работой и бытом, мозг просто не способен на те глубины, которые мы видим у классиков.

Посмотрите на цифры: по данным издательств, сборник стихов в среднем продаётся тиражом 300-500 экземпляров. Даже если поэт получит с этого 10% от цены книги — это смешные деньги. За роман можно получить приличный гонорар, за сценарий к сериалу — ещё больше. За стихи? Ноль.

Внимание стало дефицитом, а поэзия требует концентрации

Мы живём в мире TikTok, где видео длится 30 секунд. В мире Instagram, где текст больше трёх строк никто не читает. В мире, где люди листают ленту со скоростью пулемётной очереди.

Поэзия — это медленное искусство. Чтобы понять "Реквием" Ахматовой, нужно сесть, отключить телефон, читать вдумчиво, возвращаться к строчкам. Чтобы разобрать метафоры Мандельштама, нужны часы, а иногда и годы.

Современный читатель на это не способен. Не потому что глуп — а потому что его мозг буквально переформатирован под другой режим потребления информации. Учёные говорят о "клиповом мышлении", когда человек не может удерживать внимание дольше минуты.

В этих условиях даже если появится новый гений — его просто не заметят. Его стихи пролетят мимо в общем информационном шуме.

Язык измельчал

Я знаю, сейчас мне скажут, что я ворчу как старик. Но посмотрите правде в глаза: наш язык становится проще. Мы используем меньше слов, более простые конструкции, мы переходим на англицизмы и интернет-сленг.

Когда Пастернак писал "Февраль. Достать чернил и плакать! / Писать о феврале навзрыд", он работал с богатейшей языковой традицией. Он знал церковнославянский, читал философов, переводил Шекспира. Его словарный запас был огромен.

Современный человек в среднем использует 3-5 тысяч слов. Пушкин использовал больше 21 тысячи. Это не мелочь — это принципиальная разница. Великая поэзия рождается из богатства языка, из игры с его возможностями. Если язык обеднел, откуда взяться великой поэзии?

Культура стала горизонтальной, а не вертикальной

Раньше были авторитеты. Были великие, на которых все равнялись. Был канон. Были критики, которые могли сказать: это — гениально, а это — графомания.

Сейчас все равны. У любого школьника может быть блог с миллионом подписчиков. Любой может назвать себя поэтом и выложить стихи в интернет. И это, с одной стороны, демократично. Но с другой — это размывает само понятие качества.

Когда всё — поэзия, то ничто не поэзия. Когда нет критериев, нет и высоты. Раньше, чтобы опубликоваться, нужно было пройти через редакторов, критиков, литературные журналы. Это была жёсткая система отбора, но она работала как фильтр. Гении пробивались наверх.

Сейчас этой системы нет. И в океане посредственности гений может просто утонуть, потому что его никто не выделит из толпы.

Изменилась сама функция искусства

Поэзия в прошлом была способом познания мира. Когда Тютчев писал о природе, он не просто описывал пейзаж — он философствовал, пытался понять устройство бытия. Когда Блок писал о революции, он пытался осмыслить катаклизм своего времени.

Сейчас эту функцию выполняют другие вещи. Философией занимаются философы, политику комментируют журналисты и блогеры, науку объясняют популяризаторы. Поэзия потеряла свою познавательную роль.

Она стала чем-то декоративным. Необязательным. Люди слушают музыку, смотрят сериалы, играют в игры — и всё это даёт им больше эмоций и смыслов, чем стихи.

Образование перестало учить понимать поэзию

Вспомните школу. Как вас учили поэзии? Скорее всего, вы зубрили "Бородино" и разбирали "Евгения Онегина" по главам, отвечая на вопросы из учебника. Это убивало всякую любовь к поэзии.

Современная школа ещё хуже. Всё меньше часов на литературу, всё больше на подготовку к тестам. Поэзию изучают формально, как повинность. В результате выпускники ненавидят стихи или в лучшем случае равнодушны к ним.

А без читателей, которые понимают и ценят поэзию, не может быть и великих поэтов. Это замкнутый круг.

Но есть надежда?

Я не хочу заканчивать на пессимистической ноте. Может быть, великие поэты рождаются и сейчас — просто мы их пока не видим. История знает немало примеров, когда гения признавали только после смерти. Ван Гог не продал за жизнь ни одной картины. Кафка стал знаменит посмертно.

Может быть, через пятьдесят лет литературоведы откроют какого-нибудь поэта, который сейчас пишет в безвестности, и скажут: вот он, гений XXI века. Может быть.

Но честно? Я в это не очень верю. Для появления великого поэта нужна не только индивидуальная гениальность — нужна культурная среда, которая эту гениальность взрастит и оценит. А такой среды сейчас нет.

Мы живём в мире, где поэзия стала маргинальным искусством. И пока это не изменится — великих поэтов, видимо, не будет.

В Париже, вот прям метрах в трехстах от Эйфелевой башни, в подворье Троицкого собора, установили памятник "Солнцу русской поэзии", Александру Сергеевичу Пушкину

Это собор. А вот это - памятник

Из интересного. Памятник, установленный в Париже, является репликой памятника, когда-то стоявшего в Риге. Но снесенного в 2023 году

В Риге Александр Сергеевич стоял без цилиндра, с перчатками в руке и с тростью. В Париже - в цилиндре, но без перчаток. И с тростью)

Про рижский памятник вот тут подробно https://baltija.eu/2024/08/22/na-snos-poeta-rijskii-pamiatni...

А в Париже решили память автора "Онегина" и "Повестей Белкина" увековечить

На открытии памятника присутствовали французские чиновники и праправнук Александра Сергеевича с супругой

На сайте российского посольства во Франции была сделана следующая публикация

" 20 ноября Его Превосходительство Посол России во Франции Алексей Мешков открыл памятник великому русскому поэту Александру Пушкину в Российском православном духовно-культурном центре в Париже. На торжественной церемонии присутствовал скульптор, академик Российской академии художеств Александр Таратынов.

Особую трогательность мероприятию придало присутствие праправнука поэта, Александра Александровича Пушкина, с супругой. На церемонии также присутствовали митрополит Рязанский и Михайловский Марк, российские и иностранные дипломаты, меценаты, французские друзья России, соотечественники, проживающие во Франции, и журналисты.

В приветственном слове Алексей Мешков подчеркнул символичность выбора Центра в качестве места установки памятника: это настоящий «островок русской культуры» в самом сердце Парижа, где каждый может познакомиться с богатейшим наследием нашей страны. Здесь же находится Институт русского языка имени А.С. Пушкина.

«Хотя Александр Пушкин никогда не бывал в Париже, Франция занимала особое место в его жизни. Одноклассники прозвали его «французом». С детства он свободно говорил по-французски, а его письма и размышления свидетельствуют о глубоком интересе к французской культуре», — отметил посол.

«Трудно представить себе более глубоко русского поэта и писателя, настоящего патриота. Благодаря Пушкину россияне в полной мере осознали свою принадлежность к великой стране, богатой славной историей, яркой культурой и выразительным языком, объединяющим всех её жителей». Этот памятник — не только дань уважения великому поэту, но и символ крепких духовных связей, объединяющих русский и французский народы.

А Александр Сергеевич теперь стоит в Париже и на башню Эйфелеву зрит. Ибо это правильно.