«Тихая» военная революция XVIII века
Когда мы думаем о войнах эпохи «Старого порядка» — того времени, что лежит между мушкетёрами Дюма и гвардией Наполеона, — нам обычно видятся галантные офицеры в напудренных париках, солдаты, марширующие под флейту, словно заводные куклы, и куртуазные сражения, где важно красиво умереть, не испачкав белый мундир. Скука смертная. Нам кажется, будто «настоящая» война пришла только с Французской революцией.
Это не совсем так. Период с 1660 по 1815 год отнюдь не был временем застоя. Именно в эти полтора столетия решалась судьба Индии и Северной Америки, турки окончательно откатывались на Балканы, а Испанская империя начала клониться к закату. Это также была эпоха, когда Запад утверждал своё глобальное доминирование.
Принято считать, что консервативные монархии не умеют меняться. Якобы только революционный порыв способен сдвинуть военную машину с мертвой точки. Это красивый миф, который очень любят составители учебников, но он разбивается о практику. Именно «застойный» XVIII век подарил нам одну из самых значимых военных революций. В конце XVII столетия армии отказались от громоздкой схемы «пикинеры плюс мушкетеры». Появился штык. Теперь один и тот же солдат мог и вести огонь, и ходить в атаку в ближнем бою. И это действительно изменило всё — от тактики до логистики.
И здесь нельзя не отметить, с каким изяществом к переменам адаптировалась Россия. Петр I, вопреки расхожему мнению, не занимался слепым копированием западных шаблонов. Он брал технологию и «подгонял» её под свои нужды. Как пример — использование галерного флота и малых судов. Пока шведы делали ставку на более крупные эскадренные корабли, малополезные в шхерах и на мелководье, русские войска использовали географию как союзника. Разгром шведской флотилии на Ладожском озере в 1702 году или победы в финских шхерах — это победа гибкого ума над догмой. Там, где европейская военная мысль упиралась в стену (или в мель), русская смекалка находила брод.
Другой популярный миф гласит, что короли воевали ради славы, теша свое самолюбие. Безусловно, красивый портрет на коне никому не мешал, но за внешним блеском был и холодный расчет. В ту эпоху родилось то, что мы сегодня назвали бы «стратегической культурой». Государства действовали как шахматисты. Профессор из Оксфорда Джозеф Спенс, посетивший Турин в 1739 году, записал кредо Сардинского королевства: «Всегда быть готовым к войне; взвешивать силу великих держав... и присоединяться к той, от которой можно получить больше всего в Италии». Никаких эмоций, только прагматизм.
Архипелагская экспедиция Екатерины II, когда Балтийский флот обогнул Европу и оказался в Средиземном море, чтобы нанести удар Турции, — это логистический и стратегический подвиг, который был не авантюрой ради славы, а точечным ударом, изменившим баланс сил во всём регионе.
Кроме того, именно в ту эпоху война перестала быть чисто европейским междусобойчиком. Франция тратила колоссальные средства на укрепление Луисбурга в Канаде и Пондишерри в Индии. Но в колониях часто побеждал не тот, у кого стены толще, а тот, кто умел договариваться с местным населением и адаптироваться к климату. Британская корона, например, в 1790 году всерьёз обсуждала формирование рот из местных жителей в Вест-Индии, понимая, что европейский линейный строй в джунглях — это путь в никуда. Не стоит забывать и о Востоке. Пока Запад был занят своими делами, на другом конце Евразии династия Цин проводила свои «Десять великих кампаний», расширяя границы Китая.
Именно в XVIII веке война стала глобальной, а Семилетнюю войну нередко называют «Нулевой мировой». К 1815 году мир изменился до неузнаваемости. И произошло это не только благодаря Наполеону, но и благодаря тем самым людям в напудренных париках, которые полтора столетия совершенствовали искусство войны, строили флоты и перечерчивали карты.
***********************
А ещё у меня есть канал в Телеграм с лонгридами, анонсами и историческим контентом.
