Симптоматично, что перечисленные неблагоприятные аграрно-экологические явления развивались на фоне увеличения численности населения региона и роста его плотности.

<...>

Согласно официальным свидетельствам, среднее число душ, проживавших в крестьянской избе Черноземья, составляло 6,2 человека [17. С. 16, 17].

Таким образом, для домов черноземного региона была характерна теснота, что предопределялось естественными причинами - дороговизной и дефицитом леса.
По замечанию Б. Кербле, с течением времени условия проживания в крестьянских избах становились еще более стесненными: подгнившие выступающие концы бревен отпиливали, отчего дом постоянно уменьшался в размерах [44. С. 73]. 44. Кербле Б. Русская культура. Этнографические очерки. СПб., 2008.

К сказанному необходимо добавить еще два немаловажных факта.
Во-первых, вследствие дефицита леса большинство крестьянских домов черноземной полосы не имели трубного отопления и отапливались по-черному.

Недостаток топлива в Черноземной полосе был очевиден.
Этот вопрос неоднократно будировался прессой.
В то же время для крестьянства вообще и земледельцев чернозёмной полосы в частности некоторые неприемлемые, с точки зрения исследователей, аспекты быта являлись устоявшимися, традиционными.
Так, например, в чернозёмных губерниях абсолютно преобладали чёрные, курные избы, в которых печь не была оснащена трубой и дым шел прямо в избу. Когда, ещё в крепостную эпоху, орловский помещик И.А. Всеволожский перевёл своих крестьян в Пензенскую губернию, построив для них кирпичные дома, крестьяне стали загонять в них скот, а на «задах» строили привычные курные избы.
Комментируя данное решение крестьян, А. Писемский утверждал, что курная изба доставляет «орловцам» эстетическое наслаждение. Как выражались сами крестьяне, «наша орловская баба, как из избы выйдет, так от нее скус - ветчинкой пахнет» [17. С. 6]. 17. Весин Л. Неурожаи в России и их главные причины // Северный вестник. 1892. № 1, 2.

Вместе с тем почти повсеместное отсутствие в чернозёмной России трубного отопления означало, что члены крестьянских семей постоянно находились в плохо проветриваемых помещениях, подвергались воздействию сквозняков и частых перепадов температуры; темнота, сырость, грязь в крестьянских домах содействовали распространению кожных заболеваний (чесотка).

За 5 лет (1884-1888 гг.) в 1-м медицинском участке Кирсановского уезда Тамбовской губернии из 10 508 чесоточных зимние случаи составляли 57,8%, на женщин и детей приходилось 84,4% заболеваний. Распределение лечившихся в амбулаториях Борисоглебской (Тамбовская губерния) лечебницы по отдельным формам болезни показывает, что из 1 054 пациентов 308 больных находились в клинике по причине различных форм воспалений дыхательной системы, 412 страдали желудочно-кишечными заболеваниями, 264 - чесоткой [45. Л. 5]. 45. Государственный архив Тамбовской области. Ф. 30. Оп. 79. Д. 6.

Во-вторых, у русского крестьянина имелось собственное представление о бытовых удобствах.
Выражалось это, в частности, в том, что крестьянин предпочитал держать скотину поближе к себе, чтобы легче ухаживать за ней зимой.
В одном из описаний крестьянской избы, данном крестьянином Д. Чирцовым, вернувшимся из-за границы, где он был в учении, говорится: «Семья: мать, брат женатый, брат холостой и сестра невесты. Все находились в одной избенке, теснота на каждом шагу. Изба грязная, пол никогда не моется. Печь посреди избы, по сторонам нары для спанья, под нарами теленок и штуки три поросят, которые бегают по избе, весело резвясь...» [46. С. 199]. 46. Крестьянские письма. СПб., 1911.

Общее антисанитарное состояние крестьянского жилища усугублялось отсутствием у населения элементарных представлений о необходимости и способах поддержания в домах чистоты и опрятности.

По единодушному замечанию корреспондентов «Журнала Русского общества охранения народного здравия» К.Я. Годзиковского и А.А. Островского, крестьянство не способно было понять вредного значения залежалых пищевых продуктов, грязной посуды, сырой и сомнительной чистоты воды: «Домашним лазаретом для них является лежанка на русской печи, бессменная постель, половик вместо простыни, тулуп в качестве одеяла.
В периоды массовых дезинфекций крестьяне обыкновенно прячут вещи и белье. Неизбежное от присутствия скота скопление на дворе навоза заставляет крестьянина свыкаться с грязью и отхожее место считать излишней роскошью» [47. С. 367]. 47. С. Некоторые особенности деревенских эпидемий и способы проведения в них санитарных мер // Журнал Русского общества охранения народного здравия. 1899. № 5.

Санитарно-эпидемиологическое неблагополучие великорусской деревни непосредственным образом сказывалось на здоровье женщин и детей.
В числе больных, страдающих болезнями суставов, костей и мышц, женщины составляли 61% [48. С. 618]. 48. Богданов П. Очерк санитарного состояния крестьянских жилищ Кирсановского уезда, Тамбовской губернии // Медицинское обозрение. 1890. Т. 33, № 5.

Однако наиболее чувствительным контингентом к действию неблагоприятных факторов окружающей среды являлись дети.
По исчислениям Б.Н. Миронова, младенческая смертность (до 1 года) в России до середины XIX в. составляла 300 человек на 1 000 жителей [49. С. 199]. 49. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.): в 2 т. СПб., 2000. Т. 1.

К концу 1880-х гг. она снизилась до отметки 275 душ на 1 000 населения, к 1906 г. равнялась 243 человекам на 1 000 родившихся [50. С. 10, 11]. 50. Новосельский С.А. К вопросу о понижении смертности и рождаемости в России. СПб., 1914.

В 1897 г. до 5 лет доживали всего 57% новорожденных [49. С. 199].
По данным В.П. Никитенко, в конце XIX в. наибольшая смертность в детском возрасте (свыше 267,9 на 1 000 родившихся) наблюдалась в 27 губерниях Европейской России, куда входили губернии Черноземного центра (Курская, Орловская, Тамбовская, Воронежская) [51. С. 230-255]. 51. Никитенко В.П. Детская смертность в Европейской России за 1893-1896 гг. СПб., 1901.

Особенно впечатляющими показатели ранней детской смертности в России выглядят на фоне аналогичных данных по европейским государствам.
В конце XIX в. на 1 000 новорожденных в Норвегии умирали в первый год жизни 104 человека, в Дании - 144, Бельгии - 155, Испании - 186, Пруссии - 204, Австрии -251, России - 326 [52. С. 272]. 52. Покровский Е.А. Физическое воспитание детей у разных народов. Преимущественно России. Материалы для медико-антропологического исследования. М., 1884.

В определении причин высокой детской смертности в России и отдельных ее губерниях специалисты проявляли завидное единодушие, справедливо полагая, что к таковым относятся «невыносимый труд, бедность, плохие условия жизни.» [53. С. 75].
О крестьянской пище в настоящей работе было сказано много, но эти свидетельства были бы неполными без учета детского питания и так называемых систем кормления, которые земскими врачами характеризовались как «изощренные способы бессознательного и систематического истощения детей» [53. С. 77]. 53. Веретенников И.В. Брачность, рождаемость и смертность среди крестьянского населения. Тифлис, 1898.

<...>

Источник:

Физическое здоровье крестьянства Черноземного центра Европейской России как фактор адаптационной готовности к переселениям в Сибирь во второй половине XIX начале XX . Текст научной статьи по специальности «История и археология». Автор: Чуркин Михаил Константинович. Лицензия: CC BY

https://cyberleninka.ru/article/n/fizicheskoe-zdorovie-krest...

Обратная сторона этого явления — приписывание негативных качеств, которых у человека нет. Здесь включается механизм, который психолог Дэниел Гилберт называет "неизбежным выводом": наш мозг, стремясь к когнитивной экономии, быстро категоризирует людей, часто на основе ограниченной информации. Знаменитый эксперимент Соломона Аша с "центральными чертами" демонстрирует, как одно негативное качество (например, "холодный" вместо "теплый" в описании человека) формирует целостное отрицательное впечатление, заставляя наблюдателя "додумывать" другие негативные характеристики. Нейрофизиологические исследования с использованием фМРТ, проведенные командой Тани Сингер, показывают, что когда мы воспринимаем кого-то как "плохого", у нас активируются те же зоны мозга, которые отвечают за чувство отвращения к неприятным запахам или вкусам — островковая доля и передняя поясная кора. Это создает физиологическую основу для негативных проекций.

Механизм самообмана в этих процессах сложен и многослоен. Согласно теории "управления впечатлениями" Эрвинга Гоффмана, мы не только приписываем качества другим, но и бессознательно делаем это, чтобы поддерживать собственную картину мира. Когнитивный психолог Леон Фестингер в своей теории когнитивного диссонанса показал: когда реальность противоречит нашим убеждениям, мы скорее исказим восприятие другого человека, чем изменим свои установки. Например, если мы считаем коллегу некомпетентным, мы будем непропорционально замечать его ошибки, игнорируя успехи — это явление "подтверждающего искажения", детально изученное психологом Питером Уэйсоном. Наш мозг, как эффективная, но ленивая система, ищет подтверждения уже существующим схемам, а не противоречащую им информацию.

Природное предназначение этих ошибок восприятия уходит корнями в эволюционную историю. С точки зрения эволюционной психологии, быстрая категоризация "свой-чужой", "хороший-плохой" была вопросом выживания. Антрополог Робин Данбар связывает развитие социального интеллекта человека с необходимостью ориентироваться в сложных групповых отношениях. Приписывание качеств, даже ошибочное, позволяло нашим предкам быстро принимать решения в ситуациях неопределенности. Если кто-то выглядел угрожающе, безопаснее было предположить худшее. Психолог Марк Шаллер называет это "эвристикой предосторожности" — когнитивным ярлыком, который защищал от потенциальных угроз ценой частых ложных тревог. Точно так же идеализация сородичей укрепляла социальные связи и кооперацию, что повышало шансы на выживание группы.

Физиологические причины этих ошибок кроются в устройстве нашего мозга. Исследования с использованием методов нейровизуализации, проведенные Мэттью Либерманом, показывают, что при оценке других людей у нас активируется сеть пассивного режима работы мозга, которая также отвечает за саморефлексию и воображение. По сути, когда мы думаем о других, мы частично думаем о себе. Зеркальные нейроны, открытые командой Джакомо Ризолатти, создают нейробиологическую основу для проекции: наш мозг имитирует состояния других, но часто "заполняет пробелы" нашим собственным опытом. Гормональные факторы также играют роль: окситоцин, "гормон доверия", исследованный Михаэлем Косфельдом, усиливает нашу склонность видеть положительные качества в "своих", но может повышать предубеждение против "чужих". Кортизол, гормон стресса, увеличивает вероятность негативных интерпретаций поведения окружающих, что показано в работах Роберта Сапольски.

Психологические причины дополняют эту картину. Теория атрибуции, разработанная Гарольдом Келли, объясняет, как мы склонны переоценивать личностные качества других людей, недооценивая ситуационные факторы. Если кто-то нагрубил, мы скорее решим, что он "злой", чем предположим, что у него был тяжелый день. Наша собственная самооценка, как продемонстрировал в экспериментах Моррис Розенберг, напрямую влияет на то, какие качества мы приписываем другим: люди с низкой самооценкой чаще проецируют негатив. Культурный контекст, изученный Ричардом Нисбеттом, также формирует эти процессы: в коллективистских культурах люди реже приписывают устойчивые личностные черты, больше учитывая контекст, чем в индивидуалистических обществах.

Эти психологические механизмы, столь естественные для человеческого разума, напоминают нам о фундаментальной ограниченности нашего восприятия. Мы никогда не видим другого человека целиком — лишь отражение в кривом зеркале наших собственных потребностей, страхов и эволюционного наследия. Понимание этих процессов не избавляет полностью от ошибок восприятия, но позволяет относиться к своим суждениям с необходимой долей скепсиса и осознанности. В конечном счете, признание того, что мы часто говорим больше о себе, чем о других, когда даем оценки, может стать первым шагом к более точному и милосердному взгляду на человеческую сложность.

https://vk.com/srk_problemi

Также не забудьте перекроить семейный бюджет. Посчитайте, какая сумма общих доходов у вас будет на время декрета жены, а также посчитайте, сколько денег примерно будет уходить на ребенка каждый месяц. Отнимите предполагаемые траты от доходов, после чего постарайтесь более-менее комфортно прожить месяц-другой на получившуюся сумму.

Если справились – замечательно, вам прямая дорога в счастливое родительство.

А то очень часто у людей, которые вроде бы даже совершенно искренне хотят завести ребенка, первоначальный энтузиазм "сдувается" буквально за пару недель, и начинаются большие проблемы. Потому что ОКАЗЫВАЕТСЯ (вот так сюрприз), что ребенок – это вообще-то трудно и дорого. Он, конечно, дарит много позитивных эмоций, но и требует ого-го сколько.

Я эту мысль недавно высказал в своем тг канале, и там мне в комментариях некоторые подписчики сказали, что такая практика не совсем справедлива. Дескать, кукла, в отличие от настоящего ребенка, не дает никакой положительной "обратной связи" - тех теплых эмоций и ощущений, которые и помогают справляться со всеми трудностями.

Я с этим частично согласен, но не совсем. В каком-то смысле - да, за бездушной куклой ухаживать сложнее, чем за настоящим ребенком. Морально сложнее, в первую очередь. Но это ведь и хорошо. Принцип "тяжело в учении - легко в бою" в действии. Тем более, взрослые люди, которые всерьез собрались заводить ребенка, прекрасно же понимают, что эксперимент с куклой - это ВРЕМЕННЫЙ эксперимент, проверка, подготовка. Если все будет с куклой хорошо - с настоящим ребенком уж тем более должно получиться.

В любом случае, это гораздо лучше, чем сразу заводить ребенка, а потом удивляться, ахать и охать на тему того, что ничего не получается, денег не хватает, сил нет и т.д.

Куклу можно бросить и вернуться к ней через какое-то время. Ребенка - нет.

Автор бесплатного проекта "Жестокая психология": https://t.me/psychozhest