Я готовила ужин. Макароны с соусом из банки — такая еда, когда отработала смену, ноги гудят от усталости, а дочь провела в продлёнке девять часов, потому что так бывает у матерей‑одиночек. Лили сидела за кухонным столом с карандашами и рисовала что‑то, на что я ещё не взглянула.

— Мам, можно Томас тоже поест?

Я не оторвала взгляда от кипящей воды.

— Конечно, малышка. Поставь для него тарелку.

У неё и раньше были воображаемые друзья. Мистер Баттонс, когда ей было три, — кролик, который жил в шкафу. Принцесса Старла — почти всё дошкольное время. Я читала статьи. Воображаемые друзья — это нормально, это здорово, признак творческого развития и формирующихся социальных навыков. Я наливала невидимый чай Мистеру Баттонсу. Я пристегивала Принцессу Старлу в детское кресло в машине. Это была просто Лили, которой исполнилось пять.

— Он любит завитушечные, — сказала Лили.

— Завитушечные?

— Ро‑ти‑ни, — она старательно выговорила слово.

— Ротини. — Я обернулась. — Откуда ты знаешь это слово?

— Томас сказал. Он сказал, это его любимое.

Я выложила макароны в дуршлаг и смотрела, как поднимается пар. Ротини — слово, которого Лили не могла знать. Мы всегда называли их завитушечными макаронами. Я никогда не произносила настоящего названия в её присутствии.

— Где ты познакомилась с Томасом, малышка?

— В своей комнате. — Она взяла синий карандаш. — Он иногда приходит в гости.

— Когда он приходит?

— Ночью. Когда ты спишь.

Пар всё поднимался от дуршлага. Я смотрела, как он вьётся к потолку.

— Как выглядит Томас?

— Он большой. Больше тебя. У него борода, и руки шершавые.

— Шершавые?

— Как у дедушки, когда он не бреется.

Я поставила дуршлаг. Подошла к столу. Посмотрела на то, что рисовала Лили.

Фигура. Высокая, занимает почти весь лист. Коричневые каракули вместо волос, коричневые каракули на подбородке. Руки огромные. Она нарисовала их вдвое больше головы — так дети рисуют, когда что‑то производит на них сильное впечатление.

— Это Томас?

— Угу. Он сказал, что я хорошо рисую.

Я села напротив неё. Руки были мокрыми от воды для макарон, а полотенце я не взяла.

— Лили, когда Томас приходит, что вы делаете?

— Мы разговариваем. Он рассказывает мне истории. Он знает много историй о девочке, которая ищет сокровища. — Она продолжала раскрашивать, добавляя жёлтый на рубашку фигуры. — Он добрый, мам. Тебе не надо так бояться.

— Я не боюсь.

— Нет, боишься. У тебя испуганное лицо. — Она посмотрела на меня глазами своего отца. — Томас сказал, что ты можешь испугаться, когда я расскажу тебе о нём. Он сказал, что мамы легко пугаются.

— Томас так сказал?

— Он сказал, что мне стоит подождать, прежде чем рассказывать тебе. Но я захотела, чтобы он поужинал с нами. — Она положила карандаш. — Это нормально?

Я заставила себя улыбнуться.

— Конечно, малышка. Сейчас возьму ещё одну тарелку.

Тем вечером, когда Лили уснула, я позвонила маме.

— Наверное, ничего страшного, — сказала мама. — Дети в этом возрасте подхватывают слова отовсюду. Из школы, по телевизору, от других детей.

— Она не смотрит кулинарные шоу. Ей пять.

— Значит, услышала где‑то ещё. Может, в продлёнке. Может, у кого‑то из детей родители готовят.

— Она сказала, что у него шершавые руки. Как у мужчины, который не бреется.

— Дорогая. — В голосе мамы появилась та интонация, которую она использовала, когда считала, что я драматизирую. — Ты устала. Ты всё делаешь одна. Беспокоиться естественно, но это просто воображаемый друг. Не превращай это в то, чем оно не является.

— А если он не воображаемый?

Молчание на другом конце длилось слишком долго.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Не знаю, что говорю.

— Ты проверяла дом?

— Как проверяла?

— Замки. Окна. Не знаю. Всё, что положено проверять.

Я проверяла. Каждое окно, каждую дверь. Всё заперто. Никаких следов взлома. Ничего не пропало. Ничего не сдвинуто. Я обошла каждую комнату с фонариком на телефоне, пока Лили спала, чувствуя себя сумасшедшей, чувствуя себя той самой параноидальной матерью‑одиночкой, о которой все меня предупреждали.

— Всё заперто.

— Тогда вот твой ответ. Это воображаемый друг. У детей они бывают. У твоей он особенно яркий. Вот и всё.

Я хотела ей поверить. Я пыталась ей поверить.

Потом я нашла обёртку от конфеты.

Субботнее утро. Лили смотрела мультики в гостиной. Я меняла её постельное бельё, потому что она описалась — такого не было уже больше года. Я нашла обёртку под её подушкой. Обёртка от Werther’s Original. Сложена в маленький квадратик, спрятана под подушкой, как секрет.

Лили ненавидела твёрдые конфеты. Она подавилась ириской, когда ей было три, и отказывалась есть любые конфеты, которые нельзя разжевать. Я никогда не покупала Werther’s. Я никогда не покупала твёрдые конфеты вообще.

Я сидела на краю её кровати, держа обёртку.

— Лили?

Она появилась в дверном проёме.

— Да, мам?

— Откуда это?

Она посмотрела на обёртку. Потом на меня. Потом на пол.

— Лили.

— Томас дал мне. — Тихо, почти шёпотом. — Он иногда приносит мне конфеты. Он сказал, что это наш секрет.

— Что ещё секрет?

— Мне нельзя говорить.

Я опустилась на колени, оказавшись с ней на одном уровне.

— Малышка, ты можешь рассказать мне всё. Ты не попадёшь в беду. Я обещаю.

Она покусывала губу — так она делала, когда решала, можно ли кому‑то доверять.

— Он сказал, если я расскажу тебе о нём, ему придётся перестать приходить. Он сказал, ты не поймёшь. — Её глаза наполнились слезами. — Но я всё равно тебе рассказала. И теперь он будет злиться.

— Лили, это очень важно. Томас трогает тебя?

— Иногда он держит меня за руку. Когда рассказывает истории.

— Он трогает тебя где‑нибудь ещё?

— Нет. — Она покачала головой. — Он просто разговаривает, держит меня за руку, а иногда сидит на моей кровати и смотрит, как я сплю. Он говорит, что во сне я похожа на ангела.

Я позвонила в полицию.

Они прислали офицера. Молодого, лет двадцати пяти, с обручальным кольцом, которое он всё время крутил. Он обошёл дом, проверил окна и задавал Лили вопросы, пока я стояла в дверном проёме, стараясь не закричать.

— У Томаса есть фамилия?

— Не знаю.

— Он заходит через дверь?

— Он просто появляется. Когда я просыпаюсь.

— Он носит форму? Как полицейский или почтальон?

— Нет. Просто обычную одежду.

Офицер делал заметки. Снова проверил замки. Обошёл дом по периметру, пока я наблюдала из переднего окна. Когда он вернулся внутрь, его лицо сказало мне всё.

— Мадам, нет никаких следов взлома. Нет отпечатков ног, нет повреждений. Ваши замки целы. Окна в порядке.

— Тогда как кто‑то попадает внутрь?

— Я не уверен, что кто‑то попадает. — Он сказал это мягко. Так говорят людям, которых считают хрупкими. — Дети в этом возрасте, их воображение…

— Я нашла обёртку от конфеты. Под её подушкой. Конфеты, которые я не покупала. Конфеты, которые она не ест.

— Дети находят вещи. В школе, на детских праздниках…

— Она была дома со мной или в продлёнке. Каждый день. Несколько месяцев.

Он закрыл блокнот.

— Я составлю отчёт. И я бы посоветовал поговорить с кем‑нибудь. С консультантом, со специалистом по детской психологии. Иногда они могут отличить реальный опыт от очень яркого воображения.

— Вы мне не верите.

— Я верю, что вы напуганы. Я верю, что вы делаете всё, что в ваших силах. — Он протянул мне карточку. — Если произойдёт что‑то ещё, что‑то конкретное, звоните по этому номеру.

Я посмотрела на карточку. Общий справочный номер. Даже не прямой.

Той ночью я спала в комнате Лили. Сидела в кресле в углу с кухонным ножом на коленях, наблюдая за дверью, за окном, за тем, как грудь дочери поднимается и опускается под одеялом.

Ничего не произошло.

Она проспала всю ночь. Никто не пришёл. Ни звуков, ни теней,ни мужчин с шершавыми руками, материализующихся из ниоткуда. Только дом, который понемногу оседал, ветер за окном и моё собственное дыхание, слишком громкое в темноте.

К четырём утра я чувствовала себя идиоткой. К пяти утра почти убедила себя, что мама права. К шести утра, когда Лили проснулась и увидела меня рядом, я сумела улыбнуться и сказать, что мне приснился кошмар и я захотела быть поближе к ней.

— Всё нормально, мам. У Томаса тоже иногда бывают кошмары.

Я застыла.

— Он тебе это сказал?

— Он много чего мне рассказывал. — Она потянулась, зевнула, убрала волосы с лица. — Он сказал, что у него когда‑то была маленькая дочка, но она ушла. Он сказал, что я напоминаю ему её.

Я больше не спала в кресле. Я спала в её кровати, свернувшись вокруг неё, одной рукой держа нож под подушкой.

Прошла неделя. Потом две.

Лили перестала упоминать Томаса. Когда я спрашивала о нём, она говорила, что он давно не приходил. Она выглядела нормально. Всё было как обычно: больше не было ни мокрых простыней, ни обёрток от конфет, ни рисунков с высокими мужчинами с шершавыми руками.

Я начала расслабляться. Начала верить тому, что все мне говорили: я перегнула палку, паранойя матери‑одиночки взяла верх, воображение Лили придумало друга, а потом, как это бывает у детей, переключилось на что‑то другое.

Я вернулась на работу. Забирала её из продлёнки в обычное время. Готовила макароны. Ротини — потому что она попросила, и я не позволяла себе задумываться, почему она по‑прежнему хочет «завитушечные».

На третьей неделе я нашла фотографию.

Лили раскрашивала что‑то за кухонным столом, пока я убиралась. Я залезла под холодильник, чтобы вымести скопившуюся пыль, и моя щётка задела что‑то твёрдое. Я опустилась на колени, протянула руку и вытащила фотографию.

Поляроид. Старая, с тем желтоватым оттенком, который появляется со временем. Маленькая девочка, лет пяти‑шести, стоит перед домом, которого я не узнаю. Каштановые волосы. Синее платье. Улыбается.

На белой полоске внизу, от руки: «Эмма, 1987».

Я перевернула её.

На обратной стороне другой почерк. Более свежий, тёмный: «Она выглядит точно как ты».

Я не помню, как звонила в полицию. Не помню, что говорила. Помню, как сидела на кухонном полу с фотографией в руке, а потом появились ещё офицеры, кто‑то разговаривал с Лили в гостиной, а кто‑то задавал мне вопросы, на которые я не могла ответить.

— Кто такая Эмма?

— Не знаю.

— Вы когда‑нибудь видели эту фотографию раньше?

— Нет.

— Это ваш почерк на обратной стороне?

— Нет.

— Мадам, вы представляете, как эта фотография попала в ваш дом?

— Нет. Нет. Нет.

Они обыскали дом. По‑настоящему обыскали. Чердак. Подвал. Подпольные пространства. Каждый шкаф, каждый ящик, каждую щель между стеной и мебелью.

Они ничего не нашли.

Никого, кто бы прятался. Никаких признаков проживания. Никаких доказательств, что в доме был кто‑то, кроме меня и моей дочери.

Но они также не нашли объяснения для фотографии. Никаких записей об Эмме, связанной со мной или моей семьёй. Никаких совпадений в базах данных. Никаких отпечатков пальцев, кроме моих — тех, что я оставила, когда взяла фотографию.

— Мы увеличим патрулирование в районе, — сказал сержант. — И я бы рекомендовал установить систему безопасности. Камеры, датчики движения. Если кто‑то проникает в дом, мы его поймаем.

Я установила систему на следующий день. Камеры на каждой двери, на каждом окне. Датчики движения в каждой комнате. Приложение на телефоне, которое должно было оповещать меня, если что‑то сдвинется.

Ничего не сдвинулось.

Два месяца ничего не происходило. Камеры показывали пустые комнаты. Датчики молчали. Лили ходила в школу, в продлёнку, возвращалась домой, ела ужин, ложилась спать. Она не упоминала Томаса. Я не спрашивала.

Я начала ходить к психотерапевту. Она сказала, что у меня была «реакция бдительности» на неопределённую угрозу. Она сказала, что мой мозг сложил безобидные детали в историю об опасности. Она сказала, что фотография вызывает беспокойство, но, возможно, имеет объяснение: предыдущий арендатор, что‑то завалилось за холодильник много лет назад, совпадение.

Я хотела ей поверить.

Потом Лили исполнилось шесть.

Мы устроили праздник. Только мы, мама и несколько детей из её класса. Торт, подарки, всё как положено. Она была счастлива. Я была счастлива. Обычная семья, обычный день рождения, обычная жизнь.

В ту ночь, после того как все ушли, Лили уснула в своей кровати, а я мыла тарелки от глазури, мой телефон завибрировал.

Оповещение о движении. Комната Лили.

Я открыла приложение. Вывела изображение с камеры.

Моя дочь сидела в кровати. Смотрела в угол комнаты, где раньше стояло кресло. Я убрала его после тех ночей, когда спала там, потому что не могла смотреть на него.

Она разговаривала.

Я не слышала звука — камеры были только видео. Но я видела, как двигаются её губы. Видела, как она кивает. Видела, как протягивает руку в пустой угол, ладонью вверх, будто что‑то принимает.

Я побежала.

Вверх по лестнице, по коридору, я распахнула её дверь, включила свет — и она лежала, глаза закрыты, одеяло подтянуто до подбородка.

Спит.

Угол был пуст.

— Лили. — Я потрясла её. — Лили, проснись.

Она моргнула, глядя на меня. Сбитая с толку. Сонная.

— Мам?

— Ты только что не спала? Ты только что сидела?

— Нет. — Она потерла глаза. — Я спала.

— Ты разговаривала. На камере видно, что ты разговаривала.

— Я видела сон. — Она зевнула. — Мне приснился Томас. Он сказал передать тебе «с днём рождения».

— У меня не день рождения.

— Не у тебя. — Она снова закрыла глаза, уже засыпая. — У неё. У Эммы. Сегодня день рождения Эммы.

Я открыла запись с камеры. Прокрутила назад последние десять минут.

Лили спит. Лили спит. Лили спит.

Никакого движения. Ни сидения. Ни разговоров с углом.

Но оповещение о движении было в моих уведомлениях. Время: 21:47. Приложение зафиксировало движение. Прислало оповещение.

Я просмотрела запись пять раз. Десять раз.

Ничего.

Моя дочь в кровати, не двигается.

Но я видела её. Сидящую. Разговаривающую. Тянущуюся к чему‑то, чего я не видела.

Я не знаю, как закончить это.

Я не знаю, как заставить вас понять, что я не сумасшедшая, что моя дочь не врёт, что что‑то есть в моём доме, и я не могу это доказать, и никто мне не поможет.

Камеры ничего не показывают. Замки целы. Полиция составила дюжину отчётов и ничего не нашла. Мой психотерапевт говорит, что я «перерабатываю тревогу через гипербдительность». Моя мама говорит, что мне нужно больше спать.

Но вчера Лили спросила меня, может ли Томас прийти на её день рождения в следующем году.

— Он пропустил этот, — сказала она. — Он расстроился из‑за этого. Но он сказал, что придёт в следующий раз. Он пообещал.

— Лили, Томас не настоящий.

Она посмотрела на меня. Спокойно. Немного грустно.

— Он говорил, что ты так скажешь. — Она вернулась к своей каше. — Он сказал, ты ещё не готова. Но ты будешь готова. Он будет ждать, пока ты не будешь готова.

— Готова к чему?

— Чтобы познакомиться с ним. — Она откусила, прожевала, проглотила. — Он хочет познакомиться с тобой, мам. Он ждал очень долго.

Я пишу это в три часа ночи, потому что не могу уснуть. Потому что проверяю камеры каждые десять минут, и там ничего нет, и никогда ничего нет, но моя дочь разговаривает с углами, знает слова, которых не должна знать, и под её подушкой снова фотография мёртвой девочки — я нашла её сегодня ночью, когда проверяла.

Та же фотография. Эмма, 1987.

Я сожгла её в прошлый раз. Я смотрела, как она скручивается и чернеет в кухонной раковине.

Она вернулась.

Та же фотография. Тот же почерк. Та же маленькая девочка, улыбающаяся перед домом, который я никогда не видела.

Но теперь на обратной стороне есть новые надписи.

«Скоро».

Я не знаю, кто такой Томас. Не знаю, как он попадает в дом. Не знаю, чего он хочет.

Но он настоящий. Он здесь. Он наблюдал, как моя дочь спит.

И он чего‑то ждёт.

Если вы читаете это и у вас есть дети — проверьте их сегодня ночью. Проверьте углы, с которыми они разговаривают, друзей, которых описывают, слова, которые знают, хотя вы их этому не учили.

Проверьте под их подушками.

И если вы найдёте там то, чего не должно существовать, то, что вы уже уничтожали, то, чему нельзя найти объяснения — ни воображением, ни совпадением, ни «паранойей матери»…

Не звоните в полицию. Не звоните психотерапевту. Не говорите себе, что это пустяки.

Бегите.

Потому что я не могу бежать. Я пробовала. Мы жили у мамы неделю, и Лили каждую ночь просыпалась, разговаривая с углом гостевой комнаты. А когда мы вернулись домой, на её подушке лежала новая фотография.

На этот раз — моя.

Я спала в своей кровати.

Фото сделано изнутри моей спальни.

На снимке стояла дата — прошлая ночь.

Он больше не следит только за Лили.

Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, что значит «скоро», чего он так долго ждал и почему выбрал нас.

Но Лили говорит, что теперь он счастлив. Говорит, что он чаще улыбается. Говорит, что он сказал ей: ожидание почти закончилось.

Она говорит, он скоро представится.

Говорит, я ему понравлюсь.

Говорит, всем нравится Томас.

В конце концов.

Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

-- Черт, -- тихо выдохнул он, спуская ноги на пол.

Звук собственного голоса показался ему чужим. Слишком глухим, словно стены комнаты были обиты войлоком. Он встал и сделал шаг к двери. В этот момент за спиной, со стороны наглухо закрытого окна, раздался отчетливый звук.

Стук.

Один, короткий и сухой. Будто костяшкой пальца по стеклу.

Артем замер. Он жил на девятом этаже. Балкона в этой комнате не было. Ветки дерева, даже при самом сильном ветре, не доставали до стекла метра полтора.

Стук повторился. На этот раз настойчивее. Два быстрых удара.

Сердце пропустило такт и забилось где-то в горле. Рациональная часть мозга лихорадочно искала объяснение: птица? Крупный жук? Сосед сверху решил что-то сбросить на веревке?

Артем медленно повернул голову. Тени от веток на потолке изменились. Теперь они напоминали не ветки, а длинные, изломанные пальцы, которые тянулись от окна к центру комнаты. И они по-прежнему были абсолютно неподвижны.

Он сделал еще один шаг к выходу, стараясь не шуметь. Ему вдруг стало жизненно необходимо покинуть спальню, выйти в коридор, включить свет, убедиться, что мир на месте.

-- Тук-тук, -- прошелестело за спиной.

Это был не стук по стеклу. Это был голос. Шепот, доносившийся с той стороны окна, с улицы, с высоты тридцати метров над землей.

Артем рванул к двери, схватился за ручку и дернул ее вниз. Дверь не поддалась. Замок, которого на межкомнатной двери отродясь не было, словно заклинило. Он дернул сильнее, плечом наваливаясь на полотно. Бесполезно.

-- Невежливо не открывать гостям, -- прошелестел голос, теперь уже громче, отчетливее. Стекло в раме мелко задрожало, хотя ветра все еще не было.

Артем попятился, прижимаясь спиной к шкафу. Глаза привыкли к темноте, и он смог разглядеть силуэт за окном. Там, за двойным стеклопакетом, висело что-то темное. Оно не имело четких очертаний, но было плотнее ночи. И оно прижималось к стеклу чем-то бледным, расплющенным.

Лицом.

Это было лицо, но неправильное. Слишком широкое, без носа, с огромным провалом рта, растянутым в вертикальной, неестественной улыбке. Глаз не было видно, только темные впадины.

Существо медленно подняло руку. Длинную, суставчатую конечность, больше похожую на лапу богомола. Коготь мягко царапнул по стеклу, оставляя глубокую белую борозду. Стеклопакет, рассчитанный на морозы и шум, жалобно скрипнул.

-- Артем, -- позвало оно голосом его отца, умершего пять лет назад. Интонация была ласковой, но под ней скрывался тот же металлический скрежет. -- Впусти. Здесь холодно.

По стеклу пошла трещина. Медленно, как змея, она поползла от угла к центру. Звук лопающегося стекла в этой ватной тишине прозвучал как выстрел.

Артем схватил с полки тяжелую статуэтку, единственное оружие, что попалось под руку. Он понимал, что если стекло не выдержит, бежать ему некуда.

Трещина достигла середины. Существо за окном прижалось плотнее. Бледная кожа расплющилась о стекло, и Артем увидел, что рот существа полон мелких, игольчатых зубов, которые вращались, как шестеренки.

-- Я знаю, что ты не спишь, -- прошептала тварь.

И в этот момент в кармане пижамных штанов Артема, которых он никогда не надевал перед сном, завибрировал телефон. Он достал его дрожащей рукой. Экран вспыхнул ослепительно белым светом, освещая комнату.

На экране было одно новое сообщение с неизвестного номера:
"Не смотри в зеркало. Оно уже зашло".

Артем инстинктивно перевел взгляд на большой зеркальный шкаф-купе, к которому был прижат спиной. В отражении комната была пуста. Окно было целым. За окном никого не было.

Но в отражении, прямо за спиной его двойника, стоял он сам. Настоящий Артем. И он улыбался той самой вертикальной улыбкой, полной вращающихся зубов.

Настоящий Артем в зеркале положил руку на плечо своему отражению.

В реальности Артем почувствовал, как на его плечо легла ледяная, тяжелая ладонь.

Свет телефона погас.

Парень спросил как зовут коротышку к которой нас приставили. На мгновение мне показалось, что ему отвесят леща, или как минимум нахамят, но нет, коротышка представилась. Её зовут Джеки. Вот же Москвичи, по называют детей как попало. Ну ей в общем-то подходит.

Джеки скомандовала нам что бы мы садились в машину. К счастью нам досталась волга. Я сел на заднее сиденье с девушкой. Салон автомобиля был сделан очень богато, и осовременен, стекло подъемники, климат контроль, кожа. Да и по звуку мотора было понятно даже мне, мало понимающему в автомобилях, что под капотом далеко не заводской мотор.

Мы поехали. В пути Джеки предложила познакомится, что меня честно удивило. Не сам факт, а то как это дружелюбно прозвучало. Она хотела узнать что последнее мы помним до того, как нас обратили. Первым представился парень на переднем сидении. Его зовут Артём. Он фельдшер, был где-то как я понял на вызове, и его вырубили какие-то байкеры. Закрыли его незнамо где, и что-то вкололи.

Следующим был я. Я не стал рассыпаться на детали, рассказал кратко, о драке в баре и о том как очнулся в карете скорой помощи, и кругом никого не увидел.

Потом свою историю рассказала девушка ехавшая со мной на заднем сиденье. Её зовут Мария. Её тоже похитили, но не те кто нас обратил. Мария была на выступлении какого-то комика 5 месяцев назад, он её и похитил. Держал в подвале, избивал и насиловал. Марии посчастливилось сбежать. Она убегала по проселочной дороге, а потом к ней подъехала скорая, её повязали и тоже с ней что-то сделали.

Интересно, везде замешаны медики...

Мы подъехали к какому-то клубу. Джеки скомандовала нам выходить. Мы вышли. Джеки смерила нас взглядом, и тут до нее дошло, что она не учла один нюанс. В текущем нашем виде нас не пустят в клуб. Джеки затолкала нас обратно в машину и мы поехали еще куда-то.

Мы заехали в элитный район 13-ти этажек и подъехали к одной из них и Джеки сказала идти за ней. Ей богу как собачки, туда-сюда, к ноге. Мы зашли в просторный подъезд. Нас встретила старая бабуля консьержка. Джеки с ней поздоровалась, перебросилась парой дежурных фраз, но мое внимание привлекла её фраза, что она здесь редко бывает. Не знаю еще будет ли это мне полезно, но думаю стоит это запомнить. Бабулька спросила про нас у Джеки, кто мы такие, и оказалось мы её "друзья". Я поздоровался. Мы пошли к лифту, а бабка пробурчала себе под нос, что-то про проститутку. Типичная бабка. Хотя глядя на Джеки... Может она даже права.

Мы зашли в лифт, и Джеки ткнула на 11-ый этаж. В лифте играла фоновая музыка как в каком-то кино.

Как же хочется курить. Кажется я не курил уже больше суток. Но карманы пусты, да и ситуация не располагает. Надо как-то отвлечься от никотиновой ломки.

Там было зеркало. Я решил разглядеть себя, вдруг что-то поменялось. И я был прав. Я стал словно чуть более подкаченным, мешки под глазами пропали. И тут как вспышка, в голове всплыло ощущение испытанное в подворотне, когда я почуял кровь.

Мне захотелось проверить свой рот. Я замешкался на пару секунд, ведь это наверное странно, но любопытство было сильнее. Я оскалился в зеркало и начал рассматривать свои зубы и дёсна. Ничего. Совершенно ничего не обычного. Наверное что-то меняется когда я чую кровь.

Дзынь! Мы приехали. Джеки открыла дверь одной из квартир и скомандовала заходить. Мы зашли в роскошную и просторную квартиру. Натяжные потолки, кафель, куча зеркал, шкаф с подсветкой, у входа тумба под обувь и целая гардеробная справа от входа.

И все же желание курить было очень сильным, едва переступив за порог, я подумал что тут если и курят, то курят со вкусом. Я обернулся и спросил можно ли покурить. И это была ошибка. Я показал слабость. Джеки быстро взяла это в оборот, и сообщила что получу сигарету как на граду если успешно покормлюсь. Что ж... Странная награда за то, что судя по всему мне жизненно необходимо. Ну пусть будет как бонус.

Джеки велела нам сначала помыться, и первой отправила Марию, заявив что та выглядит как бомж и что от нее воняет, что в общем то было правдой. Ванна первая дверь слева. Сама Джеки пошла прямо.

Я проводил её взглядом и решил заглянуть в гардеробную. Нас же переодевать сюда привезли. Это была целая комната с кучей самых разных вещей, как мужских так и женских. Я осмотрелся и заметил в угулу железный ящик.

Обычно я не люблю шарится в чужих квартирах, но то ли так сказался стресс, то ли уже было пофигу на всё, я решил заглянуть. Деньги. Целая куча налички. Я тут же закрыл ящик и отошел от него. Какой смысл воровать, у той, кто решает твою дальнейшую судьбу. Да и не факт что меня не будут шмонать потом.

Раздался голос Джеки из дальней комнаты, мол где мы там. Похоже Артём всё еще стоял в прихожей. Я ничего не ответил. Артём тоже. Не услышав ответа Джеки пошла за нами и... оказывается нельзя было туда заходить. Ничего нам она не сделала, просто выгнала меня из гардероба и завела нас в ту дальнюю комнату, и сказала сесть на диван.

Джеки решила ещё раз опросить Артёма о его похитителе, в надежде что он вспомнил что-то еще. И действительно пару деталей он припомнил, но не много. Байкер который был ответственен за его похищение был бородат, волосат, волосы черные, на вид 35-40 лет, подкаченный. В общем самый типичный байкер. Артём выглядит слегка контуженным, но вполне может чего-то не договаривать.

К этому моменту Мари закончила мыться, и Джеки удалилась, подбирать ей одежду. Я решил осмотреться. Диван на котором мы сидели был кожаный, и... розовый. Как-то немного не в стиле Джеки как мне кажется. На столе был макбук, на окне блэкаут шторы, модный телек, сейф, что интересно что в нём, учитывая что куча налички в простом ящике в гардеробе. И стеллаж с кучей книг.

Книги? Я подошёл что бы рассмотреть их. Тут много редких книг, дорогих, в твёрдых переплётах, новых и старых, на самые разные темы. Психология, философия, романы, фэнтези. С виду все зачитанные множество раз. Я взял рандомную книгу, полистал. На страницах загибы, пометки, какие-то мысли по теме. Джеки судя по всему очень начитанная. Я положил книгу на место. Пока я осматривался, Артём просто сидел на диване. Похоже он всё ещё приходит в себя.

Джеки вернулась и отправила следующим Артёма, а меня позвала с собой в гардеробную. Она перебирала кучу вещей, прикладывая ко мне то одно, то другое. Не смотря на обилие разной одежды, на мой рост у неё почти ничего не было. Брюки она мне подобрала, майку решила оставить мою, и всучила пиджак. Судя по всему женский и немного мне маловат, неприятно шуршит, не сильно, но мешает. Что ж. Лучше похоже всё равно ничего не найти.

Как мы закончили, как раз освободилась ванна, и я поменялся с Артёмом, он в гардероб, я в ванну. Похоже он весьма застенчивый учитывая как он прикрывался полотенцем чуть ли не заматываясь по самую голову.

Помылся я быстро, вытерся и одел выданный Джеки костюм. Я пошарил по карманам и нашёл старое фото. Оно было все в трещинах. Похоже его множество раз постирали вместе с пиджаком. На фото была женщина с чёрными волосами, горбинкой на носу, в том самом пиджаке, который сейчас на мне и светловолосая девочка примерно лет двух.

Сколько лет Джеки? Фото выглядит старым, и выглядит так, словно это важно для нее, но за годы, эта фотография могла забыться, или затеряться. Я положил фотографию на полочку в ванной, как можно заметнее. Вдруг оно и правда ей важно.

Я вышел и увидел, что Мари одета в платье, и выглядит намного свежее. А вот Артёму достались штаны явно маловатого для него размера. Они не плохо на нём смотрятся. Главное что бы на жопе не порвались.

Мы снова поехали в тот клуб. Джеки подошла к парню у входа, напрямую в обход очереди. Они о чем-то говорили, потом парень недоуменно показал на нас. Даже не слыша их было понятно, что парень недоумевал кого Джеки притащила. С неодобрением он махнул на нас рукой, и Джеки позвала нас.

Мы зашли в огромный зал, в нём было две лестницы, наверх и вниз. Мы пошли наверх. Наверху у входа, нас встретили двое вышибал. Выдали маски. Девочкам маски зайцев, нам с Артёмом белых волков.

Внутри был дорогой но всё же вполне обычный клуб. Слева от входа бар, в центре подиум с шестом, по бокам клетки с танцовщицами, перед подиумом несколько диванов. У выхода пара столиков, справа почти в углу комнаты диджей, слева туалет и какая-то занавеска. Наверно проход в закулисье для персонала. По правой стороне так же были двери в вип комнаты.

Джеки сказала нам что это самое лёгкое место для кормёжки, и наша задача насытится. Что-то забрала на баре и ушла.

Разумеется следов оставлять нельзя. Об этом нам рассказали еще в подвале. Почему даже вопроса не возникает. Как минимум наживём проблем с законом, как максимум, нас порешат остальные вампиры за нарушение правил и привлечение внимания. Камер вроде здесь нет, так что можно что-то придумать.

Мы разошлись в разные стороны. Я пошёл к бару. Привычное место. Отлично подходит для того, что бы оценить обстановку. У бара толкучка, куча пьяных баб, все веселиться. Куда оживлённее чем я привык за барной стойкой. Я заказал бокал виски. Бармен красиво тряс всякой утварью.

Он налил вискарь и суёт мне терминал... Оп-па... Я думал в таком заведении платят на входе, и то что нас провела Джеки, всё оплачено. Размечтался. Я потупил пару секунд, бармен начал уже косится на меня.

"За счёт Джеки" сморозил я, надеясь на её авторитет, учитывая что она договаривалась что бы нас пустили, и она что-то тут забрала.

-- За чей?

Удивился бармен. Второе Оп-па... Надо как-то выкручиваться. Буду импровизировать.

-- Ты что, не знаешь Джеки?

-- Это еще кто?

-- Ну ничё, скоро узнаешь.

Было не ловко, но я старался не подать виду. Отодвинул бокал и отвернулся. Бармен что-то пробормотал про алкашей, и не зная куда деть налитое, пихнул его парню рядом.

Я стал оценивать обстановку. Искал свою первую жертву. Опыта у меня нет, сделать надо всё тихо, не нажить проблем и не устроить панику. Тут людно, а укромных мест мало. Может получится подцепить какую-нибудь деваху, и в порыве "страсти" цапнуть её в укромном месте... укромном, ага...

Никто подходящий на глаз не попался. Только чуть поодаль от бара, был явно перепивший своё мужик. Ещё чуть-чуть и он либо вырубиться, либо заблюёт всё. Ну что ж... Не то что бы приятная кандидатура, но вполне подходит, что бы сделать всё тихо.

Я подошёл к нему с обеспокоенным видом, начал расспрашивать о его самочувствии. Мужик верещал что ему очень круто, а я настаивал что ему надо освежится. Он возмущался но вполне послушно пошёл со мной в сторону уборной.

Когда мы зашли, я приметил что у раковин стоят пачки с салфетками, мылом и презервативами. Как предусмотрительно, всё для гостей. Мне повезло, здесь было тихо и безлюдно. Пара кабинок заняты. Я завожу своего попутчика в одну из свободных, а он уже начинает сопротивляться, и в дверях кабинки я его уже буквально запихиваю.

Пропихнув его вперед, я весьма удачно бью его в затылок и вырубаю. Это было легко. Слишком легко. Он сразу приложился головой об унитаз. Всё было быстро, но мне казалось что это тянулось очень долго.

Я взял его за волосы что бы подобраться к шее. У меня был план. Укусить, и считать. Считать что бы не переборщить и не выпить его полностью. А как... кусать? Оказалось, я могу выдвигать клыки просто по желанию. Я аккуратно кусаю его за шею над унитазом, на случай, что бы если брызнет, то хотя бы не залить всё кровью.

Укус. Раз. Глоток. Два. Я чувствую его кровь, в ней много алкоголя. Настолько много, что если я захочу, то пойму что он пил. Три. Второй глоток. Я чувствую себя намного лучше, меня наполняют силы и бодрость. Такая энергия. Это похоже на оргазм. Это можно сравнить с тем, как наркоманы описывают приход. Четыре. Третий глоток. Это как яблочный сок, можно пить бесконечно. Но он уже бледнеет. Счёт до десяти похоже перебор, но это такой кайф. Надо бы остановится, но разве будет хуже, всего от одного глоточка? Пять. Четвертый глоток. Разум проясняется, и я понимаю, что вот-вот его убью, а я еще не слабо приложил его. С огромным волевым усилием я отрываюсь от него.

Прибывая в лёгком шоке от того, насколько это впечатлило меня, и от того насколько сложно это сдерживать, пытаюсь оценить обстановку. Мужик выглядит бледным, но что-то мне подсказывает что выживет, но сделай я пятый глоток, билет на тот свет был бы ему заказан. Пара капель крови стекают с его шеи из свежего укуса. Точно, нам говорили что раны надо зализывать что бы убрать следы.

Набрав воздуха, словно собираясь нырять, я быстро приближаюсь и зализываю раны. Спешу, что бы не сорваться на новый укус. Готово. Но следы крови на коже, могут вызвать подозрения. Нужно их вытереть. Салфетки у раковин. Я пошел за ними, взял пару штук и пошел обратно в кабинку и в этот момент, из другой кабинки выходит мужчина, видит меня и торчащие ноги моего обеда.

Мужчина с недоверием смотрит на всё это и спрашивает всё ли хорошо. Я решил придерживаться изначального сценария и сказал, что мужик просто перепил. Сейчас проблюётся и все будет хорошо. Мужчина хотел предложить помощь, я отказался, сославшись что не впервой, и справлюсь сам. Но мужчина не унимался и начал предлагать обратиться к вышибалам, что те помогут. Я сохраняя дружелюбный настрой продолжал отнекиваться, убеждал, что сейчас мужик прочистится и пойдет кутить дальше. После этих слов мужчина наконец-то свалил. Хорошо что он не заглянул в кабинку. Крови было не много, но очень хорошо видно.

Я чательно всё вытер, бросил грязные салфетки и смыл их. Да прямо с головой этого мужика на унитазе. Его даже немного забрызгало, зато теперь и правда похоже что он вырубился из-за того, что он перепил. Я сполоснул руки и отправился в зал.

В момент как я вышел из уборной, объявили свингер пати. Во как... Я в стрип-клубе то ни разу не был, а тут такое. Круто, можно воспользоваться ситуацией и попробовать что-то новое. Теперь понятно к чему маски. Заиграла музыка, люди начали раздеваться, лапать друг друга, заниматься сексом. Я окинул взглядом толпу, и понял, что это не плохой шанс подобрать более подходящую одежду.

Я пританцовывая под музыку, начал продвигаться по залу. Попутно раздеваясь, и стараясь не сильно заметно подбирать чужие вещи. Удалось собрать полный комплект. Брюки, пиджак, рубашку. К сожалению в карманах ничего полезного не оказалось. Зато по пути полапал пару девок, с кем-то поцеловался.

Я направлялся к бару, что бы наблюдать за ситуацией, и заметил на диване Джеки. По её виду, я понял, что она хочет что бы я подошел. Я присел рядом, она обняла меня, спросила как всё прошло. Я в кратце рассказал всё, и она указала на мою ошибку. Я не проверил его затылок, возможно там тоже была кровь. Но по её тону я понял, что это не критическая ошибка.

Джеки велела мне собрать всех. Первым делом я пошёл за Артёмом, так как помню, что он направлялся в сторону той занавески у подиума. Я аккуратно ее отодвинул, но там была закрытая дверь. Если попробовать зайти, я могу привлечь не нужное внимание. Пойду пройдусь по залу. Может увижу их так.

Проходя мимо вип комнат из одной из них как раз вышел Артём. Голый и явно под какой-то дурью. Ну по крайней мере уже не выглядит таким пришибленным. Он подобрал штаны, и пока одевал их, я увидел как из дальней вип комнаты вышла Мария озираясь по сторонам. Видок у нее был так себе. Поймав момент когда она повернулась в нашу сторону, я помахал ей и показал что бы та, шла к дивану и сам повёл Артёма туда же.

Мы сели рядом с Джеки. Она опросила как всё прошло у ребят. У Артёма все было весело. Он подцепил двух девах, потрахался с ними, и похоже по причини обдолбанности его жертв, его тоже накрыло. А Мария очень немногословно дала понять, что у нее была какая-то жесть, и она прикончила свою жертву. Тревожный звоночек. Возможно у неё не совсем всё хорошо с головой. Вот так дримтим у нас.

Джеки в целом нас похвалила, и еще раз предупредила о том, что мы никуда от них не денемся, назвав Артёма - Семёном. Выходит он соврал о своём имени. Это не удивляет, защитная реакция наверно, но смысла в этом было мало.

Мы направились к выходу. Джеки подошла к одному из вышибал, сунула пачку денег, и наплела что-то, про то, что якобы произошел какой-то инцидент с мужем, и что нужно прибрать.

Уже снаружи, Мария достала сигареты, видимо украла. Джеки попросила посмотреть. Какие-то элитные, лимитированные. Она спросила у Марии есть ли у нее еще. Мария неуверенно вытащила пачку, Джеки выхватила её, достала одну сигарету мне в награду за успешную кормёжку, и одну себе.

Мы закурили. Наконец-то! Сигарета! С тем, что я испытал, когда пил кровь конечно не сравнится, но это была долгожданная сигарета. Пусть она и элитная, мне больше хотелось свои, привычные. Мои мне больше нравятся, но и это не плохо.

Джеки велела загружаться в машину, Семён заявил что сядет вперёд, но Мария уже открыла переднюю дверь, я хотел закинуть руку на плечо Семёна и сказать что теперь мы соседи в машине, но не успев, он слегка меня оттолкнул и буквально за шкирку вытащил Марию, и не успел он сесть, как Джеки дала мощную затрещину семёну и начала его отчитывать. Он не слушая её сел на заднее сидение и закрыл дверь. Он явно еще обдолбан.

Мы загрузились в машину и под рок включенный Джеки лихо помчали обратно. Приехали мы в ту же подворотню. По пути Джеки сказал нам что рада, что мы нормальные, и подметила, нам повезло что мы не попали в группу того гоблина. Он ей нравится но он слишком серьёзный, с кучей правил и всё такое. Или она говорила о том очкастом, я так и не понял.

На часах было уже 4 часа ночи, до рассвета всего-ничего. Джеки открыла подвал и уже добровольно мы сами в него зашли. Кто-то уже был там и вид у них был понурый. В сравнении с ними, мы явно хорошо повеселились.

В подвале уже горел свет, на полу были какие-то тряпки, раскиданные как места для сна, несколько комнат. Семён сразу упал на ближайшее свободное место, но всё еще был на кураже, время от времени выкрикивая рандомные фразы. Я в шутку поддерживал, покрикивал ему что-то в ответ, и как-то дошло, что я в шутку сказал ему снять штаны, а он взял и снял. К счастью потом одел.

Параллельно с этим я попытался поговорить с Марией, так как за это время, между собой мы толком не общались. Спросил как у нее все прошло, и неуклюже указал на то, что если мы и не команда, то хотя бы надо не подставлять друг друга.

Я прям чувствовал как приближается утро, и решил лечь спать. Куча незнакомых людей, и не ясно можно ли им доверять. Я разделся и аккуратно сложил добытую одежду под себя, что бы её было не так просто украсть, не разбудив меня.

Я закрыл глаза, и почувствовал как быстро засыпаю, впервые за долгое время, не слыша часов в голове. Эта ночь была очень насыщенной, и впервые за долгое время, я почувствовал себя таким... живым. Ну да, ну да. Живым. Эта мысль меня позабавила.

А последние мысли, успели заложить немного тревоги. Что будет теперь с моей прошлой жизнью. Подруга наверняка забрала ключи и у меня дома. На работе меня наверняка потеряли. Имеет ли это теперь значение? И это пройдет...

Продолжение следует...

В первый же вечер мы все остались дома, жарили шашлык, папа и Стас пили много пива, шутили, но я видел, что Стас чем-то озадачен и часто отводит папу к краю участка, откуда открывался вид на озеро, чуть ниже беседки, в которой мы сидели.

Каждый раз, когда Стас с папой выходили за беседку и подходили к краю участка, Стас что-то показывал ему руками по озеру, и говорил очень тихо, но в моменте взрывался и буквально кричал "ДА Я КЛЯНУСЬ ТЕБЕ", маша и мама пили вино, в их разговоры не лезли.

Мой юношеский эгоизм и любопытство не выдержали и по очередному возвращению мужчин в беседку, я заметил озадаченность уже и у папы на лице и спросил, что же там такого Стас ему рассказал, на что папа резко меня перебил и сказал, мол, подслушивать не хорошо.

Вскоре Папа заявил, что пора всем на боковую, ведь в 4 утра мы встаем на рыбалку, на что Стас всполошился и перебил папу, "НЕТ, не раньше рассвета, то есть 5-5-20 мы должны выйти на озеро", на что папа замолчал и склонив голову на бок осуждающе и в то же время как-то по детски посмотрел на Стаса, и Стас показал ему жестом "Пошли курить", Мужчины вновь пошли к краю участка, и я пытался услышать их разговор, но говорили они тихо, а женщины болтали громко... Мне сразу показалось странным, что Стас так резко отреагировал на предложение папы пойти до рассвета на озеро. Но я как-то быстро это забыл. Вскоре все пошли спать, уставший с дороги я поставил будильник на 5 утра и буквально вырубился. Правда Тетя Маша была та еще хозяюшкой, в 3 ночи я проснулся от бурления в животе и еле добежал до унитаза, что-то со стола было явно несвежим и жидкие каловые массы покидали мое тело. Туалет у Стаса и Маши был в доме, но вход в него был с веранды, куда я и вышел после того, как хорошенько погадил. Время было 3 с чем-то утра, было темно, но не слишком. Вид был шикарен, очертания озера были видны, точнее, кусочка, который был виден с веранды, было видно даже кусочек леса на том берегу. И тишина, звенящая, лишь где-то вдали был слышен шум мотора, судя по звуку, большого и старого грузовика, и тот умолкал в отдалении.

Но тут тишину разбил дикий всплеск воды в стороне озера, такой, будто кит выпрыгнул из озера и запрыгнул обратно, я даже вздрогнул от звука и его неожиданности и громкости, ведь от озера до дома было ну метров 50, да еще и дом был на возвышении. Я был в восторге, ведь мой разум принял этот звук за плеск и охоту хищника, да притом крупного, щука, сом, да и большой, судя по звуку.

Я остался сидеть на веранде до 5 утра, но этот звук больше не слышал, правда меня это не расстроило, так как фон из пения птиц был не менее прекрасным.

В 5 утра выполз дядя Стас и батя, Стас имел забавную особенность - он очень артистично матерился, а в это утро он вспоминал готовку своей жены, живот у него тоже прихватило.

Так, отправившись на рыбалку, Стас не смог дойти от дома до причала каких-то жалких 50 метров, уселся срать в кусты, а нам сказал, что догонит.

Мы спустились с батей на причал и увидели, что будка охранника заколочена решетками, дверь поставлена явно новая, ведь она выделялась на фоне сторожки, да и помню, что раньше такого не было. Да и в этом году, я заметил, что плавсредств стало меньше: Дядя Стас живет в деревне, где рядом турбаза, на этот причал скидывалась и турбаза и местные жители, ну либо те москвичи как и Стас, что купили тут жилье. В том году весь причал с двухсторон был в катерах и гидроциклах и лодках, а в этом кроме гидроцилка и лодки Стаса, и еще тройки суден никого не было. При этом в сторожке охранника горел свет, что было видно сквозь толстые железные решетки. Услышав шум он приоткрыл дверь и просто молча проводил нас взглядом, даже не ответив на наше приветствие.

Нас догнал Стас, продолжая материться и ругая Машу за приготовленную еду накануне, параллельно он отвязывал лодку от причала, а потом замолчал и внимательно смотрел вдаль пару минут, будто бы искал что-то, или кого-то... После этого он постучал в будку охранника и что-то показывал ему на пальцах, так мы узнали, что сторож глухой и немой...

Мы сели в его лодку, обычная, деревянная, весельная лодка, но добротная и весьма большая, при этом был навесной мотор, но Стас его не включал а греб веслами.

Мы заплыли на другой берег, притаившись рядом с камышами бросили якорь, и начали рыбачить. Вода была спокойная, солнце вставало и напекало все больше с каждым часом, это и была настоящая красота и жизнь.

Наша рыбалка прошла очень спокойно, мы поймали пару щук, по лещу на каждого, небольшого сома и 5 окуней. Причалив обратно, мы пошли на участок, женщины разделывали рыбу, а мужчины довольные пили пиво, чуть позже все мы пошли на причал, купаться и загорать, а дядя Стас прокатился на гидроцикле и отдал ключи мне. Я зажигал на нем часа 3, родители жарили шашлык прям на причале, уже накатавшись, я вернулся заправиться и после трапезы попросил Дядя Стаса дать мне прокатиться еще немного, дядя Стас переживал, так как уже темнело, но заправил мне бак и отпустил, женщины уже уходили домой, а мужчины будучи уже изрядно пьяными остались на причале.

Вернувшись через полчаса на причал, я был вынужден самостоятельно привязывать водный мотоцикл, так как Дядя Стас лежал и храпел пьяный прям на лежаке, а отца я нигде не видел. Тут ко мне молча подошел немой сторож и без каких либо жестов начал помогать мне с тем, чтоб привязать гидроцикл. Мужик то оказался неплохой, правда от него пахло жутко, будто бы он не знает такое понятие как "Душ", а в моменте будто еще и был засохший, настоявшийся запах мочи... А дальше началось самое интересное:

Привязав мотоцикл я сел на край причала и смотрел вдаль на воду, и даже на нее, в эту черную пучину, в ней отражалось небо. Но тут я обернулся, пошел обратно домой и мой взор притянул какой-то предмет, барахтающийся в метрах полутора от меня, который прибило к причалу и зажало между берегом и самим причалом. Я подошел поближе, достал фонарик, который был на ключах от гидроцикла и посветил: В моменте меня охватил дикий ужас, страх, паника, что аж воздуха не хватало в горле и я просто чуть не свалился за воду... В воде барахталась голова собаки, дворняги, а из головы, где должно быть туловище, просто тянулась косточка где-то сантиметров на 30... Голову я разглядел плохо, увидел лишь, что пасть широко открыта, а глаза вылезли из орбит. Это точно была голова собаки, ну либо волка... Я побежал домой, дома папа уже спал, а мама с подругой пила чай и смотрели телевизор.

Я боялся говорить об этом маме, ведь знал, что она очень тревожный человек, а папу будить боялся, ибо не знал его реакции, да и смысл, он был очень пьяный, ибо только по пьяни он позволял себе так бессовестно пердеть на весь дом, я лежал в своей комнате и слышал его залпы, которые доносились со второго этажа. Вскоре мама попросила меня помочь Маше донести Стаса до дома, и я с ужасом пошел на причал, стараясь не смотреть в сторону, где была голова собаки. Стас проснулся и пошел без нашей помощи, а я опустив голову в пол дошел до дома и не мог долго заснуть. Но все-таки смог.

Я проснулся поздним утром, выйдя на улицу, понял, что был дождь. Лужи на участке, затянутое небо, мокрая трава. Родители собирались поехать за грибами в лес, я согласился ехать с ними. По дороге мы проезжали много поселков, где вообще не было народа, лишь кучу объявлений "Сдам дом в аренду/ПРОДАМ ДОМ С УЧАСТКОМ", в лесу мы также не встретили никого, а на обратном пути погода была яркая, жаркая, но проезжая пляжи мы заметили аномально малое количество народа. Мама удивилась, а тетя Маша сказала "Да вот сами не понимаем, сезон какой-то чахлый в этом году"

Дома женщины готовили рыбу, а папа с дядей Стасом пошли ловить рыбу с причала, я боялся, но шел с ними, надеялся, что они первые увидят голову собаки и уберут ее... Но они не замечали. Я осмелился и спустился пониже, но там уже было пусто. Видимо, дождь принес ветер, который унес голову, лишь немного прилипшей к траве шерсти светло-коричневого окраса я видел в том углу, где накануне ночью билась эта жуткая голова. Я поднял глаза и увидел как на меня смотрит сторож, его глаза были косыми, а проходя мимо я вновь почуял запах мочи.

Вечером мы проводили время на участке, а на следующее утро опять поехали на рыбалку.

Но только уже на середине озера в атмосфере почуялся запах гнили, такой, что стало тошнить, тогда Стас сказал "Поплыли обратно, нахер", на что папа ему сказал, мол, да куда ты, ты что?

Но тут Стас резко его одернул, я говорил тебе все, нахер такую рыбалку. Папа молча закурил, я лишь спросил "О чем вы вообще"? Но папа отшутился, что Стас просто не в настроении, а дядя Стас дебильно посмеялся и сказал мне, мол, да, попозже съездим. Днем мужики были напряженные, а дядя Стас все кому-то звонил. Днем мы пошли купаться, но дядя Стас настоятельно просил не заплывать далеко от берега, а сам стоял на причале, пока остальные купались и смотрел вдаль.

Отдых был уже не отдыхом, Я не понимал, что происходит, гидроцикл катать дядя Стас запрещал, и хоть мужики бухали ежедневно и гагакали над анекдотами, а женщины сплетничали, пили вино или чай, им было хорошо, но не мне. Я хотел рыбалки с батей и его весёлым другом, катания на гидроцикле, а был вынужден смотреть на взрослых и залипать в старую нокию, где тогда даже не было интернета.

На следующий день Стас утром ушел на причал, и сказал Папе, что сегодня можно поехать на причал. Объевшись воблы и напившись пива, мужики будучи изрядно пьяными взяли меня и посадили грести, мы ловили рыбу с лодки рядом с теми же камышами, все было хорошо и тихо, пока Стас не начал ругаться на пиво с воблой, он начал дико пердеть, говорить, что сейчас обосрется, а батя его подкалывал, что с его желудком нужно соблюдать диету. Итог был непредсказуем, дядя Стас сняв портки свесил задницу за борт, и начал дристать со смачным звуком прям в воду. Папа начал сам материться, Мол, Стасян, хотя бы удочки дал нам сложить.

Но Стас просто сказал "Все, все" и надристав воду сказал, что нужно ехать домой, мол, подтереться да помыться. Всю дорогу вонь из промежности дяди Стаса мешала рулить, да еще в воздухе было опять амбре из гнили, будто бы. Но мужики были пьяные и будто не заметили... У причала Стас вынырнул на берег, едва не упав в воду и пошагал короткими шажочками на участок. Мы с папой остались в лодке. Смеркалось.

Стас вернулся в новых штанах, смачно рыгнул и сказал, что обратно ехать уже нельзя. Папа злобно выругался и сказал, мол, а нахер мы вернулись? Что за байки ты травишь? Какой нахрен монстр? Будучи пьяным, его прорвало, тут же я влез в диалог и уточнил, какой монстр...? Но тут же папа сказал, что Монстр это Дядя Стас, говно-монстр, вон все озеро захлестал... Но мужики оба напряглись. Мне было обидно, что от меня что-то утаивают.

На участке папа со Стасом жрали водку в беседке, мама и Маша уже спали... Я подслушивал их разговоры, и услышал из пьяного бреда, что Стас несет пургу про какое-то существо в озере, что сжирает крупную рыбу, собак, котов, даже корову затащил и двух лосей, батя ему говорил, что это Сом, но Стас отрицал эту версию и говорил, что люди находили головы животных, искусанные тела, мол, Сом так не делает. Да и сторож говорит видит иногда жуткие всплески воды ночами, а однажды, к его сменщику кто-то ломился в сторожку, яростно, зимой еще, он будто почуял неладное, свет врубил, говорит - "КТО?" и не открывает, а там просто какой-то грохот и звук, будто рыба огромная по земле бьется, вышел, а там следы на снегу, знаешь, такие, будто гусеничный трактор с одной гусеницей, короче, не знаю как объяснить, херь какая-то.... И вмятины на двери такие, что закрыть больше не смог ее, да и он больше не захотел работать и уволился сразу. А, самое эпичное, это же была зима, да? А утром обнаружили что на середине озера огромная пробоина, метра в два в диаметре.

Я сидел и думал, что Стас допился, на это оставалась надежда, так как вскоре он встал и начал блевать прям на участке, а вскоре просто заснул за столом и храпел там так, что было слышно в доме.

На следующее утро я проснулся рано, в 7 утра, все еще спали, а на причале я заметил кости, сука, неизвестно чьи, обглоданные почти полностью кости, с кусочками мяса, плавали вокруг причала, штук 5-6 насчитал, и запах гнили... Я решил, что не хочу в это вдаваться и ушел домой. Видел позже, что Стас и батя о чем-то жестом общаются со сторожем, и на причал мы не пошли, а женщины не понимали, почему так.

Был последний день нашего пребывания в гостях. На следующее утро мы должны были уезжать. Батя уговаривал Стаса поехать на озеро, порыбачить напоследок, и Стас согласился. Я отказался, так как в это же время приехала дочь Стаса Катя, и благо была жаркая погода, она ходила в коротких джинсовых тортиках и маечке с нихеровым таким вырезом. Я пожирал ее глазами и о рыбалке уже не думал. Мужики пошли на рыбалку и взяли с собой... Ружье! На вопрос женщин - "а это зачем" ответили, что мало ли, в лес пойдем еще, может подстрелим кого.. Хотя это выглядело нелепо, так как батя не любил рыбалку, да и про Стаса я такое не слышал.

Но мужчины успокоил своих жен, так как аргумент главный был тот, что они трезвые. И правда, накануне Стас блевал все утро с похмелья, а батя просто пердел как конь, внатуре, комната его и мамы провоняла говнщием...

И тут произошло то, за что я себя виню по сей день: Время было вечернее, смеркалось, но было жарко. Мама с подругой сидели в доме, а Катя лежала на улице на лежаке, попой вверх и слушала музыку в наушниках. Я подглядывал за ней издали, проходил рядом и посматривал на ее ножки, попу. А когда услышал, что она храпит, убедившись, что мама с подругой на втором этаже, я встал прям в паре метров от кати и что есть силы начал дрочить на вид ее красивых ног и жопы. Подрочив аж два раза подряд, (Ну еще бы, весь отдых не дрочил), я буквально без сил дошел до дома и выкинул трусы, что были в малафье... Вытеревшись, переодевшись я вышел на улицу. Смеркалось еще сильнее. Катя еще спала, но тут со стороны озера раздались крики и звук выстрела... Я закричал, разбудил Катю и побежал на причал... Дойдя до берега, увидел, что лодка стоит рядом с теми же камышами, где мы ловили рыбу.... ПУСТАЯ!!! Прибежала мама с Машей, следом Катя... Сообща мы взяли гидроцикл и с Катей поехали к лодке. При этом я уже не думал о ней как о женщине, мне было плевать, что вот она сидит за мной и держит меня за живот, казалось бы, можно вывезти ее куда нибудь в лес и там не оставить выбора, но у меня была паника... Приехав к лодке мы увидели моего батю, который лежал в лодке и трясся, смотрел в одну точку и нереагировал ни на что... Растормошить его так и не удалось, я перелез в лодку и погреб обратно, Кате сказал ехать на причал и с Машей и Мамой вызывать полицию и скорую... папа просто лежал как в коме... У Кати была истерика, ведь Стаса так и не было видно. Пока я греб с коматозным телом отца, я услышал в паре метрах сзади жуткий всплеск воды. Я обернулся и увидел лишь волны. Я греб что есть мочи. На причале мы кое-как смогли вытащить тело отца из лодки, а он весил 120 килограмм, при росте 190, вскоре приехала бригада врачей и было решение госпитализировать отца в ближайшую больницу, которая находилась в 70км от Деревни. Стаса не было. Ружья не было. Просто пустая лодка, я даже потом заметил, что удочкек тоже не было. Просто пустая лодка, Папа и весла. Даже мотор, сука, исчез. Полиции я сказал как есть, что видел голову собаки, потом был запах гнили и рассказал о том, что слышал историю Стаса... Мама меня перебила со словами "Ну он же шутил наверное", а полиция переглянулась и вздохнув, закрыли папку. На утро приехал отряд водолазов, нашли мотор на дне, нашли часы Стаса, руку отгрызенную и голову, которую прибило в камыши. И все. Показали это его жене, я лично не решился смотреть, да и мать моя тоже была против. Смерть Стаса повесили на несчастный случай на рыбалке, мол, попал под винт катера, это стало известно спустя годы.

Отец после того случая лежал в коме полгода, с сердечным приступом и инфарктом, после он стал немым, а последнее, что помнит, как мы доехали до той злополучной деревни.

Когда я вырос, я рискнул ему это рассказать, что было и что я помню, но на это он лишь истерически хохотал, хотя до этого вообще не мог говорить, а ночью состояние его ухудшилось. Умер он спустя месяц после того, как я ему это рассказал.

Жена Стаса исчезла без вести, как и его дочь. Просто будто их не было никогда. В моменте мама сказала, что Тетя Маша не отвечает на сообщения, а когда хотела ей позвонить, сказали, что номер не обслуживается. У меня была страничка дочери Вконтакте, я туда заходил подрочить на ее фотки, а когда хотел найти ее - просто не нашел. Даже в архиве сообщений, хотя я четко помню что каждый год до событий писал ей и поздравлял с днем рождения...

Просто исчезли люди!

А последний год в разговоре с Мамой, она наотрез отказалась вспоминать их семью, сказала, что я ее разыгрываю, а папа получил инфаркт на работе якобы, да и вообще не было никакого Селигера. Я списывал это на давность, мы ездили туда 17 лет назад, но мама хоть и сдала с болезнью отца, она продолжает работать в школе и остается дееспособной женщиной... Но я даже вспомнить не могу название деревни, примерно помню, где это, но по карте найти не могу, я готов был сесть в машину и поехать туда спустя года, но местность найти не могу, будто и не было ее никогда. Но я же точно помню...

ЗАБРАТЬ

«Rose and Cross» — это короткий психологический хоррор в жанре «симулятор ходьбы».

Среднее время прохождения игры: 40 минут

ВНИМАНИЕ: У некоторых людей могут возникать припадки при воздействии вспышек света и мигающих изображений, даже если у них никогда не диагностировалась эпилепсия. Игра содержит сцены насилия и убийств, которые могут негативно повлиять на психику. Некоторые элементы могут быть неподходящими для определенных возрастных категорий. Рекомендуется разумно ограничить аудиторию игры. Все совпадения случайны и не имеют ничего общего с реальностью. Рекомендуется использовать наушники для полного погружения в игру.

На окраине небольшого городка стоит заброшенная ферма В окружении бескрайних кукурузных полей. Горожане рассказывают ужасные легенды о том, что когда-то на этой ферме обитала секта, практикующая темные ритуалы, и что эти кукурузные поля были засеяны кровью и страхом. Главный герой одержим изучением различных сект и оккультных движений и, по слухам, отправляется на заброшенную ферму, где найдет то, что так любит…

Особенности игры:

• - Жанр «Симулятор ходьбы»;

• - Игра создана на движке Unreal Engine 5;

• - Напряженная атмосфера;

• - Исследование заброшенного дома;

• Опубликовано 11 дней назад

• Статус: Выпущено

• Платформы: Windows

• Оценка 4,4 из 5 звезд

• Автор: zv_games

• Жанр: Приключения

• Теги: 3D, Атмосферная, Жуткая, Мрачная, Ужасы, Инди, Психологический ужас, Одиночная игра

• Ссылки: Steam

Lockdown

ЗАБРАТЬ

Вдохновлено игрой BEWARE

Полночь, и вам нужно сбежать из этого города.

Найдите выход, преследуемые безумными водителями. Будьте осторожны — не дайте своему автомобилю получить слишком большие повреждения.

Короткая игра, созданная на движке Unreal Engine 4.

Дополнительная информация

• Обновлено 07 июня 2025 г.

• Опубликовано 23 декабря 2024 г.

• Статус: Выпущено

• Платформы: Windows, Linux

• Оценка 5,0 из 5 звезд

• Автор: Jango Mango

• Жанр: Экшен

• Теги: Атмосферный, Ужасы, PSX (PlayStation), Короткометражный, Одиночная игра, Unreal Engine, Транспортные средства

Camp 76

ЗАБРАТЬ

Сюжет

Ваш босс говорит вам, что вы должны отправиться в старый летний лагерь, заброшенный после резни, произошедшей 20 лет назад.

Как играть

Лагерь 76 — уникальная игра. Когда вы доберетесь до лагеря и начнете записывать и наблюдать, вам нужно будет ответить на 6 вопросов типа «верно/неверно». Вы можете ответить на них только после посещения каждого места, указанного в расписании.

Управление

• [WASD] Ходьба

• [E] Взаимодействие

• [SHIFT] Бег

• [SPACE] Продолжить

• [F] Включение/выключение камеры

• [LMB] Масштабирование камеры

• [RMB] Стрельба из оружия

• [CTRL] Приседание

• [ESC] Пауза игры

Об игре

• Camp 76 — это хоррор-игра, созданная по ощущениям и внешнему виду, как оригинальная игра для PSX.

• В игре присутствуют диалоги персонажей.

• Продолжительность игры — 15-20 минут.

• У Camp 76 2 концовки.

Дополнительная информация

• Обновлено 22 дня назад

• Опубликовано 24 дня назад

• Статус: Выпущено

• Оценка 5.0 из 5 звезд

• Автор bob_poisonhead

• Жанр: Выживание

• Теги: Ужасы, PSX (PlayStation), Короткометражная игра, Unity

— Кто он-то? У тебя сталкер завелся, что ли? Или неужели бывший снова у подъезда караулит, пока Владик в отъезде? Помощь нужна?

— Это не сталкер. Да ты сама посмотри... Только осторожно, чтобы он тебя не заметил.

Аня смерила подругу странным взглядом, подцепила пальцем край шторы и осторожно оглядела детскую площадку за окном. День был ветреный, с неба лениво падали редкие капли дождя, поэтому лавочки, горка и карусель пустовали.

— Ну? Видишь? — спросила девушка.

— Марь, может, у тебя паранойя на фоне послеродовой депрессии образовалась? Там же никого нет!

— Ты просто не заметила. Он там! Он всегда там! У второй лавочки слева! Посмотри внимательнее!

Аня уже начала подумывать, а не позвонить ли ей Владику, чтоб тот вернулся со своей вахты пораньше, пока его жена окончательно не сошла с ума, но вместо этого вновь послушно посмотрела в окно. На этот раз в указанном месте ее взгляд зацепился за нечто черное. Сначала девушка решила, что возле второй лавки лежит мусорный пакет, который нерадивые соседи не смогли дотащить до контейнеров и бросили в нескольких метрах  от него. Но в следующую секунду этот пакет шевельнулся и зевнул, обнажив большие белые клыки и длинный розовый язык.

— Ой, песик! — умиленно проворковала Аня. — Какой большой и хорошенький!

Теперь настал черед Марины смотреть на подругу как на полоумную.

— Что? Он же мило выглядит!

— Аня, это бродячий пес.

— И что? Это же не делает его автоматически злым. Он просто лежит там.

— Да. На детской площадке. Потому что старушки со все округи подкармливают его здесь.

— Видишь? Значит, не агрессивный!

Марина покачала головой.

— Не знаю. Он так лает, что иной раз мороз по коже идет. А еще, когда смотришь в окно, он пристально глядит на тебя в ответ. Поэтому я прекратила поднимать шторы днем... Ты знаешь, сейчас столько новостей о том, что бродячие собаки покусали прохожих... Я все жду, когда он сожрет кого-нибудь из старушек, когда та в маразме забудет заплатить ему дань.

— Ой, — Аня махнула рукой, — да ты просто в темноте одна сидишь, вот и надумываешь все это. А может, он добрый песик и мухи в жизни не обидел... Хватит киснуть! Звони своей няне, оставь Егорку на пару часов ей и пойдем в Сильвер! Прикупишь шмоток, сходим в кино, ресторан и на массаж к Олешкиной завернем. Тебе нужно подышать воздухом свободы хоть немного!

— Ладно, — с сомнением протянула Марина.

Большой черный пес за окном все еще казался угрозой в ее глазах, но девушка была готова допустить, что слишком зациклилась на нем. Она хотела взглянуть на площадку в последний раз — развеять свои страхи, но вдруг в маленькой комнате заголосил сын и им с Аней стало не до этого.

***

День выдался отличным. Няня согласилась остаться с ребенком не на два, а на целых шесть часов, и подруги умудрились выполнить свой план на все сто десять процентов. Поэтому домой Марина возвращалась посвежевшая и счастливая. В фирменном пакете у нее лежали новые модные джинсы, летняя куртка с распродажи и пара контейнеров с китайской едой, которая не поместилась в их с Аней животах.

Девушка уже представляла, как обнимет сына, поиграет с ним немного, уложит спать, а сама включит очередную серию «Бриджертонов» и выпадет из реальности на пару часов. Она и не заметила, как прошла совсем близко от недавнего источника своего страха.

Зато заметил он. И гавкнул на нее так громко, что не ожидавшая подобного Марина с коротким криком подпрыгнула на месте.

Она посмотрела на пса. Пес посмотрел на нее. Вывалив розовый язык, он тяжело дышал и совсем не выглядел таким же грозным, как раньше.

— Хороший песик, — протянула девушка и улыбнулась.

Была ли это магия отлично проведенного дня или же глаза у страха оказались не столь велики, как она думала, Марина внезапно почувствовала, что почти не боится этого черного ужаса... Но все равно развернулась и пошла к своему подъезду другой дорогой, лишь бы не приближаться к потенциальной угрозе.

***

Ни соска, ни укачивание, ни любимая колыбельная не смогли успокоить разбушевавшегося Егора. Марина сначала подумала, что он заболел, но других признаков, кроме истошного крика своего чада, не обнаружила. Сын изгалялся над хрупкими нервами своей матери почти три часа. И лишь когда в дверь стали ломиться соседи с угрозами подать заявление в органы опеки, он выбился из сил и крепко заснул.

Марина же, напротив, все никак не могла успокоиться. Егор часто капризничал. Орал, брыкался, кидал едой. Сын терпеть не мог, когда на него не обращали внимания и с каждым днем требовал его все больше и больше.

Помочь молодой матери с первым ребенком было некому. Ее родители умерли три года назад, свекор и свекровь жили в другом городе и переезжать отказывались, а услуги няни стоили дорого и потому звали ее не часто.

Аня правильно тогда сказала: Марина в своей хрущевке киснет. Влад на вахте, она одна, а истерики сына вытягивают из нее последние силы. В такие моменты девушка не знала, что чувствовать. Она горячо любила его в один момент, а в другой хотела открыть окно и...

Валерьянки осталось на самом донышке. Марина допила, что было. Через полчаса, почувствовав, что не подействовало и ее мышцы по-прежнему напряжены, попробовала другое успокоительное.

«Хорошо, что мы не держим дома алкоголь, иначе я бы спилась», — подумала она, возвращая стакан с водой на кухонный стол.

Минут через двадцать ощутила сильную усталость. Не раздеваясь, легла на диван и, хотя только-только наступило утро, забылась тревожным сном.

...Она не сразу поняла, что за звук заставил ее очнуться.

Первой мыслью было, что Егор опять требует внимание.

Второй — сын голоден, у него грязный подгузник или ему холодно.

Третьей — детские крики перебиваются заливистым собачьим лаем и звук исходит с улицы.

«Это случилось! — поняла Марина и быстро вскочила с кровати. — Он напал на ребенка!»

Она ведь знала! Знала, что бродячие собаки бывают агрессивны. Что даже прирученный зверь — все еще зверь. Но ничего не делала, чтобы убрать его оттуда. Только смотрела. А теперь этот «милый песик» там, за окном, разрывает на части чью-то малютку. И пуская Егор сладко спал в своей кроватки, испуганный крик ребенка все никак не прекращался.

«Молоток!» — подумала девушка и побежала в кладовку за инструментом.

К общей какафонии добавился зычный голос.

Банки краски, пассатижи, отвертки — под руку попадались все, кроме того, что ей было нужно. Откуда-то сверху на голову девушки свалился каремат. Это немного охладило ее. И когда она перестала суетиться и  наконец-то нашли молоток, звуки с улицы замолкли.

Марина крепче сжала в руке деревянную рукоятку. Медленно приблизилась к окну. Приподняла штору, выглянула во двор... И обнаружила, что на улице идет дождь и на детской площадке никого нет.

Ни кричащего от испуга ребенка, ни спасающего его мужчины, ни адского порождения тьмы, созданного, чтобы уничтожить род людской. Только мокрые скамейки, карусель и одинокие качели с мерно раскачивающейся на цепях сидушкой.

Девушка, мгновение назад готовая выпрыгнуть из окна кухни, чтобы наказать нападающего, опустила вниз руку с молотком и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.

«Должно быть, мужчина прогнал пса и увел ребенка... Успокоиться! Мне нужно успокоиться», — подумала Марина и обвела взглядом пространство кухни.

На столе все еще лежала пачка успокоительных таблеток. Но она уже приняла разрешенную врачом дозу. Больше нельзя, иначе станет плохо.

На всякий случай девушка оставила молоток на подоконнике. Набрала из-под крана стакан воды и выпила ее залпом. Тревожность не утихала. Подумав еще немного, Марина решила, что раз в ее испуге виновата собака, то помогут коты. Ведь котики — это хорошо. Это мягкие лапки, розовые носики и потешно маленькие зубы. Это мило и безопасно.

Она вернулась в спальню, проверила Егора. Сын все это время сладко спал, не подозревая о метаниях матери.

Мобильник нашелся там, где Марина его оставила — на диване. Она разблокировала экран и открыла первую попавшуюся соцсеть. Полистала ленту и случайно попала пальцем на значок воспроизведения ролика.

По квартире разнесся хорошо поставленный голос диктора:

«Накануне, 2 ноября, было девять дней с момента смерти десятилетнего мальчика Вити, которого утром 25 октября загрызла свора собак. Трагедию до сих пор обсуждают. Люди уверены: нужно пересматривать законы в отношении обращения с бездомными животными. А пока одни скорбят и сочувствуют убитой горем семье, другие находят в этом повод...»[1]

Пробудившись от громкого звука, заголосил Егор. Марина от досады с силой кинула телефон в стену. Он отскочил от нее и ударился о батарею. Упал на пол экраном вверх.

Пару секунд Марина застыла, смотря на глубокую трещину, образовавшуюся на поверхности смартфона. Затем обхватила голову руками, села на диван и завыла вместе с сыном.

***

Влад обещал вернуться домой через три дня. Оказалось, это довольно просто: объяснить близкому человеку, что не справляешься, и попросить его о помощи. Марина и подумать не могла, что он согласится вернуться с вахты пораньше, несмотря на то, что это может обернуться для него проблемами. Она почувствовала, что не зря решила создать семью с именно этим мужчиной, и, кажется, влюбилась в него во второй раз. Жизнь налаживалась.

Сегодня она оставила Егора с няней и отправилась гулять. В парк, одна, просто так. Смотреть, как белки таскают из скворечников орехи, слушать щебетание птиц и любоваться отблесками солнца на свежевыпавшем снегу. Сегодня она собиралась релаксировать, как сказала бы Аня.

За час неспешной ходьбы по ухоженным дорожкам, Марина почти смогла успокоиться. Забыть о своих истерзанных нервах, постоянном чувстве одиночества и ту ночь, когда разбила телефон. Даже в городской черте природа была прекрасна, она умела растворять в себе чувства и эмоции людей.

Благодаря хорошо проведенному времени девушка ощутила прилив сил решила закончить день на хорошей ноте — зайти в магазин, чтобы купить тортик и съесть его вместе с няней. Однако уже в супермаркете, глядя на полные товаров полки, она вспомнила, что дома закончилось молоко и яйца, а еще шампуня осталось на донышке, зубная паста из тюбика уже выдавливается с трудом и вообще скоро Влад приедет, его нужно будет хорошо кормить... Выходя на улицу, Марина чувствовала, как два тяжелых пакета оттягивают ей руки. От магазина до дома было метров двадцать, и поэтому она придала образовавшемуся весу большого значения.

Однако наказание за эту ошибку настигло ее почти сразу.

Первый короткий, но чувствительный укус  пришелся на подколенную ямку. Марина громко взвизгнула от неожиданности и рефлекторно попыталась ударить нападавшего тяжелым пакетом. Однако когда увидела, кто именно это был, застыла на месте, словно обморочная коза при первых признаках опасности.

Позади нее, должно быть, учуяв запах плохо упакованной копченой курицы, плелись целых пять собак. Две из них выглядели внушительно — ростом с немецкую овчарку. Остальные же — средних размеров. Но ей было все равно. В глазах Марины отражались не обычные дворовые шавки, а исчадья Цербера, пришедшие за ней прямиком из ада.

Самый высокий пес бело-рыжего окраса зарычал на девушку, выводя ее из оцепенения.

«Нужно отдать им эту чертову курицу», — подумала Марина и положила пакеты с продуктами на землю. Она наклонилась, чтобы достать из них содержимое, и стая восприняла это как сигнал к нападению.

Сразу трое чудовищ бросились к безоружной жертве. Первая вцепилась в рукав пальто. Вторая попыталась отгрызть нос, от чего девушке удалось уклониться. И лишь третья смогла вонзить клыки в ее голень ближе к лодыжке.

— АААааа! — вырвался у Марины невразумительны вопль.

Боли она не чувствовала. Только животный глубинный страх, какой испокон веков испытывает загнанная в угол добыча перед тем, как окружившие ее хищники разорвут желанное тело на части.

— Спасите! Кто-нибудь... Пожалуйста! — кричала девушка, бешено маша руками в попытке отогнать нападавших.

Но никто не слышал. В разгар буднего дня на окраине города людей вокруг не было. А ее хаотично трясущиеся в воздухе конечности только раззадоривали взбесившихся шавок и они все с большим энтузиазмом принялись кусать ее за разные части тела.

Утепленное пальто, служившее Марине хоть какой-то защитой от их многочисленных нападок, уже зияло большими дырами в нескольких местах. Рыже-белый пес игриво тянул на себя полуоторванный левый рукав, угрожающе рыча на свою жертву. Другой, высокий. коричнево-черный впился клыками в предплечье девушки. Его зубы оказались совсем рядом с ее лицом. Она почувствовала его зловонное дыхание и, когда огромная пасть отпустила погрызенную руку и двинулась дальше, успела подумать, что это все, конец...

— Рррр!

...Как один грозный знакомый рык заставил стаю замереть на месте.

Словно по команде, все адские исчадия отвлеклись от своей жертвы и повернули головы в сторону нового участника действия. Ошеломленная произошедшим Марина тоже посмотрела туда.

Неподалеку от детской площадки, на которой он так любил дремать, стоял черный ужас, прежде долго посещавший ее кошмары. Огромный черный пес, прижав уши, угрожающе скалился на обидчиков девушки. Когда те оскалились на него в ответ, он не стал раздумывать и бросился на них в атаку.

Первым под раздачу попал рыже-белый предводитель стаи. Его громкий визг из-за прокушенной на боку шкуры заставил Марину прийти в себя. Она схватила лежащий неподалеку замороженный кусок фарша и ударила им по морде второго пса, только недавно покушавшегося на ее лицо. Не ожидав такого от своей добычи, тот не успел увернуться и кубарем откатился в сторону.

Увидев, что их вожаки проигрывают, остальные шавки не решались напасть. Девушка же, обретя уверенность в своих силах, благодаря удачному первому удару, поспешила поднять с земли и на дрожащих ногах двинулась к отлетевшему псу. И пока герой ее кошмаров расправлялся с непрерывно визжащим от боли рыже-белым, она успела несколько раз пнуть по ребрам его собрата. А после вся стая сбежала с поля боя, поджав хвосты.

Марина стояла посреди разбросанных продуктов в разорванном шерстяном пальто и осматривала сотворенный ими хаос. Адреналин схлынул, и она впервые почувствовала боль многочисленных укусов адских исчадий.

Ее старый знакомый осторожно приблизился к девушке и ткнул в ее руку мокрым холодным носом. Помахал хвостом и проскулил нечто непонятное.

Она погладила его по широкому лбу и поразилась сама себе. Почему она вообще его раньше боялась? Ведь он целыми днями лежал на этой площадке и ни разу не проявлял признаков агрессии, когда рядом играли дети, шумели подростки или мимо проходили мамочки с колясками. Опасность поджидала Марину совсем в другом месте.

Трясущимися руками она сняла упаковку с копченой курицы и бросила птичью тушку старому знакомому. Тот гавкнул, будто благодаря ее, и принялся есть.

Бросив последний взгляд на пирующего пса, девушка похромала к своему подъезду. По свежевыпавшему снегу за ней потянулась цепочка из красных капель. В Марине больше не было страха. Только стальная решимость любыми способами избавить улицы от агрессивных тварей и найти новый дом для своего спасителя.

[1] Цитата из источника: https://www.krsk.kp.ru/daily/27738/5165648/

Все "Мрачные байки" можно прочесть здесь: https://author.today/work/495714